В свое оправдание мне нечего сказать

«Я слышала, злого близнеца посадили в тюрьму.» «В колонию.» «Что?» «Ему всего 17, его бы не посадили в тюрьму.» «Боже, да какая разница. Его никто не видел уже несколько недель.» «Я слышала, что они с Джостеном ограбили банк.» «Нет, ты такого не слышала.» «Ну, тогда угнали машину.» «Полнейший бред. Не думаю, что Эндрю правда может вытерпеть командную работу настолько, чтобы пойти на преступление с кем-то еще.» «Заткнись. Он здесь. Я же говорила тебе не произносить его имя вслух. А теперь ты сама его призвала.» Нил убирает в свой шкафчик одну треть из практически тридцати килограммов учебников, выданных в первую неделю первого курса, когда из ниоткуда появляется Жан и элегантно прислоняется к открытой рядом металлической дверце. — Мне нужна твоя помощь, — говорит он. В его тоне, как обычно, сквозит скрытое недовольство, но взгляд мечется из угла в угол, сканируя коридор, и Нил смотрит в том же направлении. Он не видит ничего необычного — просто миллиард возбужденных подростков, находящихся под действием гормонов и снующих вокруг друг друга. У одного придурка на телефоне так громко играет «Old Town Road», что Нилу кажется, будто тот в любой момент может буквально упасть замертво, если не получит экстренную дозу внимания. Если бы этот парень находился хоть чуточку ближе к шкафчику Эндрю, то мог бы отхватить внимания даже больше, чем рассчитывал. — Окей, — осторожно отвечает Нил, возвращая свое внимание к Жану. — Может быть, я помогу. — Я сказал Ри… — Жан прерывается, колеблется и снова оглядывается по сторонам. Тот уровень ухищрений и беспокойства, который демонстрирует Жан, заставляет Нила насторожиться. Если это делается ради того, чтобы пощадить чувства Рико, то это еще глупее. Этот говнюк не заслуживает даже той вежливости, при которой оскорбления шепчут у тебя за спиной. Нил напрягается и открывает дверцу своего шкафчика пошире, чтобы она загораживала их, скрывая от взглядов с другого конца коридора. Жан продолжает на французском: — Я сказал Кое-кому, что мы вместе. — Вместе? — сбитый с толку, говорит Нил. — Встречаемся, — объясняет Жан. Он высовывается, чтобы посмотреть за дверцу, а затем ныряет обратно, привлекая таким образом гораздо больше внимания, чем если бы просто стоял, не двигаясь. В реальном мире из-за Жана они бы оба уже сдохли. — Зачем ты это сделал? — спрашивает Нил, возвращая внимание Жана к себе. — Нил, — раздраженно говорит Жан. — На французском, пожалуйста. — Жан. — Он подкатывал ко мне. И я запаниковал. Мне нужно было оправдание. — Ты мог бы сказать «нет». Это слово есть в твоем лексиконе. — Ему? У меня нет желания умирать. — Ты же понимаешь, что это реальная херня, да? — Нил. Нил вздыхает и поворачивается к шкафчику. Он может взять либо три книги, каждая из которых весом примерно с крепкого малыша, и не возвращаться к шкафчику до конца занятий, либо разделить их и прийти еще раз. Судя по тому, как ему сегодня везет на шкафчики, он должен захватить сразу все три. Он мрачно начинает запихивать их в рюкзак. — Но почему я? — Ты — мой единственный достойный вариант. Аарон — натурал. Эндрю — бешеный. Элисон и Сет то встречаются, то расходятся так часто, что невозможно уследить. Дэн и Мэтт — пара, и уговорить их обоих притвориться, что они встречаются со мной, будет еще сложнее, чем кажется. Рене не любит мужчин. Кейтлин прекрасна, но Аарон бы разозлился. И я не знаю, кто еще начал или перестал встречаться за лето. Остаешься ты. — А как же Кевин? Жан фыркает. — Ты же не серьезно. — Он… А что Кевин? Говорить Рико «нет» у Кевина получается ничуть не лучше, чем у Жана, вследствие чего, у него, вероятно, не шибко хорошо получится врать Рико. Кроме того, можно ли на самом деле поверить в то, что Кевин поставит под угрозу команду и их спортивную карьеру, нагадив там, где ест? Скорее всего, нет. В искаженной иерархии пирамиды потребностей Кевина слово «экси» стоит на первом месте. Где-то далеко внизу под ним стоят такие обыденные