О выборе и спасении

Недавно я встретил лисёнка. Кажется, ему не нравится это прозвище, но кто будет спрашивать его мнение? Обычно лисы хитрые и загадочные, а этот какой-то другой. Угрюмый, подозрительный, молчаливый. Я где-то читал, что кицунэ помогают заблудшим душам найти путь. Но почему-то он выглядит так, будто сам заблудился.

      Чуя уже битый час пытался пробраться сквозь трёхэтажные рассуждения автора учебника о конфуцианстве, но всё равно никак не мог вникнуть в написанное. Не потому что не понимал ни слова, а потому что мысли занимало совсем другое.              Хватит ли ему сбережений, чтобы докупить пару учебников, необходимых для занятий? Как верно распределить деньги, чтобы хватило на продукты до конца месяца? Выйдет ли отложить на оплату парковочного места для мотоцикла? Вопросы, вопросы, вопросы… И никаких ответов. Голова шла кругом от переживаний и тревоги.       Он, конечно, мог обратиться к брату. Нет, Полю совершенно не обязательно знать о мучениях Чуи. Потому что тот сразу бы начал суетиться, непременно выслал ещё денег, лишь бы младший ни в чём не нуждался. Поль и так сделал достаточно, пора было брать ответственность за свою жизнь и снять с него хотя бы часть ноши. Всё-таки Верлен выложил круглую сумму за обучение и платил за проживание в общежитии, много работал сверхурочно и пару лет откладывал деньги, только чтобы Чуя смог поступить в Канагаву.       Накахара уже начал задумываться о подработке, хотя ещё даже толком не успел привыкнуть к новому распорядку студенческой жизни. Вот Ширасэ вообще было по барабану, судя по тому, как он бросался карманными деньгами, высланными родителями, направо и налево. Когда он решил уехать в Йокогаму вместе с Чуей, первое время настаивал, что им просто необходимо снимать квартиру: так будет проще, круче, совсем по-взрослому, не нужно будет соблюдать комендантский час и терпеть блядские проверки комнат. Он просто не мог взять в толк, что для Чуи на счету каждая копейка, а льготная оплата университетской комнаты — подарок свыше.       В какой-то момент Буичиро понял, что друг непреклонен, так что решил попробовать пожить с ним в общежитии. К тому же, кажется, так ему было спокойнее — раньше он с трудом заводил дружбу с кем-то и с четырнадцати лет таскался хвостом за Чуей.       — А, к чёрту, — пробормотал Накахара, захлопнув учебник по философии.       Он встал из-за письменного стола и плюхнулся на кровать, прижав телефон к груди. Верхний ярус, на котором обычно спал Ширасэ, был изрисован идиотскими надписями типа: «Канагава отстой», «Травка тут», а ниже — номер телефона и «Сэки шлюха». Бедная Сэки.              Ближе к углу чёрным маркером было нарисовано кривое сердечко, а в его центре имя — Рампо. Видимо, какой-то бедолага, что жил тут до, был без памяти влюблён в этого Рампо.       Чуя каждую ночь, когда не мог уснуть, пялился на надписи, хотя это было всяко лучше, чем карабкаться на второй ярус, о чём не переставал жаловаться Буичиро. Сам виноват, что в день заезда задержался в коридоре покрасоваться перед студенткой, которая была куратором первокурсников. Променял удобное спальное место на сиськи, разве в этом была чья-то вина?       Он перевернулся на бок и обхватил руками подушку. Яркий закат за окном окрасил комнату в оттенки малинового. Крохотный письменный стол, заваленный тетрадями и учебниками. Белый обшарпанный шкаф, в который они с Буичиро запихали всё своё имущество, предварительно поругавшись из-за полок (Чуе необходимы были именно нижние полки: он не мог постоянно подтаскивать стул, чтобы достать одежду, окей?). И небольшой холодильник, что Ширасэ привёз с собой из Мисимы, «для хранения скоропортящихся продуктов» — его цитата. На деле продукты клал туда только Чуя, остальное место было заставлено банками пива.       Накахара вздохнул. Учёба давалась нелегко, однако он был не из тех, кто в принципе сдаётся, так что упорно продолжал грызть учебники. Всё ради мечты, всё ради светлого будущего, что он старался приблизить каждым своим решением и усилием.       И всё равно было тяжело: он скучал по дому, по брату, по знакомым улочкам Мисимы и раздолбанной трассе, по которой гонял на своём подержанном мотоцикле. Да и без постоянного присутствия Ширасэ под боком было не по себе, Накахара ещё не успел подружиться ни с кем из одногруппников, зато приобрёл… Врага? Неприятеля? Занозу в заднице? — кем бы ни был для него этот идиот Дазай с факультета английского.       Теперь, только завидев его в коридоре университета или на совместных лекциях, Чуя ощущал нестерпимое желание вмазать по роже, поэтому старался избегать каких-либо контактов, выбирал тактику игнорирования и глубоко дышал через нос, считая до десяти. Не хватало ещё получить выговор за драку в университете — этого добра и в школе хватало, а Верлен очень просил вести себя прилично.       Резко зазвонил телефон. Чуя отогнал мысли и посмотрел на имя контакта. Поль всегда удачно подбирал момент для звонка, будто точно знал, когда брат нуждался в нём.              — Вот так сюрприз, старик. — Накахара прижал трубку к уху и перевернулся на спину, растянувшись на кровати. — Оторвался от работы и вспомнил о брате?              — Не зарывайся, малыш, — послышался в трубке насмешливый голос Поля.       — Блин, я же просил…       — Я тоже просил не называть меня стариком, мне всего двадцать шесть, а не девяносто, — перебил он. — Лучше расскажи, как ты там. Я тебе позвонил не для того, чтобы поговорить о своей работе.       Чуя вздохнул.       — Нормально.       — А если честно?       — Всё хорошо, правда. — он сел на кровати и свесил ноги на пол. Бросил взгляд на медленно тлеющий закат. — Просто устал из-за учёбы, столько всего навалилось –жуть.       — Мне тоже было тяжело, когда я уехал в университет, тем не менее это было потрясающее время. Ты там хоть отдыхаешь? Как Ширасэ?       — Он уже второй вечер с кем-то тусит, так что, очевидно, дела у него прекрасно, — с толикой сарказма в голосе проговорил Чуя.       — А ты почему не с ним?       — Домашка сама себя не сделает.       — Чуя… — в трубке послышался шорох так, будто Поль прижал телефон плечом к уху. Он всегда так делал, потому что постоянно чем-то занимал руки: готовкой, уборкой, разбором счетов или сортировкой писем. Эти воспоминания теперь вызывали грустную улыбку. — Учёба учёбой, но студенчество — это идеальная пора для новых знакомств, вечеринок и веселья. Сходи куда-нибудь, развейся, попой в караоке… Молодёжь ведь всё ещё ходит в караоке, да? — неуверенно спросил он.       — Господи, ты жалок, — усмехнулся Чуя. — Да, ходит. И да, я тебя понял, спасибо за заботу. Сам разберусь, как мне развлекаться.       Поль на другом конце провода разочарованно цокнул языком.       — Ну вот кого мне ещё поучать, если ты уехал? Лишаешь меня единственного удовольствия.       — Займись своей личной жизнью — и будет тебе удовольствие. А то скоро женишься на работе.       — Когда это мы с тобой успели поменяться местами? Ты превращаешься в ворчливого деда, хотя старик из нас двоих вроде как всё ещё я.       — Ничего я… — Чуя запнулся и снова вздохнул. — Ладно, хорошо, я схожу куда-нибудь с Ширасэ, только перестань написывать ему как курица-наседка, это… странно.       — Ладно, — мягко ответил Поль. — А теперь к насущным делам: я перевёл тебе денег на оплату общежития и ещё на карманные расходы. Если этого не хватит, обязательно скажи мне.       — Мне хватит, — отрезал Чуя. — Я тут не шикую, не беспокойся.       — Ты и в школе так говорил, — вздохнул Поль. — А потом я случайно узнал, что ты устроился на подработку и стал прогуливать уроки. Пойми, сейчас ты должен учиться, а не думать о том, как себя прокормить. Позволь мне ещё хоть немного позаботиться о тебе.       Накахара устало провёл ладонью по лицу. Этот разговор навевал неприятные воспоминания о прошлом, думать о них больнее всего.       — Окей, — прошелестел в трубку Чуя. Он закусил губу и встал на ноги, не зная, куда себя деть. — Я, наверное, пойду. Надо тест по французскому доделать, а ещё лекцию перечитать.       — Понял, не буду больше докучать, — с сожалением отозвался Поль. — Пока, малыш.       — Пока, — ответил Чуя.       Он опустил взгляд на телефон в руке. Со старой оцифрованной фотографии на заставке на него смотрели три пары голубых глаз: его собственные, Поля и… мамины.       Фуку Накахара крепко обнимала своих мальчиков за плечи и ослепительно улыбалась в камеру. Светлые волосы чуть растрепались от сильного прибрежного ветра, который — как помнил Чуя — за секунду до кадра сорвал с её головы шляпку. Маленький Чуя щурился от бьющего в лицо солнца и в целом был недоволен тем, что его заставили фотографироваться в уродском полосатом купальном костюме, который ему вообще не нравился; но он всё равно льнул к матери. Поль же криво улыбался из-за ворчания брата, но ещё и от того, что ему, сильно вытянувшемуся за лето, пришлось пригнуться, чтобы Фуку смогла приобнять и старшего сына. Блондинистые волосы Поля тогда были по-странному подстрижены — кажется, в то время он много воевал с мамой за право подросткового самовыражения.              Наверное, Чуя был мазохистом, раз выбрал именно это фото на заставку. А может, подсознательно хотел чаще напоминать себе о том, что когда-то были не только Чуя и Поль. Когда-то были они втроём.       Накахара кинул телефон на письменный стол и с утомлённым вздохом вернулся к учёбе. Когда солнце окончательно зашло за горизонт, а на Йокогаму спустился темнеющий вечер, Чуя включил настольную лампу и потёр глаза кулаком, отгоняя усталость и сон.       Он почти закончил с тестом, когда в комнату протиснулся Ширасэ. От него пахло улицей, жареным мясом и пивом — очевидно, опять где-то шатался вместо того, чтобы заняться чем-то полезным. Например, долгами, что уже успел накопить, а ведь ещё даже не кончился апрель.       Чуя проигнорировал его появление и стал складывать тетради и учебники в портфель, чтобы наутро не носиться, как сумасшедший, перед занятиями. Буичиро лениво плюхнулся на чужое спальное место и подпёр подбородок ладонью, наблюдая за сборами.              — Ты опять за учёбой торчал весь день?       — Как видишь.       