Эльфийский сонет, или Безухая

      Вокруг было темно, но свет был ему не нужен. Холодно. Он был без одежды. Больно. Сталь оков сковывала запястья и лодыжки. Его подвесили к потолку, но он вполне доставал ступнями до холодного каменного пола. В темном прохладном помещении послышался цокот тонких каблуков. Он был здесь не один. Кем был тот, кто пришёл, он и понятия не имел. Но, оказавшись в таком положении, ничего хорошего ему ждать не приходилосб, и за свою недолгую по эльфийским меркам жизнь, дроу к этому привык. Затем раздался щелчок, и кожаный ремень обжог его грудь. Дроу застонал от резкой боли. Потом он почувствовал на своем теле ещё удар, потом ещё и ещё. Что ж, банально. Он медленно поднял голову, чтобы посмотреть на своего мучителя. Он привычно ожидал увидеть женщину-дроу в латексе или обнаженную, но вместо этого. Черные волосы рассыпались по плечам словно шелк, искрящийся при слабом освящении каменной комнаты. Серые глаза, словно покрытое тучами небо, полное тайн и загадок, розовые лепестки губ призывно раскрывались, обещая сладость поцелуев. Светлая кожа с легким розовым отливом светилась, словно объятая лунным светом, покатые плечи, плавные изгибы аппетитной фигуры раскрывали все её женское великолепие. Высокая, среднего размера упругая грудь манила темным ореолом вокруг горошин сосков. Ее тело излучало женскую красоту и грацию, словно скульптура, созданная самими богами. В тот момент дроу почувствовал, что время остановилось, сердце пропустило удар, и все вокруг исчезло, оставив только их двоих в этом мире чувств и эмоций. Черные чулки и туфли на шпильках были ее единственной одеждой. Его губы беззвучно произнесли знакомое имя. Девушка выглядела одновременно и соблазнительно, и неприступно. Она сворачивала кнут кольцами, чтобы сделать очередной удар. Он смотрел на неё, и в его взгляде смешались страх и возбуждение. Отчаянный стук сердца эхом отражался от каменных сводов комнаты.       «Doer pholor, xun ol», — молил он, напрягая всё тело. Он жаждал этого каждой клеточкой тела, каждым вздохом и стоном, каждой промелькнувшей мыслью. Капельки пота стекали с груди. И вот он замах и удар. Болью обожгло его грудь. Фол кнута оказался с железным наконечником, который рассек кожу. Потом снова и снова. Порезы покрылись мельчайшими капельками крови. Каждый удар отправлял его в вихрь удовольствия и боли, вызывал в нем громкие стоны. Тело горело огнем. Он чувствовал, как его плоть наливается кровью, твердеет и увеличивается в размерах. Из узенького отверстия в головке члена текла прозрачная жидкость. Он уже тяжело дышал, то и дело поглядывая на предмет своей неистовой страсти. Ждал, когда эта сладкая пытка закончится, и надеялся, что она будет продолжаться. Его тело дрожало под её ударами, и он жаждал её ласки и контроля. Он ожидал увидеть в её взгляде ярость и азарт, но видел нежность и восхищение.       Тут он услышал цокот каблучков. Она подошла почти вплотную и рукоятью плети надавила на подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на нее.       «Jallil... usstan ann dos ulu elendar», — тихо произнес он.       Девушка приблизилась к нему настолько близко, что он чувствовал её дыхание на своей коже. Она коснулась его упругой эбеновой кожи на груди. Ласкающим движением её пальчики скользнули по его соску, описав его ореол. Он охнул, задыхаясь от наслаждения. Девушка посмотрела на него жарким взглядом, отчего его действительно бросило в жар. Её пальчики медленно скользнули по горячей коже кубиков пресса, лобка, вызывая дрожь и волнение, и на нём остановились. Она вновь взглянула на него, желая продолжить эту горячую пытку. Его член, дернувшись, коснулся тыльной стороны её ладони, истекая прозрачной жидкостью. Головка напряглась до предела. Живот скрутило болью. Он с мольбой посмотрел на неё.       «Ussta ssinssrigg...Qualla, mzild», — прошептал он, и она, словно понимая его, заключила его член в капкан своих нежных пальцев, захватывая головку, проводя по ложбинке под ней, лаская то маленькое отверстие в его основании, которое не перестает быть влажным. Изучала каждую набухшую вену на стволе его эрегированного члена. Он запрокинул голову, откинувшись назад. Тело била крупная дрожь. Его стоны перешли в протяжные крики. Как хотелось её коснуться, сжимать её в страстных объятьях. Ответить лаской на ласку. Но оковы не давали этого сделать. Она продолжала. Дроу почувствовал, как она коснулась его поясницы. Как ладонь скользнула по упругим полушариям ягодиц. Как скользнула в ложбинку между ними. Его ноги подкосились от накрывших его приятных ощущений, когда её пальчик нашёл искомое. Упругое кольцо ануса и начал ласкать его.       «Dos belbaus bliss ulu uns'aa», — подумал он, умоляя время остановиться. Сколько раз в самых смелых мечтах они сливались в страстных объятиях, становились одним целым, сливаясь в пылкой страсти и жажде друг друга. Как он проникал в неё нежно и неистово. Как она стонала под его горячим напором. Но сейчас. Это было что-то особенное. Ее жестокая нежность, нежная жестокость наполняли тело. Затем она горячим языком провела по его ранам на груди, слизывая кровь. Он запрокинул голову назад и прогнулся в талии, поддаваясь вперед ей навстречу, насколько позволили оковы. Дроу почувствовал, как её пальцы зарылись в его длинные, тяжёлые, белоснежные волосы. Он был уже на грани и не знал, как долго ещё может продержаться. Девушка властно наклонила его голову и заглянула ему в глаза.       «Usstan ssinssrigg dos», — прошептал он так искренне, так нежно.       Она улыбнулась и прильнула к его губам, при этом её ноготки впились в его член, и пальчик погрузился в анус, углубляя поцелуй, сплетаясь языком с его языком. С уголка его золотистых глаз скатилась счастливая слеза. Находясь на вершине блаженства, когда настало наступление экстаза и тело начало содрогаться в сладких конвульсиях, и сперма оросила её бедро, сталь клинка пронзила его тело под ребрами. Дрожь наслаждения смешалась с предсмертными конвульсиями. Из уголка его губ стекла струйка крови, но он улыбался, глядя в её серые, как пасмурное небо, глаза потухающим взглядом, и она отвечала ему той же теплой улыбкой, безмятежно наблюдая, как жизнь покидает его тело.

