Обещание на мизинцах

Лиса действительно понятия не имела, что она делала в субботу днём в кафе с Сон Сынван. Сынван попросила о чашечке кофе, но с интересом просматривала меню, а Лиса могла только смотреть на неё через столик и гадать, зачем её вообще сюда позвали. Нельзя сказать, что они были друзьями. Однажды они переспали, и она почти не помнила деталей этого, а потом они разговорились за суши, и это подтолкнуло её к тому, чтобы лучше общаться с Дженни, но Сынван предложила ей переспать и там. Было ли это то, что было? Неужели Сынван пыталась переспать с ней… здесь? Эта мысль была одновременно отталкивающей и изнуряющей, но язык тела Сынван не кричал «отведи меня в постель», как обычно. Она была расслаблена, всё ещё в рабочей одежде и фартуке, даже с бейджиком и фирменной красной помадой, смотрела в меню и практически не обращала на неё внимания. У Лисы не было сил продолжать разгадывать тайны Сон Сынван. Возможно, её похмелье немного ослабло, но звуков, света и запахов в кафе было достаточно, чтобы у неё снова свело желудок. “Как ты относишься к западной кухне?” Лиса моргнула, отвлекаясь от своих мыслей, и слегка поморщилась от этого небольшого движения. “На завтрак”, - уточнила Сынван, и на её накрашенных помадой губах появилась полу улыбка, когда она наконец оторвала взгляд от меню. - “Или на поздний завтрак, я полагаю. Мне это нравится, но когда Джухён однажды взяла меня с собой в Лондон, мы заказали то, что англичане называют традиционным завтраком, и это было худшее начало дня, которое только можно себе представить, так что вот”. Остаточный туман в голове Лисы с трудом рассеивался из-за новой, ненужной информации, которая только всё путала. “Я…это нормально, наверное, но… кофе?” - выдавила она, немного нервничая, когда Сынван усмехнулась. “Ты выглядишь так, будто вот-вот упадёшь в обморок, Лиса. Думаю, если я угощу тебя кофе, у тебя случится сердечный приступ. Хэй, да, мы готовы сделать заказ”,- добавила она, обращаясь к проходящей мимо официантке, откладывая меню и улыбаясь, когда официантка достала блокнот и ручку. - “Нам номер четыре и дакджук. Спасибо”. Лиса едва успела взглянуть на меню и увидеть четвёртый пункт(по-видимому, под названием «похмелье», в котором, судя по всему, было понемногу всего), прежде чем его вырвали у неё из рук. “Я подумала, что название подходящее”, - сказал Сынван, всё ещё улыбаясь.- “Поскольку кто-то явно повеселился прошлой ночью”. “Я… уже купила еду”, - попыталась Лиса, ненавидя себя за то, как странно и устало звучит её голос, но ей было трудно собраться с силами. Особенно когда она вспоминала, как весело ей было прошлой ночью. Сынван лишь слегка хмыкнула, покачав головой. “Теперь у тебя есть ещё немного, не так ли? Бесполезно спорить, я всегда выигрываю, когда мы с Джухён спорим, а она Бэ Джухён, так что”. “У вас двоих все хорошо?” Лиса подумала, что ей стоит хотя бы попытаться внести свой вклад в разговор, даже несмотря на то, что всё это казалось странно спланированным, как будто Сынван знала что-то, чего не знала она. Улыбка Сынван слегка дрогнула, но она просто взяла в руки салфетку и начала её теребить, глядя на неё, пока говорила. “Хорошо? Да. Конечно. У нас всегда всё хорошо”. Слава богу, еду принесли быстро, после этого немного тягучего молчания. Однако Лиса взглянула на тарелку перед собой и почувствовала, как у неё снова скрутило живот. На тарелке были жареные яйца, тосты, сосиски, бекон, два блинчика, миска с фруктами и хэджанг-гук, который, очевидно, и дал название обеда. Еды было так много, что ею можно было накормить их обеих и ещё осталось бы. “Я не могу съесть всё это”, - сразу же сказала Лиса, инстинктивно глядя на тарелку. Она подняла взгляд на Сынван, которая спокойно пододвинула к себе кашу. - “Я… это слишком много”. “Надеюсь,ты не против”,- ответила Сынван, как будто не слышала её. - “У меня ужасная привычка. Я всегда читаю новости,когда у меня первый прием пищи за день, так что, пожалуйста, прости меня за то, что я не уделяю тебе всего своего внимания”. Лиса обнаружила, что у неё слегка приоткрыт рот, в основном от шока из-за явного отказа, но Сынван просто достала свой телефон, открыла его и начала листать, медленно забирая маленькие кусочки от своей каши, как будто хотела растянуть её как можно дольше. “Тебе не обязательно доедать”, - добавила Сынван, не отрывая взгляда от телефона, и её голос внезапно стал тише и мягче. - “Но тебе стоит что-нибудь съесть, Лиса-я. Столько, сколько сможешь”. Желудок Лисы снова слегка скрутило, когда она посмотрела на дымящееся блюдо перед собой. Столько, сколько сможешь. “Я могу есть”. Слова прозвучали немного вызывающе, и ей показалось, что уголок губ Сынван дрогнул. “На следующей неделе может пойти снег”, - рассеянно заметила Сынван, снова сделав вид, что не слышит её, и по-прежнему полностью сосредоточившись на каком-то прогнозе погоды. Лиса приняла сообщение, вернув своё внимание к еде. Она не знала, почему ей было труднее, чем обычно, взять палочки для еды и положить в рот немного из лежащей перед ней горки. Возможно, это было из-за похмелья, но она не могла вспомнить, когда в последний раз нормально ела. И, очевидно, это было заметно, судя по тому, как Сынван смотрела на неё… От мысли о том, что кто-то мог смотреть на нее, по спине пробежала дрожь.Кто-то заметил её. Она стала более настороженной, потому что, конечно,она могла забыть позаботиться кое о чем во время оценочной недели. И что? И, кроме того, она должна была выглядеть наилучшим образом на выступлениях, не так ли? Лиса чуть не подняла взгляд, чтобы сказать об этом Сынван, но та всё ещё была поглощена своей кашей и новостной лентой. По какой-то причине это помогло ей начать есть. Возможно, Сынван сделала это нарочно. Лиса старалась не думать об этом. Она начала с тостов, вспомнив, что это было одно из немногих блюд, которые она могла съесть в то утро. Эта порция была более плотной, с маслом и солью, и она легче усваивалась. Хэчжан-гук был следующим, обжигающе горячим и таким вкусным, что она чуть не застонала от удовольствия. Суп всегда успокаивал после тяжёлой ночи, особенно в такую тёплую погоду. Он легко шёл по горлу, а бульон смягчал сухость во рту. Это было трудно, но в конце концов она добралась до жареных яиц, решив, что немного белка не помешает. Они были вкуснее, если намазывать их на тост и есть между кусочками жареной колбасы. На её взгляд, бекон был слишком жирным, но колбаса оказалась довольно вкусной. Она была немного