La fortune

Чонину в средней школе никто не дарил валентинки на день влюбленных, потому над ним начали издеваться, и учителя в том числе. Только однажды его пассивная злость вылилась в слова и он уверенно заявил, что принимает валентинки только в виде человеческого сердца. Его маму вызвали в школу. Зато он стал иконой. А Сынмин в школе предпочитал молчать. Все потому, что у него была тяжелая степень дислексии. То, как иногда он не специально коверкал слова вызывало истерический смех. Но кому он врет, иногда говорить, разумеется, приходилось, куда без этого. Одним из любимых, если можно так выразиться, был случай на информатике, когда учитель попросил его помочь другим ученикам выполнить задание. Он четко сложил в своей голове фразу: "а теперь просто нажмите на курсор". Казалось бы, все легко, только все равно вместо нужного предложения он выдал: — А теперь просто нажмите на курок. Парень напротив чуть легкие не выплюнул из-за смеха, девочки подняли бровки и свели их вместе, а его лучший друг истерически рыдая заумолял: — Нет, хён, прошу, мы слишком молоды. Сынмин роняет лицо в ладони и вздыхает. Безнадежно. Так же само однажды в ресторане, на вопрос официанта: "какую часть курицы вы предпочитаете" он уверенно ответил: — Кролика. Свидетелем того стал Хёнджин, который чуть не подавился своим блюдом. Сынмин же быстро замахал руками и исправился, но его парень спокойно есть уже не мог из-за постоянного смеха. Вот почему они с Чонином были идеальным дуэтом.

***

Сейчас этот идеальный дуэт идет с работы. Сынмин почти трясется от вечернего холода, а Чонину жарко в расстегнутом пальто. Они заходят в ближайший магазин, потому что у младшего закончился растворимый кофе, а без него он отказывался жить. Между полок Сынмин замечает новую коллекцию жасминового чая и все, его из этого отдела максимум за ноги вытащишь. Чонин покорно ждет, потому что тут его кофе не оказалось. Ким просит пойти домой, потому что он устал, но Ян собирается идти в другой продуктовый. Ким расстроен вдвойне, потому что не обнаружил ценника на нужный ему чай. Он готов возмущаться, потому тянет за собой Чонина на кассу, что бы ему сказали цену. Милая девушка улыбается ему за стойкой кассы и здоровается. — Здравствуйте, побрейте мне, пожалуйста, этот чай. Чонин, как припадочный, начинает смеяться. Он осознает, как идиотски выглядит со стороны, но то, что выдал Сынмин, было запуском смехового механизма. Черт, над таким нельзя смеяться, и Чонин это осознает. А еще это его друг, и смеяться с него это гражданский долг Яна. И самое смешное это то, что Сынмин даже толком не понимает, что сказал не так. Девушка на кассе выглядит очень смущенно и вежливо переспрашивает: — Прошу прощения, вы имели в виду пробейте?.. — Да, конечно, — кивает Ким. — А я как сказал? — Ты.. — пытается молвить Чонин, но его голос срывается в истерическим приступе смеха. — По.. — попытки тщетны. Глаза намокают и дыхание сбивается. Чонин прилагает все силы, чтобы успокоиться и не привлекать внимание всех в магазине. И в тот миг.. до Сынмина доходит. Он безнадежно выдыхает и закрывает глаза ладонью, мотая головой. — Прошу прощения, немного устал. Так.. что там с ценой? Просто на стеллаже нет ценника. — Да, конечно, простите, мы обязательно это исправим. Цена две тысячи вон. — Тогда я возьму, спасибо. У Чонина в животе колит от смеха. Лицо просто горит, он представляет насколько красный на фоне белого шарфа и блондинистых волос. Парень прикладывает прохладные ладони к щекам, дабы немного унять румянец. — Ой, — вдруг удивляется девушка. — А вы десяти тысячный покупатель! В подарок к покупке вы получите билет на бесплатный поход в аквапарк. А если вы купите товара на семьдесят тысяч вон, то получите два бесплатных билета. У Сынмина глаза загораются, точно у ребенка. Аквапарк. Он любит аквапарк сильнее всего на свете, и не может вспомнить, когда был там в последний раз. — Тогда я пойду что-то возьму на семьдесят тысяч. Чонин непонимающе смотрит на друга: — Зачем тебе еще один билет? — Как зачем? Для тебя. — Да ну, аквапарк это для детей. Зачем мне туда? — Развеяться, — утверждает Ким, гуляя между стеллажами. Он набирает всего чего можно, чтобы набрать нужную сумму. Чонин с поднятыми бровями плетется сзади, не видя в этом смысла. Чего ж Сынмину так нужен этот аквапарк?.. Но его не переубедить. Старший набрал кучу товара, которые ему, на самом то деле, не нужен, но чего не сделаешь ради бесплатного билета. Зато теперь у них есть два бесплатных похода в аквапарк. И как раз на носу выходные. Сынмин улыбкой светится и ждет заветной субботы.

