PURPLE LAMBORGHINI

POV Jade. Горячие ладони Георга упираются в мои плечи, останавливая каждую из попыток попасть к Тому сию же секунду. Шатен выдыхает, все еще удерживая меня, и беглым взглядом осматривает мое лицо. Выгляжу, как дешевая шлюха с Голливудского бульвара. Под глазами темные разводы, а помада стерта от требовательных поцелуев, инициатором которых выступила сама. Включила зеленый свет и без тормозов понеслась в объятия похоти и разврата. Не с тем человеком. Не прячу взгляд, потому что Листинг знает меня не хуже Тома, знает, что я практикую отношения даже не на одну ночь – на пару-тройку часов. Знает, что своим настырным звонком мог вытащить меня из-под кого угодно. Я могла быть, где угодно и делать то, что вздумается. - Все хорошо – тихо произносит приятель – Присядь, Джейд – слезы все еще катятся по щекам, а поверить в случившееся невозможно, принять это не хватает сил – Все хорошо, успокойся. Георг с опаской убирает руки с моего тела, и я тут же опускаюсь на пол, не желая более держаться на ногах. Готова рухнуть, как небоскреб после землетрясения. В голове хаотично метались мысли и все они были о Томе. Я заставляла себя думать, что это всего лишь случайность. Он не мог пойти на это осознанно. Том сильный парень и для него любая неприятность, любой конфликт – это вызов. Он бы никогда не пошел на то, что сейчас так отчаянно крутилось в моем сознании, заставляя дрожать. Он мог умело выйти из любой ситуации, даже самой запутанной, и я не понимала, не готова была принять его первый проигрыш. Георг усаживается рядом и осторожно касается салфеткой моего лица, убирая остатки макияжа. Я судорожно выдыхаю и опускаю веки, стараясь остановить слезы. Мне уже больно. Я чувствую боль от невозможности ровно дышать. Ком в горле вырос до максимальных значений, и я невольно коснулась шеи, растирая ее. Казалось, ничто не могло утешить меня, словно случилось нечто непоправимое, самое страшное. Для меня – да. Мир погрузился во тьму, словно пророчества Майя внезапно решили сбыться и забрать у нас все, к чему мы привыкли, разрушить прекрасный окружающий мир, который абсолютно все люди наивно принимали, как данность. Существовали в нем, но не берегли. И ты была самым отвратительным жителем этой планеты, Беннетт, будь уверена. - Рассказывай, Георг – тихо, но уверенно вырвалось из меня, и я утерла слезы тыльной стороной ладони – Рассказывай все. Шатен вздохнул, опуская голову. Листинг не смотрел на меня, словно остерегался моей возможной истерики, которую я растратила на удары по рулю, пока гнала мустанг до здания клиники. Умывалась слезами и беззвучно вопила от боли, которую чувствовала. За него. Я не хотела мириться с услышанным, отрицала все до момента, пока Георг не остановил на пороге, едва слышно умоляя не кричать. Попросил успокоиться, взять себя в руки. Взять себя в руки? Как настолько конченый человек в моем лице мог обуздать собственные эмоции? Я была жалкой и капризной, а наркотики лишь удвоили эти качества, от которых страдала не только я сама, но и окружающие меня люди, чаще всего самые близкие. Ты не Пресвятая Дева Мария, Джейд, и ты каждый раз удивляешься, почему люди не хотят заглянуть вглубь проблемы. - Джейди… Том, он… – Георг не успел закончить, заметив, как в нашу сторону направлялся мужчина средних лет. Выглядел он не слишком представительно и я в очередной раз убедилась в том, что помогать людям – неблагодарное дело. Он торчит в госпитале сутками, спасая человеческие жизни, а после один из таких недоносков, как Трюмпер, поправится и вновь поставит на кон все, что у него есть. Таковы реалии нашего мира, прогнившего до основания. И какого черта люди так стремятся затесаться в элиту? - Молодой человек, мы можем поговорить наедине? – мужчина обратился к Георгу, который скосил взгляд на меня, убитую этими новостями, а значит расстроенную, а значит злую. Держать себя в руках, когда моему самому любимому человеку может быть плохо? Довольно, я и так слишком долго молчала. - Где он? – резкий тон моего голоса пронзил тишину, повисшую между нами – Что с Томом? Как, мать вашу, он себя чувствует? – никаких манер, ни грамма приличия. - Джейд… – Георг осторожно ухватил меня за руку, аккуратно сжимая мои пальцы – Извините. Продолжайте, пожалуйста, мы слушаем. Доктор выдохнул, проглатывая мою недоброжелательность. Гнев копился во мне слишком долго, сжимая в огненных тисках, от стальной хватки которых пыталась избавиться. Ссора с Томом выбила меня из шаткого равновесия. Вся моя несдержанность копилась для него, именно Трюмпер и только он один должен был увязнуть в ней, но оказавшись в больнице, так резко перетасовал мои карты, в очередной раз прибирая козыри к своим рукам. Чертов засранец, какого дьявола я так переживаю за тебя? Твоя жизнь всегда была дороже моей. Неужели ты вот так просто решил поиграться с моей ценностью? - Все не столь страшно… – Слова доктора не успокаивали, а только распаляли меня вцепиться ему в глотку, лишь бы не медлил и говорил по существу, самую суть. Что нужно сделать? Как посодействовать? Сколько денег требуется, чтобы Том вышел отсюда таким же, как и всегда – уверенным в себе, заносчивым и излучающим чертов позитив и лживую доброжелательность, коей не было у нас обоих – ссадины, ушиб грудной клетки, несколько небольших порезов… Звучит неприятно, но, кажется, парень родился в рубашке. Отделаться довольно легко после такой серьезной аварии – это везение. Везение. Его второе имя. Если не первое. - Он пришел в себя? – Тихо интересуется Георг, а по моему телу уже несется дрожь от одной только мысли, что Том мог быть без сознания, маячить на грани жизни и смерти. Ведь он – не я, он бы не смог сдаться и не побороться за свою жизнь. Ради себя, потому что борьба ради меня отнимала у него невероятное количество сил. - Да, парень в сознании и его можно проведать, только настоятельно попрошу не шуметь – я удрученно вздохнула, уловив на себе укоризненный взгляд мужчины – Все будет в порядке, нужно лишь