я не дам тебе разбиться

Вид счастливого Чимина, вернувшегося с поездки на выходные, греет Юнги сердце. Даже при всей своей настороженности по отношению к доминантам он понимает, что Чимину рядом с Чоном хорошо. Хотя бы пока, по крайней мере. Мин надеется, что так всегда и будет. — Мы провели сессию, — признается Чимин. Реакция Юнги, который смотрит удивленно и с ноткой взволнованности, была предсказуемой. — Ты хотел этого? — боится слышать ответ, старается доверять Чонгуку, но в голове все равно всплывают моменты собственной жизни. Юнги до сих пор сложно на такие темы говорить, но он не может постоянно избегать даже слова «сессия», так что старается взять себя в руки. Натягивает толстовку на пальцы, создает всеми способами себе ощущение безопасности. Мурашки бегут по коже. Кажется, в комнате резко стало холоднее. Смотрит на окно, но оно закрыто. Показалось. Взгляд Чимина меняется сразу после слов Юнги. Становится грустным. Юнги замечает перемену в сабе. Не хотел портить никому настроение, но снова сказал лишнее. — Прости, — извиняется, но и сам точно не понимает за что. Чимин, видя нервозность саба, усидеть на месте не может. Он подходит и сгребает Юнги в крепкие объятия. Единственные, в которых парню хочется раствориться. — Тебе не за что извиняться, — смотрит пристально в глаза, всем видом показывает, что не злится, что он открыт для любых вопросов. Особенно от Юнги, для которого всегда все было по-другому, который не видел здоровых отношений, который так и не узнал, что значит быть с доминантом, который заботиться о тебе. — Я не просто хотел, я был ее инициатором, — хитро подмигивает, гордясь собственным поступком. — Тебе все понравилось? — играется с пальцами, чтобы успокоиться. — Да, — улыбается, вспоминая действия и слова своего дома, — это такие приятные ощущения. Юнги молчит, сидит, подбившись под бок, в объятиях Чимина, и тонет в своих же мыслях. А Пак проходится взглядом по нему. Похудел — замечает он. С любовью саба к большой одежде этого почти не видно, но прикасаясь, чувствует, как парень скинул в весе. Рукав толстовки чуть задирается, и Чимин обращает внимание на красные линии на запястьях и предплечьях. — Что с руками? — спрашивает с беспокойством, захватывая ладони в свои. Юнги вздрагивает, хочет спрятать их за спиной, но Чимин не дает, мягко удерживая. — Мне было тревожно. Нечаянно поцарапал, пока пытался прийти в себя, — таить от Чимина нечего, даже несмотря на то, что первой реакцией на вопрос было спрятаться. — Черт, из-за чего? — гладит ладони саба, успокаивая. — Мне снился Чонхо, кошмары, было страшно, — даже сейчас говорить об этом тяжело, из-за чего речь рваная и беспокойная. — Тебе нужен психолог, тебе нужно вернуться к сеансам с ним, Юнги, тебе снова становится хуже, — говорит прямо, таить и подбирать слова сейчас времени нет, они оба прекрасно это осознают. — Я знаю, знаю, — говорит на выдохе так тихо, что еле слышно, — но пока не могу найти того, кому я могу довериться. — Как ты себя чувствуешь? — резкий перевод темы заставляет Юнги удивиться. Он прислушивается к своим ощущениям и честно отвечает: — Устало. Чимин выдыхает, прикрывая глаза, будто готовясь сказать что-то неприятное. Юнги оказывается прав. Слова Чимина ему совсем не нравятся. — Тебе нужно о себе заботиться с тройными усилиями, — говорит Чимин, сжимая саба в объятиях, — потому что ты не можешь себе позволить пройти через сабдроп. Если ты вдруг упадешь, то окажешься в ужаснейшей ситуации, когда нужно будет проводить сессию, а ты просто не сможешь на нее согласится. Юнги прекрасно понимает, что друг прав. У него нет такой привилегии, как во время сабдропа провести сессию, чтобы восстановиться. Он кивает, высказывая согласия. Юнги старается. Он очень старается о себе заботиться, не шутит со своим здоровьем, даже переступает через себя и ходит в больницу, потому что всяко лучше, чем оказаться в ситуации, когда только прямое доминирование может привести в нормальное самочувствие. — Я просто хочу, — продолжает Чимин, — чтобы ты обращался ко мне за помощью, если понадобится, хорошо? Пожалуйста, не скрывай ничего. — Хорошо, — он и не собирался. Тяжелая тема отступает, разговор набирает более приятные обороты, отчего улыбка появляется на лице Юнги. Чимин этим маленьким улыбкам радуется чрезмерно сильно. Хочется видеть их на лице парня чаще.

