я не дам тебе разбиться

Сравнивать нынешнего доминанта с бывшим — поступок не самый лучший, Юнги понимает, но продолжает этим заниматься. Когда он находит явные отличия между ними, будто становится проще. Их очень много, бесспорно. Но одну схожесть Юнги находит — обоим сорвало крышу после начала отношений. Правда абсолютно по-разному. Если Чонхо заваливал саба грубостью, побоями и запретами, Хосок координально наоборот — любовью, нежностью и вниманием. И Юнги к доминанту тянуло со всей силой. Даже расставаться не хотелось, хотя проводили они совместно достаточно времени. Саб часто к нему ездил, успел подружиться самой крепкой связью с Тани, которая облюбовала его колени как самое удобное и тёплое место для сна. Даже часть одежды успела занять пустые, выделенные специально для него, полки. Маленькая часть, потому что кажется неуважением слишком стеснять доминанта в его собственном жилище, несмотря на постоянные попытки убедить саба чувствовать себя как дома. А ещё он очень полюбил засыпать в объятиях Хосока. До этого они спали долгое время не то, что на разных кроватях — в разных комнатах. Мин долго не протянул. У него вообще зависимость появилась — касания. Отученный от теплоты, долгое время обделённый ею, он очень остро воспринимал физический контакт. Но очень любил. Первое время оставалась неприятная привычка — вздрагивать, ожидая боли. Но Хосок показал — его руки никогда не будут нести в себе угрозы. И пришлось на практике учиться пониманию. Спал он той ночью плохо, просыпался, засыпал и так по кругу. Долгое ёрзанье заставило вскочить с кровати, накинуть на себя плед и босыми ногами протопать в гостиную, где на разложенном диване крепко спал доминант. Юнги мялся долго, переступая с ноги на ногу, думая, сколько ударов плетью бы получил, если бы помешал сну Чонхо. Его, кажется, разбаловали. Саб только в ту секунду понял, насколько неуважительно он собирается отнестись к доминанту, он уже собрался уже уходить, как Хосок, будто чувствуя, что он не один, открыл глаза. — Что случилось? — спросил хриплым после сна голосом. Юнги прикрыл глаза. Как же ему было стыдно. — Я не могу уснуть, — прошептал он, — извини, что разбудил, я пойду. Хотел уже уйти, но его остановили, мягким касанием захватывая ладонь и заставляя не предпринимать неверных действий. — Ляжешь со мной? — голос звучал с надеждой, будто бы Хосок сам хотел, чтобы Юнги остался. — Ты не злишься на меня? — небольшой испуг проскользнул в голосе. — Конечно нет. Хосок откинул край одеяла, приглашая. Саб быстро юркнул к нему под бок, удобно устроившись в родных руках. Он почувствовал невесомый поцелуй на лбу, из-за чего тёплая улыбка окрасила его лицо. Случайное прикосновение ног заставило Хосок резко втянуть воздух в себя, отвлекаясь от созерцания самого красивого саба. — Какие у тебя ноги холодные, — подметил он. Юнги пожал плечами, но Хосок уже вставал с кровати. Он быстро нашёл тёплые и очень мягкие носки, вернулся к сабу и сам надел их ему на ноги. От таких действий Юнги таял. Дело не в том, что он не мог это сделать самостоятельно, дело в заботе, которой Хосок его окутывал. В надёжных руках парень уснул быстро, чувствуя спокойное дыхание доминанта позади. На следующий день, когда Хосок подвёз Юнги до дома, выглядел он чуть взволнованно. Но саб терпеливо ждал, что ему скажут. А говорить доминант не стал. Чон просто достал из бардачка связку ключей и отдал их ему. — Это вторая связка ключей от моей квартиры, — объяснил он, — я хочу, чтобы ты знал, что её двери всегда для тебя открыты. Слёзы выступили на глазах Мина. — Спасибо, — больше слов не требовалось. Между ними и так всё понятно. Хосок заставил парня придвинуться к себе, поцеловал его в макушку и приглушённо прошептал в волосы: — Это тебе спасибо за доверие.