немного времени, тишины и покоя. И…желательно кто-то один, ребята, ни к чему парню лишнее внимание. Георг услужливо уступает мне, проведя ладонью по моему обнаженному плечу. Вздрогнув, смотрю на шатена с искренней благодарностью и сожалею, что по-хамски обошлась с доктором, который теперь подозрительно осматривал меня и мой внешний вид. Конечно, я могла бы съесть его с потрохами и даже не подавиться, но произошедшее лишило меня сил и хотелось только одного – увидеть Тома и понять, что его жизни больше ничего не угрожает. - Надеюсь, с ним Вы будете добрее – отозвался доктор, в очередной раз пройдясь по мне внимательным взглядом. - Извините еще раз, это его девушка… – Беззвучно охнув, я посмотрела на друга, сдержавшись от комментариев. Ну хотя бы таким образом стать ему ближе, хотя бы таким образом почувствовать себя нужной. А ведь я сомневалась именно в этом – и она очень переживает. Поверьте, с ним она будет самым ласковым человеком на свете. Сожалела ли я о нашей ссоре? Нет. В последнее время между нами часто случались размолвки, но столь серьезный игнор, которым Том прошелся по мне, оказался едва выносимым. Чувствуя свою вину, я медленно прошла по коридору, останавливаясь возле нужной мне двери. Уже сквозь стекло я увидела его и замерла, так и не коснувшись пальцами ручки. Неужели тебе совестно, Беннетт? Ты так рьяно защищала Билла, не желала, чтобы Трюмпер мешал тебе плести твои игривые паутины, а сейчас медлишь? Чего ты боишься? Быть отвергнутой. Быть проигнорированной в который раз. Быть уничтоженной этим человеком. Любить его до боли за ребрами, но биться о бетонные плиты, сквозь которые не пробраться и не достучаться. Они возводились моими стараниями, Том защищал себя от моих истерик и претензий, прятался за ограждениями, лишь бы в очередной раз не испытывать свою выдержку на прочность. Но она уже посыпалась, а до этого через нее прошла нехилая трещина. И теперь я увидела его, полностью обессиленного. Это был не тот Том, который не спал и переживал за меня, не покидая пределов палаты. Это был Том, который выжил по счастливому стечению обстоятельств. Да, ему повезло, он являлся баловнем судьбы и неприятности словно обтекали его, потому что главным среди них всегда оставался он. Судорожно выдохнув, я бесшумно прошла в палату, замирая у самого входа. Он не открыл глаза, не ощутил моего присутствия. Не почувствовал шлейф моего парфюма, который вероятно перемешался с запахом Билла, но все это не имело никакого значения, пока я внимательно осматривала самое дорогое душе лицо. Прекрасное, кто бы что ни говорил. Заставив себя оторвать взгляд от длинных ресниц брюнета, я заметила несколько ссадин под губой. Ниже, на шее, виднелся пластырь, скрывающий от меня очередную рану. Ушиб грудной клетки. Качаю головой, едва слышно вобрав в себя воздух. Том, какого дьявола ты так наплевательски относишься к собственной жизни? Ну а ты, Джейд, разве дорожишь своей? Проглатываешь таблетку за таблеткой, ведущих тебя прямиком во мглу, в которой холодно и сыро. Во мглу, из которой он тебя больше не вытащит. Устал. Ему надоело. - Том… – не ожидая, что парень услышит меня, я вздрогнула, замечая, как брюнет повернул голову и открыл глаза – Том… - Джейд? – тихо отзывается Трюмпер, а я за долю секунды миную разделяющее нас расстояние и кидаюсь на парня с объятиями, облегченно выдыхая. Услышав его приглушенный стон, желаю влепить себе резкую затрещину. Забыла о всякой боли, сковавшей его тело, стоило Тому посмотреть на меня. Все льды были мгновенно растоплены, а от тепла его взгляда на плечи будто набросили плед. Гримаса, проступившая на лице парня, принудила меня отстраниться и вновь осмотреть друга. Если бы это только могло закончиться. Если бы мы могли отпустить друг друга, исцелиться и действительно остаться друзьями. Разумными людьми, не умеющими причинять боль. - Прости… Я не хотела делать тебе больно. И повторяла эту фразу из раза в раз после очередного нашего примирения. После очередной своей истерики, во время которой забывала, как сильно им дорожила и зависела от него. Как сильно любила, не вспоминая о родителях, которых бы стоило любить сильнее, но нет – Том стоял во главе исходящей от меня любви. Неужели я и правда была способна на это чувство? Нуждалась в нем, искала в первых встречных, надеясь, что меня полюбят так же открыто, а потом пришлось снять розовые очки и превратиться в то, что мной управляло – совершенно дикое и асоциальное существо, жаждущее пристального внимания. Кровожадное, упертое и бесконечно одинокое, вопящее в темном углу от несправедливости и жестокости мира, в котором приходилось жить. Том едва слышно вбирал в себя воздух, кривясь от каждого вдоха. Положив ладонь ему на грудь, я ощутила, как глаза увлажнились. Хотелось забрать всю его боль, лишь бы он перестал ее чувствовать, перестал мучиться тем, чего совершенно не заслуживал. - Что случилось? – вопрос, забирающий из меня все силы, наконец слетел с сухих губ – Том, умоляю, что произошло? – по щеке все же пробежала мокрая дорожка, которую я тут же смахнула сжатым кулаком – Ты обещал мне… Говорил, что я не должна за тебя волноваться, так почему же заставляешь делать это? Парень выдыхает и желает приподняться, но вновь кривится от боли и попросту мирится со своим не самым коронным положением. Ладонь скользнула выше и накрыла его щеку, Том же отвел взгляд на окно, не желая смотреть в мои глаза. - Диего… Он мертв. Шокированно охнув, я чуть сильнее надавила на щеку Трюмпера, принуждая посмотреть на меня. Столкнувшись взглядами, я на миг уловила холодное превосходство в глазах Тома, дрогнув от неожиданности. Потрепанная нашими ссорами, я перестала помнить, насколько стремительно Том мог менять эмоции. В один момент он был самым милым человеком на свете, а в другой превращался в беспощадного демона, которого сам Сатана выпускал в мир на охоту за порочными душами. - Что?.. - Да, Джейд, Диего мертв, с ним покончено. Неужели Джордж не рассказал тебе об этом? Главный