Ширасэ скорчил мину отвращения. Друг ненавидел, когда Чуя его за что-то осуждал, даже когда не говорил этого вслух — по лицу было видно. Он почесал затылок, прежде чем сказать:       — А я тут такую вещь услышал. Подумал, что тебе будет интересно.       — Ну, говори. — Накахара убрал рюкзак и подошёл к кровати. — И съебись уже с моей постели, я вообще-то тут в домашней одежде лежу, а ты своей задницей непонятно что весь день протирал!       Чуя легонько толкнул его в плечо, и Ширасэ цокнул языком, прежде чем отправиться переодеваться.       — Короче, помнишь, я рассказывал тебе про Юан, Юдзу и Акиру? Ну, моих одногруппников, — из-за приоткрытой дверцы шкафа доносился его голос. Накахара угукнул и развалился на своей постели, прикрыв глаза ладонью. — Мы сегодня ходили тусить в изакаю. Так классно посидели, вот прикинь…       — И что дальше-то? — протянул Чуя.       У Ширасэ была абсолютно дебильная привычка: растягивать обычную историю до невозможности, попутно упоминая о каждой мелочи и пускаясь в воспоминания, совершенно отдалённо связанные с темой рассказа. Так что зачастую его приходилось одёргивать и возвращать к сути.       — Так вот, я им сказал, что ты ездишь на байке. — Буичиро выглянул из-за дверцы, улыбаясь во все зубы. — А Акира упомянул про гонки в Йокогаме. Он через Юдзу познакомился с каким-то парнем, который в них участвует.       — И причём тут я?       — Погоди, я ещё не закончил. — Ширасэ захлопнул дверцу шкафа и ненавистным взглядом окинул лестницу на второй ярус, потирая голый бок. Неделю назад он под градусом пытался самостоятельно по ней забраться наверх и, конечно же, навернулся. Кажется, с тех пор фантомная боль давала о себе знать всякий раз, когда ему нужно было вскарабкаться наверх. — Короче, там за первое место платят бабки. Бабки, Чуя. Понял?       Накахара раздвинул пальцы и посмотрел сквозь них на Ширасэ.       — Сколько?       В его голове уже начали роиться мысли, что, может быть, все проблемы можно было решить одним махом. А если не все, так хоть половину.       — Не знаю, но… — Буичиро, позорно кряхтя, всё же поднялся наверх. Несчастная кровать затряслась от того, как он плюхнулся на матрас. — Завтра у одного из второкурсников — Марк Твен, что ли, его зовут — короче, будет тусовка, я приглашён. — Ширасэ выглянул со своей высоты и посмотрел на Чую внизу. Кровать снова зашаталась. Когда-нибудь эта развалюха точно сломается. — Акира тоже идёт; если и ты пойдешь, можешь сам у него поспрашивать. Ну чем не вариант, а? И погоняешь, и денег на ставках заработаешь.       Чуя глянул на друга, и его губы растянулись в ухмылке. В самом деле, почему бы не развеяться, раз экзамены ещё далеко? К тому же, если удастся узнать что-то, это уже не будет бесполезной тратой времени. И Поль, наконец, успокоится, когда узнает, что братец не торчит сутками за учебниками. О гонках ему, конечно, знать не стоит, но выдавать Верлену правду порционно Чуя научился уже давно.       — Хоть какая-то польза от твоих гулянок. — Ширасэ отзеркалил его ухмылку и завалился обратно на кровать, поёрзав под одеялом. — Замётано, сходим.       Накахара отвернулся к стене и устроился поудобнее, чувствуя, как напряжение потихоньку отступает, притягивая сон.       — Наконец-то, чувак, — тихо проговорил Буичиро наверху. — Я уж думал, ты совсем решил мхом покрыться. Так и в монахи податься можно, а ты ведь ещё даже ни с кем не трахался.       — Заткнись, — пробурчал Чуя. Он мог бы пнуть ногой верхний ярус, да так, что Ширасэ бы подскочил, но двигаться было абсолютно лень. — Спи уже, блядь.       — Завтра затусим, как в старые добрые времена…       Мечтательный вздох и реплику друга Чуя не услышал, потому что провалился в сон.

***

      Музыка была громкой и отвратительной. Переступив порог дома Марка Твена, которого Чуя всё ещё ни разу в жизни не видел, он уже начал жалеть о своём решении сходить с Ширасэ на тусовку. Твен жил в дорогущем районе Йокогамы — Яматэ, — о котором Накахара только читал, когда просматривал туристические гиды города перед своей первой поездкой сюда.       Ранее, проезжая на байке по улицам, утыканным домами в европейском стиле и памятниками архитектуры, Чуя смиренно слушал восторженные вздохи Ширасэ за спиной. Ну дома и дома, чего восхищаться, в самом деле? Даже припарковывая свой старенький мотоцикл на идеальном газоне по соседству с чьей-то сверкающей гоночной Феррари, он не был впечатлён. Даже увидев двухэтажный коттедж, словно сошедший с рекламной картинки американской мечты, он не чувствовал удивления. Но стоило войти внутрь…       Он словно очутился в параллельном измерении. Потому что вот это было похоже на типичную подростковую тусовку из американских сериалов, которые Чуя запоем смотрел раньше.       В светлом просторном холле туда-сюда сновали незнакомые ребята с ёбаными красными стаканчиками в руках, а на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, обосновалась компания, в центре которой пытался бренчать на гитаре какой-то бедолага. Громкая музыка заглушала его попытки, но «слушателям», расположившимся вокруг, было всё равно — они были слишком заняты своими напитками.       