Обещание на мизинцах

Им Наён была самопровозглашенным гением, и обычно Лиса относилась к этому недоверчиво, но это был единственный случай, когда она подумала, что Наён действительно может быть одной из них.   Потому что их костюмы были потрясающие.   Их репетиция тоже проходила в костюмах, но потом Наён забрала их домой, чтобы внести последние изменения, пошив и подгонку по мере необходимости, и результаты были просто ослепительными.   Все шесть нарядов были разными, и все же они идеально дополняли друг друга. Им удавалось быть одновременно стильными и удобными, что было настоящим подвигом, потому что Лиса знала, какая заноза в заднице дешевая ткань, которая чешется, когда в ней потеешь, или, что еще хуже, слишком укороченные юбки, которые мешали показать публике совершенно другое шоу, которые неприятным грузом давили на подсознание танцовщицы даже в защитных шортах.   Одежда, конечно, не могла выполнить всю работу. R2P нужно было тщательно отрабатывать мимику и стилистические движения, чтобы учесть тот факт, что их выступление представляло собой своего рода триптих эмоций - крутое увлечение, затем сексуальность, затем блеск и гламурные улыбки.   Но в нарядах они чувствовали себя комфортно, уверенно и откровенно горячо.   “Думаю, я влюблена в этот вырез”, - сказал Чонха, с обожанием проводя рукой по асимметричному вырезу. “Как ты вообще до этого додумалась? И это соответствует углу на поясе Сыльги, для наших-”   “Партнерских движений, да, это была моя идея - у всех пар должно быть что-то тонкое, что сочетало бы их вместе”, - сказала Наён немного рассеянно, пытаясь поправить волосы. В рабочем режиме она была намного серьезнее, чем обычно, хотя, честно говоря, все они были напряжены из-за головокружительного нервного возбуждения в течение дня.   Тем не менее, подготовка была хорошим отвлечением. Лиса была уже полностью одета, волосы причесаны и собраны в фирменный высокий хвост, а челка уложена безукоризненно, хотя она безуспешно пыталась правильно подвести глаза крылатой золотой подводкой. Она чуть не ткнула себя пальцем в глаз, пока Наён продолжала говорить.   “Для вас двоих это угол, для Момо-я и меня это вот эта схема, а для Дженни и Лисы это... о, чёрт-”   “Позволь мне помочь”, - перебила Момо, вырывая выпрямитель из рук Наён, которая ругалась и сосала обожжённый палец. – “Не занимайся несколькими делами одновременно, Наённи, у тебя появятся морщины. Сыльги-онни, помоги Чонха с ожерельем, пожалуйста…”   “Нужна помощь?”   Лиса повернулась, моргая, чтобы избавиться от дискомфорта, вызванного подводкой для глаз, и увидела Дженни, которая смотрела на неё с лёгкой улыбкой.   “Пожалуйста”, - сказала она, слишком занятая предстоящим выступлением, чтобы чувствовать что-то, кроме облегчения. – “Я хорошо умею делать только базовый макияж, моим друзьям приходилось делать его за меня перед каждым выступлением”.   Дженни только слегка промурлыкала, беря предложенную подводку для глаз.   “Закрой глаза”.   Руки Дженни, как всегда, были немного холодными, но такими нежными, когда коснулись ее лица, что Лиса инстинктивно расслабилась, закрыв глаза. Однако она чувствовала брюнетку в нескольких дюймах от себя, осторожно удерживающую ее лицо неподвижным, прослеживая румянец на нем…   “Готово”.   Лиса открыла глаза и посмотрела в зеркало.   “Черт”.   “Я знаю”, - самодовольно сказала Дженни, но Лиса вряд ли могла ее винить.   Брюнетка, по общему признанию, была хороша в деталях. Лиса взглянула на неё в зеркало - подводка Дженни была точной и острой, что делало ее глаза еще более кошачьими, чем обычно. Дымчатые тени для век с серебристыми крапинками сделали ее взгляд более резким, чем обычно, и соблазнительным, а губы - идеального цвета мерло-   “Должна ли я позволить тебе продолжать пялиться на меня, или ты хочешь, чтобы я помогла с остальным?”   “Заткнись”, - пробормотала Лиса, чувствуя, как ее щеки немного запылали, но она послушно не двигалась и позволила Дженни закончить наносить (уже ненужные) румяна и помаду. Помада была глянцевой, слегка отливающей золотом, чтобы соответствовать всему ее образу.   “Как это выглядит?” - спросила она, когда Дженни удовлетворённо отступила назад.   Лисе снова пришлось бороться с румянцем, когда Дженни слегка наклонила голову, размышляя.   “Прекрасно”.   Это слово всегда звучало совсем по-другому, гораздо более искренне и по-настоящему, если что-то произносила Дженни. Особенно вот так, на публике, в окружении друзей, прямо перед выходом на сцену - Дженни каким-то образом всё ещё обладала этим уникальным талантом, благодаря которому Лиса чувствовала себя так, будто они были единственными людьми в мире.   “Ну”, - выдавила из себя Лиса, откашлявшись, хотя, к счастью, Сыльги позвала их готовиться, и они были следующими...   Их начальные позиции располагались так, что они оказались рядом друг с другом. Лиса почувствовала, как рука Чонхи, лежащая на её плече, слегка дрожит от волнения, увидела, что Наён, стоящая перед ней, тоже напряжена и скованна, и, возможно, это было заразительно, потому что Лиса почувствовала, как её собственные мысли беспорядочно скачут.   Особенность танцевальной карьеры заключалась в том, что она строилась не столько на оценках (хотя они, безусловно, помогали), сколько на том, чтобы оказывать влияние, налаживать связи. Выступления перед громкими именами, представителями компаний с визитными карточками наготове и предложениями стажировки на очереди…   Не похоже, чтобы Лиса не думала обо всем этом раньше. И раньше она выступала много раз, везде, от выступлений перед родителями в их гостиной до выступлений перед национальными судьями на соревнованиях, но этот знакомый трепет волнения и тревоги никогда полностью не уходил-   Она почувствовала, как чья-то рука сжала ее руку за несколько секунд до того, как зажегся свет, и ей не нужно было смотреть, чтобы понять, что это Дженни, но она все равно посмотрела.   Лиса увидела в глазах Дженни, потемневших от теней, отражение своих собственных мыслей. Но в них было и что-то успокаивающее, что-то, что требовало её собственного успокоения, и она обнаружила, что даёт его, свободно и без раздумий, сжимая руку Дженни в ответ, прежде чем отпустить её и подмигнуть.   Она увидела, как Дженни начала улыбаться, как раз перед тем, как включили свет, и дальше была только музыка.   Просто музыка.   Red2Pink достаточно отрепетировали хореографию, чтобы она включалась мышечной памятью, и теперь сосредоточились на переходах и эмоциях, которые сопровождают выступление.   Вся суть их названия, вся тема выступления - это прогрессивное, потрясающее путешествие. Сильное начало с жёсткими, кроваво-красными нотками влюблённости в девушку, переходящее в нечто более чувственное, и Лиса обнаружила, что её партнёрские шаги с Дженни были самой естественной и по-настоящему весёлой частью всего этого.   К этому времени они настолько хорошо знали друг друга в танцах и во всем остальном, что па стали их второй натурой, их взгляды никогда не отрывались друг от друга, и громкий отклик на телодвижения заставил Лису понять, что люди в зале теряют самообладание, но она не могла заставить себя наплевать, сбросила куртку с плеч и позволила руке Дженни провести по своему телу, как это делали другие пары позади них, чтобы подчеркнуть то, что Наён назвала “AB-линией” из R2P.   Переход между этим и последней частью триптиха был способом остыть и разогнаться. Концовка была насыщенной, ярко-розовой, с громкими и широкими улыбками, призывающими толпу раззадорить их, показывающими свои лучшие приемы, а затем показывающими приземление.   Лиса обнаружила, что выходит из того трансового состояния, в которое она всегда погружалась во время выступления через несколько секунд после окончания музыки. Она моргала, пока свет не выхватывал из темноты зрителей, и хотя ей было трудно видеть, она прекрасно слышала, и всё, что она слышала, - это аплодисменты.   И, черт возьми, это было так приятно.   Она снова встретилась взглядом с Дженни, и это сияющее, лучезарное чувство внутри неё только усилилось, переполняя её при виде искрящегося счастья и удовлетворения, которые она увидела в глазах Дженни, в её широкой улыбке, обнажившей дёсны.   Они поклонились, свет погас, и всё закончилось.   Ну. Не совсем.   Свет погас, но хлопки продолжались, настойчиво, и Лиса не понимала, что происходит, но один из ассистентов вздохнул и жестом показал им, чтобы они возвращались на сцену. В суматохе и темноте Наён чуть не споткнулась о Сыльги, а Чонха чуть не ударила Момо локтем в живот, но затем они снова оказались в центре сцены.   Зажигается свет. Хлопки снова усилились в знак триумфа, и все они снова поклонились, на этот раз неуклюже и не синхронно, обмениваясь взглядами друг с другом, но не переставая улыбаться.   Когда они вышли во второй раз, толпа, казалось, неохотно отпустила их, и аплодисменты стихли, когда следующая группа подала сигнал к выступлению, последнему выступлению перед перерывом, и до самой раздевалки все было как в приглушенном вихре.

