Обречённый

Ваня сидел и пинал рюкзак под партой, который он беспечно закинул прямо под ноги, когда опоздал на лекцию по матанализу. Препод что-то нудно вещал внизу амфитеатра про замечательные пределы или про функции. Честно говоря, он не особо вслушивался, просто кинул взгляд на доску, как вошел. Людей было много, что удивительно, обычно на лекции ходили полторы калеки и Фаллен, которому нужны были хорошие оценки. Сегодня, правда, ему была абсолютно безразлична проходящая мимо ушей лекция. Они всю ночь со Славой пытались объяснить Мише базовую математику. Однако ближе к пяти утра полностью убедились, что это гиблая затея. — Как ты, блять, вообще в универ поступил? — взмолился Слава, уже порядком заебавшийся объяснять банальности из вселенной теорем и уравнений. — Да я не ебу, — бросил Джигли и поджав губы признал наконец-то одну простую истину, — кажись лучше отчислится самому, чем ждать, когда меня позовут на комиссию. Фаллен на это только хмыкнул и пошел спать, два часа лучше, чем ноль, такова была философия студентов технического вуза. Слава последовал его примеру, и только Миша сидел до самого утра за столом на кухне силясь обуздать неподвластную ему общую теорию относительности. К слову, ничего так и не вышло. Слава самозабвенно дрых и, по-видимому, на матанализ не собирался, поэтому Светло утром ушел без него. Полтора часа прошли, и преподаватель наконец позволил студентам немного отдохнуть. Фаллен же, сидевший на последней парте, упал на сложенные на столешнице руки и глухо простонал. Эта экзекуция будет длиться еще полтора часа, а потом можно будет отправиться домой досыпать. На перерыве большая часть студентов ушла курить, перед Фалленом правда осталась сидеть пара девчонок, которые тихо переговаривались. — Ань, а че сегодня аншлаг такой? — спрашивала Юля Зарицкая у своей подруги, Ани Федосеевой. — Да препод кому-то из старост сказал, что, если на его пары будут ходить по три человека, он всем, кто прогуливает, поставит два без шанса сдать экзамен. Вот все и опомнились, — отозвалась Аня, дописывающая закорючки преподавателя с доски. — А, нифига. Лютует старый, — засмеялась Юлька. Ваня в пол уха слушал их разговор. Юля была его одногруппницей и тоже ходила на все лекции, они часто давали друг другу списывать, но друзьями не были, просто хорошими одногруппниками. Аня же училась на другом факультете, но лекции были потоковые для всех студентов физико-математических направлений. — Кстати, — вдруг неожиданно воодушевленно сказал Аня, — мне Илья сказал, что к ним в блок новенький заехал, Иван кажется, он у нас в группе будет учиться. — Перевестись в середине семестра? Этот Иван либо очень смелый, либо очень умный, либо наоборот тупой, — сказала Юля, — че еще Илья сказал? — Ну, в общих чертах, парень вроде нормальный, в татухах весь с ног до головы и туннелями в ушах. Но ровный тип, — передавала слова Ильи Мамая девушка. — Какой-то нефор что ли? А фотки есть? — Юля явно заинтересовалась. — Сейчас посмотрю, может он в беседу добавился, — Аня быстро открыла телеграмм, и полистала список, — О, вот он, — она открыла профиль новенького. — Ахуеть, — в унисон проговорили девушки. — Ебать он красивый, — прошептала Юля, — блин ну почему всего три фотографии. — Не смею, не согласиться, — немного карикатурно ответила Аня с придыханием. Ванечка наконец отодрал голову от парты и заглянул в телефон Федосеевой. На чуть смазанной фотографии, которую девушки рассматривали, был парень в кепке с мутным взглядом и бокалом пива в руке на фоне голубого неба, у него была небольшая щетина и выкрашенные в лиловый волосы, в ушах были правда не туннели, а обычные серьги. Ваня про себя отметил лишь то, что если уж Мамай сказал, что это нормальный чувак, то значит он действительно нормальный, пусть на первый взгляд так совершенно и не выглядит. Звонок на вторую пару стал ужасной неожиданностью для почти уснувшего Светло, и он чуть дернулся. Вторые полтора часа нудного кошмара пошли. Когда все расселись, а преподаватель прокашлялся, дверь снова открылась и в амфитеатр зашел высокий парень в огромном худаке, кепке, штанах с кучей карманов и, Фаллен знал, жутко дорогих кроссовках. Он и Аня с Юлей тут же признали в вошедшем того новенького Ивана. — Он ещё и высокий, — простонала Зарицкая тихо. — Охлади траханье подруга, может он додик какой. Красивые часто оказываются долбоебами, — шепотом ответила ей Федосеева. Тем