О выборе и спасении

Может, именно так и чувствуют себя тяжелобольные, получившие наконец долгожданную дозу опиатов? Наверное, я всё же наркоман, ведь с каждым разом мне хочется получить больше. Всё вокруг вибрирует каким-то эйфоричным блеском.

Единственное, о чём я могу думать, — точное количество веснушек на чужом носу.

И невозможность посчитать их сводит меня с ума.

      Лекция по истории — это, блядь, худшее, с чего могло начаться утро вторника. Чуя в очередной раз зевнул и сдался: записывать хоть что-то за монотонным, усыпляющим голосом преподавателя, Германа Мелвилла, просто невыносимо. Его самого, кажется, абсолютно не смущал факт, что аудитория была больше похожа на сонное царство; он просто продолжал методично щёлкать слайдами, задумчиво поглаживая густую седую бороду.       Изображения египетских папирусов сменились древними землевладельческими орудиями. Чуя достал из кармана мобильник, что теперь постоянно был на беззвучном по вине грёбаного Дазая. Его, кстати, почему-то не было на лекции. Даже его частая спутница Йосано с самого начала занятия дремала на одном из последних рядов кабинета.       Этого придурка никогда нет, когда он нужен. Нет, не то чтобы он был так сильно нужен Чуе, просто было бы неплохо отвлечься от скуки хоть каким-то способом. Даже если бы это значило потерпеть его присутствие. В конце концов, в последнее время Чуя стал терпимее или просто начал привыкать к его заскокам.       Он мог бы написать Осаму первым и спросить, где тот, блядь, шляется, ведь их переписка теперь состояла не только из бесконечных сообщений Дазая: что он делал, где был и о чём подумал. Чуя, к своему удивлению, ему отвечал. Чаще односложно, когда придурок писал, чтобы просто напомнить о своём существовании. Но иногда он, например, мог скинуть понравившуюся цитату из книги или внезапно делился своим мнением о чём-то. В такие дни переписка плавно перетекала в полноценные диалоги, из-за которых Чуя порой ложился позже, чем обычно.       Да, выносить его по СМС было гораздо легче, чем в жизни. Но писать и самому интересоваться у него о чём-то Накахара не собирался, иначе тот до конца жизни будет это припоминать.       Экран телефона загорелся, оповещая о новом сообщении. Позёр Лисёнок, ты ещё не передумал работать в «Узумаки»?       Чуя на всякий случай надёжно спрятался за широкой спиной одногруппника спереди и стал печатать, по-дурацки ухмыляясь в экран.

Вы

Так надоело драить

столы в одиночестве?

Надоело, что нас разделяет твоё упрямство (╥﹏╥)

Что ты несёшь…

Соскучился по твоей краснеющей от смущения мордашке!       Накахара коснулся холодными костяшками пальцев теплеющих щёк. Он терпеть не мог, когда его собственное лицо с потрохами выдавало малейшую испытанную эмоцию, а Дазай только этого и ждал. Он даже через сообщения может проворачивать это дерьмо. Просто нечестно и отвратительно.

Тогда стоило притащить свой

зад сегодня на лекцию

Мне прийти и спасти тебя от скуки? Там скучно. Подожди, ты ждал, что я приду? Значит, ты тоже соскучился! Молчание — знак согласия. Хотя нет, я хочу, чтобы ты это сказал. Ну же, Чуя (╯︵╰,)

Отвали, Дазай

Я учёбой занят, в отличие

от тебя

      О том, что он за последние полчаса не сделал ни единой записи и понятия не имел, о чём вообще говорил преподаватель, Дазаю знать необязательно. Как и о том, что в глубине души он был чуточку рад его сообщению. Чуточку. Я знаю, что ты врёшь! А я ведь даже не вижу твоего лица Лгунишка. Тебе ведь скучно, иначе ты бы игнорил меня ещё целую вечность, как это обычно происходит (´ ε `)       Чуя прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Затем закусил губу:

Я правда больше не могу слушать

об этом ебучем Египте

Ты просто вовремя напомнил о себе

Звучит как: «Я правда соскучился по тебе, но из-за своего образа крутого парня не могу выражать истинные эмоции» (◕‿◕)

Я тебя заблокирую

Две минуты, и ты перестанешь скучать!

Чего?

Начинай считать.       Чуя нахмурился. Что он, блядь, задумал? Зная Дазая, можно было ожидать чего угодно. Тот мог с успехом свеситься с крыши и начать раскачиваться перед окном аудитории на своих долбаных бинтах.

