shared custody

— Мне нужно, чтобы ты был честен со мной, хорошо? — учительница Юн снисходительно смотрит на него, но её рука на колене Сынмин, кажется, весит тонну. — Кто-то издевается над тобой? Всё началось накануне, после того, как он вернулся домой с опухшей нижней губой. Конечно, его мать не поверила, когда Сынмин сказал, что он упал во время урока физкультуры, поэтому она лично пошла в школу, чтобы попросить их присмотреть за её сыном и возможными хулиганами. Он не в настроении, чтобы решать это в данный момент. И проклинает тот факт, что они бьют его в таком видимом месте вместо того, чтобы атаковать части его тела, которые легче скрыть. Теперь, когда его мать беспокоилась дома, а учитель решил получить от него любую полезную информацию, кажется, что всё идёт от плохого к худшему. Хотя он знает, что вполне может сообщить о своих нападающих, Сынмин задаётся вопросом, насколько это на самом деле поможет. - Над такими людьми, как ты, всегда будут издеваться, - однажды сказал Мёнчжэ, увидев издевательства за углом, и ничего не делая с этим. Даже если обвинение кажется жестоким, это не ложь. Сынмин не может просто изменить всю свою личность, и если это то, что заставляет людей относиться к нему так плохо, какой смысл бороться с чем-то необратимым? Сообщая о них, он обременит людей, которые не виноваты в том, что он такой жалкий. Это было бы несправедливо. — Всё в порядке, учитель, — заставляет он себя улыбаться, надеясь, что это выйдет как можно более естественно. — Я просто упал на физкультуре, но моя мама не поверила в это. Я сожалею обо всей этой ненужной суете. Учительница Юн, кажется, не убеждена, но убирает руку с колена Сынмина и кивает. — Я не буду настаивать или заставлять тебя говорить, — переплетает она пальцы на коленях. Её безупречная осанка и добрые глаза помогают снять напряжение. Тишина в учительской почти надгробная. — Но не забывай: ты можешь поговорить с кем-то в трудное время, Сынмин-а. Время от времени всем нужна помощь, в этом нет ничего постыдного. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что подумаешь о том, что я только что сказала. Не похоже, что у него есть какие-то другие варианты, так что он просто кивает. После освобождения Сынмин ходит по альтернативному маршруту и вместо того, чтобы возвращаться в класс, сидит на трибунах в тренажёрном зале — этот пропущенный урок математики не повредит его идеальным оценкам. В одиночестве он прикасается к своей опухшей губе и немного тыкает в неё. Она горит, но Сынмину всё равно, и он продолжает дразнить рану, будто наказывая себя. Я заслуживаю этого за то, что я такой, думает он. Если бы я был таким же милым или общительным, как и все остальные, никто бы не беспокоил меня. Спустя пару минут Сынмин пытается игнорировать жжение в собственных глазах, и желание убежать. У него занятия по естественным наукам после перерыва, и если бы не его любимый предмет, пропуск занятий определённо был бы вариантом, даже если он ненавидит нарушать правила. На данный момент то, что правильно или неправильно, больше не является одной из его самых больших проблем. Выжить уже достаточно сложно. То, что выводит его из его задумки — это тихое, неуверенное мяу. Сынмин смотрит в сторону и видит табби-кошку на расстоянии менее метра, виляя своим тонким хвостом, она анализировала его ярко-зелёными глазами. — Привет, Сусу, — приветствует он. Сусу начала появляться в школе несколько недель назад, после того, как обнаружила, что в проволочном заборе есть дыра. К счастью, ни один сотрудник не поймал её до сих пор, и Сынмин не думает, что у неё есть хозяин, так как она всегда сопровождает его домой и каждое утро ждет у входной двери, чтобы сопроводить в школу. Честно говоря, он единственный друг Сынмина, и выбор имени, хотя и случайный, кажется, идеально подходит. Увидев её в этот момент, он улыбается, даже несмотря на резкое ощущение, что он двинул травмированную губу. — Хочешь присоединиться ко мне? Кошка снова мяукает и подходит, чтобы прижаться к коленям Сынмина, мурлыкая. Он занят поглаживанием спины кошки и начинает случайным образом говорить о своем дне, просто чтобы заполнить тишину. Сусу внимательно слушает, хотя и не проявляет никакой существенной реакции. Там, в одиночестве спортзала и с кошкой на коленях, сердце Сынмина, наконец, чувствует тепло. — Давай, Минни, выпей, — Феликс вручает ему одноразовую чашку с горячим шоколадом. Запах сладкий и привлекательный. Вместо того чтобы сидеть на своем обычном месте, группа сидела за более изолированным столом в магазине, рядом со стеной. Поскольку есть розетки, Сынмин наконец-то смог зарядить свой телефон после того, как Чанбин одолжил ему зарядное устройство. Он и Хёнджин обнимают его с каждой стороны, чтобы избавить его от холода, несмотря на то, что обогреватель включён внутри заведения. Рассказ о событиях утра и о том, что привело ко всем ужасным событиям после этого, не был тяжелым, что не означает, что Сынмин хорошо справляется с ситуацией. Он держит стакан, его руки всё ещё трясутся. И делая глоток горячего шоколада, он счастлив, что может занять свой рот чем-то после словесного хаоса. Конечно, он не упоминал Джехёка и всю историю о работе и издевательствах, но кроме того, что его друзья уже знали. — Чёрт возьми, — Хёнджин бормочет справа от него. — Они так быстро распускают сплетни о жизни других людей… Но я готов поспорить, что если бы у них было малейшее достоинство, им не нужно было бы беспокоиться о чём-то таком бесполезном. — Не понимаю, что Минхо-сонбэ имел в виду одалживая тебе эту куртку, — кривит лицо Феликс. — Невозможно, чтобы он не остановился и не подумал о последствиях. — Это не его вина, — пожимает Сынмин плечами. Он имеет право не защищать Минхо, но бросать камни ничего не решит. — Мы оба торопились, так что эти детали не были замеченными, и мы случайно подняли шум по этому поводу. — Люди идиоты, — отмечает Кристофер. — Не волнуйся слишком сильно, щеночек. Скоро они найдут другую тему для сплетен. — Это правда, — кивает Чанбин. — На следующей неделе никто этого не вспомнит. Сынмин знает, что у его друзей самые лучшие намерения, и он благодарен за их поддержку, но эти слова не слишком утешительны в данный момент. Несмотря на то, что нестабильность носит временный