проблемы, как «еда», «вода» и «крыша над головой». — Высокий, — неубедительно заканчивает Нил. — Он выше меня. — Мне нужен ты, — говорит Жан. — Я тебя прошу. — Окей, хорошо. Что ты от меня хочешь? — вздыхает Нил. — Чтобы ты держал меня за руку. Мы будем сидеть вместе во время обеденного перерыва и вместе тренироваться. Может быть, иногда целомудренно целоваться. Притворись, что я тебе нравлюсь. Не смотри на меня так. Это обычные вещи, которыми занимаются старшекурсники. — И как долго? — Пока он не отстанет? — Жан поднимает руки в знак капитуляции. — Или, думаю, пока ты не захочешь встречаться с кем-то другим. Тебе тоже будет весело. Ему будет неприятно думать, что у тебя есть что-то, чего нет у него. А я отличный партнер. В приступе озарения Нил осознает, почему он на самом деле единственный безопасный и верный вариант: он не ходит на свидания и не рассказывает людям про свои личные дела. У него действительно на горизонте нет никаких романтических перспектив, и его это устраивает. Нил единственный из них, кто одновременно и одинок, и достаточно скрытен, чтобы это сработало. Почти никто в его жизни не может предугадать, что он намеревается делать в тот или иной момент. Его ближайший друг — парень, который регулярно угрожает ему расправой, записывает его в свой телефон как «идиот», а однажды буквально написал маркером «Я тебя ненавижу» на носке ботинка Нила. Кстати, об Эндрю — где он? Жан ведет себя так странно, что Нил почти удивлен, что тот еще не появился. Шкафчик Эндрю находится в том же крыле, может, двадцатью шкафчиками левее, на другой стороне коридора. Нил оглядывается и ловит на себе взгляд Эндрю, который настороженно наблюдает за ним. Жан прослеживает направление взгляда Нила и делает шаг вперед, чтобы загородить обзор. — Тебе нельзя ему рассказывать, — говорит Жан. — Тебе никому нельзя рассказывать. — Я… не могу, — мотая головой, хмурится Нил. — Я не могу врать Эндрю. — Я ему не доверяю, — настаивает Жан. — Он же непредсказуемый. Нил хмурится еще сильнее. Эндрю какой угодно, только не непредсказуемый. И если Нил что-то и знает наверняка в этом мире, так это то, что Эндрю никогда никому не расскажет секреты Нила, но… но, на самом деле, это даже не секрет Нила. Это секрет Жана. И Нил не может отрицать, что Эндрю сочтет подобные вещи настолько жалкими и бессмысленными, что сможет выдать их по целому ряду причин, включая мимолетную скуку. И хотя ложь не доставляет ему проблем, дело не в этом. По крайней мере, так думает Нил. — Ты не понимаешь, — говорит Нил. — Я просто не могу. Мне придется ему все рассказать. Жан кладет обе руки на плечи Нила и очень серьезно смотрит. — Нил, — произносит он твердым тоном. — Это вопрос жизни и смерти. — Вообще-то нет, — отвечает Нил. — Но ты все равно не понимаешь. Эндрю знает о моей жизни больше, чем я сам. И что, по-твоему, я ему скажу, чтобы он поверил? Он наблюдает, как лицо Жана на мгновение становится пустым, и он лихорадочно соображает, что бы такое ответить. Мысли самого Нила вращаются в том же направлении, но он буквально не в состоянии придумать ни одной правдоподобной истории, которую мог бы попытаться продать Эндрю и на которую, даже при малейшем шансе, можно было бы купиться. — Мы сблизились за лето? — предполагает Жан. — И как именно? — спрашивает Нил. Он, конечно же, видел Жана летом, но не особо часто. О чем Эндрю должен был знать. Потому что большую часть лета они провели вместе в квартире Нила, держа кондиционер включенным на запредельно высоком уровне охлаждения вопреки счетам за электричество и ведя бессовестно антисоциальный образ жизни. Если не считать того, что они строго следили, кого к себе пускают для совместных видеоигр, еды, игр в карты и просмотров фильмов ужасов, то они избегали любых «летних вечеринок», «костров» или «больших общественных мероприятий в целом». Им стало настолько комфортно жить вместе, что, когда Эрик приезжал в город навестить Ники, Эндрю полностью перебрался в гостевую комнату Нила