Black Shadow

Ёнджун устало посмотрел на Субина и сказал: — Субин, если ты не прекратишь, я тебя отсюда не выпущу. Субин усмехнулся и скрестил руки на груди. — Ты бы не беспокоился о том, что я буду говорить, если бы отпустил меня домой. Ты же понимаешь, что это похищение? Я могу вызвать полицию. Ёнджун махнул рукой, не отрывая взгляда от телефона. — Да, конечно, вызывай. Это злит его. Он хочет схватить телефон Ёнджуна и разбить его вдребезги, но это только ухудшит его положение. Он даже не знает, как долго Ёнджун собирается держать его здесь и отпустит ли его обратно домой. Он перепробовал всё, чтобы выбраться отсюда. Но для каждой двери требуется ключ-карта, которую Ёнджун не собирается давать Субину. Ключ-карта, чтобы войти, и ключ-карта, чтобы выйти. Это ужасно, как много здесь охраны. Но зачем им всё это? — Зачем я здесь? — вздыхая, спрашивает Субин. В ответ — тишина. Так проходит несколько часов. Он задаёт вопросы, но старейшина не обращает на них внимания. Субин даже не знает, куда исчез Кай, и они с Ёнджуном остались вдвоём в одной комнате. — Спасибо, ты мне так помогаешь, — говорит Субин. В ответ — хмыканье Ёнджуна. В воздухе витает аромат полированного мрамора и дорогой кожи. Субин даже не представлял, что Ёнджун живёт в такой роскоши. Пентхаус выглядит как роскошное пространство, словно высеченное из неба, с огромными окнами от пола до потолка, открывающими вид на город. Он подходит к окнам. Прохладная плитка под ногами контрастирует с теплом нового дня. Город расстилается перед ним, и он прикладывает ладонь к стеклу, наклоняясь ближе. Отсюда он видит всё: зелёные парки, оранжевые строительные краны — всё это смешивается в завораживающий танец городской жизни. Солнце уже высоко в небе, отбрасывая длинные тени на улицу внизу. Крошечные фигурки людей движутся отсюда, как муравьи, каждый со своей жизнью, со своими собственными историями, которые разворачиваются. Он хмурится про себя, представляя, как было бы здорово жить другим человеком. — Они сделаны из поликарбоната, — говорит Ёнджун, прерывая его размышления. Он хмурит брови и поворачивается, чтобы посмотреть на него. — Хм? — Поликарбонатное стекло нельзя разбить, так что даже не думай об этом, — говорит Субин. Субин усмехается и закатывает глаза. Ёнджун ведёт себя нелепо: он не может ответить ни на один вопрос, но зато знает о каком-то дурацком стекле. Ёнджун издаёт долгий, преувеличенный вздох. Он подходит к дивану и садится на пол рядом с Субином. — Это так глупо, — стонет он, откидывая голову на подушку дивана. — Жалобы — это всё, что ты умеешь делать хорошо? — спрашивает Ёнджун. Он кладёт телефон на диван рядом с собой и вздыхает. — Ты здесь и двенадцати часов не пробыл, а уже жалуешься. — Так это правда? — спрашивает Субин. — Я имею в виду, я не видел, чтобы в кого-то стреляли или душили, не видел, чтобы кого-то похищали или угрожали мне пистолетом. И всё это за это время. Поэтому, Ёнджун, извини, если я не выгляжу взволнованным, находясь здесь. Ёнджун смотрит на него, хлопая глазами. — Ты ведёшь себя так, словно я тебя убил или ещё что-то в этом роде. — Ты пытался! — восклицает Субин и вскидывает руки вверх. — А что, если бы Кай не вошёл? Ты бы, не задумываясь, нажал на курок. — Ты прав, — соглашается Ёнджун и, зажмурив глаза, потирает переносицу. — Ты сейчас сам себя слышишь? Тебя бы устроило убийство? — Я уже делал это раньше, — пожимает плечами Ёнджун, — и, честно говоря, бесчисленное количество раз. Ты просто ещё один человек, Субин. Не веди себя так, будто в тебе есть что-то особенное. — Если я ничем не выделяюсь, может быть, вы отпустите меня домой? — спрашиваю я. — Я знаю, — отвечает Ёнджун. Он наклоняется вперёд и упирается локтями в колени. — Я разрешу тебе задать три вопроса, и я на них отвечу, но после этого ты должен замолчать. — Пять вопросов, — настаивает Субин. — Три. — Пять. Ёнджун смотрит на него. Его взгляд тёмный и пронзительный, и с каждой секундой Ёнджуну становится всё более неуютно. Он ёрзает на полу, чувствуя, как его выбивает из колеи не только грубость этого взгляда, но и ощутимое осуждение и