Академия падших сердец

      В комнате царила оглушающая тишина.       Никто не решался её нарушить.       Чонгук сидел на полу, спиной упираясь в край тумбочки, холодные ручки которой больно врезались в кожу. Справа от него свернулся Тэхён, словно потерянная тень, обхватив колени руками. Чонгук бросил на него обеспокоенный взгляд, ощущая, как сердце сжималось от непривычной картины. Он привык видеть Тэхёна другим — собранным, уверенным, неуязвимым, но сейчас перед ним человек, который остался без брони.       Снял маску уверенности.       Но эта уязвимость почему-то не отталкивала альфу, а лишь сильнее притягивала. Мысль о том, что Тэхён позволял ему увидеть эту сторону, вызывала в груди тёплое, почти болезненное чувство.       Инстинкты альфы брали верх, и он изо всех сил держался, чтобы не встать и не обнять омегу. Прижать к себе и защитить от окружающего мира, создав кокон для Тэхёна из собственного тела.       Он отвёл взгляд от омеги, пытаясь хоть немного отвлечься от мыслей. Напротив, опираясь на холодную стену, спокойно сидел Намджун. Его взгляд скользил по Чонгуку, словно говоря: «Начинай». Это молчаливое одобрение придало Чонгуку сил. Он собрался с мыслями, стараясь правильно подобрать слова.       — Тэхён, — его голос звучал мягко, почти умоляюще. Тем не менее омега вздрогнул, словно от резкого оклика. Чонгук заметил, как тот начал сильнее сжимать свои колени, пряча лицо. — Расскажешь, что произошло?       Ответ не заставил себя ждать, но он не соответствовал тому, что ожидал Чонгук:       — Нет, — голос Тэхёна был приглушён и звучал так, будто тот разговаривал не с ними, а с самим собой.       Чонгук бросил взгляд на Намджуна, надеясь на его вмешательство, и второкурсник решил слегка помочь ему.       — Лейтенант Ким…       Но Тэхён резко выпрямился, вскидывая руку, словно отрезая любые попытки продолжить разговор.       — Не начинай, — его слова звучали резче, чем нужно, а тон и дрожь в голосе выдавали борьбу, которую он не мог скрыть.       Чонгук наблюдал за ним, игнорируя горечь и дрожь голоса. Его внимание приковано к заплаканным глазам, дрожащим губам, к тому, как омега будто бы пытался сдержать рвущуюся наружу боль. Это зрелище заставило сердце Чонгука сжаться ещё сильнее.       — Я не хочу настаивать, — начал Чонгук, с трудом подбирая слова. — Но ты должен понять: если бы не Намджун… Если бы его не оказалось рядом, ты мог…       Он запнулся, пытаясь совладать с собой. Правда казалась слишком тяжёлой, чтобы произнести её вслух, но Чонгук понимал, что только она способна достучаться до Тэхёна.       — Ты не сидел бы сейчас с нами, Тэхён, — голос альфы звучал хрипло, едва слышно. — Когда ты потерял сознание и перестал дышать, я… Я не знал, что делать. У меня не было ни малейшего шанса помочь тебе. Я даже скорую бы не смог вызвать — ведь телефоны у нас забрали. Единственная причина, по которой ты сейчас жив, — это Намджун.       Сделал паузу, позволяя словам осесть в воздухе.       — Он заметил меня, когда я шёл к твоему кабинету, и, слава господу, решил дождаться моего возвращения. Если бы он сегодня не дежурил, если бы ушёл после того, как я зашёл в твой кабинет, если бы хоть что-то в этих событиях пошло не так, ты бы…       Чонгук замолчал, опуская взгляд. Намджун подхватил его слова, произнося их чётко и без тени сомнения:       — Если бы я ушёл, ты бы умер, — проговорил он с холодной прямотой.       Тэхён вздрогнул, как от удара. Его губы сжались в тонкую линию, но Чонгук увидел, как они дрожали. Омега упрямо не смотрел ни на одного из них, будто пытался отгородиться.       — Поэтому… — Чонгук сделал глубокий вдох, пытаясь не потерять эту тонкую нить. Его голос становился тише и почти умоляющим. — Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Чтобы в следующий раз…       — Никакого следующего раза не будет, — перебил Тэхён, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Его голос снова звучал резко, как обломок стекла, но Чонгук слышал в нём боль.       — Чтобы я мог помочь, — мягко закончил альфа, будто не замечая слов Тэхёна. Он смотрел прямо в глаза омеги, надеясь, что тот увидит искренность его намерений.       Тишина снова заполнила комнату. В воздухе повисло напряжение. Намджун бросил взгляд на Тэхёна, затем на Чонгука. Казалось, он готов вмешаться, но не делал этого, оставаясь молчаливым наблюдателем.       Тэхён смотрел на Чонгука, пытаясь что-то сказать, но слова застревали в горле. Тайна, которую он так отчаянно скрывал, давила на него изнутри. И, возможно, он боялся, что если её раскроет, то всё изменится — для него, для Чонгука, для всех.       — У меня астма, — наконец, произнёс Тэхён, его голос звучал глухо, словно он разговаривал с пустотой. Он избегал взглядов Чонгука и Намджуна, упрямо смотря куда угодно, но только не на них. Признание давалось ему с трудом, словно каждое слово вытягивали из самых глубин его души. Но альфы правы: если бы их не было здесь, он мог умереть. Этот факт не давал ему покоя. Инстинкт самосохранения вынуждал говорить. — Диагностировали в раннем возрасте, но заболевание находится в лёгкой стадии, приступы случаются редко — обычно раз или два в месяц.       Чонгук кивнул, стараясь не упустить ни единой детали.       — Что может их спровоцировать? — его голос спокоен, но внимательный взгляд выдавал внутреннее напряжение.       Тэхён пожал плечами, его движения нервные, словно он пытался спрятать свой страх и неуверенность.       — Обычно приступы учащаются в весенний период.       — Но сейчас осень, — заметил Чонгук, нахмурившись.       — Приступ также может быть вызван стрессом, — глухо ответил Тэхён.       Тишина повисла в воздухе. Чонгук молчал, чувствуя, как лихорадочно блуждали его мысли. Единственный стресс, который Тэхён мог испытать до приступа, — это их поцелуй. Невыносимая мысль просочилась в его сознание: неужели он виноват в этом? Неужели его действия стали причиной состояния Тэхёна? Альфа помотал головой, стараясь избавиться от нарастающего чувства вины.       Но оно уже засело глубоко, терзая изнутри.       — При каждом приступе тебе нужно делать укол? — молчание нарушил Чонгук, желая узнать как можно больше полезной информации о состоянии здоровья омеги.       Тэхён покачал головой, не поднимая взгляда.       — Нет. Эпинефрин — только для экстренных случаев. Когда нет ингалятора или если приступ настолько сильный, что он не помогает.       — Почему ты не воспользовался ингалятором? — опасливо спросил Чон.       Тэхён снова замолчал. Его заминка заметна, и Чонгук это увидел. Что-то в поведении омеги настораживало. Почему он так неохотно отвечал, словно чего-то стыдился? Но альфа не понимал, что может быть постыдного в том, что касалось здоровья?       — Он... закончился, — наконец, признался Тэхён, его голос срывался. Он вновь спрятал лицо в коленях, будто пытаясь скрыться от реальности.       — Подожди, — встрял Намджун, его голос жёсткий, как сталь. Он выпрямился, бросая на Тэхёна строгий взгляд. — Как это «закончился»?       Чонгук перевёл взгляд с одного на другого, чувствуя, как росло напряжение. Его брови нахмурились, а в глазах читалось непонимание.       — Папа давно не был на работе и не смог принести, — едва слышно ответил Тэхён.       Чонгук скользнул взглядом по каждому, явно не понимая, о чём шла речь. Он чувствовал себя ребёнком, которому родители объясняли базовые вещи.       — Минуту, — он провёл рукой по волосам, зачесывая их назад, и устремил свой взгляд на Намджуна. — Ты в курсе, что у Тэхёна астма?       Намджун кивнул, его лицо оставалось спокойным, но взгляд выдавал скрытую тревогу.       — Как давно? — настаивал Чонгук.       Намджун бросил быстрый взгляд на Тэхёна. Получив от омеги едва заметный кивок, он вновь облокотился на стену, готовясь к объяснениям.       — Мой отец, полковник Ли, и отец Тэхёна — друзья детства. Они вместе ходили в детский сад, вместе окончили школу, поступили в эту академию и вместе закончили её. Вместе начали тут работать, пока… — в его голосе слышна горечь. Он останавливал свою речь, сглатывая нервный ком, вставший поперёк горла. Было видно, что он не хотел рассказывать, что случилось после того, как его отец и остальные начали работать здесь.       