***

О походе им объявляют утром в понедельник. Тэхен, сидящий рядом, от этой новости весь загорается. Невооруженным взглядом видно, что он рад перспективе поехать в непонятные леса, спать в неудобных палатках, не мыться и всем остальным прелестям, что будут сопровождать их три дня на природе. А избежать поездки возможности нет — часть учебной программы, которая нацелена на сближение и развитие командных навыков. Юнги точно не знает причину явного отторжения данной идеи. Для него это совокупность факторов, которые можно перечислять бесконечно, но возглавляет список отсутствие ощущения безопасности и куча незнакомцев вокруг. И Чимина не будет рядом, чтобы было проще, он свое уже отстрадал на первом курсе. — Весь первый курс едет в полном составе, — повторяет еще раз преподаватель, который связан с организацией, — никаких исключений. Юнги оглядывается. Понимает, что весь поток, сидящий на лекции, поделился на два лагеря: одни принялись с восторгам обсуждать поход, вторые, такие как он, тяжело вздохнули, не имея никакого желания вообще в этом участвовать. — Ты выглядишь каким-то недовольным, — слегка щипает за надутую щеку Чимин, быстро отскакивая, чтобы в него не прилетело за такие действия. После пары они заняли свой любимый столик в столовой. Юнги обреченно хныкает. — Кто вообще придумал идею с походом первокурсников? — жалуется он. — А мне идея понравилась, — Тэхен наконец-то присоединился к ним во время обеденного перерыва. Он активно жует макароны, не испытывая никакой грусти по этому поводу. Чимин смотрит на них снисходительно, как старший товарищ, уже прошедший тяжелый путь. — Да ладно, все не так плохо, было довольно весело, — сжимает руку Юнги под столом, давая понять, что понимает его переживания. Безмолвно поддерживает. — Ты точно не можешь с нами поехать? — в третий раз за последние десять минут спрашивает Юнги. Смотрит еще с такой надеждой в глазах, что у Чимина сердце разбивается от необходимости отказать ему. — Я не могу, но попрошу Хосока присмотреть за тобой в особенности. — Хосока? — Юнги чуть ли не давиться соком, который пил за секунду до того, как услышал имя, которое вызывало в нем сразу слишком много противоречивых эмоций. — Обо мне сплетничаем? — неожиданно раздавшийся позади голос заставляет Мина все же закашляться. Чимин обеспокоенно смотрит на лицо друга и, когда понимает, что тот слишком долго не может успокоиться, начинает стучать по спине. Хосок тем временем быстро присаживается рядом с Юнги, кладя ему под руку шоколадку. Ту самую, которую он очень любит. Саб замечает это позже, когда успокаивается и бросает взгляд на стол. — Это мне? — спрашивает шепотом доминанта, будто боясь, что его услышат остальные. Хосок кивает. — Спасибо, — Юнги не улыбается, но чувствует приятное тепло внутри от такого простого действия. — Так что вы обо мне говорили? — возвращается к своему вопросу доминант. Чимин, оторвавшись от еды, выставляет грозно палец вперед и с угрозой произносит: — Ты должен проследить за Юнги, чтобы он чувствовал себя комфортно. Мин от такого чрезмерного внимания к себе краснеет, утыкаясь в стол и не поднимая глаз. Чимин успевает пожалеть о сказанном, но отступать поздно. — Хорошо, — какие споры могут быть, если он и так собирался приглядывать за сабом. Тихонечко. Издалека. Просто чтобы убедиться, что тот в порядке. — А почему ты едешь с нами? — спрашивает без задней мысли, но только слова вылетают, как он осознает, насколько грубыми они звучат и пытается исправиться. — То есть, я не хотел сказать, что это плохо, просто туда едут… Воздух в легких заканчивается, он останавливается на пару секунд — сделать глубокий вдох, но Хосок не дает продолжить тираду. Рука доминанта дергается, хочет дотронуться, чтобы успокоить, но он заставляет сжать ладонь на собственных штанах, не давая себе воли в прикосновениях. — Я участвую в организации, — улыбается, всегда старается улыбаться и быть спокойным и осторожным в присутствии саба, чтобы невольно не напугать его, — вас слишком много, нужны люди, которые смогут помогать и следить за первокурсниками, меня тоже загребли, — сразу добавляет, — но я не против, мне нравятся эти поездки. — Спасибо за информацию. Доминант хочет головой об стол побиться от этого официального тона, на который саб перескакивает в моменты, когда сильно волнуется. Хорошо, что в моменте Юнги сосредоточен на Хосоке и не видит слез, которые блестят в глазах Тэхена, сердце которого каждый раз разбивается от чужого прошлого.

***

Вселенское желание никуда не ехать не покидает Юнги все то время, которое он собирает свои немногочисленные вещи, захватывая побольше теплых свитеров. Чимин сидит и со смехом следит за этим тихим недовольным бубнежом. — С тобой будут Хосок и Тэхен, я уверен, все будет супер и тебе все понравится, — не оставляет попыток успокоить. — Нахождение Хосока рядом вызывает скорее нервозность, чем спокойствие, — ворчание не прекращается ни на секунду. Тон друга, однако, становится серьезным, когда он произносит следующую фразу. — Я думал, ты стал себя чувствовать спокойнее в его обществе. Это заставляет его остановится и развернуться к Паку, чтобы ответить. Чимин замечает, как он снова начинает царапать руки. Нервничает. — Он… он… — повторяет, не находя смелости и самому себе признать, — он кажется хорошим. И если я не думаю, не размышляю, я могу находиться даже с ним наедине. Хосок интересный и добрый. Но как только мой мозг начинает работать, то я хочу исчезнуть, потому что он тоже был таким, пока мы не подписали контракт. Мне страшно, мне очень страшно. Я боюсь, что он мне понравится. Или я ему понравлюсь. Я всего боюсь. Но при этом, когда он рядом, этот страх будто бы куда-то девается, и я чувствую относительное спокойствие, которое давно не испытывал рядом с доминантом. Юнги молчит. Ищет смелости признать то, о чем не переставал думать с момента, как он позволил мысли, что может нравиться Хосоку, проникнуть в голову. — Даже если отбросить все причины, по которым я не хочу вступать ни с кем в отношения в сторону, — говорит разбито, но смиренно, — то я ничего не могу дать ему. Абсолютно. Я ничего не стою, Чимин. Я не переживу сессию, я не хочу подчиняться, а он в первую очередь доминант, у которого есть свои потребности. Чимину плакать хочется от таких слов. — Ты не можешь так о себе говорить, — злится, — ты самый драгоценный. Ты прекрасный человек, с добрым сердцем, ты интересный, ты заслуживаешь любви и хорошего доминанта больше всех. — Зато как сабмиссив — полное ноль. Я ни на что ни годен. И ты не можешь с этим спорить. Я даже обнять доминанта не могу, даже просто обнять, о чем речь. — Это не твои слова. Это слова Чонхо, которые он успешно вбил в твою миленькую голову, — осознание озаряет его резко. — Я верю, что со временем с тобой все будет хорошо, и мы оставим этого мудака далеко позади. Он просто не заслужил того, чтобы оказывать на тебя такое влияние. Юнги сил спорить дальше не находит. Просто кивает на сказанное.

