Humani animi

      — А ты почему здесь?       Никто из присутствующих в тот день на вечеринке не обратил внимание на внезапное исчезновение Ким Сынмина. Как потом твердили новостные заголовки, наполненные ужасающими текстами: «Всегда было непонятно, на какой очередной тусовке он появится сегодня. Он каждый день ходил куда-то. Кто же знал, что подобное могло произойти?»

***

      — Обмен позициями – довольно интересная ролевая игра, ты так не считаешь?       С пухлых губ каждое слово слетало настолько мягко и непринуждённо, будто Хенджин говорил о романтических фантазиях скромной пятиклассницы, достигшей возраста пубертатного периода.       Веки Сынмина едва справлялись с притягательной свинцовой силой, тянувшей их вниз. Сознание все еще полностью не вернулось, а сладковатый запах кедра, оставшийся коротким шлейфом от его обладателя, неприятно щекотал мерцательный эпителий слизистой носа. Нервная система подавляла дикое желание чихнуть, ее проводящие пути были неспособны выполнять свою работу. Вероятно, это было ярко выраженное отравление парами хлороформа. Ким мог только устремить свой взгляд в кривой серый потолок какого-то старого помещения, встречающего своей сыростью и полным отсутствием запаха.       — У тебя так много пропущенных лекций. Интересно, когда ты собирался отрабатывать их?       Яркий белый свет внезапно зарделся где-то перед лицом, ослепительной волной обрушился сверху, преодолевая кратчайшее расстояние до собственного лица, так что пришлось собрать остатки энергии в организме и заставить веки зажмуриться.       — В перерывах между вечеринками и торговлей порно-видео?       Хван говорил с такой интонацией, что каждый нейрон в теле испытал безграничный ужас, а ровный и одновременно пугающий тон вынуждал адреналин с короткими промежутками выбрасываться в кровь сокрушительными дозами. Обстоятельства, сложившиеся по воле чужого, искалеченного и наверняка больного мозга, поставили Кима в самое невыгодное положение из всех, в которых ему приходилось бывать.       — Я предлагаю тебе сделку...       Отвратительный звук, похожий на металлический лязг упряжки на армейском ремне, послышался до боли в ушных перепонках громко, словно опоясывающий этим ремнем брюки человек сидел прямо где-то на стремечке       — Ты будешь отвечать на мои вопросы. За каждый правильный ответ я расстегиваю один из ремней. Но каждая ошибка делает тебя на шаг ближе к искуплению совершенных грехов. Идёт?       Руки, обличенные в нитриловые опудренные перчатки, сложились в замок прямо перед лицом. Тело Хвана поддалось вперед и огромной белоснежной тучей нависло сверху. Постепенно чувствительность в стала возвращаться к Сынмину, и, как только сигнал от кожи на спине достиг мозга, начала складываться картина происходящего:       Ким лежал на чем-то отвратительно холодном, сделанным, вероятно, из стали, гладком и длинном, а руки вдоль тела были скованы за запястья кожаными шлейками, истрепавшимися то ли от старости, то ли от отчаянных попыток предшественников вырваться. Среди страха на лице Хван мастерски, упиваясь собственной победой, смог разглядеть эмоцию недоумения на чужом лице, поэтому поспешил прыснуть ядом ещё сильнее:       — Если бы ты удосужился сходить хотя бы на одну практику, то наверняка бы понял, на чем лежишь.       Цвет радужки в глазах Хвана едва ли читался – настолько были расширены его зрачки, а ровные ноздри, отчетливо видневшиеся Киму с такого ракурса, даже на миллиметр не раздувались, словно тот и вовсе не дышал.       — Я всегда знал, что ты не такой простой, — слова Кима донеслись сквозь пелену хрипов и вздохов из пересохшей глотки.       «Пациент» попытался дёрнуть правую руку, но быстро понял, что намертво сцепился с операционным столом, на что доктор, ослепительно сияющий в свете медицинских софитов, лишь рассмеялся, обнажив небольшие, но остро сточенные резцы.       — Первый вопрос: анестетик, который я использовал для того, чтобы ты оказался здесь, студент Ким? — безразлично продолжал доктор, слегка склонив голову в строгой элегантной позе.       — Варианты ответов, профессор Хван? — парню не оставалось ничего, кроме как продолжить эту ужасную игру, роль в которой у него была не самая выигрышная.

