Академия падших сердец

      В тишине, где их объятия скрыты от посторонних глаз, Чонгук медленными, почти невесомыми движениями гладил дрожащую спину Тэхёна, ощущая под пальцами тепло его кожи сквозь лёгкую форменную рубашку. Аромат шампуня омеги, сладкий и нежный, как весенний цветок, смешивался с его собственным жасмином, и это кружило голову Чонгуку. Альфе интересно, как бы истинный аромат Тэхёна сочетался с его собственным? Подошли бы они друг другу до такого же головокружения, которое он ощущал сейчас?       Омега прижимался к нему сильнее, словно искал спасения, словно хотел раствориться в альфе, стать с ним одним целым. И каждый раз, когда Тэхён это делал, сердце Чонгука замирало, а затем начинало биться с новой силой, будто пытаясь вырваться из груди.       Он продолжал гладить Тэхёна, пока тот не решил отстраниться. В это мгновение альфа почувствовал пустоту и холод, которые заменили тепло Кима. Он уже готов был сделать шаг вперёд и снова обнять Тэхёна, чтобы не чувствовать ледяную прохладу, но быстро собрался и не стал делать что-то против воли омеги.       Ким поднял на него заплаканные глаза, и Чонгук почувствовал, как что-то неприятно сжалось у него внутри. Большими пальцами он осторожно коснулся лица Тэхёна, стирая следы слёз. Его сердце в очередной раз пропустило удар, когда альфа заметил новую порцию слёз, но вместе с этим в груди разлилось тепло — он на мгновение смог успокоить его. Это маленькая победа, крошечный шаг к тому, чтобы Тэхён открылся ему, доверился.       Шаг, который для окружающих мог быть незаметен, но для них двоих значил так много.       — Спасибо, — тихо прошептал Тэхён, отстраняясь и самостоятельно вытирая оставшиеся следы слёз. — Дальше я сам.       Чонгук нахмурился, его взгляд скользил по лицу Тэхёна, пытаясь прочитать то, что скрыто за маской спокойствия. Он чувствовал, как в горле застревал комок, но всё же решился заговорить.       — Могу я… — начал он, нервно почесывая затылок. — Побыть с вами?       Тэхён резко поднял голову, его глаза расширились от удивления. Он смотрел на Чонгука, словно не веря своим ушам. В янтарных глазах альфы он читал что-то, что заставляло его сердце биться чаще. Желание помочь? Защитить? Или, может быть, что-то большее?       — Что? — тихо переспросил он, не в силах оторвать взгляд от Чонгука.       Альфа сделал шаг вперёд, затем ещё один, и вот он уже стоял так близко, что Тэхён чувствовал его тёплое дыхание на своём лице. Чонгук заправил прядь светлых волос за ухо Тэхёна, его пальцы слегка дрожали.       — Вам сейчас не стоит оставаться одному, — прошептал он, и его голос звучал так мягко, что Тэхён едва сдерживал дрожь. — Я могу быть рядом. Столько, сколько позволите.       Тэхён смотрел на него широко раскрытыми глазами, его губы были слегка приоткрыты. В голове крутился только один вопрос: «Почему?». Почему Чонгук, который когда-то смотрел на него с усмешкой, который подкалывал и закатывал глаза, когда омега говорил о чём-то действительно важном, теперь стоял перед ним с таким искренним желанием помочь? Неужели всё изменилось из-за того, что Тэхён однажды решил открыть ему часть своей души?       Или это просто жалость?       — Не смотрите на меня так, будто я только что предложил вам побег из Шоушенка, — проговорил Чонгук, и его голос звучал чуть легче, но всё так же с теплом. — Просто… позвольте мне быть рядом. Хотя бы сегодня.       — Вам жалко меня? — Тэхён решил спросить напрямую, его голос звучал тихо, но в нём чувствовалась нотка неуверенности, будто он боялся услышать ответ.       Брови Чонгука взметнулись вверх, и на мгновение он потерял дар речи. Но, быстро взяв себя в руки, он слегка улыбнулся — всего лишь уголками губ, но этого было достаточно, чтобы Тэхён почувствовал, как его сердце замерло, а затем забилось с новой силой.       — Нет, — начал Чонгук, его голос звучал мягко, но с лёгкой, игривой ноткой. — То, что я к Вам чувствую, лейтенант, нельзя спутать с жалостью...       Он снова убрал прядь светлых волос Тэхёна, его пальцы слегка коснулись кожи омеги, оставляя за собой лёгкое тепло. Затем Чонгук нежно погладил Тэхёна по румяной щеке, и его прикосновение было таким ласковым, что Тэхён едва не замурлыкал.       — Я ведь уже говорил, что Вы мне нравитесь, — продолжил Чонгук, его голос стал на несколько тонов ниже, и от этого по телу Тэхёна пробежали мурашки.       Тэхён попытался убедить себя, что это всего лишь холодный осенний ветер. Он был одет лишь в лёгкую военную рубашку и брюки, и чувствовал, как мороз пробирался под его кожу.       — Говорили, — подтвердил Тэхён, слегка кивнув, но его голос звучал неуверенно.       — А я привык помогать тем, кто мне нравится, — ответил Чонгук, глядя на Тэхёна с такой теплотой, что омега почувствовал, как его щёки вновь заливались румянцем.       — Но почему? — снова спросил Ким, его голос звучал почти как шёпот.       Чонгук нахмурился.       Он подозревал, что Тэхёну раньше никто не помогал просто так, и поэтому омега задавал такие вопросы, ответы на которые для Чонгука очевидны, а для Тэхёна — загадка.       Чонгук сделал последний шаг, стирая расстояние между ними. Его рука замерла в воздухе, словно он взвешивал каждое движение, каждый будущий миг. Вместо того чтобы коснуться губ Тэхёна — ведь одно неверное движение могло бы всполошить и без того сбившееся дыхание омеги и вновь вызвать приступ астмы, — он склонился ближе, оставляя лёгкий, почти невесомый поцелуй на его лбу.       Тепло губ Чонгука — едва ощутимое, мимолетное, но обжигающее сильнее пламени. Тэхён вздрогнул, как от призрачного касания, и сам обхватил себя за плечи, будто пытаясь удержать нахлынувшую волну чувств. Глаза сами собой закрылись и задрожали под тяжелеющими веками, а губы, подчиняясь неведомому порыву, трепетно раздвинулись в едва заметной улыбке.       Он не знал, что сильнее захватывало дух — искренность, сияющая в глазах Чонгука, нежность его прикосновения или те слова, которые до сих пор эхом отдавались в сердце. Всё смешалось в одно чувство — глубокое, пронзительное и пугающее своей внезапностью.       После этого лёгкого касания он понял, что не хотел бы оставаться один.       Не сейчас.       — Ладно, — тихо согласился Тэхён, и в его голосе слышалась лёгкая дрожь. — Но только если пообещаете никому не рассказывать, что видели мои слезы. Имидж, сами понимаете, — пожал плечами Ким.       Чонгук улыбнулся, и этот тёплый, искренний смех разливался по ночному воздуху, словно первые лучи солнца после долгой зимы.       — Обещаю, — проговорил он, глаза его вспыхнули лукавой искоркой. — Но только если Вы пообещаете в ответ не плакать без меня. Я не прощу себе, если не смогу быть рядом и утешить Вас.       Тэхён улыбнулся и почувствовал, как напряжение покинуло его тело, а на смену пришло что-то лёгкое, почти невесомое — как снежинка, тающая на ладони.       — Пойдём, — ласково произнёс Чонгук, осторожно обнимая его за плечи. Он чувствовал, что омега не отстранялся, а, наоборот, чуть сильнее прижимался к нему, словно впитывая его тепло. Лёгкая улыбка тронула уголки губ альфы. — Вы замёрзли. Надо согреться.       Тэхён не сопротивлялся. Он лишь глубже вдыхал знакомый жасминовый аромат, чуть сильнее прижимаясь к тёплому телу Чонгука, будто надеясь, что отныне никогда больше не будет мёрзнуть.       Его сердце билось в унисон с чужим — размеренно, уверенно, как будто говоря: «Ты больше не один».

***

      Чонгук замер на пороге, словно его пронзил разряд тока. Он ожидал, что Тэхён, как обычно, приведёт его в свой кабинет — нейтральное пространство, где можно обсудить всё, не переходя невидимые границы. Но вместо этого…       Он привёл его в свою комнату.       В личное пространство. На территорию, где Тэхён спал, где избавлялся от маски невозмутимого лейтенанта и становился просто собой. Девятнадцатилетним парнем, таким же живым, как и сам Чонгук, со своими мыслями, чувствами и эмоциями.       — Идёшь? — голос Тэхёна был ровным, но в нём слышалась едва заметная насмешка.       Чонгук моргнул, приходя в себя, и, едва заметно кивая, шагнул внутрь.       Но вся его нервозность мгновенно улетучилась, стоило ему увидеть, кто сидел на кровати.       — Эй, Кнопка, привет! — Чонгук не смог сдержать улыбку, увидев младшего брата Тэхёна. Быстро сняв обувь и куртку, он тут же опустился на колени перед мальчишкой, чтобы оказаться с ним на одном уровне.       — Пливет, Кук! — радостно протянул Ён Хо, тут же зарываясь пальцами в тёмные волосы Чонгука. Его звонкий смех разлился по комнате.       Чонгук только хмыкнул, ответно взлохматив светлые локоны  малыша. Он не мог отвести от него глаз — этот мальчик был копией Тэхёна, его миниатюрной версией. И стоило ему задуматься об этом, как в голову закралась ещё более опасная мысль: как бы выглядели их с Тэхёном дети?       Он представил их — с глазами Тэхёна, его мягкими чертами и такой же тёплой улыбкой…       Чёрт. Он что, думает о том, как бы выглядели их с Тэхёном дети?       Чонгук мотнул головой, отгоняя образ, пока не зашёл слишком далеко.       — Как у тебя дела, малыш? — спросил он, наклоняясь ближе.       — Нолмально, — важно ответил Ён Хо, при этом не переставая ёрзать на кровати.       — А ты чего здесь сидишь? — Чонгук скептически прищурился, одновременно приглаживая его растрёпанные волосы.       — В садике кто-то заболел глипом, и нас отпустили, — невозмутимо пожал плечами мальчик.       — Гриппом, — поправил его Чонгук, усмехнувшись.       — Я так и сказал, — серьёзно ответил Ён Хо, а затем хмыкнул, дотянувшись до его щеки и несильно её потянув.       Чонгук лишь усмехнулся, а затем встал и обернулся к Тэхёну, который был занят тем, что убирал вещи в шкаф.       — Ён-и, ты голоден? — поинтересовался Тэхён, закончив с уборкой.       Пока омеги обсуждали будущий ужин, Чонгук невольно начал изучать комнату Тэхёна. Пространство казалось знакомым и в то же время чужим. Две кровати, два шкафа, стол у окна, собственная ванная — всё это напоминало его комнату, но, в отличие от неё, здесь было удивительно пусто.       На первый взгляд всё выглядело безупречно, как в музейной экспозиции, где нельзя ничего трогать. Голые стены, однотонное постельное бельё — точно такое же, как и у других студентов. На столе — лишь одна тетрадь, аккуратно расположенная рядом с настольной лампой. Возможно, Тэхён часто работал ночью.       Чонгук провёл взглядом по комнате, и чем больше он вглядывался, тем сильнее его охватывало странное чувство. Ни одной личной фотографии. Ни подушек или пледов, чтобы создать уют. Ни книг, ни каких-то безделушек, которые могли бы намекнуть на личность хозяина. Всё выглядело слишком стерильным, слишком отстранённым, словно здесь никто не жил.       Когда Чонгук заметил приоткрытую дверь в ванную, его внимание привлекла другая дверь, расположенная рядом. Он не знал, куда она вела, но ответ нашёлся неожиданно — стоило Тэхёну попросить брата пойти на кухню.       — У тебя собственная кухня? — удивлённо вырвалось у Чонгука.       Но в ту же секунду он осознал, насколько глупым и неуместным был этот вопрос. Вспоминая свою жизнь здесь, он понял, что никогда не видел, чтобы преподаватели обедали вместе со студентами. Да, они могли контролировать процесс, наблюдать за рядовыми, но никто из них не прикасался к еде.       Видимо, потому, что у каждого в комнате была собственная мини-столовая.       Тэхён только слегка кивнул, подтверждая неозвученные догадки альфы, и, не говоря ни слова, отправился вместе с Ён Хо готовить ужин.       Оставшись наедине с собой, Чонгук сел на единственный стул в комнате и снова огляделся, надеясь увидеть то, что мог упустить. Но снова и снова его взгляд натыкался на те же скучные стены и такую же скучную мебель. Если бы Тэхён не привёл его сюда, Чонгук бы всерьёз подумал, что здесь действительно никто не жил.       Это беспокоило.       Чонгук вздрогнул, когда дверь кухни открылась, и Тэхён вошёл обратно в комнату, оставив брата ужинать. Альфа быстро вытер вспотевшие ладони о форменные брюки, сжал губы, осознав, что нервничал. Почему?       Тэхён сел напротив него на свою кровать. Спокойно, без спешки.       И только тогда Чонгук понял.       Тэхён привёл его сюда. В своё личное пространство.       Он. Привёл. Чонгука. В. Свою. Комнату.       Даже если на мгновение отбросить все внезапно вспыхнувшие в голове пошлые мысли, оставалась одна-единственная, куда более ценная: Тэхён впервые готов открыть перед ним часть себя. Пусть не словами, но действиями.       Он доверял ему.       