характер, по-прежнему трудно переварить тот факт, что он попал на глаза публики именно так. — Ты всё ещё собираешься идти к нему домой? — спрашивает Хёнджин. — Я согласился навещать его каждый вечер, — отвечает он. — Да, но если ты расстроен и не хочешь идти, это нормально, — Кристофер говорит своим обычным отцовским тоном. — Не нужно заставлять себя. — Я не заставляю себя, хён, — Сынмин откладывает стекло в сторону. — Мы договорились, и я не хочу его подвести. Кроме того, на самом деле он не виноват, что люди спекулируют на вещах. Друзья, кажется, чувствуют искренность в каждом слове, поэтому не настаивают. После того как он успокоился, компания обедает на фоне банальных разговоров в течение оставшихся минут перерыва. Как только они возвращаются в кампус, Чанбин отводит его в тренажерный зал, который используют студенты физкультуры, чтобы дать запасную куртку, он всегда оставляет в своём шкафчике. Сынмин благодарит друга и надевает, счастливый, что может нормально согреться. Чанбин ниже него, поэтому подол куртки короткий, но из-за разницы в объёме мышц оба рукава очень свободны. Тем не менее это удобно. Вернувшись на занятия, Сынмин всё ещё слышит шёпот то тут, то там, но в меньшей степени. Хёнджин всё время остаётся рядом с ним и продолжает сердито показывать зубы на всех, кто распространяет сплетни. К концу последней лекции, кажется, что на него наехал поезд, за которым последовали грузовик и автобус. Как обычно, Хёнджин идёт на встречу с Феликсом, чтобы пойти домой вместе, а Сынмин уходит на работу. Его мозг всё ещё не обработал всё, что произошло. Но впервые за несколько месяцев он почувствовал себя настолько эмоционально истощённым, что хочет заползти под одеялом и не выходить, по крайней мере, в течение следующих десяти лет. В небе оранжевый тон объявляет, что конец дня близок, но золотой свет мало что делает, чтобы прогнать холод. Спрятанный в куртке Чанбина, он оставляет свои мысли, путешествовать далеко, но внезапно прерывается. Когда он проходит через вход в узкий переулок между книжным магазином и небольшим продуктовым, рука тянет его за воротник куртки, и мир вращается на 360 градусов, прежде чем его спина ударяется о кирпичную стену. Освещение в переулке не самое лучшее, но Сынмин всё ещё может различить медовый контур улыбки Джехёка, и сильный запах табака выдаёт его прежде всего. Его кровь остывает, как от шока, так и от ненормальности ситуации. Он никогда раньше не обращался к Сынмину за пределами университета. — Привет, Железный рот, — дыхание сигареты настолько сильное, что близость между ними становится невыносимой. Джехёк сильно толкает его в грудь и держит её на месте, в то время как другая рука беззаботно спрятана в кармане темных джинсов. — Я знаю, что это не в моем стиле, так появляться, — его тон граничит со снисходительностью, но яд всё ещё капает с каждым словом. — Нам нужно поговорить о чём-то быстро, так что я не могу дождаться. — Что-то не так с работой, сонбэ? — Сынмин пытается сохранить свой голос спокойным, но все его нервные окончания трясутся и посылают сообщение «ПОМОГИТЕ» большими буквами в его мозг. — Это не так, дорогой, ты был очень добр к нам тогда. Наш маленький Сынминни, — Джехёк говорить, как будто хвалит ребенка, и приближается пока их носы не соприкасаются. Всё, что нужно, это одно внезапное движение, чтобы узнать, похож ли вкус его губ на сигареты. — Я хочу поговорить с тобой о Ли Минхо. Кажется, что осень внезапно превратилась в зиму и вот-вот пойдёт снег. Сынмин трясётся с головы до ног, и по его шее течёт море пота. — Я слышал о сплетнях, главным героем который являешься ты, и мне очень любопытно, понимаешь? — Тон Джехёка естественный, как будто он говорит о погоде, вместо этого, прижимает Сынмина к стене и угрожает взглядом. Когда он вынимает вторую руку из кармана он деликатно крутит пряди челки Сынмина, между его длинными, костлявыми пальцами. — В тот день, когда он искал тебя, пока мы разговаривали, я поймал блоху в ухе. Минхо не из тех, кто ищет людей, понимаешь? У него уже достаточно друзей и он не любит возиться. Внезапно Сынмин понимает, что все, кажется, точно знают, что сказать о Минхо. «Он не такой», «это не в его стиле», «у него нет такой привычки». Если быть популярным означает, что люди будут вести себя так, как будто они знают кого-то, даже не взаимодействуя с ними напрямую каждый день, то он благодарен своей некой анонимности. — С тех пор мне было интересно, когда, как и почему вы двое сблизились, — продолжает Джехёк. — Я имею в виду, что сначала я не поверил, что вы, ребята, действительно друзья. Однако после того, как тебя увидели в этой куртке, всё изменилось. Скажи мне, Сынминни, что между вами? Намерение, стоящее за этим вопросом, очевидно. Годы издевательств научили Сынмина достаточно хорошо читать злонамеренные мотивы людей, чтобы сохранить часть своей физической целостности. Джехёк, вероятно, беспокоится, что Сынмин откроет рот и расскажет Минхо, что он страдает от рук одного из своих сонбэ, поэтому ему нужно убедиться, что Сынмин будет вести себя хорошо. Учитывая, насколько популярен Минхо, у него есть все средства, необходимые для того, чтобы очень усложнить социальную жизнь Джехёка. — Он ничего не знает, — отвечает. Его губы настолько сжаты, что зубы причиняют небольшую боль хрупкой плоти. — Я не сказал ни слова. — Шш, шш, я верю тебе, — Джехёк отходит достаточно, чтобы поднять руку от груди Сынмина к лицу. Короткие, но острые ногти впиваются в мягкие щеки, пока он продолжает удерживать взгляд. В тёмных глазах есть опасность. — Но в любом случае, он может подозревать, верно? На самом деле, Минхо, казалось, уже что-то подозревал в тот день, поэтому мы должны быть более осторожными, чем когда-либо. Мне нужно убедиться, что ты сотрудничаешь, дорогой, иначе я сделаю всё по-своему. Под обычным ложно дружелюбным тоном находится царапина, щёлка. Джехёк не совсем поддерживает свой беззаботный фасад, что означает, что ситуация действительно беспокоит его. Сынмин не хочет, чтобы все выходило за рамки и распространялось на тех, кто не имеет к этому никакого отношения. — Я гарантирую, что он никогда не узнает, — его голос уходит в конце предложения. То, как Джехёк держит за щёки, делает больно, но когда его грудь свободна тело имеет