на несколько недель. По правде говоря, Нил не уверен, что он куда-то ходил или что-то делал этим летом без ведома Эндрю. Жан пару раз приезжал к ним с Кевином, но Нил не думает, что эти визиты могут помочь делу. В том, что они вчетвером пытались убить друг друга мультяшными машинками, не было ничего романтичного. — Переписывались? — предлагает Жан. — Без разницы. Ему насрать на других людей. Скорее всего, он даже не спросит. Нил ощетинивается. Он считает, что всем уже пора бы зарубить на носу, что лучше не говорить гадостей об Эндрю в его присутствии, но особенно недопустимо делать это, когда Жан просит его об одолжении. — Эй, — огрызается он. — Не надо… Внезапно дверца его шкафчика захлопывается, и металл со свистом проносится мимо его головы с такой скоростью, что заставляет колебаться воздух. Закрывшаяся дверца открывает опасно равнодушное лицо Эндрю, ничего не выражающее и неподвижное, если не считать золотисто-зеленых глаз, сверлящих Нила. — История, — произносит он. — Конечно, — спокойно отвечает Жан. Нил очень настойчиво напоминает себе, что не должен вздрагивать от удивления, когда Жан протягивает свою руку и сжимает его ладонь. Еще труднее не реагировать, когда он поднимает руку Нила и целует костяшки его пальцев, словно они в одном из этих долбаных романтических фильмов, которые Ники всегда заставляет их смотреть. — Увидимся позже, mon chou. Эндрю смотрит вслед уходящему Жану, после чего поворачивается к Нилу. Его глаза слегка прищурены, а челюсть сжата немного сильнее, чем обычно. Уголки рта почти незаметно опущены — Нил может судить об этом только потому, что нижняя губа Эндрю выглядит чуть полнее, чем обычно. В уголках глаз наметились едва заметные морщинки. Все в его лице требует объяснений. Но Нил не может. По крайней мере, пока. Он закидывает рюкзак повыше на плечо и улыбается, пытаясь, но, видимо, безуспешно, создать впечатление стандартной невинности. — История? Однако он не двигается с места, а стоит с рюкзаком на плече, натягивая на лицо выражение невозмутимости, и ждет, когда Эндрю выскажет свой вердикт. В конце концов Эндрю поднимает два пальца и постукивает ими по груди Нила. — Увидимся, — командует он. И это не вопрос. — Увидимся, — соглашается Нил. У него будет немного времени, чтобы придумать легенду. Желудок неприятно скручивается при мысли, что придется намеренно и нагло врать Эндрю. Нил все равно не верит, что это сработает. А если и сработает, то разве Эндрю не придет в ярость, когда узнает об этом? Жан нравится Нилу, но всему есть предел. Во время обеденного перерыва Жан вклинивается между Нилом и Мэттом, прижимаясь к боку Нила. — Mon bijou, — с теплотой произносит он, улыбаясь и глядя Нилу в глаза. Это пиздец как странно. Вилка с громким стуком падает на стол. Нил слышит резкое «Стоять, не двигаться!» и, моргая, отворачивается от Жана, чтобы увидеть руки Элисон, лежащие по обе стороны от подноса, и ее пристальный взгляд. — Кто-нибудь, сейчас же объясните мне это! Эндрю, сидящий прямо напротив Нила, пользуется отвлекающим моментом и, изображая полное безразличие, тащит пудинг с подноса Кевина. Реакция всех остальных варьируется от апатии Эндрю до пристального внимания Элисон. — Мы с Нилом вместе, — объявляет Жан. Он борется с природной надменностью в своем голосе, но это не особо помогает. Француза из мальчика не вытравишь. — Мы решили не скрывать нашу любовь, — резко говорит Нил. Высокий, унизительный писк, который издает Элисон, даже отвлекает внимание Аарона от декольте Кейтлин. Напротив Нила рука Эндрю замирает на полпути ко рту. Пудинг на его ложке трясется. Эндрю никогда ничего не пропускает; должно быть, он понимает, что происходит что-то подозрительное. Нил быстро переводит взгляд обратно на Элисон, чтобы Эндрю не увидел в нем лжи и не обвинил в этом. По крайней мере, не на публике. — Погодите-ка, — говорит Мэтт. — Нил свободен? — Был, — поправляет Жан. — Теперь он мой. Краем глаза Нил замечает, как ложка Эндрю опускается обратно в