Академия падших сердец

      Чонгук брёл по аллее, усыпанной золотисто-рыжей листвой. Звук шагов, сопровождаемый тяжёлыми ботинками, словно вторил его туманным размышлениям. Голова опущена, взгляд устремлён под ноги. Его сердце колотилось, будто предвещая грозу, но, на удивление, не от страха. Отчего же? Сожаления? Вины? Отчаянной попытки понять, что делать дальше? Всё это смешивалось в глухой буре внутри, оставляя его в состоянии невыносимого смятения.       Он думал о Тэхёне. О его холодном взгляде, которым тот маскировал свои настоящие эмоции, словно внутри него что-то давно разбилось. Чонгук даже не знал, почему это задело его. Лейтенант Ким был для него кем угодно — преподавателем, надсмотрщиком, голосом строгой дисциплины, но не тем, о ком он должен был думать. Уж точно не тем, о ком стоило переживать.       И всё же, вопреки здравому рассудку, именно это альфа и делал.       Он не должен был испытывать к лейтенанту романтические чувства или сочувствие. Не должен был желать помочь Киму, потому что… Что Чонгук умел и чему научился за свои двадцать один год? Он способен разрушать! Он делал так, чтобы другим было плохо, не заботясь о чужих эмоциях и чувствах, не переживая за них. А сейчас? Сейчас он готов отдать всё, что у него было, лишь бы помочь Тэхёну, который для него… никто? Да, Ким для него никто. Но сердце отчаянно требовало сделать этого омегу своим.       И узнать, наконец, его природный аромат, который из-за явных блокаторов нельзя было распознать.       Это очень расстраивало альфу, но он не имел права злиться, тем более винить в этом омегу.       «Он тоже хотел сбежать», — Чонгук остановился и развернулся, всматриваясь в тусклый свет, льющийся из окна кабинета лейтенанта. Ранее, возвращаясь с поздних тренировок, он также видел этот тусклый свет, однако сейчас он не казался устрашающим. Наоборот, маяком в буре, который притягивал к себе.       Манил вернуться к Тэхёну и попытаться что-то сделать.       Чонгук встряхнул головой и продолжил путь к корпусу первокурсников.       «Если я сбегу, я отделаюсь нотацией отца и, при лучшем исходе событий, меня вернут обратно в академию, ведь им нужны мои деньги», — подумал Чон, а затем мысленно поправил себя: «Точнее, деньги отца, но, по сути, это одно и то же... Но Тэхён… Если побег удастся, омега мог всё потерять».       Эти мысли больно кольнули в груди. Как будто он предал кого-то, кто, сам того не ожидая, доверился ему.       Альфа запустил пальцы в тёмные волосы и сильно дёрнул их, пытаясь заставить себя думать чётче. Понять, что выбрать. План Юнги? Ведь друг знал, что нужно делать, и Чонгук уверен, он не ошибётся. Он — профессионал своего дела, и Чон доверял ему. Если Мин сказал, что план сработает чётко, значит, так оно и будет.       Однако этот план задуман исключительно для Чонгука. Не для Юнги с Чонгуком.       Тем более не для Тэхёна.       И вот тут всё перевернулось. В ушах звучал сдержанный голос Тэхёна… Перед глазами глаза омеги. Его боль.       Чонгук впервые осознал, что за этой бронёй лейтенанта, за всей серьёзностью, грубостью и, казалось, безэмоциональностью, скрывался живой человек, ранимый, запутавшийся девятнадцатилетний омега, но всё равно очень сильный. Тэхён казался таким правильным, несгибаемым перед невзгодами, а теперь… Он открыл перед Чонгуком завесу своей тайны, словно говоря: «Я больше не мог это скрывать».       Чонгук резко остановился. Дыхание сбилось, как будто кто-то ударил в грудь. Он хотел вновь развернуться и побежать в сторону кабинета, чтобы вновь поговорить с омегой и вместе обсудить план. План, который должен помочь не только альфе, но и Тэхёну.       «Я ведь могу просто зайти и поговорить с ним, да? Я ведь могу предложить помощь? Но как?» Голос в голове звучал всё громче. Это было мучительно. Как можно предложить что-то, когда у тебя ничего не было? Отец отнял наследство, его «полезность» для академии — лишь иллюзия, купленная деньгами.       Но впервые в жизни Чонгук хотел быть полезным не для себя, а для кого-то другого. Просто чтобы помочь. Просто чтобы спасти кого-то, кто, казалось, сам больше не хотел спасаться.       Кто-то, кто потерял надежду.       Он повернул голову к окну. Свет в кабинете всё ещё горел. «Иди туда, где страшно», — голос в голове звучал настойчивее и увереннее.       Чонгук мотнул головой, пытаясь прогнать мысли, но ноги сами несли его вперёд. Только в этот раз — не к кабинету Тэхёна, а в сторону своего корпуса. Там его ждал Юнги, его план и его обещания.       Но его сердце уже приняло решение. Оно билось быстрее, как будто от этого зависела чья-то жизнь. Тэхён больше не останется в одиночестве. Чонгук понял, что сделает всё, что сможет. Даже если это разрушит его собственные шансы на побег. «Ему не нужно сражаться в одиночестве», — повторял он почти как мантру, шагая по тёмной аллее.       