временем новенький Иван подошел к преподавателю протягивая ему какие-то бумаги и что-то объясняя. После чего препод, кстати говоря, Эдуард Захарьевич, кивнул пару раз и махнул рукой в аудиторию. Новенький, недолго думая обежал взглядом аудиторию, после чего быстро поднялся по ступенькам и сел через стол от Фаллена в самом конце. — Иван, в следующий раз не садитесь так далеко, это плохо сказывается на успеваемости, — поучительно пробубнил Эдуард Захарьевич, выделяя последнее слово, произнося его чуть ли не по слогам. Новенький просто кивнул, достаточно показушно, чтобы преподаватель увидел его с последнего то ряда, — так, а теперь вернёмся, как я уже сказал… После этого в аудитории активизировались две категории студентов, девочки, которые увидев красивое личико тут же начали шептаться и оборачиваться, и пацанов, которые тоже кидали оценивающие взгляды, но другого толка. Новенькому же было, кажется, плевать и на тех, и на других. Аня с Юлей себе чуть шеи не свернули, когда он сел на ряд за ними. Фаллен же как сидел, смотря куда-то сквозь всё и стараясь не заснуть, так и продолжал. Ему было тотально насрать на этого парня, на лекцию, на Юльку с Аней, и на сегодняшний день в принципе. — Эй, прости, — раздался голос слева, Фаллен даже не сразу понял, что зовут его, потому что он уже как десять минут пытался научится спать с открытыми глазами, — че у вас за тема сейчас? Светло повернул голову в сторону новенького и усмехнулся. — В душе не ебу, — отозвался Ванечка и потер усталые глаза. Иван рассмеялся тихо. Фаллен тоже слегка улыбнулся. — Уважаю, — кинул он, — я Ваня, кстати, можно просто Рудбой, — он протянул Фаллену руку. — Я тож Ваня, — Светло ответил на рукопожатие и представился скорее машинально, чем действительно хотел познакомиться, — Рудбой? Тот кивнул и улыбнулся так дружелюбно, что Фаллен даже не стал стебать. — Старая тема, долго рассказывать, — ответил Иван. Фаллен только пожал плечами. Ну Рудбой так Рудбой, ни ему, конечно, до кликух доебываться. У Славы в школе вообще погоняло «бутер» было, так что Рудбой звучало еще не так хуево. Ваня увидел, как его тезка задернул рукава худака выше по руке, оголяя забитые предплечья. Кажется, даже на ладонях было что-то написано, но Светло не разбирал что именно. Рудбой копался в рюкзаке пару секунд, а потом достал оттуда банку энергетика. — Будешь? — протянул её Фаллену, продолжая одной рукой рыться в рюкзаке выуживая какие-то вещи. Ванечка покосился на него недоверчиво сначала, а потом взял банку, покатал в руках. — Че прямо всю? — тупо спросил Светло. — Да, — коротко отозвался Рудбой, бросив на него взгляд. Только сейчас Ванечка заметил, что глаза у него голубые. — Спасибо, дядь, — бросает Фаллен и без какого-либо стеснения, лишь убрав руки под парту, открывает энергетик. Благо, никто особо не обратил на это внимания. — Бессонная ночь? — интересуется Ваня, из рюкзака он достал только небольшой блокнот и черную гелиевую ручку. И периодически делал пометки. — Пытался объяснить корешу, что такое логарифм, — Ваня делает глоток и продолжает, — лучше бы спал. Рудбой снова тихо смеётся. — А я думал в клубе тусил или чет типа того, — отзывается Ваня, ему по всей видимости хочется поговорить, Фаллен для себя решает, что в принципе разговор самое то, чем он может отблагодарить за энергос. — Не любитель, я лучше дома с пацанами, тихо, мирно, без хуйни, — поясняет Ванечка и улыбается, вспоминая как они недавно мрачно накурились у Джигли на хате, и Слава на балконе читал свой лучший куплет. Карелин иногда писал, как сам выражался, шедевры русской поэзии, хотя от поэзии там были лишь ассонансы и аллитерации. Рудбой улыбался так, будто сразу понял, о каких таких тихих, мирный вечерах с пацанами идёт речь, но ничего не сказал. — А ты по клубам больше? — задает вопрос Фаллен, просто, чтобы спросить, потому что скучно и потому что энергетик сильно спасает ситуацию. — Я барменом подрабатывал какое-то время, потом втянулся во всю эту клубную движуху, иногда заебывает, это да, — скороговоркой выдает Рудбой, как заученный текст, который так конечно не выглядит, зато звучит. Вообще в голосе Вани есть какие-то «рэперские» интонации, пусть и говорит совершенно нормально. Хотелось бы послушать как он зачитает что-нибудь. Фаллен сам не понял, о чем только что подумал, он видит этого пацана ну дай бог не последний раз за семестр, потому что лекции скоро