The luck of Eternity

***

      Какая первая ассоциация приходит на ум при упоминании красоты? У кого ни спроси, все скажут по-разному. Для кого-то это ощущения или какие-то чувства; кто-то видит красоту в предметах, пейзажах и явлениях, дарованных природой; в событиях, которые после себя оставляют теплые воспоминания.       Чимину же сам термин, коим восхищаются люди из поколения в поколение, не сильно предрасполагает к себе. Не доводилось ему при виде чего-то ахнуть от изумления и восторженно сказать «красота». Даже книги, стоящие на полках обшарпанного стеллажа, стоят абы как: то корешком наружу, то вовнутрь. Обычный человек купил бы новенький шкаф и составил нормально книги, как прирожденный перфекционист. А Чимин что? А Чимину лень заморачиваться, да и в целом плевать как то выглядит. Деньги то у него есть, но тратить время на создание «эстетики» — нет никакого желания.       Квартира сама по себе новая. Мама подарила на девятнадцатилетие, а сама улетела жить в Италию. Прошлые владельцы, хоть сами так и не обосновались тут, только шкаф этот оставили (наверное для них он был чем-то ценным, не зря же такой «убитый»); Чимин докупил остальную необходимую мебель и элементы интерьера — такие как пиалка для конфет, настенные белые часы без каких-либо цифр, портьеры серо-голубого оттенка в каждую из комнат и много чего ещё — практически не глядя, и на удивление получилось неплохо.       Сейчас те самые белые часы показывают, что до начала восхода солнца два часа. На улице ливень, на календаре 22 ноября, на подоконнике-диване разлёгся Чимин, потупив взгляд на тот самый книжный стеллаж. Он так и не сделал реферат по гипотезе Пуанкаре, хотя уже близится срок сдачи, а если быть точнее — ближайший понедельник. Какие-то каракули по этой теме, которые он написал на паре до того как простудился, так и лежат на самой верхней пыльной полке этого стеллажа. И там правда были самые что ни на есть каракули; похмелье после вечеринки у некого Хосока давало о себе знать, особенно в 9 часов утра. В итоге, с остальных пар Чимин ушёл, а вечером его настигла карма в виде кашля и температуры, державшейся на протяжении трёх дней. И почему из всех возможных мест они лежат именно там?       С трудом встав со своей «кровати», он немного размял затёкшую шею и направился в сторону кухни. Организм всё же надо поддерживать едой, даже если не особо хочется что-то употреблять в пищу, а в шесть часов утра и подавно. Потому Чимин выпивает кружку свежесваренного кофе и перекусывает двумя бутербродами с творожным сыром и авокадо.       Мама редко готовила «общепринятые» завтраки как у всего населения Южной Кореи. Ей всегда нравились страны Европы; в их числе и была страна её текущего места жительства. Вследствие этого она следовала принципу легких завтраков, а Чимин всего навсего привык, да и не питал желания тратить много времени на приготовление чего-либо. Да и что уж врать, он просто не умеет.       На часах уже было пол восьмого, когда Чимин стоял в одном полотенце на бёдрах и смотрел в глубь своего гардероба. Вся одежда ему наскучила, хоть и было её с избытком по мнению Чонгука. Чимин никогда не был главным модником района; наряжаться красиво и экстравагантно просто было не в его репертуаре. Но обновлять свой гардероб всё равно хотелось вне зависимости от собственного характера. В конечном итоге, надев белую рубашку и кофту сливового цвета сверху, черные немного свободные джинсы, появился вопрос обуви. На улице всё так же поливал дождь, а перспектива идти в летних кроссовках сразу была отвергнута. Не хватало второй раз заболеть. А другую, более зимнюю или демисезонную обувь Чимин не купил. Пришлось искать самые невзрачные чёрные кроссовки в обувнице. Слава богу, что они хотя бы без этих дырок для проветривания. И когда вообще он их купил? Они же такие отвратительные внутри и снаружи.       Из аксессуаров были надеты только очки с тёмно-серой оправой. По два прокола на каждом ухе остаются не тронутыми уже третий год. Сероватая куртка с капюшоном заканчивала образ. Сегодня всего две пары вместо обещанных четырёх; пока он болел произошли изменения в преподавательском составе — профессор по литературе, господин Ли, неожиданно уволился. Что произошло конкретно никто не знает, а Чимин в особенности. Его вообще только вчера по смс об этом оповестили — тот самый организатор вечеринок по выходным — а то он ни сном ни духом, что вообще происходит в университете, кроме каких-то совещаний или спектаклей, объявления которых заблаговременно кто-то из студсовета вешает на информационный стенд. Возле входа в столовую и буфет есть второй такой стенд, но там почему-то размещают только ФИ профессора, его аудиторию и предмет соответственно. А эта доска объявлений на первом этаже рядом с дверью в мужской туалет. Как чудесно и приятно! В частности, когда уборщица помоет там полы и при полёте вниз первое за что ты хватаешься так это не дверь, которая открывается вовнутрь уборной, а этот чёртов стенд. И он по своему собственному обыкновению вряд ли держался там мёртвой хваткой. Ну, либо Чимин такой тяжёлый, что тот аж пополам начал рваться.       