***

Учёба решила набрать обороты, забирая практически всё свободное время из-за преподавателей, решивших одновременно усилить нагрузку на всех. Дополнив к этому посещение танцев Хосока, видеться они стали реже, большую часть проводя за книгами. Неделя выдалась тяжёлой, а усталостью от них сквозило за километр. Библиотека стала вторым домом, давая возможность спокойно заниматься. Хосок туда подходит в этот раз последним, у него было на одну пару больше, чем у остальных. Он не сразу проходит к столику, где сидят парни, остановившись достаточно близко, чтобы их видеть, не недостаточно, чтобы он сам был заметен. Взгляд падает на Юнги, который сосредоточенно что-то выводит у себя в тетради, от усердий закусывая нижнюю губу. Доминанту нравится смотреть на саба, увлечённого чем-то. Он выглядит в такие моменты очень живым, не давая его вечной запуганности и тревожности право на управление своей жизнью. Но долго заниматься тихими подглядываниями за друзьями он не может. У парня самого было несколько заданий, которые следовало сделать, чтобы спокойно выдохнуть. Юнги увидел доминанта первым и с улыбкой помахал ему. Внезапное желание поцеловать саба возникло слишком резко, пришлось ускорять шаг, чтобы быстрее добраться до него. Хорошо, что ни один не увидел, с какой нежной улыбкой на них смотрели все остальные. Хосок уселся напротив Юнги и, не взирая на желание просто смотреть на саба, вынужденно уткнулся в экран ноутбука. Отвлечься все смогли только в момент, когда Тэхён потянулся и громко зевнул. — Я больше не могу, — произнёс он жалобно, — я устал. Согласны были все. Они сделали многое, да и время подходило к ночи, так что решение перекусить в забегаловке и уже разойтись по домам было наилучшим из предложенных. Как же приятно просто отвлечься от учебной рутины и отдохнуть, обсуждая самые непонятные и посредственные темы и не касаясь учёбы. Юнги так расслабился, что прилёг на Чимина, положив голову на его плечо. Сонливость накатывает на саба, из-за чего приходится прикладывать усилия, чтобы не закрыть глаза. — Я жду, когда мы сдадим последний проект и пойдём в клуб, — Тэхён произнёс это мечтательно, будто морально уже находится там. — Я вам завидую, — Чонгук выглядит менее воодушевленно, — сдача работы, после которой можно выдохнуть у меня позже. А Юнги подвисает, резко сев. Желание спать быстро улетучивается, а сердце начинает стучать слишком быстро и громко. Как он мог про это забыть? Саб не спросил даже разрешения у Хосока. Это было настолько неуважительно к его доминанту, что захотелось самому себя ударить. — В какой клуб? — вопрос, прозвучавший от Хосока, скрытых мотивов не имеет, он просто хотел узнать, в какое именно заведение собираются парни. Для Юнги же это прозвучало как скрытая угроза. Сердце ухнуло, а кровь, по ощущениям, начала закипать, распространяя панику по всему телу. Чимин первым замечает, что что-то не так, от того, как сильно напрягся саб. Разговор вокруг он больше не слышит. Паника накрывает его с головой, в очередной раз захватывая в свои сети. Юнги лишь чувствует крепкие руки, которые поднимают его с места и заставляют последовать за ними. Паника — это страшно, она способна нарисовать вокруг картины того, чего нет. И саб в моменте забывает, что он с Хосоком. По ощущениям, рядом с ним Чонхо, который в очередной раз тащит его куда-то, чтобы ударить не при всех, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Рука на предплечье начинает жечь кожу. Мин пытается остановиться, но его тащат дальше. Дышать становится тяжелее, слёзы градом текут по лицу. Он так не хочет боли. Парень слишком отвык от неё. — Юнги, котёнок, пожалуйста, посмотри на меня, — голос доносится как сквозь воду, саб за него цепляется, чтобы заземлиться. Но не получается. В лёгкие всё ещё не поступает кислород. Его сажают на скамейку. Свежий воздух заставляет отвлечься и наконец вдохнуть. Холодно. Хосок присаживается перед ним на корточки, чтобы быть на одном уровне с сабом. Сам боится ничуть не меньше, не хочет, чтобы его вдруг восприняли как угрозу. — Котёнок, что случилось? — голос взволнованный, глаза лихорадочно бегают по Мину, чтобы понять, всё ли в