большую подвижность. Незаметно Сынмин регулирует свою осанку и хватает ремни рюкзака, готовясь. — Думаю, что могу тебе довериться по этому поводу, в конце концов, ты никогда не вёл себя плохо, — улыбается Джехёк, гордясь собой, как будто он сделал доброе дело для несчастного человека. — Но я собираюсь удвоить свое внимание к тебе, Железный Рот, и если что-то покажется хоть немного подозрительным — будут последствия. Мы договорились? — Да, — облегченный тем, что разговор, по-видимому, подошёл к концу, он готовится уйти, но хватка старшего на щеках не ослабляется. То, как глаза Джехёка бродят по нему вверх и вниз, вызывает боль в животе, и именно тогда предупреждающий знак, ранее, кажется, наконец, был полностью обработан. Движимый исключительно срочностью быть как можно дальше от этого парня, Сынмин концентрирует все свои силы и энергию в ногах и вылетает на улицу, освобождая себя от хватки старшего. Жжение в правой щеке продолжается, но у него нет времени проверить это. Услышав, как его зовут, Сынмин бежит, бежит и бежит. Он несётся по улице, поворачивает за угол и продолжает ускоряться. Некоторые люди смотрят на него с осуждением, но единственное, что имеет значение на данный момент, это его собственная безопасность. Он останавливается всего за один квартал, чтобы добраться до Heart Pup. Задыхаясь и с сердцем, стучащим в грудную клетку, Сынмин прислоняется к ближайшей стене и делает глубокий вдох, прежде чем медленно выпустить его. Его разум всё ещё кричит «БЕГИ!», так как инстинкт выживания до сих пор активен и действует, но если бы Джехёк действительно хотел догнать его, он бы уже сделал это. Его щека немного покалывает, и только тогда он проводит пальцами по этой области. Чувствуя боль, Сынмин достает свой мобильный телефон из кармана и включает фронтальную камеру. Четыре царапины пересекают его кожу по диагонали, красные и нерегулярные из-за того, что Сынмин резко вырвался из хватки. Они не достигли точки кровотечения, но этот уродливый след займет несколько дней, пока не исчезнет. Внезапно он снова чувствует себя старшеклассником, с синяками на губе для всех, кто хочет увидеть, насколько он жалок. Конечно, на кончике любого языка уже есть ложь для любого, кто спрашивает об этом, что не заставляет Сынмина чувствовать себя лучше. Прежде чем его разум погрузился в болезненные воспоминания, он проглатывает слёзы и идёт на работу. Как только он входит в зоомагазин, Джисон первым спрашивает, что случилось. Сынмин говорит, что пытался приблизиться к бродячему коту, и тому это не очень понравилось. Друг рассмеялся, насмехаясь над тем, что даже самый опытный человек, которого он знает, не может избежать получения каких-то ударов. Чонин находит пластырь в комнате для персонала и помогает ему, по крайней мере, частично закрыть царапину, чтобы не слишком пугать клиентов. Работа идёт, как обычно, что, честно говоря, является облегчением, учитывая ненормальность последних нескольких дней. Сынмин более чем счастлив, что может делать свою работу, не будучи мишенью взглядов, обсуждений, издевательств и нападений. Было бы ложью сказать, что-то, как Джехёк смотрел на него, прежде чем он убежал, не преследует его, но Сынмин знает, что чем больше внимания он уделяет этим деталям, тем хуже будет. Как только они закрываются, Джисон просит его пойти с ним и Чонином в интернет-кафе, но приглашение отклонено. — Я занят по вечерам, извините. Два друга смотрят на него с изогнутыми бровями и несколько шокированным выражением лица. — Ты наконец-то нашел себе кого-то? — Джисон вытирает фальшивые слёзы. — Сошёл с ума? — Сынмин закатывает глаза. — Это не так. — Так что это? Дополнительная работа? — рискует Чонин. Сынмин на мгновение кусает нижнюю губу. — Да, в каком-то смысле. В любом случае я не могу пойти с вами, ребята. Но в следующий раз я точно с вами! — Не забывай, что ты ещё не пригласил меня поесть мясо, — вытягивает указательный палец в виде угрозы. — Я знаю, где ты живёшь и где хранятся твои комиксы о Человеке-пауке. — Прикоснись к ним, и ты мертвец. После нескольких минут шуточных передразниваний они, наконец, прощаются, и Сынмин садится на метро. Во время поездки в квартиру Минхо он задаётся вопросом, действительно ли это хорошая идея увидеть его после всей суматохи. Конечно, есть его сторона, которая полностью смущена тем, что произошло, но другая сторона — более зрелая — говорит, что бегство не улучшит ситуацию. Кроме того, если эти двое согласились быть друзьями, это означает, что Сынмин может верить, что его не будет судить старший — и если он это сделает, ну… У него будет свой ответ о том, кто такой Минхо. Входная дверь открывается менее чем через минуту после звонка в дверь. Брюнет был одет в красные фланелевые брюки — вероятно, самый красочный предмет, который Сынмин когда-либо видел, — и белую футболку. Волосы причёсаны, а на его красивое лицо ярко светиться. Они смотрят друг на друга в течение нескольких минут, в тишине, и они могут почувствовать легкий пузырь напряжения. — Не думал, что ты придёшь, — говорит Минхо. Уголок его губ поднимается в маленькую улыбку. — Проходи. Сынмин кивает и слушается. Сняв обувь и оставив рюкзак в углу, он задыхается от Суни, Дуни и Дори. Трое требуют его внимания, и он рад поприветствовать их и проявить всю любовь, которую может дать. Минхо остаётся рядом с ним, молча. Как только коты немного успокоились, Сынмин поворачивается лицом к старшему. Опять тишина. Никто из них не знает, как действовать естественным образом, но враждебность не связана с этим. — Я… думал, что должен прийти, — Сынмин набирается того мужества, которое у него есть, и ему удается говорить, не заикаясь. Он облизывает губы и складывает руки перед собой, играя с собственными пальцами. — В конце концов, мы заключили сделку. — Думал, что после сегодняшнего ты захочешь немного побыть в одиночестве, — пожимает плечами Минхо, как будто субъект его не интересует, но его глаза кажутся осторожными. Сынмин увидел, что он хотел увидеться, когда его друзья вывели его за пределы кампуса. Он знает, что старший беспокоится, иначе он бы даже не пошёл за ним в первую очередь. Но он решает не комментировать это, опасаясь каким-то образом смутить Минхо. — Это не твоя вина, — отвечает он, и также пожимает плечами. — Но