Обещание на мизинцах

“Вы двое”, - заявила Дженни, жестоко прищурившись при виде сцены перед ней. – “отвратительны”.   “Джен! Они даже ничего не делают...”   “Ничего не делают? Посмотри на них, Лиса”, - настаивала Дженни, жестикулируя так, как будто она действительно была расстроена этим, как будто улыбка не тронула уголки ее губ.   “Нам никогда не следовало сводить их. Теперь нам придется страдать от этого каждый раз, когда мы захотим посмотреть чертов фильм”.   “Кто-то ревнует”, - пропела Рози, немного приглушенно из-за того, что они с Джису так тесно прижались друг к другу, что ее лицо практически уткнулось ей в грудь.   Это действительно был вечер кино, хотя и немного грустный. По правде говоря, в ближайшие недели всё время, которое они могли бы проводить вместе, будет уходить на учёбу, а в случае Дженни и Лисы - на интенсивные тренировки и репетиции как для предстоящих выпускных экзаменов, так и для зимней выставки танцевального факультета, на которой Red2Pink будут выступать. Такие ночи они проводили бы в библиотеке, возможно, с капельницей кофеина, чтобы не уснуть, а не уютно устроившись на диване в общежитии Джису и Рози.   Поддразнивания Рози вызвали у Лисы очередной прилив удовлетворения и нежности, которые она испытывала весь вечер. За последние несколько дней розововолосая женщина в буквальном смысле изменила своё отношение к жизни: исчезли тусклые глаза и усталый голос, в которых она изливала всю свою боль, и скрытая, мрачная тяжесть, окутывавшая Джису до их взаимных признаний.   Теперь все шло гладко.   С постоянными сияющими улыбками и нежными, сладкими взглядами, которые они продолжали бросать друг на друга, к притворному отвращению Дженни.   “Ревную?” - недоверчиво усмехнулась Дженни. - “Я…”   “Ничего подобного”, - вмешалась Джису. “Сегодня вечером никаких ссор! Я хочу, чтобы моя девушка и моя лучшая подруга поладили, пожалуйста...”   Рози заметно растаяла при слове девушка, и Дженни открыла было рот, чтобы прокомментировать это, но Джису продолжила, прежде чем она смогла вставить слово.   “-так что садись и смотри фильм, Джендык. И если хочешь с кем-нибудь обняться, попроси Лали”.   Дженни действительно села и смотрела фильм, хотя и притворялась, что дуется, а Лиса не могла удержаться от смеха и притянула её к себе.   “Пусть наслаждаются, Джен. Посмотри, как они счастливы, видишь?”   “Смешно”, - пробормотала Дженни, хотя инстинктивно расслабилась в объятиях и откусывала понемногу попкорн, которым её кормила Лиса. Казалось, это её немного успокоило.   В тот вечер не было алкоголя - они не могли рисковать и устраивать более бурную киновечеринку, учитывая, что работа продолжалась даже по выходным. Лиса почти пожалела об этом, вспомнив, как сонная Дженни использовала её плечо в качестве подушки или как её нужно было нести вверх по лестнице. Но так было почти лучше - смотреть оба фильма «Холодное сердце» подряд, с ненавистью подпевая Let It Go. Рози даже расплакалась, когда Олаф сказал, что ради некоторых людей стоит растаять, и швырнула подушку прямо в лицо Лисе, которая смеялась, что заставило Дженни и Джису рассмеяться над ними обеими.   Позже, когда Лиса была в ванной, а Джису убиралась, Дженни повернулась к Рози и сказала:   “Ты должна-”   “Заботься о ней”, - легко прервала Рози. - “Я знаю. Я позабочусь”.   Дженни коротко кивнула, и после нескольких секунд нерешительности они заговорили о песне, над которой работала Рози. Что-то новое, что-то более яркое; Дженни предложила взглянуть на неё в студии во время зимних каникул, и глаза Рози загорелись. Они смягчились и засияли, когда в комнату вернулась Джису.   Ей потребовалось на несколько минут больше времени, чем обычно, чтобы убрать миски с попкорном и стаканы с водой.   “Эй, Манобэнгс…”   “Хм?”   На обратном пути из ванной Лиса остановилась, услышав приглушённый шёпот, который не доносился до гостиной, где находились две другие женщины.   “Сегодня Джендыки выглядела счастливее, чем обычно”, - тихо заметила Джису с ноткой озорства, ставя последнюю миску на сушилку и вытирая руки. - “В последнее время она чувствует себя лучше. Думаю, это твоя заслуга?”   Лиса почувствовала, как её щёки необъяснимым образом вспыхнули, а лёгкая улыбка на лице Джису превратилась в ухмылку.   “Это… это ничего не значит. Ничего такого… я имею в виду, что ей нравятся вечера кино, вот и всё”, - попыталась объяснить блондинка, но Джису отмахнулась от неё.   “Клянусь, вы двое созданы друг для друга”, - вздохнула их старшая в притворном сетовании. “Так драматично. Я только хотела сказать тебе спасибо, Лали”.   Лисе хватило одного взгляда, чтобы понять, что Джису знала о том, что Дженни рассказала ей о своем прошлом, и благодарила ее за нечто большее, чем просто хорошие эмоции на вечере кино. Она кивнула, слегка выпрямив спину, как будто по какой-то причине стояла лицом к лицу с преподавателем на уроке.   “Конечно. Всегда. Она… Я... всегда”.   “М-м-м”, - промурлыкала Джису, все еще многозначительно ухмыляясь, но решив сменить тему - по крайней мере, на данный момент. Она шутливо обняла Лису за плечи, заставив блондинку слегка расслабиться.   “Давай! Пошли убедимся, что эти двое не начали следующий без нас - захвати чипсы для нашего Бурундука, ей нужно еще перекусить после полуночи…”   Это был по-настоящему приятный вечер, и Лиса, со своей стороны, не могла не поглядывать на Дженни краешком глаза, время от времени.   Счастливее…   Мысль об этом необъяснимым образом наполнила ее ответным счастьем.