порядке с ним. — Извини, — всхлипывает. Доминант совсем перестаёт понимать происходящее. — За что? — решает уточнить. — За клуб, — Юнги дрожит от холода и от страха одновременно. Руки сжимает крепко настолько, что сам себе причиняет боль. Хосок снимает с себя свитер, оставаясь в одной футболку, и заставляет саба надеть его. Становится чуть теплее. — А что не так с клубом? — интересуется он. — Я не спросил у тебя разрешения, — признается парень, жмуря глаза. Не хочет видеть разочарованное лицо доминанта. — Ты и не должен. Хосоку иногда слишком тяжело спокойно воспринимать такие фразы. Он не злится на самого Юнги, ни в коем случае, Чон злится на его доминанта, из-за которого юноша сейчас расхлёбывает последствия. — Это так неуважительно к тебе, — слёзы не перестают катиться по лицу, — но я ещё не сказал точно парням, честно, я просто забыл сказать, я знаю, что сабы не должны ходить в такие места без доминанта, но Чонгук был не против, что Чимин пойдёт, и я подумал, вдруг мне тоже можно. Хосок даёт сабу договорить лишь по одной причине — так он узнаёт его сокрытые страхи. — Ты не должен спрашивать разрешения, котёнок, ни в коем случае, — Хосок гладит ногу, — я был бы рад, если бы ты просто ставил меня в известность, просто, чтобы я знал, где ты, и не волновался. И я делаю то же самое. И я только рад, если ты после такой напряжённой недели пойдешь и отдохнешь с друзьями. Если надо, я могу вас потом забрать, чтобы довезти до дома. — Ты не злишься? — спрашивает он испуганно. — Нет, — отвечают ему просто, помогая подняться со скамейки. Они уже собираются войти обратно, как Юнги хватает доминанта за футболку, заставляя его остановиться. — Ты меня за это сильно накажешь? — страх пропитывает каждую клетку тела Юнги, он не понимает, хочет ли знать ответ на вопрос, но решает, что это лучше томления в неизвестности. Хосоку хочется бросить всё и уехать с Юнги домой. Он хочет просто обнимать саба, дарить ему всю любовь и нежность, потому что чувствует физическую боль в сердце от этого вопроса, от этого испуганного голоса, от подрагивающих рук и бегающего взгляда. А ещё он понимает, чем вызваны такие вопросы. Неопределённостью, которая преследует Юнги, и отсутствием прямого разговора о том, что парень должен делать и что от него ждут. Разговор им необходим, но позже. Сейчас не время. — Я тебя вообще наказывать не буду, — улыбка получается чуть натянутой, но доминант надеется, что это останется незаметным для саба. Юнги успокаивается. Он верит дому, потому что Хосок за всё время ему не соврал ни разу. Очень хочет верить. Даже если иногда приходится обзывать себя глупым из-за этого. Они возвращаются держась за руку. Внимательные взгляды сразу находят саба, проверяя, всё ли в порядке. Почему-то от этого он смущается, пряча лицо в шее Хосока. — Всё в порядке, — говорит вместо него Хосок. Лживые слова. Это слишком далеко от слова «порядок».

***

Дилемма ехать или нет не оставляет его долгое время. Причину своих душевных метаний открыть тяжелее после прямого ответа Хосока. Но посеявшееся сомнение не даёт расслабиться. А отказывать парням в угоду своего вымышленного спокойствия глупо. Рефлексией и размышлениями он приходит к мысли о причинах своих мотивов и поступков, вбитых в голову моделей поведений и нежелании выходить из какого-то пузыря безопасности. Но следом за этим Мин осознаёт другое — надо учиться жить по-другому. Рядом с хорошим человеком. Безопасным. Решительный настрой парня никуда не угасает. Он собирается вместе с сабами, громко смеясь над шутками и дружескими разговорами, приятно понимать, что Мин, несмотря на отношение с доминантом, может спокойно видеть друзей, может выбираться с ними куда-то. А ещё в этих сравнениях, постоянно лезущих голову, парень умудряется уплывать от реальности. Приходит в себя, лишь когда Тэхён аккуратно кладёт ладонь на спину, привлекая внимание к себе. — Всё в порядке? — внимательным взглядом рассматривает друга. — Да, — улыбается. Действительно в эту секунду ощущает себя в порядке. В клубе большая часть посетителей — студенты, что непременно радует. Громко, ярко, а ещё душно, но от этого появляется лишь одно желание — слиться с толпой. Решают выпить по коктейлю, просто ради вкуса напитка, а после отправиться на танцпол. Юнги выбирает себе напиток по названию, о чём жалеет почти сразу, как пробует, потому что слишком горько. — Крепкий? — смеётся Чимин. Юнги кивает, но снова припадает к трубочке, решив допить и постепенно входя во вкус. Он давно не пил ничего алкогольного, из-за чего крепкий коктейль сразу затмевает разум, но лишь небольшой дымкой, которая помогает сильнее расслабиться. Чимин с Тэхёном больше не притрагиваются напиткам, покупая лишь воду, а Юнги резко хочется выпить. Атмосфера делает своё дело. Танцпол сменяется баром и наоборот, громкая музыка перекрывает шум в голове, а в организме будто открывается второе дыхание, которое позволяет прыгать и танцевать под такт современных песен. Сабы оберегают Мина, не давая никому подойди даже с невинной целью — познакомиться. Потому что одно неверное движение и весь вечер парня будет испорчен. За временем они даже не следят, лишь когда ноги становятся слишком ватными, подходят к освободившемуся диванчику и падают на него. Юнги сидит посередине, положив голову на плечо Чимина, который решает проверить телефон. Юнги смотрит на экран и вспоминает, что сам несколько часов не брал его в руки. Перед глазами мутновато, приходится приложить усилия, чтобы чётко разобрать написанное. Саб открывает переписку и видит лишь одно сообщение от Хосока. Отвечает на него, не совсем попадая по буквам. — Хочу к Хосоку, — выдаёт внезапно. Чимин с Тэхёном синхронно поворачивают головы в его сторону. Улыбаются, глядя на саба, который надул губы и пожирает телефон глазами, будто набираясь смелости что-то сделать. А потом он действительно делает. Идёт на поводу своих желаний и звонит Хосоку. И ничего страшного, что в пять утра. — Да? — сонный голос звучит на конце провода, а Чимин и Тэхён продвигаются ближе, чтобы послушать, что вообще происходит. — Хосок-а, — держит паузу, — я хочу к тебе, я так сильно соскучился. Не надо видеть саба, чтобы понимать, насколько он пьян. А для его друзей — это очередная проверка доминанта, даже если они в нём уверены почти на все сто процентов. Такой родной смех, что слёзы выступают на глазах Юнги. Он хочет домой. К дому. К Хосоку. — Вы всё? Я могу приехать, развести вас по домам, а ты поедешь ко мне, — предлагает простое решение. Правда до пьяного Юнги информация доходит с небольшими перебоями. — Я не хочу домой, я хочу, чтобы ты меня обнял. Нежность — первое и последнее чувство, которое окутывает парней, слушающих этот диалог. — Я тоже хочу тебя крепко обнять, — всегда хочет. — Передай, пожалуйста, телефон Тэхёну или Чимину, — просит, когда понимает, что добиться нормального диалога будет проблемно. Юнги расстроенно отдаёт телефон. Хосок не хочет с ним даже разговаривать. Забирает его Тэхён, пока Чимин активно пытается убедить, что Хосок не избегает Юнги и очень любит его. — Тэ, привет, ты соображаешь? — вопрос заставляет саба рассмеяться. — Более чем. — Приехать за вами? — спрашивает у саба. Тэхён смотрит на Чимина, в чьих объятиях Юнги успел уснуть и уверенно отвечает: «да». Юнги не просыпается вплоть до момента, когда Хосок приезжает за ними. Доминанту приходится остановиться, чтобы перевести дыхание, потому что смотреть на саба каждый раз пытка. Глаза не отводятся, а руки так и тянутся загрести его к себе поближе. Чимин тихо смеётся, смотря на Чона. И его выражение лица, полное любви. — Хосок, ты, конечно, долго ещё можешь его разглядывать, но я думаю, что тебе будет приятнее лечь с Юнги в кровать и поспать. Доминант кивает, улыбаясь. Присаживается на колени перед диваном. — У вас всё в порядке? — спрашивает он сначала Чимина и Тэхёна. Те кивают. Более чем. — Котёнок, просыпайся, — рука осторожно поглаживает чужую коленку. Чон знает, что нельзя будить Юнги громкими звуками и резкими движениями. Воспоминания саба никуда не делись, как и ошибка, допущенная Хосоком. Не стоило кричать Юнги из другой комнаты. У парней создаётся ощущение, что они вторгаются в нечто очень личное. Юнги медленно открывает глаза и стонет от громких звуков, бьющих в уши. Они ему больше не нравятся. Он хочет в тишину