***

Небольшая очередь, ожидание и вот они оказываются в раздевалке. Почему-то тут пусто. Сынмин вдруг только сейчас ловит себя на мысли, что ему, как бы, придётся перед Чонином переодеться. А можно пойти в бассейн в джинсах?.. Как жаль, что нет. Сынмин позволяет себе взглянуть лишь на оголенный торс младшего. И, черт, это уже было ошибкой. Сынмин не подозревал, что под мешковатыми вещами и рубашками находится такое красивое тело... Четкие очертания пресса, подтянутая грудь, широкие плечи – все так и манили к себе. Потому дальше он не позволил себе смотреть на Чонина, глаза пряча под ресницами и отворачиваясь нервно. — Ну ты долго еще? — скучно спросил Ян, уже давно переодевшись. Сынмин поджимает губы и краснеет по самую шею. — Эм... а можешь отвернуться, пожалуйста? — Боже, стесняшка, я жду возле входа в душевые. Чонин уходит, а Сынмин остается один. Что это было? Почему он попросил Чонина не смотреть на него? Такого никогда не случалось. Дело не в чем-то особенном, дело в Чонине и в том, что... Чонин очень... красивый. Это странно осознавать. Ведь они друзья. Сынмин бы все равно не хотел показывать себя Яну, ибо он немного, а может не немного, не уверен в себе и считает свое тело далеко не пределом мечтаний. Ему никогда не говорили, что у него красивое тело. А Хёнджин даже иногда напоминал, что ему стоит пойти в зал и заняться собой. Сынмин заставлял себя не брать это близко к сердцу, но не получалось. Он боялся услышать подобное от Чонина. Он боялся вновь оказаться запасным вариантом. Но мысли увядали на фоне того, как хорошо Ян к старшему относился. В голове Кима бои вели две его личности: самый злой на свете язвительный преподаватель, который знает обо всем в мире, и юноша, которому никогда не говорили комплиментов. Он забивает на неуверенность, и, наконец, идет к Чонину. — Я уже подумал у тебя нога в шкафчике застряла, — устав от ожидания, ухмыляется Ян. — Иди давай, — пинок под зад заставляет младшего шевелить конечностями быстрее. Парни идут к входу в сам аквапарк. Перед ними открывается огромный вид на десятки горок, джакузи и бассейнов. О, Сынмин хочет побывать на каждой. Потому он спешит исполнить мечту. Вода немного холодит, но адреналин от высоких горок согревает. Сынмин орет во все горло на особо экстремальных, а Чонин стоит внизу и смотрит на все происходящее. Ким на месте устоять не может, он забывает про всю неуверенность и стеснение. Он хотя бы на миг может почувствовать себя полным сил. — Давай, я уже проголодался, пойдем, поедим, — все же через время говорит Чонин, пытаясь вытащить друга из теплого джакузи. Сынмин, хоть и нехотя, но все же идет за ним, просушив волосы и накинув полотенце на плечи. Чонин заказывает что-то простое, дублирует заказ для друга. Пока Сынмин погружается в яркое детство, Чонин умиротворяется. Ладно, он просто не любит показывать свои эмоции, но глубоко в душе он очень рад, что Сынмин уломал его на такое маленькое приключение. Тут было весело. Адреналин от крутых длинных горок просто выбивал воздух из легких. Вода в лицо, холод на мокрой коже – он веселится от души, хоть делает это молча. Чонин любезно относит их подносы на стойку и возвращаться к Киму, когда вдруг замечает на его лице самый настоящий шок. Он увидел призрака аквапарка? Утопшую давно девочку? Собаку? Пингвина? Чонин ничего не видит. А нет... видит. Бровь пренебрежительно выгибается, а губы кривятся сами собой. Просто потому, что они видят недалеко от себя Хёнджина. Как его занесло в Пусан посреди года? Мало того, что он тут, так он еще тут с какой-то девушкой. Серьёзно?.. Сынмин нервничает, очень сильно нервничает. Он сглатывает тихо, но тяжело, его ладошки вспотели, а руки так и хотели потянуться к полотенцу на плече, чтобы укутаться в него с головой. Он боится двузначного взгляда, не хочет видеть на себе эти колкие искорки чужих нелюбимых более глаз. Паранойя просачивается в кровь