сплетник Лос-Анджелеса умолчал о смерти этого чертового испанца? – брюнет вновь отвернулся, тяжело выдохнув, едва сдерживаясь от нелицеприятных слов в адрес своего беспомощного состояния. - Ты… – задохнувшись от шока, я осеклась – Ты…хотя бы представляешь, Том, что теперь тебя ждет?! – Я не могла говорить, пораженная в самое сердце. Стрела, покрытая инеем, вошла слишком глубоко и вновь от человека, ради которого я была готова встать на колени – Ты понимаешь, что это не сойдет тебе с рук?! – преисполненная страхами и тревогами, я ухватила парня за лицо, вновь заставляя обратить на меня внимание – Я…не... Внезапно Том хватает меня за запястья, причиняя легкий дискомфорт. Моя слабость всегда проигрывала его силе и спортивному духу. Удивительно, но даже сейчас Том был гораздо сильнее меня. - Во-первых, Джейд, мне больно – он убрал мои руки от своего лица и выдохнул – Не нужно прикасаться ко мне. Во-вторых, какого дьявола ты думаешь, что этого испанского недоноска прикончил я? Тебе ли не знать, что это он охотился на меня и при каждой удобной возможности желал отправить на небеса. Почувствовав себя в прострации, я беспомощно мотала головой, не понимая, как мириться со словами, столь ядовито брошенными Томом. Диего хотел его смерти? Все эти чертовы гонки – гонки по окровавленным трассам? - Ты не должна переживать за меня, детка – улыбчиво произносит Том, затягивая повязку на лбу – Какое тебе дело до тачек и скорости? Ты всегда была к этому равнодушна! Расслабься, Джейд. Просто найди себе паренька на вечер и хорошенько потрахайся – это тебя точно успокоит. В бешенстве скрещиваю руки на груди, наполненная беспокойством. Если бы мог на несколько минут задуматься, насколько дорог мне, он бы поступил точно так же. Тому неведом страх и препятствия лишь распаляли его интерес и жажду заполучить желаемое. Плевал он на мои тревоги, топтался на них своими брендовыми кедами, не беря во внимание то, что он – моя главная причина жить. - Просто скажи, что не сделаешь ничего противозаконного, Том. Скажи! Пообещай мне! - Расслабься, Беннетт, и не суй свой нос в мои личные дела – Том довольно цокнул языком и коснулся губами моей щеки – Всего лишь безобидные игры с Диего и только. Под безобидными играми он подразумевал безумие, каждый раз забирающее чью-то никчемную жизнь. Безумие, которое уже не единожды разгонялось полицией. Безумие, в котором за рулем сидели такие же неадекватные после очередной дозы недоноски, какой была я. И отпускать туда Тома означало наступать на горло самой себе. Диего был скользким типом, баловался порошком, который, как и многие, добывал у Рикардо, и горел от нелюбви к моему лучшему другу. Я ненавидела этого парня, а Том считал, что я и на его член успела присесть. После того, как он озвучил мне свои мысли, нарвался на пощечину и такую же полыхающую ненависть с моей стороны. Смотрю на Тома и не верю произнесенным словам. Сегодня тот вечер, когда ни одна гребаная мозаика не складывается. Диего мертв, Том в больнице не в самом благоприятном состоянии, я едва не переспала с Каулитцем и все это теперь смешалось в моей голове, больно сдавливая изнутри. Какого, нахрен, черта? - Что там произошло, Том? – если сейчас он снова скажет мне не совать нос, куда не следует, я добавлю ему еще немного болезненных ощущений. - Тачке конец – Выдохнул брюнет, в очередной раз стараясь слегка приподняться, но я опередила его, поднимая подушку, и сунула к ней еще одну. Том постарался улыбнуться, но тут же скорчил гримасу и зашипел, касаясь пальцами пирсинга. А до меня только сейчас дошел смысл фразы «тачке конец». - В смысле? – новая порция шокового потрясения успешно прихлопнула меня по голове – Что ты имеешь в виду, Том?.. – Услышать от него сейчас, что от ламборгини не осталось ничего, кроме кучи металла, не входило в мои планы. Так и не ощутив мощь этой итальянской бестии, сидя за рулем, я должна была смириться с тем, что ее больше нет. У нас ее нет. - Доджу конец – Том посмотрел на меня – Джейд, я был за рулем тачки Майка – мои глаза все больше округлялись от поражения сегодняшними новостями – Ламба в порядке, разве я похож на идиота, который бы поехал туда на любимой машине? – нет, ты похож на идиота, который поехал туда на машине одного из своих лучших друзей – Компенсацию Майк уже получил – Трюмпер криво усмехнулся и снова вздохнул, прикрывая глаза – Давай просто признаем факт, что я ошеломительный водитель и, нет, Диего погиб не по моей вине. В меня влетела совершенно другая машина, владельца которой уже допросили копы. Довольно винить меня, Джейд, я устал. Голова отказывалась воспринимать информацию. Перед глазами все плыло, хотя я не выпила ни грамма спиртного, а свои радужные запасы вообще не трогала. После передозировки меня переломало миллион раз, мигрени мучили до полуобморочных состояний и я заедала их огромными порциями шоколадного мороженого. Головокружения резко врывались в мою жизнь и в глазах темнело даже за рулем. Я чувствовала себя ходячим мертвецом, замещая все свои зависимости сном и рисованием. Замещая Тома Биллом. Подняв глаза на Тома, замечаю, каким пристальным взглядом он осматривает меня. Невольно вздрагиваю, не в силах сталкиваться с кареглазой бездной. Мне бы хотелось извиниться перед ним за все, что тогда наговорила, но чертова гордость ждала его первого шага. Даже сейчас, когда Тому было плохо, я не могла признать свою вину. Господи, наверное, в его глазах я выглядела полнейшей дурехой, на фоне которой даже камень был умнее. Как можно было столь яро заступаться за человека, которого я почти не знала и кого Том и пальцем не тронул? Если бы кто-то посмел приблизиться к Тому с желанием остаться рядом – этого человека уже не было бы в живых. А что Том сделал ему? Оградил меня от лишнего внимания? Не дал узнать правду, которую была готова рассказать первому встречному, лишь бы не чувствовать себя одинокой. За что ты винишь его, Беннетт? За то, что хотел быть рядом и стать твоим утешением? - Где ты