Обещание на мизинцах

Точные последствия осознания того, что Лиса на самом деле не была постоянно в опасности из-за пределов её способностей, Дженни стали полностью ясны только позже.   Чуть позже она могла бы подразнить Лису по поводу того, как быстро та извлекла из этого выгоду, но любая мысль об этом, как и все остальные мысли, которые у нее когда-либо были или будут, полностью вылетели у нее из головы.   Впрочем, это был довольно стандартный будний день.   Занятия были обычными, ее бизнес-семинар был немного скучным, а обед был прерван руганью единственной и неповторимой Ким Джису за ее неосторожность.   “Серьезно, онни? Ты вернулась в свое общежитие с засосами?”   “Не твоё дело, манду”, - пробормотала Джису, выглядя заметно менее расслабленной и игривой, чем обычно, и это была единственная причина, по которой Дженни смягчила свой тон.   “Это была Совон?”   Джису стала ещё более раздражённой - она не из тех, кто обсуждает за закрытыми дверями более личные аспекты своей жизни, но в итоге она вздохнула, уставшая от недавних событий.   Ким Совон не была такой уж плохой привычкой. У них было взаимопонимание друг с другом, и она знала, что Дженни никогда не комментировала это из вежливости. Хотя она отказалась снова встречаться с этой женщиной после того, как впервые столкнулась с ними, забирая Джису с одного из ее мастер-классов по актерскому мастерству:   “Я хочу промыть себе мозги отбеливателем, онни. Пожалуйста, ради меня, никогда больше- ты правда наступила ей на горло в этих туфлях, или это была фантазия? Если это была не фантазия, я хочу взять их напрокат, если мы когда-нибудь пойдём в клуб- ой, ой, ладно, я замолчу…”   “Не то чтобы это снова было не твоё дело”, - чётко произнесла Джису, прогоняя эти воспоминания. – “Но да. Хотя это не имеет значения. Это не… помогло”.   Слово прозвучало тихо, внезапно, немного растерянно, но через мгновение Джису выпрямилась и натянула на лицо улыбку, словно пытаясь это компенсировать.   “Ты же не из тех, кто говорит о синяках, Джендык. Сколько раз я видела нашу Лали, покрытую твоими укусами… это что, пометка твоей территории или что-то в этом роде? Это то, о чём Бэ Джухён хотела с тобой поговорить?”   Это должно было подтолкнуть разговор к продолжению, но Дженни почувствовала, что немного напряглась.   Она никому не рассказала, даже Лисе или Джису, о том любопытном разговоре, который состоялся у неё с Джухён. О том, что проклятые демоны могут образовывать рудиментарную связь, связывающую чувства и подпитывающуюся от того, кого они любили.   “Нет, онни, конечно, нет”, - вместо этого сказала Дженни, откусывая кимбап, чтобы дать себе время подумать. “Она.… У меня просто возникли несколько вопросов о Лисе и моих способностях. Мы поговорили с Джухён, и я... поговорила с Лисой-я тоже”.   “Правда?”   Голос Джису был осторожным, теперь все усталость или смущение забыты.   “Я рассказала. Мы поговорили. Она... слушала, Су-я. Обо всем, даже о, ты знаешь. О тебе”.   Дженни почувствовала, что напряглась еще больше, опустив взгляд в свою еду, но затем пара палочек для еды украли кусочек кимбапа прямо у нее на глазах, и она подняла глаза, чтобы увидеть, что Джису жует с усмешкой, глядя на нее с горьковато-сладким чувством уверенности, когда она проглатывала.   “Только не говори мне, что ты все еще винишь себя в этом, Джендыки. Пожалуйста, мы обсуждали это сто раз, ты никогда не была виновата. Ни в чем из этого”.   “Да, онни”, - пробормотала Дженни, жалея, что не может спрятать лицо и всё равно позволила этим словам омывать её, позволила себе прислушаться и действительно услышать их, может быть, в первый раз. - “Просто… просто подойди сюда, хорошо?”   К удивлению Джису, она обнаружила, что брюнетка обнимает её с решительным видом. Такая тактильная натура всегда удивляла её - было время, когда Дженни вздрагивала от любого прикосновения, даже от её, - но с годами Дженни научилась лучше это делать и, похоже, всё ещё училась. Она научилась не только искать его, но и предлагать, потому что Джису уткнулась лицом в плечо Дженни и почувствовала, как Дженни успокаивающе гладит её по спине.   “Это тоже не твоя вина. То, что ты в неё влюблена. Я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но разве ты не можешь просто… Онни, разве ты не можешь просто попробовать? Разве ты не можешь просто позволить себе попытаться быть счастливой?”   Джису, со своей стороны, хотела попытаться выразить словами все вихрящиеся, беспорядочные, затененные мысли в своей голове, те, твердили о нецелесообразности попыток чего-то с соседкой по комнате, особенно с соседкой чуть моложе, которая только что переехала в Корею, особенно с такой хорошенькой и, вероятно, невинной, как Пак Чеён, но…   Она оказалась в растерянности, не зная, что сказать, кроме:   “Она слишком хороша для меня, Дженни-я. И для моего собственного счастья… я счастлива, когда наш Ченгмунк счастлив. Хотя”, - добавила она, откашлявшись и высвобождаясь из объятий с благодарной, но твердой улыбкой. “Мне кажется, в последнее время у нее не все в порядке- не знаю, усугубляю ли я ситуацию или что-то в этом роде. Я не знаю. Ченг-и говорит, что у нее много заданий по написанию песен и продюсированию, так как приближается конец семестра, но… Я не знаю. Я не знаю, что ей нужно.”   Я не знаю, как быть тем, что ей нужно.   Джису заметно встряхнулась, прогоняя эти мысли, и постаралась сохранить улыбку.   “Ах, хватит мне болтать. Разве у тебя нет манер, манду? Давай, доедай и пойдём…”   Дженни позволила ей говорить, позволила ей вести себя к зданию факультета изобразительных искусств, не в силах ничего делать, кроме как думать про себя: Джису-я, как ты можешь этого не видеть? Все, что ей нужно, - это ты.