Что ты собрался

делать?

Дазай

Ублюдок

      Ответа так и не последовало. Накахара заблокировал телефон и выпрямился, оглядываясь по сторонам. Ну не выскочит же он из-под стола, в конце концов? Наверняка завалится в аудиторию и будет доёбываться остаток лекции, лишь бы побесить.       Чуя поёрзал на скамье. Предчувствие чего-то… чего-то грядущего продолжало щекотать нервы и вызывать предвкушение, хотя он понятия не имел, откуда это в нём взялось. И почему он вообще был так уверен, что что-то случится?       Три.              Два.       Один.       В аудитории оглушительно завыла пожарная сигнализация. Все дремлющие студенты зашевелились, кто-то даже повскакивал с мест. Мелвилл от неожиданности едва не выронил пульт, которым переключал слайды последние минут сорок. Кучка ребят моментально столпилась у окна, выглядывая наружу и переговариваясь — неужели действительно что-то загорелось?       Только Чуя, качая головой, тихо посмеивался, наблюдая за образовавшейся суетой. Вот же чёртов говнюк.       Мелвилл вскинул руки в воздух, привлекая внимание студентов.       — Ничего страшного не произошло, — спокойным уверенным голосом проговорил он. — Пожалуйста, соберите свои вещи и следуйте за мной на выход. Я уверен, что это простое недоразумение, но правила есть правила.       Чуя кинул тетрадь и ручку в рюкзак и влился в поток переговаривающихся студентов, идущих вслед за преподавателем. Он разблокировал телефон и собирался было написать Дазаю, что он самый конченый придурок из всех, что Накахара когда-либо встречал, но его уже ждало сообщение: Позёр Жду у ворот ヽ(・∀・)ﾉ       Коридоры университета были переполнены студентами, которые, очевидно, были только рады покинуть душные кабинеты и прогуляться. Когда Чуя вдохнул тёплый весенний ветер, а солнце начало нещадно слепить глаза, он стал протискиваться к воротам университета сквозь столпотворение взволнованно переговаривающихся ребят.       Дазай нашёлся прямо за воротами. Он расслабленно привалился к бетонной колонне и с закрытыми глазами блаженно подставлял лицо тёплым лучам, сложив руки на груди.       — Нахер ты это сделал? — Чуя подошёл ближе и похлопал по карманам в поисках сигарет.       — Лисёнок заскучал, я должен был что-то придумать. — Осаму приоткрыл один глаз и хитро улыбнулся. — Спасать тебя уже входит в привычку. Надо сказать, я очень рад.       Сигарета, зажатая между пальцев, замерла на полпути ко рту. Накахара прищурился.       Он ожидал услышать что-то более привычное, вроде: «Мне просто стало скучно» или ещё какую-нибудь хрень, но не это. Чуя всмотрелся в лицо напротив, пытаясь разглядеть признаки наглого вранья, но ничего не заметил. Дазай со всё той же хитрой улыбкой молча смотрел на него в ответ.       — А если я скажу: «Ты меня заебал, пойди убейся»? — Накахара подкурил и затянулся, выпуская дым через нос.       — Ну… — Осаму оттолкнулся от колонны, подошёл ближе и, взявшись за цепочку на джинсах Чуи, потянул его за собой вперёд по улице. — Скажем так: это обсуждаемо. Но как, чем и когда — остаётся за мной.       — Отцепись, блядь. — Накахара выдернул цепочку из рук Дазая. — Куда ты меня тащишь? Занятия ещё не кончились.       — У меня смена в «Узумаки», — бросил Осаму через плечо. Он оглянулся на Чую, будто бы проверяя, идёт ли тот за ним следом. — Хочу угостить тебя кофе. По-моему, это гораздо приятнее заунывного бормотания Мелвилла.       — Я сам могу за себя заплатить, — буркнул Чуя и стряхнул пепел с сигареты.       Однако перспектива получить дозу кофеина действительно была приятнее противной лекции. К тому же, сегодня не было важных профильных занятий, почему бы и нет?       — Конечно-конечно. — Дазай в согласии замахал руками. Скосил взгляд на Чую и ухмыльнулся.       — Какого хрена ты пялишься? — спросил он, поравнявшись с Осаму.       — Просто проверяю, как хорошо заживает это милое личико.       Он пожал плечами и засунул руки в карманы толстовки.       — Ещё раз назовёшь меня милым — и заживление понадобится твоей заднице, — процедил Чуя, тыча в его сторону кончиком тлеющей сигареты.       К лицу Дазая прилипла мерзко-ехидная широкая улыбка.       — Лисёнок, ты слишком спешишь. Принято сначала ухаживать, потом приглашать на свидание, а уже затем… — с благоговением проговорил он, прижав ладонь к груди. — С другой стороны, мне очень любопытно…       Чуя моментально вспыхнул, когда до его мозга дошло, что он только что сказал вслух. Учитывая ублюдский извращённый юмор Осаму, он своими собственными руками только что вручил ему очередной повод для подтруниваний на ближайшие пару недель, если не больше.       — Если ты сейчас же не завалишься, я просто уйду, — перебил Накахара, сделав глубокую затяжку.       Какой же идиот, да и сам тоже хорош. Разговаривать с Дазаем — это как передвигаться по минному полю: никогда не знаешь, за что он зацепится и в какую невообразимую плоскость перевернёт любые слова.       — М-м-м, манипуляции, — протянул Осаму. — Хорошо, так уж и быть, в этот раз я поддамся, но мы ещё вернёмся к этому разговору.       Чуя фыркнул. Остаток пути до кофейни он молчал, краем уха слушая бесконечную болтовню Дазая, которая уже начинала становиться слишком уж привычной.       Он постоянно говорил обо всём и ни о чём одновременно, будто целью было вовсе не общение, а заполнение тишины. Осаму мог зацепиться за любую мелочь по дороге, будь то сломанный светофор или розовая сумочка незнакомки — и вот уже он сыпал бесполезными фактами или наблюдениями, прочитанными или подслушанными то тут, то там.       В сущности, Чуя до сих пор толком ничего о нём не знал, кроме того, что Дазай рос в приюте. Было ли то, что он сказал после драки, ложью? Говорит ли он хоть иногда правду? И почему, чёрт возьми, он так прицепился к Чуе с первого дня знакомства?       По правде говоря, последний вопрос беспокоил его меньше всего. Возможно, это глупо, но Чуя на подсознательном уровне не ощущал рядом с ним подвоха, ведь в людях в первую очередь ценил поступки, а не слова. Дазай много болтал. Очень много: по большей части всякую раздражающую или смущающую чушь. Но это он был тем, кто, не думая, влез в драку и получил ни за что. Он раз за разом стучался в закрытую дверь, а в ответ получал только оскорбления и желчь — абсолютно заслуженно, — но зачем-то всё равно продолжал это делать.       Похимичить с пожарной сигнализацией и устроить фальшивую эвакуацию всему университету только из-за того, что Накахара заскучал на паре?       Это… льстило. Чуя тоже вдруг почувствовал себя избранным.       Именно поэтому он продолжал идти рядом, терпел и жужжание под ухом, и дурацкие тактильные повадки Дазая. Ему хотелось его узнать. Он был не таким, как все, кто окружал Чую. Его образ будто бы вибрировал перед глазами, не складывался в точную, ровную картинку. Но внутреннее чутье подсказывало, что, если приглядеться повнимательнее, этот образ однажды станет чётким.       Накахара украдкой бросил взгляд на Осаму. Тот продолжал о чём-то говорить, активно жестикулируя длинными руками. Он то поднимал глаза к небу, то как-то забавно щурился от яркого солнца и быстро щёлкал пальцами, силясь подобрать нужные слова. Чудной. Словно мальчик, свалившийся с астероида B-612.       Чуя улыбнулся своим мыслям.       В «Узумаки» было тихо и пусто, только за стойкой раздавалось какое-то шуршание.       — Ты опоздал!       Над прилавком высунулся незнакомый парень с уродливой стрижкой горшком. Он раздражённо кинул тряпку и скомканный передник на столешницу.       — И тебе доброго дня, Каджи, — ответил Дазай. Склонился к Чуе, что плелся за ним, и понизил голос. — Это мой сменщик, он склонен драматизировать, не обращай внимания.       Чуя приподнял брови и молча проследовал за Осаму.       — Я всё слышал, — процедил Каджи. Он поспешно накинул на плечи ветровку и вышел из-за прилавка, бросив недоумённый взгляд на Накахару. — А ты кто?       Чуя собирался было открыть рот, как Дазай внезапно приобнял Чую за плечи, проговорив:       — Наш новый коллега, конечно. Со мной работать будет.       — Я ещё не согласился! — прошипел Накахара, отталкивая от себя Осаму.       Тот с довольной улыбкой прошествовал на своё рабочее место и стал надевать передник.       — Сто раз подумай, — сказал Каджи, хмуро глядя на то, как Осаму за прилавком шуршит упаковкой с остатками кофейных зёрен. — После каждой его смены с утра приходится перечищать оборудование, а в подсобке такой бардак, будто там слон потоптался!       — Да кто бы говорил, — обиженно пробормотал Дазай. — И вообще, я всё ещё не сказал боссу, что после твоей смены там внезапно оказался использованный презерватив. Тоже слоны постарались?       Каджи вспыхнул и сжал зубы. Они пару мгновений смотрели друг на друга; один — злобно, а второй — с гаденькой ухмылкой.       — Пошёл ты к чёрту.       Каджи махнул рукой и направился к выходу из кофейни.       — До встречи и хорошего дня! — жизнерадостно крикнул Дазай вдогонку.       Когда на двери звякнул колокольчик и помещение погрузилось в тишину, Чуя вздохнул. Эти двое были ужасно шумными. Если бы они работали вдвоём, «Узумаки» бы явно не пережил такое партнёрство.       Пока Осаму готовил кофе, тихо подпевая звучащему в кофейне треку, Чуя под шум кофемашины размышлял о том, что, возможно, работать с ним — не такая уж и хорошая идея, как он себе представлял. Иногда зависать вместе — это одно, а проводить кучу своего свободного времени в одном помещении — совсем другое. Он сомневался, смогут ли они вообще сработаться друг с другом.       Дазай поставил перед ним чашку с кофе и подпёр подбородок ладонью, ожидающе глядя на Чую. Он пару раз моргнул.       — Я ещё ничего не заказал.       — Захотелось тебя подбодрить, лисёнок.       — Похоже, что мне грустно?       Накахара присел на барный стул, стоявший у стойки. Он сделал глоток кофе и нахмурился. Точно такой же латте, как он всегда предпочитал: без сахара и сиропа. И это запомнил тоже. Как много вещей Дазай фиксирует в своей голове?       — Похоже, что в твоём мозгу слишком много мыслей.              Осаму начал заниматься делами. Проверил ценники на витрине с десертами, сбегал в подсобку за бумажными стаканчиками, почистил какую-то штуку из кофемашины. Ближе к обеденному перерыву стали приходить гости. Дазай, покачивая головой в такт песне на фоне, резво взбивал молоко и готовил напитки, постоянно переговариваясь с посетителями:       — Какой сироп желаете? Могу предложить что-нибудь стандартное, вроде сакуры, ведь нет ничего прекраснее такой чашечки кофе в период Ханами. Или подобрать что-то более специфическое? О, знаю! Некоторые гости предпочитают базилик — спорно, но кто я такой, чтобы судить?       Все реагировали на него по-разному: кто-то скромно улыбался, кто-то поддерживал разговор и заражался его приподнятым настроением и энергией, а другие угрюмо забирали свой напиток, молча кидая йены на стойку. Чуя, давно допив кофе, тихо наблюдал за посетителями и за тем, как Осаму себя ведёт в присутствии других людей.              Он не стеснялся отвешивать комплименты заколкам в чужих волосах, ярким аксессуарам, комментировал погоду за окном и по-дурацки извинялся, когда объёмная фигурка из пенки на капучино выходила кривоватой.       Атмосфера в «Узумаки» действительно была особенной. В первый визит Чуя был так занят злостью на Дазая и думами о своих проблемах, что не смог по достоинству оценить, насколько же тут уютно и приятно.       Когда поток посетителей спал, Осаму развалился на столешнице и, глупо улыбаясь, посмотрел на Чую.       — Я согласен, — выпалил он, чтобы не успеть передумать.       Глаза Дазая расширились и, кажется, даже лихорадочно заблестели.       — Подожди секундочку!       Он скрылся за стойкой и чем-то громко зашуршал. Накахара в смятении смотрел на пустое место, где секунду назад был Осаму. Внизу что-то брякнуло, упало, послышалось глухое бормотание. Спустя мгновение Дазай снова показался над прилавком, в его руках мелькнуло кислотно-зелёное пластиковое колечко, снятое, судя по всему, с бутылки газировки или чего-то такого.       — Чуя Накахара… — с придыханием начал он, хватая Чую за запястье и подтягивая его руку к себе. — Надевая это кольцо, я нарекаю тебя отныне своим напарником. Клянусь вовремя мыть после себя питчер, делить с тобой хороших гостей и плохих… — как только Чуя вытащил свою ладонь из чужой хватки, Дазай затараторил. — Быть с тобой в болезни и здравии, богатстве и бед… Ой!       Накахара выхватил из его рук пластиковое колечко и со всех сил запустил в лицо Осаму, стараясь скрыть дрогнувшие в улыбке уголки губ.       — Заткнись, клоун.       — Больно же! — Дазай потёр пальцами переносицу.       — Меньше выёбываться будешь, — бросил Чуя, спрыгивая с барного стула. — Предупреди босса, что я завтра подойду.       — Да, напарник, — Осаму подмигнул ему, а затем махнул рукой на прощание.       Стоило покинуть кофейню, как Накахара ощутил уже подзабытое чувство удовлетворения и стабильности. Старые тревоги теперь казались не такими уж большими и неподъемными, а их место потихоньку занимало предвкушение чего-то нового и светлого.