если моё присутствие заставляет тебя чувствовать себя некомфортно, я могу уйти. Как будто понимая разговор, Дуни мяукает с того места, где он лежит на диване. — Не думаю, что они позволили бы тебе это сделать, — смеётся Минхо и на мгновение наклоняется, чтобы погладить уши Суни, который трётся о его ноги. — И твоё присутствие не неудобно, щеночек. Честно говоря, меня беспокоит то, что ты не будешь чувствовать себя комфортно рядом со мной. — «Хорошо, ну… это сбивает с толку» — думает Сынмин, когда он сдвигает ноги, убирая взгляд. Он поправляет очки на лице и пытается принять тот факт, что Минхо заботится о его чувствах, даже если это поначалу кажется абсурдным. — «Мы согласились быть друзьями», — напоминает он себе. — «Друзья заботятся друг о друге, перестань волноваться из-за этого» Внезапно вспоминаются слова, которые Джисон бросил в него несколько дней назад, нанося ему умственные пощечины. «Почему ты ищешь причины, из-за которой люди относятся к тебе немного прилично?» — Как я уже сказал, это не твоя вина, хён, — снова говорит Сынмин, глядя на одну из игрушек, которую Суни оставил на полу в гостиной. Выпуклые глаза чучела мыши, кажется, смеются над ним. — Вся эта ситуация отстойная, но было бы несправедливо с моей стороны возложить на тебя ответственность за то, что не было сделано намеренно. Кроме того, люди всегда будут сплетничать, и никто из нас не контролирует этого. — Поверь мне, я это понимаю, — громко вздыхает Минхо, как будто что-то невидимое давит на его легкие. — Люди говорят обо мне, и большинство вещей совершенно необоснованны. Тем не менее я привык к этому, потому что ничего не могу с этим поделать. Многие люди знают меня, но я не близок с большинством из них. Поэтому я просто перестал заботиться о том, что они обо мне думают. Есть короткая пауза, во время которой Сынмин подтверждает свои предыдущие подозрения. Кажется, люди много говорят о Минхо, даже не зная его за пределами университета, и они говорят всё, что хотят, не задумываясь о том, какие последствия эти сплетни будут иметь для его жизни. Даже если он не возражает, это не значит, что он рад этому. Это своего рода перекресток, который Сынмин очень хорошо знает. Он перестал заботиться об издевательствах, но не стал невосприимчивым к ним, потому что это невозможно. Внезапно плохое чувство наполняет его желудок. Сынмин чувствует себя плохо из-за того, что так не доверял Минхо и всё ещё следил за ним. Может быть, у большинства популярных людей действительно сомнительный характер, но он не должен был сразу предполагать это о самом старшем. Несмотря на то, что его намерения не плохие, а полностью сосредоточены на самосохранении, Сынмин всё ещё чувствует себя идиотом. Человек, от которого он продолжал ожидать худшего, доверяет ему до такой степени, что разоблачает, даже косвенно, одну из его личных тревог. В конце концов, несмотря на то, что их социальные статусы очень разные, у них есть что-то общее. — Но то, что я привык к этому, не означает, что ты будешь справляться с этим, — продолжает Минхо. — Могу себе представить, как плохо было слышать сплетни людей. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, Сынмин-а. — Нет, нет, всё в порядке! — он качает головой и смотрит на свои ноги. — Привыкание к чему-то не означает, что тебе больше не больно. Если бы это было трудно для меня, это могло бы быть плохо и для тебя, хён. Минхо чешет затылок и на мгновение выглядит неловко. Он прочищает горло и снова пожимает плечами, пытаясь избавиться от веса слов Сынмина. — Думаю, что мы оба были связаны, — улыбается он. — В любом случае, я сожалею о ситуации. Но постарайся не думать об этом, ладно? Люди сплетничают о многих вещах, они скоро забудут то, что видели и слышали. — Кристофер-хён сказал мне то же самое, — вздыхает Сынмин и проводит рукой по волосам. Есть определённое облегчение в разговоре на эту тему и в возможности рассеять напряжение между ними. — И он прав! Теперь, раз ты здесь, почему бы нам не… подожди! Что это? Растерянный, Сынмин, наконец, смотрит на старшего и находит его ближе, чем раньше, протягивающего руку к щеке. Как только пальцы Минхо касаются пластыря, раздается резкая боль, и Сынмин инстинктивно вздрогнул, бормоча проклятия. Глаза брюнета узкие, а брови собираются, концентрированно. Поняв, что младший на самом деле не отодвинулся, Минхо смелеет и аккуратно снимает пластырь, а затем натыкается на четыре царапины. Сынмин не хотел, чтобы он видел, но бегство от прикосновения только сделало бы его более подозрительным и вызвало всевозможные подозрения. Учитывая, насколько Джехёк обеспокоен возможностью того, что Минхо обнаружит свои похождения, Сынмин должен быть спокоен и поддерживать ложь до последней секунды как можно более правдиво. Он не хочет, чтобы происходило больше плохих вещей, не говоря уже о том, чтобы Минхо был вовлечён в эту паутину. Проанализировав рану в течение нескольких секунд, он спрашивает: — Кто это сделал с тобой? Сынмин должен стараться изо всех сил, чем когда-либо, чтобы не убегать от темных глаз и упрямства, которое их наполняет. — Я пытался подойти к бродячему коту по дороге на работу, но ему это не понравилось, — объясняет он. Его голос звучит естественно и убедительно, но Минхо, кажется, не удовлетворен. — Это не так уж и важно, я просто испугался. — У меня три кошки, Сынмин, — проницательно выгибает бровь старший. — Я знаю как выглядит кошачья царапина, и эта выглядит очень странно. Я спрошу ещё раз: кто это сделал с тобой? Он ненавидит ложь, и он ещё больше ненавидит тот факт, что Минхо кажется искренне обеспокоенным. В желудке появляется покалывание, которое заставляет его беспокойно и внезапно осознавать себя и комок, образующихся в горле с каждой минутой. Но Сынмин должен оставаться сосредоточенным и не превращать ситуацию во что-то слишком большое, иначе будут вовлечены невинные люди, и это не то, чего он хочет. — Кот просто хотел, чтобы я ушёл, — настаивает он. — Хён, это ничего, правда. Минхо на самом деле не выглядит убеждённым и держит свой вопросительный взгляд ещё несколько мгновений. Он напряженный и тяжелый, как будто кто-то пытается убедить ребенка признаться в озорстве, но Сынмин остается твердым и спокойным снаружи. Благодаря этому старший смягчает выражение