острой, но хорошо сочеталась с супом. Грейпфрут из вазы с фруктами тоже был хорош, даже освежал. Лиса ела клубнику, хотя у неё под ногами лежала целая коробка с клубникой, и сосредоточилась на том, чтобы съесть несколько ягод черники. Блинчики были немного сладковатыми, даже без сиропа, но они были толстыми и пышными. Съев их с фруктами, она ощутила прилив тепла, как будто это был не завтрак, а десерт. “Я украду твой бекон”, - небрежно бросила Сынван. Она подняла взгляд, словно каким-то образом знала, что теперь это безопасно, и улыбнулась Лисе, которая, как ни странно, снова не почувствовала себя неловко. “Пожалуйста, бери”. “Хочешь немного джука? Он вкусный, но Джухён готовит лучше”. “Джухён-ши готовит?” - Спросила Лиса, на мгновение настолько потрясенная, что забыла о смущении из-за того, что они вдвоем делятся едой подобным образом. Сынван еще украла кусочек ее яичницы, и Лиса в отместку набросилась на овсянку. Это было просто и легко, по-своему освежающе. Сынван рассмеялась, прикрывая рот салфеткой. “Иногда она готовит. В основном традиционную корейскую еду, но у неё ограниченный репертуар. Я всегда смеюсь над ней из-за этого- она живёт уже несколько веков, она должна быть лучшим поваром на планете, но мы здесь. Я подарила ей фартук с надписью «поцелуй повара» в качестве поощрения, но не думаю, что это помогает”. Мысленного образа того, как Бэ Джухён хмурится на кухне с лопаткой в руках и в фартуке с надписью «Поцелуй повара» было почти достаточно, чтобы Лиса слегка рассмеялась с набитым ртом. Это было так странно и в то же время так нормально, что Сынван просто обсуждала такие вещи. С нежной улыбкой на лице, с мягкой теплотой в глазах- Лиса медленно жевала блинчик, пытаясь всё это переварить. “Ты действительно любишь ее, не так ли?” Возможно, это было грубо, но тепло в кафе, приятный вкус во рту и ощущение сытости в желудке заставили Лису расслабиться и почувствовать себя более комфортно. Сынван слегка вздохнула, и её улыбка стала чуть менее яркой. К тому времени с неё стёрлась часть помады, и она выглядела более естественно и серьёзно. “Доедай, что можешь, Лиса. Потом мы поговорим о любви”. Это было немного зловеще, но Лиса предположила, что имеет смысл отложить личные темы до тех пор, пока они не наедятся. И всё же она немного встревожилась из-за того, как Сынван сказала «любовь». Она смотрела на неё понимающе, слишком понимающе… Когда её тарелка была почти пуста, а миска Сынван опустела,старшая отодвинула их в сторону и подвинулась со своего места. Лиса удивлённо посмотрела на неё, но та просто похлопала по месту рядом с собой. “Иди сюда”. “Я не...” Лиса не могла придумать, как бы помягче сказать: «Я не хочу заниматься сексом из мести в общественном кафе прямо сейчас», но Сынван, похоже, поняла её, снова усмехнувшись. Это ещё больше смутило Лису, потому что, учитывая их историю и предыдущие ухаживания Сынван, что она должна была думать? “Я не ищу ничего подобного, поверь мне. Полагаю, можно сказать, что на данный момент с меня хватит всех этих игр”. Ещё больше путаницы. Опять же,все должно было быть четко понятно,поэтому Сынван уточнила: “Иногда мне нравится немного подразнить Джухён-а, играя на её собственнических чувствах, но даже если бы я планировала сделать это сегодня, ты была бы последним человеком, которого я бы выбрала,Лиса. Без обид, конечно, но мне совершенно ясно, что теперь ты принадлежишь Дженни Ким”. “Я никому не принадлежу. И уж точно не Дженни, она…” Ненавидит меня. “...не хочет меня”. Лиса услышала в своем голосе усталую хрипотцу, и, возможно, Сынван тоже её услышала, потому что она снова похлопала по месту рядом с собой и заговорила тише. “Иди сюда, Лиса-я. Тебе сейчас нужно не моё утешение, но, может быть, так будет легче. Мы в углу”, - добавила она ещё тише, заметив, как Лиса огляделась, и это могло бы показаться соблазнением кому-нибудь со стороны, но это было совсем не так. - “Никто не увидит”. Снова появилась какая-то настороженность, но Лиса обнаружила, что двигается и медленно садится рядом с Сынван. У неё не было времени смущаться, потому что Сынван просто обняла её и притянула к себе, положив её голову себе на плечо. “Иногда люди не знают, чего они на самом деле хотят”,- услышала она бормотание Сынван. - “Иногда они так боятся принять то, чего хотят, что отталкивают это”. У Лисы в горле встал комок. Она была рада, что они больше не ели, - она была сыта, ей было немного теплее, но эта тема вызывала ту скрытую, холодную боль в груди, которая, казалось, никуда не делась. И всё же прикосновение Сынван было приятным. Знакомым. Она была права: Лисе нужен был не её комфорт, а комфорт Дженни, конечно, всегда Дженни, только Дженни, но Дженни никогда больше... “Ты не понимаешь”, - тихо и немного отстранённо ответила Лиса. Ей было легче говорить, когда не нужно было смотреть другой женщине в глаза. Возможно, это был план Сынван; Лиса задумалась, было ли это выгодно старшей или ей самой. “Она не хочет меня. Она больше не хочет быть моей подругой, я… я всё испортила”. Правда причиняла физическую боль. Лиса сглотнула, сморгнув выступившие на глазах слёзы- она была слишком измотана, чтобы плакать, и чувствовала лишь сухую печаль. “Я действительно облажалась. Я влюбилась в неё, а она… и я могла бы жить с этим, если бы она просто не любила меня в ответ, но она ненавидит это. Она ненавидит меня. И я не знаю, как с этим жить. Я не знаю, как…” Жить без нее. Одиночество было холодным и всепоглощающим, но она чувствовала, как Сынван гладит её по волосам, нежно и легко. Это помогло, совсем немного. “Как ты с этим жить?” Это была мольба, облечённая в вопрос. Потому что Лиса знала Сынван, знала, что та всегда, всегда хранила в сердце огонь для своей возлюбленной, которого у неё, возможно, никогда не будет. Она ожидала, что Сынван замнётся, вздохнёт, но, к её удивлению, Сынван лишь мягко рассмеялась. “Мы с Джухён сильно отличаемся от вас двоих. Есть кое-что… общее, но чтобы понять нас, нужно фундаментальное понятие о демонах. Кое-что, что существует между людьми и чистыми или проклятыми демонами”. Лиса ждала, но почувствовала, как Сынван взяла её за подбородок и подняла её лицо, пока она не посмотрела ей в глаза. Сынван выглядела спокойной и решительной, но в то же время... грустной? “Что ты знаешь о связи, Лиса?” Смятение снова охватило её, хотя что-то внутри неё, казалось, слегка потеплело от этого слова, задевшего её сердце. “О…чем?" Улыбка Сынван стала чересчур красноречивой.