***

      — Мне что, крысиного яда в свой бэнто добавить в следующий раз? — с порога налетел Куникида. Через его плечо было перекинуто какое-то пыльное полотенце, а на руках — розовые резиновые перчатки с жёлтыми уточками. — Хватит красть мою еду. Дазай, это абсолютно не смешно!       Он шлёпнул по спине Осаму, сдерживающего хихиканье и пытающегося пробраться мимо в свою комнату.       — Можешь добавить. — он пожал плечами. — Но это умышленное убийство, боюсь, в твоём ежедневнике таких планов на ближайшие лет семь нет. Не то чтобы я был против…       — Надоел, — отчеканил Доппо. — За тобой уборка кухни, на этой неделе твоя очередь.       — Ну так неделя-то ещё не закончилась.       Куникида, злобно пыхтя, следовал за Дазаем по пятам.       — Это невероятно безответственно. Мы так не договаривались.       — Ты что, девушку планируешь в гости привести?       — Что?       Осаму остановился посреди коридора и закусил губу, чтобы не рассмеяться от того, как забавно вытянулось лицо Доппо и как его зелёные глаза за стёклами очков в удивлении расширились.       — То есть, не планируешь?       — Ну… когда-нибудь… но явно не сюда. И вообще, в ближайшие четыре года я планирую только заниматься учёбой и научной деятельностью!       — Тогда вопрос закрыт.       Дазай толкнул плечом дверь своей комнаты и собирался было её захлопнуть, но Куникида боком протиснулся внутрь.       — Как мои планы на личную жизнь связаны с чистотой квартиры, в которой, между прочим, живём мы вдвоём?       Осаму бросил рюкзак на пол и плюхнулся на разобранный футон.       — Куникида, ну что ты как маленький? — он постучал указательным пальцем по виску и состроил очень серьёзную мину, отчего Доппо весь подобрался. — Все знают, что в холостяцкой халупе царит хаос и беспорядок. Вот я и подумал, будто у тебя появилась дама сердца. Но если что, я совсем не против. Ты можешь даже заранее звонить мне, если я должен переночевать где-то ещё и не мешать вашим любовным утехам…       — Отвратительно! — воскликнул сосед. — О чём ты вообще говоришь, это же абсолютно не порядочно…       — Не порядочно сублимировать собственное сексуальное неудовлетворение на совокупление с моими мозгами.       — О, боги!       Куникида направился прочь из комнаты.       — Подожди-подожди! — Дазай вскочил на ноги. — Неужели тебя так смущают разговоры о сексе? — последнее слово в удивлённой интонации прозвучало особенно громко и чётко.       Доппо раздражённо дёрнул ручку двери.       — Замолчи, чёртов бесстыдник!       — Вообще-то, я хотел обсудить ещё и договорённость по поводу своих будущих любовных утех…       Осаму привалился к дверному косяку и с растущим удовлетворением наблюдал за тем, как Куникида поражённо замер в коридоре.       — Твои… что?       — Лю-бов-ны-е у-те-хи, — по слогам повторил Дазай. — Может, тебе кроме учебника по физиологии ещё и слуховой аппарат купить?       — Никаких любовных… — зашипел Доппо, съежившись, — утех в этом доме.       — А как же бушующие гормоны, буйство чувств на фоне прекрасной весенней…       Дазай не успел договорить, потому как Куникида захлопнул дверь его собственной комнаты у него перед носом. Ну и прекрасненько. Может, хоть с бытовухой отстанет на ближайшую неделю. Представляя, как сосед, краснея, убежал в свою комнату, он усмехнулся.       Бесить и смущать Куникиду теперь было не так интересно, но, надо признаться, всё ещё довольно приятно.       Осаму лёг на футон и достал из кармана телефон.