закончатся, а практические работы потоками не проводят. — Как тебя в тг найти можно? — внезапно спрашивает Рудбой, и смотрит. — Че? — Ванечка не сразу въезжает в суть вопроса, — а телега, тебе нахуя? Выражение лица Вани не меняется никак. — Я новенький не только в универе, я и в город только четыре дня, как переехал, — объясняет он, — ты кажешься нормальным человеком, подумал если что вдруг к тебе обратиться, если можно, — добавляет в конце просто для приличия. Фаллен в целом то так и думал. Было, конечно, странно, потому что Рудбой мог обратиться как к чувакам из блока, Мамаю там или ещё кому, так и быстрее к одногруппниками, чем к самому Фаллену. Но, в принципе, Ванечка был коммуникабельным и дружелюбным, меньшую часть времени, но был. — Да можно, конечно, че бы нет, пиши, — он диктует Рудбою свой номер и видит, что тот его подписывает как «тож Ваня», Светло смеётся. Рудбой отправляет ему точку и Фаллен тоже сразу подписывает контакт как «Йобдур». — Как оригинально, — фыркает Рудбой. Далее они сидят молча, Рудбой вроде как пытается что-то записывать с доски, пока Эдуард Захарьевич нудным тоном объясняет что-то непостижимо скучное из мира математических моделей. Фаллен же устало укладывается на парту, спать уже не особо хочется, но и делать что-то полезное тоже. Когда пара наконец заканчивается, студенты срываются с мест одной огромной неуправляемой волной, двигаясь в сторону выхода, выбегая из аудитории. В то время, как Эдуард Захарьевич ворчит что-то про несносных учеников. Фаллен выходит из здания университета с чувством выполненного долга и облегчением. Сон. Все чему он хочет посвятить остаток дня. Светло правда всё же останавливается рядом с парнями в курилке, чтобы послушать последние новости и сплетни. — Здарова, пацаны, — Ваня жмёт всем руки и достает из куртки одноразку. — Фу, Ванёк пришел опять своей вишней вонять, — смеётся его одногруппник Стас. — Получше твоего парламента, — бросает Ваня, затягиваясь с упоением сладким дымом. Ребята стоят небольшой толпой в пять человек вокруг одной маленькой мусорки и перебрасываются ничего не значащими фразами. — Всем привет, — внезапно за спиной Светло материализуется высокая фигура новенького. — О, Евстигнеев, — Илья протягивает ему руку, — че как тебе Захарич? Ваня отвечает на рукопожатие и улыбается. Он все так же стоит рядом со Светло, задевая его плечом. — Нудноват, — коротко отвечает Ваня, — а… наверное стоит всем представить? Я Ваня, можно просто Рудбой, — он смущенно улыбается, протягивая руку в центр круга. Первым её жмет Стас, потом и все остальные. Ванечка стоит рядом и усмехается, быть новеньким всегда немного неловко, он почти понимает Рудбоя, в его желании подружиться. Ребята тоже спрашивают че за кликуха такая дебильная у Вани, на что тот качает головой, со школы прилипла и осталась. Он привык. — Фаллен, а ты че? — Игорь, лучший друг Стаса, учащийся в группе Рудбоя, кстати говоря, недоуменно выгибает бровь. — Здоровались уже, — хмыкает Светло, мельком смотря на Евстигнеева. — Рудбой, ты с нашей принцессой уже успел подружиться? Уважаемо, — смеётся Игорь, на что Ванечка лишь закатывает глаза. — Принцессой? — тут же вскидывается Рудбой, уже косясь на Фаллена, как бы требуя разъяснений. — О, ты подожди, он как начнет свой характер показывать, сразу поймёшь! — вставляет Андрей Замай, которому на вид было не двадцать три, а все сорок. Он, однако, этим пользовался, говоря, что мудр благодаря своей внешности. Как это было связано никто в душе не ебал. Потом они ещё долго рассказывают о том, какой Ваня Светло человек интересный. На что сам Фаллен лишь хмыкает. Не то, чтобы их слова не были правдой, но все равно, немного неуютно. — Так, ладно-ладно, я понял, а Фаллен почему? — Рудбой уже откровенно смеётся, кладя руку Фаллену на плечо и заглядывает в глаза. За всё время он ни на миллиметр не сдвинулся от Ванечки. — Падал в детстве много, — буркает Светло, ему поднадоело слушать о себе то, что он и так хорошо знал, — ладно, всем пока, я спать погнал. Фаллен отходит от компании, и, соответственно, от Рудбоя. — Эу, Ванёк, ты играть будешь сегодня? — кричит вслед Илья, — мы к семи думали. Фаллен оборачивается и кричит в ответ, — не, сегодня не хочу, Славку зовите, он весь день дрых. — Понял, — отвечает Илья. И Ванечка наконец отходит дальше. Андрей, Стас, Игорь, Илья и, хранивший молчание большую часть видимо всей своей жизни, Кирилл, который