Поэтому у Чонгука бешено колотилось сердце.       Но, вопреки всему, ему не страшно. Наоборот, он жаждал узнать Тэхёна ближе, понять его и доказать, что достоин этого доверия. Достоин того, чтобы омега открыл перед ним не только свою комнату, но и душу.       — Пока Ён Хо кушает, давай поговорим, — голос Тэхёна звучал тихо, но в нём слышалось напряжение. Он не смотрел на Чонгука прямо, вместо этого продолжал бросать короткие, быстрые взгляды в сторону двери, ведущей на кухню, словно опасаясь, что брат мог всё услышать.       Чонгук кивнул, сглотнул и развернулся всем телом к омеге. Он чувствовал, как внутри поднималось тепло от одного только осознания — Тэхён говорил с ним неформально, по-домашнему. Это значит, что он наконец-то позволил себе быть открытым. Или, по крайней мере, готов попробовать.       — Хорошо.       Тэхён глубоко вздохнул, отводя взгляд в окно. Там, за стеклом, густая темнота ночи, в которой уже не различить ни улиц, ни корпусов. Только отражение их самих — двоих людей, сидящих рядом в полупустой комнате, где воздух пропитан чем-то хрупким, но поистине важным.       — Мне было четырнадцать, когда я поступил в академию. Я хотел отучиться и сразу начать работать, — начал он, голос ровный, но в нём слышалась неуверенность, будто он снова и снова пересматривал прошлое в голове, решая, стоило ли этим делиться. — У меня был ускоренный курс подготовки, после которого я должен был начать работать. В восемнадцать лет я уже стал младшим лейтенантом.       Чонгук затаил дыхание, стараясь не выдать своего нетерпения, не спугнуть этот момент. Он боялся сказать что-то не так, боялся сделать движение, которое заставило бы Тэхёна замкнуться в себе.       — Я знал, что мой отец задолжал полковнику Ли. Не знал, сколько, но понимал, что немало, если тот решил взыскивать долг с меня. Когда отец умер… — Тэхён оборвал речь, опустив голову, прикусил нижнюю губу и нервно потёр кончик носа. Его жесты выдавали тревогу, даже если он пытался сохранять спокойствие.       Чонгук замечал каждую мелочь. Как его колени подрагивали, когда он менял позу, как руки слегка сжимались в кулаки, как глаза наполнялись скрытым напряжением. И всё же он молчал, давая Тэхёну возможность говорить.       — Когда он умер, мне предоставили… чек? Сумму долга плюс расходы за все четыре года обучения? Не знаю, как это назвать.       Чонгук нахмурился, не понимая, о чём шла речь. И впервые решил перебить.       — Что ты имеешь в виду? Какие расходы? Кто предоставил это?       — Ли Минхо, — имя прозвучало как приговор.       Как только оно сорвалось с губ Тэхёна, по телу Чонгука прошёл электрический разряд. Гнев мгновенно вспыхнул в груди, но он заставил себя сдержаться. Сжал челюсть, выдохнул, подавил желание тут же сказать всё, что он думал об этом человеке.       Он не должен торопить события.       — Я думал… — Тэхён шмыгнул носом, его голос дрожал, и Чонгук, не задумываясь, тут же придвинулся ближе к нему. Осторожно взял его за руки, крепко сжал в своих ладонях, позволяя теплу передаться омеге. К его счастью, Тэхён не отстранялся. Не одёргивал руки.       — Думал, что он обучает меня по доброте душевной, — продолжил Тэхён. — Тогда я ещё не знал, чем всё это может обернуться.       Чонгук медленно встал со стула и сел рядом на край кровати. Спокойно, без резких движений, чтобы Тэхён мог сам решить, хотел ли он принять это молчаливое утешение.       Тэхён не сопротивлялся.       Более того, он сам потянулся к Чонгуку, спрятал лицо в его шее, вдыхая тонкий аромат жасмина, который уже давно ассоциировался у него с безопасностью.       Чонгук ощущал, как напрягшиеся плечи омеги начинали расслабляться. Чувствовал, как тёплое дыхание касалось его кожи, и его сердце сжималось от боли — не за себя, а за Тэхёна, за его годы одиночества, за страхи, за долг, который висел на нём камнем.       — Всё это время полковник Ли платил за моё обучение. За еду для меня и моей семьи. За одежду. За жильё. За всё. Я думал, что он делает это, потому что был другом моего отца, потому что действительно хотел помочь нам, ведь тогда родился Ён-и, и нам, как никогда раньше, нужна была помощь. Но нет. Он просто вкладывался в меня, чтобы потом получить свою выгоду.       