Вы

Спорим, ты тоже взволнован

перед первой совместной сменой

(«• ᴗ •»)

      Ответ прилетел буквально спустя минуту. Всё это время Дазай ворочался на футоне и крутил мобильник в руке, не зная, куда себя деть. Лисёнок Мечтай

(¬‿¬)

И что, блядь, это должно значить?

А что бы ты хотел,

чтобы это значило?

      В ожидании ответа Осаму подошёл к книжной полке и взял первую попавшуюся книгу. От скуки он стал наворачивать круги по комнате, подкидывая томик Теккерея в руках. Абсолютно идиотская улыбка намертво приклеилась к лицу, а внутри всё переворачивалось от неуёмного воодушевления. Хватит отвечать вопросом на вопрос

(￣～￣;)

Если ты продолжишь слать эти чёртовы рожи, я тебя заблокирую

Не заблокируешь.

Невозможно выкинуть из

своей жизни такую

прелесть, как я.

Ты ведь меня не

заблокировал????

Чуууууя

Ну что ты доебался? Я пытаюсь уснуть

Фух

Сладких снов, лисёнок

♡(◡‿◡)

Спокойной ночи       Дазай ещё пару минут смотрел в экран телефона, но сообщений больше не приходило. Он убрал трубку в карман джинсов, в сотый раз открыл «Ярмарку тщеславия» и перелистал страницы, но внимание всё никак не хотело фокусироваться на строчках. Что ж, значит, не сегодня.       Осаму включил лампу и подошёл к книжной полке. Поправил фоторамку, провёл кончиками пальцев по корешкам и вспомнил о словах Огая на факультативе — история рождается с мимолётной мысли или импульса.       Рассказ нужно было сдать лишь к концу семестра, но прямо сейчас мыслей в голове было столько, что, казалось, ещё минута — и они пробьют своим количеством черепную коробку. В такие моменты спасало только одно. Он порылся в рюкзаке, достал тетрадь и плюхнулся на футон, повертев ручку между пальцами.       Мысли, мысли, мысли. Пытаясь ухватиться за одну, Дазай моментально перескакивал на другую, однако все они как назло вертелись вокруг того, кто, похоже, давно мирно сопел в своей кровати на другом конце Йокогамы. Осаму склонился к блокноту.       Когда он поднял голову, чтобы размять затёкшую шею, за окном уже вовсю разливался струящийся рассвет.