***

Холодно. Было холодно. Дженни смутно осознала это. Она также осознала, что сидит на металлической скамейке в парке в нескольких кварталах от общежития, в одной пижаме посреди чёртовой зимы. Неудивительно, что ей было холодно. Внутри у нее тоже было холодно. В конце концов, ей нужно было заглушить это. Заглушить всё. Потому что чувств было слишком много, и они медленно разрывали её на части… Что-то внутри неё разрывалось на части. Как сердце, как мышцы, которые изнашиваются, отмирают, и это было так холодно- Дженни закрыла глаза и выдохнула. Затем вдохнула, потом снова выдохнула, как делала последние… минуты? Часы? Она уже не была уверена. Воздух тоже был ледяным, и её лёгкие устало болели. Внутри неё оставалось ещё немного тепла. Слабого и едва заметного, но она держала глаза закрытыми, позволяя себе представить, как связь обвивается вокруг её сердца. Она пыталась представить, как она проходит сквозь неё, поднимается вверх, обвивается вокруг горла, врезается в пульсирующую точку, душит её, пока не остановится сердце, но этого никогда не случится, Лиса никогда не… Это было похоже на призрачные объятия Лисы. Теплые, сильные, нежные, успокаивающие… Дженни сама была слишком слаба, чтобы снова отвергнуть всё это. Ей почти хотелось, чтобы Лиса тоже была здесь, чтобы обнять её так, как Лиса просила. Ей почти хватило бы просто слегка коснуться руки Лисы, как она сделала прошлой ночью, пока Лиса спала в пьяном обмороке. Она ничего не могла с этим поделать тогда и ничего не могла с этим поделать сейчас, и от этого противоречия ей стало так тошно, что она захотела остаться здесь, на жёсткой металлической скамье. Пока холод не пробрал бы её до костей, и она тоже не уснула. Это было бы не так уж плохо. Одним монстром в мире стало бы меньше. Может быть, Лиса даже не почувствовала бы этого, может быть, она просто почувствовала бы, как Дженни ускользает от неё, словно последний усталый выдох. И тогда она была бы свободна, они обе были бы… Дженни понимала, что это было глупо. Было далеко не так холодно, как ей казалось, несмотря на то, что она дрожала от ветра. Кроме того, в ней всё ещё была крупица сдержанной силы, связь, которая держалась с поразительным упорством. Ты ещё не устала? Тебе не надоело? Разве ты тоже не хочешь отдохнуть? Она почти хотела спросить об этом, но почувствовала, как она упрямо сопротивляется, и это показалось ей таким демоническим, таким мучительным. С глубоким вздохом, от которого с её губ сорвались облачка пара, зависшие в холодном воздухе, как дым, вырывающийся из пасти дракона, Дженни приподнялась со скамейки, на которой слегка откинулась назад. Она обхватила онемевшими пальцами телефон в кармане, вытащила его и медленно провела по экрану… В конце концов к ней пришла Бэ Джухён. Конечно, это была она. Кто же еще? Конечно, не Наён и не кто-то из R2P. Может быть, Джису, но в последний раз, когда Дженни слышала о ней, та вместе с Рози исследовала художественные галереи и развлекалась в Мельбурне, Австралия. Она ежедневно получала короткие дружеские сообщения об этом, но Дженни знала, что даже если бы её онни предложила помощь, она не заслуживала её поддержки прямо сейчас. Не то чтобы Дженни считала, что в тот момент она заслуживала какого-либо утешения, но ей нужно было что-то. Она не могла лечь и замёрзнуть, и вряд ли она могла сейчас вернуться в общежитие. Не сейчас, не в таком виде- её лицо опухло и покраснело, кожа была воспалённой, а глаза болели от ветра, который хлестал её по лицу. Дженни была в безопасности благодаря связи, но ей нужно было найти в себе силы. Ей даже пришла в голову шальная мысль позвонить Суджин, но, скорее всего, это только ухудшило бы ситуацию. (Как всегда, в ней чего-то не хватало, и оно звало ту, которую только что оставила позади, Лису, Лису, Лису… Лиса не могла видеть её такой. Лиса бы поняла, Лиса всегда понимала- в последнее время всё, что Дженни могла делать, - это срываться на Лису, пока та не присмотрелась бы к ней и не увидела, что она едва держится, разрушаясь под тяжестью медленно распадающейся внутри неё связи…) “Чай?” Тонкая бледная рука протянула ей дымящуюся чашку с напитком. Дженни взяла её, сделала глоток и возненавидела то, что напиток был идеальной температуры и не обжигал язык. Скамейка в парке, на которой она нашла убежище, слегка дрогнула, когда Джухён села рядом с ней. Дженни не смотрела на неё. Она уставилась на пар, поднимающийся из маленькой дырочки в крышке чашки, и тёрла пальцы о картон. На её плечи было накинуто тяжёлое, хорошо сшитое пальто. Немного неуклюже, но не менее аккуратно. “Это не поможет”. Дженни почти удивилась тому, каким слабым и раздражённым был её голос. Вздох рядом с ней. Она ждала, что Джухён мягко пожурит её за раздражительность или отсутствие манер, но старший демон лишь немного плотнее запахнула на ней пальто. Дженни медленно сунула руки в карманы и нащупала в правом тюбик помады. Это почти заставило её улыбнуться - то, как Джухён, сама того не осознавая, повсюду таскала с собой Сон Сынван. Может быть, в другой день она бы поддразнила Джухён за это, но… Но сейчас Дженни чувствовала себя совсем не так, как обычно. Она была уставшей, опустошённой и всё ещё холодной. Она была права: пальто не помогало, и связь вела проигранную битву, и казалось, что внутри неё лёд, который жаждет солнца, тёплых прикосновений и нежных, умоляющих глаз… “Что же тогда поможет?” Джухён звучала так же подавленно, как и она. На мгновение Дженни показалось, что это горькая ирония: они обе проигрывали битву, но их противники даже не знали, что они воюют. Рука коснулась лица Дженни с другой стороны, заставляя её неохотно поднять взгляд и посмотреть в лицо наставницы. “Маленький демон. Зачем я тебе понадобилась?” Дженни задумалась о том, что же она сделала, чтобы заслужить такую решительную и непоколебимую преданность со стороны кого-то вроде Бэ Джухён. Она задумалась о том, чего Джухён ожидала от неё- обратного билета в Таиланд с именем Лисы на нём? Ещё одной из её платных женщин, от которой Дженни будет кормиться? Она не хотела думать об этом. Вместо этого она просто поставила чашку с чаем на пол и медленно наклонилась в сторону, прислонившись к груди Джухён. Пальто, накинутое ей на плечи, немного зацепилось за скамейку, но Джухён спокойно поправила его и обняла Дженни, лишь слегка растерявшись от неожиданности. Дженни обнаружила, что говорит, сама не понимая, к чему ведёт. Голос всё ещё был хриплым, некоторые предложения обрывались на полуслове, другие были незаконченными. Ей удалось настолько заглушить боль, что рассказывать Джухён обо всём почти не было больно. Как будто у неё не хватало сил даже на то, чтобы почувствовать, как сжимаются её лёгкие. Это была женщина, и кормление, которое даже не было кормлением, потому что это было больно и неправильно, и ничего. Там была Лиса, конечно же,Лиса, которая упала в обморок в своей студии, загоняя себя в могилу, а потом пыталась напиться до беспамятства, чтобы унять эту особенную боль, когда Дженни не было рядом, чтобы сделать это за неё. Была та,с кем Лиса отрывалась на вечеринке, которая практически пропитал её ароматом их желания и насыщения, и Дженни почти хотела, чтобы она чувствовала иррациональную, прискорбную злость из-за этого, а не просто боль, холод и пустоту. “Я продолжаю совершать ошибки”,- закончила она, чувствуя лёгкое головокружение. Она даже не подозревала, насколько это чувство было похоже на то, что испытывала одна тайка в кафетерии в