***

Разговор с Чимином вечером отобрал у него силы и возможность уснуть. Юнги ворочается, но глупые мысли в голове в очередной раз одерживают победу, заставляя его бодрствовать, несмотря на усталость. Сразу, как автобус трогается с университетского двора, Мин прислоняется о плечо Тэхена и моментально засыпает. Хосок, по случайному стечению обстоятельств, оказывается курирующим их группы, так что проходится по автобусу, еще раз проверяя присутствие первокурсников. Проходя мимо сидений парней, он задерживается дольше обычного. Замечает, как ежится от холода во сне Юнги. Не медля ни секунды, снимает с себя кофту и укрывает ею парня под хитрым и пристальным взглядом Тэхена. — Ему холодно, — считает своим долгом пояснить он. Дождавшись кивка Кима, он все-таки продолжает свой обход и возвращается на свое место в самом начале автобуса. Желание постоянно оборачиваться, чтобы хотя бы мельком взглянуть на саба, никуда не исчезает, но Хосок старается не показывать это внешне и углубляется в организационные вопросы. Просыпается Юнги, когда они подъезжают к небольшой стоянке, с которого дальше им придется идти пешком. Сначала чувствует приятное тепло, а потом, открывая глаза, замечает, что был укрыт. В нос забивается знакомый запах парфюма. Юнги подносит его ближе, вдыхая приятный аромат. Внимательный взгляд Тэхена он замечает позже, резко отпуская кофту и мило краснея. — Я никому не расскажу твой секрет, — Ким произносит эти слова с чрезмерно серьезным лицом, стараясь не рассмеяться. Юнги несильно бьет его в плечо, вставая, чтобы выйти из автобуса, в котором остались только они. Путь оказывается длинным и затруднительным для парней. Нелюбовь к физической активности, как оказалось, у Юнги и Тэхена общая. Когда они доходят до поляны, где собираются расположиться, сил хватает только на то, чтобы присесть на холодную землю с тяжелой отдышкой. Будто марафон пробежали. — Все, я больше никогда в жизни не хочу двигаться, — произносит тихо Юнги, на что Тэ просто кивает, полностью разделяя его чувства. — Вы сейчас себе все, что можно отморозите, — внезапно громкий голос заставляет вскочить на ноги, а Хосок, специально тихо подкравшийся сзади, лишь смеется с их реакции. — Помощь в установке палаток нужна? Не сговариваясь, сабы отрицательно мотают головой, уверенные, что самостоятельно справятся. Что же, они оказываются в корне неправы, когда несчастная палатка отказывается стоять и падает в четвертый раз. Юнги хмуро осматривает ее, кидает лишнюю, как он думал, железку в эту кучу. — Я буду спать без нее, — надувшись, произносит злым голосом. — Да, — соглашается Тэхен. Они оглядываются и понимают, что остались почти единственными, кто до сих пор не справился с задачей. — Может, она сломанная? — спрашивает с сомнением в голосе. Тэхен еще раз оглядывается на кучу на земле и отворачивается от нее, будто один взгляд на палатку заставляет его чувствовать омерзение. — В последний раз, когда мы ее использовали, была в порядке, — палатку с собой взял Тэхен. Как оказалось, его доминант питал особую любовь к поездкам на природу, так что у них имелся весь набор необходимого для похода. — Тогда, может, мы ее сломали? — Надеюсь, что нет. Юнги видит, как к ним подходит Хосок. Хочется сбежать, пока есть возможность, чтобы не видеть разочарования доминанта, которому они сказали, что справятся сами. Юнги начинает волноваться, настолько, что это чувствует даже Тэхен, стоящий рядом. — Что такое? — голос звучит обеспокоено. — Хосок будет ругаться, ничего не получилось сделать, — он сжимает руки за спиной слишком сильно, причиняет себе легкую боль. — Он не будет ругаться, я уверен… — договорить Ким не успевает, потому что Чон останавливается перед ними, удивленно глядя на конструкцию позади них. — Я так понимаю, не получилось? — уточняет он. Юнги, будто потеряв все силы, стоит, низко склонив голову и смотря в пол. Тэ приходится брать инициативу на себя. — Не получилось, можешь помочь нам? — Конечно, — откладывает в сторону какие-то листы, которые держал до этого и приступает к сборке. Тэхен внимательно следит за действиями доминанта, пару раз даже помогает ему. Хосок неоднократно взволнованно оборачивается в сторону Юнги, будто желая что-то сказать, но так и не произносит ни слова, вновь возвращаясь к работе. Действия у него уверенные и отточенные, Мину обычно нравится наблюдать за доминантом, но в этот раз он просто не находит в себе смелости поднять взгляд. Неприятная и травящая весь организм паника волнами накрывает его. Юнги вздрагивает в момент осознания, что кто-то перед ним стоит. Надеется, что Тэхен, но слышит голос Хосока. — С тобой все в порядке? Юнги хочет кивнуть, так, для вида. Просто чтобы Хосок ушел, потому что эта близость с ним сейчас делает лишь хуже. Дыхание начинает сбиваться. — Юнги? Но не может врать. Потому что последствия лжи всегда хуже, чем правды. Когда, по мнению Чона, проходит слишком много времени, он аккуратно касается руки саба, чтобы привлечь его внимание. Не хватает за руку, не тянет ее, просто легкое касание, но от него Юнги отскакивает, пугаясь и пугая доминанта. — Прости, — Хосок сам отходит на шаг, испугавшись реакции, — прости, я не должен был тебя трогать без разрешения. Юнги будто приходит в себя. Наконец, окружающий шум проникает в уши, даже мир вокруг, кажется, становится ярче. Получается выдохнуть, а напряжение во всем теле начинает отступать. — Это ты извини, — шепчет, — я задумался и не услышал тебя. — Все в порядке, ты просто выглядел грустным, все нормально? Тебе тут нравится? — спрашивает с предвкушением. Кажется, Хосоку искренне нравятся эти поездки, у него так блестят глаза, что сил честно сказать, что он хочет прямо сейчас оказаться дома, не хватает. Поэтому Юнги просто кивает, слегка улыбаясь. Доминант стоит еще пару секунд молча, порываясь что-то сказать, но так ничего и не произносит. Уходит, только когда его зовут, напоследок строго проговаривая, чтобы он обращался к нему, если возникнут проблемы. Почему-то, несмотря на прохладную погоду, Юнги чувствует тепло.