***

      Работать с Дазаем оказалось… приемлемо. Чуя, честно, ожидал худшего после слов Каджи. Да ещё и господин Миямото после собеседования бросил что-то вроде: «Вижу, ты хороший парень, будешь приглядывать за Осаму. Не давай ему спуску». Словно он устраивался работать не бариста, а конвоиром или нянечкой, ради всего святого.       На удивление, из Дазая вышел неплохой наставник: он терпеливо объяснял, как готовить различные напитки и мягко стучал по плечу, когда Накахара, забывшись, добавлял сахар в кофе гостя, который просил без. А потом постоянно выглядывал из-за его спины, когда Чуя переделывал, и следил за каждым движением. Чуя чувствовал себя очень глупо из-за того, что тупит в таких, казалось бы, простых вещах, но Осаму ни словом, ни делом не показывал своё превосходство и не издевался. Скорее, наоборот.       Например, когда очередной гость говорил: «Мне как обычно», Дазай шепотом подсказывал ему нужную позицию из меню, а сам забалтывал постоянного клиента своими привычными глупостями. Чуе даже показалось, будто он делает это специально, чтобы он мог наконец остаться наедине с чёртовой кофемашиной без опеки. Потому что, когда Осаму стоял над душой, у Чуи постоянно что-то не получалось, и это бесило. Но приходилось проглатывать свои злость, недовольство и желание дать затрещину вездесущему напарнику и приниматься за работу.       В перерывах между запарными часами — вроде обеда или вечера, когда все возвращались с работы — Дазай спокойно оставался за стойкой один, давая Чуе пять минут для передышки. В первую смену Накахара скурил столько сигарет, сколько обычно не уходило за двое суток. А после целого дня стояния на ногах он давил в себе рвущийся наружу вопрос: «Как ты умудряешься носиться по кофейне, готовить напитки и принимать поставку, а потом даже в конце рабочего дня находить энергию для болтовни с гостями?»       Видимо, для Дазая не было ничего невозможного, так что Чуя изо всех сил старался не отставать и прыгнуть выше головы.       Когда очередная рабочая смена выпала на день рождения в конце апреля, он даже не подумал попросить отгул. Этот день абсолютно ничем не отличался от других. С утра позвонил Поль и вывалил на сонного Чую кучу старпёрских пожеланий, вроде отличной учёбы и успехов в жизни, а потом сообщил, что перевёл чуть больше денег, чем обычно.       «Развлекись», — с загадочным смешком сказал он. Чуя фыркнул.       Чуть позже он нашёл на письменном столе сертификат на покупки в магазине мотозапчастей и записку с поздравлением от Ширасэ. Практично, как и всегда. Чуя не любил непрактичные подарки.       Вообще-то он каждый год просил Буичиро не напрягаться и ничего не дарить, но тот не слушал. Было бы глупо отрицать, что Чуя не рад: несмотря на то, как они отдалились с переездом, поступлением и теперь уже разными компаниями, Ширасэ всё равно о нём не забывал.       Больше никто, кроме этих двоих, не знал про день рождения, и Накахара хотел, чтобы так и оставалось. Он по привычке отписался Тачихаре, что приедет на гонки в выходные и не сможет зависнуть с ним из-за работы. Отсидел занятия, хотя слушал вполуха и клевал носом: усталость от вновь поменявшегося темпа жизни с непривычки брала своё.       Чуя отправился в «Узумаки» в одиночестве, потому как Дазай написал, что пары кончились пораньше, и ему нужно отлучиться по кое-каким делам перед сменой.       Наверное, он был странным, если предпочитал совсем не праздновать свой день рождения, но после того, как мамы не стало, этот день больше не приносил столько радости. Мамины дайфуку, за которыми маленький Чуя с самого утра по традиции лез в холодильник, остались в прошлом. Как и скромный, но самый вкусный ежегодный праздничный ужин. Когда-то Поль всё же пытался вновь сделать этот день особенным, но столкнулся с ультиматумом брата: никаких подарков, никакого ужина, никаких дайфуку.       Накахара толкнул дверь кофейни и вскинул брови: там было пусто. Неужели Дазай задерживается? Тогда где, чёрт возьми, Каджи? Ушёл, не дождавшись сменщика? Что за безответственность.       Чуя в раздражении протопал к служебной комнате, быстро скинул кожанку, помыл руки и надел передник. Оказавшись за прилавком, он уже привычно проверил чистоту кофемашины и рабочих инструментов, смахнул несуществующую пыль с барной стойки и от скуки решил попрактиковаться в рисунках на латте: это у него всё ещё получалось из рук вон плохо. Даже узор, который должен быть похож на листочек, у него растекался в ужасную кляксу.       А когда придёт Дазай, он обязательно покроет его отборным матом и даст по роже за опоздание. Для профилактики.       Потянувшись за молоком, он краем глаза заметил небольшую ярко-красную коробку на полке с бумажными стаканчиками. Она была кривовато перетянута оранжевой ленточкой, а на поверхности чёрным маркером было написано: «Лисёнку».       Чуя настороженно осмотрел коробочку, про себя отметив, что ебучий Дазай оставил её ровно на уровне его глаз: там, где он бы обязательно заметил. Очевидно, этот придурок всё же был здесь, только где он сейчас? Нельзя было исключать возможность, что спрятался где-то в кофейне, предвкушая какой-нибудь мерзкий пранк — с него станется.       