нескольких кварталах отсюда. Её замёрзшие руки сжались в кулаки на тонкой ткани кашемирового свитера Джухён, но старший демон ничего не сказала по этому поводу. “Я думала, что смогу просто… просто разлюбить её, вот так просто. Но я не могу. И единственное, что мне остаётся, - это заставить её разлюбить меня, но я… я не знаю, смогу ли я и это сделать. Я пыталась, онни, я пыталась-” Слова едва не застряли у неё в горле, и она посмотрела на Джухён затуманенным взглядом, умоляя её понять. “Я пыталась оттолкнуть её, но потом… в её студии… она упала в обморок, и я… я была так напугана, что мне пришлось подойти к ней, а потом я снова попыталась оставить её в покое, но она нуждалась во мне, и я просто-” Воспоминание о выражении лица Лисы, когда Дженни набросилась на неё в последний раз, мучительно жестокая из-за собственной ненависти к себе… “Я причиняю ей боль. Я продолжаю причинять ей боль. Я не знаю, что ещё делать, я не знаю, как ещё заставить её остановиться, это... это так больно,как будто я каждую секунду на волосок от того, чтобы потерять контроль. Как будто, если она прикоснётся ко мне, я просто сломаюсь, и я скажу ей, и она узнает, и это... это пугает меня, онни”. “Почему?” Джухён позволила ей говорить, это было необходимо: Дженни так крепко сжимала её свитер, что костяшки её пальцев побелели, а дыхание вырывалось из груди медленными, прерывистыми вздохами. “Потому что тогда всё будет напрасно. Всё, все… все страдают, я причиняю боль всем, всё будет напрасно- и это почти закончилось. Это почти… если я смогу собраться, если я просто продолжу, всё закончится, и связь-” Одна из рук Дженни нашла себе занятие, вцепившись в ткань пижамы на груди и потерявшись в пуговицах. Она царапала их, впиваясь в собственную кожу, пока Джухён не схватила её за запястье, прежде чем она смогла пустить кровь. Это снова застало Джухён врасплох, когда Дженни лишь сильнее прижалась к ней, уткнувшись лицом в шею, практически зарывшись в неё. Как будто она пряталась в самом безопасном месте, которое знала, в этой холодной, демонической твари, которая была её последней защитой. Казалось, ей нужно было это утешение, чтобы продолжать говорить. Немного приглушённо, немного сбивчиво, но не менее искренне и так трепетно испуганно, что Джухён крепче обняла её. “Я чувствую это,онни. Я чувствую, что оно…умирает.Оно просто… гаснет,ему просто больно, и я не хочу причинять ему боль. Но, по крайней мере, когда ему больно, оно… здесь”. “Дженни-я”, - прошептала Джухён, но Дженни покачала головой, прижавшись к ней так сильно, что это было почти больно. “Но однажды этого не будет. Её не будет. Однажды я проснусь, и всё будет по-прежнему, это пройдёт, и она… она больше не будет меня любить-” Плечи Дженни задрожали, и её голос наконец-то сорвался от рыданий, настолько изнурительных, что у Джухён защемило сердце. “-и я знаю, что так будет лучше. Я знаю, что она будет счастливее, я знаю, что она сможет жить своей жизнью, свободно, и… и её семья тоже будет рядом с ней. И она найдёт кого-нибудь другого, кого-нибудь… нормального. Я всё это знаю, просто-” Больно, казалось, что каждая клеточка тела Дженни кричит. Что делало её грёбаной лицемеркой. И трусихой, если вспомнить слова Пак Чеён. Она знала это, потому что не могла придумать ничего лучше. “Я должна быть счастлива”, - всхлипнула Дженни, чувствуя, как Джухён оцепенело гладит её по спине, словно пытаясь успокоить или облегчить её состояние, проникнуть в неё и исправить то, что уже сломано. “Я должна радоваться, что это работает и что она… что она скоро разлюбит меня. Это то, чего мы хотели, это то, чего я-” Чего я хотела? Дженни казалось, что её разрывают на части противоречивые чувства, бушующие внутри неё. Ещё раз, чего я хотела? (Вечно слышимый шепот шепот в ответ, осколок или, может быть, коготь в её сердце:Лиса, Лиса, Лиса-) “Не думаю, что смогу смотреть, как это происходит”, - закончила она, шепча последние, надломленные слова в кожу Джухён. - “Не думаю, что я достаточно сильная, чтобы чувствовать, как она уходит, и не умолять её остаться, чтобы… я такая чертовски слабая... и я ненавижу это, я ненавижу себя, я ненавижу это-” Она снова слабо вонзила ногти в свою грудь, но лёгкое, прохладное прикосновение руки Джухён остановило её, и она обмякла в руках старшего демона. И все же,я люблю её, - снова прошептала в ответ эта сводящая с ума, чудесная сущность внутри нее. Нежный пульс связи снова окутал ее, словно мягкое теплое одеяло, и тот маленький демон-паразит внутри нее, которого она представляла себе в такие моменты, обычно был таким чудовищным, с зубами, когтями и голодным желанием, желанием, желанием, но, казалось, связь сделала его мягким. Такая странная магия. То, что любит, даже умирая. Дженни почувствовала, как Джухён обняла её и неуверенно усадила к себе на колени. Она услышала голос Джухён, тоже дрожащий,- она услышала, как та сказала «малышка», услышала поток успокаивающих и почти всех жалостливых банальностей, но всё это казалось таким далёким. Ей казалось, что она свернулась калачиком. Дженни не знала, то ли она отчаянно пыталась удержать единственное тепло, которое было в этом мире, - последние крупицы любви Лисы, вплетённые в неё, - то ли она пыталась задушить их навсегда. Она, хоть убей, не знала.

***

“Я не понимаю”. Это было все, что Лиса смогла сказать, почти на автомате. Она всё ещё лежала, положив голову на плечо Сынван, в кабинке, но тёплое чувство после еды сменилось лёгким холодом, и по её венам пробежал страх. Потому что она не понимала. В этом не было смысла. В этом не было... “Со Суджин и её партнерша - доказательство того, что связи, подобные тем, что существуют между изначально чистокровными демонами и людьми, также существуют между проклятыми демонами и людьми”, - лаконично закончила своё объяснение Сынван. Как будто она тщательно продумала формулировку, которую собиралась использовать. Она обняла Лису за плечи и нежно погладила по волосам, словно извиняясь. “Итак, вы с Джухён-ши связаны”. Сынван слегка напряглась, но Лиса почувствовала ее кивок. “Мы связаны”. “И мы с Дженни... ты думаешь, что мы...” Лисе пришлось выпрямиться, потому что внутри неё нарастали чувства. Она не могла вымолвить ни слова, не могла озвучить это, потому что это было слишком шокирующим, слишком нелепым. Половина её ожидала, что Сынван рассмеётся и скажет, что всё это шутка, но она не смеялась, и Лиса- “Я так не думаю”, - мягко поправил её Сынван, встретившись с ней взглядом. В его глазах читалось понимание того, что Лиса раскрывается, и это из-за этого понимания младшую стало потряхивать. - “Я знаю”. Тепло. Что-то тёплое, странно теплое, пульсировало внутри неё, и Лиса чувствовала это - оно было так близко к её сердцу, и именно это причиняло ей такую сильную боль в последнее время. Обостряя каждую эмоцию, холод пронизывал её изнутри - она пыталась заглушить глубину этого чувства музыкой и танцами, затем алкоголем, но теперь, когда ей не за что было спрятаться, она смотрела в глаза Сон Сынван и видела правду- “Откуда ты знаешь?”