была? – Дрогнув от его голоса, осмеливаюсь посмотреть на парня. Том был серьезен как никогда и не отводил от меня взгляда. Я съежилась под этим натиском – Знаешь, Джейд, ты могла бы кувыркаться с ним и дальше, не стоило приезжать сюда, я не младенец и не нуждаюсь в ежечасном внимании – брюнет покачал головой, скользя по мне прищуренным взглядом – Ты выглядишь дешево, Беннетт. Благодарность? Я ее не заслуживала, да и он не умел благодарить. Парень, привыкший получать все по щелчку пальцев, никогда не говорил волшебного слова. Наверное, Аляска и Калифорния поменялись бы местами, поблагодари Том кого-нибудь хоть раз за свою жизнь. - Том, я… Знаешь… Его холод убивал, заметал снегами каждое нервное сплетение. Уставившись на ссадины парня под губой, я мечтала коснуться их поцелуем, боясь замерзнуть раз и навсегда. Он, который дарил незабываемую дрожь, теперь был таким чужим, будто нас никогда и ничего не связывало. Том заставлял меня барахтаться в собственной ничтожности, достигшей размеров озера Мичиган. Давай, Беннетт, вдоволь нахлебайся. Думала, влюбишься в друга детства и проведешь с ним вместе всю жизнь? Может, еще и умрете в один день, а ваши престарелые друзья даже не смогут сказать о вас ничего достойного. - Мне не нужны твои оправдания – голос Тома становился все тише, что не могло не отдаваться болью за ребрами – Посмотри на себя, Джейд, на кого ты похожа? Соизволила заявиться сюда в таком виде? Ты похожа на девицу с Голливудского бульвара – Глаза вновь застилала пелена слез и у меня не хватило духа ответить на его колкости. Я не нашла в себе сил ссориться в очередной раз, доставляя ему еще и моральную боль. Добивай, Том, тебе все можно. Бросайся правдой в лицо, ледяной и жестокой, я заслужила. Я огрызалась, кричала и раздавала пощечины, в которых нуждалась сама. В резких и болезненных оплеухах, отрезвляющих рассудок. Я все бросила и примчалась, не забыв, что ты спас мою жизнь совсем недавно. Но тебе плевать. Ты знаешь себе цену. Сильный, властный, самоуверенный, заносчивый. Тот, кто заходит с козырей. А я всегда чувствую себя слепым котенком, идущим на свет, но в итоге выбирающим иную дорогу. Да, никому неизвестно, твой ли это человек и как долго можно прожить с ним, но я всегда выбирала тебя. Даже сегодня. Даже сейчас, когда ты холоден и неприступен. Вновь сменил милость на гнев. - Уходи, Джейд – Шепот Тома кажется криком, а лицо жжет от слез. Он отвернулся в сторону окна, вновь гримасничая от боли. Судорожно выдохнув, я поднялась с места, так и не решившись на важные слова – Проваливай, Беннетт! Оставь меня. Дрогнув от резкости его голоса, выбегаю из палаты, тут же угодив в руки Георга. Громко всхлипнув, обнимаю парня в надежде на поддержку. Листинг знал о неидеальности наших отношений и был одним из многих, кто считал нас парой даже при настолько странном общении. Георг всегда говорил, что не нашлась еще та девушка, готовая провести с Трюмпером жизнь. Разве что ночь, да и то после жалела. А вот я не пожалела ни на секунду. Секс – не признания в любви. Ты когда-нибудь видела Тома с кем-нибудь дольше суток? Если Георг считал меня достойной Тома, он совершенно не ценил близкого друга. Я уничтожала его жизнь, мучила и издевалась, обижала, прихлопнутая наркоманским дурманом, а затем падала перед ним на колени, лишь бы не остаться без его внимания. Но теперь пришло время стать по-настоящему взрослой девочкой и принять неизбежность своего одиночества. Я никому не нужна, даже будучи баснословно богатой особой из примечательной семьи. - Что такое, Джейд? – взволнованно произнес Георг, осматривая меня. - Все хорошо – шмыгнув носом, утерла с лица слезы – Просто откровенный разговор. Очередной. Не бери в голову, Гео. Спасибо. Не могу обнажать перед ним свои чувства, не хочу. То, что происходит между мной и Томом, не должно касаться даже самых близких людей. Вовлекать в наши скандалы друзей – глупый поступок. Нужно держаться, казаться сильной и непробиваемой, а плакать только от счастья. Чмокнув растерянного парня в щеку, быстрым шагом направляюсь на выход, вновь не находя сил сдержать в себе соленые потоки слез, и в дверях сталкиваюсь с отцом Тома. Гордон аккуратно останавливает меня. Еще один человек, вероятно подумавший о моем внешнем виде. Чувство стыда накрыло меня, словно лавиной. Отец Тома был влиятельным человеком, красивым и мужественным, являлся владельцем нескольких корпораций и одним из самых успешных бизнесменов Калифорнии. И как у такого мужчины мог родиться настолько неидеальный сын? Идеальный. Как у такого человека, как мой отец, могла родиться такая дочь? Сексуально распущенная хамка с наркотической зависимостью. Девушка, которую ничто не заботило. Которая думала лишь о себе и только по праздникам. Мешала другим проживать их жизни и постоянно бежала от самой себя. Идиотка. - Джейди? – Гордон осмотрел меня с ног до головы – Что такое, милая? Что произошло? - Мне нужно срочно уйти, простите… – нелепо пробормотала я, тряхнув тяжелыми темными локонами – Том, он…в относительном порядке, больше я ничего не знаю, мистер Трюмпер, простите! Оставив удивленного мужчину в одиночестве, я выпорхнула на улицу под темное пасмурное небо и прислонилась к своей машине. Стараясь ровно дышать, надеялась успокоить свою очередную истерику. Кажется, клубок нервов давно размотался, а вот собрать его назад не получалось, сколько бы я ни старалась. Тяжело, так тяжело. Я измотана, раздавлена, уничтожена. Мои мысли и поступки медленно отбирали у меня жизнь и я лишилась поддержки самого близкого человека, без которого будни стали пресными и унылыми. Свалившись в эту яму, я не видела выхода. Билась лбом о стену и ничего не понимала. - Неужели он так сильно тебя раздражает? – тихо вырвалось из меня. Прячу лицо в ладонях и выдыхаю. Нет, никаких слез, Беннетт. Ты сильнее этого дерьма. *** Он спал безмятежным сном, давая мне возможность насладиться каждой ресничкой, родинкой и небольшим шрамом на щеке. День выдался жарким и после