В коммуналке, на Вишнёвой улице

В надежде услышать знакомый голос, Володя снимает трубку, осторожно поднося её к голове. — Да? — Неуверенно спросил юноша, слушая того далёкого собеседника. — Постойте, как забрали? Как в участке?! По какому адресу?... Я буду через пятнадцать минут. И юнец не соврал. Со всеми имеющимися возможностями для него не составило труда запрыгнуть в едва не ушедший автобус и в течение двадцати минут добраться до нужного адреса. Стоя перед чертовым зданием милиции сердце колотилось в непривычном для него ритме, вынуждая вздрагивать от того, как болезненно сокращались лёгкие и, как по венам расплывался мерзкий, склизкий страх. Володя не понимает ничего из происходящего, как и последние пару недель. Всё кажется слишком сумбурным и скоротечным. Они явно перевернули всё с ног на голову, но в этом и есть их дуэт. Делать всё наперекосяк. Дрожащая ладонь, с трудом ухватывает холодную ручку и со скрипом открывает дверь здания. Изнутри повеяло неприятным сквозняком. Ничего хорошего поход в участок явно не предвещал. Тёмные, совершенно недружелюбные коридоры были увешаны непонятными фотографиями и всей самой патриотичной символикой, от чего юношу аж передёрнуло изнутри. Слишком пафосно, слишком лицемерно, зная отношение к политике большей части здешних работников. Печально, но такие уж времена. Куча закрытых дверей, подписанных различными фамилиями. — Гражданин Зеленский, я полагаю? — Послышался голос из конца коридора, пробравшийся в самые закрома разума юнца. Володя вздрогнув, закивал, всматриваясь в далёкий свет и стоящую в дверном проёме фигуру. Высокий, но совсем не широкоплечий и не брутальный, как это часто представляется, мужчина средних лет. От него тянуло отчётливым ароматом дорогих папирос, но Зеленскому он совершенно не был по нраву. Паренёк поморщился, но подошёл ближе и юркнул в открытый ему кабинет. — Вы, я полагаю, по делу задержания гражданина Путина, так? Парень отчаянно закивал, присаживаясь на первый, попавший под руку стул. Он слегка поскрипывал даже от малейшего прикосновения, явно старый, не внушающий никакого доверия. — Да, именно. Скажите пожалуйста, почему его забрали? Он что-то натворил? — Давайте повременим с вашими вопросами и для начала вы представитесь, кем ему является? Пониманиете, информация подобного рода конфиденциальная и... — Я ... двоюродный брат! — Неожиданно даже для самого себя выпалил Володя, тут же вжавшись лопатками в спинку стула. Губы сжались, а сам он нервно сглотнул, понимая в какую азартную авантюру ввязываться. — Да, там... Небольшая путаница с фамилиями, но мы не чужие люди, поверьте! Смотрели на него с абсолютным недоверием и этот оценивающий взгляд буквально пилил юношу изнутри. Будто кто-то напильником медленно елозил по коже, так, мучительно долго, что кровь стынет в жилах, а тиканье часов кажется оглушающим. Он нервно улыбнулся, потирая затылок, пока по шее предательски скатывалась капля холодного пота. Ситуация крайне тяжёлая. — Чтож, «двоюродный братец», ситуация у нас следующая, — Строгим голосом проговорил милиционер, уткнувшись взглядом в какие-то бумаги по новому делу. — На Владимира было предъявлено обвинение неким гражданином Пуховым, данная персона вам известна? Володя нервно сглотнул, вжавшись лопатками до скрипа бедного стула, что пережил не мало таких, как он. Фамилия... Чёрт возьми лучше бы была ему не знакома, но к сожалению образ в голове сложился сразу и воспоминания ледяным потоком нахлынули на юношу, вынуждая зрачок расшириться, а руки похолодеть от ужаса. — Знакома уж... Милиционер коротко кивнул, что-то подчеркнув в своих бумагах. — Хорошо. Значит вы... Понимаете и суть обвинения? Зеленский неуверенно кивнул. Мысленно он уже просматривал все варианты, как бы пересечься с этим «знакомым» и набить ему лицо, но то в идеале, в на деле же ему нужно хотя бы добиться, что бы Пухов забрал чёртово заявление. — Владимир обвиняется по статье 115 «умышленное нанесение легкого вреда здоровью»... — Он не специально! — Выкрикнул Володя, уже не соображая, что вообще делает. Цель одна: «как можно скорее вытащить Вову» — Ну то есть... Это была... Самозащита! Коля, ну то есть Николай Пухов напал на нас в тот вечер, а Вова... Он просто защищался. «Он просто защищал меня» — Чтож, показания данные мне господином Пуховым несколько другого характера. Он утверждает, что это Владимир первым ударил его и, как мы видим доказательства у него есть. А у вашего Вовы их... Нет, — Милиционер легким движением ткнул в фотографию, слегка размытую, но где отчётливо виднелась знакомая Володе рожа. Синяк под глазом и разбита губа. Чтож, пожалуй, он это заслужил, за всё содеянное и всю выпитую у Володи кровь за годы обучения с ним. Но служители порядка так не считают. — Ну подождите! Как нет доказательств, а... Я могу сойти за свидетеля! — У Николая тоже был свидетель. И он подтвердил его версию. Вот сука. Дела у парней становились всё хуже и хуже с каждой минутой. Сердце забилось с отчаянным ритмом, а в голове эхом прокручивались эти воспоминания проклятого вечера. Похоже подонок оказался не таким простым, как казалось. Мало того, что ему он жизнь отравляет со своей компанией уже который год, так он решил её отравить его другу. Вове. Нет, такое простить ему Володя не был готов. Не в его смену, дворовый задира будет сажать за решётку хороших людей. — Ну... Есть хоть какой-нибудь шанс? — Вполголоса пробормотал музыкант с надеждой подняв взгляд на хранителя порядка. Тот смотрел на него так же строго, но кажется без злости. Может быть у всех милиционеров такой взгляд... Чёрт его знает. — Только, если Николай заберёт своё заявление. Идея почти что провальная и Володя это понимает. Этот человек пойдёт на всё чтобы помучать его подольше, поиздеваться, посмотреть на страх в глазах и отчаяние. Нет, такие как он не сдаются так просто. — а... — Но знаете, — Неожиданно взгляд мужчины изменился и тот, оглядевшись по всей площади кабинета, словно опасаясь чего-то, положил руку юноше на плечо, подходя ближе. — Есть ещё один вариант... Володя затаил дыхание. Любые, любые варианты только бы освободить этого «защитника». Только бы вернуть Вову.

***