Чонгук открыл дверь в комнату с таким видом, будто нёс на плечах груз всего мира.       — Что-то ты долго, — лениво протянул Мин, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. Он даже не удосужился взглянуть на вошедшего — аромат жасмина говорил сам за себя. Чонгука ни с кем не перепутаешь. — Случилось что? — добавил он, заметив, как тот небрежно бросил куртку на стул и будто растворился в своих мыслях.       — Ничего, — пробормотал Чон, но явно неубедительно.       Мин щёлкнул крышкой ноутбука, убирая его в сторону, и приподнялся на кровати, изучающе уставившись на альфу.       — Да брось, ты сам не свой. Что-то с твоим бывшим? — он ухмыльнулся, но в его голосе звучала искренняя заинтересованность. Когда Чонгук непонимающе кинул на него взгляд, Мин решил пояснить: — Ну, ты же виделся с ним на КПП?       Чонгук резко тряхнул головой, чтобы избавиться от мыслей. «Стоило ли рассказать о нашем разговоре с Тэхёном? Или лучше сохранить его в тайне? Да и что я могу сказать, если сам не совсем понимаю, что происходило?»       Но тут он вспомнил слова Тэхёна, как только они вошли в кабинет, и вопрос о том, рассказать Юнги что-то или нет, отпал сам собой.       «Надеюсь, это останется между нами». Спокойный и тихий голос лейтенанта пробудил в альфе волну наслаждения и лёгкой тревоги.       Мин, напротив, выглядел спокойным и даже немного заинтригованным.       — Ну? Выкладывай. Ты либо что-то скажешь, чтобы я не сходил с ума, либо будешь продолжать хранить молчание, но тогда дай знать, где искать твоё бренное тело, если вдруг лопнешь от недосказанности, — хмыкнул Мин, хмурясь от такой странной реакции соседа. Он не мог вспомнить, чтобы Чонгук хотя бы пять минут молчаливо смотрел в одну точку. Обычно его рот не затыкался.       Чонгук вздохнул. Он знал, что нельзя рассказывать про Тэхёна, но и молчать долго не мог — это стало действительно невыносимым.       — Отец переписал всё моё наследство на своего телохранителя, — он выдохнул это, как будто сбросил с себя часть груза.       Мин застыл, моргнул несколько раз, а потом подался вперёд, щуря глаза.       — Себастьяна? Того здоровяка, который больше похож на шкаф, чем на человека?       Чонгук кивнул, а затем резко поднял взгляд в сторону Мина.       — Вы знакомы?       Юнги поджал губы, понимая, что сболтнул лишнего. Но, так как сказанное не вернуть, он, сдавшись, легко кивнул и рассказал правду:       — От нечего делать я просмотрел личные дела нескольких студентов, чтобы хоть чем-то занять себя, — пожал плечами тот.       Он думал, что Чонгук накинется на него с кулаками или просто пошлёт, сказав, что подаст на него в суд за вторжение в личную жизнь без разрешения, но Чон лишь молчаливо кивнул, вновь опуская взгляд.       Мин потёр лицо рукой, убирая салатовые волосы назад. Его голос стал намного мягче.       — Мне жаль, Гук, — прошептал тот, имея в виду не то, что он прочитал личное дело альфы. Ему было жаль, что Хосок переписал наследство не на родного сына, а на стороннего человека, который, может, и работал на него около десяти лет, но при этом всё равно не являлся ему кровным родственником, чтобы переписать на него имущество.       — Да ладно. — Чонгук пожал плечами, пытаясь улыбнуться, но в этот момент выглядел как побитый щенок, который боялся показать свою рану. — Всё равно я никогда не думал, что эти деньги мне пригодятся. Просто теперь... Я не знаю, что меня ждёт. Даже когда побег удастся, что потом?       «Если удастся», — поправил он мысленно, но взгляд выдал его сомнения.       Мин хмыкнул и поднял крышку ноутбука.       — Ну, если тебе интересно, — сказал он с какой-то показной лёгкостью. — Мой гениальный план почти готов, и, можешь не сомневаться, он просто идеальный! — альфа улыбнулся. — Ты хочешь его услышать?       Чонгук замер. Мысль о побеге больше не казалась такой смелой и желанной. Он знал, что остаться в академии — это риск потерять жизнь и собственное «я», но и сбегать, оставляя Тэхёна одного, он также не мог.       «Долг. Деньги. Почему в этом мире всё крутилось вокруг чёртовых денег?». Внезапно его взгляд метнулся к Мину, и тот от неожиданности перестал стучать по клавишам.       — Блядь! — вырвалось у Чонгука так резко, что Юнги едва не уронил ноутбук.       — Что? — Мин моргнул несколько раз, пытаясь понять, что происходило.       Чонгук вскочил на ноги, хватая военную куртку.       — Блядь… деньги! — повторил он, будто это всё объяснило бы.       — И? — Мин откинулся назад, складывая руки на груди. — Что там с ними?       Чонгук уже направился к двери, практически выбегая из комнаты.       — Я мог бы помочь… — пробормотал он себе под нос.       — Ты куда?! — Мин даже не пытался его остановить, только наблюдал, как тот исчезал за дверью. — Эй! А как же послушать мой план?       