***

Однако следующая неделя обрушилась на них всех, как товарный поезд.   Ощущение шока от спокойной ночи с друзьями, перенесенной на последние две недели перед экзаменами, и, что более важно, предпоследняя неделя перед показом R2P была почти физической болью. Наён провела зверски тщательную примерку костюмов, чтобы усовершенствовать их наряды для шоу, репетиции были почти ежедневными, и все они были измотаны.   И время истекало, крупица за крупицей, скатываясь словно по песочным часам.   И это было очень хорошо, что комнаты для репетиций были звуконепроницаемыми, а также их можно было зарезервировать, потому что в тот четверг музыка была громкой, и Лиса не знала, как долго она там пробудет.   Она забронировала комнату на весь день, но в отношении ночей никаких правил не было, так что у нее было столько времени, сколько ей было нужно.   Наверное, очень много.   Лиса стиснула зубы, когда окончание песни стихло. Пот уже стекал по ее лицу, и казалось, что мышцы горят, но это было хорошо- это было хорошо, она это заслужила.   Пауза заставила ее вспомнить, почему именно она так себя ведет, даже по ее стандартам, поэтому она просто включила следующую песню, пытаясь заглушить ее.   Сосредоточься.   Быстрее здесь. Тот же шаг, зеркально. Подними подбородок.   По мере того, как она уходила в себя, критика становилась все хуже.   Больше сгибай бедра. Следи за уровнем. Угол 90 градусов. Движения резче. Еще резче.   Лучше. Сделай это лучше. Этого недостаточно-   Следующая песня. Следующая. Снова и снова. Без перерыва на воду. Сколько часов прошло?   Не имеет значения. Запускай, пока не станет достаточно хорошо.   Лисе все равно не нужны были перерывы. Перерывы заставят ее снова задуматься, вспомнить то утро в классе, когда инструктор позвал ее для демонстрации, и она споткнулась.   Споткнулась на повороте, не выдержала приземления, недостаточно хороша, совершенно жалкая, у всех на глазах, блядь-   Она споткнулась. Но Лалиса Манобан не должна спотыкаться - она не могла позволить себе споткнуться-   Еще раз. Запусти это снова. Снова, снова, снова-   Дверь открылась. Она не удостоила вошедшего даже взглядом, ожидая, что студент, кем бы он ни был, увидит, что эта комната занята.   “Я так и знала, что ты будешь здесь”.   Лисе даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кому принадлежал этот голос. Боль в мышцах заставила ее голос звучать резче, чем обычно.   “Без обид, Дженни, но я сейчас не в настроении трахаться”.   Резкий вдох, слышимый даже сквозь музыку, а затем многозначительная пауза.   “Я выбираю игнорировать это”.   Музыка стихла. Лиса застыла в позе, в которой её застала музыка, её сердце бешено колотилось от напряжения, она моргала, чтобы избавиться от мушек перед глазами, а затем развернулась.   “Включи обратно”.   Дженни Ким, державшая в руках пульт дистанционного управления звуковой системой репетиционного зала и всё ещё державшая палец на кнопке выключения, не выглядела угрожающе. Она просто внимательно посмотрела на Лису, а затем решительно покачала головой.   “Нет. Тебе нужен перерыв-”   На этом терпение Лисы лопнуло.   “Не смей указывать мне, что делать”, - прошипела она, чувствуя, как краснеют её щёки. Она знала, что, возможно, слишком остро реагирует, но Дженни не имела права входить сюда, не имела права прерывать её.   Было легко сорваться. Наверное, именно поэтому Дженни так часто это делала, но Лисе уже надоело сдерживаться, и всё, чего она хотела, - всё, что ей нужно было сделать, - это снова танцевать, пока не станет достаточно хорошо.   Будет ли это когда-нибудь достаточным?   “Не разговаривай со мной так. Тебе нужен перерыв, Лиса. Выпей немного воды. Сделай вдох. И”, - продолжила Дженни, делая шаг назад, когда Лиса приблизилась, не отрывая глаз от пульта. “Если это из-за занятий, то раньше-”   Лиса остановилась, ее лицо слегка дернулось, и этого было достаточно для ответа.   “Все совершают ошибки, Лиса-я”.   Голос Дженни был слишком нежным. Лиса хотела злиться, чтобы Дженни тоже злилась, хотела найти другой повод огрызнуться на нее.   “Я не хочу”, - сказала она так твердо, как только могла. “Я не могу. Я и не ожидала, что ты поймешь-”   “Почему бы и нет?”   “У меня нет на это времени”, - огрызнулась Лиса вместо ответа. – “Дай мне пульт и просто… просто отстань, ладно?”   “Нет”, - спокойно ответила Дженни, даже не задумавшись. – “Ты можешь забрать его у меня, если тебе так сильно хочется. Давай”.   На мгновение Лиса задумалась о том, чтобы броситься вперёд и повалить брюнетку на землю.   “Дженни. Я не шучу”.   “Я тоже”, - сказала Дженни, и, боже, Лиса почти забыла, какой упрямой может быть брюнетка, когда захочет. Но это было ещё хуже, потому что её лицо было суровым, но глаза оставались мягкими, слишком мягкими, чтобы Лиса могла это вынести, поэтому она просто отвернулась.   “Хорошо. Тогда есть много других студий - эта полностью в твоём распоряжении”.   Она собралась уходить, упорно игнорируя боль в мышцах - с ними всё будет в порядке, с ней всё будет в порядке, ей просто нужно снова начать танцевать.   Рука потянулась к ней, слегка надавливая на плечо. Она отпрянула от прикосновения, открыв рот, потому что на самом деле была на грани, чёрт возьми.   “Если ты настаиваешь на танце, позволь мне потанцевать с тобой”.   У Лисы приоткрылся рот, и она чуть не сказала: «Что?»   “Давай”, - сказала Дженни, внезапно став важной, кладя пульт, и Лиса даже не попыталась схватить его, потому что Дженни поправляла свой конский хвост, снимала куртку, слегка покручивала шеей, чтобы размяться. “Ты хочешь танцевать? Давай потанцуем - только не хореографию, ты и так слишком часто ее исполняешь. Если ты хочешь совершенствоваться, тебе нужно сосредоточиться на эмоциях...”   “Я не нуждаюсь в нотациях”, - пробормотала Лиса немного резко, но большая часть огня исчезла из ее голоса, оставив горло болеть под стать мышцам, когда Дженни повернулась к ней.   “Не нуждаешься? Я думала, ты хочешь попрактиковаться. Лиса, нашим заданием была современная пьеса. Мягкая. Выразительная. Ты не можешь танцевать это, когда злишься”.   “Я думала, ты сказала, что мы не будем исполнять эту хореографию”.   “Мы не будем. Возьми меня за руку”.   Лиса нахмурилась. Часть ее хотела уйти - схватить пульт, огрызнуться в ответ и сказать, что ей не нужна помощь с чувствами или эмоциями, связанными с этим, она все это уже запомнила, она должна была все это запомнить-   Но протянутая рука Дженни каким-то образом звала ее. И она поймала себя на том, что берет ее, входит, не в силах отвести взгляд от этих темно-карих, оценивающих, решительных глаз.   “Как твой вальс?”   “Мой… что?”   “Вальс, Лиса”, - медленно повторила Дженни, и внезапная легкая улыбка тронула уголки ее губ, прежде чем она сдержала ее. “Наша хореография выдерживает те же 3/4 такта, что и вальс, это поможет. Поверь мне”.   “Ты умеешь танцевать вальс?”   “Бальные танцы и балет с тех пор, как мне было... пять, я думаю. До того, как я бросила школу, конечно. Мне больше нравятся танцы, которыми мы здесь занимаемся, но всегда полезно изучить несколько разных стилей. Рассчитывай на меня”, - продолжила она, прежде чем Лиса смогла сделать что-то большее, чем просто заикнуться.   “Подожди, но... Джен, я не знаю, как-”   “Я буду вести, давай. Раз, два, три, раз-”   Другая рука Дженни обхватила ее за талию, притягивая ближе, и она медленно считала - до смешного медленно, Лиса почувствовала, как ее лицо слегка запылало, когда она спотыкалась о шаги, еще не привыкнув к этому, но Дженни продолжала считать, уверенно, нежно ведя ее по комнате…   Более медленный темп дал ей возможность замедлиться в ответ, и напряжение, о котором она даже не подозревала, отпустило её мышцы, а гнев угас. Она почти физически ощущала, как её сердцебиение замедляется, и что-то в нежном выражении лица Дженни подсказало ей, что Дженни тоже это чувствует.   Как и в случае с другими танцами, Лиса постепенно, очень постепенно начала получать удовольствие от вальса. Она всегда считала бальные танцы немного высокомерными, но движения были повторяющимися, успокаивающими, и единственным сложным моментом были повороты, но Дженни и с этим помогла ей. В этом танце была какая-то простая лёгкость, и она расслабилась, слушая мягкий голос Дженни, который был их единственной музыкой, и её осторожные, но уверенные прикосновения.   “Я хочу попробовать вести”, - внезапно сказала она. Её голос немного дрожал, и она не могла понять почему, но, возможно, это было как-то связано с тем, как Дженни смотрела на неё, как это вытесняло из её головы все бушующие, тревожные, тяжёлые мысли.   Дженни просто кивнула, ненадолго остановившись, чтобы поменяться с ней местами, и…   И теперь рука Лисы нашла более контролируемую хватку на руке брюнетки, другая ее рука остановилась на знакомом изгибе талии Дженни. Она притянула их ближе, сама того не желая. Разница в росте, казалось, лучше соответствовала этой динамике, почти так же хорошо, как они вписывались друг в друга - Дженни подняла голову, чтобы лучше рассмотреть её, кошачьи шоколадные глаза сквозь густые ресницы…   Лиса освоила ведение после нескольких тактов. Делать все задом наперед поначалу было непросто, но опять же, шаги были такими простыми, а счет таким медленным, что они с облегчением вернулись к ним, и было какое-то неоспоримое тепло в том, что Дженни была так близко, искра, которая всегда появлялась от совместного танца, превращалась во что-то вроде мягкого, тлеющего уголёчка…   Вряд ли это было сознательное решение – наклониться вперед.   Они перестали танцевать, когда их губы встретились, но на этот раз Лиса не смогла заставить себя возражать, потому что губы Дженни были такими же мягкими, как всегда. Тем не менее, это было медленнее, нежнее, рука брюнетки поднялась, чтобы обхватить ее лицо; Лиса не смогла удержаться от легкого вдоха от прикосновения, и цветы в воздухе тоже были более нежными, успокаивающими и сладкими.   Её собственные руки легли на талию Дженни, и обе притянули её ближе, прижимаясь телами друг к другу, и это было уже не так страстно, а больше похоже на неуверенную погоню за утешением, которое Дженни, казалось, дарила без колебаний, осторожно пропуская пальцы сквозь волосы Лисы, убирая их с лица, куда они упали после нескольких часов напряжённой работы. Лиса не могла не раствориться в этом, в лёгких, как пёрышко, прикосновениях и нежных, как лепестки, вздохах.   “Лиса-я”, - пробормотала Дженни, всё ещё прижимаясь губами к её губам, словно знала, как сильно Лиса хочет, чтобы она оставалась рядом. – “Детка, всё в порядке”.   (Внутри Дженни что-то сжалось, но это был не голод. Это была потребность успокоить, утешить, облегчить боль, которая наполняла её грудь при виде того, как Лиса вжимается в землю, её мышцы дрожат, а взгляд расфокусирован, как будто она вот-вот упадёт.   