заплыва в бассейне дрема окутала его сознание. Том заснул прямо на шезлонге под ласковыми солнечными лучами, а я сидела рядом и любовалась человеком, который, казалось, являлся моим двойником, любил и поддерживал. Был моей тенью. Взгляд скользил по идеальным чертам лица, которого хотелось касаться кончиками пальцев. Нежно и трепетно, так противозаконно для нас двоих и наших отношений. Его загорелая кожа, с которой уже исчезли капли воды, манила своим ароматом. Парень выглядел идеально и оспорить это было невозможно. Густые брови, длинные ресницы, ровный нос и губы, умело сводившие с ума. Их хотелось касаться мимолетными поцелуями, пробуя на вкус. Я знала, скольких девушек он целовал, не вкладывая в касания губами никаких чувств. Холодный и расчетливый, утопающий в девичьем внимании. Дыхание спокойное и едва ощутимое. Мне хотелось устроиться рядом, прижаться ближе и также провалиться в сон. Забыться, потеряться, потонуть в недосягаемости. Катитесь вы все к дьяволу, пускай весь мир подождет. - Джейди… Приоткрываю глаза, сталкиваясь со взглядом Софии. Университетские будни стояли костью поперек горла. Каждая местная букашка надоедала вопросами о Томе, будто он входил в число их ближайших родственников. Любая фраза, в которой фигурировало его имя, выбивала из колеи. Последние пару недель я чувствовала себя паршиво, игнорируя все и всех, не отвечала на звонки и не покидала пределов дома. Том вернулся из госпиталя спустя неделю после того жуткого происшествия. Мама донимала меня вопросами, а я лишь монотонно пожимала плечами, запихивая в себя мюсли, залитые йогуртом. Жалкое существование на автомате – именно в это превратилась моя и без того скудная жизнь. - София, я не желаю обсуждать Тома, меня там не было и я не в курсе, что именно случилось на том гребаном треке. Но я знала все. Знала, что парня, убившего Диего, арестовали. Знала, что экспертиза выявила дефекты в автомобиле ненавистного мне испанца. Знала, что типа, влетевшего в машину Тома, отпустили, посадив под домашний арест на несколько месяцев. Знала, что теперь на эти кровожадные игрища любителям скорости путь заказан. Знала все, каждую чертову мелочь. Знала, упорно умалчивая подробности. - Но ты ведь в курсе, как Том себя чувствует? Это волнует каждую юбку нашего университета. - Волноваться о том, кому на них откровенно плевать? – хмыкнула я, воскрешая в себе актерские способности – Не понимаю, как можно настолько себя не любить… София удивленно осмотрела меня, не решаясь продолжить разговор. Если бы кто-то из моих кобелей попал в аварию и не выжил – так тому и быть. Судьба, не иначе. Я бы и слезинки не проронила, сохраняя капитальное равнодушие. Было и прошло. Они использовали меня, я использовала их – каждый получил свою выгоду, надеясь больше никогда не пересечься. Но с Томом все было иначе. Я знала его наизусть, все чувства и эмоции парня проецировались на меня и отрицать переживания за друга было бы несуразно. Я давилась болью все это время, пока человек, терзающий мое сердце, мучился от полученных травм. Чувствовала дискомфорт, будто сама чудом выжила в том ужасающем замесе. - Когда только вы перестанете отрицать свою зависимость друг от друга… – философски тянет София, глядя в сторону хохочущих парней, разговаривающих слишком громко и откровенно действующих мне на нервы – Когда-нибудь вы окончательно рассоритесь и каждый из вас, слышишь, каждый будет жалеть о безвозвратно ушедшем времени. Внутри меня извергались вулканы, гремели землетрясения, обрушивая все нервные окончания, и бушевали мощнейшие цунами, стоило подумать о том, как он променяет меня на одну из своих многочисленных кукол. Будет улыбаться ей, отпускать свои шуточки, слушая ее хихиканье, а на меня больше никогда не посмотрит. Зачем лишняя усталость от той, которая не могла и не хотела бороться с трудностями? Зачем вовлекаться в жизнь потасканной девчонки, выпрашивая у нее внимания? Он бы никогда не позволил себе упасть так низко, вымаливая моего общества и внимания. У него хватало друзей, с которыми не надоест проводить время, а ты все еще тешишь себя пустыми надеждами, что этот парень будет твоим. Не твой. Никогда им не был. - Мы ничего не обещали друг другу, Соф – отрезала я, залпом допивая остатки колы и кривясь от громких возгласов со стороны – Хочешь успокоить университетских шлюшек? Скажи, что Трюмпер в порядке. Он всегда выходил сухим из воды – поднявшись с места, я слегка подтянула джинсы, чтобы они вовсе не съехали с моих бедер – Мне нужно уйти. Увидимся. - Ну а если сегодня все-таки будет тестирование? – насторожилась подруга – Не желаешь облегчить себе жизнь? - Идеальные результаты теста стоят полторы штуки зеленых, Соф… – криво улыбнулась я – и если у тебя нет желания тащиться на занятия, только скажи и ты тоже напишешь этот тест идеально. Для тебя мне ничего не жалко, дорогая. Заметив улыбку подруги, махнула ей рукой и направилась на парковку. Каждый новый час в этих заумных стенах действовал на меня, как смертельный яд. Чувствуя себя королевой кампуса вчера, сегодня я не могла заставить себя засиять ярче самых редких бриллиантов. Настроение не могло подняться с колен, несмотря на все мои уговоры. Хотелось закинуться таблетками и сбежать в свой выдуманный мир. И пусть чуть позже будет откровенно плохо, пусть. Мне необходимо прожить это снова, окунуться в привычный мрак с головой, захлебнуться в нем. Необходимо. *** Он прислушался к моему совету и избавился от пирсинга в губе. Посчитав это милым жестом, на который я никак не отреагировала, сочла, что без колец губы Билла смотрелись изящнее и даже навевали в сознании образ аристократичного принца. Ты бредешь по грязным улицам города падших ангелов с их предводителем, Билл. В такой атмосфере тяжело быть принцем, но у тебя получается. Ты не имеешь никаких прав на этот город. Занятия у миссис Паркер пролетали, будто одно мгновение. Ее преданность увлечению, ставшему полноценной работой, было невозможно уменьшить. Она с большим