Чуть позже, по приказу того же нудного профессора литературы, ему пришлось купить новую доску. Благо, крепил к стене не он; и на том спасибо. Тогда его сокурсники знатно так поржали над ним, даже вроде кличку придумали какую-то (в это его не просветили), будучи на второй неделе первого курса. С того момента минул уже год с небольшим, а Чимин ни с кем толком не знаком. Даже не совсем уверен как того парня-организатора зовут. Хосок вроде, но он и не думал на каком курсе и факультете тот учится. Первый и последний раз, когда Чимин его видел так это воскресенье прошлой недели.       Что насчёт Чонгука — единственный друг, начиная с первого года старшей школы. Если считать в общем и целом, лично для Чимина, это первая дружба с кем-то. Ему нормально. Пока у других в избытке «одноразовые знакомые» (даже не друзья), он доволен своим «достатком». Не то чтобы Чимин был одиноким, но и окружение достаточно скупое. А ему плевать. Всё равно, что там у других и кто они вообще. Социофобом тот никогда не был и экстравертом тоже, душевные или физические травмы тоже отсутствовали, эмоции он не закрывал в себе, мог и плакать, и смеяться, и шутить, и вредным быть — такой он с Чонгуком и мамой, остальным как-то не было надобности показывать свою сущность. Да и зачем. На его лице, находясь в этой зелёной жиже людей (будто сама ведьма приготовила мерзко пахнущий яд), всегда сохранялась нейтральность. Просто фиолетово до лампочки. Окружающие наверное путали это с высокомерностью и хладнокровностью, а однокурсники ещё и тупость приписали к этому. Сто пудов. Потому просто игнорировали. Ну и хуй с ними.       Начало пар в одиннадцать. Значит у него есть время заскочить в торговый центр и подыскать себе новую обувь и что-то из одежды. В рюкзак с брелком полумесяца отправляется пенал со всякой канцелярией, пару тетрадок формата А4 и необходимые учебники, сумка для покупок, упаковка сухих и влажных салфеток, бутылка воды с брелком звёздочки на крышке, пузатые виноградные карамельки и ещё какое-то «родное» барахло. Встав напротив зеркала в прихожей, Чимин немного расчесал пальцами волосы, чтобы хоть не торчали во все стороны; выпил таблетки от простуды, на всякий случай, поставив пустой стакан на полку рядом с местом для ключей, вышел из квартиры.       Его апартаменты (как сейчас говорят) расположены в новом районе, тут и университет где-то в двадцати минутах ходьбы, и транспорт общедоступный в любое время суток, и большой торговый центр поблизости. Единственные минусы — немного неприличная цена за коммунальные услуги и лифт один на весь подъезд. А Чимин живёт на предпоследнем шестнадцатом этаже из семнадцати возможных; над ним двухэтажная квартира-пентхаус за баснословные деньги. Видел объявление о её продаже на сайте каком-то, посмотрев на цену, чуть глаза из орбит не выпали. Сам он понятия не имеет сколько стоит его квартира, ведь это подарок. Однако, оплачивая ежемесячную коммуналку (не без помощи мамы конечно), примерно прикинул возможную стоимость. И она немало так отличается от того «красного алмаза» сверху.       Лифт ждать слишком долго, он только поднимается на второй этаж, следовательно было принято решение пройтись пешком. Обычно на лестничной клетке всегда воняло сигаретами, сейчас же на удивление нет никакого присутствия отвратительно удушающего запаха. Либо соседи пришли к благоразумию, либо кто-то из ныне живущих здесь постарался устранить постоянную вонь.       Минуя десятый этаж, Чимин заметил открытое на распашку окно. «Похоже тут правда поработали» — мысленно похвалив незнакомца, он ближе подошёл к источнику шума. Не прекращающийся ливень барабанил своими тяжёлыми каплями по козырьку окна, небольшой прохладный ветер приятно обволакивал поверхность кожи. Ощущение, что вот-вот полетят хлопья снега. Прикрыть глаза, опереться обеими руками и спиной на подоконник и вдохнуть морозный воздух вышло само собой. Замерев в такой позе на короткую вечность, Чимин не услышал громкий хлопок двери где-то сверху и нечленораздельную речь. Из собственной гармонии его буквально вырвал грохот предмета, который пролетел через все этажи, задевая перила, и, кажется, разбился. Валяющийся кусочек чего-то острого у его ног тому подтверждение. Чимин неподвижно стоял у окна, уже открыв глаза, кто-то летел вниз по лестничным пролётам как ужаленный. — Ну вот неймётся же ей попсиховать с утра пораньше, — озлоблено звучало с этажа прямо над Чимином (эхо тут просто великолепное). — Как знала, что это дорогое и всё равно сбросила, ёбнутая что-ли. Вообще-то Я ЕЁ НА ПЕРВУЮ СВОЮ ПРЕМИЮ КУПИЛ! — уже крича куда-то наверх, скрипя зубами от возмущения, появилась фигура незнакомца.       