Ответа, естественно, не последовало.       Мин устало вздохнул и покачал головой.       — Это ведь для тебя, между прочим, — пробормотал он, возвращаясь к ноутбуку. — Вот неблагодарный…       На мгновение он замер, будто размышляя, стоит ли отправиться за соседом. Взгляд упал на незаконченные строки зашифрованного текста, который понимал только Мин.       — Ну ладно, разберётся. Или нет. В любом случае, мой план крутой.       Юнги продолжал работать. Он мысленно прокручивал каждый шаг, стремясь не упустить ни одной детали. Академия не прощала ошибок, и любая мелочь могла стоить им свободы, а возможно, и жизни.       Он знал, что побег Чонгука потребует идеальной стратегии. Это был не просто рискованный поступок — это была операция, требующая холодного расчёта. Юнги, мастер программирования и аналитики, подошёл к делу со всем профессионализмом, начав с самого главного — сбора информации.       Первым шагом Юнги изучил, как работала система охраны академии. Территория занимала около семи квадратных километров, и камеры видеонаблюдения покрывали практически каждый уголок. Ему нужно было создать виртуальную карту всех камер, чтобы понимать их расположение и углы обзора. Это было непросто — систему проектировали с учётом современных технологий защиты. Однако для Юнги это был не вызов, а задача, которую нужно решить.       Он незаметно проник в серверную систему академии, используя специально разработанную программу. Каждое его действие было тщательно замаскировано: внешне его активность выглядела как обычное выполнение приказа полковника Ли. Медленно и осторожно он собирал данные, изучая расположение камер, углы их обзора и режим работы.       Юнги заметил важную особенность: камеры каждые несколько секунд отправляли обновлённый сигнал на главный сервер. Он разработал программу, которая могла временно задерживать передачу этого сигнала. Это создавало небольшое «окно» в системе видеонаблюдения, когда охранники должны были видеть не текущую картинку, а старую запись.       Это могло бы дать Чонгуку лишние десять или даже пятнадцать минут. А время — это самое важное в таких ситуациях, и им нельзя пренебрегать.       Следующим шагом было изучение графика патрулей. Юнги провёл несколько бессонных ночей, отслеживая перемещения охранников. Он отмечал каждый маршрут, фиксировал временные промежутки и составил собственное расписание. Теперь он точно знал, где и когда будет находиться каждый из работников службы безопасности.       — Тут дело не в спонтанности, а в чёткой координации, — пробормотал он себе под нос, вновь и вновь сравнивая свои заметки.       Когда данные о системе охраны были собраны, Юнги решил изучить саму архитектуру академии. Он знал, что здание имело долгую историю, и это могло скрыть уязвимые места. Погрузившись в архивы серверов, он обнаружил старые чертежи академии, давно списанные и заброшенные.       В этих схемах он обнаружил то, что искал: старый подземный ход, ведущий за пределы учебного заведения. Этот ход использовался много лет назад, когда здание служило военным складом. Впоследствии его закрыли, а вход замаскировали за главным зданием, спрятав в тени кустов и защитив металлической оградой.       Юнги не мог поверить своей удаче. Тоннель вёл прямо за территорию академии, и, что ещё важнее, в нём не было камер или сенсоров. Он лично проверил его состояние, пробираясь через паутину и пыльные коридоры. Несмотря на старость, конструкции оставались прочными.       Чтобы подготовить тоннель, Юнги решил установить электронный замок с таймером на решётку. Это гарантировало, что вход останется незаметным до самого момента побега.       Собрав все части пазла, Юнги понял, что к побегу осталось сделать лишь несколько шагов. Он просчитал каждую деталь, обеспечив, чтобы в нужный момент камеры отключались, охранники находились как можно дальше, а тоннель был готов к использованию.       Юнги услышал стук в дверь и замер, удивившись. Кто это мог быть? Чонгук никогда не стучал, предпочитая просто входить, тем более у него всегда был собственный ключ. Поджав губы, Мин быстро запаролил компьютер, закрыл крышку и бросил взгляд на свои домашние штаны, раздражённо расправляя их.       Он нехотя открыл дверь, ожидая чего угодно, но точно не того, что за порогом окажется Намджун. Альфа стоял с непринуждённой, но слишком обворожительной улыбкой, которая у Юнги всегда вызывала подозрения.       — Привет, — начал Ким, будто этот визит был самой обычной вещью на свете.       — По-моему, сегодня уже виделись, — фыркнул Мин, пытаясь скрыть внезапный румянец. Он широко распахнул дверь, пропуская гостя, и закрыл её за его спиной. — Ну и, какими судьбами?       Намджун сделал шаг в комнату, огляделся и чуть наклонил голову.       — Хотел поговорить, — просто сказал он.       