вниманием и трепетом относилась к каждому ученику и именно ее студия являлась местом, куда мне всегда хотелось вернуться. Как и в тот заброшенный дом на холмах, не так ли, Джейд? Тебе стало гораздо лучше после очередного визита туда, в место, где подпитывались твои внутренние демоны. Тянуло туда, где их глаза ярко сверкали, давая тебе возможность получить удовольствие. - Я так ничерта и не совладала с кистями, Билл – нервный смешок вырвался из меня, а взгляд метнулся на высокую худощавую фигуру – Привыкла работать с карандашами и не представляю, как пишу что-то красками… Хм… Видимо, каждому творцу ближе что-то свое… Творец – слишком громкое слово. Том уверял, что это попытки избежать дозы. Жалкие попытки, потому что туда я тащила с собой тетрадь и карандаш, чтобы после погрузиться в рисование, пока мир казался таким ярким и насыщенным, а золотой час заката лишь придавал ему большего очарования. Верхушки пальм были залиты золотистым светом, не ощущалось ни единого дуновения ветра, а в глазах плясали огоньки, пока движения карандашом на листах были более выразительными. Мне хотелось рассмеяться, потому что его образ значительно отличался от всех, кого я когда-либо знала и с кем спала. И с ним могла, если бы не любовь и жгучее желание быть рядом в трудный момент. Острые черты лица, аристократичная холодность, которая рушится, стоит с ним заговорить. Небольшое кольцо в брови, взгляд немного грустный, родинка под губой. Он был не похож на местных парней, был другим и не вписывался в этот город, в этот штат, не вписывался в эту чертову страну. Он был прав, говоря, что чувствует себя неуютно. От Билла веяло иной жизнью – сдержанной и выверенной, а не той, к которой привыкли мы, жители Беверли-Хиллз, каждую ночь находившие себе приключений и не знающие, где и с кем проснемся утром. - Ты явно не это хотела сказать – голос Билла спокоен, он медленно идет рядом и смотрит прямо перед собой – Я прав? - Вообще-то, да. Знаешь… Хотела извиниться за то, что тогда… - Не нужно, Джейди – Каулитц остановился, принуждая меня сделать то же самое, и заглянул в мои глаза – Я рад, что ничего не произошло. Рад, что тебе позвонили и ты оставила меня, переключила внимание. Все это не привело бы ни к чему хорошему. Он радовался звонку Георга. Звонку, за секунду оборвавшему все живое внутри меня. Как бы он себя почувствовал, если бы позже я сообщила ему, что потеряла свою душу? Обрадовался, что между нами не случилось того, на что я рассчитывала? А рассчитывала ли я или то был всего лишь порыв, нерастраченный гнев в сторону Трюмпера? Объяснить свое влечение к немцу я не могла. Сидя в четырех стенах и купаясь в тревогах за Тома, я прокручивала все, что успело случиться между мной и Каулитцем. Общение, объятия, поцелуи, в моем случае явно ведущие к сексу, но хотел ли он этого? Поддался моей власти, сломался под напором бестии, обожающей похотливые игры? Он бы испугался тебя, Беннетт. Сбежал бы тут же, коснись ты губами низа его впалого живота. Посмотрел бы таким взглядом, словно тебе место в психиатрической клинике. А мне как раз там самое место. - Я никогда не чувствовала ничего подобного, Билл. В том смысле, что до тебя со мной никто не разговаривал о чем-то…глубоком и сокровенном – сейчас ты лжешь даже самой себе, Беннетт, неужели у тебя никогда не было искренних бесед с тем, кто так и не оставлял в покое твои шальные мысли? – Я не знаю, как это объяснить, мы с тобой разные и видимо поэтому мне интересно тебя слушать и узнавать что-то другое, то, что находится за пределами моего дома. Брюнет нахмурился, возобновляя шаг. Хотелось пробраться в его голову и узнать реальное положение дел. Узнать, что он чувствовал по отношению ко мне. Наверняка я казалась ему небывалой сукой, той самой звездой порно-роликов в столь юном возрасте, наблюдая за которой, водители траков охали и ахали в обшарпанных туалетных кабинках. Я была самокритична, знала о каждом из своих пороков и мне было не стыдно заявить о них. Прямолинейность – качество, которого не хватает многим людям. Ты и сама прекрасно понимаешь, насколько хорошая ты шлюха, Беннетт. Жаль, я с ними не сплю. Эти фразы от Тома не были обидными, принимались на личный счет с безграничным спокойствием, будто я была сделана из стали. Скажи он подобное одной из своих Мелани или Эмили – утром они бы выжимали подушку, в которую прорыдали ночь напролет. Да, я была слабой, но гораздо сильнее кого-либо. - Неужели это правда? Богатые тоже плачут? - Да ла-а-адно, ты один из тех, кто считает, что у богатых людей нет поводов для слез? – если бы на месте брюнета был любой другой парень, я бы вмазала ему со всего размаха, выбивая вместе с зубами бред из его головы – Билл, скажи, что это не так. Ты не можешь быть в ответе за каждого состоятельного человека. Каулитц пожал плечами, поджимая губы. Господи, как предсказуемо, как до тошноты банально. Люди, однажды построившие свою империю, используя мозги по назначению, не заслуживали пренебрежительного отношения только за то, что имели лишнюю пару миллионов на банковском счете. Проклятий заслуживала я. Проклятий заслуживал Том, хотя был гораздо умнее и талантливее меня. Купаться в ненависти должны мы, прожигающие жизни, но только не такие люди, как наши с Трюмпером родители или родители наших чокнутых друзей. - Не имея в этом городе близких друзей, мне приходится часто наблюдать за людьми. Здесь другой народ, Джейди, здесь все…такое искусственное, яркое и блестящее, а внутри пусто. Это похоже на конфету в красивой обертке, а внутри вместо шоколада – суфле. Не сдержавшись, я тихо рассмеялась. Хорошее сравнение, парень, но если бы ты заглянул глубже – суфле показалось бы тебе Манной Небесной. - Тогда я сбежала из-за Тома – внезапно выдохнула я, отпустив контроль за своими чувствами – Я думала… Хм, думала, что он… – посмотрев наверх, постаралась сморгнуть проступившие слезы – что я останусь одна и больше никогда в жизни не смогу искренне улыбнуться – прислонившись к ограждению, опустила