***

Так что Дженни вернулась в общежитие вечером с немного расстроенными мыслями. Она собиралась снова обсудить с Лисой проблему Ким Джису и Пак Чеён, хотя бы для того, чтобы с кем-то посочувствовать, но потеряла дар речи.   Оглядываясь назад, Дженни подумала бы, что это было интересно. У нее самой было довольно разнообразное нижнее белье - оно прилагалось к описанию её деятельности, на самом деле - но там не было ничего достаточного в сравнении потрясение для ее нервной системы, когда она увидела Лалису Манобан в дверном проеме своей квартиры, полностью обнаженную, за исключением поразительно знакомых ремней, туго обтягивающих бедра, с длинным изогнутым дилдо Дженни на них.   Иногда казалось, что отказаться от нижнего белья было бы невероятно эффективно.   Потому что блядь, все это кожа-   Дженни почувствовала, как её взгляд скользит вверх и вниз по телу блондинки, и не смогла сдержать вздоха при виде того, насколько чертовски подтянутой была Лиса, потому что, несмотря на то, что она танцевала с ней и трахалась уже несколько месяцев, она так и не привыкла к этому.   “И тебе привет”, - игриво поздоровалась с ней Лиса, и ухмылка на её лице действительно должна была быть незаконной, но Дженни действительно было всё равно.   “Что?” - только и смогла вымолвить Дженни, а затем остановилась, потому что Лиса шла к ней, хотя и остановилась в нескольких шагах от неё.   “Я просто подумала”, - ответила Лиса таким чертовски низким голосом, что Дженни вздрогнула, и это выглядело как нечто большее, чем просто размышления, но она придержала язык, вместо этого бесстыдно разглядывая мышцы живота блондинки, представляя, как они двигаются, напрягаются, когда Лиса входит в неё.   Кончик пальца коснулся ее подбородка, и Дженни обнаружила, что смотрит вверх, внезапно осознав разницу в росте, в теплые темно-карие глаза, которые требовали каждой капли ее внимания.   “Я просто подумала, Джен. Помнишь, как в прошлый раз мы проверяли твои способности?”   “Угу”, - обнаружила Дженни, что говорит, больше сосредоточившись на этих соблазнительно выглядящих розовых губах перед ней, хотя и моргнула при этих словах. “Что? Да, но почему...”   “И теперь у нас все хорошо, верно? Мы с тобой обе знаем, что ты действительно не сможешь причинить мне боль...”   “Лиса-я”, - начала Дженни, потому что, если Лиса хотела, чтобы она обратила внимание и затеяла целую дискуссию, ей не следовало выходить голой с гребаной секс-игрушкой, но затем губы Лисы оказались на ее губах, и сладкое, сладкое желание практически истекало из нее, и Дженни легко позволила себе погрузиться в это.   “Теперь у нас все хорошо”, - повторила Лиса ей в губы, целуя ее ровно настолько, чтобы у нее закружилась голова, но все же умудряясь тихо шептать обещания, от которых у нее загорелась кожа.   “Итак, я не хочу, чтобы ты что-то скрывала. Джен. Что угодно. Ты можешь чувствовать столько, сколько захочешь, потому что я могу это вынести. Это больше не вопрос, помнишь? Я думаю, мы уже знаем, что я могу это вынести...”   Лиса опустила губы ниже, нашла пульсирующую точку на шее Дженни и пососала её, наслаждаясь тем, как Дженни слегка зашипела, как начали распускаться цветы. Она направила одну руку Дженни себе между бёдер, чтобы почувствовать там страпон, готовый, ожидающий…   “Теперь вопрос только в том, сможешь ли ты выдержать меня”, - пробормотала она, а затем пошла на небольшой просчитанный риск:   “Потому что я вся твоя, Дженни”.   “Черт”, - выдохнула Дженни, немного задыхаясь, немного теряя самообладание, потому что слово «твоя» , мысль о том, что Лиса принадлежит ей, в сочетании с тем, как Лиса смотрела на нее, соблазнительно и обнаженно, ощущение ее толстой силиконовой игрушки между ее ног, которая только и ждала, когда она-   Уголки губ Лисы снова приподнялись в довольной ухмылке, и Дженни действительно захотелось стереть её с лица, но из-за этого у неё снова закружилась голова и потемнело в глазах, а Лиса наклонилась и поцеловала её в уголок рта.   “Боже, это так горячо, что тебе это нравится. Я вся твоя, детка”, - повторила она, как будто это не убивало Дженни каждый раз, когда она произносила это мучительно низким, соблазнительным голосом. - “А это…”   Она подчеркнула это слово легким толчком в руку Дженни, и внезапно брюнетка почувствовала, что ей больно от этого, она ощутила такую пустоту, что это причиняло боль-   “-это все тоже твое...”   Губы Лисы снова нашли её губы, и Дженни не чувствовала ничего, кроме горячего, жидкого, нарастающего желания, которое смешивалось с желанием Лисы, и это было так хорошо. Она прорычала что-то, что на самом деле было скорее стоном, в поцелуе, потому что Лиса целовала её медленно, глубоко, как будто они тоже растворялись друг в друге.   “Возьми то, что принадлежит тебе, Джен”, - прошептала Лиса ей в губы, и на этом всё закончилось.   Дженни не совсем понимала, как они добрались до ее спальни. Все, что она могла чувствовать, это Лиса густой сладкий мед, который, казалось, шептал обещания того, что она утонет в нем, ощущение кружева на гладкой коже и твердых мускулов, которые несли ее вперед, приподнимая, опуская на шелк, пахнущий-   Пыл на мгновение улегся, когда Дженни моргнула, вдыхая.   “Лиса-я, что...”   Она физически чувствовала, как блондинка ухмыляется, а Лиса прокладывала поцелуями дорожку вниз по ее шее, уже снимая с нее одежду.   “Возможно, я уже позаботилась о себе”, - прошептала Лиса, нежно покусывая мочку уха, в то время как ее рука скользнула под лифчик, чтобы, наконец, встретиться с одной грудью, сжимая и проводя большим пальцем по соску. “Подумала, что это поможет мне продержаться”.   Дженни не смогла найти в себе сил пожалеть о шуме, который она издала при этом, что-то вроде настоящего рычания, схватила Лису за волосы и дернула ее голову назад, обнажая кожу на шее, прежде чем вонзить зубы и сильно пососать, потому что черт возьми, Лиса кончила в своей гребаной постели-   “Вот так, детка”, - прошипела Лиса, слегка выгибаясь вперед, и у нее вырвался сдавленный смешок от того, как бедра Дженни дернулись, когда страпон прижался к ее коже. “Все твое- возьми, блядь-”   Она позволила Дженни пометить себя, позволила ей покусать и пососать созвездие или, может быть, подпись на своей коже, все время проводя по ней руками, мучительный вид стимуляции, смещаясь, чтобы расположиться на ней сверху, слегка двигаясь вперед всякий раз, когда она хотела заставить Дженни дернуться, заставить цветы распуститься-   “Лиса”, - выдохнула Дженни, когда она действительно больше не могла выносить дразнящее ощущение игрушки между ног, пока не внутри, просто трущейся об нее, посылающей искры отчаянного желания через нее даже самым незначительным движением. “Лиса-я, блядь, пожалуйста, хочу тебя в-”   Голова Дженни инстинктивно откинулась назад, и она со сдавленным криком шире раздвинула ноги, почувствовав, как кончик поравнялся с ее входом, почувствовала, как Лиса погружается в нее, как будто знала, что Дженни действительно может умереть, если она этого не сделает.   “Все твое, Джен”, - Лиса прошептал, прямо в ухо, звуча так же взволновано как и брюнетка. “Ты уверена, что сможешь выдержать меня, детка?”   Она вышла, ровно настолько, чтобы заставить Дженни прохныкать что-то, что могло бы быть угрозой, если бы не было таким отчаянным только для того, чтобы вонзиться в нее по самую рукоятку. Дженни действительно увидела звезды так сильно, что зарыла свой крик в кожу Лисы, снова кусая ее за шею, словно одновременно успокаивая и умоляя о большем, всегда большем-   “Да”, - она зарычала, даже не осознавая, насколько резко это прозвучало, или насколько грубо она действовала зубами или даже ногтями, которые, вероятно, оставили свои красные полосы на спине Лисы, когда она крепче прижала блондинку. “Могу выдержать тебя, могу взять это- мое-”   “Твоя”, - согласилась Лиса, или, может быть, предупредила, потому что ритм, который она задала, был чем-то брутальным, чем-то, что гарантированно оставляло следы, и все, что Дженни могла сделать, это принять это, принять ощущение, как она врезается в нее, тянет обратно только для того, чтобы снова вдалбливаться, затаив дыхание, принять обнаженный аромат Лисы.   Когда Лиса нашла конкретную траекторию, эту единственную точку внутри ее, которая сносила ей крышу, Дженни ощутила собственный крик, проклятье, почувствовала, как ее силы заполнили эту чертову комнату, точно так же Лиса заполняла ее, потому что это все было ее и она хотела прочувствовать все до последнего кусочка.   То, как Лиса вздрогнула в ответ, ее бедра на мгновение замерли, прежде чем удвоить толчки с отчаянной серьезностью, сказало ей, что блондинка тоже почувствовала эффект от этого, и Дженни снова почувствовала себя очень горячей, такой чувствительной, что могла кричать, и, возможно, она так и делала-   “Лиса”, - выдавила она между вздохами. “Лиса-я... мне нужно... хочу больше...”   “Тогда возьми больше”, - простонала Лиса ей на ухо. “Блядь- блядь, возьми это, Джен, это твое-”   “Моя-”   “Твоя, да, блядь- блядь, ты такая хорошая-”   Дженни не была уверена, была ли это похвала или ощущение того, что Лиса снова трахала ее, безжалостно, ее дыхание обжигало ухо, а мышцы напрягались под руками, но она полностью расслабилась, освобождение было таким сильным, что все, что она могла сделать, это лечь на спину и расслабиться, взять это , взять каждый дюйм и каждую каплю, которые Лиса дала бы ей.   “Лиса…”   Тогда, возможно, ей нужно было немного времени. В конце концов, это было много - возбуждение Лисы, переполнявшее ее чувства, темные глаза Лисы, блестевшие во время наблюдения её распада, образ Лисы сверху, то, как ее ритм ни разу не прекращался - но потом она тоже смогла услышать частичку Лисы, даже яснее, шепчущей что-то о том, как хорошо она ощущается, какой хорошей она была, как Лиса хотела большего…   “Лиса, детка, еще, пожалуйста, хочу еще- моя- это... дай мне это...”   “Я дам тебе больше, Джен, не волнуйся- все твое, детка, вот, ты такая хорошая, такая хорошая девочка для меня...”   Дженни на самом деле почувствовала, как сжимает игрушку, почувствовала, что становится еще горячее, и ее чувства зашкалили, потому что блядь-   “Боже, Джен”, - прорычала Лиса ей на ухо, слегка вздрагивая на ней. “Тебе действительно это нравится, не так ли? Хорошая девочка, детка, ты так хорошо выглядишь в этом, так красиво седлаешь мой страпон…”   Лиса Дженни хотела застонать или, может быть, закричать, но слов Лисы было достаточно, чтобы лишить ее дара речи.   Она могла бы догадаться, что блондинка уже хорошо понимает, что её привлекает, и что это значит, когда влечение усиливается, но их маленький эксперимент с верёвками, должно быть, научил Лису совсем другому пониманию этого, потому что Лиса, казалось, точно знала, что сказать, точно знала, что именно из-за её слов Дженни чувствует себя так, и она продолжала, поняла Дженни, всё ещё бормоча тихие непристойные слова, пока трахала её так, словно от этого зависела её жизнь, словно она действительно хотела сломать чёртову кровать.   “-ты так красиво выглядишь, когда кончаешь. Вся моя, детка, вот так, такая хорошая девочка- ты собираешься снова кончить для меня, а? Снова будешь хорошей для меня? Чёрт, ты так ощущаешься…”   “Лиса-я”, - Дженни действительно удалось прохныкать, прежде чем она снова достигла пика, слегка постанывая в глубине горла, пока Лиса трахала её, приговаривая, какая она хорошая и красивая, как хорошо она её принимает, как всё это принадлежит ей.   И, может быть, дело было просто в двух оргазмах подряд, может быть, дело было в том, что Лалиса Манобан ласкала её, может быть, дело было в её запахе, от которого Дженни не хотела бы избавиться, даже если бы могла.   Возможно, это была та демоническая штука, которая все еще шевелилась и мурлыкала внутри нее, ненасытно питаясь, заставляя ее кусать, лизать и хныкать на коже Лисы, отмечая ее и вдыхая ее, но Дженни внезапно поймала себя на мысли:   Моя... ты моя, ты моя, ты моя, и…   И я твоя…   Было очень хорошо, что Лиса не могла читать мысли, и еще лучше, что у Дженни не было времени зацикливаться на этом, потому что ритм Лисы на мгновение сбился, ее возбуждение дрожало в воздухе, а затем она выдохнула в шею Дженни, когда кончила, погружаясь в нее, наконец. И все, что Дженни могла сделать, это забрать, упиваться, хныкать и терзать игрушку, пока она, содрогаясь, не перешла к другой, поменьше, от чего у нее закружилась голова и она лихорадочно поплыла…

***

Лиса не была до конца уверена, кто из них восстанавливается.   Конечно, она все еще тяжело дышала, пробираясь сквозь теплые, влажные цветы, которые накатывали на нее волна за волной - она была искренне удивлена, что продержалась так долго, оказывается, мастурбация действительно помогла, - но Дженни была той, кто выглядела совершенно потерянно.   Темно-карие глаза остекленели и расфокусировались, дыхание было глубоким и прерывистым, раскрасневшееся тело сотрясали судороги и дрожь, изо рта срывались какие-то звуки, которые Лиса не могла разобрать, но подумала, что это могут быть попытки произнести ее имя.   Было ощущение целостности, единения, они просто вдыхали друг друга, кожа прижималась к коже - чувство насыщения и завершенности, которое Лиса не хотела нарушать.   Так что она этого не сделала.   Она так и осталась, прижимаясь губами к приоткрытым губам брюнетки, влажным и опухшим от того, что она кусала и сосала кожу Лисы. На следующий день Лисе, вероятно, пришлось бы накладывать консилер слоями, как краску, но оно того стоило, потому что голос Дженни смягчался, когда она сказала: «моя». Сначала рычание, потом хныканье, потом что-то вроде обещания, что-то, что заставило Лису почувствовать, что она тоже заявляет на неё права, каким-то образом оставляя свой собственный след на Дженни, будучи единственной, перед кем Дженни могла бы так обнажиться, единственной, кто мог терпеть её зубы и когти и более демонические проявления и выходить из неё тёплой, мягкой и скользкой от удовольствия.   Она действительно почувствовала, как подступает усталость, но на этот раз нашла это чем-то управляемым и смогла увести себя от плывущих, липко-сладких облаков и вернуться на землю, когда привлекательность Дженни померкла до довольного фонового гула.   