и голову. Она заставляет пальцы подрагивать в мыслях о том, что кто-то молча осудит его. Чонин не замечает резкое изменение в поведении друга, он слишком занят тем, что окидывает сомнительную парочку взглядом с ног до головы так, будто они паршивенький товар на рынке. — М-да.. — мычит Ян. — Как мило. Нигде вы не услышите столько сарказма, как в голосе Ян Чонина. Сынмин молится, чтобы они прошли мимо и их не увидели, только вот.. токсичную физиономию Чонина видно за километр, особенно, когда он хочет плюнуть тебе в лицо. Так что попытка прикинуться пальмой не удалась, они с грохотом провалились и предстали перед взглядом Хван Хёнджина. — Какие.. люди, — тянет Хван, улыбаясь. Чонин бы не назвал это улыбкой, это скорее была усмешка полного разочарования в себе. Ну да, Чонин бы тоже в себе разочаровался, если бы потерял такого крутого парня, как Ким Сынмин. Ян держится. Из последних сил. Кусает губы и глаза щурит. Как бы его.. не послать.. — Я представил, что гуляю по городу и нахожу миллион вон, а на встречу идете вы. О, я бы дал вам пятьдесят. Его самодовольное лицо так и трещит по швам от улыбки. — Хёнджин-оппа, милый, да что можно купить на пятьдесят вон? — усмехается девушка, скидывая с плеч длинные темные волосы. — Его, придурка, разумеется, он больше не стоит, — небрежно кидает Ян, глядя на Хвана. Ну все.. эту машину не остановить. Милый сугроб Ян Чонин превращается в непробиваемое хранилище змеиного яда, которое привлекает внимание молча сидящего Сынмина, который начал забывать о всем своем страхе. Ведь взгляд Хёнджина так неотменно прикован к Яну. — Фу, не матерись, — воротит носом Хван. — Иди нахуй, я даже не начал. — Я тебя даже толком не знаю, но уже вижу, что ты язва. Имей совесть, я только выздоровел, голова трещит и без тебя. — О, бедняжка. Позвонил бы, я бы свечку за упокой тебе поставил. — Эй, я еще жив. — Это пока что, — Чонину действительно плевать на всю происходящую ситуацию. Сынмин чувствует, как улыбка медленно разрастается на его лице. Чонин не промах, он чертов гений. — Ян Чонин, ты ужасен, — разочарованно выдыхает Джин. — Вау, это лучший комплимент на который ты способен, спасибо, — почти воодушевленно отвечает младший. — Эх... а вы типо встречаетесь, да? — решает он сменить тему, взглядом бегая от Яна к Сынмину и обратно. — А что, одумался и хочешь оформить возврат? — Чонин смотрит ему в глаза из-под лба и выгибает бровь. — Я в отношениях, ты слепой? — он указывает на девушку, приобнимая ее за тонкую талию. — Мои соболезнования, — горестно говорит Ян, смотря при этом на девушку. Она возмущенно фыркает, и открывает рот, точно рыбка в попытке что-то ответить. Но на ум, к сожалению, ничего не приходит. — Это бесполезно, идем в душ, дорогая. — Не утони, — наконец-то слышится голос Сынмина, который чуть ментально не умер от смеха, все время сдерживая его. — Не утону, — лишь нахмурено кидает им в след Хван. — Сынмин ты чего, дерьмо не тонет, — будто невзначай добавляет Чонин, но Хёнджин его прекрасно слышит. Он вскидывает руками и что-то яростно жестикулирует, но девушка тащит его в сторону выхода. Стоит им оказаться далеко, как Сынмина прошибает, точно сумасшедшего. Он так широко открывает рот в приступе смеха, что челюсть хрустит. Рука сама по себе приземляется на стол с глухим несильным ударом, пока единственное желание Кима, которое он чувствует в груди – это валяться по полу. Чонин наслаждается. Он даже позволяет себе легкую усмешку, довольствуясь собой. Ладно, возможно это было грубо, но как же весело наблюдать за тем, как кто-то не может сосредоточтиться из-за закипающей внутри злости. — Черт, я думал мое настроение испорчено окончательно, но ты, — Ким широкими глазами гладит на друга и улыбается. — Ты все исправил. Чонин рад. Рад не потому, что утер нос Хёнджину, а потому, что Сынмин чувствует себя хорошо и никто не смог испортить ему счастливый день в образе ребенка.