за всё время пока они стояли лишь пару раз кивнул и пожал руку Рудбоя. Фаллен иногда даже не замечал его присутствия, как, собственно, и сейчас. Кажется, Кирилл даже не представился, откуда они все знали, что его зовут Кирилл, Ванечка и сам не знал. — Погоди! Ты в общагу же да? — его быстро нагоняет Рудбой. — Ну да, — не то, чтобы Фаллен был против его компании, но он уже порядком устал, к тому же жутко хотелось спать. — Я утром на такси ехал, не знаю, как пешком дойти, проводишь? — улыбается Евстегнеев, поравнявшись с Ванечкой. Фаллен лишь тихо хмыкает и кивает. Рудбой создает впечатление действительно приятного чувака, со своими закидонами, но вполне адекватного. Нет ничего удивительно в том, что он пытается как-то влиться в новый коллектив и найти хотя бы хороших знакомых. Странным для Фаллена является лишь то, что объектом острого рудбоевского желания подружиться становится именно он. Светло прекрасно осведомлен о своем характере и том, что пацаны рассказывали о его замашках «принцессы», которые включали в себя его брезгливость, придирчивость и иррациональное желание крыть хуями всё, что ему не нравится, было частью его личности. И не все могли с этим совладать, порой Ваня производил килотонны негодования, обильно снабжая свои длиннющие рассуждения, матом, агрессией и вселенским разочарованием во всем. Конечно, большинство из этого было просто способом справиться со стрессом или попыткой разбавить атмосферу, однако не всем его вычурный пессимизм и графоманский кордебалет матерными словами доставлял удовольствие. И всю эту информацию вывалили на Рудбоя буквально в первый же день, лишив возможности понять Ванечку самостоятельно и сложить о нем свое мнение. Светло, конечно, сильно преувеличивал, но патологическая предрасположенность к драматизму у него тоже присутствовала. А ещё, Ваня просто не любил быть в центре внимания, когда не был этому инициатором. — Эй, — Светло только сейчас услышал, что Рудбой его зовет, по всей видимости уже довольно долго, — Ваня. — Ась? — отзывается наконец Фаллен, выныривая из своих рассуждений. — Я… Эм, можно странный вопрос задать? — тушуется Евстигнеев, когда на него всё-таки обращают внимание. — А ты недостаточно обо мне уже наслушался? — фыркает Светло, ему вот вообще не в кайф ещё что-то о себе рассказывать человеку, которого знает что-то типа три часа. — Да я как-то не особо вслушивался, — начинает Ваня, — у всех же свои закидоны, — Фаллен на него странно коситься, — я имею в виду, что все вот эти рассказы обычно сильно преувеличены? Светло внезапно останавливается и смотрит на Рудбоя так, будто тот умеет читать мысли. Ваня удивленно таращится в ответ, а потом склоняет голову, не понимая, что происходит. — Окей, — тянет Светло, — слух, а ты почему вообще ко мне… эм… подсел? — Светло не хочет говорить доебался или пристал. Рудбой сначала тупит взгляд, а потом понимает, что от него, собственно, хотят. — А… Ну…, — смущается он, — блять, это странно, но короче, я типа, когда ехал подумал, что сяду рядом с первым на кого обращу внимание, знаешь типа, довериться случаю, такая фигня. — Ты фаталист что ли? — хихикает Ванечка. Да уж, кажись закидоны у них обоих были подстать друг другу. — Нет, это как, когда думаешь, что случится что-то хорошее, если ты добежишь до фонаря, быстрее, чем доедет машина. Ты типа придумываешь себе сценарий, обреченный на успех и это делает тебя счастливее, — поясняет он. — А, да, я понял, — отзывается Фаллен, вспоминая, что тоже придумывал себе такие «сценарии» иногда, — я получается твой этот обреченный успех? — Ну типа, но да, звучит плохо, — смеется Евстигнеев, а потом показывает татухи на ладонях, которых почти, можно сказать, и не осталось, — две самые важные вещи в жизни — это «сарказм» и «сценарий», — довольно говорит он. — Ты не только фаталист, но еще и драма-квин, — снова хохочет Светло и ненароком чувствует в Рудбое что-то схожее с самим собой. Драматизм сближает. — Ауч! — вскидывается Рудбой, — я тут тебе лор свой поясняю, а ты! — Я - твой обреченный успех, так что сам виноват, — страннее диалога у Фаллена ещё не было. А они со Славкой разную хуйню обсуждали. — Так, что насчет моего странного вопроса? — напоминает Рудбой. — Спрашивай, — бросает Фаллен и замечает, что они почти дошли до общежития. А вот чего он не замечает, так это той странной улыбки, что мелькает на лице Евстигнеева буквально на секунду.