От Ширасэ он узнал, что Твен переехал из Америки в Японию вместе с богатенькими родителями, они занимались чем-то вроде международной транспортировки товаров и собирались по полной использовать портовый потенциал Йокогамы. Кажется, золотой мальчик с золотой ложкой в жопе ужасно скучал по своей родине. Чуя не мог его винить.       Ширасэ присвистнул и толкнул Чую локтем в бок, кивая на проход в кухню. В центре стола, посреди всевозможных снеков, была составлена пирамида из банок пива. Рядом находилась стеклянная глубокая пиала с каким-то жидким месивом из фруктов, соков и наверняка большого количества алкоголя. Над ней сосредоточенно склонилась девушка в очках, помешивающая это варево огромной ложкой для пунша. Чуя подошёл ближе и скептически сморщил нос.       — Не бойся, я рассчитала пропорции так, чтобы можно было достичь идеальной стадии опьянения: достаточно, чтобы раскрепоститься, но недостаточно, чтобы блевать в туалете. — Она поправила очки на переносице и серьёзно посмотрела на Накахару. — Главное — соблюдать интервал в сто двадцать минут между каждым бокалом.       — Рассчитала? — переспросил Чуя.       — Да, именно. — Она пожала плечами и протянула ладонь. — Луиза Мэй Олкотт.       — Чуя Накахара, — растерянно ответил он и пожал руку. — Я за рулём, мне бы чего-то безалкогольного. — Чуя поглядел по сторонам, то тут, то там натыкаясь на цветы и растения, расставленные по просторной кухне. Через неё проходили и компании молодых людей, направляясь либо на второй этаж, либо в холл, чтобы выйти на улицу и проветриться. Слишком. Много. Людей.       Ширасэ тем временем выбрал себе баночку пива, стоявшую на самом верху пирамиды, и сел на стол, качая ногами в такт музыке.       — Возьми в холодильнике, — ответила Луиза, возвращая своё внимание пуншу. На её плечи была накинута старая шаль прямиком из бабушкиного шкафа. Во всей этой роскошной обстановке, приправленной безумием, Олкотт выглядела комично и не к месту. — Я должна следить за алкоголем, иначе вечеринка точно пойдёт не по плану.       Чуя нахмурился. В этом доме всё было странным.       В холодильнике он отыскал банку Доктора Пеппера и подошёл к Ширасэ, который уже резко прикончил своё пиво и довольно жмурился, закрыв глаза.       — Ну, и где эти твои друзья? — спросил Накахара.       — Пошли поищем. — Буичиро спрыгнул со стола и забрал с собой ещё две банки пива, причём одну спрятал в просторный карман худи.       Чуя внутренне закатил глаза. Не хотелось в очередной раз везти это пьяное тело домой, к тому же, они должны были успеть в общежитие до комендантского часа, иначе придётся либо ночевать на улице, либо карабкаться в комнату по пожарной лестнице — чёрт его знает, что хуже. Особенно, когда лучший друг в говно.       Он поспешил вслед за Ширасэ, потягивая вишнёвую газировку и рассматривая убранство дома. Серьёзно, растений в интерьере было слишком много, а особенно — небольших пальм в горшочках. У американцев какой-то бзик на пальмах, что ли? Чуя обратил внимание и на стены, увешанные картинами. В изобразительном искусстве он не разбирался от слова совсем, но что-то подсказывало, что стоили они немало. Оставалось лишь пожелать удачи этому Марку — можно было слабо надеяться, что какие-то из них переживут эту тусовку.       В большой столовой расположилось несколько компаний: кто-то просто пил и разговаривал друг с другом, кто-то играл в Уно, а кто-то передавал по кругу хрустальную вазу, наполняя её месивом из пива, пунша и текилы. Чуя не завидовал тому, кого заставят выпить эту дрянь.       Знакомых лиц среди них почти не было, а если и попадались, Накахара был ещё с ними не знаком. Кажется, на этой вечеринке собрались ребята не только из Канагавы, но и из других университетов.       — Ширасэ! — девушка с яркими розовыми волосами вскинула руку в воздух и задорно помахала, отрываясь от своих игровых карточек.       — Юан! — Буичиро махнул рукой в ответ и взял Чую за локоть, потащив за собой. — Это Чуя, я вам про него рассказывал, — он похлопал друга по плечу, подойдя к компании.       — Привет, — выдавил из себя Накахара, пытаясь изо всех сил натянуть дружелюбную улыбку. Он плюхнулся на диван вместе с Буичиро и окинул взглядом компанию. — Приятно познакомиться.       — Я Юан. — Юан улыбнулась и положила карты на журнальный столик. — Ну, ребят, представьтесь, будьте паиньками!       — Юдзу, — хмуро бросил парень с каштановыми волосами, сидящий рядом с ней. — Уно.       Все остальные засуетились и закричали:       — Уно!       — Чёрт бы вас побрал. — Юдзу взял ещё две карты из колоды.       — Привет, Чуя, — отозвался другой голос из-за стола. — Я Акира.       Акира взъерошил свои светлые волосы и выглянул из-за карт, заинтересованно разглядывая Накахару. Он кивнул в ответ. Этот парень-то ему здесь и был нужен.       — Сыграем? — шепнул Ширасэ, склонившись ближе.       — Нет настроения. — Чуя допил свой Доктор Пеппер и пожал плечами в знак извинения.       