лица. — Ладно, хорошо. В любом случае нужен новый пластырь. У меня есть мазь в ванной и немного марли. Он всё ещё чувствует себя плохо из-за того, что пользуется чужими ресурсами, но он заплачет, если Минхо снова допросит его, поэтому он кивает и запирается в ванной. Сынмин смотрит на своё отражение и анализирует рану. На самом деле она не так уж и серьёзная, но всё ещё привлекает внимание благодаря контрасту с его бледной кожей. Аптечку первой помощи легко найти, и менее чем за десять минут царапины дезинфицируются, покрываются лёгким слоем мази и защищены квадратом марли, прикрепленным к коже несколькими кусочками. Вернувшись в гостиную, Суни стоит на столе с игрушкой во рту, глядя на Минхо. Он, в свою очередь, пытается приготовить ужин, даже под требовательным взглядом своего второго сына. — Щеночек, — зовет он. — Не мог бы ты поиграть с ним, пока я буду готовить? Сынмин не отказывает, в конце концов, он там для этого. Он сидел на полу в гостиной и развлекал Суни несколько длительных минут. Вскоре Дори присоединяется, и они соревнуются, чтобы увидеть, кто сможет овладеть игрушкой после того, как Сынмин бросит её. Дуни наблюдает за всем с дивана, сонно. Понемногу запах еды наполняет квартиру, и всё кажется слишком домашним. Спокойно и комфортно, естественно. Сынмин, наконец, чувствует себя расслабленным после того, как столкнулся с волной сплетен и хулиганом в тот же день. Конечно, вес всего этого продолжает давить на его плечи, но он едва может обратить внимание на эту проблему, так как Дори и Суни обмениваются возмущёнными пощёчинами и мяуками. — Хорошо, достаточно, — он смеётся и разделяет их. Если бы он был человеком, Суни, вероятно, нанёс бы увечья своему брату. — Ужин, — объявляет Минхо. Не нуждаясь в чем-либо ещё, Сынмин встаёт и помогает ему накрыть стол и покормить котов, прежде чем начнут ужинать. Японское карри отлично пахнет, что даже слюнки текут. Как только они начинают есть, квартира впадает в комфортную тишину. Легко быть в компании Минхо, несмотря на то, что он продолжает кидать взгляды на Сынмина, особенно на повязку на его щеке. — Ничего если я немного позанимаюсь после ужина? — спрашивает он, в основном, чтобы отвлечь внимание старшего. — Конечно, — кивает он и накладывает себе больше карри. — Тебя не будет беспокоить шум телевизора? — На самом деле нет. — Отлично, тогда пока ты будешь учиться, я посмотрю «Brooklyn 99». Тот факт, что Минхо нравится этот сериал, не удивляет его, но Сынмин всё равно смеётся. Когда они заканчивают, они вдвоём убирают кухню, что также удивительно просто. Затем Сынмин берет свой рюкзак и садится на пол перед журнальным столиком. Вскоре стеклянная поверхность заполняется записками и книгами, в которые он быстро погружается. Минхо приносит две банки газировки и кладёт одну рядом с младшим, а затем садится на диван. Кошки раскинулись: Суни на коленях Минхо, Дуни лежит рядом с Сынмином, а Дори на пуфике возле окна. Звук с телевизора на самом деле не является помехой, поэтому они могут сосуществовать в одном пространстве, каждый из которых сосредоточен на своём собственном мире. Минуты тянутся, и Сынмин просматривает последний, старый контент, в конце концов, их никогда не бывает слишком много. Когда его горло начинает кричать об освежении, он тянется за банкой газировки рядом с ним, но его останавливает Минхо. Когда он смотрит вверх, он видит, как старший открывает банку одной рукой, всё ещё глядя на телевизор, очень сосредоточенный на комментарии Джейка Перальты, которые, вероятно, несут сексуальный характер. Он смеётся и ложится на диван, развлекаясь. Сынмин вполне мог бы принять это спокойно, но вид Ли Минхо, открывающий чертову банку газировки одной рукой, смеясь над шуткой и сидя со слегка разведенными ногами, для него слишком много. Его мозг до сих пор удивляется, насколько красив старший, и близость делает ещё труднее игнорировать этот факт. Минхо привлекателен, что само по себе довольно раздражает. Как будто этого было недостаточно, Сынмин мастурбировал, думая о нём, ещё до того, как у них был нормальный, первый разговор. Несмотря на то, что это похоронено глубоко внутри, оно всё ещё время от времени вспоминается, чтобы заставить его чувствовать себя отвратительно. Когда он пьет газировку и делает вид, что он не горит внутри, Сынмин размышляет о беде, в которой находится. Он чувствует физическое влечение к Минхо, это факт. Дружить с кем-то, кого он бы поцеловал, если бы у него была возможность — не совсем кровать из роз. Особенно когда указанный человек помимо того, что красивый, добрый, внимательный, так ещё и дразнит правильным образом, чтобы раздражать его и заставлять хотеть сдаться в то же время. Тем не менее Сынмин прекрасно осознает свое место, и знает, что у него никогда не будет шанса поэтому конечно, он отнесёт свои желания в могилу. Это означает, что эти моменты, в которые его мозг впадает в короткое замыкание, должны быть очень хорошо управляемы. Потому что он не хочет неловкости между ними двумя и разрушать всё. Не после того, как ему удалось открыться, несмотря на все страхи. Минхо смотрит ещё пять или шесть эпизодов, Сынмин теряет счёт. Когда он заканчивает учёбу, он собирает и кладет свои материалы обратно в рюкзак медленно, немного сонно. Наконец, физическое и эмоциональное истощение догнало его. К настоящему же коты уже дремлют. — Ты уходишь? — Минхо выключает телевизор и встаёт. — Да, хён, — кивает он. — Уже поздно, и я устал. Сынмин закидывает свой рюкзак на спину, и старший следует за ним в прихожую. Надев кроссовки, он поворачивается, чтобы попрощаться. — Спасибо за ужин, было здорово. — Спасибо за то, что ты пришёл. И… — он, кажется, хочет сказать больше, но останавливается на мгновение. Снова его глаза блуждают к пластырю на щеке младшего, и они, кажется, внезапно становятся на несколько оттенков темнее. — Если вдруг на тебя нападет кот, дай мне знать. Сердце Сынмина спотыкается о грудь. За этой простой фразой стоит много значений — недоверие, подозрение, беспокойство — но он просто кивает, потому что не доверяет своим собственным словам. Конечно, Сынмин не предупредит его, но того факта, что Минхо обращает на это внимание, достаточно, чтобы он чувствовал себя подавленным. — Увидимся завтра, хён. — Хорошей дороги, щеночек.