***

День проходит сносно. Не плохо, не хорошо. Это самое точное описание, которое Юнги смог дать происходящему. Они разобрались с палаткой, после чего всех собрали на поздний завтрак. Была определенная атмосфера в таких поездках, приемах пищи на свежем воздухе, некой свободе, выходящей за рамки простых описаний. То, что чувствуется. Даже дышать становится проще. Юнги, вероятно, полюбил бы поездку больше, если бы она была с его близкими. А столпотворение людей, которых он не знает или знает очень плохо заставляет его нервничать. Пока они кушают, он перекидывается двумя словами со своими одногруппниками, после чего все разбредаются по территории, занимаясь своими делами. Юнги точно заранее решил, что участвовать в играх он не будет. Поэтому, когда наступает время командных испытаний, он предупреждает Тэ, что отойдет и тихонько уходит в сторону леса. Он думает, что никто это не заметил, но внимательный взгляд провожает его. Мин отходит на приличное расстояние. Вокруг лес. Тут ему уже нравится. Тихо так, спокойно. Никто не шумит, не скрипит, не разговаривает. Вокруг только редкие звуки леса — шуршание листьев от ветра, тихий топот маленьких лап — вероятно, белка пробежала. Он достает телефон и делает пару кадров. Сразу отправляет Чимину. Глубоким вдохом наполняет легкие свежим воздухом и чуть ежится, когда ветер становится сильнее. В мыслях проносится, что надо было надеть шарф, но возвращаться не собирается. Парень нашел особое удовольствие в снимках. Резко, в моменте, его галерея стала наполняться кучей фотографий. Не своих, но всего вокруг. Он стал замечать много красивого, на что раньше даже не обращал внимания. Небо, листья, красивая вывеска, фонари, вечерний город. Мир, оказывается, скрывает в себе много интересного. Жаль, что, сконцентрировавшись на своих жизненных трудностях, он перестал обращать внимание на хорошее. Шаги сзади заставляют обернуться. Не успевает саб испугаться, как понимает, что слышал Хосока. Тот торопливым шагом подходит, и, не давая Юнги вставить слова, быстро выпаливает: — Я убежал отдохнуть от них, так что не сдавай меня. Конечно, он не убежал, а спокойно ушел. И по одной причине — побыть с Юнги, пока выдалась возможность. — Твой секрет в безопасности, — хихикает. — Я тебе не помешал? — уточняет. Мешать сабу не хочет. — Нет, — отвечает Юнги предельно честно. Себе с тяжестью признается — он рад видеть доминанта. Пугается этой мысли в ту же секунду, но получается задвинуть момент самобичевания на попозже. По большей части они молчат. И это не то неприятное молчание, когда не получается найти тему для разговора в давящей тишине. Это то молчание, когда уютно. Когда слова не требуются, парни просто наслаждаются живописными видами, изредка перебрасываясь парой фраз. — Тебя сфотографировать? — предлагает Хосок, когда Юнги в очередной раз достает телефон и делает пару снимков. Саб сразу же убирает телефон. Фотографироваться он не любит. Свою внешность перестал воспринимать давно. В голову прочно вбили собственную непривлекательность. — Нет, — говорит слишком резко, жалеет почти сразу. Хосок, понимая, что такой тон ответа у саба — явления редкое, осознает, что он сейчас начнет извиняться за свою несдержанность, так что заговаривает первым: — А ты меня можешь? Юнги начинает волноваться. Ему кажется, что сейчас он все сделает не так, как надо — уронит телефон доминанта, кадры будут смазанные, некрасивые. Он молчит слишком долго, а когда осознает это, то быстро кивает. Хосок отдает свой разблокированный телефон, сам встает в середине протоптанной дороги между деревьями. А Юнги… Юнги забывает, что у него в руках телефон и что, по-хорошему, ему нужно сфотографировать доминанта. Он просто смотрит, впервые четко замечая красоту парня. Хосок красивый. Он подтянутый, у него красивая фигура и невероятные черты лица. Вспоминает о фотографиях он, лишь когда слышит: — Ты все? — Сейчас, еще пару кадров. Он старается из-за всех сил. Подбирает красивый ракурс, свет, настраивает нужную экспозицию — хочет, чтобы Чон остался доволен фотками. Когда Хосок начинает их просматривать, искренний восторг явно отражается на его лице. Он поворачивается с яркой улыбкой к Юнги, который стоит близко, внимательно следя за реакцией парня. — Ты такой молодец, фотки получились великолепные. Юнги чувствует, как мурашки ползут по всему телу. Такая простая похвала, а он уже готов лужей растечься от того, насколько ощущения интенсивные и яркие. Внезапное желание оставаться в этом состоянии становится пугающим открытием для парня. Руки начинают дрожать, приходится сцепить их за спиной. Но дрожь распространяется по всему телу, хотя саб этого даже не замечает. Юнги хвалили редко. Если быть точнее, то Чонхо это делал лишь пару раз — до подписания контракта. Контракта, в котором этот пункта стоял выше всех других. Поэтому сейчас такие слова вызывают бурю в душе. Хосок замечает легкую дрожь, но думает, что Юнги холодно. Он снимает с себя шарф, делает шаг вперед. — Можно? Юнги не совсем понимает, разрешение на что у него спрашивают, но неуверенно кивает, все еще дезориентированный после похвалы Хосока. Доминант закидывает шарф на шею, оборачивая вокруг нее два раза. А ему становится хорошо от такого маленького жеста заботы, но он смущается от близости. Хосок, закончив, быстро отступает назад. — Спасибо, — приятно. Они еще полчаса бродят по лесу. Понимание, что пора уже возвращаться вызывает странные ощущения, на которые Юнги, предпочитает не акцентировать внимание, чтобы не портить свое хорошее настроение. Выходят из леса вместе, из-за чего стоящие близко к ним студенты бросают пристальные взгляды. У Юнги от такого внимания желание одно — скрыться. Он делает шаг назад, становясь за спину Хосока, чувствуя облегчение. Счастье саба долго не длится, потому что факт, что он почувствовал себя в безопасности из-за доминанта рядом бьёт под дых, заставляя испугаться сильнее. Парень чувствует, как все тело напрягается, готовится в любой момент отразить удар, который не от кого ждать. Юнги быстро ретируется в сторону, завидев Тэхена, приближающегося к ним. Чуть ли не бежит навстречу тому. Видя состояние парня, Тэ подхватывает его в свои объятия, прижимая крепко к себе. Саба это заземляет, чувство паники, которое было готово вот-вот его накрыть, отходит на задний план, получается сконцентрироваться на физических ощущениях. — Что успело случиться? — спрашивает взволнованно, ощущение возникает, что если Юнги скажет, что доминант его обидел, то Тэ с голыми руками бросится на него. Но ответа не следует. Юнги лишь крепче прижимается, быстро мотает головой из стороны в сторону. Не хочет говорить, не хочет объяснять и не хочет думать. Он сам себе боится признаваться в уже и так очевидной симпатии к доминанту. От чего бежал, к тому и пришел. Мысль, чтобы быть опять в отношениях, ужасает. — Он тебя обидел? — Тэхен успокоиться не может. Придя в себя, Юнги отстраняется. Он ищет нужные слова, чтобы не заставлять друга волноваться, но слишком долгое молчание начинает смущать, так что взмахивает рукой и честно признается: — Не обидел, но я испугался, — шепчет, Хосок все ещё стоит недалеко, а в планах быть услышанным не было. — Чего испугался? — Кажется, своих чувств, — Тэхен выкручивает свои глаза, а эмоции сменяют друг друга слишком быстро, чтобы распознать хотя бы одну. — Подожди, стой, — восклицает слишком эмоционально, но тут же берет себя в руки и продолжает чуть тише, — каких таких чувств? Но Юнги слишком устал. От себя в первую очередь, так что он просит перенести разговор на попозже, обещает все рассказать, просто не сейчас, и уходит в их палатку, чтобы полежать и успокоиться. Хосок провожает его грустным взглядом.