- услышала Лиса свой голос и едва узнала его. Он был отстранённым, слабым, и она была почти уверена, что не развалилась на части только потому, что в её груди было что-то странное, тёплое, что, казалось, нашло себе место в этом имени: Связь. Дженни. “Откуда ты знаешь, что это… ты можешь это видеть, Джухён может?” “Никто не может видеть связь так, как ты думаешь. Джухён сама особо не замечает нашу связь”, - спокойно ответила Сынван. - “Она даже не знает, что мы с ней связаны. Или, по крайней мере, она отказывается признавать это, чтобы защитить себя”. “Но как...” Лиса распадалась на части. Ломалась. Горела. Я не понимаю- Я понимаю- Связь- Дженни- Руки Сынван, коснувшиеся её лица, напугали Лису, и она почти физически ощутила, как её возвращают в настоящее, а взгляд фокусируется на женщине перед ней. От того, как Сынван смотрела на неё- всё ещё так решительно и всё ещё так виновато, - у неё пропал голос. Ответом на все было одно-единственное слово. “Дженни”. Дженни. Но это всё равно не имело смысла.Лиса всё ещё не понимала, потому что если Дженни встречалась с Со Суджин больше недели назад, как объяснила Сынван, если Дженни месяцами обсуждала с Джухён связь, если Дженни уже знала… Дженни знала. Остальные части встали на свои места, и сила этого осознания эхом отозвалась в ней. Дженни знала об их связи. Дженни знала об их связи. И Дженни ей ничего не сказала. “Нет”. Сынван приподняла бровь, глядя на неё.Лиса запоздало осознала, что говорит слишком громко, и попыталась смягчить тон. Это было трудно, потому что ей казалось, что земля под ногами ходит ходуном. “Я имею в виду… нет, она… это любовь”, - запинаясь, произнесла она, чувствуя, как абсурдно горят её щёки, не в последнюю очередь из-за того, что ей стыдно за эти чувства. - “Связь предполагает любовь, верно? Но Дженни не… я имею в виду, я люблю её, но Дженни не-” “Я знаю, что это много для тебя”, - мягко остановила её Сынван. - “К сожалению, я действительно считаю, что остальную часть этого разговора ты должна вести с Дженни Ким. Не со мной. Считай меня… сочувствующим, обеспокоенным третьим лицом, которое просто предоставляет тебе общую информацию, которую ты заслуживаешь. Интимные подробности и тонкости всего этого должны остаться между вами двумя”. “Но она не любит меня”,- выпалила Лиса, даже не смутившись из-за отчаяния в своём голосе. Потому что в этом было слишком много смысла, отчасти, но в остальном... “Она не чувствует этого, она сказала… и она бы не сделала этого, она бы не стала… зачем ей-” “По моему опыту, связь похожа на живое существо”,- снова перебила её Сынван, спокойно. Лиса опустила взгляд и поняла, что крепко сжимает запястья другой женщины, но почти не чувствует этого; её сердце бешено колотилось, и что-то внутри неё словно вспыхнуло безумным, истеричным, болезненным и в то же время почти радостным пламенем. “Ты можешь почувствовать это, это может помочь тебе понять чувства твоего демона; это сложно, и часто кажется, что оно почти живое. Но, как и любое живое существо, оно тоже может… умереть”. Лиса не совсем понимала, какое отношение это имеет ко всему происходящему, пока не почувствовала, как Сынван взяла её за руки и крепко сжал их. “Если любви больше нет, связь тоже ослабнет. Это может произойти естественным образом или... это может быть более осознанной попыткой”. “Так… что… что, Дженни не рассказала мне об этой связи, потому что… она хотела, чтобы она умерла?” Она чуть не рассмеялась, когда задала этот вопрос женщине, сидевшей рядом с ней, и вырвалась из её объятий. Это было что-то вроде чистой истерики, потому что она не понимала, но понимала, она сказала это вслух, но это всё равно не могло быть правдой, Сынван, должно быть, лгала или, по крайней мере, неправильно поняла, потому что Дженни Ким не любит её... (И даже если бы Дженни действительно любила ее, она бы не поступила с ней так, верно? Дженни не стала бы держать ее в неведении подобным образом, Дженни не стала бы ей лгать-) “Лиса-я”, - только и сказала Сынван, слегка покачав головой. - “Ты заслужила право на множество ответов, но я не могу дать их тебе. Дженни - та, с кем ты связана; она должна сама объяснить тебе свои чувства и свою точку зрения”. Взгляд Сынван скользнул мимо неё, и она подняла руку, быстро и уважительно кивнув проходящему мимо официанту, чтобы тот принёс счёт. Лиса разрывалась между желанием подавиться очередным смехом, который мог быть всхлипом, и рвать на себе волосы от всего этого спокойствия. “Ты не можешь просто сказать мне это дерьмо, а потом… Венди… или Сынван, онни, или как там тебя, чёрт возьми, просто… просто мне нужно-” “Тебе нужна Дженни”, - настаивала Сынван, качая головой. Она вытащила несколько купюр из кошелька в кармане пальто и положила их на стол, а затем снова взяла Лису за руки. Лиса напряглась, когда Сынван осторожно опустила её голову на своё плечо, но позволила это сделать, когда сопротивление стало бессмысленным. “Я не… даже если бы я и хотела, это не имеет значения. Я же сказала тебе, она не хочет меня. Она не любит меня, она… связь, что бы это ни было, не… и Дженни всё равно не стала бы, она-” Сынван не ответила, просто дала ей выговориться. В конце концов, ей было слишком больно пытаться выразить словами противоречивые мысли, крутившиеся у неё в голове, поэтому Лиса просто прикусила язык. Она позволила себе дышать, пока Сынван снова нежно гладила её по волосам, пока она наконец не сдвинулась с места, чтобы выйти из кабинки. “Давай. Думаю, пора домой”. Сынван на прощание коротко обняла её прямо у дверей кафе. “С тобой всё будет в порядке”, - просто сказала она, словно понимая, как сильно Лисе нужно было это услышать. “Правда будет?” Вопрос всё ещё звучал ошеломляюще, почти слабо. Правду часто называют обоюдоострым мечом, но Лисе казалось, что оба острых конца вонзились в неё, причиняя боль, заставляя её шататься, кружиться и в конечном счёте парализовали её. Возможно, это была правда, но она всё ещё не понимала её, ей нужно было… Дженни. Казалось, что-то внутри Лисы удовлетворенно вздохнуло. Теперь, когда она обратила на это внимание, это немного нервировало, но это было что-то настолько безобидное и естественное, что она сочла это присутствие почти успокаивающим, если только это не было плодом ее воображения. Сынван задумчиво смотрела на неё, пока они стояли на тротуаре, а люди спокойно проходили мимо. Прохожие даже не подозревали, смутно осознала Лиса, никто вокруг не видел в них двоих потенциал чего-то волшебного, связывающего их с их возлюбленными. Для стороннего наблюдателя они были всего лишь двумя молодыми женщинами, закутанными в пальто от зимнего холода, одна из которых всё ещё сжимала в руках пакеты с покупками. “Поверь в это”,- только и ответила Сынван, протянув руку и слегка постучав Лисе по груди. Лиса почувствовала, как её сердце забилось под кончиками пальцев, и со странной, почти головокружительной неуверенностью почти ощутила, как что-тов ней отпрянуло от её прикосновения, словно тихий шёпот, жаждущий другого… “Я всегда так делаю, когда не уверена ни в чём другом”. В ней была тоска. Своего рода мудрость, которую могут дать только время, опыт и, возможно, боль. “И ещё кое-что”, - добавила Сынван, когда Лиса поудобнее перехватила сумки с покупками, готовясь развернуться и отправиться в довольно утомительный путь обратно в общежитие. Лиса послушно остановилась, чтобы увидеть более любопытное выражение на лице Сынван. Та вдруг снова улыбнулась, став похожей на себя прежнюю, дразнящую, но с оттенком решительного сострадания. “Как ты, вероятно, уже заметила, демоны могут быть очень сложными. Последствия связи могут пролить свет на всё это, но, в конце концов, именно мы, их партнеры, должны понимать их так, как они хотят, чтобы их понимали. Иногда нам нужно быть понимающими, мягкими и уступчивыми. Их доверие и любовь - как бы они их ни выражали- часто бывают довольно хрупкими, несмотря на всю их силу”. Сынван говорила плавно, но здесь она, казалось, была так сосредоточена на том, чтобы донести свою мысль, что Лиса поймала себя на том, что внимательно слушает, на мгновение отвлекшись от урагана мыслей. Сынван окинула её взглядом с головы до ног, оценивающе и с пониманием, и продолжила: “Однако есть время для всей этой деликатности, а есть время для того, чтобы обрести стержень. Если ты будешь только подстраиваться под них,ты сломаешься; им нужен партнёр, который может соответствовать их силе, а также их слабостям. Я предлагаю тебе попытаться… вновь обрести тот стержень, который у тебя есть, прежде чем ты поговоришь с Дженни”. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать это предложение, а когда осознание пришло, Лиса искренне не знала, стоит ли ей обижаться. “Я…” - начала она не слишком красноречиво, снова немного заикаясь, пытаясь оправдаться. - “Я имею в виду… у меня есть стержень, я… просто в последнее время-” “Я знаю. Я не хочу обесценивать твои трудности, Лиса-я. Просто имей это в виду, хорошо?” В голове Лисы и так было много мыслей, поэтому она позволила себе немного резко ответить в порыве негодования, даже когда Сынван отступила на шаг, кивнув в знак признательности и прощания. “Ты говоришь мне это, но даже не рассказываешь Джухён-ним о вашей связи?” Возможно, она зашла слишком далеко в своих предположениях, но она не могла не смягчиться при виде выражения, промелькнувшего на лице Сынван. Как будто кто-то смешал в равных пропорциях счастье и печаль, или, может быть, радость, отчаяние, страх, тоску и все остальные эмоции в одно целое… “Как я уже сказала, демоны… ей нужен партнёр, который сможет соответствовать её сильным сторонам, а также понимать её слабости. Именно потому, что я смогла увидеть её слабости, я решила подождать. Связь… она ещё не готова узнать о ней. Она скрывает её даже от самой себя. Однажды она откроет глаза - однажды она будет готова. А до тех пор у меня есть силы ждать. Это уже не так больно. И, в конце концов, у нас впереди целая вечность. Что касается Дженни Ким, то у неё есть свои причины и убеждения, но прямо сейчас то, что она делает, похоже, причиняет вам обеим больше боли, чем следовало бы, и, что ещё важнее, держит тебя в неведении. Что, по моему обоснованному мнению,несправедливо. Не тогда, когда ты готова узнать, что это за связь, и услышать, что она может сказать по этому поводу. Разве не так?” Это был явно риторический вопрос. Странно было то, что, несмотря на смятение,Лиса была уверена в одном: ей нужно добраться до Дженни, прямо сейчас. Она должна была знать, должна была посмотреть Дженни в глаза и услышать всё из её уст, ей нужна была Дженни- Сынван ясно это видела, если судить по её улыбке напоследок. Она была одновременно гордой и сочувствующей, но всё равно немного грустной; Лисе захотелось обнять её как следует. Обнять, прижать к себе и, может быть, надеяться, что часть её силы и стойкости передастся и ей. Но Сынван просто снова склонила голову, повернулась и ушла. Лиса наблюдала за ней, но женщина не оглянулась и вскоре стала просто ещё одной фигурой в толпе, хотя и в хорошо сидящем пальто и с несколько задумчивым, меланхоличным видом. Ручки пакетов с покупками начали врезаться Лисе в ладони, а ветер усиливался. В конце концов, постояв несколько мгновений в оцепенении, она развернулась в направлении общежития. Мысли, крутившиеся у неё в голове, всё ещё не давали ей покоя, даже больше, чем прощальный совет Сынван. Очевидно, что у Сынван были другие причины скрывать свою связь, чем у Дженни, но, по крайней мере, у неё были причины. Какие были у Дженни? Лиса на мгновение закрыла глаза, и по её телу пробежала дрожь. Парадоксально, но там также были искры гнева, отчаяния и замешательства, потому что что вообще могло заставить Дженни захотеть... убить эту связь между ними? Поверь в это - сказала Сынван, постучав её по груди, и Лиса обнаружила, что неосознанно перекладывает пакеты с покупками в одну руку, а другой поднимает руку, засовывая её под пальто и потирая голую кожу под толстовкой. Она остановилась на тротуаре, почувствовав это, и ощущение было таким странным, что ей пришлось закрыть глаза, не заботясь о том, что она выглядит немного сумасшедшей в глазах окружающих. Что-то там было тёплым. Пульсировало в ней, почти живое - это было трудно определить, но оно, несомненно, было там. Это было немного похоже на то, что чувствовала Дженни, когда питалась от неё. Сосредоточившись на этом, ощущая это и взращивая это, она дала ему больше жизни, и, когда Лиса обратила внимание на этот тихий гул внутри себя, она почти почувствовала, как он оживает. Это было смешно, но она поймала себя на том, что тихо взывает к этому. Связь? Внутри неё снова возникло это нарастающее чувство. Тихая теплота, нежное приветствие, что-то похожее на возвращение домой в тёплые объятия и шёпот: «Вот ты и пришла, я ждала тебя». Это было неописуемо. Лисе могло казаться, что она всё ещё воображает, но, боже, это действительно было так реально… Ты… принадлежишь Дженни? Или мне, я полагаю? Ответа не было- конечно, его не было. Несмотря на то, что это могло казаться чем-то почти живым, связь была просто соединением, но… Ваша. Это чувство укоренилось в сердце Лисы, охватив её так сильно, что она едва не вскрикнула. Связь была их общей. Она была её и Дженни - её и Дженни, это было нечто, что так тесно связало их, что стало неотделимо от них обеих. Лиса почувствовала, как дрожит её собственная рука, прикасающаяся к обнажённой коже, когда она осознала всю тяжесть этого. Дженни якобы намеренно скрывала всё это от неё. Всю эту красоту и всю эту боль- потому что боли было так много, и теперь она словно могла видеть всё это в цвете, хотя раньше знала только разные оттенки серого. Теперь всё имело смысл. То, как они, казалось, знали друг друга лучше, чем можно было ожидать, чувствуя и ощущая настроение друг друга; то, как связь между ними росла во время кормления, когда Лиса могла видеть мысли и эмоции Дженни; непрекращающаяся боль последних нескольких дней, которая практически разрывала Лису на части, но это была не только её боль, это была их боль. Это было всё их. И Дженни хотела разрушить это, хотя это было то, что изначально создавалось только для того, чтобы помогать ей, - теперь Лиса знала это почти интуитивно. Связь не причиняла им вреда, её не нужно было бояться, она была мягкой, тёплой и любящей… Любовь. Лиса инстинктивно чуть сильнее впилась пальцами в кожу. Знакомое жжение придало ей уверенности, но неполностью убедило. Связь могла возникнуть между ними, только если бы они любили друг друга. Забавно. С тех пор как Дженни практически наплевала на любовь, которую Лиса беспомощно, неосознанно не могла от неё скрыть. Дженни испытывала отвращение, Дженни полностью отдалилась от неё, Дженни ненавидела её- Дженни... любила ее? Лиса снова пошла. Это дало ей возможность чем-то заняться, и вскоре она добралась до общежития. Распаковка продуктов заняла у неё несколько минут, но в конце концов она убрала последние в шкаф. Тогда всё, что она смогла сделать, - это сесть на диван лицом к двери и ждать. Подожди, с больными мышцами, но полным желудком Ждать, вспоминая слова Сынван и её сочувственное прикосновение, которое напомнило ей, что значит быть сильной, как могут быть сильными только они, партнеры проклятых или чистокровных демонов. Ждать,с растущей, укрепляющейся решимостью. Ждать, со связью, искрящейся внутри нее. Ждать, пока Дженни Ким вернется домой.