Это означало, что она могла думать о таких вещах, как ответственность, вставать и мыть посуду перед ужином. Хотя, когда она переезжала, это было и очаровательно, и забавно, то, как Дженни цеплялась за нее, нуждающаяся и, честное слово, с надутым лицом.   “Детка, нам, наверное, пора вставать”, - сумела сказать Лиса немного устало, улыбаясь слишком широко для слов и сопротивляясь желанию протянуть руку и обхватить эти манду щечки. “Мы должны принести тебе еды, м-м? Давай...”   “Нет”, - упрямо, немного невнятно пробормотала Дженни, сморщив лицо, как недовольная кошка. Ее ноги, не отставая, обхватывают ее бедра, так же упрямо. “Моя. Останься”   “Я знаю, детка, я знаю, вся твоя”, - попыталась успокоить ее Лиса, что было настоящим подвигом - удержаться от смеха. “Я просто... хорошо, я останусь в тебе, но… вот , обними меня...”   Было бессмысленно говорить, потому что Дженни обхватила ее так крепко, что было трудно сказать, где заканчивалась одна и начиналась другая, но Лисе удалось плавно поднять ее, ноги Дженни все еще крепко обхватывали ее талию, а руки все еще цеплялись за нее. Однако тихий скулящий звук, который издала Дженни, когда ее поднимали, заставил Лису замереть.   “Извини, я не должна была... Я могу, например, вытащить...”   Дженни издала звук чистого недовольства, усилила хватку и подалась бедрами вперед, крепко удерживая игрушку внутри себя, и что ж, на этом все закончилось.   Больше всего впечатляло то, что Дженни крепко держалась в её объятиях всю дорогу до кухни, и всё это время в ней был страпон. Хотя Лиса не могла не умилиться тихим стонам, которые издавала брюнетка, когда она слегка наклонялась, чтобы повернуть за угол или перехватить поудобнее. Дженни была легче, чем казалась, - Лиса мысленно отметила, что нужно попробовать улучшить свой ограниченный репертуар рецептов, хотя бы ради этих манду-щек.   Однако стоны превратились в нечто более страстное, и они едва успели дойти до кухни, как Дженни начала слегка ёрзать в её руках, двигая бёдрами и краснея, когда Лиса посмотрела на неё.   “Ты такая сильная”, - пробормотала Дженни, как будто объясняя что-то, но это прозвучало скорее как мольба, и комплимент затронул что-то в Лисе, что, как она знала, Дженни могла почувствовать, потому что движения брюнетки стали чуть более осторожными.   “Да, детка? Ты хочешь, чтобы я трахнула тебя вот так? Ты можешь принять ещё один?”   “Я могу”, - тут же захныкала Дженни, издав высокий, надрывный звук, когда блондинка, несущая её, сделала пробный толчок вверх. – “Боже, Лиса, я могу это вынести, это... это моё...”   Было особое, горячее удовольствие в том, чтобы трахать Дженни, прижав её к стене кухни, жгучая гордость за то, как Дженни полностью отдавалась ей, дрожащими руками лаская мышцы её рук и спины, словно доверяя им удерживать себя на месте. Лиса не могла не бормотать: «твоя, детка, полностью твоя, ты так стараешься для меня» и наслаждалась тем, как Дженни продолжала говорить такие простые слова, как: «моя» и «Лиса» и «такая сильная, блядь, Лиса-я, я собираюсь...»   В итоге им действительно пришлось съесть хоть что-то, когда Дженни, тяжело дышащая, все еще раскрасневшаяся и совершенно разбитая, наконец позволила игрушке выскользнуть из себя. Лиса компенсировала это тем, что ела понемногу, отказавшись от обеденного стола или дивана, чтобы отнести еду в спальню, где Дженни могла удобно устроиться, свернувшись калачиком у нее на коленях. Во время еды она постоянно шептала разные мелочи о том, как симпатично выглядела Дженни, как хорошо звучал ее голос и как хорошо она её принимала - неохотный румянец и неопределенная мягкость в глазах Дженни после ее слов стоили того.   “Завтра мне будет так больно”, - проворчала Дженни, и Лисе действительно пришлось протянуть руку и обхватить ее щеки.   “Ты такая милая-”   “Йа! Я серьезно!”   Дженни надулась, что на самом деле было еще милее, сузила глаза и попыталась выглядеть устрашающе, но Лиса просто поцеловала ее в нос и предложила еще кусочек еды в знак извинения.   При этом брюнетка, казалось, уступила, придвинувшись к ней еще ближе - что было подвигом, поскольку она все еще лежала на коленях у Лисы. Она, казалось, не стремилась расставаться с ней, тихо и немного раздраженно обнимала ее сзади, пока Лиса мылась, и присоединилась к ней в душе после.   Для них это стало чем-то вроде рутины, несексуального вида взаимного расслабления в теплой воде. Не так расслабляюще, как в ту ночь, когда Дженни прижалась к ней так близко, что Лиза едва могла дышать, но не могла найти в себе силы для ума, и снова было ощущение целостности, полноты. Лиса позволила это, потому что она была слишком устала, чтобы не позволить этому наполнить свою грудь, позволить дыханию Дженни убаюкать ее.