***

Там мир снова наполнился шумом.   “Это было...”   “Ты видела...”   “Черт, это было так круто-”   “Огни были такие яркие- как кто-нибудь мог видеть...”   “Не могу поверить, что они позвали нас назад-”   Все они обсуждали друг друга, подбирая детали для любого, кто был готов слушать.   И Лиса, хоть убей, не могла перестать улыбаться.   На самом деле, ничто не могло сравниться с кайфом после выступления. Она огляделась вокруг, обмениваясь ухмылками и успокаивая опасения по поводу возможных оплошностей, и тут ее внимание привлек голос Дженни.   “Наён-онни, ты плачешь?”   “Нет”, - сказала Наён, раздражённо и откровенно обманывая, потому что слёзы текли по её лицу и пачкали одежду, но в кои-то веки ей, похоже, было всё равно.   “Наён”, - начала было Сыльги, но Наён перебила её, яростно вытирая лицо и глядя на них всех.   “Я ненавижу вас всех”.   “Это значит, что она действительно нас любит”, - вмешалась Момо, которая поправляла заколку для волос Чонхи - та, похоже, расшаталась во время выступления, но незаметно, и, слава богу, не выпала на сцене. Однако её дразнящие слова заставили Наён обратить на неё свой плаксивый, наполовину счастливый, наполовину истеричный взгляд.   “Знаешь что? Я люблю тебя, ты, идиотка.”   Глаза Момо почти комично расширились, а губы слегка приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука.   “А?” Выдавила она, после того как все остальные замерли вокруг них, затаив дыхание.   “О, ради всего блядь святого”, - огрызнулась Наён, снова вытирая глаза, а затем Чонху бесцеремонно толкнули к Лисе, когда Наён протянула руку, дергая за перед костюма Момо так сильно, что он чуть не порвался, и притянула ее для поцелуя.   Комната снова взорвалась шумом.   Там был беспорядок: боже мой и наконец-то, наконец-то, блядь, и снимите комнату, вы двое, но они двое, казалось, были глухи ко всему этому, пока Наён, наконец, не отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, а глаза Момо, если это возможно, не стали еще шире.   “Я люблю тебя”, - яростно повторила Наён.   “Как... друга?” - Запинаясь, спросила Момо, щеки ее стали ярко-красными, теперь, когда ее мозг, казалось, снова начал работать. “Или что-то большее, или что-то вроде обычное, или...”   “Момо-я!” Наён наполовину кричала, наполовину скулила, в отчаянии тряся бедную Момо за ворот рубашки, руки запутались в ткани, слезы все еще текли по ее лицу. “Я люблю тебя! Не как друга, или знакомого, или- или что-то еще! Как девушку, типа, я хочу встречаться с тобой, жениться на тебе и иметь от тебя детей-”   “Слишком много, Наён-а”, - заметила Сыльги, всё ещё забавляясь ситуацией, в то время как Момо поперхнулась. “Это вообще возможно?” - Чонха громко удивилась.   “С научной точки зрения-”   “Вы обе заткнитесь”, - потребовала Наён, не сводя глаз с Момо, у которой, казалось, снова отключился мозг, а затем медленно включился.   “Ты любишь меня”, - медленно произнесла она, протягивая руку между ними - немного неловко, потому что Наён всё ещё прижималась к ней спереди, - чтобы коснуться её губ.   “Да.”   “О. Я тоже тебя люблю-”   Она едва успела произнести эти слова, как Наён снова поцеловала ее, яростно и, наконец, с легким облегчением, под новую волну стонов и волчьего свиста.   Лиса почти повернулась к Дженни, чтобы посочувствовать и отпраздновать вместе с ней, но как раз в этот момент судьба или, может быть, космический баланс удач их выступления заставил все слова застрять у нее в горле, когда она заметила кого-то у двери, ужасно знакомую женщину, которая стояла рядом и наблюдала за ними с тихим весельем.   Дерьмо.   “Я думала, что никогда не доживу до этого дня”, - заговорила Мина, не сводя глаз с Наён и Момо, когда вошла в раздевалку.   (Оглядываясь назад, Лиса, вероятно, должна была предвидеть это. Что Момо пригласит на свое выступление своих соседок по комнате, Сану и единственную Мёи Мину, чтобы она могла нарушить правила и позволить им прийти в гости в перерыве.   Как бы то ни было, она чувствовала, что её мозг медленно и эффективно разрушается. Потому что последним человеком, которого она ожидала увидеть сегодня вечером, была старая знакомая на одну ночь - и уж точно не та, из-за которой они с Дженни ссорились в самом начале...)   “Минари”, - сказала Момо, ещё больше краснея от смущения при виде своей соседки по комнате и подруги. – “Прости, я не… где Сана? Я думала-”   “Она занята, пытаясь раздобыть номер девушки. Ты, кажется, тоже занята ”, - криво заметила Мина, и Лиса определенно забыла, насколько дорогим был ее голос и, возможно, также то, как дорого она выглядела (это коктейльное платье кричало «дизайнерское»), потому что ее мозг все еще не совсем пришел в себя, когда взгляд Мины наконец упал на нее.   Ее улыбка стала еще шире, голова склонилась в знак узнавания, а брови слегка приподнялись в приятном удивлении.   “Ну, привет, незнакомка”.   “Вы двое знаете друг друга? Отлично”, - перебила Наён, все еще не отпуская Момо, явно устав от ожидания и совершенно не обращая внимания на то, как именно они знали друг друга. “Длинные ноги, иди развлеки ее- потому что да, мы, на самом деле, заняты-”   “Наён, это общественное место”, - отругала Сыльги, когда Момо приглушенно пискнула, когда Наён решительно втащила ее обратно.   Мина, похоже, привыкшая к выходкам своих друзей, переключила всё своё внимание на тайку.   “Длинные ноги?” - спросила она, в ее тоне снова сквозило веселье.   “Прозвище”, - выдавила из себя Лиса, немного глупо улыбаясь и мысленно проклиная Им Наён на всех известных ей языках, потому что чёрт, почему я...   Взгляд Мины скользнул вниз.   “М-м-м. Понятно”.   И Лиса физически почувствовала, как Дженни напряглась, стоя рядом с ней.   “Э-э, да”, - сказала она, наконец-то мысленно встряхнувшись и шагнув вперёд, пытаясь увести их подальше от остальных, потому что, если ей придётся развлекать Мину, она категорически не собиралась делать это в присутствии Дженни Ким. – “Я думаю, что, э-э, перерыв скоро закончится, так что тебе, наверное, стоит-”   “Наён-онни хорошо поработала над твоим нарядом”, - мягко перебила Мина, явно не собираясь уходить и продолжая разглядывать её. - “А что вдохновило тебя на создание наряда?”   Светская беседа. Ладно, Лиса могла бы поддержать светскую беседу ради остальных, но только на несколько минут...   И она позволила Мине подойти ближе, радуясь, что остальные, похоже, слишком сосредоточены на Наён и Момо, чтобы обращать на них внимание...   (И дело было в том, что чем больше Дженни наблюдала за тем, как Лиса общается с красивой, дорого выглядящей женщиной с шелковистыми чёрными волосами и в элегантном чёрном коктейльном платье, тем больше она замечала, насколько близки они становились.   Женщина пристально, не отрываясь, смотрела на Лису и продолжала легонько класть руку ей на плечо. Как будто она делала это нарочно. Как будто она чувствовала там мышцы, как будто она достаточно хорошо знала Лису, чтобы позволить своему прикосновению задержаться, намекнуть…   Дженни почувствовала, как сузились её собственные глаза, и почти инстинктивно придвинулась чуть ближе, глубоко вздохнув и прислушавшись.   