Тень улыбки

«Время работы»

<<<•>>>

      Макс идёт по таким знакомым, но словно чужим улицам. Неужели вся его жизнь — это сплошные эмоции? Тогда, он просто забудет всё, себя, жизнь, друзей, семью. Всех кого он только знал и тех, кто знал его. Это так странно осознавать. Вот, кто-то машет ему, но он даже не может вспомнить кто это. Выругавшись про себя, Макс заходит в часовую мастерскую. Его работа.       Рефлексы спасают его от неприятной встречи лба и маятника. Если на базарах висят рюкзаки, то в это часовой мастерской висят золотые маятники. Причем они все из золота. У него один такой маятник лежит в логове, только Макс не помнит откуда он: украл или премию получил; зато прекрасно помнит, что проверил из чего маятник.       Если одним предложением описать интерьер и атмосферу его работы, то можно сказать примерно так: «это не здание, это целая история».       Приятный смех часов успокаивал его разбушевавшиеся мысли. Макс вспомнил: так было всегда, как только он переступал порог, все мысли и эмоции исчезали. Поэтому, Макс хорошо помнит всё, что было на этой работе. Когда Сандермэн это понял, то вспомнил и про маятник. Ему подарил начальник в первый день работы. Значит, простая психосоматика — не думай, что не помнишь, просто вспоминай.       Макс проходит меж знакомыми полками и баррикадами из поломанных часов. За столом сидит его седоволосый начальник в бинокулярных очках. — Ох, Макс, — хрипит он, не отвлекаясь от работы, — я так переживал, страшно было за твою жизнь. Неделю в коме пролежал. Как ты, мальчик мой?       Начальник его: Хронус Петру. Чистейший грек, самый обычный человек, у которого имя, данное при рождении, определило всю его жизнь. Казалось, родители знали чем он будет гореть даже в свои шестьдесят четыре года. — Я и сам испугался, мистер Петру. — О, боги, сколько я могу повторять: называй меня просто Хрон.       Он не повернулся, но Макс нутром почуял, что его губы изогнулись в солнечной улыбке. Сандермэн не мог понять почему Хронус так к нему относится. С теплотой. Это в первые дни выбивало его из калеи. Странно, что не было даже мыслей о том, что Макс особенный (как это обычно бывало). Ему всегда казалось, что в этой доброте, которую он проявляет только к нему кроется нечто… таинственное. Макс хотел узнать, но боялся, что откроет ящик Пандоры. — Ты опоздал немного, но ничего, — он наконец заканчивает с работой и снимает очки, — я всё понимаю. — улыбается своими сияющими голубыми глазами и берёт в руки карманные часы. — Ты даже пришёл раньше, не пошёл туда, значит… — Хрон, — Макс вспомнил, что всегда старался не обращать внимания на разговоры Хронуса с самим собой, — есть ли новые заказы? Я посмотрю? — Конечно! Иди посмотри, думаю, заказов много сегодня…       Макс пожал плечами: их «много» варьирует от трёх до пяти заказов, больше не бывало. Сандермэн шагает к своему рабочему месту. Над его столом трубы: пневматическая почта. Он бы не удивился, если бы она заработала и пришел бы заказ через эту почту. Но такого не происходило, трубы собирали пыль, а не письма. Макс проверяет письма, которые знакомый Хронусу почтальон приносит прямо к его столу. К слову, почтальон тоже был немолодым.       Макс перебирает письма, находит заказ от их постоянного клиента: чьи часы Макс постоянно чинил, но в лицо его не знал. Оно и понятно: не его поколение. На столе лежала маленькая коробочка, завёрнутая в старую бумагу и с запиской.

«Минутная стрелка не работает.

Ваш Н.В».