***

Затишье перед бурей рухнуло немного раньше, чем кто-либо мог предполагать.   Лиса вполне ожидала, что остаток недели пройдёт в каком-то приглушённом ритме, прежде чем начнётся суматоха с занятиями и подготовкой к зимнему шоу Red2Pink, но нет. И на самом деле никто из них не ожидал такого поворота.   Что ж. Возможно, оглядываясь назад, они могли бы предвидеть это, но это было бы ретроспективное мышление.   Потому что именно тогда Пак Чеён и Ким Джису поссорились.   Настоящая ссора, а не просто препирательства из-за еды или одна из их обычных перепалок с ворчанием и поддразниваниями.   По крайней мере, так сказала Рози, рыдающая в объятиях Лисы всю ночь. Дженни ушла к Джису, которая всё ещё была в другом общежитие, так что на диване остались только они вдвоём.   “Это всё моя вина”, - сквозь слёзы призналась Рози, и Лиса попыталась напоить её водой или чем-нибудь ещё, прежде чем она заговорит, но, чёрт возьми, она могла лишь следить, чтобы Рози не упала на пол.   “Это я- нет, это я, это я, правда, это всё моя вина, я такая-такая идиотка-”   “Ты не такая”, - твёрдо сказала Лиса, крепко обнимая её и чувствуя, как её худенькое, хрупкое тело содрогается от рыданий. – “Ты не такая… Рози, боже, просто дыши, ладно…”   “Я идиотка”, - настаивала Рози, неуверенно пытаясь вздохнуть. “Я такая глупая, а она... и я причиняю ей боль, Лиса, и...”   История, собранная Лисой по кусочкам, заключалась в том, что Рози подслушала, как Джису разговаривала со своими друзьями-актерами между занятиями. Очевидно, они дразнили ее из-за того, что она сыграла сцену в готовящемся короткометражном фильме их профессора. Это было большое событие, его последний фильм даже попал на Каннский фестиваль, но это…   Это была история любви.   Что не было проблемой, вовсе нет - Рози была не из тех людей, которые ревнуют из-за задания, она настаивала, и Лиса ей верила, но проблема была в том, что:   Для Рози не было ничего странного в том, что она услышала голоса за пределами своей студии.   Здание изобразительного искусства было разделено между многими разными специальностями, от разновидностей танца до театра, от вокального исполнения до…   “Ты такая хорошая актриса, Джису-ши!”   Одно только звучание имени заставило Рози напрячься, заставило ее посмотреть туда, где дверь все еще была приоткрыта. Она встала, подошла, чтобы закрыть дверь, и твердо сказала бабочкам в животе заткнуться на хрен, потому что Джису было распространенным именем и-   “Ах, Джинен, не стоит...”   Значит, это действительно была Ким Джису, потому что она знала этот голос наизусть и почувствовала, что ее сердце тоже забилось быстрее, когда проходящие мимо студенты приблизились к двери.   “Нет, правда! Неудивительно, что режиссер-ним выбрал тебя из своего класса, ты прирожденная актриса. Я думаю, даже съемочная группа была убеждена, что ты действительно влюблена, а сцена признания? Для этого им понадобился всего один дубль… ты уверена, что в твоей жизни нет кого-то особенного, Джису-ши?”   Чеён услышала только слабое, ни к чему не обязывающее бормотание Джису, и если бы это был кто угодно, но не Ким Джису, она бы отмахнулась.   Но Джису… она была из тех людей, которые говорят: “Что? Да, ты уверен, что не ударился головой о камеру или что-то в этом роде? Это игра, просто игра- да ладно, ты же знаешь, я ни с кем не встречаюсь, хватит всего этого”.   Так она делала всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал о ее личной жизни. Даже сама Чеён, розововолосая девушка с изюминкой, вспомнила, как спросила Джису об этом в первые выходные, когда они выпили несколько кружек пива с кимчи и впервые нормально поговорили.   “Никто”, - сказала Джису с легкой усмешкой. “А как насчет тебя, Ченгмунк? С твоими большими карими глазами… ты оставила за собой след из разбитых сердец в Австралии, а?”   В последнее время ей не хватало этой ухмылки, этого легкого пренебрежения.   И Чеён, сердце которой почти физически разрывалось в груди, подумала, что понимает почему.   Потому что Джису не отрицала ничего романтического в сочетании с определенным событием прошлой недели, когда старшая вернулась в общежитие поздно вечером с расцветшим засосом на шее и непроницаемым выражением лица…   “У неё есть кто-то ещё”, - захныкала Рози в воротник рубашки Лисы, когда ей удалось выдавить сбивчивый рассказ обо всем. “Она любит другого, и я не могу, и я такая тупая-”   Казалось, что боль от осознания этого была слишком сильной, чтобы даже выразить ее в песне.   Хотя, конечно, Рози никогда бы не отказала Джису в счастье, которого она по праву заслуживала. По ее мнению, Джису заслуживала всего счастья, абсолютно, даже если это было не... с ней.   