Тэхён сжал ткань на спине Чонгука, ещё сильнее уткнулся в его шею, словно боялся, что если отстранится, реальность вновь окажется слишком жестокой.       Чонгук провёл ладонью по его спине — медленно, успокаивающе.       — Ты не виноват, — тихо произнёс он.       Тэхён вздрогнул.       — Я же знал, — его голос ломался. — Знал, что нужно было отказаться и найти другой способ заработка. Знал, что нельзя ему доверять и нужно бежать отсюда…       — Ты был ребёнком, Тэхён, — мягко, но твёрдо проговорил Чонгук, поднимая руку, чтобы провести пальцами по его затылку. — Ты не мог знать всего. Ты сделал то, что казалось правильным.       Тэхён молчал.       Чонгук чувствовал, как влага от слёз пропитывала ткань его военной рубашки, но ничего не говорил. Просто продолжал медленно гладить омегу по волосам, прижимая его к себе чуть крепче.       — Теперь я здесь, — добавил он через мгновение. — И я никуда не уйду.       Тэхён дрожал в его руках. Но это уже не страх. Не паника.       Это облегчение.       И Чонгук знал: он сделает всё, чтобы Тэхён больше никогда не чувствовал себя одиноким.       Чонгук медленно вёл ладонью по спине Тэхёна, словно стараясь забрать хоть часть его боли. Понимал, что не сможет убрать её всю, но если станет хоть немного легче — этого уже будет достаточно.       — Когда ты говорил, что академия тебя душит… что даже у стен есть глаза… — его голос звучал осторожно, почти шёпотом. — Ты имел в виду..?       Тэхён не сразу ответил, будто собираясь с силами. А затем коротко кивнул.       — Да, — его голос сух и ровен, но Чонгук заметил, как пальцы Тэхёна нервно сжимались в кулаки. — Я имел в виду Ли Минхо.       Чонгук сжал челюсть, но продолжил говорить мягко:       — И если бы ты сбежал?..       Тэхён слабо усмехнулся, но в этой улыбке не было ни капли радости.       — Он угрожал папе и брату, — тихо произнёс он. — Даже представить страшно, что он мог бы сделать.       Чонгук облизнул пересохшие губы. Он знал, что Тэхён гордый. Знал, что деньги для него — не способ решить всё, а лишь ещё одна цепь, сковывающая его. Но всё же...       — У меня есть деньги, — осторожно начал он, следя за малейшими изменениями в выражении лица Тэхёна. — Ты можешь отдать долг, компенсировать расходы за обучение, и всё... Добби свободен?       Он пытался добавить лёгкости в тон, но Тэхён лишь слабо покачал головой.       — Всё не так просто, — его голос звучал устало, почти сломлено.       Он отстранился, и Чонгук тут же заметил слёзы, предательски блестящие на его лице. Он потянулся к нему, чтобы стереть мокрые следы с его бледной кожи, но Тэхён отшатнулся, прежде чем его пальцы успели коснуться.       Он встал с кровати и быстро смахнул остатки влаги со щёк, но Чонгук всё равно увидел. Всё равно почувствовал.       — Было ещё кое-что, — прошептал Тэхён, отводя взгляд, — что нельзя купить ни за какие деньги.        — Что?.. — Чонгук моргнул, пытаясь осмыслить сказанное.       Тэхён выдохнул, будто с трудом заставляя себя сказать это вслух.       — Ли Минхо хочет, чтобы я стал его мужем.        Чонгук замер.       В комнате стало гнетуще тихо, и только через пару секунд он осознал, что сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.       — Какого?.. — Чонгук вскочил с кровати, его голос резкий, полон злости. Он увидел, как Тэхён вздрогнул, и сразу же почувствовал вину. — Прости, — он сел обратно, его руки сжали край кровати так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Прости, я не хотел…       Он повернул голову в сторону двери, за которой сидел Ён Хо. Никто не выходил, никто не слышал. Хорошо.       — Я мог отдать долг, — продолжил Тэхён чуть тише. — Со временем я бы всё вернул. Но он... он начал угрожать мне.       Чонгук снова напрягся, чувствуя, как гнев, едва было утихший, разгорался с новой силой.       — Когда? — его голос низкий, угрожающий.       — После того, как я несколько месяцев отработал преподавателем. Тогда он подделал медицинские документы... О моём здоровье.       Тэхён говорил это шёпотом, но Чонгук слышал его слишком отчётливо.       — Он сказал, что если я откажусь выйти за него, он передаст их в полицию, и меня посадят за нарушение главного закона военных.       — Астма, — глухо произнёс Чонгук.       Тэхён кивнул, и этот жест казался самым тяжёлым, что ему приходилось делать.       — Когда я впервые заработал деньги, я так радовался, — продолжил он с лёгкой, горькой улыбкой. — Думал, что наконец-то смогу самостоятельно заботиться о семье, что теперь всё будет зависеть только от меня.       Он горько усмехнулся.       — Не всё то золото, что блестит, да?       Чонгук смотрел на него, чувствуя, как внутри разрасталась беспомощность. Он хотел защитить его. Хотел взять всю боль на себя.       Альфа провёл рукой по волосам, откидывая тёмные пряди назад, пытаясь не только придумать решение, но и осмыслить всё происходящее. Голова гудела от переизбытка информации — за последнее время произошло так много, что, казалось, ещё чуть-чуть, и он просто сломается.       Но рядом с ним Тэхён.       Тот, кто уже прошёл через всё это. Тот, кто вынес столько боли и предательства, но продолжал держаться. Продолжал бороться. Не только ради себя, но и ради своей семьи.       Чонгук смотрел на него и понимал: Тэхён — сильнее, чем кто-либо мог бы представить.       — Но почему?.. — голос Чонгука звучал напряжённо, почти сдавленно. В голове вертелся один вопрос, на который он не мог найти ответа: — Зачем ему, сорокалетнему альфе, молодой омега?       Тэхён глухо вздохнул, отводя взгляд.       — Не знаю, — его голос ломкий, словно он вот-вот снова сорвётся. — Я так и не нашёл ответ на этот вопрос. Он говорил, что хочет отомстить моему отцу, но… но за что?       Тэхён покачал головой, губы дрожали.       — Почему за ошибки родителя должен расплачиваться его ребёнок?       Он сжимал плечи, словно пытаясь удержать себя в куче, но в следующий момент тело подкосилось, и он осел на пол, облокачиваясь на соседнюю кровать. Обняв себя и цепляясь пальцами за собственные плечи, он громко всхлипнул, пытаясь заглушить рыдания.       — Я просто… — его голос ломался. — Я просто устал... Просто хочу нормальной жизни, Гук, понимаешь?       Ласковое прозвище сорвалось с губ легко, но ни один из них не обратил на это внимания.       Чонгук не думал.       В одно мгновение он оказался рядом, опустился на колени перед Тэхёном и крепко, безоговорочно заключил его в объятия. Тот, словно тонущий, схватился за него, вцепился руками, ногами, прижался к нему всем телом, как маленький коала, цепляющийся за бамбук.       Чонгук чувствовал, как его горячее, дрожащее дыхание обжигало кожу шеи, как пальцы судорожно сжимали ткань его рубашки.       — Хочу иметь друзей, — продолжил шептать Тэхён, утыкаясь носом в его ключицу. — Хочу заниматься любимым делом, не боясь оказаться на улице…       Чонгук медленно провёл ладонью по его спине, стараясь передать через прикосновение всю ту защиту, которую мог дать.       — Хочу счастья для своей семьи… хочу… — голос Тэхёна срывался, и он судорожно глотал воздух. — Хочу брак по любви...       Он снова всхлипнул, и Чонгук закрыл глаза, крепче прижимая его к себе.       — Где я провинился?..       Чонгук дышал глубоко, ровно, хотя внутри всё кипело от злости и беспомощности.       Он наклонился чуть ниже, зарылся носом в мягкие волосы Тэхёна и вдохнул его запах — лёгкий, тёплый, родной. Затем его губы нашли висок омеги, и он мягко прижался к нему.       — Солнышко, — нежно прошептал Чонгук. Его пальцы медленно поглаживали спину Тэхёна, ощущая каждый вздох, каждое движение омеги. Он прижимал его крепче к своей груди, будто хотел защитить от всего мира, от всей боли, скопившейся в его сердце.       Он чувствовал, как плечи Тэхёна сотрясались от очередного рыдания, и только сильнее сжимал его в объятиях.       — Ты не виноват. Ни в коем случае не думай, будто всё это — твоя вина. Это не так, слышишь? Я здесь, — обещал Чонгук. — И я не позволю никому отнять у тебя жизнь, о которой ты мечтаешь.       Тэхён дрожал в его руках, но уже не от холода и страха.       А от надежды.       Он продолжал молчать, лишь отрицательно качая головой. Его лицо было прижато к груди Чонгука. Он шмыгал носом, и альфа чувствовал, как его рубашка становилась всё более влажной от слёз.       