Потребность переросла в желание, в стремление сделать так, чтобы ей стало лучше, сделать всё, что она могла, для такой сильной женщины, у которой были редкие слабости. Это было почти так же, как ухаживать за Лисой, когда она сворачивалась калачиком в объятиях Дженни, словно нуждалась в них, чтобы удержаться на плаву после особенно напряжённого раунда.   Дженни старалась не думать о том, что это совсем не похоже на то, что было раньше.   Что-то более невинное, что-то вибрирующее между ними, пульсирующее, как сердцебиение, заставляющее её желать и на самом деле причиняющее боль, чтобы успокоить резкие, напряжённые мысли Лисы, чтобы мысли «недостаточно, недостаточно, недостаточно» наконец-то успокоились.)   Возможно, Лиса тоже это почувствовала.   Потому что у неё внезапно запершило в горле и защипало в глазах, но она проглотила это, как могла, потому что она не будет плакать, она не будет…   “Почему бы нам не отвезти тебя домой, детка?” - мягко сказала Дженни, прижимаясь к ее губам еще одним поцелуем. “Я думаю, нам обеим не помешал бы душ”.   Дом. Дженни называла это домом.   Лиса кивнула, особо не задумываясь, отвела взгляд, чтобы вытереть глаза тыльной стороной ладони.   “Да. Да, я должна... я должен сначала растянуться, хотя-”   “Мы можем сделать это в общежитии”, - настаивала Дженни, и только благодаря исключительно нежному прикосновению к руке, Лиса последовала за ней.   Верные слову брюнетки, они сделали растяжку, немного неуклюжую процедуру в своей гостиной, едва не задев при этом журнальный столик или диван. После этого они еще приняли душ, и на мгновение Лиса закрыла глаза, руки Дженни в ее волосах осторожно втирали шампунь, и она все-таки позволила скатиться единственной слезинке, потому что могла винить в этом воду из душа, а не набухающее, почти болезненно теплое чувство в груди.   После этого Дженни приготовила им чай. Она оставила Лису массировать свои ноющие мышцы, поскольку блондинка несколько раздраженно отказалась принять какую-либо помощь с этим. Каким-то образом Дженни удалось убедить ее позволить ей помассировать ноги, осторожно нанося лосьон, и от ощущения, в груди у Лисы перехватило горло, поэтому она просто выпила чай и попыталась дышать.   Однако, когда взгляд Дженни все-таки начал блуждать, в воздухе что-то мелькнуло. В конце концов, они обе были все еще обнажены, для удобства лежа поперек кровати брюнетки, и Лиса распознала перемену почти инстинктивно, как будто она сама могла это почувствовать.   “Извини”, - немедленно сказала Дженни, осознав тот факт, что ее оценка тела блондинки была не совсем аккуратной. “Ладно, пойду принесу нам еще чая или еще чего-нибудь-”   Лиса остановила ее, положив руку ей на бедро, когда та попыталась встать.   “Джен-”   В горле у неё всё ещё стоял ком. Она чувствовала себя уязвимой, открытой, когда Дженни с опаской посмотрела на неё, и она каким-то образом заставила себя заговорить, потому что даже если демон могла читать её мысли, ей нужно было, чтобы Дженни знала, что всё в порядке, что это нормально, ей просто… ей действительно нужно было…   “Я хочу… быть хорошей в чём-то”, - нерешительно сказала она, задержав руку на бедре Дженни, хотя брюнетка больше и не двигалась. – “Пожалуйста. Я хочу-”   Она хотела Дженни. Всегда Дженни, просто Дженни, вздыхая, стоная и ругаясь, пока Лиса вела её к вершине наслаждения, доверяя Лисе, которая знала, что с ней делать, говоря Лисе, как хорошо ей было…   Дженни заметно сглотнула, и это движение само по себе только усилило напряжение между ними, но она всё равно колебалась.   “Ты уверена, что с тобой... всё в порядке? Лиса-я, нам нужно отдохнуть-”   “Отдохнем после”, - пробормотала Лиса, наполовину спрашивая, наполовину обещая, и ей достаточно было кивка, чтобы наклониться вперёд.   Прикосновения к Дженни никогда не теряли своей остроты. Вскоре она погрузилась между её бёдрами, наслаждаясь вкусом на своём языке, пока Дженни позволяла ей доводить себя до исступления, смакуя сладкие крики и едва сдерживаемые стоны над собой, чувствуя, как Дженни дрожит и содрогается, чувствуя, как Дженни приближается всё ближе и ближе, пока воздух не разорвался на части, а по подбородку не потекла влага.   Она едва не продолжила. Это было невыразимо пьяняще, как всегда, и было приятно, что мягкий аромат в воздухе заполняет её разум, замедляет его, как в их другом танце, но рука Дженни была под её подбородком, поднимая её вверх…   “Хорошая девочка, Лиса-я”, - сказала Дженни немного охрипшим, но всё ещё ясным голосом, словно зная, какое облегчение испытала Лиса от этих слов. – “Ты так хорошо себя вела, детка. Такая хорошая девочка, самая лучшая, вела себя очень хорошо, иди сюда, ну же, так хорошо…”   И снова, словно зная, как Лисе хочется это слышать, она снова и снова бормотала слова похвалы, приглаживая волосы Лисы, нежно проводя пальцами по её коже.   В конце концов, ее руки скользнули ниже, и вскоре в мире не осталось ничего, кроме горячего, сладкого прилива крови Дженни, работающей над ней, пальцы прижаты к ее клитору, а слова все еще текут из ее рта, как вода в вино, и Лиса снова обрушилась на нее, как только вспышки удовольствия утихли.   Кожа Дженни была теплой, мягкой и такой удобной, а их тела так хорошо подходили друг другу…   И Лиса была измотана...