      Макс вскрывает коробочку, там лежали совершенно новые наручные часы, у которых бежала секундная стрелка, стояла минутная и шла часовая.       Он надевает лобную лупу, достаёт чехол с инструментами и сразу приступает к работе. Макс не видит Хронуса, но точно знает, что на лице его начальника сияет тёплая улыбка.       Только Макс добрался до механизма часов и нашёл проблему, как в часовую мастерскую ворвались злодеи. Лицо Хронуса изменилось: он словно узнал этих людей. Впрочем, Макс тоже знал этих злодеев: было время, когда они вместе строили планы против школы героев. В его время не было разделения на школу героев и злодеев, оно появилось тогда, когда они с Фиби только перешли в пятый класс. И далее закрепилось, что с пятого класса идет разделение, по личностным качествам, родословной и успеваемости. С этими ребятами они расстались в тоже время, но общение не прекращали. Поэтому, на все розыгрыши которые видали стены школы героев, приложили руки ещё и они. «Вот так встреча». — Макс, мальчик мой, вызови полицию. — Хорошо. — отзывается он, а сам уже в голове скрутил злодеев: Иглу и Морока.       К счастью или к сожалению, он только потом вспомнил, что сейчас его мысли — главный враг. Поэтому Макс постарался не думать об этом, но было слишком поздно: Игла и Морок лежали на полу, связанные невидимой материей, а именно телекинезом. — А ты стал сильнее, Максимус. — улыбается Морок и исчезает.       Это была иллюзия. Рефлексы помогают спасти свою голову от удара. Не думая о начальнике, он заморозил Морока, теперь уже материального. Игла, которая создала нож напарнику своему всё также лежала на полу. — Просто хотели украсть один из маятников, — хрипит Игла, пытаясь вырваться из невидимых пут, — чёрт.!       Макс садиться на корточки. — Странно, я даже не рад вас видеть снова. — говорит он и касается подбородка Иглы. — Какая жалкая картина.       Он ловит кинжал перед собой, который Игла создала и подбросила ногой в него. — Как всегда, вонзаешь в моё сердце тысячу кинжалов.       Макс смотрит на Хронуса, который смотрел на всю эту картин с загадочной улыбкой. Спросить у него Сандермэн не успел, в мастерскую ворвалась Фиби в костюме и плаще супергероя. Она уже хотела объявить о том, что злодеи дрожать должны от страха, но увидела ледяную статую парня и связанную, казалось, невидимыми цепями девушку, которые парили в воздухе. — О, Фибс, — Макс за спиной складывает руки в нужный жест и показывает сестре, злодеи делают разворот на 180 градусов, — знакомые лица? — Игла и Морок? — осторожно спрашивает она, окидывая быстрым взглядом периметр в поисках гражданских. — А где твой начальник? — Работает. Он ничего не слышит, я проверял. — нагло врёт Макс. — Никто не узнает, камер здесь нет. — Отпусти их. — говорит Фиби, Макс подчиняется. — Пусть говорят. «Чертовщина, если она узнает, что Хрон всё видел… Не хочу, чтобы он ввязывался в это. —на секунду Макс подумал, что было бы круто, если бы телепатия работала ещё как передача мыслей с другими людьми. Потому что передавать мысли телепатически он мог только Фиби. — Может, сказать, что я языки им отморозил?» — Макс, почему они не говорят, что ты сделал?       Фиби переживала: людям со суперспособностями, которые не являются официально героями или злодеями на законодательном уровне нельзя калечить сверхлюдей способностями. Макс мог попасть в тюрьму приспокойно и не только за это, а и за другие злодеяния. Он и так стоит на учёте у Лиги героев. — Ты де знаешь, что можешь… — Да могу я говорить! — кричит злобно Игла. — Забирай уже в тюрьму, заучка. — Не будет никаких прощальных слов и пожеланий? — Прощай свобода, здравствуй монастырь? Три дня и барс? Что тебе ещё нужно?       Из-за русского акцента Фиби и так плохо её понимала, а после этих слов вообще потеряла смысловую нить. — Никто из гражданских не видел? — Никто из гражданских не видел.       Она смотрит на Макса, тот в одних глазах её прочитал, что он ещё будет должен ей за ту ложь. Макс еле заметно кивнул. — Тогда вы арестованы, я лично доставлю вас в тюрьму лиги героев. Макс? — Встреча выпускников прошла на «ура», я счастлив. — лицо его не выражает сарказм, но Фиби пора бы уже привыкнуть к такому Максу. Да и она, вроде, привыкла. — Скажи, что это ты остановила, не дай бог ещё перелом найдут, посадят потом уже меня. — Переломов никаких нет, Максим. — русская версия его имени бесила Макса, и Игла это прекрасно знала. — Не будь таким самоуверенным дебилом. — Правда что ли? А это тогда что?       Одно движение — Игла вскрикивает, хочет схватиться за свою правую руку, но не может. — Тва-арь. — хрипит она, кусая нижнюю губу. — Тоже тебя люблю, Искорка.       Игла ненавидела своё имя, Макс это прекрасно знал. Фиби смотрит в глаза брата: там пустота. Это пугает, и несколько минут она не понимает, что сделал Макс. А когда до неё дошло, было уже поздно. — Скажешь, что упала. — он обращался и к Игле, и к Фиби. — Конечно-конечно, лучше бы не руку сломал, а поцеловал. Даже не соскучился? — Нет. — холодно бросает Макс и махает ей рукой на прощание.       Игла в ответ показывает ему фак (благо связана она была так, что кистями могла двигать). Морок, естественно, мог только мычать. Макс уже по тону понял, что он шлёт его куда подальше и заранее послал глыбу льда тоже.       Фиби уходит с двумя пойманными злодеями, срывает восторженные крики жителей Хиденвиля. Макс, не обращая внимание на крики идёт туда где предположительно мог сидеть Хронус.       Сандермэн угадал с местом. Хронус сидел на табуретке, сзади него сотни часов, перед ним только Макс стоит. Честно сказать, он не до конца понимал, почему Хрон не купит хотя бы кресло. Сидит он ровно, даже слишком ровно для пожилого человека. Макс всегда сравнивал начальника с античными статуями, но если те отдавали лишь холодным камнем, то какими бы изящными не были черты лица Хронуса, он всегда светился, даря тепло и уют. — Я ничего никому не расскажу, мальчик мой. — Я и не сомневаюсь. — отвечает Макс. — Не пострадал? — Не беспокойся, всё хорошо.       Знал бы он, что Макс не беспокоиться, а из вежливости спрашивает. — Хрон, мне показалось, что ты знаешь этих ребят. — Их родители — мои постоянные клиенты. «Так Н.В — Нойзе Волк? Отец Морока?» — Нойзе Волк и Лидия Шейкер. Хорошие люди, только дети их немного… — Родители их — герои, точнее, были героями, сейчас уже нет. — А почему «уже нет»?       Макс вспомнил только в ту секунду и сам приахерел от информации. Но сказал это как всегда ровно, не изменившись при этом в лице. А вот лицо Хронуса Петру изменилось так резко, что теперь Макс может сравнить его идеальные черты лица с искусным творением скульптора на белом мраморе. — Так они умерли два года назад.