Она проигнорировала тот факт, что сенсорика была для нее непривычным усилием. Правда, в последнее время все было спокойнее, ее разум больше не был так перегружен непрекращающимся вихрем грубых мыслей и желаний других. Иногда она ловила проблески особенно сильных фантазий или того, как кто-то кончал в туалете между занятиями, но на самом деле, единственной, кого она могла слышать или чувствовать должным образом, была Лиса…   Но с небольшим усилием…   Что ж. Этот небольшой намек на беспокойство был, мягко говоря, верен, потому что за ухоженной внешностью женщины действительно скрывался ропот в мыслях, образы, которые заставляли Дженни стиснуть зубы, почти сдерживая рычание, потому что там были женщина и Лиса, сплетенные вместе в постели, в туманных воспоминаниях, окрашенных желанием-   Ей было физически плохо, и что-то болело у неё в груди. Это была даже не боль - это причиняло страдания, и это была не просто ревность, которая, как она вынуждена была признать, так быстро вспыхивала в подобных ситуациях. Ревность, конечно, была смешана со всем этим, почти демоническое шипение: «моя, она моя, убирайся», но теперь в этом было что-то более болезненное, что-то, что могло разорвать её изнутри-)   “Лиса-я, детка, кто это еще раз?”   Чуть прохладная знакомая рука нашла руку Лисы, и она на мгновение закрыла глаза, потому что на самом деле этого не могло быть.   “Мёи Мина”, - сказала Мина после небольшой паузы, и Лиса открыла глаза, смирившись с тем, что да, это происходит на самом деле.   Дженни крепче сжала её руку, и Лиса не осмелилась посмотреть на неё. Это могло бы быть забавно, то, как она пыталась сказать хоть что-то важное, и не то чтобы она сделала что-то плохое, но она всё равно запиналась и спотыкалась на словах, чувствуя напряжение, исходящее от брюнетки рядом с ней.   “Да, эм-м-м, она соседка Момо по комнате, помнишь? Кажется, они говорили об этом раньше, но- а это Дженни, она- ну, она в R2P со мной, конечно- с нами- она тоже была в команде в прошлом году, и- и вы, наверное, встречались раньше-”   “Официально мы не встречались”, - ответила Мина, внимательно глядя на Дженни. – “Но приятно было-”   “Да, спасибо”, - вмешалась Дженни, почти перекрыв Лисе доступ воздуха своей хваткой. Блондинка также уловила в воздухе характерный цветочный и опасный аромат, а это означало, что Дженни определённо узнала запах, который был у Мины, как тот, что она уже чувствовала на Лисе несколько месяцев назад.   “Всегда приятно повидаться со старыми друзьями, я уверена, но на самом деле нам… нам нужно идти. Верно, Лиса-я?”   “Я… хорошо”, - быстро ответила Лиса, хотя и не была уверена, куда им нужно идти, и ей было трудно говорить из-за нарастающего гула предупреждений, заполонивших воздух, - по крайней мере, для неё. – “Хорошо, да, нам нужно-”   “Кроме того, я не думаю, что зрителям разрешено заходить за кулисы. Тебе, наверное, стоит пойти и найти своё место, Мина”.   Отсутствие вежливого обращения не шло ни в какое сравнение с неприкрытой враждебностью в голосе брюнетки. Лиса, возможно, поморщилась бы, если бы могла пошевелиться.   “Думаю, да”, - спокойно ответила Мина, в её голосе слышались вежливость и разочарование. - “Увидимся, Лиса?”   “Да, я… увидимся”, - поспешила сказать Лиса, когда Дженни, не попрощавшись, развернулась и чуть ли не потащила её прочь, прежде чем Мина успела уйти.   “О, ты увидишь её?” - прошипела Дженни, как только они оказались вне пределов слышимости, и Лиса попыталась придумать ответ, но это было трудно, потому что Дженни тащила её за кулисы - там было темно, и повсюду валялись старые реквизит и осветительные приборы.   “Джен, куда мы...” - начала она, но затем они подошли к боковому шкафу, и Дженни рывком распахнула его, грубо втолкнув ее внутрь.   Дверь закрылась, и она сразу же почувствовала, как руки Дженни схватили ее за ворот костюма, грубо притягивая к себе для обжигающего поцелуя. Лиса на мгновение замешкалась в темноте, но тут же сдалась, когда руки Дженни целенаправленно скользнули под ее топ, задирая лифчик и злобно поглаживая груди.   “Джен- люди”, - только и смогла сказать Лиса, когда они, наконец, расстались из-за простой потребности в кислороде. “Снаружи- люди, детка, перерыв- блядь-”   Дженни прикусила ее шею сбоку, сильно, посасывая достаточно сильно, чтобы влажный звук отдавался таким же эхом, как всплеск цветочного гнева. Она отпустила кожу там, которая, вероятно, была красной и распустилась в красивую, не менее агрессивную отметину, и начала дорожку зверски нежных поцелуев вдоль шеи Лисы. Блондинка не удержалась и наклонила голову, чтобы дать Дженни больше доступа - это действительно было так хорошо, внезапно - немного раздвинула ноги, чтобы Дженни могла просунуть одно из своих колен между ними, ее дыхание сбилось, когда оно коснулось ее.   “Ты хочешь, чтобы я остановилась?”   Голос Дженни был хриплым, прерывистым и обещал что-то, но, конечно, это было и предупреждением. Она перестала оставлять на коже Лисы яростные, грубые поцелуи и маленькие отметины от укусов, хотя всё ещё тяжело дышала, и это было очень, очень отвлекающе…   “Я...”   “Я могу остановиться, если тебе это нужно”.   “Нет, я… нет, я хочу этого, просто… она мне никто, Джен”, - выдавила из себя Лиса между глотками воздуха, которые лишь делали всё более туманным и сладким. – “Мина, она не… мы не собирались-”   “Я знаю”, - прорычала Дженни ей в кожу, словно слова не сходились с её языком. – “Я знаю, что это не так, но то, как она думала о тебе… и она была с тобой раньше-”   “Мы не собирались…”, - повторила Лиса немного ошеломлённо, потому что пьянящий аромат, наполнявший её лёгкие, как самый сладкий яд, заставлял жар медленно распространяться вниз, делая всё чувствительным и иррационально отчаянным. – “…ничего, но ты всё равно можешь… это приятно, это-”   (Это было не просто приятно, это было потрясающе приятно, по какой-то причине. Неожиданная вспышка от осознания того, что Дженни снова заявляет на неё свои права, питается ею, пьёт из неё, и только из неё, почти взаимное… обладание?   Дженни тоже это почувствовала. Она пыталась не задаваться этим вопросом, а также пыталась не думать о том, что ее силы было слишком легко контролировать, концентрироваться на Лисе, а также о том, что внезапно почувствовала, что обладание - неподходящее слово для обозначения того, чего она хотела.   Может быть, утешение. Что-то стабилизирующее, союз…   Она позволила этому проявиться как обладанию, на данный момент знакомому чувству.)   “Ты уверена?”   Слова были напряженными, тяжелыми от смеси обещания и предупреждения, как будто последняя струна вот-вот лопнет, и все, что Лиса могла сделать, это кивнуть с приглушенным хныканьем, слегка наклоняясь вперед к колену Дженни, все еще между ее ног, как будто это было доказательством, как будто Дженни еще не знала, что она промокла насквозь в своих шортах.   “Да. Да, пожалуйста, я… ох...”   Сама сила, с которой Дженни воздействовала на Лису, усиленная особой демонической властностью, была ошеломляющей, и этого было достаточно, чтобы Лиса буквально растеклась по стене, пока не опустилась на колени.   