Юнги с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.       — О, неужели?       — Чонгук здесь? — добавил Намджун, игнорируя сарказм Мина и опуская руки в карманы.       Мин нахмурился. Вопрос выбил его из равновесия. Он пришёл сюда ради Чонгука?       — Нет, — выдавил он, чувствуя, как голос предательски охрип. Прокашлявшись, он повторил твёрже: — Нет. Так зачем пришёл?       — Поговорить.       — С Чонгуком? — Мин старался сделать свой голос увереннее, но у него это плохо получилось.       — С тобой.       — О чём именно?       — О нас.       Юнги резко замер, будто слова Кима выбили у него почву из-под ног. Его сердце пропустило удар.       — В каком ещё смысле «о нас»? — проговорил он с нажимом, стараясь звучать равнодушно. — Нет никаких «нас», — но лицо, горячее от румянца, выдавало его с головой. Чтобы скрыть свою реакцию, Мин резко двинулся в сторону стола у окна и начал притворно рыться в ящиках в поисках чего-либо, что могло бы спасти ситуацию. Проблема в том, что они были абсолютно пусты.       У них с Чонгуком не было столько вещей, чтобы понадобились эти ящики.       Намджун тем временем подошёл ближе.       — Полковник Ли сказал, что меня переводят на обучение через неделю, — с ноткой горечи сообщил он. — Мы больше не будем ходить на пары вместе.       Юнги медленно выдохнул, чувствуя, как напряжение в плечах ослабевало. «Чёрт, можно было сразу сказать об этом? Я уже успел накрутить себя», — подумал он, ненавидя, как легко альфа мог его запутать.       — Всего-то, — пробормотал он, всё ещё не глядя на Кима.       — Всего-то?! — Ким сорвался, его голос прозвучал резко, как удар плети. — Для тебя это «всего-то», а для меня это всё!       Юнги повернулся, нахмурившись. Намджун больше не улыбался. Его лицо, обычно спокойное, исказила злость, в глазах мелькнула боль, которую он даже не пытался скрыть.       — Мне надоело быть чьей-то игрушкой, — выдавил он, тяжело вздохнув. — Верным псом, готовым бросаться на любое поручение!       Его голос сорвался на хрип, и Юнги внезапно осознал, что перед ним стоял не железный Ким Намджун, а человек, который устал носить маску.       — И что ты хочешь от меня? — Мин прищурился, чувствуя, как внутри у него закипало раздражение. Ему самому хватало своих проблем.       — Может, ты поговоришь с полковником?       Юнги фыркнул. Он опустил глаза, пытаясь подобрать слова, но нашёл только горький смех.       — Ты серьёзно? Стоит мне открыть рот, как полковник раскроет нашу ложь, — он сложил губы в тонкую линию, вспоминая, кто именно настоял на том, чтобы все думали, словно он глухой.       Мин вскинул взгляд на Намджуна, в его голосе звучала усталость, ведь у него не было ни малейшего желания на ссоры и споры. Он хотел побыстрее избавиться от альфы.       — Зачем ты вообще пришёл ко мне, Ким? Зачем говоришь всё это? Я — не твой советчик и не твой жилет, чтобы в него реветь.       Ким опустился на кровать Юнги и прикрыл лицо руками.       — Потому что больше не к кому.       Мин сжал челюсти, ощущая, как его сердце болезненно сжималось. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Вместо этого он только покачал головой, стараясь держаться отстранённо, будто всё это не касалось его лично.       Юнги уже открыл рот, чтобы съязвить и напомнить Намджуну, что он, в отличие от альфы, не собирался быть ничьей марионеткой или скакать под чужую дудку. Но, стиснув зубы, вовремя осёкся. Сейчас не время для выяснения отношений. Как бы ни хотелось поставить Кима на место, планы с Чонгуком были важнее. Они решили держать Намджуна рядом, пока тот не расколется, зачем полковник Ли так интересовался Чонгуком.       Юнги сделал глубокий вдох, стараясь собрать разбегающиеся мысли. Он несколько раз сжал и разжал кулаки, выдавливая из себя ровный голос:       — И как, по-твоему, я должен помочь тебе? — Юнги сузил глаза, не скрывая сарказма.       Намджун шумно выдохнул и с раздражением откинулся на холодную стену, сложив руки на груди.       — Чёрт возьми, Мин, — пробормотал он, тяжело глядя в потолок.       Юнги машинально проследил за его движением. И зря. Очень зря. Потому что взгляд предательски зацепился за то, как мышцы на плечах и предплечьях Кима перекатывались под тонкой тканью его футболки. Она обтягивала его так плотно, что казалось, будто в этом было какое-то намерение — подчёркивать каждую деталь его фигуры. Рельефные линии, будто выточенные из бронзы, играли в свете лампы, и Юнги вдруг стало жарко.       «Боже, Юнги, соберись!» — мысленно он попытался одёрнуть себя, но взгляд всё равно перешёл на чужие губы. Намджун нервно прикусил нижнюю губу, отчего та стала ещё более пухлой, ещё более... чертовски соблазнительной.       Юнги резко отвёл взгляд.       «Мне точно нужно заняться сексом. Срочно. Уже смотрю на Намджуна так, будто он — последний кусок сочного мяса в этом проклятом мире», — зло подумал он, чувствуя, как жар откуда-то из груди плавно опускался в область паха.       