Итак, в замешательстве и с чертовски разбитым сердцем, что заставляло её лишаться рассудка, она решила, что ей нужно пространство.   Пространство и время вдали от Ким Джису, чтобы, возможно, научиться соединять кусочки ее сердца воедино.   Но их с Джису жизни были настолько сплетены, что даже после нескольких дней избегания старшая постучала в ее дверь, спрашивая, что случилось, беспокойство сквозило в каждом дюйме ее тона. Пока Рози не распахнула дверь и не закричала срывающимся голосом «Боже, онни, просто оставь меня, блядь, в покое, хоть раз-»   Сразу после этого она сбежала, увидев выражение лица Джису.   И в итоге она потеряла сознание на диване Лисы несколько часов спустя, слезы все еще текли по ее щекам даже во сне.   Дженни вернулась на рассвете, выглядя так, будто совсем не спала, и Лиса решила, что будет безопаснее оставить её спящую, влюблённую подругу под мягким розовым одеялом, почти такого же цвета, как её волосы.   По словам Дженни, у Джису дела шли не намного лучше. Она почему-то была убеждена, что Рози узнала о её чувствах к ней, и испытывала отвращение как к их дружбе, так и к мысли о том, чтобы продолжать жить с ней.   “Они обе идиотки”, - в отчаянии сказала Дженни, когда наконец вернулась в общежитие и бросила взгляд на диван, чтобы убедиться, что Рози всё ещё спит.   “Так и есть”, - пробормотала Лиса, чувствуя одновременно боль в сердце и разочарование за своих подруг. Это могло бы быть забавно, но было трудно смеяться после того, как Рози расплакалась и уснула у неё на плече, сказав: Я такая глупая, почему так больно, Лиса, пожалуйста, сделай так, чтобы это прекратилось...   У Лисы не было ответа или решения для нее. Она повернулась к Дженни, готовая расспросить больше о Джису, если, возможно, они могли бы что-нибудь придумать - только чтобы обнаружить брюнетку с удивительно внезапной улыбкой на лице.   “Знаешь что? Кажется, у меня есть идея”.

***

Недосыпающий разум Дженни Ким никогда бы не перестал ее удивлять, подумала Лиса, если бы не один конкретный недостаток.   “Как мы должны запереть их вместе, если это их общежитие?”   “На самом деле запирать их не обязательно, как бы заманчиво это ни звучало для мести”, - заметила Дженни, понизив голос, пока они ждали, пока Рози закончит мыть посуду.   Она проснулась с заплывшими глазами и все еще шмыгая носом, поэтому они дали ей время принять душ, прежде чем солгать, что Джису нет в общежитии, так что они могли вернуться и забрать кое-что из ее вещей, если ей понадобится провести с ними несколько ночей.   Лиса почти чувствовала бы себя виноватой за то, что они планировали, если бы Рози и Джису не сделали то же самое с ними несколько месяцев назад.   “Нам просто нужно подтолкнуть их друг к другу, чтобы они могли поговорить. Помнишь, как нас даже не заперли в классе? Там было окно, мы просто…” “Были озадачены другим”, - закончила Лиса, чувствуя, как уголки её губ приподнимаются в лёгкой улыбке, и Дженни сделала то же самое, что всегда делала, когда пыталась не улыбаться, закатывая глаза.   “Я умирала с голоду. Какое оправдание у тебя?”   Прежде чем Лиса успела сказать что-то глупое, вроде: «ты, всегда ты»(в её защиту - Дженни выглядела особенно красивой в субботнее утро, когда солнечный свет проникал в класс через окно), они услышали, как выключился душ.   К счастью, Джису была (вопреки тому, что они сказали розововолосой женщине с ними) все еще в другом общежитии. Она не сдвинулась со своего места на полу, даже на диване, наполовину укрытая одеялом, и ее лицо так нехарактерно вытянулось, что на него было больно смотреть, когда она обернулась на звук их прихода, но затем ее глаза расширились.   Правда, не такая широко, как у Рози, которая при виде нее застыла, как олень в свете фар.   “В-вы двое сказали”, - это все, что Рози успела пробормотать, прежде чем Дженни притянула Лису к себе и захлопнула дверь.   На мгновение Лиса запаниковала, адреналин подскочил - конечно, они должны были сделать что-то большее? Конечно, двое других просто распахнули бы дверь, может быть, им стоило-   “Вы обе влюблены друг в друга”, - прокричала Дженни, казалось, даже не заботясь о том, что это был коридор общественного общежития ранним утром выходного дня. “Так что... просто, ну, знаете...”   Затем она, казалось, тоже запнулась, взглянув на Лису, которая запаниковала еще больше и выпалила-   “Удачи!”   “Удачи?” — прошипела Дженни, когда они обе развернулись и почти побежали по коридору, не сказав больше ни слова. “Что за…”   “Что я должна была сказать? Ты забрала все лучшие реплики!”   Они вышли на улицу, слегка задыхаясь. Возможно, им даже не нужно было бежать, но Лиса всё равно чувствовала себя странно нервной, беспокойной. Она обернулась и посмотрела на здание.   “Как ты думаешь, они будут разговаривать друг с другом?”   “Честно говоря, если они этого не сделают, то это уже их проблемы”, - сказала Дженни, откидывая волосы с лица. - “С ними всё будет в порядке, да?” - добавила она с некоторой неуверенностью, тоже глядя на здание своими тёмно-карими глазами.   “Да-да, с ними всё будет в порядке, Джен”, - быстро ответила Лиса, пытаясь отбросить собственные тревоги и радость от того, что они только что сделали. – “Не волнуйся. Я имею в виду, куда еще хуже?”   Несмотря на слегка загадочное заявление, они не могли избавиться от тревожных чувств. Они пошли в ближайшую закусочную на завтрак, где Лиса развлекалась тем, что стащила столько клубники у брюнетки, сколько смогла, прежде чем получила удар ножом для масла, но когда они поели, Лиса не могла не задуматься…   “Стоит ли нам проверить, как они?”   “Возможно”, - согласилась Дженни с некоторым облегчением.   Однако, когда они подошли к двери своих друзей, брюнетка как-то странно напряглась. Лиса повернулась и нахмурилась.   “Что?”   “Ничего”, - сказала Дженни быстро, но она делала это стараюсь-не-улыбаться лицо снова, по какому-то поводу. “Вот, попробуй послушать, что они говорят. Приложи ухо к двери.”   “Я не хочу подслушивать...”   “Просто чтобы убедиться”, - настаивала Дженни, и, что ж, если это её успокоит…   Лиса согласилась, прижалась ухом к узкой щели в двери и внимательно прислушалась. Она снова нахмурилась, прислушиваясь к странным звукам, но не могла их различить.   “Какого хрена они делают? Рози поёт ей или…”   Внезапно до неё донеслись обрывки слов, стоны были такими громкими, что она слышала их даже через тонкую щель в двери.   “Черт, Джису- онни, пожалуйста, ах, онни, сильнее-”   Лиса отпрянула от двери, чуть не упав назад, её лицо раскраснелось, и Дженни пришлось закрыть рот рукой, чтобы подавить смешок.   “Ты знала!” Лиса сразу же зашипела, даже не дожидаясь ее, и понеслась прочь по коридору. “Ты, блядь, знала, что они...”   “Что? Они что, пели?” Дженни дразнила её, легко догоняя, и Лисе, возможно, захотелось бы пнуть её, если бы не этот чёртов блеск в её глазах, который так ей шёл. Озорная, липкая улыбка Дженни Ким могла быть её ахиллесовой пятой. Или, может быть, дело было просто в Дженни в целом - Лиса отбросила эти мысли, пока Дженни продолжала говорить.   “По крайней мере, они закончили ссориться. Ну, Су-я, наверное, собирается прикончить её, это точно–”   “О боже, Джен! Не говори о том, что Рози и Джису-онни делают это–”   “Я удивлена, что ты всё ещё можешь называть её «онни» после того, как услышал это. Кто бы мог подумать, что у маленькой Рози есть онни-фетиш?”   Тогда Лиса действительно замахнулась на нее ногой, но эффектно промахнулась, и смех Дженни отдавался эхом даже тогда, когда они шли по открытому воздуху, и боже, если это не был самый прекрасный звук на земле…   “Наверное, так и было”, - сказала Лиса после минутного молчания, вырываясь из своих мыслей. “Разве тебе не удалось это подслушать или что-то в этом роде?   Дженни, казалось, задумалась об этом, и смех на мгновение смягчился.   “Хм. Может быть, раньше, но... на самом деле, в последнее время я ничего от них не слышала. Что-то вроде фоновых мыслей - может быть, они просто более сознательно думали о подобных вещах в моем присутствии. Кроме того...”- добавила она, замолчав, когда они наконец вернулись в тишину своего общежития, выуживая ключи из кармана.   Кроме того, что, Лиса хотела задать, но вдруг дверь закрывается и Дженни тянет ее в эти мягкие, неотразимые губы, лишающие ее дара речи, как всегда.   “Кроме того”, - пробормотала Дженни, отстраняясь с улыбкой, ее глаза все еще были игривыми, но теперь немного мрачнее. “У меня есть для прослушивания вещи поважнее”.   Она подчеркнула суть, наклонившись и дразняще прикусив гладкий изгиб шеи Лисы, и легкого стона, который блондинка издала в ответ, бессознательно прижимаясь к прикосновению Дженни, было достаточно, чтобы заставить ее ухмыльнуться.   (Дженни было легко отмахнуться от небольшой вспышки неуверенности, когда осознала, что на самом деле почти ничего не слышала, если только не прислушивалась специально, как в коридоре. Даже в повседневной жизни — каким-то образом то, что было оглушительно громким, стало фоновым, не заслуживающим внимания.   Потому что в последнее время она действительно достаточно беспокоилась о своих способностях.   И она всё равно прекрасно слышала Лису. Чувствовала её фирменный запах желания, вдыхала его, как афродизиак, потому что так оно и было. Она закрыла глаза и наслаждалась тихими стонами Лисы, когда целовала её шею, слушая, как блондинка мысленно произносит: «Дженни, вся твоя, пожалуйста, Дженни, Дженни, Дженни…»   Итак, тогда все было хорошо.)