Брюнет с недомашними бежевыми тапочками на ногах — слишком потёртые для дома — в белой футболке оверсайз и чёрных шортах такого же размера уже спускается к Чимину, не обратив на того никакого внимания. Звук открывающейся двери повлёк брюнета облокотиться на перила и вскинуть голову вверх. — Раз не хочешь честно говорить, где ты вчера был и с кем, то я выкину к чёртовой матери эту статуэтку, которую ты так лелеешь! — тоже злобно, но уже со всхлипываниями кричит девушка, держа в руках статуэтку, форму которой Чимин не видит, хотя теперь бесстыдно стоит в той же позе, что и брюнет напротив него, но пониже на пару ступеней. Между ними пропасть вниз. — Да я был с начальством по работе в ресторане и мы выпили за знакомство, обсудили некоторые вопросы и на этом всё! Я тебе написал вчера, что задержусь и приеду около одиннадцати часов вечера! — кричали объяснение в ответ на угрозу. — Но ты приехал в двенадцать! И цветочными духами за версту несло! — со слезами в голосе уже тише говорили сверху. Похоже этого парня уличили в измене. Вот говнюк. Сейчас будет оправдываться заезженными фразами по типу: «Ты всё не так поняла!» — Я приехал на парковку ровно в одиннадцать, но вспомнил, что сегодня наша годовщина, поэтому поехал за цветами и клубничным тортом! Ты ведь говоришь, что я не романтичный, вот и решил сделать сюрприз! — он приостановил свою речь оратора, взглянул на часы на левой руке; похоже куда-то спешил. — А цветочными духами несло, потому что у продавщицы цветов три или четыре диффузора с запахом роз стояло в магазине. Я там чуть не сдох от этого аромата, пока она всё упаковывала! И не спрашивай, где все твои презенты лежат. Они в машине, иди сама проверь; забыл их там, когда ты начала на меня наезжать по телефону, мол где я шляюсь. Хотя в тот момент я был уже внизу возле лифта!       Немного запыхавшись от своих же слов на повышенных тонах, брюнет продолжал смотреть на девушку. Всё же, шесть этажей — разница большая, и не было видно выражение лица блондинки. Но Чимин забрал свои слова обратно по поводу того, что парень напротив говнюк. Его слова звучали очень убедительно. Зачем он вообще на эту драму смотрит, даже не скрывается? Третий лишний здесь явно, и совесть начала колоться; не его это дело. — Пр…да? — из-за слёз середину вопроса было не слышно.       Не успел незнакомец ответить (кажется) своей девушке, как та самая фигурка, которую весь этот диалог держала в руках блондинка сверху, случайно(?) полетела вниз. Чимина даже подумать не успел, как по инерции отшатнулся немного назад, зажмурив глаза. И в ту же секунду машинально протянул руки вперёд, мол готов ловить. Следом он ощутил тяжесть рельефного предмета и что-то холодное. Медленно раскрывая свои веки и поднимая взгляд на свои нависшие над высотой десяти этажей руки, Чимин увидел фарфоровую статуэтку. Хрупкую и белоснежную. Это была танцующая балерина с убранными в пучок волосами и какими-то аксессуарами на голове, идеальным телосложением и лицом. В пуантах и платье, которое буквально срослось с телом девушки и было олицетворением слова «изящество». Идеально выраженные складки в местах, где держалась за ткань балерина послушно продолжались по всей длине платья в такт её движений, будто и не существует никакой физики, при которой такое в реальности невозможно повторить. Завораживало — это мягко сказано. Очаровывало.       Наконец-то, оторвавшись от разглядывания статуэтки, Чимин обратил внимание на руки, накрывшие его тыльные стороны ладоней снизу; ему помогали держать эту балерину. Холодные, в отличие от собственных. Спустя пару секунд глаза оторвались от созерцания рук и побежали вверх к белой футболке и обратно, словно не решаясь. В конечном счёте, Чимин поднял глаза на того брюнета (кто перед ним догадаться было не сложно, они тут одни были, не считая ту девушку сверху). Замер. На него смотрели в упор и насквозь. Он и в лицо то толком не всматривался пока тот орал своей блондинке. А сейчас не смотреть нельзя, да и не получится — поединок взглядов. Отвернёшься — упадёшь. Вот и видит Чимин перед собой, что чёрные как смоль волосы закрывают шею, кожа словно сахарная, губы и щёки визуально мягкие, глаза лисьи. Глаза…глаза его слишком сверкают…