— xXx —

Ноябрь становится холоднее с каждым днем. В последующие недели Сынмин и Минхо сохраняют атмосферу, которая быстро становится такой же домашней и инстинктивной, как возможность дышать. Помимо комфорта, эта новая композиция работает в основном потому, что каждый удовлетворяет свои потребности: кошки наслаждаются любовью Сынмина, он может учиться, как обычно, и у Минхо, наконец, есть компания, в виде человека, чтобы наслаждаться дома. По мере того как они привыкают к присутствию друг друга и становятся более близкими, они расслабляются. В некоторые ночи, когда задания подходят концу, Сынмин укладывается со своим старшим на диване, чтобы посмотреть фильм или сериал, и Минхо потерял счёт, сколько раз они смотрели все фильмы о Человеке-пауке просто потому, что щенячьи глаза Сынмина могут выпросить всё что угодно. Аналогичным образом, младший начал смотреть «Brooklyn 99», и неудивительно что, когда он отождествил себя с Джиной в первом эпизоде, хотя Минхо настаивал на том, что он больше похож на Эми. Как в университете, так и на работе друзья Сынмина говорили о том, что в последнее время он кажется более расслабленным. Его новая рутина довольно уютная, и он не лицемерный, поэтому никогда не протестовал этим комментариям. Хотя они не разговаривают лично в течение дня, он и Минхо начали регулярно обмениваться сообщениями, в том числе по выходным, когда Сынмин дома, тайно скучая по компании кошек и старшим. Более кислая сторона Минхо начала появляться, когда они несколько сблизились. Это не удивило Сынмина, и забавно, когда он дразнил и его дразнили в ответ, как Том и Джерри. От слегка неприличных шуток до ударов, пощёчин и подталкиваний, они нашли общий момент, где они внезапно ведут себя так, как будто ненавидят друг друга, только чтобы через секунду вместе выбирать, какие аксессуары купить для кошек в интернет-магазине. Это вещь, которая сначала застала Сынмина врасплох. Минхо решил включить его во все разговоры и решения, связанные с Суни, Дуни и Дори. И когда Сынмин спросил его об этом, ответ был: «Они приютили тебя в качестве своего отца, так что то, что их касается, также касается тебя. Мы как разведенные родители, разделяем опеку». Термин «разведенный», казалось, соответствовал их дружбе, поэтому Сынмин не возражал. Для него хорошо иметь возможность контактировать с кошками, заботиться о них, дарить и получать любовь. Жизнь с Минхо — это большой бонус, потому что со временем Сынмин обнаружил многие из своих причуд, симпатий, антипатий, качеств и дефектов, которые сделали его более человечным в его глазах. Как и любой популярный человек, Минхо излучает неприкасаемую и отдаленную ауру, но Сынмин смог стать свидетелем многих его аспектов, от самых наводящих на размышления и смешных, до самых невыносимых. За исключением их динамики, его жизнь осталась прежней. Джехёк все ещё издевается над ним, иногда в одиночку, а иногда с Хёну и Сынхо, но это ничего необычного. К счастью, Минхо больше не настаивал на том, чтобы узнать о коте, который поцарапал парня на днях, поэтому ему не нужно беспокоиться о том, что Джехёк почувствует угрозу и ещё больше усугубит ситуацию. Впервые за долгое время всё казалось спокойным, по крайней мере, насколько это возможно. Но, конечно, глупая голова и сердце Сынмина не позволили бы этого. Его дружба с Минхо хорошо развивалась. Они легко начали понимать друг друга, привыкать к юмору друг друга и даже иметь очень похожие мысли по большинству тем, на которые они размышляли. Сынмин доволен этим, и именно это является проблемой, потому что в конце ноября он понял, что хочет большего. Физическое влечение, которое он испытывает к Минхо, никогда не было новинкой, но это стало чем-то, что легко просто проигнорировать, поскольку присутствие старшего стало обыденностью. Тем не менее в уравнение был добавлен новый элемент, хотя Сынмин не идентифицировал его легко. Это почти как волна тепла, которая обычно начинается в желудке и поднимается, пока не сжимает сердце и забирает остатки воздуха. Внезапно видеть, как Минхо время от времени ходит по квартире без футболки, не только возбуждает, но в основном волнует и заставляет кипеть, тем самым желая делать те самые горячие вещи, которые появляются в романтических комедиях. Узнать, что он влюблён, было, мягко говоря, ударом. Прозрение пришло в субботу, когда Сынмин решил убраться в своей квартире. Он только закончил мыть ванную комнату, когда Минхо решил позвонить, по видеозвонку. Отчаянный, потому что был одет в старую, потрёпанную футболку и с собранными волосами заколкой My Melody, он решил проигнорировать звонок. Но Минхо был настойчив и продолжал пытаться, пока Сынмин не разозлился и не ответил, хотя внешне он казался спокойным. — Я тебе не помешаю, щеночек? — спросил старший. Это прозвище, хотя и знакомое, всегда звучало по-другому, исходя из его уст — более провокационно, и это съедает грязный мозг Сынмина. — Нет, я просто убирался в ванной, — ответил он, а затем: — Извини, что так появляюсь, выгляжу ужасно. Затем, как будто ничего страшного, Ли Минхо сбросил недостающую бомбу: — Не говори ерунды, ты всегда мило выглядишь, это действительно раздражает. Я хочу спрятать тебя от всех из-за этого. После смеха и того, как он сказал ему заткнуться, их разговор продолжился нормально. Конечно, коты появились и постучали по экрану мобильного телефона, когда увидели Сынмина, как будто они хотели заставить его телепортироваться туда — и он будет отрицать до того дня, когда умрёт, что чуть не заплакал из-за этого. Как только звонок закончился, Сынмин бросился на диван, закопал лицо в плюш Почакко и закричал. Речь Минхо о желании спрятать его от остального мира не казалась большой проблемой, но, учитывая, насколько он уже подавлял свои чувства к старшему и размышлял над этим настойчивым теплом в собственной груди, удар был таким же, как выстрел из винтовки. Он пинал, боролся и плакал в одиночестве, в своей комнате, потому что это было слишком. Сынмин чувствует себя жалким из-за того, что влюбился в кого-то, кто не из его лиги. Несмотря на то, что они стали довольно близки, это не значит, что у него есть шанс. Первые несколько дней Сынмин клялся, что это просто привязанность. Однако, когда Минхо согласился посмотреть бейсбольный матч с ним, в следующую среду, несмотря на то, что он абсолютно не понимал этот вид спорта… Так ещё и обосновал, что если Сынмину нравится эти матчи, то он приложит все усилия, чтобы посмотреть и понять, а окончательный ответ появился в неоне перед глазами младшего. — «Я влюблён в Ли Минхо, и это конец» — плакал он в мыслях. С тех пор все его усилия были сосредоточены на том, чтобы эти чувства не проявлялись. Он не хочет испугать старшего, не говоря уже о том, чтобы разрушить отношения, которые они построили и работали