«Ужасный индивид, не считаешь? Он даже не понимает, что пришёл не на тест»

«Пожалуй, я дам ему поблажку»       — Раствор трихлорметана. Раствор гидроксида аммония. Раствор пероксида водорода.       Абсолютно непонятные Сынмину названия химических формул прозвучали медленно, чётко и раздельно, но даже при таком раскладе они ничего не могли ему сказать. Не думая, полагаясь лишь на интуицию и получив новую дозу нейромедиатора стресса в крови, он выкрикнул:       — Вариант два!       Сынмину и правда стоило сходить хотя бы на одну лекцию по фармакологии, ведь полтора часа «ненужной болтовни препода» — цена гораздо ниже, чем ответить неправильно на вопрос студента, слетевшего с катушек.       — Ответ неверный.       Хван оказался в сантиметровой доступности к чужому лицу. В мгновение с пипетки, непонятно откуда появившейся в его руках, слетела прозрачная капля, точно нацеленная в правый глаз, что был слегка приукрашен макияжем. Сынмин пытался осознать происходящее, но получалось с трудом: заторможенность в организме все еще не могла отпустить.       Очень быстро белоснежная склера усеялась красными воспаленными капиллярами, словно трещины от удара молотком по новому зеркалу. Перекись вступила в реакцию и начала пузыриться, покрывая все пространство глаза тонким слоем пены. Еще одной каплей перекиси наградили и второй глаз, веки непроизвольно с нажимом закрылись, не в силах справляться с собственными защитными рефлексами, но сделали только хуже: ужасная жгучая боль отдалась разрядами тока по всему телу и заставила ронять слезы, что потекли по вискам и заливались в уши, в которых стоял оглушающий звон.       Безумная ухмылка не покидала хвановского лица, наблюдающего за этой ужасающей и возбуждающей для него картиной сверху вниз. Но этого оказалось недостаточно, поэтому операционная лампа направилась длинной жилистой рукой, обличенной в медицинские перчатки, прямо в глаза своей жертве, желая как можно больше усилить эффект первого наказания и удовлетворить собственную потребность в упоении чужими криками мучений.       Спустя пару минут слезной жидкости в организме Кима наконец удалось справиться с раздражительным фактором, но его отчаянно хриплые возгласы продолжались, словно вероятность хорошего исхода оставалась реальной.       — Что за дрянь ты мне в глаза залил? Ты хоть знаешь, на сколько лет можешь сесть?!       Перманентная надежда все еще присутствовала в отголосках сознания, словно все происходящее сон, который вот-вот закончится. Сынмин был в этом практически уверен, продолжая осыпать своего мучителя вопросами, ведь во сне можно делать все что угодно?       — Да мне… плевать.       Хван отошел от «операционной зоны», доставая из металлического шкафа со стеклянными дверцами медицинский резиновый жгут, что неприятно хрустел между пальцев, обвивая чужую руку.       — Вопрос второй: на какое время накладывается жгут при кровотечении?       Кусок резины крепко затянулся на плече, а края заранее положенной под него ткани были бережно завязаны в бантик. Концы жгута, как и подобает студенту-отличнику, были обращены наверх.       — Максимум на два часа, доктор Хван, — процедил Сынмин сквозь белоснежные зубы, сжатые в гримасе боли и ужаса.       — Ответ верный. Но есть один нюанс…       Лезвие хирургического остроконечного скальпеля, вынутого из верхнего кармана медицинского халата, сверкнуло в лучах оперлампы. Хенджин применил немалую долю собственных сил, чтобы полоснуть по плечу, в область немного ниже затянутого им ранее жгута, заставляя кровь окрапить одеяние, даже несмотря на приторможенный кровоток. Небрежно завязанный на сынминовской шее галстук отделался единственной бордовой каплей, а из задушенного им горла вырвались вопли боли, смазываясь о толстые стенки гаража.       Хван вынул из того же кармана ручку с клочком бумаги, одернув рукав своей формы, и взглянул на часы:       — Время наложения жгута 23:09. Я держу свое слово, — и расстегнул ремень, сдерживающий травмированную руку.

«Если он сейчас же не прекратит орать, я перережу ему все сухожилия и отправлю в крематорий»

      — И последний вопрос. Выбери обезболивающий препарат, который поможет тебе, — если кровь в артериях Кима могла бы застыть, она бы сделала это только от одного голоса, но всего лишь продолжала струиться из свежей рассеченной раны в области предплечья.       — Пожалуйста, назови варианты.       Сознание вновь начало покидать его, картинка перед глазами поплыла и стала мутной, будто Сынмин смотрел на мир сквозь толщу болотной воды. Возможно, это был болевой шок.       — Анальгин. Супрастин. Морфин.       Хенджин находился в крайней степени возбуждения, на грани эрекции от этой кровавой картины, поправляя трясущимися руками черные пряди волос. Он видел, как рука провалившего его экзамен студента сгибалась, показывая три пальца, и ввел шприц с выбранным раствором в локтевую вену, предварительно пальпируя ее и обрабатывая место инъекции спиртовыми салфетками.       Последнее, что запомнило перед собой безвольное израненное тело Сынмина, — как Хван сбросил использованную иглу в желтенький контейнер с красный крышкой.