Спустя время Намджун прокашлялся и продолжил:       — По сути, я знаю Тэхёна почти с самого его рождения.       Чонгук смотрел на него с широко распахнутыми глазами, словно пытаясь осознать услышанное.       — А при чём тут папа Тэхёна? — продолжил он свой допрос.       — Он работает фельдшером на скорой, — объяснял Намджун. — Когда поступает большой привоз препаратов, он берёт один или два ингалятора для Тэхёна.       — Этого обычно хватает на несколько месяцев, — продолжил Тэхён, подтверждая каждое слово альфы.       Слова повисли в воздухе, оставляя за собой неприятный осадок. Чонгук молчал, глядя на Тэхёна, который снова спрятал лицо.        Его сердце тяжело сжималось.       — Хорошо, я просто… — он потёр переносицу, стараясь осмыслить всю озвученную информацию. — Просто пытаюсь понять… Зачем папа Тэхёна ворует на скорой, если академия, как я полагаю, заказывает лекарства для сотрудников и обучающихся? Зачем идти на криминал, если можно получить что-то бесплатно?       Если бы не серьёзность ситуации, Чонгук посмеялся бы над собственными словами. Ведь альфа только что спросил, для чего нужно воровать, когда это «что-то» можно получить бесплатно, хотя сам в своей прошлой жизни делал вещи похуже воровства.       — Военным запрещено заказывать такие лекарственные средства, — Намджун ответил со всей строгостью и уверенностью. — Если кто-то из вышестоящих узнает, что у нас обучаются или, чего хуже, преподают люди с таким серьёзным хроническим заболеванием, как астма, могут посадить всех, кто знал и пытался скрыть правду.       Чонгук нахмурился.       — Но вам же привозят эпинефрин. Разве это не доказательство того, что кто-то здесь серьёзно болен?       Он не пытался кого-то обвинить в чём-либо. Альфа просто хотел знать всю правду.       — Нет, — отрицательно помахал головой Тэхён, впервые за долгое время подав голос. — В отличие от сальбутамола — лекарства, который находится в моем ингаляторе, — у эпинефрина множество свойств и, соответственно, много заболеваний или экстренных состояний, при которых он может помочь. Анафилактический шок, сердечный приступ или остановка сердца, травматический шок, укус ядовитого животного…       — Острая кровопотеря, — подсказал Намджун. — С гипотонией…       — Электрический шок или молния, — продолжил Тэхён.       — Ладно, — Чонгук остановил их. — Я понял. То есть эпинефрин привозят в академию бесплатно только потому, что ни у кого не возникает вопросов, что он может понадобиться для хронического заболевания, которым, по сути, никто в академии болеть не должен?       — Именно, — утвердительно кивнул Намджун.       Чонгук начал понимать, в какое положение попал Тэхён. Он догадывался, почему омега скрывал свою болезнь, ведь ранее рассказывал Чонгуку, что ему нужны деньги. Если он решит открыться и признаться, что у него астма, то не только лишится денег, но и работы, а возможно, и свободы. Ведь за такое можно попасть в тюрьму, так?       — У меня сейчас голова лопнет.       — Ты должен понимать, что всё, что происходит в этой комнате, должно остаться здесь, — Намджун настойчиво посмотрел на Чонгука, не оставив тому выбора сомневаться в своих словах.       — Конечно, можете не сомневаться, что этот секрет я заберу с собой в могилу, — подтвердил Чонгук.       Он сделал мысленную пометку попросить Себастьяна или кого-то другого из окружения отца доставить в академию все необходимые Тэхёну лекарства. Плюс этих сотрудников в том, что они сделают всё, что потребуется, без лишних вопросов. Поэтому Чонгуку не нужно будет объяснять, для чего ему так много ингаляторов с… Как он сказал, назывался препарат?       Сальбутрон?       Чонгук мотнул головой. Позже уточнит, а сейчас у него есть ещё один, не менее важный вопрос для Тэхёна.       — Я знаю, что ты принимаешь блокаторы, — он начал издалека, потому что не знал, как именно отреагирует Ким, — по сути, это известно всем, у кого имеется обоняние.        