Дженни опустилась вместе с ней, одной рукой жестоко играя с её уже затвердевшими, чувствительными сосками, а другой потянулась, чтобы обхватить её шею, сжимая её по бокам ровно настолько, чтобы у неё закружилась голова.   “Мне ведь правда не нужно было беспокоиться, да?” - пробормотала Дженни, касаясь губами шеи Лисы, чуть ниже того места, где её рука обвивала шею, и этого было достаточно, чтобы Лиса вздрогнула и шире раздвинула ноги.   “Ты ведь моя хорошая девочка, да, Лиса-я? Только моя?”   Лиса не могла говорить; Дженни только что прикусила её за пульсирующую точку, и она почувствовала, как жар от мучительной смеси удовольствия и боли распространяется прямо к средоточию между её бёдрами. Она беспомощно и жадно заёрзала на колене Дженни, но брюнетка предупреждающе сжала её горло, и она затихла, издав сдавленный стон.   «Твоя», - отчаянно подумала она, всё ещё пребывая в тумане из цветов и чистого эротизма слов Дженни. «Вся твоя, твоя хорошая девочка, я буду хорошей, обещаю, я… о, чёрт, я… мне нужно кончить, пожалуйста, Джен, пожалуйста, мне нужно-»   “Ты кончишь, когда я заставлю тебя”, - голос Дженни эхом отозвался в её ухе, она прикусила мочку её уха, а затем с жестокой нежностью поцеловала в щёку. – “И только когда я скажу тебе. Ты можешь умолять сколько угодно, но ты моя, Лиса- блядь”, — прошипела она, вероятно, почувствовав, как Лиса на самом деле затрепетала от этих слов.   “Ты такая-”   «Так хорошо», — продолжал её голос, внезапно превратившись в неясный шёпот, сопровождаемый прикосновениями горячих лепестков и сладким нектаром, проникающим в каждую клеточку тела Лисы. «Так много, так хорошо, вкусно, хочу ещё, моя, всё моё, только моя, хочу ещё-»   “Джен”, - выдавила из себя Лиса, сбитая с толку. Она даже не осознавала, что закрыла глаза от нахлынувших ощущений, пока не открыла их и чуть не потеряла сознание при виде горящего тёмного взгляда Дженни. – “Я могу… Дженни, кажется, я могу-”   Дженни ослабила хватку на её горле - это не было опасно, но этого было достаточно, чтобы создать восхитительное ощущение доминирования, но на лице брюнетки внезапно промелькнуло сомнение при мысли, что, возможно, она переборщила. Однако, прежде чем она успела отстраниться, Лиса вяло покачала головой.   “Нет, я в порядке, просто… я слышу тебя, детка, я слышу тебя в… в своей голове, но не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся-”   “Ты тоже меня слышишь?”   “Да, я… Джен, пожалуйста”, - выдохнула Лиса, когда кончики пальцев Дженни снова прошлись по одному из её сосков, и она почувствовала физическую потребность почувствовать их сильнее, почувствовать, как они опускаются ниже, почувствовать, как они наполняют её, и почувствовать, как Дженни берёт её, пока она не сможет больше этого выносить.   “Пожалуйста, я не могу… ты нужна мне внутри, пожалуйста-”   Она почувствовала прилив чистого, незамутнённого удовлетворения, несомненно, от брюнетки, от того, с какой силой отчаяния звучал её голос, но затем Дженни отпрянула.   “Тогда тебе придется вести себя тихо…”   Прежде чем она успела сделать что-то большее, чем просто заскулить, звук оборвался, когда Дженни сорвала с её воротника чёрный шёлковый галстук, который был частью их костюмов, и засунула его ей в рот, с удовольствием затягивая.   О, блядство.   “...потому что мы не хотим, чтобы кто-то действительно услышал тебя, детка”, — пробормотала Дженни, ухмыляясь, когда Лиса приглушённо застонала от шока и желания, зажав ртом куском высококачественной ткани. – “Дважды постучи по полу, если хочешь, чтобы я остановилась, хорошо?”   Не колеблясь ни секунды, Дженни схватила белую рубашку на пуговицах, которая была частью её сценического костюма, и резко дёрнула.   Пуговицы оторвались с треском и металлическим звоном, упав на пол, но у Лисы действительно не было времени думать о таких вещах, как дорогие костюмы и тщательно продуманные эскизы Им Наён, потому что Дженни наклонилась вперёд, стянула с неё бюстгальтер и взяла в рот сосок.   Голова Лисы ударилась о стену, когда она откинула её назад, выгнувшись навстречу ощущениям и приглушённо вскрикнув. Дженни довольно хмыкнула, проведя языком по соску и слегка прикусив его зубами, прежде чем отпустить, чтобы заняться другим. Она провела руками по телу Лисы, откидывая в сторону остатки её рубашки, обнажая грудь и живот, и впилась ногтями в кожу с особым удовольствием, заставляя Лису извиваться.   “Нет”, - задумчиво произнесла Дженни, лаская губами кожу её груди, несомненно, оставляя там безжалостные следы. – “Никто больше не услышит тебя, Лиса. Никто больше не увидит тебя такой, только я-”   «Моя», - Лиса и услышала, и почувствовала, как соблазнительное притяжение Дженни снова заполнило комнату, обжигая и почти физически омывая её, усиливаясь от прикосновений к её коже. Ей казалось, что её собственное возбуждение вытягивают из неё, что влага вытекает из неё, чтобы испортить и без того промокшее нижнее бельё, а Дженни ещё даже не прикоснулась к ней там, но одного движения её языка по её соскам и горячего, пьянящего ощущения её силы было более чем достаточно, чтобы свести её с ума.   «Твоя», - это всё, что она могла ответить, ошеломлённая и неспособная вымолвить ни слова, немного пуская слюни вокруг кляпа, её тело дёргалось и сотрясалось от ласк Дженни, а ноги болели от того, что она стояла на коленях. Она держала руки сжатыми в кулаки, уверенная, что Дженни не захочет, чтобы она их использовала - Дженни хотела, чтобы она полностью подчинилась ей.   Ещё одна пуговица упала на пол, когда Дженни разорвала нижнюю часть её наряда, не заботясь о нежности, поддавшись грубости, которой они обе так явно жаждали. У Лисы было всего мгновение, чтобы задохнуться и шире раздвинуть ноги, прежде чем Дженни прикоснулась к ней, слегка проведя по её входу, играя с влажностью.   “Только я. И никто другой не заставляет тебя так вздрагивать, да?”   Пальцы Дженни исчезли так же быстро, как и появились, но образа Дженни, подносящей их к губам и облизывающей блестящую влагу, оставшуюся после возбуждения Лисы, было достаточно, чтобы узел в животе Лисы затянулся, она резко вдохнула, натянув шёлковый галстук, и умоляюще кивнула, ещё шире раздвинув ноги в беззащитной попытке попросить о помощи.   “Только моя”, - медленно и мрачно повторила Дженни, не сводя с него горящего взгляда. – “Ничья больше - ни Мины, ни кого-либо другого”.   Она наклонилась вперед, протянув руку назад между бедер Лисы, чтобы снова просто коснуться ее пальцем, игнорируя ее тихое жалобное хныканье с надеждой и подергивание бедер, прежде чем снова поднять палец и вытереть влагу, прилипшую к нему, прямо о щеку Лисы.   Лиса могла только смотреть и чувствовать, как нарастает отчаяние внутри нее, когда Дженни наклонилась вперед и слизала его, и это было так грязно, но что-то в этом только усилило ощущение всего этого.   “Такой хороший вкус”, - прошептала Дженни, оттягивая и облизывая ее губы, в её глазах сиял мрачный триумф, потому что она знала, она всегда знала, что именно слово «хороша» делает с женщиной под ней.   “Тебе нравится быть хорошей для меня, детка?”   