***

Время дневного спокойствия то, что нужно старшим. Пока первокурсники разбрелись кто куда, наслаждаясь свободным временем, они накрыли себе стол, чтобы поесть. По времени — уже обед, но в пучине дел студенты даже не успели позавтракать. Хосок садится рядом со своим одногруппником в конце длинного стола, чтобы побыть пару минут в тишине, пока не наступит время собирать на обед остальных. — Я уже соскучился по своей кровати и вкусной еде, — жалуется Юбин. — Мы только сегодня приехали, а ты уже закончился, — Хосок в какой-то степени его понимает. Он хоть и любит эти выезды, но вынужден признать, что они довольно энергозатратные. Пару секунд в тишины прерываются чуть неуверенным голосом: — Слушай, ты вроде близок с Юнги? Хосок напрягается. Последнее, что он ожидал услышать от своего одногруппника, — имя саба, с которым тот даже не пересекался. Он прикладывает максимальные усилия, чтобы продолжить разговор с серьезным лицом. Потому что о Юнги так говорить тяжело, ведь о парне выражаться ему хочется с самой нежной улыбкой на лице. — Ну, я бы не назвал нас близкими друзьями, но знаком так сказать, — вспоминает изначальный вопрос. — А может, ты бы мог нас познакомить? «Нет, не мог бы», — думает, но вслух не произносит, — «Мне бы самому понять, как бы ближе с ним познакомиться». — А зачем тебе? — вопрос заставляет Юбина чуть смутиться. — Приглянулся, — говорит честно, — хотел поближе познакомиться, вдруг сложится что-нибудь. Хосок против Юбина ничего не имеет. Тот хороший парень, его приятель, надёжный, весёлый, хороших качеств много, дело далеко не в Юбине, дело в Юнги, который настолько прочно поселился в мыслях доминанта, что тот уже даже не пытается о нем не думать. — Не могу, — на другой ответ он не способен, Юбин конечно может попробовать подойти познакомиться, хотя Хосоку кажется, что Юнги будет против новых знакомств с доминантами, но он сам прикладывать к этому руку не будет. Мысль о том, что Юнги подпустил его ближе, чем любого другого доминанта в их окружении, резко бьёт в голову, заставляя его воспрянуть духом. Хосок раньше и не обращал на это внимание. Резко раздавшийся голос заставляет его отвлечься от радостных мыслей. — Так и знал, что он тебе нравится. Юбин произносит это настолько уверенно, что Хосок давится едой, которую автоматически пережёвывал. Он сквозь слезы пытается нащупать бутылку воды, которая, как он помнил, стояла прямо рядом с тарелкой. Одногруппник любезно передает ее и стучит по спине, заставляя прийти в себя. — Как ты… — Ты так на него смотришь, — перебивает, заранее понимая, какой вопрос ему зададут. — Как? — Как будто он центр твоей вселенной.