В комнате повисла тягучая, удушливая тишина. Намджун нахмурился, погружённый в свои мысли, но это только раздражало Юнги ещё больше.       — Мне жаль, — вдруг выдал Мин, сам не зная, откуда взялись эти слова. Он просто не выдержал молчания, которое давило на него, как каменная глыба. Ему нужно было сказать хоть что-то, чтобы разорвать этот чертовски напряжённый момент.       Намджун поднял голову, удивлённо посмотрев на Юнги.       — Жаль? — в его голосе прозвучало недоверие. — Ты серьёзно? Это всё, что ты можешь сказать?       — Слушай, я же сказал, что мне жаль! — огрызнулся Юнги, мгновенно переходя в защиту. — Не знаю, чего ты от меня хочешь. Чтобы я упал тебе в ноги, умоляя остаться? Или, может, ещё чего? — он закусил внутреннюю сторону щеки, пытаясь не думать о том, как опускался на колени перед Намджуном. — Это не я заставил тебя соврать всем, что глухой. Это не я хотел ходить за тобой по пятам, каждый раз спрашивая о том, куда и к кому направляюсь. И уж извини, конечно, но не мои проблемы, что ты ненавидишь академию и готов пойти на всё, лишь бы не делать того, ради чего поступал сюда.       — Можешь просто не быть таким упрямым засранцем и проявить чуточку соболезнования, — пробормотал Намджун, качая головой.       Юнги закатил глаза, скрестив руки на груди.       — Я же, блядь, только что сказал, что мне жаль!       — Так, словно послал меня, — шипел сквозь зубы Ким. — Искренности бы тебе.       Юнги сделал рваный вздох, пытаясь в одночасье не прыгнуть на Намджуна и не ударить того со всей силы. Но он понимал, что Ким вдвое, а то и втрое сильнее его. Юнги мог выиграть эту битву только словесно, но никак не физически.       — А может, тебе уже прекратить ставить меня в тупик своими неожиданными появлениями? Я, знаешь ли, не психолог и не волшебник, чтобы вытаскивать тебя из твоих личных кризисов.       Намджун усмехнулся, но в его улыбке была какая-то усталость.       — Знаешь, Мин, ты говоришь это так, будто тебе вообще всё равно.       — Да, мне всё равно, — буркнул Юнги, упрямо отворачиваясь.       Но оба знали, что это было ложью.       Юнги ощущал давление, нарастающее с каждым словом Намджуна. Казалось, комната становилась всё меньше, сжимая их двоих в этой странной, опасной близости.       Слова «Вы же строите план, верно?» заставили его замереть, будто на него направили лазерный прицел.       — Что? — голос Юнги дрогнул, и он тут же проклял себя за это.       Он развернулся и ахнул, увидев, что Намджун, который ещё секунду назад расслабленно покоился на его кровати, сейчас стоял в нескольких метрах от него.       Слишком близко.       Непозволительно.       — Я знаю, что Вы здесь не из-за любви к этой военной чуши, — голос Намджуна был низким, спокойным, но в его глазах пылало что-то такое, что могло прожигать дыры. — И уж точно не потому, что хотите защищать родину из патриотических побуждений.       Юнги молчал. Молчал не потому, что не было ответа, а потому, что сказать что-либо значило бы подтвердить догадки Намджуна. И поставить под угрозу не только себя, но и Чонгука.       — Я никому не скажу, — Намджун двинулся вперёд, его шаги были неспешными, но в них было что-то пугающе-уверенное. — Но ты же понимаешь, что Вас ждёт, если кто-то узнает...       Юнги напрягся, отступая назад. Его поясница упёрлась в край стола. Всё, он зажат в ловушке, отступать больше некуда. Он скрестил руки на груди, словно стараясь защититься, хотя это было бесполезно.       — Я надеюсь... — голос Намджуна стал ниже, почти интимным шёпотом. Он подходил всё ближе, и Юнги знал, что ещё чуть-чуть, и между их телами не останется даже воздуха.       Юнги чувствовал, как дыхание перехватывало. Намджун был слишком близко. Слишком близко, чтобы игнорировать, как пахла его кожа — глубокий, тёплый аромат тёмного шоколада. Юнги ненавидел себя за то, что этот запах сводил его с ума, потому что, чёрт возьми, как можно быть настолько бесячим и настолько идеальным одновременно? Его собственный запах мяты казался теперь острым и резким на фоне бархатного Намджуна.       И, о боже, их смешанный запах шоколада и мяты одновременно возбуждал и пугал Юнги до глубины души.       — Ч-что? — выдавил Юнги, сглатывая, чтобы хоть как-то увлажнить пересохшее горло. Он нервно облизнул губы, запрокидывая голову, чтобы встретить взгляд Намджуна. Но тот был слишком близко, слишком высокий, слишком...       — Если всё получится... — Намджун поднял руку и осторожно коснулся кончиками пальцев румяной щеки Юнги. Этот жест был неожиданным и обжигающе мягким. — Вы могли бы взять меня с собой.       Юнги не ответил. Он не мог. Потому что это прикосновение — лёгкое, почти невесомое — выжигало его изнутри. Пальцы Намджуна были тёплыми, слишком тёплыми. И в этом тепле было что-то, что Юнги заставлял себя не чувствовать.       