и спокойствие. И спать. Юноша очень хочет спать. — О, Хосок-а, — улыбается, видя доминанта рядом, — ты пришёл. Говорит так, будто не ожидал, что доминант приедет за ним. — Конечно приехал, — подтверждает Чон. Он помогает парням встать, чтобы направиться к машине. Юнги — единственный, кому приходится помогать ещё и идти, потому что ноги еле держат. Он открывает переднюю дверь машины и сам сажает саба, застёгивая его. И пока помогает остальным устроиться сзади, Юнги в очередной раз засыпает. Хосок отвозит сначала Тэхёна, который, поблагодарив, устало плетётся к себе. Когда же машина останавливается около подъезда, где живут парни, Чимин не спешит выходить. — Хосок, с Юнги же всё будет в порядке? — спрашивает тихо и очень медленно, будто сам не уверен в заданном вопросе. — Ты о чём? — оборачивается назад, не понимая, что он имеет в виду. — Я не то, что не доверяю тебе, я просто очень волнуюсь за Юнги, — переводит взгляд на друга, который безмятежно спит. — Он просто… Ты же не был против сегодняшней посиделки? Даже одно слово, сказанное не так, может откинуть его сильно назад. Хосок выглядит оскорбленным. — Ну вы сговорились видимо за моей спиной, — усмехается, но смеяться не хочется, — конечно не против, и конечно он будет в порядке. Я буду это повторять и доказывать ему сколько потребуется. Чимин зарывается в руки, выдыхая. — Извини, я иногда становлюсь слишком тревожным. Хосок его понимает. Осуждать не может. Чимин ещё хорошо держится и владеет собой. — Всё в порядке, я тебя понимаю. Но у меня, кажется, вообще отключаются абсолютно все негативные чувства, когда я вижу Юнги. Ты бы вот мог злиться на котёнка? Чимин отрицательно машет головой. Кто вообще может злиться на беззащитный комок шерсти? — Примерно такое я и чувствую к Юнги. Чимин вглядывается в лицо друга, чуть укрытое волосами, подмечая сходства. — Действительно похож.

***

Просыпается Хосок первым. Тяжесть на его груди приятная. Подниматься из кровати, где, положив голову ему на грудь, спит сабмиссив, очень тяжело. Приходится дать себе время на то, чтобы собрать всю волю в кулак, одновременно с этим разглядывая лицо Мина, что укрыто волосами, которые прилично отросли. Хосок убирает их, стараясь не касаться лица, чтобы не разбудить саба. Как же сильно он влюблён. Иногда даже больно становится от такого количества чувств. Юнги начинает двигаться сквозь сон, поворачиваясь на бок и обнимая доминанта. Крепко прижимается, причмокивает губами и спокойно спит дальше. Хосоку приходится потратить очень много времени, чтобы встать. Он подкладывает вместо себя большую игрушку, уже успевшую полюбиться сабом, а сам отправляется навстречу своим учебным заданиям, проклиная их. Сам Юнги встаёт намного позже. Не с самым лучшим самочувствием: головная боль, тошнота, а ещё воспоминания о собственном бесстыдстве и о том, как он выдернул доминанта ночью. Как же ему стыдно. Хосок как раз заходит в комнату со стаканом воды и таблеткой от головной боли, когда видит открытые в ужасе глаза саба. — Доброе утро, — он собирается попытаться даже не акцентировать внимание на вчерашней ночи, потому что испуг Юнги чувствуется за километр. Парень присаживается на постели, даже не смотря на доминанта. В руках нервно скручивает одеяло. — Мне так стыдно, — говорить страшно, смотреть на доминанта — тоже, но лучше он сразу извинится, — прости меня, я просто, я всё вчера сделал не так, — прячет лицо в одеяле, всхлипывая. Хосок откладывает всё на тумбу, сам аккуратно присаживается на кровати, но не успевает он сказать и слова, как Юнги убегает в туалет. Доминант идёт сразу за ним. Он стучится в дверь, но ответа не дожидается. — Юнги, можно я зайду? — Да, — доносится очень приглушённо. Саба рвёт нещадно. От алкоголя и нервного перенапряжения одновременно. Успел себя довести с самого утра. Хосок подходит, убирает волосы с лица, поглаживая по спине. Очередной позыв заставляет склониться над унитазом. Юнги уже не различает ничего. Ему плохо, он плачет, а ещё ему очень-очень страшно. — Это противно, — всхлипывает саб. — Ничего страшного, — пытается успокоить его Хосок. Когда становится легче, Юнги откидывается на стенку, пряча