И Лиса застонала, изо всех сил, потому что она хотела быть хорошей, она хотела, но Дженни не прикасалась к ней-   “Хм? Хочешь кончить, Лиса-я?”   Горячие, липкие волны смешанного желания и восхитительного унижения закружились внутри нее, несомненно, отразившись в гладкости между ее бедер и ее собственном аромате в воздухе, потому что Дженни резко вдохнула, и интенсивность в воздухе удвоилась, заставив Лису со стоном откинуться от стены. Дженни тут же отстранилась, ее рука вернулась на место, сжимая горло, снова посылая по телу тайки головокружительный, чудесный жар.   Оставайся на месте.   “Я заставлю тебя кончить, детка, не волнуйся. Я позабочусь о тебе, но сначала ты должна быть хорошей для меня, хорошо? Ты хочешь быть хорошей, правда?”   Тон Дженни был подобен жидкому соблазну и алкоголю, её слова и воздействие её сил смыли остатки решимости Лисы. Она застонала, несмотря на кляп, её веки опустились, и каждая частичка её тела кричала: «Да, да, пожалуйста, я буду хорошей, пожалуйста, просто прикоснись ко мне, просто…»   “Не двигайся. Держи руки по бокам и не двигайся для меня, хорошо, детка? Ты будешь хорошей девочкой и не будешь двигаться, верно?”   Лиса издала прерывистый всхлип, который тут же перерос в очередной стон, когда рука Дженни снова скользнула под её разорванный пояс, под порванное нижнее бельё и прижалась к её горячему, влажному входу.   “Будь хорошей”, - прошептала Дженни, и это было необходимым напоминанием, потому что в следующий миг два её пальца погрузились внутрь, сразу же найдя то место, от которого Лиса всегда выгибалась на этой чёртовой кровати, но, конечно, здесь и сейчас, в запретном закутке за кулисами, она могла лишь издать гортанный стон, тяжёлый и отчаянный, в конце концов полностью подавленный и бесполезный, её костяшки побелели, когда она сжала кулаки, стараясь держать руки по бокам.   Но она не двигалась, она старалась даже не напрягать мышцы, старалась сохранять спокойствие, даже когда Дженни притягивала её к себе, уговаривала вдохнуть, сделать глубокий вдох, впустить Дженни в себя.   Пальцы Дженни двигались, умело лаская самое чувствительное место внутри неё, и она едва сдерживалась, чтобы не протянуть руку, не притянуть её ближе, не попросить большего.   “Ты так хорошо справляешься”, - пробормотала Дженни, наклоняясь вперёд, чтобы осторожно поцеловать её в нижнюю губу, слегка прикусывая её и дёргая, просто чтобы свести Лису с ума, игнорируя приглушённые стоны и всхлипывания, которые это вызывало. Лиса собрала все оставшиеся силы воли, чтобы оставаться неподвижной и покорной, пока пальцы Дженни входили в неё и выходили, целенаправленно, мучительно медленно, их кончики загибались при каждом движении внутрь.   “Так хорошо, Лиса-я. Ты так завораживающе выглядишь, детка, вся моя… Мне даже не нужно тебя связывать, да? Ты будешь хорошей и будешь лежать смирно…”   Её большой палец нашёл клитор Лисы и начал ласкать его в медленном круговом ритме, пока сдерживаться становилось почти невозможно.   Как только Лиса подумала, что, может быть, она могла бы просто сдаться и, наконец, сдвинуться с места, чтобы получить то освобождение, к которому она так отчаянно стремилась, рука Дженни, лежавшая у неё между бёдрами, замерла, а та, что сжимала её горло, напряглась, впиваясь ногтями. Это было явное предупреждение, и Лиса жалобно застонала, извиняясь в кляп.   “Разве я не говорила тебе вести себя хорошо?”   Я знаю, прости, Джен, прости, я знаю, я буду хорошей-   “Верно. И я уже говорила тебе раньше - ты кончаешь только тогда, когда я заставляю тебя, Лалиса. Когда я заставляю тебя, когда я даю тебе разрешение, потому что ты моя”.   Твоя, твоя, полностью твоя, пожалуйста-   Казалось, от этого взгляд Дженни стал ещё темнее, а затем её пальцы снова задвигались, трахая её так безжалостно, что Лиса подавилась комком ткани во рту, её мышцы дрожали.   “Посмотри на меня”.   Она тут же опустила взгляд, чтобы встретиться с удовлетворёнными, горящими карими глазами Дженни, которая снова прижалась губами к её груди, посасывая соски, один за другим, пока они не покраснели и не затвердели так сильно, что стало почти больно, но Дженни всё равно жёстко трахала её и не останавливалась, а Лисе это было нужно, нужно было кончить, она больше не могла этого выносить.   Я не могу-   Ты можешь, детка, будь хорошей-   Хочу быть хорошей, Джен, я буду хорошей-   Правильно, детка, ты молодец, продолжай дышать ради меня, всё хорошо   Дженни так долго дразнила и мучила Лису, что к концу концов та почувствовала себя полностью опустошённой. Её грудь вздымалась, в голове не было ничего, кроме тумана и мокрых цветов, горло саднило от сдавленных криков, а во рту пересохло от комка шёлка. По её щекам текли слёзы. Всё, о чём она могла думать, — это невнятное «твоя», «пожалуйста», «хорошо» и «Дженни, Дженни, Дженни…»   “На этот раз ты хочешь двигаться, детка?”   Дженни. Голос Дженни. Дженни говорила тем великолепным, низким, соблазнительным тоном, и ее губы так приятно отвлекали, но Лисе нужно было ответить, нужно было быть хорошей, и ... что там сказала Дженни?   Легкое движение запястья Дженни, изгиб ее пальцев, и Лиса вспомнила, с обжигающей, давящей болью внутри-   Д-да, хочу двигаться, хочу кончить, пожалуйста-   “Да?”   Пальцы Дженни внутри нее ускорились, что было на самом деле просто жестоко, потому что это в сочетании с ее горячим, пламенным взглядом заставляло Лису хотеть брыкаться, выгибаться и тереться, ища все, что угодно для освобождения-   “Ты можешь двигаться, Лиса-я. Ты была так хороша, что теперь можешь двигаться”.   Двигайся. Пока не кончай.   Еще одна слеза скатилась по ее щеке, когда Лиса почувствовала, что ее мышцы бесполезно расслабились, ноги задергались, бедра, наконец, неуклюже дернулись вперед. Это был риск, но ей внезапно захотелось прикоснуться к Дженни, почувствовать ее рядом, и теперь ей разрешили двигаться, так что, может быть- может быть, пока она будет хорошей, Дженни позволит ей-   Ты можешь прикоснуться ко мне, если тебе нужно.   Она схватилась за рубашку Дженни сзади, притягивая её ближе, издавая тихие, потерянные стоны, приглушённые шёлком, и чувствуя тепло тела Дженни, её дыхание на своей коже, её губы, скользящие по её лицу и шее, пока её пальцы неумолимо двигались в ней, проникая внутрь и выходя наружу, настолько пропитанные её собственным возбуждением, что это было непристойно легко.   Взгляд Лисы встретился со взглядом Дженни, и она утонула в нём, полностью, умоляюще, дрожа всем телом и начиная терять зрение.   Пожалуйста.   Ногти Дженни впились ей в горло.   Пока нет, Лиса.   Пожалуйста, Джен-   “Вся моя?”   Всегда твоя-   “М-м-м. Ты была такой хорошей для меня, Лиса-я… ты можешь кончить для меня прямо сейчас…”   Все, что потребовалось, это слово "кончай", слетевшее с губ Дженни, и Лиса была на пике, выгибаясь вперед с таким громким звуком, что это было очень, очень хорошо, что оно затерялось в ткани, и Лиса тоже потерялась, потерялась под напором жгучей, сладкой интенсивности Дженни и силы оргазма, который заставил ее так отчаянно цепляться за брюнетку, что казалось, будто она пытается объединить их физически, и она смутно слышала, как они двигаются. Дженни говорила или, может быть, думала хорошая девочка, такая хорошая, такая тугая, приятная и это было действительно то, из-за чего влага потекла по запястью Дженни, пропитывая и без того испорченную ткань разорванного нижнего белья и штанов Лисы и стекая на пол.   