Намджун рядом тихо хмыкнул.        — Но... — продолжил Чонгук, нервно перебирая пальцы. — Разве эти лекарства не являются... не знаю, стрессом для организма?        Он спрашивал тихо, неуверенно, боясь спугнуть омегу.       — Я к тому, что... Разве приём этих блокаторов не может вызвать очередной приступ астмы?        Альфа на это очень надеялся, ведь мысль о том, что приступ был вызван не блокаторами, а их поцелуем, не давал покоя.        Он видел, как Тэхён начал жевать свою губу, и как Намджун слегка подвинулся вперёд, чтобы лучше слышать их разговор. Видимо, кроме Чонгука, этот вопрос никто Тэхёну раньше не задавал.       Чон готов поспорить, что Тэхён сам не обращал на это внимания.        — Да, Тэ, он прав, — подтвердил Намджун опасения Чонгука.       — Почему тогда ты их принимаешь? — продолжил Чонгук, двигаясь ближе к Тэхёну, но не настолько, чтобы случайно задеть часть его тела. — Это ведь небезопасно для здоровья, так?        Тэхён перевёл свой взгляд с одного альфы на другого, затем снова посмотрел на Намджуна и пытался передать тому информацию без слов. Только одними глазами. Как ни странно, альфа всё понял и повернулся к Чонгуку.        — Он вынужден принимать блокаторы, так как ежеминутно находится в окружении альф, которых на какое-то время оторвали от привычной жизни.        Чонгук нахмурился.        — Что ты имеешь в виду? Тэхён боится, что как только альфа учует его запах, то сразу же набросится на него? — его голос становился громче, и, взглянув на ещё больше сжавшегося Тэхёна, он старался успокоиться и придать голосу мягкость. — Но ведь это же бред. Мы же не в каменном веке, чтобы как животные набрасываться на омегу. Если только...       Чонгук сделал паузу, не в силах продолжить. Намджун отрицательно покачал головой, тем самым избавляя Чонгука от плохих мыслей.        — Нет. Его никто не насиловал.        — Тэ... — Чонгук повернулся к омеге и медленно придвинулся к нему. Он коснулся холодной руки Тэхёна и взял её в свою тёплую, желая через этот лёгкий жест передать всю поддержку и своё тепло, чтобы согреть Тэхёна. — Я понимаю твои опасения… сам был таким, когда только поступил сюда, и думал, что многие учащиеся могут... натворить дел, но я больше так не считаю. Они действительно все адекватные и здравомыслящие альфы, и я не думаю, что у кого-то в мыслях сделать что-то противозаконное с тобой.       — Дело не только в этом, — тихо признался Тэхён, не убирая свою руку из чужой. Ему нравились мягкие поглаживания Чонгука и то, как он проявлял заботу таким невинным жестом. — Это... долгая история.       — Пока я в академии, тебе никто не причинит вреда, слышишь? — серьёзным голосом произнёс Чонгук и другой рукой слегка приподнял подбородок Тэхёна, чтобы тот смог посмотреть ему в глаза.        В комнате воцарилась тишина. Тэхёну была приятна такая забота, ведь раньше никто не говорил ему таких слов. Всё своё детство он полагался только на себя, на свою силу и стойкость. И вот впервые кто-то другой решил укрыть его от окружающего мира и защитить, впервые кто-то смог достучаться через его броню, которую он годами возвышал вокруг себя, впервые ему хотелось поверить человеку.        — Я, наверное, пойду, — прервал тишину Намджун.        Чонгук, честно говоря, даже забыл, что кроме него и Тэхёна в кабинете был кто-то ещё. Он не мог оторвать взгляд от карамельных глаз напротив. Не мог не смотреть на эти губы, которые только недавно целовал. Боже, как же он хотел вновь прикоснуться к ним и почувствовать их сладость на своих губах.        Он нервно облизнул губы, и этот жест не ускользнул от Тэхёна. Омега сразу же направил свой взгляд на только что высунутый кончик языка альфы, который смазал слюной пухлые губы.        — У меня дежурство, — продолжил Намджун, улыбаясь. — Так как Тэхён в безопасности, мне стоит уйти. Чонгук, он расскажет тебе, что делать в экстренных случаях, — но на него по-прежнему никто не реагировал. — Пока.        Альфа встал с пола, подошёл к двери и, обернувшись в последний раз и убедившись, что на него так никто не посмотрел, хмыкнул, мотая головой и выходя из кабинета.       