***

Проснуться рано утром следующего дня в той же позе было странно, по всему телу разливалась тупая боль.   На мгновение Лису охватила паника, но нет - сегодня была пятница, и, кроме дневных занятий и вечерней репетиции с Red2Pink, у неё больше ничего не было запланировано. Разве что ранний сеанс в студии, но она решила, что может выделить несколько минут, потому что Дженни выглядела такой умиротворённой.   Она всё ещё спила рядом с ней, слегка приоткрыв рот, по лицу разметались каштановые пряди волос.   Должно быть, она тоже устала, - с лёгкой болью в груди осознала Лиса. У Дженни было почти вдвое больше экзаменов, чем у неё, ведь она изучала бизнес вдобавок ко всему остальному, и она была заметно измотана на протяжении всей недели, готовясь исправить ошибку предыдущей презентации.   Лиса наблюдала за её сном, что могло показаться немного жутким, но такую красоту было трудно не оценить. В любом случае, прошло всего несколько минут, прежде чем Дженни пошевелилась.   “Хорошо спалось?” - прошептала Лиса. Утро всегда казалось временем для приглушённых голосов, когда они вдвоём прячутся от всего мира.   “М-м-м”, - пробормотала Дженни, слегка моргая и очаровательно сморщив нос, чтобы сосредоточиться на ней. Когда она заговорила, её голос тоже был немного хриплым после сна. – “О… прости, я не хотела… засыпать…”   “Я тоже, все в порядке...”   “Нет, я должна была приготовить нам ужин или что-то в этом роде”, - настаивала Дженни, слегка покачивая головой. Она откинулась назад, со вздохом закрыла глаза, словно готовясь к новому дню, а затем снова их открыла.   “Давай. Нам нужно хорошенько позавтракать перед сегодняшним днем”.   После предыдущего вечера Лиса почувствовала себя немного более измотанной, чем обычно. Она была благодарна Дженни за то, что она позволила им оставаться в тишине в перерывах между приготовлением быстрого завтрака на утро.   Дженни, похоже, предприняла несколько дополнительных шагов к приготовлению завтрака - нарезала больше фруктов, настояла на яйцах для получения белка, тщательно приготовила кофе, и, возможно, именно поэтому Лиса должна была предвидеть это, когда они сели есть, но Дженни позволила ей откусить всего несколько кусочков, прежде чем сказать:   “Лиса-я”.   “М-м-м?” - пробормотала Лиса с набитым яйцами ртом.   Губы Дженни дрогнули, как будто она пыталась сдержать улыбку, но она, казалось, оставалась твердой, продолжая.   “Тебе нужно лучше заботиться о себе”.   Лиса сглотнула, чуть не подавившись, потому что на самом деле она не закончила жевать, но, возможно, на ее лице отразилась некоторая защита, потому что Дженни поторопилась продолжить.   “Я не пытаюсь... послушай, я знаю, что я не совсем образец заботы о себе и все такое. И я знаю, что это действительно напряженное время для всех нас, но... это больно. Мне больно смотреть, как ты причиняешь себе боль за... всего за одну маленькую ошибку, за то, что ты не была такой, абсолютно идеальной...”   “Но я должна быть идеальной”.   Слова прозвучали резко, и Дженни поджала губы, словно ожидала этого.   “Если ты хочешь быть лучшей версией себя, ты должна заботиться о себе. По крайней мере, физически. Никто не идеален, Лиса”.   Лиса отложила вилку, заметив недовольство Дженни, но внезапно почувствовала, что больше не голодна.   “Ты не понимаешь”.   “Ты говорила это вчера”, - возразила Дженни. – “Тогда объясни. Чего я не понимаю?”   “Я… ладно”, - выдохнула Лиса. Она только что проснулась, но это… это снова казалось ей утомительным. – “Послушай, ты сама сказала, что сейчас напряжённое время, скоро экзамены, выступление…”   “Это чушь собачья. Объясни это лучше”.   Может, Дженни провоцировала её, а может, просто наконец-то поняла, как вести себя с Лисой в прямой конфронтации; в любом случае, результат был один и тот же.   “Прекрасно”, - коротко сказала Лиса. “Ты не понимаешь, Дженни Ким. Потому что я не такая, как ты, ясно? Для меня это не просто одна маленькая ошибка, я должна быть лучшей. Я не могу позволить себе ничего, кроме совершенства, потому что у меня нет- у меня не было запасного плана, когда я пришла сюда. Здесь у меня не было друзей, на которых я могла бы положиться, или богатого наставника, который дергал бы за ниточки всякий раз, когда я облажаюсь, мне пришлось пожертвовать практически всем, чтобы быть здесь. Я должна сделать так, чтобы старания окупились”.   Было опасно и, возможно, немного неоправданно упоминать Бэ Джухён и слегка завуалированно прошлое Дженни, и глаза брюнетки соответственно сузились.   “Ты думаешь, я не могу понять, каково это, когда не на кого положиться? Отказаться от всего-”   “Это не одно и то же”, - оборвала ее Лиса, слегка прикусив язык за то, что даже попыталась провести сравнение между двумя совершенно разными обстоятельствами. “Я не должна была ... просто мы разные, хорошо? И это прекрасно, Джен, и- и спасибо тебе за попытку понять. Но иногда- иногда мне приходится делать вещи, подобные этому. Ради моего будущего, а не настоящего”.   