***

Юнги ворочается в палатке и не может найти покой, чтобы поспать. Он устал. Не только тело, но и мысли требуют отдыха, но саб лежит с закрытыми глазами без возможности уснуть. Наружу выходить Мин тоже не хочет, так что так и остаётся наедине с собой и собственным, так не вовремя накатившим периодом самобичевания. Парень хочет себя ударить, боль он не любит, не воспринимает ее, боится, но готов пойти и на такие жертвы, чтобы заставить себя очнуться. О каких отношениях с доминантом Юнги думает. Ему бы себя восстановить и больше никогда ни с кем не заключать контракт. Он надеялся, что Чонхо — последний опыт в его жизни, Мин себе обещание дал и нарушать не собирается, но даже простая мысль о том, что ему нравится Хосок, заставляет дрожь бегать по телу за руку с паникой и злостью. И эта мешанина чувств лишь доказывает, что Хосок ему небезразличен. Интересный парадокс. От чего так яро убегал, с тем и столкнулся. Юнги понимает, головой уж точно осознает — то, что Хосок сейчас с ним так хорошо обращается, не даёт никаких гарантий. Никаких гарантий, что так будет всегда. Но глупому сердцу ведь не объяснишь, что так нельзя. Не пояснишь, что могут сделать больно, не расскажешь, что раньше ты уже натыкался на такие грабли, не раскроешь, как сильно боишься. Оно просто тянется к доминанту, хочет прочувствовать на себе крепкие руки, которые обнимут и защитят, хочет, чтобы для него стали опорой, показали, как могут выглядеть хорошие и здоровые отношения. И пока мозг борется с глупым сердцем за безопасность, Юнги просто разбивается. Дискомфорт от происходящего кажется физически ощутимым, сабмиссив чувствует яркую потребность оказаться дома — в тепле, уюте, потому что твердая земля, неудобная одежда — все доводит его до крайности, заставляя ронять слезы от безысходности, окутавшей его. Когда в палатку заходит Тэхен, Юнги уже удается привести себя в относительный порядок, даже врёт, что поспал и чувствует себя лучше. Даже если Тэ замечает медленные движения, тяжесть, с которой он двигается, — виду не подаёт. — У нас ужин, выходи, ты и так обед пропустил, — быстренько говорит и убегает. Юнги встаёт нехотя, чувствует такую усталость в каждой клетке тела, что требуется собрать всю силу воли, чтобы заставить себя что-то делать. И не плакать. Он должен держаться, он сильный. Но стоит ему столкнуться взглядом с Хосоком, который машет ему с улыбкой на лице, как только видит, получается лишь быстренько отвернуться, чтобы не заметил, как слезы, которые собрались в глазах, проливаются на лицо. Юнги позорно прячется за тонкой палаткой. Второй раз получается лучше. Правда, это скорее всего связано с тем, что на второй раз доминант не попадается ему на глаза, так что получается отвлечься разговорами с Тэхеном и другими сабами, сидящими рядом во время ужина. Еда кажется безвкусной, не лезет в горло, но Юнги заставляет себя хотя бы немного поесть. — Ты толком ничего не ел, — Тэхен замечает, что тарелка осталась полной, несмотря на попытки друга хоть что-то влить в себя, — не нравятся? Можем найти что-то другое. Юнги тихо бормочет, что не голоден, но Ким остаётся непреклонен. — Тебе нужно хотя бы чуть-чуть покушать, ты в голодный обморок свалишься, — напирает, но действенно, Юнги съедает ещё пару ложек, но больше не получается. Он отодвигает тарелку от себя и слабость накатывает с двойной силой, заставляя облокотиться на сидящего рядом Тэ. Тот, к счастью, не акцентирует внимание на этом действии, но ладонь находит чужую и начинает поглаживать ее, отчего Юнги становится чуть лучше, такое простое действие заземляет его, заставляя сконцентрироваться на ощущениях. Мирный гул на фоне, свежий воздух и лёгкие касания заставляют глаза саба потихоньку закрываться, он почти засыпает, когда резкий и слишком громкий голос заставляет его вскочить, разбивая ощущение спокойствия. — Пошлите у костра посидим, там старшие его развели. Небольшой толпой они направляются в сторону малого огня, чуть в отдалении которого стоят бревна, удобно расположенные, чтобы на них сидеть. Юнги вынужденно двигается туда со всеми, он не хочет оставаться один, боится, что паника накроет, а просить Тэхена уйти вместе с ним не может, тот горел так идеей этой поездки, что лишать его таких моментов — грех. Юнги молчит большую часть времени, изредка вставляя пару фраз в разговор, когда к нему обращаются напрямую. По случайному стечению обстоятельств получается, что их небольшая группа, занявшее это место, — сабмиссивы, так что когда разговоры начинают перетекать в слишком открытые и интимные, Юнги старается реагировать спокойно. — Ой мне так не хватает сессий, — жалуется их одногруппник, — прямо хочется, но пока не с кем. — И мне, — подхватывает второй, — я думал в универе кого-то найду, но пока не получается. Юнги слушает разговор краем уха, больше сосредоточенный на собственных мыслях и скрытом наблюдении за Хосоком. Тот стоит с серьезным лицом, какими-то бумагами в руках и, как кажется со стороны, строго или даже чуть обозленно говорит рядом стоящему парню. Мин забывается, взгляда не отводит, чтобы запомнить такого Хосока. Он привык видеть доминанта улыбающимся. Такая сторона не была ему знакома, и она откровенно пугает, Юнги бы не хотел, чтобы эта злость была хоть раз направлена на него. Руки опять начинают дрожать. — Куда ты так внимательно смотришь, — голос возвращает в реальность. Парень не дожидается ответа и сам оборачивается по направлению взгляда Юнги и замечает Хосока. — О, понимаю тебя, — признается он, — этот парень горяч, да? Хосок вроде. Юнги кивает. — Он такой серьезный постоянно, мне кажется, такой же в отношениях, не допустит, чтобы его саб ошибался и делал что-то не так, — симпатичный старшекурсник становится новой темой разговора. Юнги, до этого пребывавший в мирном неведении тем разговора, прислушивается, услышав знакомое имя. — Я его замечал, он кажется строгим, — добавляет третий, — но чертовски хорош. А у Мина опять проблемы со сдерживанием паники, которая заполняет все тело до краев. И от этой глупой привычки — причинять себе боль постоянными царапинами — никак избавиться не может. Знает, что расстроит Чимина. Но по-другому себя не получается успокоить. Хосок в присутствии Юнги — самый добрый и улыбчивый человек, он никогда не повышает на него голос, не ругается, не только на него — ни на кого вокруг. Он аккуратный, нежный, саба к нему тянет очень крепкой нитью, но проблема в том, что Юнги иногда забывает, что тот остаётся доминантом. Доминантом, ожидающим подчинения от своего сабмиссива, наказывающим его за проступки, ставящим запреты и желающим получить послушание. Мин выдрессирован, как самая настоящая собачка, он может и подчиняться, может терпеть боль и делать все, что ему прикажут. Но парень не хочет в это ввязываться. Юнги второй раз просто не переживет. Он не хочет ставить Чонхо и Хосока на одну линию, но даже будучи хорошим человеком, доминантом, у Хосока есть и будут потребности, которые необходимо удовлетворять. Саб этого не хочет, даже если это будет по-другому, потому что гарантий его безопасности нет. И эти слова лишь подогревают его плохие мысли. Те самые, которые постоянно лезут в голову и заставляют воздух сжаться в груди, принося боль. Поэтому в момент накатывающей паники ему кажется, что пазл в голове сложился — Хосок специально притворяется таким добрым и понимающим, чтобы заманить его в ловушку. Из горла вырывается всхлип, который, к счастью, слышит только Тэхен, сидящий прямо рядом с ним. Юнги встаёт с насиженного места и чуть пошатываясь, уходит в палатку. Тэ вскакивает, чтобы двинуться за ним, но Юнги молча качает головой. Неуверенно он садится обратно, следя за ним, пока не скрывается в палатке. — Что это с ним? — Тэхен не сразу понимает, что обратились к нему. — Голова заболела, ушел спать, — врёт, не думая ни секунды. Тэхен перестает вникать в происходящее, мысленно отдаляясь с Юнги. Он переводит взгляд на Хосока, стоящего в отдалении и смотрящего прямо на их палатку. Выглядит неуверенно. — Тэ, а у тебя как дела на личном, — спрашивает чрезмерно любопытный парень. Но Ким злости не чувствует — он очень добродушный, просто болтливый. — Все супер, — вопросов становится больше, так что приходится рассказывать им про Намджуна. Тэхен никогда не против побольше поговорить о своем любимом человеке.