Это было приятно истощающее занятие, почти в буквальном смысле - Лиса чувствовала, как из неё вытекает вся энергия, которая могла бы у неё остаться после оргазма, вместе с остатками желания. Она чувствовала, как сжимается и разжимается снова и снова, пока пальцы Дженни всё ещё были внутри неё, всё ещё трахали её, а большой палец нажимал на клитор в нужный момент, заставляя её содрогаться от волны оргазма.   Она услышала, как Дженни тихо шепчет ей слова ободрения и похвалы, эхом отдававшиеся в ее голове, пока чувства, наконец, не взяли верх. Они оставили после себя только глубокое чувство удовлетворения, которое, казалось, распространилось на каждую клеточку ее тела; Лиса едва ли даже заметила, как Дженни развязала кляп у нее во рту и притянула ее ближе, чтобы обнять…   “Ты все еще слышишь меня?”   Лиса вяло покачала головой и почувствовала, как Дженни тихо выдохнула с тем, что могло быть облегчением.   Что было справедливо. Это было новое событие, и у них определенно не было времени изучить его, потому что сознание Дженни, вероятно, возвращалось к ней точно так же, как к Лисе, и они обе вспоминали, что на самом деле перерыв уже давно прошел.   “Нам пора”, - начала Лиса, но Дженни уже встала, отпустив ее с извиняющимся пожатием.   “Я знаю, детка. Вот, вставай, когда сможешь, тебе придется сменить костюм-”   “Мой костюм”, - внезапно ахнула Лиса, но снова, прежде чем она успела запаниковать, Дженни была рядом, вкладывая ей в руки пакет с одеждой, который она только что сняла с одной из вешалок.   “Джен, мы не можем просто взять это. Это могут быть какие-то другие группы, и, кроме того, это не будет соответствовать...”   “Наён-онни положила запасные копии нарядов в этот шкаф, я помогла ей разложить их сегодня утром”, - спокойно возразила Дженни. Теперь, когда Лиса посмотрела на неё, она казалась намного спокойнее - и это было не обычное сияние после кормления. Она тоже продолжала смотреть на Лису, её взгляд был пристальным, как и прикосновения.   Как оказалось, им повезло. До конца выступления и последующего приёма с толпой оставалось ещё добрых полчаса, так что у Лисы было достаточно времени, чтобы переодеться и попытаться исправить испорченный макияж. Она покраснела, когда Дженни помогла ей. Они оставили испачканный наряд в пакете для одежды, и Дженни поклялась, что позаботится о том, чтобы Наён никогда не узнала об этом, но…   Когда они догнали остальных прямо у раздевалки, Наён взглянула на них и приподняла бровь.   Она отвела их обоих в сторону, драматично понизив голос.   “Вы двое должны быть очень, очень рады, что я сейчас в самом счастливом расположении духа в своей жизни, иначе я бы вас обеих убила. Ты серьёзно просто затащила её куда-то по-быстрому, Дженни-я? И испортила ей одежду, пока была там? Не смотри на меня так- иди сюда, дай мне хотя бы вытащить булавки-”   “Я не заметила булавок”, - сказала Дженни немного виновато, но она всё ещё была расслаблена и спокойна, и это отразилось на Лисе, которая тоже застыла и виновато улыбнулась Наён.   “По крайней мере, у тебя хватило ума нанести тональный крем”, - проворчала Наён, не в силах спорить. – “И ты платишь за одежду, знаешь ли…”   “Я заплачу, я позабочусь об этом-”   “Тебе не обязательно”, - тихо пробормотала Лиса, но Дженни лишь покачала головой.   “Позволь мне. В любом случае, это моя вина”.   “М-м-м. Не то чтобы мне это не нравилось”.   Это слово почему-то заставило что-то внутри неё слегка сжаться, но у неё не было времени размышлять об этом, потому что Чонха потопила их всех…

***

На приеме после показа было много народу.   Лиса понимала, что в основном это члены семьи, на что было немного горько смотреть - ее собственные родители позже увидят видеозапись выступления, но, конечно, это было не то же самое, - но пришли ее друзья, которые с легкостью смыли все эти чувства.   Лису чуть не сбило с ног, когда Рози налетела на нее и обняла так крепко, что это выбило часть воздуха из ее легких.   “Вы были так хороши! Вы обе, о боже-”   Она притянула к себе и Дженни, которая издала слегка недостойный звук удивления, но позволила сокрушительное объятие, прежде чем Джису, смеясь, оттащила свою девушку назад.   “Йа, Ченг, перестань их давить. Хотя вы двое были потрясающими”, - добавила она, одарив их легкой усмешкой. “Особенно средняя часть, м?”   Она драматично изогнула брови, и Лиса почувствовала, что краснеет, не в силах сдержать ответную улыбку, а Дженни застонала.   “Онни, не-”   “Что? Я просто говорю… я думаю, что половина аудитории забеременела от твоего боди-ролла, Манобэнгс-”   “Боже мой, Су-я, прекрати это...”   Было приятно минуту поспорить и посмеяться, но затем Лиса и Дженни оказались увлечены остальными, в толпе людей и действительно важной части вечера.   Связь.   Лиса искала в себе нервозность, неуверенность, любую хрупкость, которая сопровождалась тяжелым сердцебиением и желанием проявить себя, оправдать многочасовой труд, стоять на равных с другими, как иностранная студентка и как одна из многих звезд, пытающихся блистать в такой прославленной танцевальной программе, но…   Всё, что она чувствовала, — это гудящее, успокаивающее чувство удовлетворения, охватившее её. Она была предельно внимательна ко всему и в то же время расслаблена. И она могла бы подумать, что после того, как её оттрахали до потери сознания в подсобке всего полчаса назад, она бы потеряла концентрацию, но всё было наоборот - она чувствовала себя цельной, непринуждённой, способной свободно говорить и сохранять на лице яркую, открытую улыбку.   Что-то поддерживало её, что-то заставляло её гудеть от странного, но совершенно позитивного ощущения; ощущения цельности, стабильности, комфорта, чего-то, что говорило: ты в порядке, ты в безопасности, ты не одна…   “-а тебя как зовут?”   “Лалиса Манобан”, - спокойно ответила Лиса, поворачиваясь с улыбкой к тому, кто с ней заговорил, и почему-то не почувствовала ни волнения, ни дискомфорта от того, что её выделили из толпы. Она просто сияла, почтительно кланяясь.   “Но все зовут меня Лисой”.   “Лиса… Лалиса…” - повторил мужчина, осторожно пробуя имя на вкус. Он был хорошо одет, а крой его костюма и аккуратно зачёсанные назад волосы выдавали в нём важную персону. – “Значит, вы не кореянка?”   Она продолжила, сказав, что нет, на самом деле она из Таиланда, и он спросил немного подробнее о её прошлом, о годе обучения, и когда она упомянула, что это её первый год в программе, его брови взлетели вверх. А потом он протянул ей визитку и объяснил, что он рекрут в одной из крупнейших развлекательных компаний Кореи, и после этого всё, что Лиса могла вспомнить, - это что-то о летней стажировке и о том, что она может позвонить ему, чтобы обсудить это, и каким-то образом, каким-то образом она не упала в обморок прямо на пол, что-то внутри неё всё ещё удерживало её в вертикальном положении.   