упаковку с пудингом. Нил так долго будет это расхлебывать. Эндрю теперь будет безжалостно его троллить. — Так, стоять, — говорит Мэтт. Он вытягивает руку перед Жаном, отталкивая так, чтобы облокотиться на него и обольстительно улыбнуться Нилу. — Это все меняет. Нил, мы с Дэн уже говорили об этом. Ты должен стать нашим парнем. Нил переводит взгляд на Дэн. Она пожимает плечами и озорно ухмыляется ему. — Типа, мы можем предложить тебе в два раза больше любви. И секса. В два раза больше секса. — Окей, — произносит Элисон и решительно хлопает в ладоши. — Решено. Нил может быть парнем любого. — Ну уж нет, — отвечает Аарон. — Если я хочу долбиться головой о стену, то я выберу ту, которая хотя бы не так часто вякает. — Ну и ладно, — говорит Элисон. — В любом случае, было бы странно, если бы на оргиях присутствовали близнецы. Нил давится глотком воды, которую пытался выпить, пока все остальные были заняты. — Никаких оргий, — громко объявляет Жан. Быть может, даже чересчур громко, если судить по раздающемуся вокруг них скрипу стульев и шуршанию одежды. Он начинает энергично колотить Нила по спине, словно это поможет пустить воду в нужное горло. — Я весьма моногамен. Я не… как бы это сказать? Не очень-то хорошо делюсь с другими. Нил запрокидывает голову назад, чтобы посмотреть на подвесной потолок, возвышающийся над ними на два этажа. Флуоресцентные лампы мигают то тут, то там, переливаясь от ярко-белого до цвета слоновой кости. Они не выражают ему никакого сочувствия. — Никаких оргий, — вздыхая, говорит Нил. — Жана и так уже слишком много для меня. Элисон фыркает. Рене прикрывает рот салфеткой. Кейтлин хихикает. Нил борется с привычкой проследить за Эндрю, чтобы узнать его реакцию. — Это плохая идея, — говорит Кевин. — Это помешает работе команды. — Не помешает, — отвечает Жан. — Держите свои личные делишки подальше от моего корта, — предупреждает Кевин. — Мы даже играем на разных сторонах, — говорит Нил. Кевин издает звук отвращения. — И это еще хуже. Как минимум, если бы вы играли на одной позиции, вы могли бы тренироваться забивать вместе. — О, я думаю, они будут просто отлично друг другу забивать, — говорит Элисон. — Много забивать. — Вот и ладушки, — говорит Нил. Он встает и забирает свой поднос. — Давайте больше никогда не возвращаться к этому разговору. Наконец он набирается смелости и смотрит на Эндрю. Тот уже купился? Или он уже догадался, в чем тут дело? А что, если Эндрю поверит и сочтет это отвратительным, жалким или скучным и больше не захочет иметь с ним ничего общего? Дрожь беспокойства пробирает Нила до глубины души. Но, когда он встречается взглядом с Эндрю, тот уже смотрит в ответ. Нил никак не может понять выражение его лица. — Подожди, mon souffle, — хватая свою недоеденную порцию и вставая, говорит Жан. — Я с тобой. После того, как после школы они высадили Кевина и Жана у Ваймака, в машине повисает тишина. Эндрю не включает музыку, поэтому единственные звуки, наполняющие машину, — это шуршание под ними шин, катящихся по дороге, и точные механические щелчки поворотников. Когда они останавливаются перед квартирой Нила, Эндрю ставит машину на ручник, но не выключает двигатель. Молчание затягивается. Нил не может понять, должен ли он начать объясняться или Эндрю переваривает услышанное, или что-то еще, поэтому не говорит ни слова и неподвижно сидит на своем месте. Обычно молчание с Эндрю комфортно, но в этот раз Нилу хочется поежиться. Наконец, спустя, как ему кажется, полчаса Эндрю поворачивается к нему. — Теперь ты интересуешься отношениями? У Нила все еще нет правдоподобной лжи. И за несколько часов, прошедших с ошеломляющего признания Жана и до этого момента, у Нила так не появилось настоящего желания соврать Эндрю. Он обнаружил, что просто не может этого сделать. В то же время он согласился помочь Жану. Нил вздыхает и мотает головой. — Может, мы просто… не будем об этом говорить? Он наблюдает за тем, как Эндрю обдумывает эти слова. Через минуту тот спрашивает: — И тебя все устраивает? — Меня не нужно спасать, — говорит Нил. Он не может не улыбнуться Эндрю, а в его груди вспыхивает теплая искорка нежности, подогреваемая воспоминаниями о пренебрежительном высказывании Жана относительно Эндрю. — Честное слово. Наконец Эндрю кивает. — Окей. Он заглушает двигатель и поворачивается, чтобы взять мотоциклетный шлем с заднего сиденья. Нил закрывает «Kia», которую купил ему дядя, и наблюдает, как Эндрю застегивает шлем, садится на мотоцикл и, не говоря ни слова, уезжает. К огромному удивлению Нила, фейковые отношения с Жаном оказываются не так уж и плохи. На самом деле это даже… весело? Раньше большую часть времени Нил проводил с Жаном в компании Кевина, чья энергичность и общая зацикленность на чем-то конкретном, как правило, отбивали охоту у Нила наблюдать за людьми и язвительно оценивать их поведение в качестве забавы. Без Кевина Нил обнаруживает, что Жан, как и он сам, почти так же хорош в умении давать разгромные комментарии. А еще лучше, если он произносит их на французском, тогда им вообще не нужно сдерживаться. Не говоря уж о том, что вся эта практика счищает ржавчину с его грамматики и словарного запаса. На шестой день фальшивых отношений Жан бежит по трибунам, чтобы в перерыве плюхнуться на сиденье рядом с Нилом. — Doudou, — плавно произносит Жан. Он наклоняется, чтобы поцеловать Нила в висок. У Нила не так много опыта публичной демонстрации отношений — или даже просто отношений, но Жан, кажется, способен сгладить неловкость Нила с помощью простой физической привязанности. Также он не переходит границ. Нила не просили сосаться в коридорах или ходить, засунув руку ему в задний карман, или заниматься петтингом, используя уличные столики для пикника, что, по-видимому, является обязательным ритуалом для парочек в этой школе. Нил тихо смеется и толкает плечом плечо Жана. — Никто из них не воспринял бы это как проявление нежности. Жан отмахивается от этих слов, считая их чем-то неважным. — Посмотри на его высочество. — Какое из? — спрашивает Нил. На этом корте сказанное может звучать как минимум двояко. Жан бросает на него уничижительный взгляд. Почему половина знакомых все время так на него смотрит? Может, дело в нем? Нил поворачивается, чтобы окинуть взглядом корт, ожидая найти четкий ответ, оправдывающий выражение лица «разуй глаза, тупица», с которым Жан смотрит на него. Дэн и Рико сразу после перерыва позвали первокурсников, чтобы уделить им больше внимания, а значит все остальные, в основном, благоразумно держатся в стороне, чтобы продлить отдых. Со своей позиции он может видеть большинство из них. Элисон и Сет ведут какой-то напряженный разговор в другом конце спортзала, в ходе которого возникает много пристальных взглядов глаза в глаза и рваных взмахов руками. В углу секции для гостей Мэтт демонстрирует различные экзотические отжимания для второкурсников. Эндрю и Рене прогуливаются по кругу. У Нила возникает внезапное желание присоединиться к ним и высказать свое непрошеное мнение о том, что они обсуждают, но его удерживает на месте теплая сухая рука Жана и их секрет. Оба вратаря поднимают на него глаза, возможно, почувствовав взгляд; Рене одаривает его нежной улыбкой, но Эндрю просто смотрит, пока что-то, сказанное Рене, не отвлекает его. Аарон лежит на спине на скамейке запасных; он держит телефон высоко перед собой, его пальцы летают по экрану. За те несколько секунд, что Нил наблюдает за ним, Аарон дважды едва не роняет его себе на лицо. Нил, наконец, находит Кевина, одного из высочеств, и замечает, что тот неодобрительно хмурится в их сторону. — Нет, — говорит Жан. Он берет Нила за руку и соединяет их пальцы у себя на коленях, незаметно направляя костяшки в сторону группы первокурсников. — Другой. Нил поворачивает голову и видит Рико, лицо которого темнеет по мере того, как он рассматривает их соединенные руки. Это… ну, Нилу не стыдно признаться, что это лучшая часть всей этой истории с имитацией отношений. Рико, похоже, слишком