голову, вновь ощутив это поглощающее меня бессилие – Неважно – еще как важно – Извини. Я редко произношу это слово, но ты заслуживаешь. Я часто совершаю поступки, которых люди от меня никак не ожидают, Билл, я… Просто поверь, в тот момент мир схлопнулся для меня. Перестал существовать, перед глазами бежала одна только прямая линия, ведущая к единому исходу. Думал ли Том похожим образом, спасая тебя от передозировки? Билл посмотрел на меня, обволакивая самым омерзительным чувством на свете – сожалением. Терпеть не могла, когда меня жалели. Том старался учить меня быть сильнее, не наматывать сопли на кулаки, а фальшиво улыбаться, даже когда чувствовала нестерпимую боль. Но Билл сожалел молча, не произнося лишних фраз, неуместных в данной ситуации. Вероятно, он терялся в догадках, почему двое людей столь зависимы друг от друга. Нет, Билл, зависим тут только один и это самое страшное, через что приходится проходить едва ли не ежедневно. Ежедневно. Признайся, Джейд, признайся. Мне хотелось рассказать ему все, потому что парень вызывал уверенность в сохранности всех моих перепачканных чернотой секретов. Вспомнив, что последний скандал с Томом затеялся именно по этой причине, сжала челюсти так, что в скулах что-то надломилось. До сих пор больно, даже по прошествии недель, складывающихся из бесконечно долгих дней. Я старалась не думать об этом, касаясь грифелем белоснежности листов и слушая мелодичный голос миссис Паркер, время от времени бросая взгляд на холст Билла, заходясь в порывах любопытства. - Ты обмолвилась ранее, что он тебе, словно брат… Я понимаю твои чувства. Покинув Германию, я лишился лучшего друга, без которого мне очень тоскливо – Каулитц помолчал, расположившись рядом – Первое время мы созванивались каждый день, а теперь я думаю, что он стал меня забывать… Конечно, это может казаться паранойей, но при этом ощущения не из лучших – я так и молчала, согласившись лишь с тем, что проживать подобное сродни ножевому ранению, глубокому и резкому – Ты дорожишь им и это нормально. Я люблю его. И это кошмар. - Я держусь за него, потому что мне больше не найти поддержки ни в одном другом человеке. Родители увлечены бизнесом, вернее, отец. Да и у мамы свое дело. Я росла в окружении гувернанток, Билл, и это совершенно не то, чем хотелось бы гордиться. Да, у меня нет финансовых лимитов, зато я никогда не чувствовала на себе родительскую любовь. Том стал для меня человеком, бросившим в мою сторону спасательный круг. - После той встречи… – Билл запнулся – я понял, что он также дорожит тобой. Между вами, наверное, нет никаких секретов. Их и не могло быть. Отираясь друг с другом столько лет и разлучаясь лишь на сон, хранить секреты становилось все тяжелее. Но более трудным было узнавать эти секреты, становясь старше. Улыбаться, слушая, как он вновь поцеловал какую-то выскочку из высшей школы, а затем сходил с ней на бейсбольный матч. Я помнила наш поцелуй и представлять, как после меня он целовал кого-то другого, было слишком болезненно. Да, я тоже плакала ночами в подушку, будучи сопливым тинейджером. Билл поделился историей о разводе своих родителей и о чувствах, которые проживал, пытаясь смириться. Хотелось ему сказать, что любая сказка рано или поздно заканчивается, Золушка теряет туфлю, а принц примеряет ее на совершенно другую ножку, забывая о том, что было на балу. Жизнь сурова, она умела поражать самыми крепкими стрелами и всегда била точно по целям. Жизнь никогда не промахивалась. - Он знает меня слишком хорошо и временами это пугает. - Думаешь, однажды он предаст тебя? Использует свои знания в каких-то иных целях? Нет. - Пугает, что я уже никогда не смогу быть одна, существовать без него – Озвучивать малознакомому парню свои страхи казалось совершенно противозаконным. А желать с ним переспать было твоей нормой, Беннетт, не так ли? – Знаешь, ни к чему тебе эти откровения. Это должно остаться только со мной. Я…могу подвезти тебя домой – Брюнет отрицательно мотает головой, а затем смотрит на меня и в его глазах я читаю минимум десяток незаданных мне вопросов. Он держал дистанцию, да и мне после случившегося требовалось во всем разобраться. Желание почувствовать его поцелуй ослабло, вытесняемое мыслями о Томе. Я не могла перестать думать о друге, его чувствах и настроении. Все это не покидало мои мысли даже на минуту. Он, конечно, не пригласил к себе снова. Билл был слишком многогранен: терялся при разговоре со мной, при этом находил в себе смелость ответить на мою довольно настырную ласку. Не ожидая такого поворота, я чувствовала, как схожу с ума. Каждый из моих одноразовых парней был красавчиком с достойным состоянием, но Билл переворачивал с ног на голову привычные мне установки. Был странным, но симпатичным. Был странным, но с ним хотелось разговаривать, а вот с другими – не хотелось. Но Том воплощал в себе все, в чем я так нуждалась. Собрал в себе каждое из необходимых мне мужских качеств, черт самодовольный. «Том, Том, Том» так и стучало в моей голове, мучающейся мигренями. Билл пообещал позвонить, чтобы вновь порисовать вместе. Сказал, что может показать мне парочку своих мест, к которым успел проникнуться симпатией. Улыбаясь, я кивала, понимая, что встречи с ним не разжигают пламя внизу живота, но заставляют поверить в то, что общение со мной еще не опротивело обычным людям. Ты бы пригласила его к себе домой, Джейди? *** Спустившись с крыльца университета, уселась на последнюю ступеньку, кидая рядом блочную тетрадь и сумку, из которой выудила шоколадку и бутылку воды. Монотонно пережевывая сладость, я думала о том, что посещение занятий стало ежедневной рутиной. Звучало странно, но я поднимала себя с постели, вела в ванную приводить лицо в порядок, сажала задницу в машину и приезжала в университет. Ни Габриэлла ни София не сочли нужным прийти на занятия, посчитав пятницу дополнением к грядущим выходным, а я ощущала себя занудой, спрашивающей в переписке, какого дьявола они не явились. «Ты решила поучить