***

Чонин с горем осознает, что совершенно скоро будет пробный экзамен для первокурсников. Их прекрасный ректор Ли Минхо ввел эту практику только в этом году. На сессии будут представлены задания с прошлых лет, чтобы студенты знали, какие косяки им подтянуть. В мое время такого не было... – даже с неким разочарованием думает Чонин. Все же Ли Минхо хороший ректор и он много делает для университета. Но.. иногда он был слишком придирчивым. Он сидит в своей комнате перед сессией. Ночь. Она холодная и густая, несмотря даже на освещение на улицах. Почему-то хочется придумать что-то веселое. Ему скучно, ведь Сынмина сегодня с ним нет. Даже как-то.. одиноко. Тихо, пусто. Никто не сопит и не мямлит во сне, никто не скидывает подушки на пол. Поэтому Чонин прожигает себе голову мыслями. Но вдруг в его голове созревает идея. Он тащит свою тушку на кухню, так лениво переставляя ноги, берет бутылку, в которой обычно носит воду и возвращается обратно за стол. Парень роется в тумбочке в попытке найти нужное и, хоть и не сразу, все же достает стикеры для заметок. С полочки берет маркер и выводит четкие большие буквы, после приклеивая бумажку на бутылку: "Слезы студентов". О, они оценят.

***

И Чонин не прогадал. Посреди сессии один из умных студентов обратил внимание на стол преподавателя и с ужасом в глазах спросил у Чонина: — Сонсенним, это... слезы студентов? Аудитория взорвалась смехом. Ян, хоть иногда был занудным и злым физиком, все равно оставался одуванчиком в сугробе.