Буичиро хмыкнул и сполз с дивана на пол, присаживаясь за низкий журнальный столик. Пока шла игра, Чуя наблюдал за ними без особого интереса, пытаясь однако составить своё мнение об этих людях, с которыми его лучший друг проводил всё свободное время. Юан показалась ему дружелюбной и приятной. Юдзу он так и не понял — тот большую часть времени молчал и цепко разглядывал игроков за столом, словно сканировал каждое малейшее движение. Акира на первый взгляд показался простым, хотя хитрая ухмылка, не сходящая с его лица, говорила об обратном.       Когда игра закончилась и Акира отправился на кухню за «топливом» — о чём громко сообщил всем присутствующим — Чуя направился вслед за ним.       Чаша с пуншем загадочным образом куда-то исчезла вместе с Луизой, так что Акира стал перебирать банки с пивом и попутно заглянул в холодильник. Накахара опёрся спиной о кухонный гарнитур рядом с ним и заговорил:       — Ширасэ сказал, что у тебя можно спросить о гонках на байках.       — Ты времени не теряешь. Сразу к делу, а? — Акира достал холодный Доктор Пеппер и протянул удивлённому Чуе. — Ну, не совсем у меня. Есть один человек, могу дать его номер. Только предупреждаю: эти гонки не совсем законные, иногда организаторов пасёт полиция.       — Плевать, — ответил Накахара. Он покрутил в руке холодную банку и поднял взгляд на Акиру. — Деньги есть деньги.       — Ты мне уже нравишься. — Акира ухмыльнулся, сложил свою поклажу из алкоголя на стол и взял из рук Чуи телефон. Он вписал номер в телефонную книжку и протянул мобильник обратно. — Его зовут Мичизу Тачихара. Скажи, что от меня. А если когда-нибудь окажешься в полицейском участке, моё имя забудь.       — Понял.       Чуя отсалютовал Акире и проводил взглядом его удаляющуюся спину. Дело сделано, можно было найти Ширасэ, попрощаться с ребятами и уехать домой — во всяком случае это то, чего, кажется, хотел только он. Буичиро, в целом, мог оставаться и напиваться тут до посинения.       Он опустил взгляд на банку в руке и открыл её, сделав глоток. Из коридора глухо послышались шум и улюлюканье, моментально привлёкшие внимание. Чуя вскинул бровь и пошёл на звуки. Музыка, до этого громко играющая в каждой комнате, стала чуть тише.       В коридоре ему на плечи легла чья-то тяжёлая рука. Накахара с трудом успел подавить рефлекс заехать наглецу по роже и уставился на парня с такими же ярко-рыжими волосами, как у него. Он моментально скинул чужую руку, напрягшись.       — Воу-воу, прости! — тот вскинул ладони в успокаивающем жесте. — Не подумал.       На незнакомце были тёмные солнцезащитные очки. Чуя цокнул языком. Кто, блядь, носит очки в помещении ночью?       — В следующий раз думай, прежде чем делать.       — Не мой стиль. — парень чуть спустил очки, окидывая Накахару внимательным взглядом зелёных глаз. — Ты тут откуда? Совсем никого не знаешь?       — Мой друг, Ширасэ, — Чуя махнул рукой в сторону кухни, — где-то там. Я с ним приехал.       — Понятненько. Как тебе вечеринка?       — Отстой.       — Вот как… — озадаченно протянул собеседник. — Жаль. Должно быть, из меня хреновый организатор. Я Марк, кстати.       Так вот он какой — этот Марк Твен. Чуя хмыкнул, в который раз за вечер представившись.       — Что там происходит? — он кивнул в сторону следующей комнаты, снова услышав доносящиеся оттуда громкие голоса и хлопки.       — Понятия не имею. — Марк пожал плечами, кажется, потеряв всякий интерес к беседе.              Он почесал подбородок, а затем пробормотал:       — Я должен найти Луизу. Когда она меня теряет, места себе не может найти. Покедова!       Твен махнул рукой и направился в сторону кухни, не дожидаясь ответа Чуи.       За коридором нашлась огромная светлая гостиная, из которой и доносились громкие голоса. Чуя протиснулся между людьми, столпившимися у входа, и моментально заметил ёбаного Дазая, взбирающегося на стол в центре комнаты. Тот подхватил свой красный стаканчик, встал и посмотрел на толпу, словно стол был его театральными подмостками — ни больше ни меньше.       Его взгляд блестел от алкоголя, волосы немного взъерошились, а под закатанными рукавами неизменной толстовки Чуя впервые заметил перебинтованные запястья, что заставило озадаченно нахмуриться.       Осаму прочистил горло и поклонился. У стола стояла и Йосано Акико — та девчонка, которая вечно таскалась вместе с ним и, кажется, была вовсе не рада происходящему, судя по её ладони, прикрывающей глаза. Там же, в гуще людей, окружающих Дазая, нашлась и Луиза, и чаша с пуншем, перекочевавшая, по всей видимости, в центр веселья.       Что за хрень происходит в этом доме?       — О, лисёнок, и ты тут, — заговорил Дазай, заметив Чую среди остальных. Накахара моментально вскинулся, начиная густо краснеть, потому что взгляды присутствующих вдруг обратились на него, и люди чуть расступились. — Тогда переиграем, дайте мне секундочку.       Осаму задумался и покрутился вокруг собственной оси, вытянув в сторону руку со стаканчиком. Пунш немного выплеснулся на стол, но его это, кажется, совершенно не волновало. В очередной раз этот придурок устраивает цирк, и опять Чуя оказывается в центре представления, сколько это будет продолжаться?       Он было открыл рот, чтобы сказать пару ласковых, но Дазай щёлкнул пальцами и остановился.       — Знаю! — сказал он, а после секундной паузы заговорил на английском. — Лик женщины, но строже, совершенней, природы изваяло мастерство. По-женски ты красив, но чужд измене, царь и царица сердца моего. — Дазай прижал свободную ладонь к груди, а затем вытянул её вперёд, указывая на Чую. Вокруг послышались игривые шепотки. — Твой нежный взор лишен игры лукавой, но золотит сияньем всё вокруг. Он мужествен и властью величавой друзей пленяет и разит подруг. — Осаму драматично вздохнул под смешки толпы. Чуя сжал руку в кулак и едва не смял банку Доктора Пеппера в другой. — Тебя природа женщиною милой задумала, но, страстью пленена, она меня с тобою разлучила, а женщин осчастливила она. — Он посмотрел Чуе в глаза и подмигнул, расплывшись в улыбке. — Пусть будет так. Но вот мое условье: люби меня, а их дари любовью.       Под аплодисменты и звонкий смех Чуя пробрался ближе к столу и схватил Дазая за лодыжку, грубо стаскивая вниз.       — Упс, антракт! — извиняясь, вскрикнул Осаму, едва не расплескав последние остатки пунша, и потащился за Чуей на выход из гостиной. — Ты всегда так груб, ни капли нежности.       Когда они оказались в опустевшем коридоре, Накахара толкнул этого придурка в грудь, из-за чего Дазай впечатался спиной в стену и чуть не задел висящую сбоку картину. Пунш выплеснулся на рукав голубой толстовки, растекаясь тёмным пятном по ткани.       — В чём, блядь, твоя проблема? — прошипел он. — Ты можешь просто оставить меня в покое?       — Так было бы скучно, — пробормотал Осаму, пытаясь ладонью оттереть пятно, но своими действиями делал только хуже: оно расползалось сильнее. Он вскинул голову и нахмурился. — Подожди, ты же любишь поэзию.       — Что? Причём тут это?       Злость чуть потухла от замешательства, а потом в голове возникло общее воспоминание из кофейни. Запомнил же, говнюк.       — Правда или действие. Я выбрал действие и решил прочитать какой-нибудь похабный отрывок из пьесы. Но судьба распорядилась так, что ты, — он легонько ткнул пальцем в грудь Накахары, — вошёл в гостиную, и всё, о чём я мог думать, — это двадцатый сонет Шекспира.       Чуя раздражённо вздохнул. Замечательно. Господи.       — Как же ты меня заебал, — выплюнул он. — Я же сказал: просто не приближайся ко мне, иначе…       — Что? — с искренним любопытством перебил Осаму.       Накахара впечатал кулак в стену в сантиметре от плеча Дазая. Резкая боль прошлась прямиком от костяшек пальцев до локтя, отрезвляя и отгоняя застилающую глаза злость. Осаму слегка сполз чуть ниже и ухмыльнулся.       — Мог бы попросить меня, я бы пригнулся. Если бы ты ударил в стену рядом с моим лицом, это выглядело бы гораздо эффектнее, лисёнок. — Чуя схватил его за воротник толстовки и встряхнул. Дазай даже не сопротивлялся; его голова мотнулась назад, как у болванчика, а на губах расползлась довольная улыбка. — Так что там должно было быть после «иначе»?       — Твоя смерть, идиот.       — Думаешь, меня это испугает? — Дазай медленно облизнул губы и щёлкнул языком.       Больной на голову. Как же бесит.       Чуя приблизился к его лицу. От него пахло смесью алкоголя и приятной свежестью порошка для стирки, осевшего на одежде. Потемневшие глаза внимательно и изучающе смотрели, в них не читалось ни капли страха, скорее, любопытство и снисхождение. Дазай смотрел так, будто перед ним был не Чуя, а зверь, которого он хотел приручить, поэтому терпеливо сносил все царапины и ожидал шипения в ответ.       Осаму выдохнул, и этот выдох осел на губах Накахары.       С другой стороны коридора послышались шаги. Чуя отпустил его ворот и оттолкнул от себя, вытерев ладонь о джинсы так, точно только что потрогал мерзкого червя. Из-за поворота показалась Йосано и застыла на месте, приподняв бровь в немом вопросе.       Вопрос остался проигнорирован обоими. Накахара развернулся и зашагал прочь, испытывая жгучее желание добраться до своей комнаты в общежитии и забыться сном, чтобы стереть из памяти эту тупую встречу, испортившую вечер.       — Ты так и не сказал, какое прозвище тебе больше нравится: веснушка или лисёнок? — услышал он голос Осаму за спиной.       — Пошёл нахуй, — процедил Чуя, пряча руки в карманы косухи.       — Рычишь, как лисёнок. Значит, решено!       Перед тем, как свернуть из коридора к холлу, Накахара бросил на него презрительный взгляд. Дазай помахал рукой, на что получил лишь средний палец.       В холле Чуя снова заметил Марка Твена: тот увлечённо разговаривал с какой-то мелкой девчонкой с уродливыми брекетами и мрачным парнем, выглядящим так, если бы Эдвард Каллен и граф Дракула поебались и родили ребёнка. Кажется, Луизу он так и не отыскал. Странная компания, как и весь этот вечер.       Ширасэ найти так и не удалось. По дороге к байку Чуя отправил ему СМС, в котором наврал, что у него заболела голова, и он поехал домой. Наверняка, Буичиро рассчитывал, что друг подольше потусуется с его новыми приятелями, но это было выше его сил.       По крайней мере, теперь можно будет поставить галочку напротив воображаемого чеклиста прелестей студенческой жизни, о которых так часто говорил Поль.       Хорошо, что он пришёл сюда с определённой целью и получил, что хотел, назло ёбаному Дазаю.