Какое-то время они просто сидели в тишине, ловя рваный ритм дыхания друг друга и биение собственных сердец. Тишина давила, но одновременно с тем в ней было что-то успокаивающее. Чонгук осторожно обнимал Тэхёна за плечи, пальцами медленно проводя по его спине, будто пытаясь стереть тревогу, которая засела где-то внутри. Он хотел, чтобы тот чувствовал себя в безопасности.       Тэхён не отстранялся, но и на ласку не отвечал. Его дыхание неровное, а в груди глухо отдавалось напряжение, словно он пытался сдержать что-то, что давно рвалось наружу.       Чонгук отступил чуть назад, чтобы заглянуть в лицо омеге.       — Тэхён, — голос мягкий, но в нём звучала несгибаемая уверенность. — Я хочу помочь.       Его взгляд ловил чужой, но тот быстро отводил глаза в сторону, будто боялся показать слишком много.       — Не знаю, что смогу сделать, учитывая, где мы сейчас находимся, не имея при себе ни одной воны, но я действительно хочу. Может быть, если не позвоню отцу, то хотя бы кому-то из его помощников? Эти ребята в большинстве своём сделают для меня всё, что я попрошу. Я мог бы попросить привезти тебе ингаляторы, чтобы ты не мучился… Или нанять телохранителя, чтобы ты смог спокойно передвигаться по академии и отказаться от этих чёртовых блокаторов… Мог бы...       — Нет.       Чонгук стиснул зубы. Это всегда так. Как только речь заходила о какой-либо помощи — Тэхён сразу закрывался, словно железный занавес опускался между ними.       — Но…       — Нет, Чонгук.       В голосе Тэхёна — сталь.       Чонгук выдохнул, пытаясь сдержать нарастающее раздражение. Он не хотел ссориться. Он не должен давить, но бьющая в виски злость от бессилия захлёстывала его с головой.       — Дело не только в деньгах, как ты не понимаешь? — его голос дрожал, но он изо всех сил держался. — Сейчас речь о твоём здоровье, Тэ. Тебе девятнадцать. Даже если не учитывать приступы астмы, которые могут спровоцировать блокаторы, они могут вызвать куда более серьёзные последствия. Вплоть до бесплодия.       Тэхён, который секунду назад был напряжённым, теперь словно надел маску. В его глазах снова ничего не было.       — Откуда такие познания?       Чонгук вздёрнул уголки губ в кривой усмешке.       — Я умею гуглить.       Хотя на самом деле он знал об этом не из интернета. Чимин однажды всё ему объяснил. Они сидели в его комнате, обложившись статьями, и обсуждали все плюсы и минусы блокаторов. Тогда Чонгук думал, что это просто информация, но теперь… Теперь это касалось человека, который ему дорог.       Тэхён устало выдохнул. Одним плавным движением убрал светлые пряди назад и поднялся с пола. Чонгук молча последовал его примеру.       — Я справлюсь, — проговорил омега, глядя куда-то в сторону. — Пять лет справлялся, и ничего не случилось.       — Просто ты ещё молод, — Чонгук покачал головой, не веря в ту глупую уверенность, с которой говорил Тэхён. — Но в будущем, я уверен, побочные эффекты рано или поздно дадут о себе знать.       — Не читай мне лекции по медицине, — тихо, но с угрозой в голосе бросил Тэхён. — Если ты забыл, я всё-таки фельдшер в академии. Я знаю, что может случиться.       Чонгук кивнул.       Он не будет спорить.       Не будет кричать.       Не будет пытаться убедить того, кто уже давно принял для себя решение.       — Хорошо, — Чонгук сделал шаг ближе, заглядывая омеге в глаза, в которых плескалась усталость, скрытая за привычной маской отчуждения. — Тогда просто скажи, что я могу сделать? Всё, что угодно, Тэ…       Просто позволь мне.       Тэхён смотрел на него, затаив дыхание.       — Я говорил это ранее, скажу и сейчас, — его голос ровный, но в нём чувствовалась тень чего-то неясного. Он сложил руки на груди, запрокидывая голову, чтобы взглянуть Чонгуку прямо в глаза.        И в этот самый момент что-то в нём сломалось.       Он забыл, о чём они говорили.       Было бы глупо отрицать те чувства, которые вызывал у него Чонгук. Глупо не замечать очевидного: как его сердце начинало биться быстрее, словно подстёгиваемое одним лишь присутствием альфы, как дыхание сбивалось, стоило ему оказаться слишком близко, во власти этих медово-янтарных глаз.       