Его сердце сжималось, но он знал, что должен быть сильным. Для него.       — Мы справимся, — говорил Чонгук уже более уверенно, хотя внутри него всё еще бушевала буря эмоций. Он хотел верить в свои слова, хотел, чтобы Тэхён тоже поверил.       Ким медленно отстранился, его заплаканные глаза встретились со взглядом Чонгука. Альфа замер, его сердце пропустило удар, когда он увидел, что карие глаза омеги блестели от слёз, а его губы слегка дрожали. Он заметил, как взгляд Тэхёна скользил по его лицу, останавливаясь на губах, а затем снова возвращался к глазам. Он видел, как Тэхён облизывал губы, и его собственное дыхание сбивалось.       Чонгук хотел поцеловать его. Он хотел почувствовать его губы на своих, хотел передать всю свою заботу и поддержку через этот поцелуй. Но он сдерживался, боясь причинить вред. Вместо этого он положил руку на затылок Тэхёна, нежно притягивая его ближе, и поцеловал его в лоб. Так же, как несколько часов назад сделал это на улице.       Тэхён закрыл глаза, его тело слегка вздрогнуло от прикосновения. По его коже пробежали мурашки, тепло разливалось по всему телу, но через мгновение он нахмурился и отстранился.       — Что-то не так? — тихо спросил Чонгук, его пальцы осторожно стирали слёзы с лица Тэхёна. Он смотрел на него с таким обожанием, с такой заботой, что Тэхён чувствовал, как его сердце начинало биться чаще.       Ким жевал губу, словно собираясь с мыслями. Он знал, что должен сказать это, но его голос дрожал, выдавая его нервозность.       — Ты хочешь поцеловать меня по-другому? — его слова звучали тихо, почти шепотом, но в них слышалось что-то большее.       Чонгук замер. Его взгляд скользил по губам Тэхёна, а затем вновь возвращался к его глазам. Он видел в них страх, но также и надежду.       — Да, — ответил он, его голос звучал хрипло, словно ему трудно говорить. Он нервно сглатывал, чувствуя, как его губы начинали покалывать от желания.       — Почему же ты не делаешь этого? — спросил Тэхён чуть увереннее, но в голосе всё еще слышалась дрожь.       Чонгук облизал губы, словно это поможет ему справиться с нахлынувшими эмоциями.       — Твой приступ после нашего поцелуя… — он замолчал, его голос дрожал. — Мне страшно, что он может снова…       — Нет, — Тэхён отрицательно покачал головой, его глаза горели решимостью. — Я… Я перестал принимать блокаторы и…       Чонгук замер. Его сердце начало биться быстрее, а в груди разливалось тепло.       — Почему? — его голос звучал тихо, почти неуверенно.       Тэхён нахмурился, но в уголках его губ появилась едва заметная улыбка.       — Это небезопасно для моего здоровья? — он повторил слова Чонгука, сказанные ранее в его кабинете, и в его голосе слышалась легкая насмешка, но также и нежность.       — Да, но… Почему сейчас?       — Я принимал их из-за полковника… Боялся, что его инстинкты возьмут верх, и он захочет не только свадьбу со мной, но и... всё остальное, — он слегка пожал плечами. — Думал, отсутствие запаха хоть как-то сыграет роль, и он передумает брать меня замуж. Я ошибался.       Он замер и, собравшись с мыслями, продолжил чуть более уверенно.       — И мне впервые не страшно, — он коснулся кончиком своего носа чужого. — Когда ты рядом.       Чонгук нежно улыбнулся, отвечая на прикосновение, но, вспомнив о беспокоящем его вопросе, слегка отстранился и с серьёзным выражением лица посмотрел на Тэхёна.       — О чем вы спорили сегодня у главного корпуса?       Тэхён отвёл взгляд в сторону, смотря в окно, в котором всё так же отражалась темнота.       — Он снова угрожал мне. Снова говорил о том, что выселит папу с Ён Хо из квартиры, которую предоставляют семьям сотрудников. Сказал, что я больше не буду получать ни воны и никогда не смогу достать нужные для меня лекарства.       Чонгук испытывал сильную ненависть к этому человеку и едва мог выдавить из себя несколько слов из-за нервного кома, вставшего поперёк горла. Он хотел избить Минхо, заставить его страдать так же, как страдал Тэхён.       — А ты что? — прохрипел Чонгук и слегка покашлял.       — Я послал его.       