Насколько вообще безопасно это трогать?       Чуя аккуратно взял коробку в руки и встряхнул, внутри что-то зашуршало. Ну, не взорвалось — уже неплохо. Он положил её перед собой, потеряв всякий интерес к дурацким рисункам на кофе.       — С днём рождения, — послышался сбоку ласковый голос.       Накахара едва не подпрыгнул, сдержав позорный испуганный вскрик, застрявший в горле. Он развернулся и заехал кулаком в плечо Дазая.       — Ёбнулся? Как ты так незаметно подкрался?       Осаму зашипел, потирая плечо.       — Хотел сделать сюрприз… — ответил он. — Я так точно однажды калекой останусь. Но твоё испуганное выражение лица, лисёнок, того стоило!       Чуя фыркнул, заметив ехидную улыбку Дазая. Ублюдок.       — Как ты… Откуда ты узнал? — он оглянулся на коробку. — И зачем?       — Как это зачем? — Осаму, казалось, искренне удивился вопросу.       — Что там? Какая-нибудь хрень, которая выстрелит мне краской в лицо? — Накахара покрутил коробку в руках, осматривая со всех сторон.       — Открой и узнаешь.       Дазай пожал плечами и стал в нетерпении расхаживать вокруг Чуи. Тот, поколебавшись, всё же потянул за ленточку и убрал её в сторону. Он подцепил крышку, потянул вверх и прищурился, готовясь к чему, блядь, угодно. Но только не к тому, что увидел внутри.       — Что это? — удивлённо спросил Накахара. Он аккуратно прикоснулся к чёрной кожаной ленте, лежащей на шуршащей обёртке. На её концах были металлические заклёпки, а посередине — аккуратное кольцо, на котором висел небольшой кулон в виде… лисы. — Украшение?       — Чокер. — Дазай склонился к коробке и ткнул кончиком пальца в кулон. — Лиса снимается, если что. Просто увидел и подумал, что тебе бы подошло.       — Почему? — Чуя нахмурился. — Я что, блядь, похож на девчонку? Это ты хотел сказать?       — О боже… — Осаму тяжело вздохнул. — Не только девчонки носят украшения, знаешь ли. Просто все твои значки и это… — он щёлкнул по цепочке, висящей на джинсах Чуи, и раздражающе поиграл бровями. — Мне показалось, что чокер тоже в твоём стиле. Яркий аксессуар, приковывает внимание.       Накахара тупо уставился на подарок, переваривая сказанное. Это было… неожиданно. Странно. И, чего уж греха таить, приятно. Потому что он… постарался? И Чуя абсолютно не знал, как реагировать на такой поступок, который в очередной раз выбил из колеи. Дазай действительно замечал многое. Не только откладывал какие-то факты в голове, но и думал об этом, судя по всему.       Он почувствовал, как скулы начали гореть от смущения. Господи, блядь, боже. Опять. Накахара прочистил горло и закрыл коробочку.       — Спасибо… Но не стоило так запариваться.       — И снова твоё выражение лица стоило того, — ехидно проговорил Осаму, ткнув пальцем в чуину стремительно краснеющую щёку, за что тут же получил шлепок по ладони.       — Ты так и не ответил. Как узнал про мой день рождения?       — Знаешь, соцсети — удивительное изобретение человечества. Пара кликов — и старая страничка в Фейсбуке с семейными фотками и датой рождения может многое рассказать о человеке. Кстати, ты был таким милашкой в детстве!       Накахара вспыхнул ещё больше, лихорадочно вспоминая, какие фотографии вообще там могли быть. Он сегодня же удалит всё.       — Ты меня сталкерил? Больной придурок!       — Это не сталкинг, а обыкновенное любопытство. — Чуя взял коробку в руки и направился к рюкзаку, лежащему под стойкой. Дазай поплёлся за ним. — Даже не примеришь? — он разочарованно надул губы.       — Что ещё мне для тебя, блядь, примерить? — фыркнул Накахара, поздно спохватившись о том, что ляпнул. На лице Осаму уже отразился неподдельный энтузиазм. — Заткнись!       — Нет-нет-нет, давай вернёмся…       — Грёбаный извращенец.       — Чу-у-у-уя…       — Как же ты меня заебал!       — Это непра-а-авда, — протянул он. — И я уже присмотрел для тебя в карнавальном магазине лисьи ушки.       Чуя ткнул пальцем в грудь Дазая и прищурился.       — На свой день рождения получишь смирительную рубашку.       — Если хочешь меня обездвижить, есть и более приятные… — не дослушав, Чуя привычно схватил Осаму за ворот толстовки и сильно встряхнул. —…способы.       В этот момент колокольчик на двери «Узумаки» звякнул, оповещая о новом госте. Накахара оттолкнул от себя Дазая, изо всех сил принимая безразличное выражение лица. На деле же он чувствовал неуместное разочарование, потому что их прервали посреди… этого. Чем бы это, блядь, ни было. И оно ощущалось до странного правильным и необходимым.       Дазай моментально переключился со своего клоунского поведения на вежливо-учтивое и поприветствовал молодую женщину, принявшись консультировать её по сезонным напиткам. Под непрекращающуюся болтовню и шум кофемашины Чуя бережно спрятал свой подарок в рюкзак, на самом деле сгорая от нетерпения примерить эту вещицу. Чисто из любопытства. Да.       Дазай никогда не узнает, что позже, этим же вечером, он всё же наденет чокер и долго будет разглядывать своё отражение в зеркале, поглаживая приятную кожаную ткань и теребя аккуратный кулон с лисицей. Дазай никогда не узнает, что этим крохотным жестом умудрился сделать этот день чуточку более особенным.