***

Юнги ворочается с боку на бок, не в силах приструнить себя и уснуть. Тэхен уже давно вернулся и продолжительное время спит, видя, вероятно, уже третий сон. Сил и желания о чем-то говорить, что-то пояснять не было, так что Мин притворился спящим, когда парень зашёл в палатку. Саб свое тело проклинает заодно со своей сущностью, что так требует чего-то недостижимого. Юнги даже четко свои потребности понять не может — он просто на физическом уровне чувствует дискомфорт, не может найти удобное положение, тело кажется слишком большим, тяжёлым, неудобным. Выдыхает слишком громко, обозленный на весь мир, но следом приходит понимание — он Тэхена такими темпами быстро разбудит, а тот ведь сильно устал за день. Как и сам Юнги. Но его организм самый большой предатель, от которого не избавиться. Парень поднимается на ноги и тихонько выходит наружу, вдыхая полной грудью свежий ночной воздух. Чувствует себя чуть лучше, стоя с закрытыми глазами и ощущая, как ветер обдувает лицо. В глаза резко бросается огонь — тот самый, около которого они сидели парой часов назад. Юнги начинает волноваться — вдруг потушить забыли. Он обеспокоенно двигается ближе к костру, когда замечает, что кто-то сидит, прислонив голову к рукам. Сабу кажется, что человек себя плохо чувствует, так что он делает ещё пару шагов вперёд, пока не осознает, что перед ним сидит Хосок. Услышав шаги позади себя, он оборачивается, хмурясь, не хочет, чтобы его одиночество прервали. Хмурое выражение лица сразу же сменяется улыбкой, как только тот осознает, кто там стоит. — Не спится? — вопрос в тишине кажется чрезмерно громким, отчего Юнги слегка вздрагивает. — Нет. Стоит и мнется неловко. Куда себя деть — не знает. То ли развернуться и уйти, то ли подойти и сесть. Верное решение в голову не приходит, злить доминанта он не хочет. — Сядешь? — Хосок ему решает помочь, видя нерешительность саба. Парень указывает на место рядом с собой, надеясь, что Юнги будет чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы составить ему компанию. Юнги кивает, потому что голосу своему не доверяет. Ему кажется, что он и слова сказать не сможет, потому что горло пересохло от нахождения доминанта рядом. Мысли саба каждый раз устраивают ему эмоциональные качели, да с такими пиками, что любые американские горки позавидуют. И вот даже сейчас собственный организм не может прийти к консенсусу — одна часть его хочет убежать так далеко, как только возможно, лишь бы не ощущать доминанта рядом, лишь бы не влюбляться, не испытывать к нему чувств, даже малейшей симпатии; вторая, как самый злобный черт на плече, говорит ему попробовать сблизиться. Юнги хорошо держался все время до. И сейчас он второй голос отодвигает назад, на задний фон, как сериал, который саб включает лишь для того, чтобы не чувствовать себя одиноко. Но ноги несут его вперед. К доминанту. Мин присаживается тихонько на край, увеличивая дистанцию максимально. Они сидят какое-то время в полной тишине, вокруг лишь ветер заставляет листья деревьев двигаться и шуметь. Сабмиссив старается исчезнуть, вопреки тому, что он сам захотел быть здесь и самостоятельно принял приглашение Хосока. Юнги сидит, сгорбившись, будто визуально стараясь казаться меньше, чем он есть. А Чон, пока есть возможность, смотрит на него, не отрывая взгляда. Титаническая сила воли требуется, чтобы молчать так дальше, давая парню возможность просто отдохнуть и посидеть в тишине — сделать то, ради чего, он, вероятно, и вышел на улице. Время кажется вечным. Именно в эту секунду, слушая потрескивание огня, тихий шепот ветра, смотря на парня, который ему нравится до боли в сердце, Хосок просто теряет его счет. Он не понимает, сколько прошло минут, а может, часов, когда Юнги оборачивается и натыкается на внимательный взгляд и мгновенно смущается. — Что-то не так? — спрашивает, не понимая его причины. — Все так. Разговор оказывается в тупике. Юнги откидывает голову, не оборачиваясь больше в сторону доминанта, и громко вдыхает, устремляя взгляд в небо. — Вау, — восторг вырывается сам по себе. Хосок присоединяется к нему, смотрит вверх и сам удивляется невероятной красоте, открывающейся перед глазами. Небо сегодня чистое, нет ни единого облачка, которое бы скрывало яркие звезды. Искусственный свет наконец не мешает разглядеть их, давая время насладиться прекрасным видом, обычно недоступным среди оживленного города. Парни остаются завороженными. — Сегодня полнолуние? — произносит медленно Юнги, а Хосок в ту же секунду находит на небе луну, ярким кругом висящим в небе. — Нет, но оно будет на днях, — указывает пальцем на ее левую часть, — видишь, слева еще не до конца круглая. Юнги кивает, замечая. — А как ты понял, что она растущая, а не убывающая? — спрашивает заинтересованно. Он помнит, как папа ему объяснял еще в детстве, но он уже все успел позабыть. Хосоку расстояние между ними кажется чрезмерно большим, чтобы вести разговоры. Он пододвигается чуть ближе, внимательно следя за реакция саба. Юнги же на доминанта внимания не обращает. Парень даже, вероятно, о вопросе своем забыть успел и теперь полностью сконцентрировался на красивом виде. — Смотри, — Юнги переводит взгляд на Чона, внимательно слушая его, — видишь, она похожа на букву «с»? — проводит пальцем, вырисовывая форму луны. Юнги кивает, следя за его действиями. — Это значит, что она убывающая, а тут наоборот, так что получается, что растущая. — О, понял. Яркая улыбка на лице парня не заставляет себя ждать, Юнги возвращает свой взгляд к небу, заплетаясь в свои мысли, в то время как Хосок ни о чем, кроме саба рядом, думать не может. И пока Мин любуется звездным небом, доминант отвести взгляд от космоса в глазах сабмиссива не может. Молчание с Хосоком Юнги редко напрягает, что каждый раз заставляет его удивляться. Он так всегда нервничает, тишина его всегда смущает, заставляет напрягаться, а с этим доминантом Мин часто чувствует покой. Спустя какое-то время он понимает, что желание спать наконец-то начало одолевать его. Юнги чувствует, как его глаза слипаются на месте. Кажется, что парень даже пару раз проваливается в сон, но резко вскакивает от неудобного положения. Хосок тоже это замечает. Он предлагает проводить его до палатки, чтобы парень мог спокойно спать, но тот смотрит на него умоляющим взглядом, показывая всем видом, что уходить не хочет. Будь Юнги в ясном сознании, отказать доминанту, да еще и таким наглым образом, не решился бы скорее всего, но он ощущал себя выпившим от недосыпа и желания спать. — Ты можешь прилечь на мои колени и вздремнуть, — парень кивает, еле держа глаза открытыми, а Хосок остается шокированным от согласия на свое предложение. — Секунду, я сейчас. Юнги и слова не успевает вставить, как доминант вскакивает и куда-то убегает. Возвращается он спустя несколько секунд с пледом в руках. — Ложись. Мин двигается ближе и опускает голову на колени доминанта. Сам себя и свой мозг затыкает, не давая им шанса на возражения и рефлексию. Засыпает Юнги мгновенно, а Хосок сидит настолько шокированный и одновременно радостный доверием, которое ему оказали. Он накидывает плед на парня, а самая что ни на есть глупая улыбка не может просто сойти с его лица. Доминант сидит, боится шевельнуться — не хочет нечаянно разбудить саба, у которого и так, как он знает, есть очевидные проблемы со сном. Рука сама по себе тянется к его волосам, аккуратно поглаживая висок. Видимо, Юнги чувствует прикосновение сквозь сон, так что парень тянется к его ладони и прикладывает ее к своей щеке, мило улыбаясь от этого действия. Хосок чувствует жжение в глазах. Он уже чуть позже понимает, что плачет. Злость и невероятная обида затапливают его с головы до ног. Как, черт возьми, кто-то мог обидеть настолько безобидного человека. Как кто-то мог довести его до такого страха других доминантов, кто мог заставить его поднять такие стены вокруг себя и никого не подпускать близко, когда он такой нежный и ласковый. Как маленький котенок тянется за теплом. Голову приходится запрокинуть, чтобы слезы не пролились. Чон слышит быстрые шаги вокруг себя и слышит негромкий голос Тэхена позади: — Хосок, а ты Юнги не видел? А то его в палатке нет, я проснулся там один… Не успевает договорить, потому что подходит достаточно близко для того, чтобы заметить, как Мин безмятежно спит, положив голову на колени доминанта, используя того вместо подушки. — Ой. Выражение лица Тэ настолько удивленное, что Хосок тихонько смеется. — Тут он, — доминант кивает на парня. — Да, вижу, а как… — хочет спросить, но передумывает. — Я пойду, ладно. Уже хочет уйти назад, но резко останавливается и приближается обратно к Хосоку. — Ты только о нем заботься, — искренне просит, — он заслужил всего самого хорошего. — Обещаю, Тэ. Все, что в моих силах, — сделаю. Подробности не требуются. Уточнения тоже. Оба поняли, о чем идет речь.