отвращение, которые окутывают его, словно молчаливое обвинение. Ладно, три вопроса — это нормально. Он фыркает и на мгновение прикусывает нижнюю губу. За весь день у него было так много вопросов, но теперь, когда он ограничен всего тремя, он не знает, о чём спросить. Он оглядывает комнату и напевает. — Откуда у тебя столько денег на это место? То есть я никогда не предполагал, что ты беден, но это… это дорого. — Отец Ответ немногословен и Субин неодобрительно качает головой. — Нет, Ёнджун, тебе придётся ответить на вопросы. Это место принадлежит моему отцу, по крайней мере, эта часть пентхауса. Ёнджун качает головой. — Нет, весь пентхаус принадлежит мне. Каждый этаж предназначен для… разных целей. На этом этаже я живу с Каем. Субин удивлён: — Я тебе не верю, твой отец не может владеть всем зданием. Ёнджун вздыхает и опирается рукой на край дивана: — Он владеет несколькими зданиями, но они разбросаны по всему штату. А это наш главный, или, по крайней мере, единственный, куда я хожу. Он замолкает на секунду, а затем говорит: — Осталось два вопроса. Где мой телефон? Вчера вечером он был со мной, но когда я проснулся, его уже не было. Ты его взял? Ёнджун пожимает плечами: — Я выбросил его в окно вчера вечером. Субин собирается что-то сказать, но Ёнджун перебивает его: «Ты хочешь спросить меня, почему я так поступил? Позволь мне остановить тебя. Ты глупый, Субин. Ты не думаешь о последствиях своих действий». Субин выпячивает нижнюю губу, когда дуется на полу. Он ничего не говорит. Скорее всего, он написал бы Бомгю, чтобы тот пришёл и нашёл его, если бы у него был телефон. Ёнджун отчасти прав, но только отчасти. Субин не глупый и не беспечный. И это смело со стороны Ёнджуна обвинять его в таких вещах. Последний вопрос, поторопитесь. Субин поджимает губы и откидывается на спинку дивана. Он смотрит на Ёнджуна, который уже ждёт его ответа, нетерпеливо глядя в ответ. — Лекарство, — начинает Субин. — Зачем оно тебе? Ёнджун прочищает горло и садится прямее на диване. Даже с этого расстояния Субин видит, как напрягаются мышцы его челюсти и сжимаются кулаки. Он внимательно наблюдает за Ёнджуном, будто пытаясь прочитать его мысли. — Я не буду отвечать на этот вопрос, — звучит голос Ёнджуна в гостиной. — Мы закончили разговор. — Но ты же сказал… — А теперь я передумал. Оставь это, Субин. Его слова резкие и пренебрежительные. Он собирается подтолкнуть Ёнджуна к ещё большему разговору, когда слышит, как Кай кричит на Ёнджуна, наконец спускаясь по лестнице. Кажется, будто он уже несколько часов был наверху, оставив их вдвоём. В Кае есть что-то такое, что заставляет его чувствовать себя лучше, когда тот рядом. — Эй, Кай, — говорит Ёнджун, потягиваясь на диване. — Что случилось? — Звонил твой отец, — отвечает Кай дрожащим голосом, словно между ними есть какое-то скрытое напряжение. Судя по тому, как Ёнджун заметно бледнеет, он понимает, что что-то не так. — Он хочет видеть нас обоих. — Да, да, — запинаясь, произносит Ёнджун, шаря рукой по дивану в поисках телефона, который лежит прямо рядом с ним. — Он сказал, когда? — Сейчас. Он в вестибюле. — Дерьмо! Ёнджун быстро встаёт с дивана, что-то печатает на телефоне и подносит его к уху. Разговор становится неразборчивым, когда Ёнджун уходит в другую комнату, оставляя Кая и Субина наедине. Кай смотрит на дверь, в которую вышел Ёнджун, и его лицо мрачнеет. Что такого ужасного в его отце, что он так реагирует? Почему он так защищает своего отца из-за лекарств? Кай пытается найти ответ на эти вопросы, но каждый раз оказывается в тупике. — Кай? — зовёт Субин, вырывая друга из размышлений. Кай вздрагивает, когда слышит, как его зовут по имени, и поворачивается к Субину с широко раскрытыми глазами. Он выглядит как олень, попавший в свет фар: закрывает глаза и облегчённо вздыхает, когда его взгляд падает на Субина. — Извини, — говорит Кай. — Что случилось? — Здесь немного душно, — лжёт Субин, глядя на Кая самым умоляющим взглядом, на какой только способен. Кай кажется гораздо более разумным, чем Ёнджун, и если он чего-то хочет, то, возможно, Кай согласится. — Ты не мог бы