идеально. Чувство вины начало съедать его заживо каждую ночь, прежде чем Сынмин заснул. Потому что, конечно, он разрушал все своими глупыми чувствами, желая того, чего у него явно не могло быть. Желая быть кем-то, кем он не является. Кого-то достойного любви. Влияние холодного пола террасы даже не ощущается. То, как ветер свистит в его ушах, заглушает рыдание, которое посылает дрожь по его телу, и Сынмин хочет, чтобы всё это было просто безвкусным кошмаром. Когда он встаёт, полный трудностей, и смотрит вверх, Джевон всё ещё смотрит на него. Он выглядит больным, как будто что-то особенно отвратительное коснулось его. Именно Сынмин попытался взять его за руку после того, как признался благодаря остаткам мужества, на сбор которых у него ушло несколько недель. Обычно это было бы смущением, но боль от того, что его оттолкнули и встретили с возмущёнными глазами, может перевесить всё остальное. — О чём ты думаешь? — угрожающе кипит Джевон. — Я похож на того, кому нравятся парни? Тебе так нравится домогаться людей? — «Домогательство?» — думает Сынмин. Он расширяет глаза и быстро качает головой, совершенно растерянный. Единственное, что он сделал, кроме того, что сказал, что у него были чувства к Джевону, это пытался взять его за руку в качестве жеста привязанности, чтобы усилить то, что он пытался передать словами. Видимо, это была не очень хорошая идея. — Я не хотел тебя обидеть, — рыдает Сынмин. Он чувствует слёзы на щеках, но ничего не делает с этим. — Было очень сложно взять волю в кулак, чтобы сказать о своих чувствах, и я пойму, если ты не ответишь взаимностью. Но я не сделал ничего плохого, чтобы обвинять меня в чём-то подобном. — А что, если бы кто-то вошёл на террасу и увидел нас? — подходит Джевон со сжатыми кулаками. — Если ты не против иметь дерьмовую репутацию, это твоё дело, но я не хочу вредить своей. Конечно, потому что все знают, что интровертный и сдержанный Сынмин не может предложить ничего, кроме жалкого выражения. Он никогда не хотел радовать, льстить другим, притворяться, что ему нравятся вещи, которые он не принимал. И поскольку это так, другие взяли на себя инициативу и позаботились о том, чтобы держать его подальше и оставить в месте одиночества, которое он создал сам. — Ты мог бы просто сказать «нет», — глотает Сынмин, и чувствует вкус горечи. Он проводит руками по щекам и стряхивает пыль со своих школьных брюк, которые были испачканы падением. — Ну, я говорю сейчас: нет, — снова толкает его, на этот раз с меньшей силой. — Держись от меня подальше, понял? Когда он уходит, Сынмин выдыхает через рот и наблюдает, как небо на горизонте становится оранжевым. Ветер холодный, но его кожа, кажется, горит. Он чувствует гнев не из-за самого отказа, а из-за понимания того, что независимо от того, что он делает или говорит, презрение закреплено на его плечах. Этого никогда не будет достаточно. Сынмин просто не является частью чего-либо, и он должен принять это как можно скорее, если хочет пережить всё, что будет дальше. Когда ноябрь заканчивается, а декабрь приносит настоящую зиму, память об отвратительном лице Джевона внезапно заменяется Минхо, стоящим на этой же террасе, глядя на него, сжатыми кулаками и расстроенным взглядом. Достаточно, чтобы Сынмин запер своё сердце.

— xXx —

Недели в школе перед Рождеством всегда трудные. Студенты, кажется, больше беспокоятся о том, где они проведут отпуск, чем о выпускных экзаменах, которые состоятся в конце января. Сынмин помогает Хёнджину, по крайней мере, с основами предметов, просто, чтобы убедиться, что его друг не попадёт в неприятности. Чанбин и Кристофер всё больше взволнованы, в конце концов, это их последний год, и вскоре они перестанут быть просто студентами колледжа и окончательно вступят во взрослую жизнь. Минхо находится в той же ситуации, что и они, но Сынмин старается не думать об этом слишком много. Как будто иметь дело с тем, что он влюблён, было недостаточно, он должен признать, что старший вступит на другой путь со следующего года. Школа, где Минхо преподает танцы неполный рабочий день, уже пообещала нанять его после окончания учебы, поэтому у него в руке нож и сыр, чтобы начать карьеру, которая сделает его счастливым. Но, конечно, Сынмин не является частью этого. Минхо никогда не упоминал о желании «сломать» их дружбу или что-то в этом роде, но рано или поздно он найдёт кого-то крутого, и Сынмин, который просто ещё один друг, определённо будет отодвинут. Это кажется поспешным и пессимистическим мышлением, но он хочет быть готовым к худшему, учитывая, что его надежды никогда не были очень высоки. До тех пор, однако, он надеется, что сможет немного больше наслаждаться компанией Минхо и позволить себе быть немного эгоистичным в этих отношениях. Не то, чтобы он не был рад достижениям старшего, но всё ещё есть это горькое чувство в задней части его горла, которое мешает ему быть полностью удовлетворенным. — Поторопись, Сынмо! — ворчит Минхо с дивана. — Я не могу заставить микроволновку работать быстрее, гений. Когда попкорн, наконец, готов, Сынмин пересыпает его в большую миску и хватает две банки газировки под руку. В гостиной Минхо потирает живот Суни во время просмотра первого эпизода четвертого сезона «Сверхъестественного». Они начали смотреть его вместе после того, как Сынмин сказал, что это один из его любимых сериалов, и он хотел посмотреть его снова. Минхо, который никогда его не смотрел, согласился. — Черт, Кастиэль горячий, — его глаза расширяются, когда ангел проходит через двери сарая, окруженный взрывами энергии и вспышками грома. — А я говорил тебе, — улыбается Сынмин и садится рядом с ним. Как всегда, Дори сжимается между ними, а Дуни лежит на его на коленях. Он вручает Минхо банку газировки. — Но хочу прояснить, что мне не слишком нравятся люди, которые смотрят на моего парня, так что веди себя хорошо. — Собственнический щеночек, — старший открывает банку и делает глоток, с тёмными глазами, полностью сосредоточенными на Сынмине. — Кто-нибудь ещё не может играть с твоими вещами? То, как это звучит, заставляет его хотеть отправить Минхо в ад, но он доволен тем, что просто высовывает язык и смотрит на телевизор. Трудно смотреть на красивое лицо старшего, не желая, чтобы он повторял каждое из последних слов, шёпотом на ухо. — Я забочусь о том, что моё, вот и всё. — Хорошо, ты определённо собственник, — наполняет рот попкорном. Они замолкают, оба слишком заинтересованы эпизодом. Сынмин бросил несколько спойлеров то тут, то там, что привело к коротким спорам, в которых Минхо угрожал выгнать его из квартиры, если он не перестанет портить просмотр. Это просто ещё один нормальный день, и домашний уют, всё это причина, по которой сердце Сынмина чувствует, что оно вот-вот самоуничтожится, особенно когда Минхо решает лечь на его колени. Дуни не