***

      Язолин вскочил с кровати, тяжело дыша. Вся постель была влажной от пота и не только. Вязкая влага на белье говорила о ночной поллюции. Он встал с кровати, разбудив при этом чутко спящего Солтрана. Стал торопливо одеваться.       — Я в душ, — сказал он, порывшись в своем шкафу и выудив сменное бельё.       — В душ. Один? — потирая сонные глаза, удивился Солтран.       — Сейчас ночь. Вряд ли кто-нибудь там будет, — ответил Язолин.       — Давно этого не было. Если бы ты был сговорчивее в общем зале и не отказывался от визита в «Шепот страсти» со мной, такого бы не случилось, — усмехнулся Солтран.       — Не думал, что тебя заботит такое, — удивился в свою очередь Рилинвар.       — Ну мы же партнёры, — ответил Солтран.       Да, они были партнёрами, не друзьями. Дроу редко считали другого другом. Только в исключительных случаях. В основном друг — это тот, кого можно предать. В основном дроу вступали в союзы для достижения определенной цели, при этом, когда эта цель достигнута, они с легкостью разрывали его, забывая, что когда-то прикрывали друг другу спину.       — Я ненадолго, — сказал Рилинвар и покинул комнату.       Струи холодной воды стекали по рельефам обнаженного разгоряченного мускулистого тела. Язолин чувствовал, как каждая капля остужает и приносит хоть какое-то облегчение после неспокойного эротического сна. Его мысли затягивают водоворот событий, что он пережил в нём, и он погрузился в свои волнующие раздумья, вспоминая каждый её удар, каждую ласку, каждый поцелуй, ловя себя на мысли, что снова начинает возбуждаться.       «Она погубит меня. Но это будет самое чудесное, что произойдёт в моей никчёмной пустой жизни», — подумал Язолин, расслабляясь и давая холодным струям смыть весь негатив, оставляя в душе лишь чистоту и спокойствие.       «Солтран прав. Этого действительно долго не было», — пришлось ему согласиться, сознавая, что даже мысли о ней в подобном ключе заставляют кровь ускорить свое течение по венам, наполняя плоть и заставляя её становиться твердой, увеличившись в размерах. Это требовало принятия срочных мер. Он медленно прислонился к стенке кабинки и коснулся напряжённой головки, вздрагивая всем телом.

***

      Селериан плохо спал в эту ночь. Ругал себя, злился. Зачем он ввязался в эту авантюру, ведь вовсе не был заинтересован в Веронике, да и в безухих в целом. Он, как и все, смотрел на них с пренебрежением, как на низшие существа. Но его как-то кто-то подтолкнул к этому, и эльдар знал, кто тому виной. Это ничтожество. Это темный. И теперь что же делать? Как выбраться из этого переплета? Притворно ухаживать за ней. Хватит ли у него душевных сил для этого, чтобы переступить через себя?       «Что я наделал», — в отчаянии подумал он, закрыв глаза тыльной стороной ладони.       Через некоторое время он поднялся с постели и покинул свою комнату, вышел на балкон. Ночное небо, усыпанное бисером звезд, немного успокаивало. Прохладный ветер обдувал лицо и слегка играл прядями его серебристых длинных волос. Чем больше он думал обо всем, что произошло на ярмарке, тем его лицо становилось всё мрачнее. Он знал, что, чтобы победить в этом споре, понадобится вся его решимость и отвага. Но в этот момент он казался себе пленником своей ошибки, недальновидности. Внутри него горело желание дойти до конца, преодолев неприязнь и отвращение. Сделать её инструментом собственной мести. Почему бы и нет? Отомстить ненавистному врагу за годы боли и унижения, что пришлось пережить его семье, отобрав у него желанный трофей. Селериан вдруг вспомнил о подарке.       «Подарки же дарят тем, кому симпатизируют. Не думаю, что у безухих по-другому, — осенило его. — Может, добиться успеха будет не так уж сложно».       Он смотрел, как небо начинало светлеть, как первые лучи восходящего солнца окрашивали горизонт в оттенки желтого, оранжевого, красного цветов. И уверенность в том, что он одержит безоговорочную победу и дроу будет повержен там, где это ничтожество считает себя лучше, всё крепла в нём с каждой минутой.