Она хотела добавить: «Мне жаль, если тебе от этого больно», потому что, когда Дженни это сказала, внутри у неё что-то странно затрепетало, она слегка покраснела и засияла. В конце концов, Дженни обычно так не говорила. И теперь брюнетка просто пристально смотрела на неё.   “Значит, ты действительно серьёзно настроена. На танцы, на… на своё будущее”.   Лиса нахмурилась, потрясенная настолько, что немного утратила бдительность.   “Ну, да. А ты разве нет?”   “Конечно, я тоже. Поэтому я здесь. Но ты, типа, действительно собираешься танцевать. Я, наверное, буду пытаться несколько лет, потом уйду в менеджмент и умру в одиночестве в своём кабинете в возрасте 70 лет”.   “Джен”, - сказала Лиса, стараясь, чтобы её голос не звучал так же растерянно, как она себя чувствовала.   Это была смена темы, но у неё возникло странное чувство, что Дженни сделала это нарочно - её тон был слишком осторожным, как будто она знала, что Лисе кажется, будто она слишком много говорит, и пыталась её как-то успокоить.   “Ты же не всерьез так думаешь, не так ли?”   “Ну”, - сказала Дженни, пожав плечами и сделав глоток кофе. – “Наверное, так даже лучше. Я имею в виду, когда я сказала, что хочу изучать танцы, родители подумали, что я хочу стать стриптизёршей. Потому что, ну, знаешь. Это похоже на правду”.   Там было много того, что Лиса хотела сказать.   Что-то вроде «это ужасно» и «пожалуйста, скажи мне, что ты на самом деле не думаешь, что умрёшь в одиночестве», но она не могла произнести ни одного из этих слов. И в том, чтобы быть стриптизёршей, не было ничего плохого, но родители Дженни просто предположили…   Она снова взяла вилку и продолжила есть, решив просто тихо спросить:   “Они действительно так сказали?”   “Да, но я имею в виду, что это не удивительно, когда мой Аппа…”   Дженни оборвала себя на полуслове, и после этого повисла неловкая тишина.   “Прости”, - сразу же сказала Лиса, хотя на самом деле она ничего не сделала, инстинктивно понимая, что Дженни зашла слишком далеко.   “Всё в порядке”, - пробормотала Дженни, но её лицо застыло. – “Это не имеет значения”.   “Разве они уже не должны были принять это?” - поспешила спросить Лиса, потому что Дженни собиралась уйти, она знала это, и разговор был бы окончен, но она не хотела этого. Не сейчас, когда ей показалось, что она увидела несколько оставшихся камней внутри Дженни Ким, которые ей ещё предстояло перевернуть, твёрдых, холодных и таких же защищённых, как она сама.   “Я имею в виду… теперь ты участвуешь и в танцевальной программе, и в бизнес-программе. Так что это серьёзно и для тебя тоже, разве они не гордятся?”   Взгляд Дженни стал ледяным, и Лиса поняла, что, вероятно, сказала что-то не то, но брюнетка ответила прежде, чем она успела исправить ситуацию.   “Не у всех нас могут быть идеальные родители, Лиса. Которые присылают тебе посылки с подарками и говорят, как гордятся тем, что ты их покинула”.   Лиса почувствовала, что это задело её за живое, буквально заставила её саму похолодеть.   Дженни заговорила прежде, чем успела это сделать. Как будто она могла сказать, насколько сильно её ударили.   “Прости. Ты права, они должны, они просто… Я не должна была этого говорить. Сразу после того, как ты… ты права. Прости”.   “Могу я получить это в письменном виде?” Спросила Лиса, пытаясь смыть остатки боли от слов Дженни, которые все еще торчали у нее под кожей, как шипы. “С твоей подписью, чтобы я могла вставить ее в рамку...”   “Заткнись”, - пробормотала Дженни, но это сработало, потому что уголок ее рта приподнялся в полуулыбке, прежде чем опуститься. Затем:   “Все же мне жаль. Я не хотела этого делать.… просто... ну, ты никогда не спрашивала. Как или... почему я была проклята”.   Лиса моргнула. Это, честно говоря, было последним, чего она ожидала, и она вообще не понимала, какое это имело отношение к теме, но это была еще одна вещь, которая обычно оставалась невысказанной между ними.   “Вопреки распространенному мнению, Джен, я обычно не ищу конфликтов”.   “Спорно”, - пробормотала Дженни, ее взгляд скользнул вниз, к руке Лисы, все еще сжимающей вилку - той самой, которая когда-то была окровавлена и изранена из-за нее. “Но достаточно справедливо”.   “И что?” Лиса не могла не спросить, когда на мгновение замолчала. “Ты собираешься мне рассказать?”   На минуту ей снова показалось, что они зашли слишком далеко, но потом Дженни просто снова вздохнула, глядя куда-то между ними, словно избегая смотреть ей в глаза.   “Честно говоря, я не знаю точно. Джухён-онни… когда мы встретились, она сказала мне, что у нее есть некоторое представление о том, почему я была проклята. Очевидно, мой отец был довольно антидемоническим в своих деловых отношениях, особенно когда был моложе. И по мере того, как он становился более успешным, что ж.