Глупо отрицать то, как дрожало всё тело под прикосновениями альфы.       Глупо.       Но необходимо.       Он не мог себе позволить даже думать об этом.       Любой, кого он подпускал слишком близко, исчезал. Или оставался, но страдал вместе с ним.       Так было с отцом.        Так было с папой и младшим братом.       Назовите это проклятием или просто жестокой игрой судьбы, но Тэхён знал: стоит ему признать, что Чонгук важен для него, что он нужен ему так, как не нужен был никто прежде, — альфа разделит его бремя.        И Тэхён не мог этого допустить.       Он чувствовал, как внутри рвалось что-то тёплое, слишком болезненное, слишком страшное. Чувствовал, как невидимые цепи прошлого сковывали его, заставляя сделать единственный шаг назад.       Отстраниться.       Не дать слабости одержать верх.       Но Чонгук… Он делал всё невыносимо сложным.       Он слишком хорошо чувствовал его.       Слишком.       Тэхён сглотнул, отступая ещё на полшага. Не столько от Чонгука, сколько от собственных эмоций, которые готовы вырваться наружу. Ему нравилось, как альфа заставлял его чувствовать. Нравилось, что впервые за долгое время рядом с кем-то он ощущал себя под защитой, что впереди его могло ждать настоящее, светлое будущее.        Где он мог быть счастлив.       Но Тэхёну уже не четырнадцать лет, чтобы верить в такие сказки.       Жизнь научила его, что конец у всех историй один.       И чем больше он хотел этого человека, тем больнее будет момент, когда его не станет.       — Единственное, что ты можешь сделать, — голос его ровный, почти безжизненный, хотя внутри всё сжималось. — Это быть в академии и не совершать глупостей. Всё остальное я сделаю сам.       Никаких возражений.       Никаких просьб.       Никакой надежды.       Он кивнул и, даже не дожидаясь ответа, ушёл, оставляя Чонгука одного в этой тёмной, непроглядной ночи.

***

      Время шло своим чередом.       Чонгук не злился на Тэхёна. Он даже не разочарован тем, что тот никак не мог принять его помощь. В какой-то степени Чонгук понимал, почему омега вёл себя именно так. Очевидно, что Тэхён боялся. Боялся показать слабость. Боялся зависеть от кого-то. Боялся, что стоит ему сделать шаг навстречу, как этот шаг приведёт к новой боли.       Чонгук видел это.       Видел, как Ким снова возводил стену, скрываясь за привычной бронёй отчуждённости. Видел, как надевал маску безразличия. Он оттачивал это годами — искусство держать дистанцию, отстраняться, чтобы никто не смог прикоснуться к самому уязвимому.       Чонгук не винил его.       Но и не отступится. Не сдастся только потому, что Тэхён упрям в своих убеждениях. Он поможет. Просто для этого потребуется время.       И Чонгук даст ему это время.       Столько, сколько потребуется.       С момента их последнего разговора прошло несколько недель.       Жизнь в академии текла своим чередом: лекции сменяли друг друга, всё те же строгие правила, всё те же серые стены, всё та же безвкусная еда в столовой, на которую студенты ворчали, но продолжали есть, потому что выбора у них не было.       Юнги продолжал учить Чонгука языку жестов.       Иногда у него получалось настолько хорошо, что он переводил для Мина целые занятия, ловко передавая смысл словами из воздуха. Но стоило ему отвлечься или запутаться — он уже не мог связать и двух слов.       Юнги не сердился.       По сути, почему ему должно быть дело? Он ведь слышал.       Но Чонгук иногда забывал об этом.       Перед преподавателями они разыгрывали сцену передачи информации для глухих людей, а сам Чонгук — имитировал. Жесты не всегда выходили правильными, но Юнги смеялся и терпеливо показывал, как нужно.       Чонгуку нравились их занятия.       Это помогало отвлечься.       Он усердно учил все знаки, запоминал правила. Конечно, они могли бы просто делать вид, что владели языком, ведь никто вокруг не мог проверить их навыки. Но Чонгук поставил себе цель — выучить каждый жест и каждое слово.       