***

В тот день лестница в общежитие казалась непреодолимой. Несмотря на монотонность ежедневных подъёмов, Дженни вдруг остановилась на самом нижнем пролёте. Вверх по лестнице, по коридору, через дверь, пока не достигнет… Лиса, что-то в ней заурчало, и Дженни была слишком измотана после ссоры с Джухён, чтобы сделать что-то большее, чем устало огрызнуться: Не наша. Сдайся уже. Она, наверное, ушла. В этом и заключалась правда. Прошедших двадцати четырёх часов Лисе наверняка хватило, чтобы прийти к решению, что для её собственного благополучия- для её долгосрочного счастья - ей будет лучше без Дженни в её жизни. Хорошо, - Дженни попыталась заставить себя думать, но обнаружила, что часть её рычит, шипит, кричит: нет, плохо, исправь это, больно- Ей пришлось подниматься по лестнице. Джухён наблюдала за ней из своей блестящей чёрной машины, припаркованной на обочине. Джухён, несомненно, была готова выйти и сама увести её, настаивая на том, что они могут отправить кого-нибудь за вещами. Это было решение, к которому они пришли вместе, когда Дженни замёрзла, раскололась и сжалась в хрупких руках бессмертного демона. “Не думаю, что смогу смотреть, как это происходит… Не думаю, что у меня хватит сил…” “Тогда не надо. Ты была достаточно сильной, маленький демон. Останься со мной ненадолго”. В конце концов, расстояние, вероятно, было единственным, что могло помочь в сложившейся ситуации. Это был крайний случай, но Дженни оказалась полной и безоговорочной неудачницей в своей собственной задаче. Она бесконтрольно срывалась, а затем в отчаянии бежала к Лисе, держала её на полу в тренировочном зале; так жестоко отвергала её, а затем не спала всю ночь, заботясь о ней… Вскоре ни одна из них не смогла бы пережить эту неразбериху, в которую всё превратилось. Для Дженни было лучше всего исчезнуть, чтобы не быть последним препятствием на пути к тому, что должно было произойти. Лестница была предпоследним препятствием, но Дженни пришлось подняться по ней, и она заставила себя сделать это, стараясь не споткнуться, крепко держась за перила и слишком отчётливо чувствуя на себе взгляд Джухён. Джухён хотела сразу же отправить кого-нибудь за её вещами. Дженни отказалась из принципа- она слегка взъерошилась при мысли о том, что кто-то чужой будет в её доме, прикасаться к её вещам, видеть Лису уязвимой в её собственном доме… Лиса. Может быть, это была её последняя слабость. Желание увидеть Лису ещё раз, прежде чем всё закончится. Дженни исполнила свое желание, как только открыла дверь. Там на диване сидела Лиса, словно ждала её. Она повернула голову, и её медово-карие глаза засияли золотом в лучах солнечного света, падавшего на её загорелую кожу из окна. Её светлые волосы в последнее время отросли, и корни уже пробивались, и эта деталь была такой милой, что Дженни едва могла дышать. Она отчаянно, с болью, немного эгоистично пыталась впитать в себя каждую её частичку. Просто чтобы унести с собой этот последний взгляд на неё. Это был последний раз, когда она видела Лалису Манобан, влюблённую в неё. Когда она увидела бы ее снова, вся эта беспомощная теплота в выражении ее лица умерла бы самой холодной смертью, сменившись безразличием, возможно, с призраком сочувствующей обиды. И то, как Лиса смотрела на нее, как будто видела ее, как будто знала ее - внезапно одна рука потянулась к груди, и Дженни почувствовала, как ее собственное сердце сжалось от чувств, - Лиса никогда больше так на нее не посмотрит. Дженни застыла на месте. Мгновение тянулось минутами, пока они смотрели друг на друга, и она снова проявила свою самую раздражающую неспособность, потому что не могла заставить себя отвернуться. Ей следовало попросить Джухён проводить её наверх, ей вообще не следовало приходить,боже, как Лиса смотрела на неё, словно видела насквозь- Она увидела, как полные, душераздирающе мягкие губы Лисы приоткрылись, чтобы заговорить, и заставила себя прервать её. “Я ухожу”. Глаза Лисы слегка расширились. Она всё ещё прижимала руку к груди, словно не могла ничего с собой поделать, и её пальцы поглаживали кожу, словно успокаивая боль. “Ты только что вернулась домой”. «Домой», - пропело что-то внутри Дженни, с надеждой взмахнув чешуйчатыми крыльями. Заткнись. Это не наш дом, у нас нет дома. Дженни закрыла глаза, на мгновение сосредоточившись, чтобы не сорваться окончательно, пока это пыталось заставить её сдаться. “Я имела в виду, что собираюсь пожить у Джухён-онни какое-то время. Наверное, всё лето. Может, и дольше… Не знаю”. Что она должна была сказать? Сколько времени тебе потребуется, чтобы разлюбить меня? Жалкое зрелище. Чертовски жалкое, и зачем она вообще упомянула Джухён, если не ради этой по-настоящему жалкой, слабой искорки надежды, что, может быть, Лиса придёт за ней… Она бы этого не сделала. Не после всего, что сделала Дженни. Однако Лиса, похоже, восприняла эту новость немного лучше, чем ожидала Дженни. Не было ни дрожащих, слезливых извинений, ни болезненного молчания; Лиса лишь задумчиво склонила голову набок. “Хорошо. Тебе помочь собраться?” Что-то холодное, как камень, упало в желудок Дженни от небрежности, с которой говорила Лиса. Дженни уезжала, и… и всё? Лиса просто собиралась отпустить её? Лиса даже предлагала ей помочь? Ты уже разлюбила меня, уже слишком поздно, всё кончено, разве ты не… “Тебе все равно?” Дженни задала вопрос, прежде чем успела осознать, что делает, и её тон был поразительно уязвимым. Её нестабильность взяла над ней верх; она чувствовала себя ранимой, слишком чувствительной из-за заверений Джухён. Здесь, в нескольких шагах от Лисы, было ещё теплее, но почему-то хуже. Тебе все равно? Хорошо. Плевать- Позаботься обо мне. Пожалуйста, позаботься, я этого не заслуживаю, но, пожалуйста, не сейчас, я не вынесу этого. Лиса ответила прежде, чем Дженни успела взять свои слова обратно. В выражении её лица было что-то такое, чего Дженни раньше не видела; это заставило её слегка насторожиться. Что-то почти ликующее, но всё равно жёсткое, как будто Дженни дала ей именно то, чего она хотела, но этого всё равно было недостаточно. “Ты вообще хочешь, чтобы я волновалась?” Ты вообще хочешь меня? Даже если бы они не были связаны, Дженни смогла бы почувствовать истинную суть вопроса. Однако она не смогла ответить, потому что Лиса встала, пересекла комнату и остановилась на расстоянии вытянутой руки от Дженни. Они не были так близки с прошлой ночи. Когда Лиса лежала без сознания и бредила, а Дженни сидела рядом с ней, не в силах уснуть, и держала её безвольную протянутую руку, просто чтобы почувствовать, как соприкасаются их мизинцы… “Я не понимаю”, - пробормотала Лиса так тихо, хотя они были там вдвоём. Дженни снова не смогла собраться, чтобы ответить ей; ей приходилось прилагать все усилия, чтобы просто стоять на месте и не расплавиться под пламенным взглядом Лисы, не упасть, не прижаться к ней и не сломаться снова. “Я не понимаю тебя, Джен. Я правда старалась, я очень старалась, но, кажется, не понимаю. Я не понимаю…” Дженни физически вздрогнула, когда рука Лисы коснулась её щеки. Она нежно обхватила её, проведя большим пальцем по коже, так нежно, что, вероятно, оставила после себя ожоги. Она не могла отступить. Не могла, потому что сквозь неё просачивалось чистое тепло, связь, которая скручивалась внутри неё, вздыхая от мягкого, почти облегчающего всю тяжесть удовлетворения, потому что Лиса была здесь, Лиса касалась её... “Я тебя не понимаю”, - снова услышала она голос Лисы и заставила себя открыть глаза, которые невольно закрыла, наклонившись к Лисе. Снова смотреть на Лису было невыносимо.