меня жизни, Джейд? Позволь припомнить все те недели, которые ты пропустила, дорогая! Целую!» Шах и мат. Справедливо, Габ, твоя взяла. Взгляд падает чуть правее, вылавливая из потока студентов Тома, рядом с которым сидела какая-то блондинка, закинув свои тонкие бледные ноги на его колени. Брюнет, склонившись в сторону девчонки, что-то рассказывал ей. Целенаправленно иду в их сторону, успевая прихлопнуть по плечу Майка, прокручивающего на указательном пальце баскетбольный мяч, и ловя его улыбку. - Оставь его в живых, Джейди, ладно? – хохотнул парень – Он потрясающий игрок! Любуясь тошнотворной картиной их поцелуя, молчу. Наблюдаю, как его язык скользнул по губам блондинки, и качаю головой, стараясь подавить в себе язвительные комментарии, так и норовящие сорваться с губ. Что с тобой не так, Трюмпер? Что, блять, не так с нами? - Том, нам нужно поговорить – Отчетливо, чтобы наверняка услышал. Разрывает омерзительный поцелуй, улыбнувшись девчонке, и вновь касается ее губ. Знал бы он, какая ненависть росла внутри меня. К ним обоим – Я что, сама с собой разговариваю? - А твой художник разве не утолил жажду общения? – иронично отзывается парень, скользя ладонью по стройной ноге своей очередной игрушки с большими светлыми глазами – Или… Ох, постой, его рот был занят, я правильно угадал? Как тебе, Беннетт, понравилось? Кулаки сжимаются в приступе немой ярости, боль от пущенных в кожу острых ногтей пронзает ладони. Та боль, которую хочется выместить на нем. Расцарапать этой надменной сволочи лицо, преисполненное саркастичности и самоуверенности. Личность, обезображенная своей популярностью и благосостоянием. - Не говори того, о чем можешь пожалеть – Шиплю я, наблюдая за эмоциями блондинки, застывшей от наших речей. В моменты наших скандалов мы превращались в демонов, не желающих уступать друг другу. Беги отсюда, милая, пока не зацепило, ведь я себя знаю. Ведь я ни в чем не буду себя ограничивать и ни перед чем не остановлюсь – Попроси свою шлюху убраться, если она хочет сохранить свое здоровье. Я ненавидела выяснять отношения в публичных местах. Начерта нам свидетели? Мы ссорились громко и импульсивно, поражая друг друга в самую душу. Я знала его наизусть, он меня – еще лучше, поэтому боль от таких конфликтов разливалась ядом по всему существу, проникая в каждую клеточку и нанося серьезные ущербы. Слишком долго зализывались раны, слишком мало попыток наладить отношения. Ноль. А потом все становилось на свои места. Чертовски странно, но неизменно. - Кажется, тебе лучше отправиться к своему дружку, Беннетт, чтобы взять очередной урок рисования. Ну или послушать увлекательные рассказы о прошлой жизни этого ботаника – Том саркастично закатил глаза, вновь посматривая на объект своего желания, с которого чуть позже непременно стянет трусики и эта тощая кукла будет счастлива. Смотрю на девушку, держа себя в прочнейших тисках, и выдавливаю три самых любимых слова: - Хочешь жить – свали – Она испуганно смотрит на меня, затем на Тома и вновь на меня. Трюмпер считает, что только у него есть крепкие мальчики, умеющие уладить любой вопрос? Мои люди всегда поблизости и стоит мне пустить по телефонным линиям один лишь гудок – любая жизнь могла оборваться, будто ее и не было. Переходить дорогу Джейди Беннетт означало подписывать себе смертный приговор. Девчонка еще раз осмотрела нас уже не на шутку встревоженным взглядом, поднялась, кивнув Тому, и поспешно смылась. Я знала, что мы оба выглядели настоящими засранцами в глазах многих людей и переубеждать их в этом не было ни малейшего желания. Зачем? Подобные игры осточертели мне еще в восемнадцать, когда я могла притвориться ангелочком, чтобы добиться очередной победы. Теперь для победы мне требовалась лишь моя прямолинейность, опускающая людей на колени. Как приятно быть на темной стороне, чувствовать себя королевой мрака. - Джейд, наш разговор не будет иметь смысла – Трюмпер потянулся, удобнее устраиваясь на уличной скамье – Мы, кажется, все выяснили еще в прошлый раз. - Какого дьявола ты поступаешь так, Том? – взъелась я – Почему позволяешь себе обращаться со мной подобным образом?? Ты выставил меня за порог в тот момент, когда я чувствовала тревогу за тебя. Я переживала, думала, что потеряю самого близкого своего человека! Неужели тебе настолько плевать? – едва не задохнувшись, я выдержала паузу – Я чертовски жалею, что рассказала тебе о Билле, потому что ты лишился здравого ума. Что происходит, Том?! – выкрикнула я – Объясни мне, потому что у меня больше нет сил наблюдать, как расстояние между нами превращается в непреодолимую бездну. Может, от нашей дружбы уже ничего не осталось? И голос на шепот в надежде, что он не услышит этих жутких слов. Не ответит на них тем, что ранит больнее прежнего. - Джейд, нам не следует сейчас разговаривать, давай остановимся, чтобы позже ни о чем не сожалеть. - Я всего лишь хочу, чтобы между нами осталось то тепло, понимаешь? Чтобы все было как прежде. Я не хочу никаких скандалов, ты мой лучший друг, пойми, моя душа. А теперь я чувствую трещину, которая пролегла между тобой и мной. Том поднялся, накидывая на плечи светло-серую толстовку, и подошел ко мне. Близко, но хотелось еще ближе. Настолько, чтобы чувствовать его дыхание на своей коже. Смесь сигаретного дыма и фруктовой жевательной резинки, а иногда и мятных леденцов, которые он постоянно раскусывал, действуя мне на нервы. - Ничего не произошло, принцесса – Уголок пирсингованных губ дернулся в подобии улыбки. Том ушел, оставляя меня стоять посреди студенческого парка и чувствовать себя одинокой. Ничего не произошло, но пустота разрослась во мне с геометрической прогрессией, заставляя уверовать в то, что я всегда была для него чужой. Далекой, словно инопланетной. Слабой, черт возьми. Принимающей все на свой счет, кроме единственного брошенного им оскорбления, засчитанного за комплимент. Цепляйся за себя обеими руками, Беннетт, а за него двумя пальцами. Научись жить так, как раньше не могла. *****