Но всё тело предавало его. Лихорадочное дыхание. Учащённое сердцебиение. Желание — острое, болезненное, которое он не мог больше отрицать.       Намджун наклонился чуть ближе, и Юнги заметил, как его взгляд упал на его губы.       — Намджун... — голос Юнги был едва слышен, он пытался что-то сказать, чтобы остановить, но слова пропали, как только Намджун чуть подался вперёд, сокращая расстояние.       Один сантиметр.       Юнги закрыл глаза. Кончиком языка он нервно провёл по своим губам, но случайно коснулся чужих. Это было мимолётное касание, лёгкое, как взмах крыльев бабочки.       И этого было достаточно.       Он хотел этого. Хотел почувствовать тепло чужих губ. Хотел узнать, как будет ощущаться этот поцелуй.       Он слегка приоткрыл рот, готовый уступить притяжению, которое, словно магнитное поле, притягивало его к Намджуну.       — Ушёл, — глухо бросил Чонгук, не глядя ни на кого, словно говорил в пустоту.       Юнги моргнул, быстро закрыв рот. Его мысли путались, а мышцы, только что напряжённые до предела, вдруг обмякли, словно лишившись опоры. Он открыл глаза, пытаясь понять, как всё происходящее выглядело со стороны: Намджун расслабленно покоился на кровати Юнги с совершенно невозмутимым видом. Будто за секунду до этого ничего не произошло. Мин перевёл взгляд с одного альфы на второго, чувствуя, как горели щёки. Особенно в том месте, где только что его коснулась рука Намджуна.       — Что? — спросил Мин хрипловато, всё ещё пытаясь унять сбившееся дыхание.       — Лейтенант ушёл, — равнодушно ответил Чонгук, устало плюхаясь на кровать. Он рывком снял с себя военную куртку, стянул ботинки, небрежно поставил их в сторону и начал расстёгивать ремень брюк, но вдруг замер. Его глаза поднялись на Намджуна, и брови едва заметно нахмурились, словно он только что заметил присутствие третьего человека. — А ты что тут делаешь?       Намджун лишь на мгновение задержал взгляд на Юнги. Затем его глаза проскользнули по Чонгуку и вновь вернулись к Мину. Невозмутимость на его лице сменялась тенью лёгкой насмешки, когда он расправил плечи и медленно поправил складку на форменной футболке.       — Пришёл пожелать Юнги спокойной ночи, — сказал он с таким напускным дружелюбием, что Юнги едва сдержал тяжёлый выдох.       Чонгук не ответил, пожимая плечами, словно всё происходящее его вообще не касалось. Его взгляд вновь устремился к пряжке ремня, но не успел он ничего сделать, как Намджун встал с чужой кровати и сделал пару шагов к двери.       — Спокойной ночи, — обернулся он уже на пороге, бросая взгляд через плечо прямо на Юнги. На его губах играоа лёгкая, почти издевательская улыбка, а в глазах блестело дерзкое обещание. И прежде чем выйти, он подмигнул, оставляя за собой ощущение лёгкого шока и неловкости.       Дверь закрылась.       Юнги с трудом выдавил из себя вздох. В воздухе до сих пор витал аромат шоколада, и он чувствовал, как его собственный запах — мятный, резкий — только усиливался от внутреннего возбуждения.       — Что это было? — почти шёпотом спросил он сам у себя, но тут же услышал голос Чонгука.       — А мне почём знать? — равнодушно бросил тот, уже стягивая ремень и бросая его на кровать. — Если Вы с ним… ну, это… — он сделал неопределённый жест рукой, не глядя на Юнги. — Это ваше дело.       — Мы с ним что? — взорвался Юнги, его голос на долю секунды стал выше, чем обычно.       Чонгук на секунду замолчал, затем всё же поднял взгляд, слегка пожимая плечами.       — Да неважно, — пробурчал он, отворачиваясь. — Мне всё равно. У меня свои дела.       Его слова звучали так, будто он пытался защититься от мира, прячась за этой видимой беззаботностью. Он начал расстёгивать верхние пуговицы рубашки, но его движения резкие, будто напряжение, которое он тщательно скрывал, всё-таки находил выход.       Юнги нахмурился. Он видел, что Чонгук напряжён, что-то держа в себе, но боялся спрашивать. Может, это не его дело.       — Что за дела? — всё-таки нарушил он тишину, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно, но его глаза при этом внимательные, цепкие.       Чонгук оторвался от рубашки и посмотрел на Юнги чуть дольше, чем нужно. В его взгляде было что-то усталое и, возможно, даже отчаянное.       — Мне нужно помочь ему, — ответил он тихо, почти шёпотом. — Это сейчас самое главное. Всё остальное не имеет значения.       Юнги кивнул, хотя в горле будто застрял ком. Он не спрашивал, что за помощь и почему она так важна. Он не уверен, что хотел это знать. Но он чувствовал, что эти слова для Чонгука — способ напомнить себе о цели, из-за которой стоило забыть всё остальное.       Комната снова погрузилась в напряжённое молчание, и Юнги знал, что им сейчас лучше держать мысли при себе.