***

      Чуя выпустил в прохладный вечерний воздух колечко дыма, а затем растоптал тлеющий окурок тяжёлой подошвой ботинка. Рядом с пустой трассой, где должна проходить гонка, уже собралось приличное количество людей. Куча байков, громкая музыка, играющая из колонок чьей-то тачки, шум голосов. В крови пузырился и бурлил адреналин, в атмосфере ощущалось приближение скорости и азарта.       Подержанная красная Ямаха на фоне мотоциклов остальных участников, конечно, проигрывала, но Накахара по опыту знал, что решает вовсе не инструмент, а навыки. Сегодня должен был подъехать и Ширасэ с ребятами, но его нигде не было видно, так что Чуя решил, что друг опоздает, поэтому вместо него высматривал в толпе Тачихару, с которым пару дней назад говорил по телефону.       Тот оказался лёгким на подъём — сразу согласился дать адрес точки сбора, хотя перед этим назадавал кучу вопросов про чуин мотоцикл и неодобрительно хмыкнул, услышав, сколько раз в год Накахара меняет натяжитель цепи в своей старушке.       Рёв мотора привлёк внимание, а затем Чуя заметил подъехавший серый Кавасаки с яркими неоновыми зелёными вставками на раме. Он присвистнул и поднял взгляд выше, увидев, как Тачихара, откинув забрало шлема, ухмыльнулся. Мичизу заглушил мотор, слез с байка и повесил шлем на сидение, прежде чем подойти ближе.       — Приятно, наконец, познакомиться в живую, чувак, — сказал он, кивая и протягивая руку.       Чуя пожал обтянутую кожаными перчатками ладонь.       — Взаимно.       Мичизу выглядел немного не так, как Накахара себе изначально представлял. Сначала он заметил топорщащиеся во все стороны ярко-крашенные медные волосы с отросшими тёмными корнями и хитрые улыбающиеся карие глаза, а затем розовый пластырь с Хэллоу Китти на переносице. Занятный выбор.       В мочках его ушей задорно сверкали сережки, что придавало Мичизу какой-то шарм, несмотря на кое-где заляпанную машинным маслом зелёную куртку и некую небрежность в образе.       Он был на несколько лет старше. Из телефонного разговора Накахара узнал, что Тачихара работает в автомастерской и нередко чинит и мотоциклы тоже, так что разбирается в них куда лучше Чуи.       Он присел на корточки перед Ямахой, провёл кончиками пальцев по ржавчине на переднем крыле.       — Хороша, старушка, правда, помотало.       — Финансы не позволяют обслуживать вовремя, — вздохнул Чуя.       — Я было подумал, что ты торчок, — серьёзно ответил Мичизу, бросив взгляд на Накахару из-под чёлки, — поэтому бабки нужны.       Чуя едва не поперхнулся своим возмущённым вздохом.       — Да я вообще никогда…       — Расслабься. — Тачихара усмехнулся, поднялся на ноги и шлёпнул его по плечу. — Шучу я. Правда тут… — он кивнул на толпу, — кого только нет. Всем нужны деньги: кому на наркоту, кому на долги, кто-то просто кайфует, как я. Так что мне без разницы, зачем тебе бабки, главное — не заходи слишком далеко и не убейся на трассе.       — Хуй там, — бросил Чуя.       Тачихара звонко рассмеялся и зажал между зубов сигарету.       — Ты мне уже нравишься, новичок.       — А ты сам-то участвуешь? — Накахара опёрся о сидушку байка и сложил руки на груди. Мичизу щёлкнул зажигалкой и затянулся.       — Сегодня нет, вместо меня гоняет Хигучи. — он указал тлеющим кончиком сигареты в сторону блондинки, сосредоточенно настраивающей неподалёку зеркала заднего вида на чёрной Хонде. — Её тебе стоит опасаться в первую очередь. Не смотри, что девчонка — она и мне частенько зад надирает.       — Замётано, — отсалютовал Чуя с улыбкой.       Когда подошло время гонки, он натянул шлем и поднял забрало, усаживаясь за руль. Мотоциклы начали выезжать на трассу, а люди — стекаться поближе к ней. Ширасэ всё ещё нигде не было видно.       Тучный мужчина в ярко-жёлтом неоновом жилете, которого Тачихара назвал Ичиро, пробирался между зрителями в толпе, что-то выкрикивал и размахивал листами бумаги, собирая деньги с присутствующих в прозрачную пластиковую коробку.       Когда Чуя записывался в список участников, вспомнил слова Мичизу о том, что лучше не светить свои реальные имя и фамилию: большинство гонщиков используют клички. Он сделал это в последний момент перед выездом на трассу и готов был сам оторвать себе язык, потому что в башке некстати всплыла ехидная физиономия Осаму, мать его, Дазая, когда Накахара ляпнул: «Кицунэ», не подумав.       Он огляделся: по обе стороны от него нетерпеливо гудели байки, а водители в последние минуты перед стартом проверяли мотоциклы и снаряжение. В зеркале заднего вида Чуя заметил ту самую Хигучи, напряжённо сжимающую ручки руля. Он выдохнул и с щелчком опустил забрало, сосредоточившись на дороге впереди.       Стоило Ичиро закончить со ставками, как к краю дороги подошла девушка, что тёрлась рядом с ним весь вечер. Она изящно взмахнула зелёным гоночным флагом, и Чуя надавил на газ, почувствовав, как трепетно ухнуло сердце в груди. Давно он не гонял так быстро и с таким удовольствием.       Позади оглушительно ревели моторы. Накахара всё прибавлял и прибавлял скорость, поглядывая в зеркало заднего вида и не забывая следить за трассой. Вперёд вырвался синий Сузуки и начал петлять из стороны в сторону, мешая обгону. Дорога пошла вбок, свет фонарей белыми мазками мелькал на периферии.       На широком повороте этот самый Сузуки прибавил газ — большая ошибка. Чуя терпеливо выжидал и подбирал траекторию, чтобы обойти водителя без потери скорости. Он повернул руль влево и наклонил байк, идеально пройдя поворот, в то время как Сузуки, очевидно, не хватило сцепления, и мотоцикл вылетел на обочину вместе с водителем.       