… он, должно быть, взъерошил несколько перьев. Метафорически.”   “Верно”, - медленно произнесла Лиса, пытаясь собрать все воедино. Она почти не хотела этого, потому что по мере того, как картина становилась четче, ее охватывало чувство ужаса, от которого что-то сжималось в ее груди, а руки сжимались в кулаки. – “Так что, они прокляли тебя? Почему не его? Что-”   “Очевидно, кто бы это ни сделал, он, должно быть, думал, что это окажет большее влияние на него… если это будет его ребенок”, - заметила Дженни, и ее голос был таким ровным, что Лиса чувствовала измученность. “В любом случае. Вот что я имела в виду, когда сказала, что в моем Аппе нет ничего удивительного”.   “А твоя мама?” Лиса не могла не спросить.   “Я мало разговариваю с кем-либо из них. Мама звонит чаще, чем он, чтобы убедиться, что у меня все хорошо. И по праздникам. Это не имеет значения”, - продолжила она немного слишком твердо. “Семья Джису, по сути, приняла меня через некоторое время, и теперь у меня... у меня есть своя жизнь. Мои родители не мой… дом, или что-то такое, уже давно”   И снова Лиса поймала себя на том, что хочет сказать много-много всего. Она все еще чувствовала болезненный, жгучий гнев, и ей хотелось позволить ему взять бразды правления в свои руки, как это было в репетиционном зале накануне вечером, на этот раз действительно напрашиваться на драку, но…   Дженни в этом не нуждалась. Все это, вероятно, было последним, что ей было нужно.   “Мне жаль”, - было единственное, что она смогла сказать.   Дженни только пожала плечами.   “Если моя откровенность мешает тебе убивать себя в репетиционных залах, тогда я не возражаю, Лиса-я”.   На этот раз ласковое прозвище прозвучало немного тяжело, и тишина тоже казалась тяжёлой, и Лиса не хотела, чтобы Дженни подумала, что она слишком откровенна. Она хотела, чтобы брюнетка могла говорить с ней вот так, и поэтому тоже заговорила, позволяя словам литься потоком.   “Кстати, ты была не совсем права. Насчет моих родителей. Я имею в виду, я не хочу сравнивать их с... они замечательные, большую часть времени, но… они много беспокоятся. Особенно моя мама. Иногда это может быть немного чересчур. Похоже, она думает, что я ничего не могу сделать сама, и я знаю, что она не имеет в виду ничего плохого, но я просто… Я хочу иметь возможность постоять за себя, сама за себя. Это была одна из причин, по которой я поступила в университет в Сеуле, помимо возможностей в индустрии развлечений. И мой отец…”   (Боже. Она действительно собиралась сделать это сейчас?   Очевидно.)   “Вообще-то, он мой отчим. Я никогда не знала своего биологического отца. Он, знаешь, не хотел. Остаться рядом. Ради меня или моей матери”.   “В детстве вас было только двое?”   Голос Дженни теперь звучал мягче, но Лиса не могла смотреть на нее, не сейчас.   “Какое-то время, да. Но, честно говоря, я мало что помню о временах до того, как там появился мой отчим. Сейчас он просто мой отец. Он делает счастливой мою маму, он делает счастливой меня - в конце концов, все получилось”.   “Хм. Ты, должно быть, скучаешь по ним”.   Это было неприкрытое, но двусмысленное выражение. Конечно, она скучала по ним, конечно, но они никогда по-настоящему не говорили об этом, и теперь…   Теперь Лиса откусила фрукт, чтобы попытаться заглушить горьковато-сладкий вкус во рту, более грустные слова на кончике языка.   “Вчера ты называла это домом. Наше общежитие”, - сказала она вместо этого. “И... я чувствую себя как дома, да. Ты, Джису-онни, Рози, R2P - теперь вы все мой дом. Но там, в Таиланде, это- они- и мой дом тоже. И я покинула его, как ты и сказала”.   “Мне не следовало этого говорить”.   “Хотя ты была права. Я ушла. И да, я скучаю по ним, но я не могу… Я должна сделать так, чтобы оно того стоило. Я должна быть лучшей-”   Дженни осторожно остановила заезженную пластинку.   “Я могу это понять. Но просто… Лиса-я, просто постарайся, если можешь. Ты не сможешь выступить лучше, если будешь тренироваться до потери сознания каждый вечер. У тебя уже сегодня всё болит… а дальше будет хуже. Ты уже должна это понимать”.   “Я знаю, но-”   “Просто попробуй, пожалуйста? Ради меня?”   Это было не похоже на Дженни (или на Лису, если уж на то пошло) - просить о чём-то. По крайней мере, не так открыто, немного неуверенно, с интонацией, которая, казалось, затронула какие-то струны внутри Лисы, пока она не сказала:   “Хорошо. Я попробую”.   Для тебя, если не для себя.   После этого они быстро забылись.   И Лиса была поражена тем странным, всепроникающим теплом, которое снова разлилось внутри от того, как легко и чудесно все снова встало на свои места, когда Дженни танцевала рядом с ней в репетиционном зале.   “Перерыв на воду после этого?”   “Хорошо”. Для тебя.

