О выборе и спасении

Это не может быть игрой воображения. Мой мозг бы не смог такое выдумать, ведь правда? Он так очарователен в своём смущении. Чёрт. Пожалуйста, пусть это будет правдой. Я хочу, чтобы это было правдой.

      В буфете университета было не протолкнуться. Чуя ненавидел духоту, особенно в сочетании с влажностью. Когда начинался сезон дождей, его волосы отвратительно пушились, так что он проводил перед зеркалом больше времени, чем обычно, безуспешно пытаясь причесаться и не выглядеть как пудель.       С потеплением пришлось оставить любимую косуху в шкафу. Чуя всё чаще надевал простые однотонные футболки. Но сегодня вдруг отыскал на полке старую с гербом клана Узумаки и, поддавшись ностальгии по детству, выбрал её. Он потратил полчаса на то, чтобы вспомнить, как складывать печати, но бросил это дело, когда понял, что уже опаздывает на занятие. Изначально не очень-то и хотелось туда идти, но с недавних пор Накахара был не в ладах с историей, так что хотя бы посещаемость поддерживать стоило.       Пара прошла отвратно и бесполезно — впрочем, чего ещё ожидать от Мелвилла? Чуе казалось, что с каждым днём тот становится всё медлительнее и нуднее, а его голос совершенно точно обладает какой-то усыпляющей магией.       Обогнув столпившихся на входе студентов, Накахара обвёл взглядом буфет и заметил за одним из столиков Дазая. Он сидел спиной к Чуе в одной из своих привычных толстовок. И не жарко ему в июне-то? Хотя, может, он не был готов показывать другим, что прятал под этими длинными рукавами.       Чуя двинулся к столику, но в нерешительности остановился, когда его опередила сначала Йосано, а затем По и Рампо. Осаму сразу оживился и стал болтать с ними, активно размахивая руками.       Стоило ли прерывать дружеские посиделки за обедом своим появлением? Конечно же, они его не ждут. Можно встретиться позже, например, на каком-нибудь из перерывов.       Чуя тихо вздохнул и заметил, как Йосано достала из своей сумки бэнто и, к его удивлению, передала коробочку Осаму. Он нахмурился, наблюдая, как тот застыл, а затем принял бэнто, словно это самая большая в мире драгоценность. Дазай вытащил из коробочки онигири и помахал им перед Рампо и По. Чуя не мог видеть его лица со спины и не слышал разговора из-за шума, но в голове живо вырисовывалась картина, как Дазай хвастается перед друзьями и обязательно мягко улыбается Акико, а затем говорит одну из своих флиртовательных глупостей вроде: «Теперь я обязан отплатить прекрасной даме за спасение от голодной смерти». Накахара почти слышал его голос и знакомые игривые нотки. Судя по тому, как Йосано смущённо махнула на него рукой и отвернулась, вливаясь в разговор с По и Рампо, так и было.       Кто-то пихнул Чую в плечо, проходя мимо. Он раздражённо поправил лямку рюкзака и, погрузившись в мысли, поплёлся к автомату с едой. Часто вообще девушки готовят бэнто парням просто так? Стоит ли за этим что-то большее?       Однажды в шестом классе девочка по имени Мико, смущаясь и краснея до самых корней волос, вручила ему бэнто. Внутри лежали онигири, слепленные в виде рожиц панд: чёрные глаза, ушки, нос и рот были сделаны из листов нори. Вокруг съедобных панд лежали аккуратно нарезанные овощи. Накахара тогда поражённо поблагодарил её, не совсем понимая, зачем она подарила ему… еду? Он что, выглядел худым или болезненным? Ширасэ, давясь смехом, объяснил, что это знак внимания, вроде того, когда девчонки на День святого Валентина дарят мальчикам шоколад ручной работы.       Дазай ведь тоже покупал ему бэнто, но тогда Чуя воспринял это по-другому, как акт дружеской заботы, а сейчас то же самое по отношению к нему почему-то вызывало вопросы. Потому что это сделала девчонка? Ну конечно, Осаму ведь ни одной юбки не пропускал и при нём бессовестно заигрывал с каждой клиенткой. Но они не делают ему подарки — чаевые не в счёт! — и не сидят за одной партой в университете.       Сунув деньги в автомат, Чуя ткнул на кнопки и поджал губы. Дазай никогда не упоминал, что у них с Йосано что-то есть. Да он и сам у него не спрашивал, но вроде как… принято рассказывать о своих любовных похождениях друзьям, да?       Пачка чипсов застряла в витрине. Накахара сжал зубы и ударил кулаком по машине. Почему, сука, его вообще это так волнует? Блядский автомат, сука, ну почему всё через одно место! Ну есть и есть, надо будет — сам, блядь, расскажет, не маленький, уж Дазай-то не будет стесняться.       А если не расскажет, Чуя спросит прямо. Ничего такого в этом нет.       Он забрал чипсы и заметил платиновую макушку Ширасэ за одним из столиков. Пробираясь к Буичиро, он зачем-то продолжал прокручивать в голове ту сцену. И почему, блядь, именно сейчас он стал обращать на это внимание?       Чуя бросил чипсы на столешницу и хмуро рухнул на стул, кивнув Ширасэ. Тот оторвался от конспекта и поднял удивлённый взгляд.       — Какие люди!       — Да, вот он я. Обещал же, — сказал Накахара.       — Что-то ты, я гляжу, не особо рад провести время с лучшим другом. — Буичиро делано надул губы. — Ну ладно, рассказывай, что за туча над тобой нависла.       — Не неси херни.       — Ты заболел, что ли? — спросил Ширасэ.       — Чего?       Он забрал чипсы и повернул лицевой стороной упаковки к Накахаре.       — Кальмары? Ты ненавидишь кальмаров.       Есть совсем перехотелось, но из вредности Чуя отобрал пачку обратно и закинул горсть в рот.       — Может, я их полюбил.       На вкус отвратительно. Он едва удержался, чтобы не поморщиться, и отложил чипсы в сторону.       — По кислой морде видно, в каком ты восторге. Ну, как хочешь.       Ширасэ вернул своё внимание конспекту. Чуя сложил руки на груди и посмотрел по сторонам, ища взглядом Дазая. Тот сидел спиной в нескольких столах от них и что-то втолковывал Рампо, который, кажется, вообще не слушал и только наслаждался шоколадным батончиком.       — Экономика заебала, — послышался рядом знакомый голос.       Накахара оторвался от наблюдения и заметил, что к их столу подошли Юан, Юдзу и Акира.       — Заебала не то слово, — устало пробормотал Юдзу, плюхнувшись за стол.       — Привет, Чуя! — прощебетала Юан, присаживаясь рядом.       — Привет, ребят.       