выбит из колеи внезапной переменой, чтобы затевать какую-нибудь херню, но его недовольство слишком радиоактивно, чтобы удержаться. Он выдает себя — например, своими пальцами, яростно натягивающими шнуровку на клюшке. Нил видел десятки людей, которые изображали опасность, чтобы запугать кого-то, — в основном, его. Рико не делает ничего нового или оригинального; Нил хорошо знаком с этим непринужденным методом нагнетания угрозы. Ему кажется, что Рико пытается изобразить классического Эндрю: спокойного, умиротворенного, ровная гладь не полностью скрывает способность к насилию, бурлящую прямо под поверхностью. Но у Рико не получается. Его лицо напряжено, сжатые губы выдают злость. Его пальцы дергают шнуровку сильнее, чем следовало бы. Его тело не расслаблено так, как он, вероятно, рассчитывает. Плечи опущены, но напряжены, а пальцы левой руки крепко сжимают клюшку. Все думают, что это Эндрю не умеет себя контролировать, но вот как это выглядит на самом деле — гнев, проступающий на лице Рико, предвещает бурю, явное желание нанести удар. — Ты правда так ему нравишься? — Нет, — говорит Жан, чуть сильнее прижимаясь к боку Нила. Он рассеянно проводит большим пальцем по костяшкам Нила и весьма подчеркнуто не смотрит в сторону Рико. — Ему так нравится выигрывать. Нил понимает, что слишком долго смотрит на Рико. Если он не прекратит, то это начнет выглядеть как издевка. Он моргает, чтобы отвести пристальный взгляд, переводит его и незаметно кивает в сторону Элисон и Сета. — Сегодня это любовь или ненависть? — Думаю, для них это одно и то же, — говорит Жан. — И на что это похоже? — задумчиво спрашивает Нил. Он думает о своем отце-мафиози и испуганной, непокорной матери. Он думает о годах, проведенных в бегах; о том, как мать безжалостно гнала его в путешествие, которому не было конца и края, используя только кнут без пряника. Он меняет свой вопрос: — Как ты думаешь, им это нравится? Жан смотрит в сторону парочки. В тишине они наблюдают, как меняется язык чужого тела — как те притягиваются и отталкиваются; за тем, как рука Элисон продолжает теребить волосы, как пальцы Сета сжимают края трибуны, на которой он сидит. Жан качает головой. — Я думаю, может, мы все просто пытаемся что-то почувствовать. Напуганные внезапным пронзительным звуком свистка, они оба оглядываются в сторону площадки. Кевину надоело — он машет рукой, чтобы все вернулись на корт. Жан отпускает руку Нила, когда они спускаются к нижней части трибун, и бежит охранять ворота Эндрю. Нил поднимает свою ладонь и смотрит на нее, на тыльную сторону пальцев. Он не против того, чтобы его держали за руку. Это даже приятно. Немного неловко, но приятно. — Джостен, — кричит Кевин. — Если ты закончил падать в обморок, может, сыграем немного в экси. Нил проводит остаток тренировки, бегая за мячами, которые Эндрю отбивает слишком далеко и слишком сильно, чтобы можно было с легкостью их перехватить. У Нила болит спина из-за того, как часто ему приходится наклоняться, чтобы их поднять. Любой его отдых сопровождается звуком снаряда, ударяющегося о щитки какого-нибудь неудачливого игрока. Улыбка Рене становится дразнящей каждый раз, когда ей первой удается добраться до мяча и передать Нилу. Кевин, уже раздосадованный его тщетными попытками удержать мяч, останавливает тренировку и кричит на Эндрю, чтобы тот не калечил своих товарищей по команде. Обычно Нила очень забавляют коварные броски Эндрю, но в этот раз у него не было возможности насладиться ими. Он слишком много времени проводил, носясь как угорелый, и не обращал внимания на ту сторону корта. Когда тренировка, наконец, заканчивается с измученным свистом Дэн, Нил снимает шлем и растягивается на полу, стараясь выровнять дыхание и успокоить сердцебиение. Над ним появляется тень, и, прищурившись, он видит Элисон: ее волосы уложены аккуратнее, чем обычно, ее форма почти сухая; она протягивает руку. — Я передумала, — поднимая его на ноги, говорит она. — Жан может оставить тебя себе.