лицо в коленях. Доминант ему ничего не говорит, просто успокаивающе гладит по всему телу, куда может дотянуться. Он даёт Юнги прожить эмоции, даёт возможность выплакаться, даже если смотреть на это может с трудом. Когда саб перестает вздрагивать, Хосок помогает ему выпрямиться, а после и встать на ноги. Помогает умыться и дойти до кровати. Всё это время они молчат. Юнги боится. Также, как и Чон. И он опять понимает, чем вызваны каждый раз эти вспышки страха саба. Отсутствием структуры в его голове. Доминант помогает Юнги прилечь в кровати, накрывает одеялом, ощущая явную дрожь в теле саба. Приносит всё же таблетку и воду, заставляет выпить, после чего Юнги, явно потрясённый и вымотанный происходящим, засыпает. Во второй раз глаза Мин открывает, когда за окном уже начинает темнеть. Мало всего произошедшего, он ещё и бесстыдно спит целыми днями. Хосок — прекрасный доминант, но Юнги уверен, что и у него есть какие-то пределы. И ему кажется, что вчера он перешёл все лимиты дозволенного поведения. Саб решил, что примет любое наказание от парня. Он проходит по квартире и нигде не находит Хосока. От этого уровень его тревожности вскакивает на новую шкалу. Холодно. Неспокойно. Звук открывающей двери заставляет Юнги вскочить на ноги и подбежать к ней. Доминант снимает верхнюю одежду, положив два пакеты на комод рядом с входной дверью. — О, ты проснулся, — улыбается Чон, — а я вот за едой нам сходил, — показывает на пакеты. Юнги о еде даже думать не может. Его снова начинает тошнить. — Я приму от тебя любое наказание за свои вчерашние выходки, — улыбка сходит с лица доминанта одновременно с этими словами. Так продолжаться не может. — Котёнок, я искренне думал, что нам не нужен контракт и тебе без него будет лучше, но, мне кажется, что всё наоборот, — они вместе проходят в гостиную, где Хосок сажает Юнги на диван, сам присаживается рядом, беря его руки в свои. — Но теперь я думаю, что он тебе нужен. Чтобы понимать, что я от тебя жду и не тыкаться в безызвестности, как думаешь, тебе так будет легче? Юнги думает. Контракт его несильно пугал, потому что в таком случае он бы точно знал свои границы. Даже несмотря на то, что Хосок его сильно ни в чём не ограничивал, саб уверен, что у свободы есть край. — Наверное. И Юнги задумывается о Чонхо. Когда же он сможет покинуть его мысли и оставить в покое. Написание контракта с ним было ошеломляющим опытом. Но от Хосока опасности не чувствуется. Да и вообще, ему наверное пора знать всё, что произошло с Юнги в прошлом. Нечестно тянуть всё так дальше. — Я хочу тебе рассказать о своих прошлых отношениях, — выпаливает Юнги, пока не успел передумать. А ещё думает, насколько грязным он будет себя чувствовать после рассказа. Так всегда. — Ты уверен? — не верит услышанному доминант. Юнги кивает. — Чтобы составить контракт, тебе нужно это знать, потому что есть некоторые моменты, которые вызывают во мне очень плохие воспоминания, и с которыми я бы не хотел сталкиваться больше, — признаётся парень. Хосок кивает. Саб звучит рационально. — Мы можем остановиться в любой момент, если ты поймёшь, что дальше идти не можешь. После этих слов доминант выбегает из комнаты и возвращается через пару секунд с пледом и мягкой игрушкой в руках. Он накидывает плед на Юнги, которого время от времени пробирает дрожь от происходящего. Мягкую игрушку он забирает в руки. Играется с ней, потому что так проще. — Всё в порядке, — врёт Юнги. — Я даже не знаю, с чего начать. Молчание накрывает комнату. Хосок не торопит. Он просто дожидается, когда саб наберется смелости и сил. И себя заставляет набраться этих качеств. Он уверен, что будет плакать. — Наверное, с момента, как мы подписали с ним контракт, — всё же решает Юнги. — Мы совсем чуть-чуть встречались, когда он сказал, что все приличные сабмиссивы должны жить по контракту, а не просто гулять с доминантами, наслаждаясь свободой. Я уже тогда должен был понять, что что-то не так, но он хорошо умел играть на публику, а ещё он очень хорошо умел притворяться. Я, толком его не зная, заключил контракт. Первый, кстати. Только вот я на него не был согласен, потому что подписывал его под приказом. Я