Юдзу и Акира молча кивнули в знак приветствия. Юан принялась распаковывать свой домашний бэнто, а парни достали снеки, энергетики и конспекты. Ширасэ тут же приободрился и принялся болтать с ними. Он старался вовлечь и Чую, спрашивая о чём-то обобщённом вроде: «У вас же тоже есть нудные старперы преподы, да?» или «Тесты — такое дерьмо, верно, Чуя?», но безуспешно. Накахара отвечал односложно и толком не следил за нитью разговора, сверля взглядом спину Осаму, подмечая, как близко он сидел рядом с Йосано и совсем не старался держать вежливую дистанцию. Вежливость и Дазай — полярные вещи, конечно, но это всё же о чём-то говорило? Наверное.       — Земля вызывает Чую Накахару, — проговорил Ширасэ, пощёлкав пальцами прямо перед лицом Чуи. — Куда ты так злобно пялишься-то?       Он проследил за направлением его взгляда и приподнял брови.       — Злобно? — фыркнул Накахара.       — Ага. Если б не расстояние — ты бы его уже уничтожил. Колись, что этот придурок сделал?       — Да ничего он не сделал. И хватит уже об этом.       — Не хватит, Чуя. — Ширасэ вдруг нахмурился. — Это я ещё не спрашивал, какого хрена он звонил тебе тогда ночью и где ты пропадал до утра. Сказал: скоро вернёшься, а сам куда-то свалил с этим фриком.       Ребята рядом притихли, когда над столом повисло натянутое молчание. Юан принялась усерднее копаться палочками в своём бэнто.       Накахара ощутил, как раздражение, до этого лишь щекотавшее нервы, перерастало в полноценную злость. Он на физическом уровне чувствовал желание защитить Дазая и одновременно уколоть Ширасэ, чтобы тот почувствовал, каково Чуе было всё это время.       — Блядь, да что ты к нему прикопался? — взорвался он.       — Он странно себя ведёт рядом с тобой, — едко ответил Ширасэ. — А ещё Акира мне рассказал, что было тогда на вечеринке у Твена. Тебе не кажется это, ну… немного…       — Может, ты тогда у Акиры и спросишь, а не будешь до меня доёбываться? — Чуя повернулся к Акире. — Есть что сказать?       — Не втягивайте меня в свои разборки, — ответил он, вскинув ладони в воздух. — Я просто пересказал, что было в гостиной.       — Чуя, пойми: это всё… — снисходительным тоном начал Ширасэ.       — Нет, ты послушай сюда, — перебил Накахара. — Это ты начал тусоваться со своими новыми друзьями чаще, чем со мной. Это ты вляпался в какое-то очередное дерьмо и ничего мне не рассказал. Даже после того, как я получил за тебя по роже. Что ещё мне нужно было сделать, чтобы заслужить хоть каплю твоего драгоценного времени, а? — Чуя продолжал говорить, несмотря на то, что уже не только Юан, Юдзу и Акира стали свидетелями этого разговора на повышенных тонах, но и другие студенты. — Сидеть в общаге и покорно ждать, пока ты вернёшься? Слушать твои охуительные рассказы и поддакивать с открытым ртом?       Буичиро растерянно смотрел на друга, явно сбитый с толку ядовитой тирадой. А Накахара чувствовал облегчение. Он так долго носил эту обиду внутри, что однажды она должна была перелиться через край. Блядский камень с души. Чуя бы всё равно когда-нибудь ткнул Ширасэ в его дерьмо, это было вопросом времени. Кто же виноват, что он дошёл до точки кипения именно здесь и сейчас, у всех на глазах?       — Сюрприз — моя жизнь не вертится вокруг тебя. — Чуя резко встал, отчего стул за ним чуть не опрокинулся на пол. — У меня тоже есть друзья и мне поебать, нравятся они тебе или нет. Но терпеть оскорбления в их сторону я не собираюсь.       Он не стал дожидаться ответа, развернулся и молча пошёл к выходу из буфета, ловя по дороге косые взгляды. Просто заебись, теперь половина универа в курсе его проблем с Ширасэ, а что самое главное — Дазай наверняка тоже слышал если не всё, так хотя бы конец этого разговора. Хотя разговором это можно было назвать с трудом. Чуя просто наорал на лучшего друга, вывалив всё, что бурлило внутри уже довольно долгое время. Отчитывал Осаму, что тот закрывается и ничего не говорит, а сам оказался не лучше.       Разозлившись теперь уже на себя, он пнул мусорное ведро на выходе и поплёлся по коридору. Ну ведь можно же было разрешить это как-то по-другому, если бы он был чуть сдержаннее, если бы хоть раз прикусил язык и дождался, когда они с Ширасэ останутся наедине и поговорят обо всём, как взрослые люди. Если бы, если бы, если бы.       И вот всегда так: натворит, а уже потом думает и жалеет. Едва обретённое облегчение погасло, сменившись противным чувством вины и клокочущей злобой.       На пары идти совсем не хотелось, так что Чуя постарался найти пустой коридор и забрался с ногами на подоконник, надев наушники. Он бездумно щёлкал по экрану, перелистывая песни в плейлисте, не задерживаясь ни на одной дольше секунды. Мысли в голове скакали с такой скоростью, что могли бы пробить череп, имей они тело.       Захотелось позвонить Полю и пожаловаться на весь мир, как Чуя делал в детстве. В такие моменты брат укладывал его голову на колени, гладил по волосам и придумывал выход из любой-любой ситуации. Он всегда знает, что делать. Только теперь Чуя взрослый, и со своим дерьмом придётся разбираться самостоятельно.       Он зашёл в сообщения и открыл диалог с Дазаем. Нет, не стоило ему сейчас писать. Знал, что Осаму найдёт любой предлог и будет только рад ускользнуть с пар. Но голова раскалывалась от смеси эмоций, не хотелось поссориться ещё и с ним, особенно если он начнёт говорить что-то о Ширасэ. Дазай всё ещё был порой непредсказуемым в своих реакциях.       К тому же, стоило для начала разобраться в собственных оттенках новых эмоций по отношению к нему. Сейчас это не выглядело возможным, когда в груди всё ещё клокотали отголоски раздражения и обиды.       Позвонить Тачихаре? Он наверняка выслушает и скажет что-то толковое, но придётся потратить кучу времени на предысторию и слишком глубоко копнуть в себя, чтобы вывалить перед Мичизу всё, что творилось внутри. Они ещё не настолько близки.       Чуя устало простонал и заблокировал телефон, спрятав лицо в руках, сложенных на коленях. Слишком. Много. Всего.       В этот миг из его уха выдернули наушник, и он вздрогнул.       — Так и знал, что найду тебя где-то тут.       Дазай, ну конечно. Чуя даже не повернулся.       — Что ты здесь делаешь? — пробормотал он.       — Умеешь ты эффектно обратить на себя внимание.       — Это была глупая сцена. И кто бы говорил.       — А кто сказал, что я про сцену? — Чуя поднял голову. Осаму склонился к нему и надел наушник, тут же забавно поморщившись. — Сплошные крики. И как ты ещё не оглох?       — Дай сюда, — он забрал наушник обратно и выключил музыку. — Я сейчас не в настроении.       — Сложно не заметить. — Дазай подошёл к другому концу подоконника и забрался на него, прижав колени к груди. Его длиннющие ноги просто не умещались на небольшом свободном пространстве. Чуя слабо усмехнулся. Проклятая каланча. — Хочешь, свалим отсюда?       Осаму положил подбородок на колено и склонил голову набок. В его внимательном взгляде не читалось ни жалости, ни злорадства, ни беспокойства. Как будто не произошло ничего, что стоило бы обсуждения. Даже если внутри Дазай так не считает, сейчас Чуя в очередной раз чувствует благодарность.       Если бы мог, сказал бы: «Спасибо, что ты ни о чём меня не спрашиваешь. Спасибо, что даёшь мне выбор, говорить об этом или нет. Спасибо, что ты здесь».       Но вместо этого он спросил:       — Куда?       — Да хоть куда, — просто ответил Осаму. Он улыбнулся. — На улицу, на крышу, за город, на горячие источники, в глухую деревню. В общем-то, вариантов масса, я могу до ночи перечислять. Можем просто бесцельно кататься на метро, можем напиться до посинения, спеть в караоке, поиграть в автоматы, взобраться на Фудзи, поехать в Токио на фестиваль сумо…       — Сумо? — Чуя рассмеялся. — Господи…       — А ты не смейся. Между прочим, каждый турнир посещает так много людей, что Японской ассоциации сумо пришлось удвоить количество зрителей.       — Что? Откуда ты это знаешь?       — В рекламном буклете прочитал, — он пожал плечами. — Ладно, я понимаю: тебя пугают большие люди…       — Заткнись, болван!       —…до Хоббитона добираться далековато, всё-таки Новая Зеландия…       — Чего?!       Накахара пнул его ботинок своим.       —…сомневаюсь, что в Японии найдётся место, похожее на твою родину, но мы что-нибудь придумаем.       — Придушу.       — Окажешь услугу, — ехидно ответил Дазай.       — Как же ты меня заебал.       — Ещё нет!       Чуя вспыхнул, схватил рюкзак и кинул в Осаму. Он охнул, ловко поймав его.       — Бесишь.       — А вот и неправда.       Накахара замолчал. Это действительно неправда, и Дазай прекрасно об этом знал. Он прислонился виском к стеклу, почувствовав кожей прохладу. Пускай в голове был полный бардак и Чуя не хотел — или, скорее, боялся — разбираться, по какой причине мысль, что Осаму может с кем-то встречаться, застала его врасплох и вызвала такую бурную реакцию. Пускай. С ним рядом было гораздо лучше, чем без него. Уж хотя бы в этом он мог себе честно признаться.       За окном снова заморосил дождь.       — Дазай.       — Да, лисёнок?       — Расскажи что-нибудь.       — Я не ослышался?       — Не заставляй меня повторять, — пробормотал Чуя.       Тяжесть пережитых эмоций и мыслей осела на плечи, вызывая непомерную усталость. Дождь только добавлял к утомлению сонливость. Чуя бы с радостью свернулся калачиком и уснул прямо тут. Ненавистный сезон дождей теперь даже казался каким-то уютным.       — Ладно-ладно, дай-ка подумать.       Дазай постучал указательным пальцем по подбородку. Выражение его лица стало чуть более серьёзным, и он нахмурился, кажется, что-то вспомнив.       А затем начал рассказывать о своём первом осознанном детском воспоминании: он с кем-то подрался в приюте, а потом медсестра заклеивала его рассечённую щёку пластырем, аккуратно придерживая за подбородок. Её руки были тёплыми, а прикосновения удивительно нежными. Тогда он понял, почему другие дети часто звали медсестёр мамами.       Иногда Дазай подолгу не мог уснуть и сбегал с фонариком на чердак, чтобы почитать. Когда в его жизни появился Ода, тот всегда находил его там и, когда Осаму точно так же просил его что-то рассказать, придумывал разные истории. Они никогда не повторялись, но главным героем в этих историях неизменно был одинокий маленький мальчик. Он поведал и о том, как они с Одасаку познакомились, как появилось это прозвище, как часто тот воровал бинты из медкабинета и какими вкусными были ещё горячие паровые булочки, которые Ода таскал с кухни. И что в сезон дождей на чердаке всегда пахло сыростью.       Накахара внимательно слушал. Сонливость сразу же отступила, сменившись жадным интересом. Дазай будто бы собирал свои самые тёплые воспоминания и вручал прямо в протянутые ладони. Чуя же бережно их принимал, а в мыслях вырисовывалась живая картинка, каким Осаму был в детстве. Белые пятна потихоньку заполнялись мягкими красками прошлого.       И если бы мог, Чуя бы дополнил: «Спасибо, что доверил мне свои воспоминания».       Но он молча смотрел на улыбку Дазая и чувствовал, как в груди всё сильнее разрастается что-то тёплое, хрупкое и необъятное.

***

      Тачихара ушёл чуть вперёд, увлёкшись рассуждениями, какой тормозной диск лучше купить для мотоцикла Чуи. Когда речь заходила о байках, Мичизу мог настолько углубляться в тему, что не замечал ничего вокруг. Вот и теперь, когда Накахара чуть отстал, медленно прогуливаясь по коридорам мотосалона, тот продолжал что-то бормотать впереди, думая, что его слушают.       А Чуя ни хрена не слушал. Все мысли были заняты одним: приближался день рождения Дазая, а он понятия не имел, что ему дарить. После сюрприза на свой день рождения он постарался и аккуратно — насколько мог — выпытал у Осаму дату, чтобы не оставаться в долгу. Кто же знал, что самым сложным будет не подгадать момент и спросить, а выбрать сам подарок.       Все самые очевидные варианты он уже успел перебрать, критично отметая и обезличенные сертификаты, и полезные в учёбе штуки типа блокнотов для записей. Даже если это будет супер-пупер-ебать-какой-блокнот — это совсем не то, что хочется подарить Дазаю. Книга могла бы быть отличным подарком для такого червя, но это слишком просто.       Чокер действительно был в стиле Чуи, но в то же время напоминал и о дарителе. Кулон в виде лисёнка был крохотным напоминанием: «Не забывай, от кого». Он бы при всём желании не смог забыть и на самом деле берёг подарок для особого случая. Что это за случай такой, Чуя не знал.       Ему тоже хотелось подарить что-то особенное. Что-то, что напоминало бы о нём, но в то же время подходило Дазаю. Что-то под стать.       Мичизу, наконец, заметил, что разговаривает сам с собой, и обернулся:       — Чего застрял?       Сегодня на его носу был налеплен пластырь с изображением Сейлор Нептун. Иногда Чуя задавался вопросом: это лишь стиля ради или Тачихара действительно несколько раз в день бился переносицей, лежа под дном тачки в автомастерской. Он понятия не имел, возможно ли это в принципе.       — Задумался.       Он догнал Мичизу и поравнялся с его шагом.       — О чём?       — У Дазая скоро день рождения, а я не знаю, что ему подарить, — фыркнул Накахара.       — Подумай о том, что ему нравится. Может быть, он когда-нибудь говорил, что хочет?       Очень дельный совет, спасибо. Тачихара застыл перед витриной с грипсами.       — Он вообще не очень много говорит. — Чуя облокотился на прилавок и постучал по нему ногтем. — Нет, в смысле болтает он дохера, но чтобы прям о себе…       Мичизу продолжал сканировать взглядом мотоциклетные ручки.       — Тогда используй все свои знания и наблюдательность. Вы же друзья, так? — он кинул на Чую взгляд исподлобья. — Мне показалось: вы двое довольно близки, так что проблем быть не должно.       — Довольно близки? — Накахара нахмурился. — И что это должно значить?       — Это значит, что вы ведёте себя как старая супружеская пара.       Чуя впал в ступор. Мичизу хитро ухмыльнулся и зашагал вперёд.       — Нихуя подобного.       Он последовал за ним и, насупившись, сунул ладони в задние карманы джинс. Проще и безопаснее было игнорировать с каждым днём всё громче и громче звенящий на задворках сознания звон. Звон блядства.       — Мне хватило одной встречи, чтобы заметить, как вы пялитесь друг на друга. То, что ты слеп, не значит, что я тоже. — Тачихара напялил на голову нелепый розовый шлем с ромашками. В сочетании с пластырем на его носу выглядело вполне гармонично. — Как тебе?       — Мило, — сказав это, Чуя застыл. — Он пялится на меня?       Мичизу прыснул в кулак и стянул с макушки шлем.       — Прости, просто твоё лицо… — он тихо засмеялся, а затем, увидев стремительно краснеющие скулы Чуи и поджатые в раздражении губы, прочистил горло. — Я никогда не видел тебя таким растерянным, это в какой-то степени очаровательно. И да, он пялится на тебя. Я бы даже сказал… — Тачихара почесал затылок. — Пожирает взглядом. Серьёзно, ты что, не слышал, как он с тобой разговаривает?       — Он со всеми так разговаривает, — задумчиво протянул Накахара. — Ну, ты понимаешь, о чём я. Все эти шуточки. Это его стиль общения.       — Ты… — Мичизу остановился посреди коридора и приподнял брови. — Чуя, ты, конечно, смышлёный малыш, но иногда такой дурак.       — Завались. И хватит, блядь, меня так называть.       — Нет, малыш, не прекращу, пока ты не раскроешь глаза!       Цокнув языком, Накахара прибавил шагу и скрылся в следующем зале салона, прекращая этот идиотский бессмысленный разговор. Может, Ширасэ имел в виду то же самое, когда сказал, что Дазай ведёт себя странно рядом с ним? Вдруг всё, что говорил Осаму, действительно было правдой? Все эти двусмысленные подколы, знаки внимания… поначалу Чуя считал, что он делает это, чтобы вывести, выбить из колеи, шокировать. Обратить на себя внимание любой ценой. Это вполне укладывалось в его привычную личину шутовства, но…       В голове вихрем проносились события последних двух месяцев, обретая всё новые и новые смыслы. Сердце ускоряло темп, и Чуя резко тряхнул головой, отмахиваясь от мыслей. Нет, всё это слишком. Он не собирается думать о Дазае в таком ключе, только не сейчас, когда их отношения… их дружба стала обрастать слоями и оттенками, крепла, образуя между ними связь. И уж конечно, блядь, он не будет думать о своих собственных новообретённых эмоциях по отношению к Осаму, иначе рискует поскользнуться и провалиться туда, куда не следует.       Ни в коем случае.       Ни за что.       Он бесцельно бродил мимо полок, но наткнулся взглядом на одиноко стоящий шлем в конце одной из них. Чуя подошёл ближе и покрутил его в руках. Он не был каким-то выдающимся или особенным, но почему-то приглянулся. Может быть, потому что лежал вдали от остальных так, будто его никто не хотел брать.       А ведь Дазай часто просил прокатить его на мотоцикле — даже желание собирался загадать. Он и понятия не имел, что стоило всего лишь попросить, и Чуя бы ни за что не смог отказать. Может…       Накахара бросил взгляд на ценник и закусил губу. Придётся потратить как минимум половину отложенных с зарплаты и гонок денег, чтобы купить этот шлем, но решение уже было принято ещё до того, как Чуя об этом задумался. Он даже не задавался вопросом, как это будет выглядеть в глазах Дазая, не слишком ли так заморачиваться, как такой подарок будет восприниматься. Просто почему-то знал, что это оно.       Чуя провёл ладонью по матовому чёрному покрытию и усмехнулся. Он тоже хотел, чтобы его подарок о чём-то говорил и что-то напоминал. Может быть: «Не расшиби свою тупую башку». Возможно: «Помни о том, кто показал тебе скорость». Наверное: «Смотри: я хочу, чтобы ты был ближе».       Вероятно, всё вместе.       Он сунул шлем под мышку и направился на поиски консультанта с глупой, но довольной улыбкой на лице.       Позже девушка, упаковывающая шлем в чехол, долго распиналась о хорошем выборе, превосходном вкусе и преимуществах. И, кажется, пыталась перевыполнить план продаж, втюхивая в комплект специальную гарнитуру и наушники. Чуя вежливо отказался, но, пока она методично отрабатывала возражения, в голову пришла ещё одна идея как подчеркнуть, что подарок именно от него.       — Себе берёте? — поинтересовалась она.       — А? — переспросил он, затерявшись в мыслях. — Нет, в подарок.       — Понимаю, парни часто покупают своим девушкам шлем. Правда, размер может быть великоват… Ну ничего, если не подойдёт — приходите, гарантия действует месяц, подберём нужный.       — Нет-нет, это… — Чуя отчего-то замялся и ответил чуть тише. — Кхм. Для друга.       — О, — она понимающе улыбнулась сменившемуся тону. — Тоже мотоциклист.       — Э-э-э, нет.       Он скосил взгляд, ища глазами Мичизу, лишь бы поскорее прервать этот дурацкий неловкий разговор. И зачем он вообще ответил? Сказал бы, что для себя, ради всего святого.       Спасение подоспело вовремя: Тачихара подошёл из-за спины, внезапно положил руку на плечо и удивлённо присвистнул, когда Чуя забрал оплаченный и упакованный шлем. И когда она только успела прилепить на упаковку этот ублюдский оранжевый бантик? Он кивнул консультантке и поспешил на выход, внутренне съёжившись от излишнего внимания к обычной, блядь, покупке.       — О-о-о, малыш, а вот это уже серьёзно, — проворковал за спиной Тачихара.       Чуя раздражённо сорвал бантик и отправил его в урну.       — Отъебись, Мичизу.