Лиса смотрела на неё так, словно видела насквозь… “Ты хочешь уйти, но… в то же время не хочешь? Но зачем тебе на самом деле уходить? Зачем ты делаешь это с собой, если тебе тоже больно?” Дженни почувствовала, что её словно вскрыли, её кожу растянули и распластали, чтобы несравненно нежные руки Лисы проникли внутрь и коснулись её сердца кончиками пальцев. Это ощущение, несомненно, возникло из-за того, что рука Лисы соскользнула с её подбородка и легла на грудь. Как будто она хотела почувствовать её сердцебиение, как будто она могла почувствовать, как оно ускоряется от её прикосновения, и связь практически приковывала Дженни к этому месту. “Не прикасайся ко мне”. Это была совсем не та сталь, к которой привыкла Дженни. Она была слабой, слишком неуверенной и недостаточно холодной, но она не могла выдавить из себя ничего, кроме слабого осколка льда, перед лицом открытой, решительной теплоты Лисы, проникающей сквозь ткань пижамы, как будто Лиса прикасалась к её обнажённой коже. “Прекрати блядь трогать меня”, - снова попыталась Дженни, ненавидя себя за то, что её голос слегка дрогнул и прозвучал неубедительно. - “Задаёшь мне эти дурацкие вопросы, как будто не знаешь почему…” Ее голос полностью сорвался, когда рука Лисы отдернулась от нее. Это было по ее собственному приказу, и она знала, что Лиса всегда послушается ее в этом, никогда бы ни на что не давила и не принуждала, даже сейчас. Это открыло совершенно новую рану внутри нее. Дженни попыталась выдавить из себя последнее, что могла, заставляя себя думать о том, что должно было произойти, что обязано было произойти. Она заставила себя думать о Лисе в будущем, о Лисе, которая, да, возможно, не была бы в неё влюблена, но оЛисе с её обычной яркой, потрясающей улыбкой. Возможно, она позвонила бы родителям, возвращаясь с профессиональной сессии в своей студии, по дороге в квартиру, которую она могла бы делить с женщиной, цельной и неповреждённой, человеческой, идеальной и любящей… “Просто позволь мне уйти.”

***

Сила слов Дженни могла бы заставить Лису сдаться ещё несколько часов назад. Она бы отступила, начала извиняться, страдая и ненавидя себя за то, что её безответные чувства причинили боль Дженни, причинили боль им обеим. Она бы считала себя обузой, особенно после прошлой ночи, но теперь… Теперь она словно видела Дженни такой, какой та была, слышала каждую эмоцию в её голосе. Просто отпусти меня. Это была мольба. Это было и предупреждение. Дженни умоляла её, угрожала ей, и в этом было что-то отчаянное. Дженни нуждалась в том, чтобы она по какой-то причине отпустила её, но Лиса и этого не могла понять. Потому что перед ней стояла Дженни, и в ней было скрытое течение сложных, беспорядочных эмоций, на которые что-то в Лисе взывало обратить внимание. Боль, так много боли - и так много страха, неуверенности, надежды, отчаяния… все это, казалось, разрывало Дженни на части, и, хоть убей, Лиса не могла понять почему... Она почти хотела сдаться. Опять же, несколько часов назад она могла бы сдаться. Кто она такая, чтобы судить о чувствах Дженни к ней, заставлять Дженни объясняться? Несомненно, в том, что Дженни запуталась, была её собственная вина, так что, возможно, ей действительно стоило просто отпустить её. Просто сдаться, хотя бы раз, потому что даже если Дженни где-то в глубине души и любила её, если она не хотела любить её, кто такая Лиса, чтобы переубеждать её? Лучше отпустить её сейчас, деликатно и с достоинством, чем рисковать снова обжечься… Но в ответ до нее донесся шепчущий голос Сынван: «Всему своё время, и есть время, когда нужно проявлять стержень». Лиса почувствовала, как её рука снова поднимается и касается груди, и на долю секунды закрыла глаза, чтобы просто подышать, позволить себе почувствовать это. Если между ними когда-то и была связь, то она никуда не делась. Она знала, что это так, есть у неё силы или нет; она чувствовала это, это была её собственная частичка магии, это была их магия, которую они создали вместе, только она и Дженни. Это было их. Если это было по-настоящему, если Дженни чувствовала то же, что и она… Лиса защитила бы это всем, что у неё осталось. Даже если в конце концов этого будет недостаточно. Она выпрямилась, наблюдая, как взгляд Дженни метнулся к ней от руки, которую она положила себе на грудь. Она видела, как в глазах Дженни мелькают все эмоции, и видела, что на этот раз Дженни не может отстраниться от неё, не может отпустить… “Это то, чего ты хочешь?” Вопрос эхом отозвался между ними. Это разбило ей сердце ещё сильнее, когда она увидела, как расширились глаза Дженни и неуверенно приоткрылся её рот, словно ответ был таким запутанным, состоящим из «да» и «нет», что она даже не знала, как его выразить. У неё не было такой возможности; Лиса всё ещё решительно говорила. “Ты действительно этого хочешь, Дженни? Ты действительно хочешь уйти? Или ты просто снова убегаешь? Как ты думаешь, что произойдёт- ты думаешь, я перестану любить тебя только потому, что тебя здесь не будет?” Боль снова пронзила её, но на этот раз она отчётливо осознала, что это боль Дженни, смешанная с её собственной. Лиса почувствовала, как напряглась, как по её телу пробежал огонь, когда она не моргая посмотрела в глаза Дженни, потому что даже если им обеим было больно из-за этого напряжения, она должна была убедиться. Она должна была знать. “Ты ведь правда так думаешь, да? Ты думаешь, что можешь просто уйти, и это всё исправит? Или разрушит, верно? Ты ведь это пытаешься сделать, да? Разрушить это?” Лиса сделала самый сильный акцент, на который только была способна, на последнем слове. Она смогла уловить тот самый момент, когда на лице Дженни промелькнуло понимание, и смогла почувствовать последовавший за этим всплеск ужаса и паники, и именно в этот момент она полностью и безоговорочно осознала правду. “Что-” Голос Дженни слился с её собственным, и Дженни, казалось, тоже отступила перед ней, а Лиса стояла всего в нескольких сантиметрах от неё; притяжение двигало их друг к другу, непреодолимая сила сталкивалась с неподвижным объектом. Выразить это вслух принесло облегчение, но одновременно шло вразрез с самим ее существом. Лиса услышала свой голос словно издалека, и он был одновременно идеальным и убийственным, он был яростным, умоляющим, любящим. “Связь, Дженни”. Лиса ясно видела, как что-то в глазах Дженни сломалось. Даже когда это было странно, но прекрасно - как будто что-то еще между ними, что ломалось, внезапно замедлилось и остановилось с тихим вздохом облегчения. “Наша связь. Верно?”