открыть дверь на террасу, чтобы я мог выйти? Только ненадолго. Кай вздыхает и качает головой: — Я не думаю, что это хорошая идея… В этот момент в комнату врывается Ёнджун в сопровождении другого мужчины. Этот мужчина крупнее Ёнджуна — гораздо крупнее и ростом, и мускулатурой. — Хорошо, — говорит Ёнджун, выходя из комнаты и глядя на мужчину. — Ему нельзя выходить из этой комнаты. Поняли? Мужчина кивает, глядя то на Ёнджуна, то на Субина. Ему неловко под взглядом мужчины, он чувствует себя маленьким и незначительным. Это неприятное чувство усиливается, когда Ёнджун хватает Кая за запястье и затаскивает его в лифт после введения кода. Теперь они остались наедине — Субин и мужчина, который смотрит на него так пристально, что ему кажется, будто он может воспламениться от этого взгляда. Он чувствует, что мужчина смотрит на него со всех сторон, внимательно изучая. Он отталкивается от пола, опираясь на диван, и встаёт, но взгляд мужчины не отрывается от него. — Как тебя зовут? — спрашивает мужчина, делая шаг вперёд. Субин, стараясь сохранить дистанцию между ними, отступает на шаг назад. — Почему это имеет для вас значение? — спрашивает он. — Никому другому сюда не разрешалось подниматься. Что в вас такого особенного? Он судорожно сглатывает, не отвечая на вопрос. Почему кажется, что происходит что-то подозрительное? Не только с Ёнджуном, но и со всеми вокруг него. Кажется, что ничего не имеет смысла, и с каждым человеком, которого он встречает, он только больше запутывается. — Дай мне руку, — приказывает мужчина. Его рука? Почему все хотят увидеть его руку? Субин хмурится, качает головой и отодвигается от мужчины, пока не упирается в камин. Он судорожно выдыхает, понимая, что загнал себя в ловушку. Возможно, Ёнджун был прав насчёт него, возможно, он действительно иногда бывает глупым. Субин зажмуривает глаза и отворачивает голову, когда мужчина хватает его за руку и задирает рукав. Хватка мужчины гораздо жёстче, чем когда его просил Кай. Мужчина не заботится о полумесяцах, которые остаются на коже Субина. Когда хватка мужчины становится только крепче, Субин пытается вырваться из его захвата. Он чувствует, как острые ногти впиваются в кожу и разрывают её. Чем сильнее он пытается освободиться, тем больнее ему становится. — Кто тебя сюда пустил? — спрашивает мужчина, грубо прижимая его к стене. Ёнджуну известно об этом? Субин, затаив дыхание, спрашивает: — Знаешь что? Когда мужчина подходит ближе, их лица почти соприкасаются. Впервые Субин чувствует себя маленьким и слабым по сравнению с кем-то. — Тебе здесь не место, — резко произносит мужчина, отпуская плечи Субина. — Просто подожди, пока они узнают. Мужчина усмехается, глядя на Субина. — И кто же должен узнать? — хмурится Субин. — И что именно узнать? Я не просился сюда, я почти умолял, чтобы меня вернули домой, как только сюда попал. — То, что они делают с такими, как ты, — вздыхает мужчина с разочарованием. — И ждут, пока они узнают, что Ёнджун тебе помогает. Он смеётся, словно уже давно пытается напасть на Ёнджуна. Похоже, он на пределе. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — шепчет Субин, прижимаясь щекой к холодной стене. Но прохлада не помогает, потому что всё его тело горит, а каждый нерв кричит о необходимости бежать. Но ему некуда идти. Он и этот человек останутся здесь, пока Ёнджун и Кай не вернутся, когда бы это ни произошло. Он быстро принимает решение, хватает подсвечник с каминной полки и бьёт им мужчину по голове. Затем он сразу же бросает его на пол. — О, чёрт! Мне так жаль, я не хотел… Крик мужчины сливается с грохотом упавшего подсвечника. Его дыхание становится тяжёлым и прерывистым, он бежит, но ему некуда скрыться. Он бежит в первое место, которое приходит ему на ум, — в комнату Ёнджуна. Лестница словно хватает его за лодыжки. Он спотыкается, но всё же добирается до верха. Мужчина был совсем рядом. Как только дверь в комнату Ёнджуна закрылась и заперлась, начался стук. Мужчина колотил по дереву кулаком — снова и снова. Он присел в углу, плотно заткнув уши, и ждёт неизбежного. В этот раз он действительно попал в беду.