понравилось, что его место украли, и смотрит на своего хозяина с убийственным взглядом, пока сидит на спинке дивана. Когда начинают появляться последние титры, старший потягивается, до сих пор не показывая никакого желания вставать. — Я почти забыл спросить тебя о кое-чем, — он поднимает глаза, чтобы посмотреть на него снизу. То, как каштановые волосы разливаются на бёдрах Сынмина, невероятно очаровательно. — У одного из моих одноклассников есть двоюродный брат, который владеет ночным клубом, и он согласился одолжить нам его в следующую пятницу. Поскольку это последний день в школе перед рождественскими праздниками, мы хотим устроить вечеринку. Разослали приглашение по всему кампусу, я даже попросил Чанбина взять друзей. Ты пойдёшь? Сынмин кусает нижнюю губу и смотрит на пустые банки с газировкой, на журнальном столике. Ему никогда не нравились вечеринки, особенно переполненные и шумные, но отказ от приглашения кажется грубым, тем более, что Минхо достаточно заботится о его присутствии. Учитывая, что его друзья будут там — никто из них не сказал бы «нет» хорошей вечеринке — это не совсем похоже на конец света, хотя эта идея его пугает. — Думаю, да, — отвечает он. — Это не то место, где я привык проводить время, но, возможно, это не так уж плохо. — Будут знакомые тебе люди, — укрепляет Минхо. — И никто не обязан оставаться до раннего утра. Уходи, как только почувствуешь, что тебе было достаточно весело. Хорошо? — Хм. Хорошо. Минхо улыбается и протягивает руки, чтобы сжать щёки Сынмина. Он всегда делает это с большей силой, чем должен, поэтому младший борется и ворчит. Дуни просыпается после сна во время движения и прыгает на пол, выглядя обиженной. — Хватит, отпусти меня! — Сынмин отталкивает руки старшего и вздыхает, когда освобождается от хватки. У него болят щёки, и он массирует их, хныкая. — Не драматизируй, — Минхо сидит на диване, закатывая глаза. Похоже, он собирается продолжить издеваться над Сынмином, но его глаза слегка расширяются, когда он смотрит на младшего. — Эй, у тебя красные щёки. На этот раз я переборщил, извини. Прежде чем Сынмин смог сказать, что все в порядке, Минхо прикрывает его лицо так осторожно, что прикосновение ощущается как призрак сладкой иллюзии. Кончики его больших пальцев массируют область точно так же, как Сынмин делал раньше, но с гораздо большей нежностью. — Ты такой хрупкий, что краснеешь при любом грубом прикосновении, — кажется, Минхо находит эту информацию очень забавной, судя по насмешливым блеском в его глазах. — Тебе, наверное, нужна вся забота мира, при поцелуе, да? — Ну, прошло много времени с тех пор, как я целовался в последний раз, — пожимает плечами Сынмин. Он благодарен, что его щёки уже красные, значит смущение не замечается. — Бедный щеночек, — тянет Минхо, и наигранно выдыхает с сожалением, — Они не уделяют тебе внимания, которого ты хочешь, да? Сынмин чувствует, что его сердце тонет. Потому что, во-первых, это чувствительная тема для него в целом, и, во-вторых, его бурлящие чувства к Минхо не помогают переварить эти слова обычным способом. Он бессознательно уходит и собирает банки, вместе с миской для попкорна, сосредоточившись на том, чтобы занять себя и не позволить своим мыслям — и желаниям — поглотить его. Оставаясь позади, Минхо щёлкает языком и следует за ним в кухню. Как будто не заметив присутствия старшего, Сынмин выбрасывает банки в мусор и моет слегка жирную миску. — Эй, Сынмо, — старший опирается бёдрами на прилавок и скрещивает руки на груди. — Я сказал что-то не так? Ты всегда внезапно замолкаешь, когда тебя что-то беспокоит. Тот факт, что он знает и указывает на это, естественно, не улучшает ситуацию. Сынмин знает, что Минхо хорошо знает его, и наоборот, в конце концов, время ежедневного сосуществования в комфортной обстановке приводит к этому. Однако его глупый разум быстро начинает создавать фантазии, в которых Минхо обращает внимание на эти детали, потому что он возможно, даже немного, чувствовать что-то к Сынмину. Это смешно, и он это знает. — Всё в порядке, — говорит он, наконец, выключив кран и вытерев руки полотенцем. — Я не люблю говорить на такие темы, хён. Я веду себя глупо, не обращай внимания. Но, конечно, Минхо заботится, заботливый засранец. Как только Сынмин поворачивается, старший подходит с прискорбным выражением лица, которое заставляет его хотеть взорваться на тысячу кусочков прямо здесь и сейчас. — Если это то, что заставляет чувствовать себя некомфортно, я больше не буду шутить об этом, — обещает он. — Извини, щеночек. Хён не любит переходить черту. — Я знаю, хён, — широко улыбается Сынмин, — не волнуйся. Минхо обнимает его, и он не сопротивляется, потому что запах сандалового дерева всегда расслабляет его как бальзам. Грудь старшего твёрдая, с чётко выделенными мышцами, в которые Сынмину удаётся идеально вписаться. С тех пор как предполагаемый «кот» расцарапал его щеку, Минхо, по-видимому, стал более осторожным с ним, что включает в себя внезапные объятия и дополнительное внимание всякий раз, когда он испытывает боль или дискомфорт. Конечно, Сынмин предпочитает не упоминать об этом, так как он надеется, что это просто мимолетное рвение. Плюс, конечно, тот факт, что он не хочет ложно надеяться, пока Минхо просто пытается быть заботливым другом. Молча обнимая друг друга несколько минут, они разделяют звук собственного дыхания. Сынмин чувствует себя как дома, и это убивает его изнутри. Это выходит далеко за рамки того, на что он может надеяться, и ничего хорошего не происходит, когда превышены определенные пределы. — Я лучше пойду, — говорит он и мягко выходит из объятий. — Уже поздно. Минхо протягивает указательный палец и толкает очки на переносицу носа Сынмина. — Я напишу тебе подробности вечеринки, хорошо? Но если ты передумаешь к тому времени, ничего страшного. — Я дам тебе знать, если это случится, хён. Как обычно, Минхо сопровождает его, в то время как Сынмин берёт свой рюкзак, прощается с котами и надевает кроссовки в прихожей. Они машут на прощание, и он уходит с грудью, полной радости, но его плечи чувствуют себя тяжёлыми в тот самый момент, когда он выходит на тротуар. Декабрьский холод душит, до такой степени, что он сжался в трёх слоях одежды. Благодаря обогревателю в квартире Минхо легко забыть о зиме снаружи, хотя Сынмин знает, что это не единственное, что согревает его в присутствии старшего. Отвергая свои собственные мысли, он идёт на станцию метро с бурным облаком над головой. С каждым днём становится всё труднее довольствоваться тем, что у него есть в данный момент, и это очень опасно. Сынмин не хочет терять всё, чего он достиг — он не хочет терять Минхо — но его сердце не волнуют последствия: оно хочет быть переполненным чувствами, независимо от последствий. Сынмин должен поговорить самим с собой, и быстро.