И он был рад, что Юнги помогал ему в этом.       В глубине души Чонгук знал — однажды этот язык может спасти кому-то жизнь. Они находились в военной академии. Здесь нельзя было расслабляться. И пусть пока он не собирался бежать, Мин не скрывал, что его план уже готов. В любую минуту всё может измениться, и тогда им понадобится способ общаться так, чтобы их никто не понял.       Тайный язык.       Код, который будет принадлежать только им.       Но пока Чонгук оставался здесь.       Юнги тоже не торопился сбегать.       Ему нравились занятия по программированию с преподавателем Паком. Нравилось подшучивать над ним и слышать в ответ не раздражение, а смех. Пак не обижался на его колкости, наоборот — будто играл в эту игру вместе с ним.       За эти недели Юнги так и не поговорил с Намджуном.       И теперь даже не понимал, кто кого игнорировал.       Вроде бы это он должен злиться. За то, что Намджун использовал его ради побега. За ложь. За доверие...       Но…       Может, Намджун хотел дать Юнги время?       Возможно, он ждал, когда всё уляжется, чтобы застать Мина врасплох.       Возможно, ждал, когда наступит подходящий момент.       Когда один из них, наконец, решится заговорить первым.

***

      После долгого учебного дня Юнги и Чонгук решили прогуляться по территории кампуса, прежде чем отправиться на ужин. Несмотря на то, что они уже почти три месяца жили в академии, они ещё не успели исследовать всё её пространство.       Ведь она была огромной.        — Смотри, Симба, — начал Юнги на языке жестов, показывая на территорию вокруг себя. — Всё, на что падает свет, — это наши владения.       Чонгук посмеялся, но решил подыграть альфе, а заодно и попрактиковаться в уроках жестового языка.       — Ух ты! — воскликнул он, подражая детскому голосу львёнка из мультфильма, и с удивлением оглядел огромные здания, окружённые незнакомыми ему растениями.       — Время всякого короля движется от рассвета к закату. Придёт срок, Симба, и для меня солнце закатится, но взойдёт для тебя — нового короля!       — И всё это будет моим? — с надеждой в голосе продолжил Чон.       — Всё-всё, — кивнул Мин, продолжая идти по узкой тропинке вдоль парка на территории академии.       — Всё, на что падает свет. А как же то место, где тень? — выпятив нижнюю губу, не прекращал играть свою роль Чонгук.       — Оно за пределами наших владений, — голос Юнги звучал непривычно резко, почти отрывисто.       Одновременно с этим его пальцы ловко складывались в знакомые жесты, точно отражая каждое произнесённое слово. Он не просто говорил, он передавал смысл дважды: голосом и руками.       Мин деловито подносил к губам невидимую сигарету, словно давно привык к этому жесту, и выдыхал белый клубок пара — на самом деле это просто холодный воздух, мгновенно превращающийся в дымку на ледяном ветру.       — Ты не должен ходить туда.       И его руки снова повторили это предупреждение.       — Разве король не делает всё, что хочет? — сквозь тихий смешок и с поднятой бровью спросил Чон, смотря на друга сверху вниз. По идее, из-за разницы в росте это Юнги должен был быть Симбой в их игре, а не Чонгук, но альфа согласен на такое, ведь именно Мин начал шутливый диалог.       — О, быть королем — нечто большее, чем «делать всё, что хочешь».       После произнесения последней фразы они разразились бурным смехом, запрокидывая головы и вытирая слезы, вызванные этим безудержным весельем.       — Боже, — чуть успокоившись, начал Чон. — Я вырос на этом мультфильме.       — Шутишь? — радостно воскликнул Юнги. — Я готов процитировать каждый диалог оттуда!       Они продолжали движение вдоль тропинки до тех пор, пока Чонгук резко не остановился от увиденного впереди.       — Что там происходит? — настороженно спросил тот, показывая куда-то.       Юнги, обойдя Чона для лучшего обзора, нахмурился, увидев лейтенанта Кима, который активно жестикулировал и общался явно на повышенных тонах с полковником Ли.       — Не знаю, — произнёс Мин очевидный факт, радуясь, что лейтенант и полковник не могли увидеть альф с их позиции, поскольку они укрылись за высокими деревьями. Кроме того, на их стороне отсутствовало искусственное освещение, в то время как Тэхён и Ли Минхо находились прямо под большим фонарём, который ярко их освещал.       Тэхён снова что-то говорил, затем развернулся и ушёл в противоположную от Ли сторону. Полковник пытался остановить его, схватив за локоть, но тот вырвался и убежал.       — Дойдёшь до комнаты один? — спросил Чон и, не дожидаясь ответа, побежал в сторону омеги.       Они встретились в тёмном месте, расположенном в задней части главного корпуса. Чон услышал чьи-то всхлипывания, но не спешил обходить стену, которая разделяла его с плачущим омегой. Замедлив шаг, он раздумывал, стоило ли вмешиваться. Всё-таки, несмотря на то, что он взрослый, уверенный в себе альфа, слёзы омеги делали его какой-то тряпкой.       Собравшись с мыслями, он вышел из своего укрытия и дал лейтенанту знать о своём присутствии.       — Лейтенант Ким? — тихо обратился Чон и увидел, как омега мелко вздрогнул.       Он повернулся на голос и испуганными глазами посмотрел на человека, который только что стал свидетелем его разрушенной крепости.       — Уходите, Чонгук, — вытерев слёзы, омега вновь отвернул и обнял себя за плечи.       — Я не могу, — спокойным голосом, пусть на душе и скреблись кошки от вида плачущего Тэхёна, произнёс Чон и пожал плечами. — Что случилось?       Тэхён продолжил плакать, в то время как Чонгук остался на месте. Он не знал, имел ли право подойти ближе, обнять, успокоить. Что говорить в таких ситуациях омеге, который тебе никто, но в то же время являлся для тебя всем?        Что же ему делать?       Незаметно для себя Чонгук сделал глубокий вдох. Он осторожно обошёл Тэхёна и, приблизившись, аккуратно поднял его подбородок указательным пальцем. Вновь посмотрев в его покрасневшие от слёз глаза, Чонгук старался сдержать ругательства.        Он понимал, что должен немедленно предпринять все возможные меры, чтобы остановить рыдания омеги.       Однако он пока не знал, как именно это осуществить.       — Тэхён, — забыв о субординации, начал Чон, прочистив горло. — Могу я что-то сделать?       Опустив руки, Тэхён словно говорил альфе, что всё уже сделано. Его прошлое не изменить, а будущее, которое вот-вот настигнет, может стать ещё хуже. В глазах Тэхёна Чонгук не видит ни боли, ни усталости. Он замечает лишь безысходность. Что бы ни произошло у омеги, всё написано в его больших, невероятно красивых глазах. И там, словно бегущая строка, читалась: «Ты не сможешь мне помочь».       Ким, глядя в глаза напротив, не мог сдержать дрожь. Никогда прежде он не встречал в чужих глазах такого сопереживания. Все, кто его окружали — за исключением папы и брата — могли испытывать лишь заботу о себе. Но Чонгук... Альфа словно стремился одним прикосновением забрать всю боль, которая разрывала Тэхёна изнутри. Неужели Чонгуку действительно не всё равно? Неужели он действительно готов помочь незнакомому человеку?       Хотя... у Тэхёна вряд ли язык повернется назвать себя незнакомым. Они ведь уже целовались, так что... Кто он для Чонгука?       Тэхён не осознавал причину, по которой Чонгук так стремился помочь ему. Он не догадывался, что альфа готов положить весь мир к его ногам, лишь бы больше никогда не видеть чужих слёз.       — Нет, — с трудом выдохнул Ким, вытирая новую порцию слёз. — Мне уже ничем не помочь, — проговорил он и, вопреки здравому смыслу, обнял Чонгука за талию, прижимаясь к нему, ощущая под руками крепкое тело альфы и вдыхая его родной, успокаивающий запах жасмина.       Впервые за долгое время Тэхён думал, что всё ещё можно было изменить.       Чон был немного в шоке от поступка Тэхёна, но быстро пришёл в себя и, преодолев растерянность, ещё крепче обнял его. Он положил подбородок на светлые, слегка вьющиеся волосы и оставил на них нежный поцелуй, мысленно обещая, что защитит этого сильного на первый взгляд, но такого хрупкого и нуждающегося в поддержке омегу.       Он сделает это.