***

Времени проходит достаточно, и Хосок, несмотря на собственное нежелание будить саба, вынужден сделать это, чтобы тот не замерз. Он аккуратно прикасается к плечу, чуть наклоняясь и тихонько зовя по имени, чтобы нечаянно не напугать его, но эффект получается полностью противоположным от ожидаемого — Юнги вскакивает и бьется головой об подбородок Хосока. — Ой, — протирает затылок. Хосок боли даже не чувствует. — Все в порядке? Не больно ударился? — волнуется. — Нет, все хорошо, — опять шепчет. Всегда так делает, когда боится навлечь на себя беду. — Прости, пожалуйста, я и так доставил тебе дискомфорт, а еще и ударил, прости, я не хотел, — глаза в пол, как его всегда и учили извиняться. Правда, на коленях, но Юнги себе пересилить сейчас не сможет. Он надеется, что Хосок не будет сильно злиться на него. — Все хорошо, — Хосок возвращает улыбку на лицо. — И тем более, я сам тебе предложил прилечь и поспать. — Прости, — как заевшая пластинка, но не может замолчать, чувствуя вину. — Все в порядке, честно, — касается плеча, но Юнги так отскакивает от него, что доминант тут же жалеет, что позволил себе такую вольность, дыхание парня становится более поверхностным и быстрым, так что Хосок отходит назад, чтобы не давить на него. — Извини, я не должен был тебя трогать. Юнги машет отрицательно головой. — Можно я тебя провожу до палатки? — Хорошо. Идут медленно, но дорога короткая, так что слишком быстро оказываются прямо возле нее. — Извини и спокойной ночи, — произносит быстро, на одном дыхании и скрывается с глаз доминанта, находя безопасность и спасение в тонкой ткани стен палатки. Хосок еще долго смотрит, не понимает, что может сделать и, не зная, может ли он вообще делать что-либо. Они с двух разных сторон одной баррикады, но мысль в голове заседает одна и та же — я все испортил.