***

Намного, намного позже той ночью ....   “Дорогая?”   Бэ Джухён тихо выругалась, пытаясь засунуть пачку сигарет в карман брюк, чтобы спрятать их, но слишком поздно-   “Я думала, ты ушла”.   Венди никогда по -настоящему не звучала сердито, скорее это был мягкий вид застенчивого упрека. Иногда Джухён думала, что она никогда толком не читала ее, никогда по-настоящему не знала, о чем та думает, пока не проникала в нее языком, раскрывая ее и слушая, как ее разум растворяется в знакомом желании.   Именно Венди каким-то образом убедила ее бросить курить. “Старая мерзкая привычка”, как назвала это женщина, сморщив нос. И Бэ Джухён была не из тех людей - или, скорее, демонов - которые позволяют кому-то указывать ей, что делать, но Венди притянула ее ближе, прошептала дорогая, когда я целую тебя, я хочу, чтобы у тебя был твой вкус, только тебя, и это затронуло что-то внутри нее, так что в конце концов она кивнула.   И все же. Было ужасно неудобно не испытывать сладкого кайфа от никотина в такие моменты. Она оставила себе последнюю пачку, импортную марку, которая казалась довольно соблазнительной прямо сейчас…   “Я таки сделала, Сынван-а”, - коротко сказала она, сверкнув одной из своих знаменитых улыбок и повернувшись лицом к своей любовнице, которая, как предполагалось, должна была до сих пор спать, а не выглядывать из-за угла дубовых дверей ее домашнего офиса. “Ты разве не собиралась спать?”   “Не могла уснуть”, - спокойно сказала Венди, входя и бросая хмурый взгляд на пачку в её руке. “Ты тоже обеспокоена”.   Это было утверждение, но Джухён восприняла это как вопрос и вздохнула.   У Венди всегда был свой собственный, непонятный способ обращения с ней: она давала ей определённую свободу и относилась ко всему с лёгкостью, которая смягчала её острые, сверкающие черты.   “Я думаю, Дженни Ким в опасности”.   Брови Венди деликатно приподнялись.   “В опасность? Из-за чего?”   “Это новый вид связи, о котором я тебе рассказывала. С Со Суджин”.   “Ах. И это... опасно?”   Голос её возлюбленной был странно ровным, осторожным, бесстрастным, но Джухён, казалось, этого не замечала.   “Ты их не видела, Сынван-а. Её и Лалису Манобан. Я просто… я не хочу её пугать, но она не осторожна. Она не в безопасности, и я не знаю, смогу ли я защитить её от этого. Она этого не понимает. Я едва ли понимаю это, если вообще есть шанс, что она сможет установить связь с человеком или кем-то в этом роде…”   “А если бы она могла, разве это было бы так уж плохо?”   Напряжение в голосе Венди привлекло внимание даже Джухён.   “Дорогая, ты уверена, что не хочешь ещё раз попытаться уснуть? Я могу…”   “Моё мнение не имеет значения”, - деликатно вмешалась Венди. – “Но я бы сказала, что, возможно, тебе стоит позволить Дженни Ким самой решить, как она относится к связи. Судя по тому, что ты мне рассказала, она бы не обрадовалась этому, но если бы она могла как-то это понять… если бы у неё был кто-то, с кем она могла бы поговорить…”   Джухён на мгновение нахмурилась, а затем все ощутимо встало на свои места.   “В прошлый раз, когда мы разговаривали, наставник Со Суджин упомянула, что Суджин, возможно, вскоре отправится в Корею, чтобы повидаться со своей семьей. Я могу спросить их, я могу посмотреть, сможем ли мы перенести это пораньше - как можно скорее, если это поможет Дженни...”   Она уже потянулась за телефоном, когда гладкая рука Венди на ее запястье остановила ее.   “Завтра”.   “Сынванни, я-”   Губы Венди эффективно пресекли ее попытки заговорить, на этот раз без помады, и Джухён обнаружила, что наслаждается этим, вкусом только ее, ее запахом, никакой косметики или изысканных духов, только обнаженное желание и что-то еще…   Что-то...?   Маленькая пачка сигарет легко выпала из ее руки, потому что ей понадобились обе руки, чтобы поддержать женщину, которая усаживалась верхом на нее прямо здесь, на ее офисном стуле. О пачке забудут на следующий день, выбросят, даже не взглянув, она была ей не нужна, она даже не хотела её, она хотела этого-   “Завтра”, - выдохнула Венди, покусывая нижнюю губу, как будто дразнила открытое пламя. “Ты нужна мне сейчас”.   “Конечно, великолепно”, - сразу же промурлыкала Джухён, возвращаясь к их необъяснимо естественной динамике, пьянящему комфорту, который исходил от них двоих вместе, вызывающему привыкание и в то же время каким-то образом противоположному разрушению. “Давай-ка я отнесу тебя в кровать-”   “Только не кровать”, - почти простонала Венди, наклоняя голову, чтобы позволить Джухён проложить дорожку поцелуев по ее шее, посасывая точку пульса и зажигая ее тоже. “Прямо здесь. Я хочу, чтобы ты взяла меня на своем столе, дорогая, я хочу, чтобы ты - ммм – вспомнила об этом завтра...”   Я всегда думаю о тебе, прошептало что-то в Джухён, такое подавленное, но все же рвущееся наружу при прикосновении любимой к ее коже.   Всегда, ты…   Бэ Джухён давно разучилась это слушать. Возможно, когда-нибудь она научится снова.   А что касается ее маленького демона: время, единственное из немногих весомых различий между ними, покажет, что их ожидает.