После этого было ещё несколько знакомств. Там было больше мужчин в костюмах и женщин в элегантных нарядах, а затем мужчина, с которым разговаривала Лиса, спросил, как они договорились о музыке, и Момо объяснила, что это оригинальная композиция, а затем Дженни тоже поклонилась ему, и Лиса наблюдала за ними со странным чувством внутри.   Надежда?   Но… для чего?   Она увидела, как Дженни тоже взяла визитку, услышала, как мужчина сказал что-то о множестве возможностей для оригинальной хореографии этим летом, и внезапно её осенило.   Они вдвоём, старше, чем сейчас. Смеются, танцуют и вытирают пот со лба в репетиционном зале, но он намного лучше, чем в университете, и сердце Лисы странно ёкнуло при мысли об этом.   О будущем, в котором будет Дженни. Что-то настоящее, что-то осязаемое, что-то…   Дженни поймала взгляд Лисы на обратном пути в гримерку, когда они, наконец, закончили свой путь через толпу, накопив еще несколько визитных карточек, наполовину ошеломленная смесью гордости и взаимного счастья за оглушительный успех каждого участника группы.   И Лиса посмотрела на нее и увидела что-то сложное в выражении лица брюнетки, что-то, что она не совсем умела читать, но что-то, что заставило ее задуматься, может ли Дженни все еще читать ее мысли, но - нет, теперь эта связь исчезла, мимолетный, любопытный момент из-за интенсивности кормления, и, возможно, ей стоило задуматься об этом, но все, на чем она могла сосредоточиться, было подозрение, что Дженни тоже думала о том же.   Это заставило ее захотеть что-нибудь сказать. Дать название этому жужжащему, танцующему чувству внутри нее, наполненному звездным светом и теплом…   Что это?   Она бессознательно потерла грудь, пытаясь придавить ее.   Мне это нравится. Мне нравится... делиться этим с тобой.   Ты та, с кем я хочу поделиться этим.   Ты та, с кем я хочу танцевать.   Ты та, кого я хочу видеть рядом со мной…   Ты та самая…   Дженни отвернулась от нее, чтобы посмотреть, как Наён и Момо обмениваются очередным поцелуем, опьяненная ощущением облегчения и того, что, возможно, наконец-то это произошло, под стоны и притворные позывы на рвоту со стороны остальных. Она смеялась, снова улыбаясь своей широкой улыбкой, той, которая обнажала десны и заставляла ее глаза немного морщиться, и, боже, она была прекрасна. Все еще разгоряченная выступлением, их деятельностью в шкафу, волнением от общения и потенциала; практически наэлектризованная; и затем, как будто Дженни снова почувствовала, что она наблюдает за ней, эти знакомые темно-карие глаза переместились, чтобы посмотреть на нее.   И эта улыбка немного смягчилась, когда она кивнула в сторону их друзей с каким-то наигранным раздражением, как будто она говорила, что драматичные сучки, все они и Лиса могла бы рассмеяться вместе с ними, но смех застрял у нее в горле, как ни странно, потому что…   Она моргнула, и Дженни внезапно оказалась рядом с ней, взяла ее за руку, наклонилась ближе, коснулась губами раковины ее уха, все еще широко улыбаясь-   “Ты опять пялишься, детка”.   “Извини”, - выдавила Лиса, ее голос немного дрожал, но не так сильно, как она могла подумать, учитывая странное, бурлящее чувство внутри нее, прилив крови к сердцу от того, что Дженни была так близко. “Или- вообще-то, мне не жаль. Ты выглядишь… Джен, ты такая... сногсшибательная”.   (Это было неподходящее слово.   Какие были правильные слова для выражения этого чувства?)   Дженни закатила глаза, хотя ее щеки слегка порозовели от комплимента, и в животе у Лисы возникло еще одно неприятное ощущение, внутри нее разлилось тепло, то, что она чувствовала раньше, но никогда не обращала на это внимания…   “Пойдем, мы должны попрощаться с Рози-я и Джису-онни, прежде чем отправимся на командный ужин. И я думаю, что Джухён-онни тоже хотела поприветствовать нас на улице, она пришла, но она не любит толпы, ты знаешь...”   Лиса скорее почувствовала слова Дженни, чем услышала их, прислушиваясь к звуку ее голоса и удивляясь, как это он стал таким успокаивающим. Она ощутила смесь возбуждения и удовлетворенности, волнами исходящие от брюнетки, и удивилась, как от этого что-то внутри нее тоже стало довольным; она заметила, что та все еще держала Дженни за руку, как будто это было естественно, как будто она могла чувствовать что-то пульсирующее, как сердцебиение, между ними…   “Лиса?”   Дженни произнесла ее имя, оглянувшись на нее в легком замешательстве, улыбка стала немного очаровательно изогнутой, и при звуке ее имени из уст Дженни осознание пришло почти физически.   О.   О, боже- о, черт, о, нет-   (Да, да, да, ее сердце пело в груди, и она наконец-то, наконец-то поняла, о чем оно говорило, о чем, возможно, говорило уже несколько месяцев:   Дженни, Дженни, Дженни-)   Я влюблена в Дженни Ким.   “Лиса-я?” - повторила Дженни обеспокоенным тоном, нахмурив брови, и Лисе удалось прийти в себя.   “Да”, - сказала она автоматически, потому что на самом деле она согласилась бы со всем, что сказала бы Дженни, даже если бы не чувствовала, что вот-вот упадет в обморок, и она не была уверена, разразится ли смехом, слезами или чем-то еще, но она должна была заговорить, должна была скрыть это.   “Да-да, Рози и Су-онни, да, давай...”   Дженни вгляделась в лицо Лисы, как будто могла каким-то образом сказать, что та систематически терпит крах и сгорает, и нахмурилась еще сильнее, услышав ее ответ.   “Ты... все в порядке?”   “Да- нет. Я имею в виду, нет, да, я в порядке, я просто-”   Дженни все еще внимательно смотрела на нее, и Лиса почувствовала внезапный приступ смешанного страха и тревоги, потому что, может быть, Дженни действительно могла видеть ее насквозь, может быть, она могла подслушать, снова, может быть- может быть-   “Мне нужно подышать свежим воздухом”.   Она вывернулась из объятий Дженни, спотыкаясь, развернулась, стараясь не слышать, как Дженни снова сбивчиво повторяет ее имя или кто-то другой тоже зовет ее, когда она протискивается в двери.   За кулисами все еще было темно - она слышала приглушенный рев плотной толпы перед зданием и старалась держаться подальше от этого, наконец выбежав через запасной выход в задней части здания и глотнув свежего воздуха.   Дженни.   Дженни.   Дженни.   Я влюблена… в Дженни…   “Прекрати это”, - прошептала она, слегка задыхаясь, снова неуклюже потирая грудную клетку одной рукой, как будто она могла унять боль там, как будто это остановило бы дикую, упрямую, неконтролируемую тварь под ее кожей.   “Остановись...”   Дверь открылась, и, прежде чем она успела осознать это, нерешительные руки обхватили ее сзади, и она резко вдохнула аромат нежных, волнующихся цветов и чуть не отпрянула-   “Все в порядке, Лиса-я. Все в порядке, я здесь, детка, просто дыши...”   Стой, смутно подумала Лиса, автоматически откидываясь назад в теплые объятия, которые были чистым, предательским комфортом-   Остановись, пожалуйста, я не должна, я не могу-   Я не могу дышать-   “Ты так хорошо справилась”, - осторожно прошептала Дженни ей на ухо. Она слегка покачивала их взад-вперед, и Лиса почувствовала, что ее несет вместе с этим, как прилив, что-то неопределимое и неизбежное.   “Ты так хорошо справилась, детка. Ты так усердно работала. Ты заслужила это, хорошо? Дыши, Лиса-я, пожалуйста, ты в порядке, ты так хорошо справилась...”   Выступление. Дженни подумала, что ее нервы наконец-то сдали из-за выступления, возможности стажировки и осуществления ее мечты, а Лиса издала звук, похожий на смешок или всхлип, потому что все это было так, так далеко от того, что происходило.   “Тебе нужно, чтобы я ушла?” Осторожно спросила Дженни, нерешительно поцеловав ее в затылок, и от ее губ каждый волосок на теле Лисы встал дыбом. “Прости, я не должна была предполагать, я могу дать тебе пространство...”   “Нет- нет, пожалуйста”, - неожиданно для себя произнесла Лиса. Беспомощно, эгоистично цепляясь за единственное, что казалось устойчивым, когда весь ее мир сместился со своей оси. “Не уходи, просто... останься. Пожалуйста, останься...”   “Я останусь, не волнуйся”, - она почувствовала, как Дженни прошептала ей на ухо, как обещание и что-то ужасное одновременно. “Я держу тебя. Я останусь...”   И Лиса знала, что Дженни не могла слышать ее мыслей, теперь они не подпитывались, и мысли были совсем не сексуальными, они были полны любви и Дженни Дженни Дженни , и поэтому она позволила себе раствориться.   В смирении было что-то одновременно знакомое и совершенно новое.   Знакомый голос, который так нежно шептал ей: «Открой глаза, глупышка», и внезапно она вспомнила все те моменты, когда влюблялась в Дженни, сходила по ней с ума, наблюдала за ней во время киновечеров и танцевала в ритме рядом с ней, как их дни постепенно переплетались с ночами.   И эта волна новизны была подобна тому, как если бы она впервые увидела мир в цвете, как если бы она наконец увидела, как эти маленькие моменты росли, расцветали и каким-то образом связывали их двоих на таком уровне, что она задумалась, может ли один человек чувствовать всё это…   “Дженни...”   Она почувствовала, как губы Дженни прижались к её макушке, и по её спине пробежала тёплая дрожь.   “Я здесь, детка. Я прямо здесь, я никуда не уйду. Я тебя не брошу”.   Эти слова разрывали её на части и в то же время сшивали снова, но, к счастью, Дженни больше ничего не сказала, просто обняла её, и они вместе сидели на корточках на потрескавшемся тротуаре, а солнце превращало небо в акварельную картину, такую прекрасную, что на неё было больно смотреть.   Лиса закрыла глаза, уткнулась лицом в шею Дженни и попыталась вспомнить, как существовать.

***

Более чем в тысяче километров отсюда, в своей квартире в Тайбэе, две женщины находились в удивительно похожей позе, прижавшись друг к другу так близко, что с таким же успехом могли быть одним целым, но в этом не было ничего болезненного или пугающего.   Напротив, они позволили этой теплой, взаимной связи расцвести, и они понимали это, бесконечное, струящееся удовлетворение и любовь между ними.   Что ж. Теперь, когда одна из них попытался встать, возникло некоторое недовольство.   “Н-е-е-е-т”, - захныкала другая, растягивая слово с преувеличенно надутыми губами. “Еще всего пять минут?”   “Джагия, ты сказала это пять минут назад и за пять минут до этого”, - поддразнила Со Суджин, нисколько не смущаясь попытками своей девушки поторговаться, какими бы милыми они ни были. “Ты должна меня отпустить, или я опоздаю на самолет”.   Йе Шухуа просто издала сварливый фыркающий звук, упрямо сжимая ее в объятиях.   “Ты ведь можешь полететь на следующем, да?”   “Бэ Джухён сама прислала мне эти билеты, так что нет, я действительно не могу”.   Еще один звук недовольства.   “Я скоро вернусь”, - попыталась успокоить её Суджин, не в силах скрыть нежность и веселье в своём голосе. Она никогда не была так открыта в своих чувствах перед другими, но для Шухуа она всегда находила в себе слабое место, и их связь только усилилась. – “Я приготовлю тебе что-нибудь очень вкусное, когда вернусь, хорошо? Я приготовлю тебе суп из водорослей, как тебе?”   Шухуа перестала дуться, как и ожидала Суджин, потому что еда была главным способом завоевать сердце ее девушки, особенно суп из морских водорослей.   “Отлично”.   Суджин поцеловала ее в качестве извинения, и легкий вздох удовлетворения, который Шухуа издала у ее губ, едва не заставил ее прогнуться и снова упасть в нее - она даже не была голодна, она просто не могла насытиться ею - но ей действительно, действительно нужно было двигаться.   “Напиши мне, когда приземлишься”, - настаивала Шухуа, натягивая слишком большой свитер и снова хмурясь, наблюдая, как Суджин одевается и собирается отнести свой багаж вниз, к ожидающему ее такси. “Вообще-то, позвони мне. И не позволяй им запугивать тебя, Джин-Джин, если тебе нужно, мой отец все еще может поговорить с этой Бэ Джухён, не позволяй ей пугать тебя...”   “Я знаю, Джагия, но я не хочу, чтобы твоя семья сражалась за меня во всех моих битвах. И, кроме того, это дружеский визит, и я еще смогу увидеть своих родителей- йа! Йе Шухуа! Что ты сделала с моей шеей?”   Суджин бросила один взгляд на себя в зеркало и развернулась, чтобы свирепо посмотреть на свою девушку при виде настоящего ожерелья из засосов, которое она оставила ей.   “Ты уезжаешь из страны, чтобы встретиться со всеми этими хорошенькими женщинами, а мне не разрешают поехать с тобой”, - упрямо сказала Шухуа, выглядя слишком довольной собой, чтобы испытывать раскаяние. “Они должны знать, что ты занята”.   Было одновременно раздражающе и мило, что Шухуа была более собственнической из них, вечно ревниво смотрела и дулась по пустякам, злилась и утверждала, что Суджин слишком красива, что все ее хотят. Но Суджин всегда думала, что это было в какой-то безобидной форме, как рычание маленькой собачки на кого-то у двери.   И, возможно, должно было быть что-то удивительное в том, что таким оказался человек, а не ее проклятый демон-любовник, но на самом деле, подобные вещи не имели для них ни малейшего значения.   Они были равны. Всегда.   Суджин обреченно вздохнула, отворачиваясь, чтобы попытаться прикрыть худшее воротником своей рубашки.   “Если у меня снова появятся пятна от консилера на рубашке-”   “Я люблю тебя!” Шухуа прервала ее, хихикая над выражением ее лица и снова целуя ее в губы. “Разве тебе не нужно торопиться на самолет, Джин-Джин? Вперед, вперед!”   “Я тоже тебя люблю”, - сказала Суджин, не в силах удержаться от ответной улыбки.   Однако она попыталась приберечь чувство неловкости внутри себя на потом. Их связь была непостоянной, и она не хотела, чтобы Шухуа слишком волновалась, если почувствует ее, но все же…   Шухуа, конечно, была права, беспокоясь о Бэ Джухён. Суджин тоже искренне боялась ее - она была известна как “жемчужина” Кореи среди их вида, и была холодным, безупречным образцом демона, который заставлял даже наставника-суккуба Суджина говорить приглушенным, почтительным тоном, неизмеримо богатой и чрезвычайно могущественной…   Но та, кто, в конце концов, запала Суджин в голову, была знаменитой могущественной протеже Джухён.   Дженни Ким, размышляла Суджин, закрыв глаза, когда самолет взлетал.   Интересно, действительно ли я могу тебе помочь…   И я хотела бы знать, можешь ли ты мне помочь тоже.