***

Чан сидит в своем кабинете. Он провел сессию у первокурсников. Они были рады узнать, что у большего количества хороший результат. Их страх перед основным экзаменом поугас. Так же само поугас и Бан Чан, потому что сегодня первое мая. Прошло ровно полгода с момента, как Минхо потерял память. В его руках стакан с виски. Он никогда не поощрял алкоголь и пил максимум простое светлое пиво. В голове воспоминания блестят и сияют, но они угасают так же быстро. Блеклость заполняет голову, алкоголь отвлекает. Ведь за окном весна, от этого становилось лишь больнее. Ведь Минхо всегда любил весну. Он срывал цветущие пучки сирени и ставил их дома в воду, потому что он поражался мягкому нежному цвету и желал теплым запахом заполнить всю комнату. Слишком поэтично. — Бан-хубэним, вы пьете на рабочем месте? — вдруг послышалось очень раздраженно. Чан поднимает голову. Перед ним, в проходе, стоит Минхо с небольшой папкой, а лицо его нахмурено в ярком недовольстве. Глаза прищурены, пристально смотрят то на коллегу, то на стакан в его руке. — Вы даже не услышали как я постучал, — продолжает он, руки сложив на груди в своем привычном жесте. — Прошу прощения, Ли-сонбэним. Сонбэним. Чан скучал по милому "Чанни", которое так нежно звучало высоким голосом Хо. Собэним. Больше никак тебе "Хоша" и "космос мой". — У вас плохой день? Что стряслось? Чан чувствует, как учащается дыхание. Он выравнивает его. Встает, отставив стакан и держит спокойное лицо, сжимая незаметно кулаки. — Бан-хубэним, если это связано с... — Ничего мне не говорите, Ли-сонбэним, — Чан его перебивает. — Я ваш ректор, вы не можете говорить со мной так, — он пытается говорить властно, но получается почти обиженно и расстроено. — Вы правы, прошу меня простить, — его взгляд в конце концов падает на папку в руках Минхо. — Полагаю это результаты сессии, которые нужно поместить на сайт, не так ли? Он протягивает руку, в которую тут же вкладывают бумаги. — Да, именно. Спасибо. Его голос сухой, самый обычный. Разворачивается и уходит. Его хотелось этой папкой по голове треснуть. Не сильно, еле касаясь, но треснуть. А может и себя. Только себя уже со всей дури, чтобы мозги вышибить. Он никогда не сможет оправиться. Он никогда не сможет забыть. Броситься, что ли, под машину, дабы память отшибло? Или как? Как люди с этим живут? Все эти полгода Чан жил с надеждой, что память вернется к Минхо. Ведь врачи прогнозировали такое развитие событий. Память часто возвращается. Но почему-то именно Минхо входил в злосчастный список тех, кто теряет ее навсегда. Безвозвратно. Почему именно Чан? Почему Минхо забыл его? Бан хотел знать на это ответ. Значило ли это то, что Ли глубоко в подсознании хотел его забыть и мозг просто нашел хорошую возможность в сотрясении? Или как это работает? Чан хотел знать ответ, но никто не мог ответить. Абсолютно никто. Чистый лист бумаги. Ручка. Быстрые, немного кривые строки. Подпись в конце. Чан идет в кабинет ректора. Стучит, его впускают, как все банально. — Подпишите, пожалуйста, — настойчиво просит старший. Минхо, недоумевая, смотрит и глазами бегает по ровным строкам. — Это заявление об увольнении? — его брови сводятся к переносице, он шокировано смотрит на Бана, очки сняв с изящного лица. — Подпишите. — Не подпишу, — стоит он на своем. — Бан-хубэним, я вас не потеряю. Вы же невероятный профессор. Где я найду еще такого программиста? — Ян Чонина попросите, он вам такого покажет. Он с друзьями шесть лет назад, будучи на втором курсе, сайт университета взломали и оставили объявление о том, что экзамен отменен. Никто на него так и не пришел, а я потратил на починку сайта три дня, потому что Ян компьютерный гений. — Ян Чонин ненадежный. — Он надежнее, чем можно представить. Подпишите, — Чан не отступает. Минхо тяжело сглатывает. Он наверняка понимает причину такого импульсивного поступка, даже пусть частично. Или хочет понять. Он не знает Чана и он в этом уверен. Он не помнит совершенно ничего. Он пытался вспомнить, он готов поклясться, он перебирал вещи, находил фотографии, но память не вернулась. Он не властен над этим. Он подписал заявление. Чан хотел остаться в этом кабинете на лишнюю минуту, хотел заглянуть в глаза и робко проговорить заветные слова, пытаясь добраться до чужого неровно бьющегося сердца. "Я люблю вас, Ли-сонбэним, но вы не помните меня, а это равносильно заставляет меня страдать каждый чертов день, в котором я из раза в раз вижу вас без возможности обнять или поцеловать. Я скучаю, но не могу ничего изменить. Я страдаю и не буду приносить эти страдания вам". Болезненные слова навсегда останутся лишь мыслями. Чан ушел, не прощаясь.