Чонгук чувствовал, как его сердце наполнялось теплом. Он смотрел на Тэхёна, на его улыбку, на его глаза и понимал, что больше не мог сдерживаться.       — Ты уверен, что хочешь этого? — прошептал он, его пальцы осторожно коснулись щеки Тэхёна.       Тэхён кивнул, его глаза сияли доверием и чем-то ещё, что заставляло сердце Чонгука биться чаще.       Чонгук медленно наклонился, его дыхание смешивалось с дыханием Тэхёна, создавая между ними невидимую нить, которая связывала их всё крепче. Его губы едва коснулись губ Тэхёна, сначала просто лёгкое прикосновение, как будто боялся, что омега исчезнет, если он приложит больше силы. Но затем, почувствовав, как Тэхён слегка приоткрыл губы, Чонгук углубил поцелуй, делая его более уверенным, но всё таким же нежным.       Его губы мягко скользили по губам Тэхёна, словно пытаясь передать всё, что он чувствовал, всё, что не мог выразить словами. Он хотел, чтобы Тэхён почувствовал, что больше не один, что он никогда больше не будет одинок. Чонгук хотел забрать всю его боль, всю горечь, которая скопилась в его сердце, и заменить их теплом, любовью, заботой.       Тэхён отвечал на поцелуй, его руки сжимали ткань рубашки Чонгука, притягивая его ближе. Его губы дрожали, но в них чувствовались доверие, желание, потребность в этом моменте. Он ощущал, как сердце Чонгука билось в унисон с его собственным, как их дыхание сливалось в одно, создавая гармонию, которая казалась такой естественной, такой правильной.       Чонгук осторожно проводил языком по нижней губе Тэхёна, и тот слегка вздрагивал, но не отстранялся. Наоборот, он приоткрывал губы, позволяя Чонгуку углубить поцелуй. Их языки встречались в медленном, чувственном танце, полном нежности и тепла. Чонгук чувствовал вкус Тэхёна — сладкий, с лёгкой горчинкой, как будто в нём смешались все его эмоции, все переживания. И он хотел запомнить этот вкус, хотел, чтобы он остался с ним навсегда.       Его руки осторожно скользнули по спине Тэхёна, ощущая каждый изгиб, каждое движение. Он чувствовал, как тело омеги постепенно расслаблялось, как напряжение уходило, сменяясь теплом и спокойствием. Чонгук хотел, чтобы Тэхён почувствовал себя в безопасности.       Когда они, наконец, отстранились, их дыхание сбилось, а губы слегка дрожали. Чонгук смотрел в глаза Тэхёна, и в них он видел не только слёзы, но и надежду, доверие, благодарность.       — Ты не один, — шептал Чонгук, его голос звучал так нежно, что Тэхён чувствовал, как его сердце наполнялось теплом. — Я всегда буду с тобой.       — Спасибо, — прошептал Тэхён, крепче прижимаясь к Чонгуку, словно хотел слиться с ним воедино. Он уткнулся носом в его шею, прямо в запаховую железу, и жадно вдохнул жасминовый аромат, наполняя им лёгкие до самого края. Глубокий, довольный вздох превратился в тихий смех, от которого у Чонгука по спине пробежали мурашки.       — Всегда хотел это сделать, — хрипло признался Тэхён, его губы коснулись кожи Чонгука, вызывая у альфы невольный дрожащий вдох.       Чонгук, будто под гипнозом, повторил его движение, вдыхая родной запах Тэхёна. Только вот... вместо тонкого, естественного аромата омеги он чувствовал лишь нотки одеколона.       — Ты ведь сказал, что перестал пить таблетки? — его голос звучал мягко, но в нём слышалась настороженность.       Тэхён, не поднимая головы, удовлетворённо промычал, снова утыкаясь носом в шею альфы.       — Но почему я… — Чонгук облизнул пересохшие губы, пытаясь осознать ситуацию. — Почему я ничего не чувствую?       Тэхён нехотя отстранился, его глаза — чистый изумруд, в котором отражалась смущённая улыбка.       — Думаю, должно пройти время, пока гормоны придут в норму, — ответил он, пожав плечами.       Чонгук задумчиво кивнул, но потом, сощурившись, наклонился ближе.       — Хорошо, но больше никогда не принимай их, слышишь?       Тэхён вздёрнул бровь и расплылся в лукавой усмешке.       — Это был приказ, рядовой Чон? — насмешливо уточнил он, нарочито выделяя последнее слово.       Чонгук хмыкнул, его глаза лукаво сверкали.       — Нет, скорее… — он выдержал эффектную паузу, а затем мягко улыбнулся. — Искренняя просьба, лейтенант Ким.       Тэхён покачал головой, но уголки его губ продолжали подниматься вверх. Казалось, он и не против.