***

      Протирая тряпкой одну столешницу вот уже пять минут, Чуя залипал в панорамное окно «Узумаки». На Йокогаму потихоньку спускался вечер, кофейня закрылась, а прохожие спешили по своим делам: кто поскорее домой с работы, кто на встречу. В зале тихо играла музыка, Дазай с улыбкой подсчитывал выручку в кассе, привычно мурлыкая себе под нос.       Этот день можно было назвать обычным, по-уютному обычным, если бы не одно но: с приближением вечера Чуя начинал немного волноваться. Он не сказал Осаму, что приготовил какой-то подарок на его день рождения, а перед сменой лишь сообщил, что они поедут кататься. Дазаю, кажется, и этого было достаточно: он носился по кофейне, как заведённый, и не мог дождаться конца рабочего дня.       В перерывах между заказами и разговорами с гостями не затыкался и всё прикидывал, куда же Чуя его отвезёт. В какой-то момент варианты стали абсурднее другого; на лав-отеле Накахара поперхнулся капучино и густо покраснел, не забыв кинуть в Дазая мерзкой мокрой тряпкой, лежащей у раковины.       Но ебучее воображение уже невозможно было остановить, и вот он отчётливо видел, как они с Осаму сидят в отвратительно розовом номере с неоновой подсветкой и Чуя стыдливо прикрывает свою наготу подушечкой с рюшками в форме сердечка. Полный пиздец.       Хотелось ударить его, да посильнее, но он уже успел вытереть мокрое лицо кончиком передника и как ни в чём не бывало стал болтать с гостем, упаковывая кексы в бумажный пакет. Идиот.       — Чуя! — послышалось сбоку.       Он едва не подпрыгнул от неожиданности, но вместо этого всего лишь уронил со стола бутылку чистящего средства. Дазай с абсолютно невинным лицом, чуть ли не переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, стоял перед ним. Он уже снял фартук и всем своим видом давал понять, что готов гнать из «Узумаки» навстречу чему, блядь, угодно. Но пока пусть будет вечеру.       — Хватит подкрадываться.       Накахара подобрал бутылку с пола и шлёпнул Дазая по плечу тряпкой, проходя мимо.       — Ты до-о-олго копаешься, — простонал Осаму вслед. — Я устал ждать, пока ты протрёшь столики, и сделал всё сам!       — А ты всегда так работать можешь?       Чуя закинул инвентарь для уборки под стойку и стянул фартук через голову.       — А ты будешь меня чаще возить на байке?       Осаму поплёлся вслед за ним к чёрному выходу, попутно выключая свет в зале. Накахара фыркнул, пряча улыбку. Он даже не подозревал, насколько близок к правде.       — Что, уже не страшно? — спросил Чуя.       Он достал ключи и вышел на улицу. Пока Дазай копался и закрывал дверь, Чуя успел подкурить сигарету и с наслаждением затянуться. Моменты, когда работа окончена, впереди свободный вечер и никаких забот, он любил больше всего.       — С тобой не страшно, — хмыкнул Осаму.       Он сложил руки в карман худи и направился за Чуей к мотоциклу. Красная Ямаха, припаркованная в переулке, весь день дожидалась хозяина. Накахара щелчком запустил окурок в мусорку и развернулся к Дазаю, чувствуя, как слегка подрагивают ладони. Осаму в удивлении замер перед ним, слегка приподняв брови.       — Дазай. Закрой глаза.       — Боже, что, вот так сразу? А пригнуться надо?       Он карикатурно вытянул губы и чуть наклонился, пробормотав:       — Не дотянешься ведь.       Чуя легонько толкнул его в грудь и нахмурился. Он и так уже ощущал себя натянутой от волнения струной, так ещё и Дазай вздумал устраивать комедию.       — Хватит паясничать, болван. Ты можешь хоть раз сделать то, что я прошу?       — А что мне за это будет?       Осаму склонил голову вбок и прищурился.       — Не получишь по роже.       — У меня сегодня день рождения, пощади.       — Даже в день рождения я не собираюсь тебе потакать. — но всё же именно это он и собирался сделать, если наконец хорошо подумать. Чуя сложил руки на груди. — Ну.       Дазай упрямо сверлил его взглядом.       — Сейчас я закрою глаза, а лисёнок запрыгнет на мотоцикл и умчится. Ни-за-что.       — Блядь, Дазай! — Накахара сжал зубы и в раздражении топнул ногой. — Никуда я не уеду. Если будешь тянуть, мне придётся воспользоваться своим желанием, которое я выиграл.       — Я всё равно его не приму. Ты ведь не думал, что я засчитаю это за желание? — Осаму пожал плечами и выпрямился. — Ладно-ладно. Но если ты собираешься сделать что-то подлое, я… не придумал, но обязательно придумаю, будь уверен, — он послушно прикрыл веки. — Моя месть будет изощрённой.       Под бормотание Дазая Чуя вытащил из чехла, висящего на ручке мотоцикла, шлем. Прямо над забралом, на чёрной матовой поверхности, белели аккуратные иероглифы, складывающиеся в слово: «Позёр». Он сам сделал эту надпись акриловым маркером в качестве ещё одного напоминания: не забывать, когда это началось. Когда начались они.       Внезапно всё это показалось слишком. Именно сейчас, когда Чуя в шаге от того, чтобы вручить подарок, которым буквально секунду назад был доволен, его одолели сомнения. Не будет ли это глупо? Поймёт ли Дазай? Вдруг он рассмеётся ему в лицо? Что, если он хотел чего-то другого?       — Лисёнок, долго мне ещё так стоять? — раздался капризный голос Осаму. Он сложил руки на груди и наигранно надулся. — Я всё понимаю, но вечер не бесконечный. К тому же, я ещё не успел поесть праздничных мармеладных мишек.       — Вытяни руки, — ответил Чуя.       Хватит сомневаться. В конце концов, не сомневался же, когда в голову пришла эта идея. Он подошёл ближе к Дазаю.              — Ты меня интригуешь, — как-то нервно хихикнул тот, но всё же протянул ладони вперёд. — Мы будем держаться за ручки? Это, конечно, не то, что я…       Чуя вложил ему в руки шлем и сделал шаг назад. Дазай резко замолчал и нахмурился, всё ещё стоя с закрытыми глазами.       — Можешь открывать, — сглотнув, сказал Накахара. — С днём рождения, Дазай.       Медленно, будто боясь увидеть, что там, Осаму открыл глаза и тупо уставился на шлем в своих руках. Вся наигранность исчезла. Он приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но продолжил молча рассматривать подарок. Как только его взгляд наткнулся на надпись, он резко вскинул голову и растерянно посмотрел на Чую.       — Это… мне?       — Тебе. Если не нравится, могу забрать и обменять на что-то другое. — Чуя вдруг слишком явно ощутил смятение, так что принялся поправлять волосы на макушке и опустил взгляд в асфальт. — Не знаю, книги там… что бы ты хотел. Короче, неважно.       — Обменять? — эхом повторил Осаму. Он прижал подарок ближе к себе и обхватил его руками. — Только через мой труп.       Как будто без него он бы разбился и действительно стал трупом.       — Нравится? — робко спросил Чуя.       — Спрашиваешь?! — воскликнул Дазай. — Это ведь доказательство!       — Чего?..       — Доказательство того, что ты… — он ткнул пальцем в Чую. — …Чуя Накахара, без ума от меня.       — Ой, да заткнись ты… — Накахара махнул на него рукой и, всё ещё немного смущённый, подошёл к мотоциклу. На него накатило облегчение: Осаму всё понял, кажется, он попал в точку с выбором подарка. — Шевели задницей, нам пора.       Чуя потянулся к своему шлему и обернулся на Дазая. Тот беспомощно хмурился и пытался понять, как надеть эту штуку на голову. Накахара цокнул языком.       — Дай сюда, — он забрал шлем и мягко надавил на плечо Осаму. — Вот теперь пригнись, придурок. Запоминай и не дёргайся.       Дазай покорно наклонился, рассматривая Чую во все глаза. Нихрена запоминать он, очевидно, не собирался. Наверняка придётся ещё тысячу раз повторить, как это делается.       — А можно так всегда? — с придыханием спросил Осаму.       — Я начинаю терять терпение, — буркнул Накахара. — Показываю один раз.       Он медленно поднял забрало и раздвинул застёжки, продемонстрировав их Дазаю. А затем подошёл ближе и круговыми движениями аккуратно надел на его голову шлем. Карие глаза напротив с восторженным блеском проследили, как Чуя мягко заправил выбившиеся на висках каштановые пряди под подкладку шлема. Пальцы слегка подрагивали — то ли от остатков волнения, то ли от чего-то другого, — так что Накахара не с первого раза справился с застёжками под подбородком.       — Ну вот, — отчего-то охрипшим голосом сказал он и прочистил горло. — Готово.       Дазай молча смотрел на него, и от этого благодарно-нежного взгляда в груди что-то тяжело перевернулось, а затем ухнуло к пяткам. Ему бы сделать шаг назад, заставить ноги двигаться, сесть на долбаный мотоцикл и увезти их уже отсюда к чёртовой матери. Ему бы отвести глаза — вот сейчас, ещё не поздно.       — Спасибо, — тихо сказал Осаму.       И в этом «спасибо» было так много всего, что Чуе показалось, будто земля под ногами вдруг стала мягкой и она вот-вот его проглотит, если он не сдвинется с места.       — Ага, — как можно более небрежно бросил он и поспешно направился к байку. — Не за что.       Накахара быстро надел шлем, чтобы скрыть свои стремительно алеющие скулы, и натянул перчатки. Всё лицо по ощущениям горело вместе с кончиками ушей, хотелось как можно скорее уже поехать и охладиться, выбить из головы лишние мысли привычным методом.       Он сел на мотоцикл и подождал, пока Дазай устроится сзади. Когда заурчал мотор, Чуя спиной ощутил тепло чужого тела и вздрогнул, когда ладони Осаму забрались под ткань рубашки, под которой была одна лишь тонкая футболка. Он крепко обхватил его за пояс.       — Лисёнок, — позвал чуть громче Дазай, перекрикивая шум мотора.       — Ну чего тебе? — огрызнулся Чуя, всё ещё оглушённый непривычными ощущениями.       — А ведь я тебя всё-таки приручил!       На миг Чуя завис, а потом рассмеялся, чувствуя, как напряжение во всём теле спадает. Он покачал головой, обернулся к Дазаю и опустил сначала его забрало, а потом своё.       Да, приручил. Определённо.       Хватка на поясе стала крепче, как только они тронулись и выехали из переулка на проезжую часть. Именно сегодня погода сжалилась над Чуей и весь день светило солнце без дождя. Ветер немного отрезвлял и будто бы сдувал остатки лишних мыслей, оставляя всё позади. Накахара знал, что это временно, но чувствовал необходимость хотя бы чуть-чуть оттянуть тот момент, когда придётся сесть и разложить по полочкам тот бардак из чувств, что одним своим присутствием устраивал Дазай. Было немного страшно и волнительно открыть ту дверцу, из которой непременно вывалится что-то новое, необыкновенное и неизвестное. И это что-то однажды придётся вытащить на свет, рассмотреть под разными углами и понять, как Чуя поступал со всем, что было непонятно.       Как, например, Дазай.       Когда они притормозили на светофоре, он постучал по плечу. Чуя поднял забрало и повернулся к Осаму.       — Заедем в комбини?       Накахара пошарил в заднем кармане джинс, достал телефон и проверил время. Ещё успевают. Он кивнул и кинул взгляд на светофор, опустив визор. Осаму, будто почувствовав, о чём думает Чуя, прижался к нему крепче. Как только загорелся разрешающий свет, мотоцикл сорвался с места и быстрее, чем прежде, понёсся по широкой магистрали.       Солнце начинало лениво катиться к горизонту, а тёплый ветер приятно обдувал, трепля полы рубашки Чуи. Он ловко маневрировал между несущимися по дороге автомобилями, но старался не приближаться к привычному для себя уровню скорости, помня, что сзади Дазай, который ещё не привык к такому. Да и забыть о его присутствии было очень сложно, учитывая, как близко он находился и как крепко вцепился в Чую. Не то чтобы это было неприятно. Совсем наоборот. Скорее… непривычно волнующе?       Когда они съехали с дороги и притормозили на парковке у Famiy Mart, Дазай, пыхтя, попытался стащить с головы шлем. Накахара лишь смотрел на его жалкие трепыхания и явно не собирался помогать, потому что его это веселило. Наконец он справился, и из-под шлема появилась растрёпанная макушка. Словно мокрый пёс после купания, он потряс головой и укоризненно уставился на Чую.       — Это совершенно адская штука, — пробурчал Осаму. — А ты мог бы и помочь!       — Я уже один раз помог, дальше сам.       Накахара слез с мотоцикла и вскинул ладони в воздух, всем своим видом показывая, что это абсолютно не его проблема. Дазай поспешил за ним.       — Чу-у-уя, — обиженно протянул тот. — У меня ничегошеньки не получится.       — Значит, на мотоцикл больше не сядешь, — отрезал Чуя. — Пока ты едешь сзади, я отвечаю за твою башку и хочу, чтобы она была в сохранности.       — Ну скажи уже, что ты обо мне заботишься, м?       Дазай игриво пихнул его плечом, когда перед ними раздвинулись двери магазина. Изнутри пахнуло прохладой и рисовыми корн-догами.       — Я не хочу сесть в тюрьму, если что-то пойдёт не так и твои мозги размажутся по асфальту, усёк?       — Какой же ты лгунишка.       — Да с чего ты, блядь, взял?       Чуя остановился у холодильника с газировками. Он бросил взгляд на вишнёвый доктор Пеппер и снова вспомнил ту дурацкую вечеринку. Казалось, это было так давно, хотя прошло всего чуть больше двух месяцев. Сейчас присутствие Дазая в его жизни ощущалось таким естественным, будто он всегда в ней был. Удивительно.       Он потянулся за банкой, когда Дазай наклонился к нему и ехидно проговорил:       — А Ширасэ ты тоже шлем подарил?       — Он не так часто со мной ездит, — не задумываясь, бросил Чуя.       А потом спохватился, но было уже поздно, потому как губы Осаму растянулись в одной из его идиотско-мерзких улыбок. Их было несколько, но вот эта появлялась только тогда, когда ему удавалось подловить Накахару на какой-нибудь фигне. Чуя уже знал, что будет дальше, поэтому закатил глаза и захлопнул холодильник, сжав банку в руке.       — То есть ты считаешь, что мы будем проводить больше времени вместе, да? — Дазай поспешил за ним, схватив с полки пачку своих излюбленных мармеладных мишек. — Нет, ну если бы не считал — вряд ли задумался бы о таком подарке. Чуя, я безмерно польщён. Это ведь значит, что ты…       Чуя, игнорируя его болтовню, прибавил шагу и свернул к кассе. Это было бесполезно, ведь Осаму всё равно догнал его в пару шагов.       —…думаешь, мы могли бы поехать вместе в Токио? Только представь: ты, я, дорога, перекусы на заправках на закате. Романтично, как считаешь?       — Ой, заткнись. — Накахара поставил баночку перед кассиром и сконфуженно кивнул в приветствии. — И что нам вообще делать в Токио?       — Там есть Диснейленд! — воскликнул Дазай, всплеснув руками.       — Тебе что, пять лет?       Расплатившись, он направился на улицу и на ходу открыл газировку.       — Только не говори, будто не хочешь попасть в замок Золушки.       — Нет? — Накахара приподнял бровь и отпил холодный напиток.       — Ах да, как я мог забыть…       Дазай выдержал драматичную паузу.       — Ну что? — взорвался Чуя. — Давай уже, озвучь свой охуенный панчлайн.       — Забыл, что тебя тянет к Белоснежке и твоим собратьям.       Чуя фыркнул.       — Мог бы что-то пооригинальнее придумать.       Он подошёл к мотоциклу и присел на сиденье, допивая газировку. Дазай остановился напротив и в задумчивости вскинул голову к небу.       — Сомневаюсь, что мы сможем попасть в Умпландию.       — Господи… — Чуя смял банку и прицелился, метя в Осаму, но, сжалившись, запустил её в мусорку. Снаряд попал точно в цель. Когда он вернул взгляд к Дазаю, заметил в кармане его худи пачку проклятых мармеладных мишек. — Я не видел, чтобы ты за них платил.       — Я не платил.       Он пожал плечами так, будто это был сущий пустяк.       — Ты что… спёр Харибо в комбини?!       — Ага.       — Блядь, зачем?       — Захотелось.       Чуя в неверии таращился на Дазая, а затем спохватился и начал надевать шлем.       — Ну и идиот же ты. Какого хрена мы тогда тут сидим?       — Не знаю, — хихикнул Осаму.       — Садись давай!       Накахара завёл мотоцикл и, пока Дазай боролся со своим шлемом, посмотрел по сторонам, готовый сорваться с места в любую минуту. На случай, если навыки воровства этого придурка оставляют желать лучшего.       — Поехали, лисёнок! — с широкой улыбкой сказал Осаму. — Всегда мечтал спереть что-нибудь из магазина, чем день рождения не повод?       — А если бы тебя заметили? — процедил Чуя.       — Тогда вышла бы классная погоня, прямо как в кино про мафиози.       Руки Дазая сомкнулись на талии. Накахара опустил забрало, и байк, взвизгнув колёсами, выехал на проезжую часть. Иногда Чуя не понимал, что творится в этой сумасшедшей башке, но Осаму каждый раз умудрялся его чем-нибудь удивлять. И на это чувство можно было с лёгкостью подсесть, как на иглу. Хотя, скорее всего, он уже.       Солнце почти скрылось за горизонтом, и закат вовсю разливался малиново-золотым по небу. Чуя прибавил газу, сворачивая по широкой полосе прямо к мосту Йокогама Бэй. Не доезжая до середины моста, он съехал на обочину и притормозил. Можно было бы отвести Осаму на смотровую площадку под мостом, но это было слишком банально. Он совсем не понимал, в чём прелесть стоять перед плотным стеклом и пялиться на закат и Токийский залив оттуда, если есть вариант покруче.       Чуя слез с мотоцикла и повесил шлем на ручку, Дазай последовал его примеру и стал крутить головой, оглядываясь по сторонам. Он явно не ожидал, что место назначения будет именно тут.       Накахара откинул влажные от пота пряди чёлки и посмотрел на Осаму. Тот встретил чужой взгляд и улыбнулся уголком рта.       — Ты меня сюда привёз, чтобы скинуть?       — С радостью.       Чуя направился вперёд и услышал торопливые догоняющие шаги.       — Значит, мы приехали полюбоваться закатом. — Дазай цокнул языком. — В тебе всё-таки прячется романтик, лисёнок.       — А в тебе явно прячется самоубийца, раз ты постоянно вытворяешь какую-то хуйню.       Чуя достал пачку сигарет и вытащил одну зубами. Осаму усмехнулся, однако вышло как-то не весело, а, скорее, тоскливо.       — Даже не буду спорить.       Накахара чувствовал на себе внимательный взгляд, подмечающий каждое малейшее движение. Как будто глаза Дазая были киноплёнкой и тот стремился запечатлеть любой миг этого вечера. Он бы тоже не отказался заиметь такую плёнку, ведь давно не испытывал настолько полярную гамму эмоций, вызванную одним единственным человеком. Диапазон от желания задушить до… нет, об этом он думать не будет.       Они остановились посередине моста. Осаму облокотился на перила, достал свой трофей из комбини и стал ковыряться в пачке, по привычке выискивая клубничных мишек. Чуя подкурил сигарету, выдохнул дым и перевёл взгляд на алеющий закат. Всё-таки успели.       Молчание, установившееся между ними, отличалось от того, что тяжело повисло пару недель назад, когда они ночью шагали к пирсу. Сейчас оно было комфортным, по-своему уютным и понятным. Оказывается, приятно не только слушать непрекращающуюся болтовню Дазая, но и молчать с ним тоже неплохо.       Он посмотрел на Осаму и усмехнулся над тем, с какой отдачей тот искал нужных мишек в пачке. Это было… очаровательно? Чуя удивился собственной мысли и вспомнил слова Мичизу. Некстати в голову снова начало лезть навязчивое воспоминание из буфета. Ёбаный бэнто. И ёбаный Дазай.       — Дазай…       — Подожди секундочку… — пробубнил он, едва не высовывая кончик языка — так старался достать мармеладку. — Ага, попалась! Да, лисёнок?       — У вас… — Чуя пытался подобрать слова так, чтобы ненавязчиво поинтересоваться, но в голову как назло ничего не лезло. Он бросил эту затею и решил спросить напрямую. Блядь, они ведь друзья, в конце концов. — У вас с Йосано что-то есть?       Он отвёл взгляд и мысленно молил бога, чтобы проклятые скулы снова не покраснели. Ожидаемо, сверху его никто не услышал.       — М? С Йосано? — Дазай перестал шуршать пачкой и недоумевающе уставился на Чую. — А что у нас с ней?       — Ты мне скажи, — выпалил Накахара. Он докурил сигарету и потушил её о перила. — Вы же постоянно вместе, всё такое. Вот мне и стало любопытно.       — Любопытно? — эхом повторил Осаму.       — Ты что, блядь, попугая пародируешь? — вскинулся Чуя. — Господи. Вы… встречаетесь?       Дазай ехидно ухмыльнулся, и от этого раздражение, переплетающееся с неловкостью, стало ощущаться куда сильнее.       — Я просто ждал, когда ты спросишь прямо. Нет, мы не вместе, — он состроил умилительную мину и склонил голову вбок. — Приревновал, что ли?       Чуя выхватил из его рук пачку и закинул горсть мармеладок в рот.       — Иди ты к чёрту.       Он отложил мишек в сторону, опустил подбородок на сложенные на перилах руки и отвернулся от Дазая. Тот прогуливался вдоль моста, скользя кончиками пальцев по перилам, и что-то напевал под нос.       Глупо было скрывать от себя самого то крохотное — ага, нихуя не крохотное — чувство облегчения, что окатило с ног до головы, когда он услышал ответ. Блядь, в каком же дерьме он оказался. В каком огромном и беспросветном дерьме. Не думать об этом уже совсем не выходило.       Да, приревновал. Да, поэтому так остервенело пялился на них в буфете и наорал на Ширасэ. Да, у него определённо были эти ёбаные чувства — пора было перестать пиздеть хотя бы себе. Но что с ними делать, Чуя понятия не имел.       А от мимолётной мысли, что все дурацкие намёки Дазая в его сторону могут быть правдой, а не попыткой вывести и задеть, к щекам моментально прилила кровь. Ведь была же такая вероятность, верно? Да, он флиртовал со многими, но, чёрт, как же это сложно. Как же, сука, сложно разобраться в своих чувствах по отношению к нему и понять, где он притворялся, а где был искренен. С каждым днём эти чувства становились всё глубже и запутаться в этих чувствах было проще, чем заблудиться в ёбаном лабиринте.       Чуя ожидал, что Дазай продолжит гнуть свою линию про ревность или начнёт доёбываться, как всегда, но тот как-то подозрительно притих. Накахара повернулся в его сторону.       И едва не подпрыгнул от ужаса, когда увидел, что Осаму взобрался на перила моста, держась одной рукой за фонарный столб. Его, кажется, вообще не заботило, что он в любой момент мог поскользнуться и разбиться о воду. Он отпустил столб и сделал шаг по бетонным перилам, для равновесия вытянув руки в стороны.       — Ты… — во рту резко пересохло. Чуя бросился к нему. — Ты что, ебанулся?!       — А что, похоже?       Дазай сосредоточенно закусил губу и сделал ещё один крохотный шаг.       — Блядь, да! Слезай! — Накахара вытянул руку, боясь даже прикоснуться к нему, чтобы он не потерял равновесие и не свалился вниз. Иначе придушил бы своими собственными руками. — Дазай, пожалуйста!       Он будто бы только сейчас услышал испуганно-истеричные нотки в чужом голосе, с улыбкой пожал плечами и вложил руку в ладонь Чуи. Накахара крепко сжал её и потянул на себя, ловя. Дазай практически свалился в его объятия, если так можно было назвать мёртвую хватку, которой в него вцепились. Карие глаза напротив как-то лихорадочно блестели, а Чуя тяжело дышал, всё ещё подрагивая от испуга.       — И всё-таки заботишься, — с усмешкой сказал Осаму.       Его лицо впервые оказалось так близко, что ещё чуть-чуть — и наверняка можно будет почувствовать вкус клубничных мишек на чужих губах. А всё, что почувствует Дазай — это горечь табака. Глупая мысль.       Чуя вдруг увидел едва заметный маленький бледный шрам на его щеке, на который раньше не обращал внимания. До смерти захотелось к нему прикоснуться, а ещё всё-таки почувствовать вкус мишек. Хотя бы чуть-чуть.              Во всяком случае, это желание первым пришло в голову, а вслед за ним — уже намерение придушить Осаму, крепко обнять, а потом заехать по роже, чтобы больше так никогда не делал. Неужели он чувствовал себя так же, когда увидел, как мотоцикл вылетел с трассы?       — Ненавижу тебя, — прошипел Чуя.       — И снова лжёшь, лисёнок.       Дазай мягко заправил рыжую прядь за ухо. Он лишь мимолётно коснулся подушечками пальцев кожи и металлической серёжки в ухе, но этого хватило, чтобы Чуя не смог вздохнуть от пышущего где-то под рёбрами ощущения, которое угрожало в любой момент разорваться внутри. Это испугало.       Он оттолкнул Осаму и смог, наконец, сделать вдох.       Ёбаный пиздец.       Чуя провёл ладонью по лицу, приводя себя в чувство, и позволил гневу одержать верх. Так будет проще пережить этот вечер, а потом, когда окажется один, возможно, он будет достаточно смелым, чтобы в полной мере столкнуться с правдой лицом к лицу. А правда была в том, что ему, блядь, нравился Дазай. До охуения и опизденения нравился. Видимо, он всё-таки был тупым или слепым, если раньше этого не понимал или не хотел понимать. Когда это вообще началось?       Чуя тряхнул головой. Нет, нельзя. Сейчас нельзя. Он вскинул хмурый взгляд на Дазая. Тот же улыбался так, словно понимал вообще всё. Будто у Накахары на лице написано: «Я только что пережил маленький экзестенциально-гомосексуальный кризис, помогите мне».       — Что это за хуйня была? — раздражённо выпалил Чуя.       — Из-за тебя я чуть не поскользнулся, но ты меня поймал.       Осаму сложил руки в карман худи и бросил взгляд на тонкую полоску догорающего заката.       — Блядь, я не об этом. Ты решил убиться в свой день рождения?       — Захотелось свалиться в воду, чтобы Чуя сделал мне искусственное дыхание, — сказал он и подошёл ближе. — Иногда стоит потакать своим импульсивным желаниям.       — Однажды я поддамся импульсивному желанию и придушу тебя этими вот руками, — прошипел Накахара, хватая Дазая за ворот толстовки.       — У меня дежавю. — Осаму игриво подмигнул и разжал кулаки Чуи, крепко сжимающие ткань худи. — Хорошо, лисёнок. Обещаю, я больше не буду так делать. Хотя должен признаться: угроза придушить меня довольно заманчива…       — Ты невыносимый, отвратительный, ублюдочный мудак. С днём рождения.       Чуя развернулся и пошёл обратно к мотоциклу. Спустя пару мгновений он услышал шаги за спиной, и Дазай поравнялся с ним. Соблазн бросить его тут и умчаться на байке куда подальше, чтобы обдумать всё, что произошло, был велик. Но Осаму не заслуживал такого в свой день рождения, несмотря на то, что в очередной раз поступил по-идиотски. Хотя, наверное, уже пора было привыкнуть.       Чуя сел на мотоцикл и тяжело вздохнул. И почему, сука, всё так сложно?       Дазай устроился сзади и замешкался, а затем аккуратно положил подбородок на его плечо. Накахара замер, чувствуя, как по спине проходит дрожь. Блядь, неужели теперь всегда будет так?       — Я не хотел тебя напугать, — виноватым тоном пробормотал он.       — Ну, теперь мы квиты.       Осаму понимающе усмехнулся и немного помолчал, прежде чем сказать:       — Спасибо. Никто никогда не делал для меня… такого.       Вот так просто: одна фраза — и злость потухла. Испарилась, будто её и не было. Чуя чувствовал, что это было сказано искренне. Дазай действительно старался, и от этого хотелось постараться в ответ. Да и совсем не получалось злиться, когда он был таким.       Накахара протянул ему шлем и молча надел свой. Сегодня он подбросит Дазая до дома, а позже будет полночи сверлить взглядом верхний ярус кровати и прокручивать в голове каждое воспоминание с Осаму, задаваясь вопросом: что теперь со всем этим делать?