слабый сабмиссив, ты же знаешь, когда доминант воздействует приказом, кто-то может отказать, кто-то нет, к тому же тут зависит всё от того, насколько силён сам доминант. Я вот не умею бороться с приказами совсем. Он составил, я подписал. И здравствуй ад. Юнги не поднимает головы. Хосок чуть этому рад. Потому что боится не выдержать. — Он менялся очень быстро. Я вообще не воспринимаю боль, не могу, но понимал и понимаю, что без неё, в качестве наказаний, не обойтись. Только Чонхо она нравилась. И он пользовался любым удобным случаем, чтобы меня наказать: еда невкусная, квартира недостаточно чистая, оделся я не так, как он хотел, был недостаточно тихим, был недостаточно громким, повод находился всегда. Я был в сабдропе очень долгое время, — передергивает плечами от воспоминаний, — это было больно. Он наказывал меня так часто, такими разными способами: плеть, трость, а ещё любил резать мне ноги и руки. Юнги часто ходит в закрытой одежде, но даже так Хосок замечал раны на руках. Шрамы, конечно, остались. Юноша приподнимает край шорт, а Чон видит ровные полосы на ногах — следы от затянувшихся порезов. А потом приподнимает рукава кофты, где видны очередные шрамы, покрывающие руки. Как больно смотреть на такое. Доминант надеется, что сможет помочь затянуться ранам на душе, но это физическое напоминание останется на всю жизнь. — Я после этого не переношу вида крови, меня всегда тошнило и рвало после таких сцен, а он злился ещё больше. И я не должен был показывать эмоций, абсолютно никаких, но не мог сдержаться. Тогда он меня тоже наказывал, — Хосок аккуратно берёт ладони саба в свои руки, не давая ему их царапать. — Он любил связывать меня и бить до полуобморочного состояния. Юнги молчит. Ему нужна передышка. Он дышит глубоко, потому что воспоминания, от которых парень бежал, заставляют напрячься, окунуться в прошлое. Но одновременно с этим становится проще. Потому что это последние недосказанности между ним и доминантом. — Он постоянно давал приказы, особенно когда я без них чего-то не хотел делать, потом Чонхо просто постоянно приказывал, и я смирился, — продолжает. — Это очень больно выполнять их, когда не хочешь или пытаешься сопротивляться. Я до сих пор эту агонию помню, — тело Хосока покрывается мурашками, хочется остановить саба, потому что слушать становится невыносимо, но он молчит. — Твои приказы так не ощущались. Юнги впервые за весь разговор поднимает глаза. Смотрит прямо чужие. — И, Хосок-а, мне кажется, я никогда не смогу заняться сексом, — признаётся шепотом. Хосок сам прекрасно понимал, что есть такой вариант развития событий. Его это не беспокоило. — С Чонхо это ни разу не было по обоюдному желанию, — не даёт он вставить слова доминанту, — это никогда не было приятно, никогда не было нежно, только грубо, больно и с кровью. Хосок прикрывает глаза. Он просто не может поверить в существование настолько омерзительных людей на свете. — Можно? — только и спрашивает, притягивая руки. Юнги кивает и оказывается моментально в объятиях доминанта, который утыкается ему в плечо. Хосок убеждает себя: «Он с тобой, в твоих руках, в безопасности и любви». В голове крутит, чтобы не сорваться. Никому лучше от этого не будет. — Тебя не беспокоит это? — удивлённо спрашивает саб. — Ни капли. Юнги чувствует себя спокойнее на коленях доминанта. Он держит чужую ладонь, играясь с кольцом на пальце. — Я хотел спросить, — голос дрожит, — тебе же придётся в любом случае наказывать меня, может, мы могли бы как-то обговорить это? Я буду стараться подстроиться и под твои потребности, но это может что-то не слишком болезненное? Я действительно ненавижу боль. Хосок не верит. Действительно просто поверить не может, что Юнги после всего произошедшего вообще согласился на отношения. Он так благодарен за оказанное доверие. Это никакая не данность, это привилегия, которую получил доминант. — Нет, — сердце сабмиссива падает, — нет, никаких наказаний. — Что? — не понимает. Хосок даже близко не сможет сделать что-то такое с сабом, только не теперь, зная, через что он прошёл. Даже безболезненные наказания в рамках сессий. — Как думаешь, тебе необходимы наказания для хорошего самочувствия? Для ориентации в поведении, в рамках сессий? — Нет, — признаётся Юнги, — я ненавижу саму мысль о них. Хосок целует парня в макушку. — Тогда всё просто. Никаких наказаний. Хосок аккуратно опускает саба рядом с собой. Встаёт к шкафу, откуда достаёт два листочка. Форма контракта. К счастью, заполняется она почти в свободной форме, а потом просто ставится печать у юриста. Но Хосок просто хочет, чтобы они заполнили его для себя, для понимания, чему следовать и просто для облегчения тревожности Юнги. Вернувшись к Мину, он откладывает листы в сторону. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что ты невероятно сильный человек. И ты в безопасности со мной. Я обещаю, — целует в губы, хочет отстраниться, но Юнги не даёт это сделать. Притягивает к себе ближе. — Я знаю, — произносит чуть задыхаясь, — даже если я пугаюсь часто и у меня есть проблемы, они и будут, я тебе доверяю, Хосок. Доминанту приходится пару секунд молчать, чтобы не всхлипнуть. Эти слова лечат сердце. Юнги не торопит, он берёт листы в руки. Контракт не выглядит пугающим, когда заполняется с человеком, которому доверяешь. — А что тут должно точно быть? — интересуется, прочитывая. — Всё, что хотим, я хочу просто составить его для себя, чтобы тебе было легче двигаться вперёд. Юнги кивает, согласный с мнением Хосока. — Давай просто пройдёмся по всем аспектам, которые тебя волнуют, пропишем их и поедем в кинотеатр смотреть фильм и есть вредные чипсы, — предлагает доминант. — Звучит как отличный план. После разговора будто бы некий огромный камень упал с его плеч, позволяя их выпрямить. — Учёба, работа, друзья, семья, твои требования и мои границы, — после небольшой заминки отвечает саб. — Мне очень жаль даже от факта того, что мы вообще затрагиваем этим моменты, — Хосок наверное никогда не сможет принять, — однако ты полностью свободен во всём. В встречах с кем бы то ни было, в количестве и виде образований, которые получаешь, в работе или её отсутствии, ты просто следуешь за своими желаниями, хорошо? Юнги кивает. Звучит это всё очень хорошо. — Моё единственное требование, да даже не требование, просьба скорее, — более верно подбирает слово, — это постараться быть со мной честным по возможности. Особенно если речь идёт о твоём здоровье. У тебя нет никаких границ, котёнок, абсолютно. Просто будь счастлив. Это мой приоритет. А вот этого уже сабмиссив не ожидал. Даже зная Хосока, он ждал хоть чего-то. — Я знаю, что может быть тяжело в начале, но ты должен привыкать, — уверенно говорит доминант. — И никаких наказаний? — уточняет ещё раз. — Абсолютно. Юнги молча переваривает сказанное. Хосок не торопит. — А что насчёт приказов и сессий? — последний волнующий аспект. — Только когда ты будешь готов. Если тебе захочется провести сессию или ты поймёшь, что спокойно себя чувствуешь, выполняя приказы, то ты скажешь об этом, и мы попробуем. Мне важно, чтобы ты не спешил и не давил на себя. Просто плыви по течению. — Просто по течению, — повторяет за ним Юнги. Мин становится спокойнее. Доминант умело стёр всё, что беспокоит его сознание. Юноша обмякает. — Ты это всё запишешь? — не хочет даже притрагиваться к контракту. Хосок быстро прописывает необходимое в контракт, передает его Юнги, чтобы тот проверил и утвердил. Сабмиссива устраивает всё. Он ставит свою подпись, впервые не смотря на контракт, как на врага. — У юристов контракт утверждается при официальном заключении отношений, — на всякий случай говорит Хосок, не предполагая, в какие заблуждения мог быть введён саб, — а пары составляют его скорее для себя и собственного понимания. Юнги кивает. Он это знает. — Ну, вроде всё? — спрашивает, наконец ощущая, как камень вываливается с него, больше не придавливая к земле. Да, то, что сказал Хосок, звучит идеально. Настолько, что даже кажется нереальным. — Да. К сожалению, Юнги понимает, что многие его привычки и страхи так просто не уйдут, но это уже большой шаг вперёд. Один из многих, которые он проделывает в последнее время. Вечер они заканчивают слишком уютно. В полупустом кинотеатре, на задних рядах, смотря совсем не страшный ужастик, с редкими отвлечениями на быстрые поцелуи.