Но нельзя было терять концентрацию, потому как его уже нагоняло несколько хвостов сзади, включая Хигучи. Она, в отличие от других, не пыталась нетерпеливо вырваться вперёд за счёт ускорения, но держала ровный темп и предпочитала быть неподалёку. Чуя не нервничал, когда с байком с обеих сторон поравнялись мотоциклы.       Резвый старт важен, но секрет выигрыша кроется в том, в какой ты позиции перед финишем.       Сама дорога отнюдь не была ровной и прямой. Она мотыляла то влево, то вправо, позволяя более умелым гонщикам в нужные моменты оторваться, так что большинство мотоциклов осталось позади: по тупости или неопытности водителей — Чуе было всё равно.       По вискам стекал пот, было тяжело сохранять ровное дыхание из-за трепета перед скоростью. На очередном повороте чёрная Хонда Хигучи внезапно вырвалась вперёд, и Чуя чертыхнулся сквозь зубы. Он пытался нагнать её, но как назло попался прямой участок дороги, так что оставалось только плестись позади и выжидать момент.       А он подвернулся совсем скоро в виде крутого поворота.       Накахара перестроился поближе к обочине, шестерёнки в голове вращались с бешеной скоростью, подбирая вариант идеального виража. Чуя слегка прибавлял газу, плавно входя в траекторию, но не сильно, чтобы не вылететь с трассы. Такие участки на дороге всегда вызывали стресс у мотоциклистов и страх не вписаться в поворот, даже у тех, кто был достаточно опытен.       Если она решит снова вырваться вперёд именно тут, если поторопится хотя бы на долю секунды… всё будет кончено.       Он стрельнул взглядом на мотоцикл Хигучи. Заметил, как она убавила газ на правой рукоятке руля, и усмехнулся, крепче вцепившись в ручки.       Пока, грёбаная неудачница.       Из-за сильной нагрузки на переднее колесо Хигучи чуть не вылетела на обочину, но вовремя сместила корпус тела, выравнивая градус наклона. Однако Чуе хватило короткой заминки, чтобы обогнать её в идеальный момент.       К финишу первым пришёл Накахара и оказался чуть быстрее Хигучи. Он резко возбуждённо выдохнул, когда чёрно-белый гоночный флаг мелькнул на краю зрения. Сбавил скорость и съехал с трассы, отдалённо слыша, как к точке сбора возвращаются остальные байки под аплодисменты зрителей.       Стоило ему снять шлем и отдышаться, подскочил Тачихара с широченной улыбкой на лице.       — Чувак, это было здорово! — он похлопал Накахару по спине. — Теперь я жалею, что не поехал, так бы своими глазами посмотрел, как ты гоняешь.       Чуя вытер пот с лица, откинул мокрые пряди назад и облокотился на топливный бак.       — В следующий раз? — он приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Мичизу.       — Заметано.       Они стукнулись кулаками как раз в тот момент, когда к ним подошла Хигучи со шлемом под мышкой. Она скептическим взглядом прошлась по Чуе и повернулась к Тачихаре:       — И когда ты собирался сказать, что притащил крутого новичка?       — Я не знал, что он крутой, — виновато протянул Мичизу, почёсывая затылок. — Мы с ним едва знакомы, вообще-то.       Она фыркнула.       — А ты… — Хигучи чуть смягчилась, — ничего так. Но в следующий раз я надеру твою задницу.       — Сначала тебе придётся меня догнать, — с ехидной улыбкой ответил Накахара.       Усмехнувшись, она развернулась и удалилась в сторону своей Хонды.       — Слушай, не хочешь сегодня потусить с моими приятелями? — спросил Мичизу. Он смущённо потупил взгляд. — Там будет и Хигучи, и ещё двое ребят. Они слегка того, — Тачихара покрутил пальцем у виска, — странные брат и сестра, но с ними весело.       Накахара нахмурился и покусал губу. Хотел, чёрт, очень хотел. К тому же, Ширасэ, кажется, так и не появился, что стало неприятным сюрпризом. Он безумно хотел завести друзей в Йокогаме, хотя сам себе в этом не признавался и проводил время в гордом одиночестве, пока Буичиро перезнакомился почти с каждой собакой Канагавы.       — Я бы с радостью, — искренне ответил Чуя. — Но блядский комендантский час в общежитии…       — Понял. — Мичизу спокойно улыбнулся и покачал головой. — Я и забыл, что ты ещё малыш.       — Ты кого малышом назвал, ублюдок!       Накахара спрыгнул с байка и замахнулся шлемом, отчего Тачихара рассмеялся, попятившись назад. Губы Чуи дрогнули в глупой улыбке, как бы он ни старался выглядеть серьёзнее, отстаивая свою честь. Он даже и не осознавал, как, блядь, скучал по этому. По глупым подколам, по прогулкам, по разговорам ни о чём, по зависанию с кем-то. Это было приятно. И приятно, что это было.       Ещё немного поболтав с Мичизу, Чуя позже нашёл Ичиро и забрал свой выигрыш. Не так много, как рассчитывал, но это всё ещё деньги.       На удивление, многие мотоциклисты, которых он обошёл на трассе, предпринимали попытки с ним заговорить или хотя бы бросали вслед, что он был крут для новичка. Накахара слышал имена, видел лица, но они стёрлись в одно большое месиво из впечатлений, эмоций и воспоминаний. К величайшему ужасу Чуи, кличка, похоже, намертво прилепилась к нему в этих кругах.       Кицунэ, блядь. Какой же он придурок. Нет. Какой же Дазай придурок.       Уже лёжа в своей постели в общежитии, он счастливо улыбался и не мог уснуть. Где-то в кармане рюкзака лежали деньги — немного, но это начало. В телефоне — сообщение от Мичизу с приглашением погонять на выходных и как-нибудь вместе выпить в изакае.       Будущее потихоньку переставало пугать своей неизвестностью. Всё-таки Поль был прав.