***

      Кабинет для занятий по ориентированию на местности был просторным и почти стерильным. Высокие окна пропускали достаточно света, чтобы не использовать лампы, но это делало обстановку ещё более холодной. На стенах висели карты: от детальных топографических до общих, отмеченных крупными дорогами и реками. На преподавательском столе и у каждого студента по отдельности лежали компасы, GPS-навигаторы и стопки карт. Всё это выглядело аккуратно и безжизненно, словно весь смысл этих инструментов давно умер, оставив только сухую оболочку.       Юнги сел ближе к окну, намеренно выбирая место чуть в стороне. Его взгляд скользнул по Чонгуку, который, как всегда, оказался в центре внимания, а затем перевёл на Намджуна, как всегда молчаливо сидящего в углу кабинета рядом с преподавателем, чтобы передавать Юнги всю информацию, которую он и без помощи Кима прекрасно слышал.       Альфа сидел, широко расправив плечи, и лениво вертел в руках компас, как будто это была игрушка. Юнги не смог отвести от него взгляд, вспоминая их недавний недопоцелуй. Что это вообще было? С чего вдруг Намджун решил поцеловать его? Какое он вообще имел право целовать Юнги?       Или, быть может, альфа вовсе не хотел ничего подобного, и тот недопоцелуй — лишь фантазия Юнги?       Остальные первокурсники перешептывались между собой, ожидая начала занятия и совсем не замечая замешательств на лице Мина. Он дёрнул головой, пытаясь избавиться от всех мыслей, стараясь сосредоточиться на занятии, которое, как никогда, было полезно для него и Чонгука.       Преподаватель, капитан Хан Джунхо, стоял перед классом с гордо поднятой головой, каменной спиной, сложив за ней руки. Его лицо выражало стойкую неприязнь ко всему, включая самих студентов. Высокий, худощавый, с усталым взглядом и вечно поджатыми губами, он был человеком, для которого работа казалась чистой каторгой. Единственной радостью капитана была возможность давить на студентов своим сарказмом и неподдельной строгостью.       — Доброе утро, — начал он, но в его голосе не было ни намёка на вежливость и приветливость. Он произнёс это так, словно это утро было его личной обидой. — Сегодня мы изучаем ориентирование на местности. Это означает, что у вас есть возможность продемонстрировать свои знания и умения. Или же, напротив, окончательно убедиться в том, что ваше пребывание здесь напрасно.       «Это уж точно», — хмыкнул мысленно Чонгук и украдкой взглянул на Юнги, который сидел по соседству. Альфа улыбнулся уголками губ в надежде, что Мин умел читать мысли.       — Перед вами карты, компасы, линейки. Если что-то из этого вызывает у вас страх — привыкните. Эти вещи не кусаются. Хотя… — он помолчал, склонив голову. — Возможно, они просто ещё не пробовали. Кто может объяснить, что такое топографические знаки? Только, прошу, отвечайте по существу, — произнёс капитан Хан, обводя взглядом класс.       — Это те знаки на карте, которые невозможно понять, если не знаешь, что они обозначают, — послышался голос с заднего ряда.       — Браво, — фыркнул Чонгук, закатив глаза.       Капитан Хан медленно повернул голову в сторону говорившего, его лицо выражало смесь усталости и раздражения.       — Верно, рядовой, — ответил он с ядовитой усмешкой. — Только вот если ты не знаешь их значения, то не сможешь вовремя сориентироваться. Надеюсь, ты расскажешь это своему командиру, когда будешь объяснять, почему завёл свою группу в болото. И очень сильно надеюсь, что тебе не придётся ждать, пока кто-нибудь подберёт твоё мёртвое тело в лесу, когда ты потеряешься, — в помещении вновь пронёсся тихий смешок, но уже менее уверенный. — А с твоими знаниями я это гарантирую.       Несколько человек хихикнули, но быстро замолкли под тяжёлым взглядом капитана.       Юнги сидел на своём месте, водя пальцем по краю стола. Он лениво скользнул взглядом по карте перед собой. Его мысли уплывали к тому, как легко можно использовать эти знания для их с Чонгуком плана. Или, скорее, того плана, который теперь был под сомнением. После последнего разговора Чонгук ясно дал понять, что бежать он пока не собирался.       — Для начала вы все возьмёте в руки компасы. Да, эти странные кругляшки, которые, я уверен, никто из вас раньше не видел. Попробуем не потеряться хотя бы на этом этапе, — продолжил капитан, с видимой скукой наблюдая за курсантами.       Чонгук усмехнулся, смотря на компас в своей руке.       — Что смешного, рядовой Чон? — бросил капитан.       — Ничего, сэр, — ответил Чонгук, быстро выпрямившись. — Просто удивляюсь, как давно я не держал его в руках, — увидев вопросительный взгляд капитана, альфа решил добавить: — У нас в школе был туристический клуб, — продолжил он, прокручивая в руках компас. — Мы ходили в походы, учились всякой этой штуке.       Преподаватель закатил глаза после последней фразы, сложил руки на груди и сделал несколько шагов назад, кивая Чонгуку в сторону доски.       — Ну, вот и повод освежить память. Подойди сюда и развлеки нас своими познаниями, — саркастически добавил капитан, жестом подзывая Чонгука ближе к себе.       Чонгук встал и подошёл к карте. Он взял компас, быстро ориентируясь.       — Чтобы определить азимут, нужно сначала найти точку, где вы находитесь, — начал он удивительно спокойно. — Например, вот этот перекрёсток. Затем выбираем объект — допустим, эту возвышенность...       — Давайте, рядовой, блесните, — не унимался капитан, глядя на Чонгука с видом хищника.       Чонгук проигнорировал подколку и продолжил объяснять, методично проводя линию от одной точки к другой и сверяясь с компасом.       Юнги наблюдал за ним краем глаза. Он не мог не заметить, как легко Чонгук справлялся с задачей, словно ему это давалось от природы.       — Удивительно, но ты пока не сделал ничего глупого, — произнёс капитан с нарочитым удивлением, когда Чонгук закончил.       — Спасибо, сэр. Надеюсь, не разочарую Вас в будущем, — усмехнулся альфа, возвращаясь на своё место.       Юнги мельком взглянул на капитана, который с неподдельной усталостью объяснял группе, как правильно пользоваться одновременно картой и компасом. Его голос звучал монотонно, словно он механически повторял одно и то же уже сотню раз. Остальные студенты, сидящие за столами, напряжённо всматривались в карты, выискивая нужные точки, или молча вертели в руках компасы, пытаясь понять, что с ними делать.       Юнги чуть наклонился в сторону Чонгука, который только что сел рядом со скучающим видом.       — Ты явно наслаждаешься этим, — тихо пробормотал Мин, не сводя глаз с компаса, который Чонгук небрежно крутил в руках.       — Это называется не наслаждаться, а притворяться, что мне весело, — также тихо ответил Чонгук, бросив короткий взгляд на Юнги. — Если бы я показал, насколько мне скучно, Хан уже давно бы расплакался.       Юнги слегка улыбнулся, акцентируя своё внимание на чём угодно, только не на Намджуне, который, Мин уверен, неотрывно смотрел на них.       — А как ты думаешь, компас нам вообще пригодится? — он кивнул на прибор в руках Чонгука.       Чон нахмурился.       — Да, если бы сейчас был каменный век и никто не знал бы про существование смартфонов.       Мин закатил глаза.       — Так тебе в академии разрешили пользоваться телефоном? — подначивал он. — Что ж ты скрыл это от меня?       Чонгук фыркнул, но всё же ответил на первый вопрос альфы, проигнорировав второй.       — Пока нет, — Чонгук ненадолго замолчал, затем посмотрел прямо в глаза Юнги, его голос стал чуть тише. — Мин, я же говорил: я останусь здесь.       Юнги отвернулся, сделав вид, что изучал карту перед собой. Но внутри у него всё кипело.       — Ты сказал «пока», — прошептал он после короткой паузы. — Значит, ты всё ещё держишь эту идею в голове?       — Я не держу ничего в голове, кроме того, как бы не уснуть на этом скучнейшем уроке, — Чонгук усмехнулся, но его глаза на мгновение стали серьёзными. — Мы обсудим это потом.       — Если будет потом, — тихо пробормотал Юнги, едва заметно поджав губы.       Чонгук сжал компас в руке, словно это могло помочь ему не потерять контроль над ситуацией.       — Мин, я не дам нам облажаться, если ты об этом. Просто сейчас не время.       Но Юнги говорил совершенно не про ошибку Чонгука, а про свою собственную, о которой Чон пока не знал. Эта ошибка сидела в противоположном конце комнаты и, не отрываясь, рассматривала Юнги. Мин знал это. Он уверен в том, что Намджун на него смотрел.       Мин тихо вздохнул, пытаясь вновь сосредоточиться на карте перед собой.       — Не только ты застрял здесь, — пробормотал он почти неслышно.       Говорил ли он про себя или имел в виду ещё и Намджуна? Юнги не знал этого. Но он знал одно — до недавнего времени ему нравилось находиться в академии, и он не собирался сбегать, ведь академия предлагала ему деньги на операцию.       Теперь альфа ни в чём не был уверен. Ни в своих желаниях, ни в своих действиях.       Чонгук не уловил что-то в словах Мина, что могло бы его насторожить. Он лишь подвинулся ещё ближе, отметив, что преподаватель и остальные студенты были слишком заняты компасами, чтобы обращать на них внимание.       — Мы застряли здесь оба. Только сейчас я выбрал Тэхёна, — ещё тише сказал он.       Альфа не уверен, слышал ли его Мин, но после слабого кивка соседа продолжил:       — А кого выберешь ты? — изогнув бровь, намекая на недавнее событие, случайным свидетелем которого стал Чонгук.       Юнги понял намёк альфы и украдкой взглянул на Намджуна. Он слегка вздрогнул, заметив ответный взгляд, который словно приковал его к стулу. Моргнув, он отвернулся и посмотрел на Чонгука, продолжая молчать. В его глазах читалось слишком много, чтобы выразить словами. Чонгук же, не понимая молчаливой мольбы в глазах Мина, отвёл взгляд, снова занялся компасом, словно тот мог отвлечь его от мыслей, которые никто не должен был услышать.       Юнги отвернулся, сосредоточившись на карте, но его мысли снова и снова возвращались к тому, что всё это — занятие по топографии, GPS, карты, компасы — слишком удобный случай для улучшения их плана побега, чтобы проигнорировать его.       — Теперь, когда ваши мозги немного разогрелись, — продолжил капитан Хан, окинув группу своим тяжёлым взглядом. — Построите маршрут от этой точки до базы. Кто не справится — останется после занятия. Или, если хотите, можете сразу подать рапорт о переводе в группу для особо одарённых.       Юнги вздохнул, склонившись над картой.       — Мин, ты в игре? — шепнул Чонгук.       — В какой ещё игре?       — В той, где мы не бесим капитана Хана.       Юнги бросил на Чонгука взгляд, полный скрытого раздражения, но принялся работать. Хотя в глубине души понимал: его мысли о побеге будут преследовать его ещё долго.

***

      Прошло ещё несколько дней, но Юнги всё никак не мог прийти в себя. Когда он закрывал глаза перед сном, всё, что он мог видеть, — это губы Намджуна. Просыпаясь, он ощущал возбуждение и то, как неприятно оттягивалась простынь из-за вставшего члена. Боже, он вёл себя как пятнадцатилетний девственник, которому понравился мальчик, но именно так альфа чувствовал себя сейчас.       Мин даже не мог вспомнить, когда в последний раз занимался с кем-то сексом. Вроде как это было ещё в школе, до выпускного. Он познакомился с глухим мальчиком, которого так же, как и Юнги, игнорировали остальные одноклассники. Они подружились. Переспали. Больше Мин его не видел.       Блядь. Это было пять лет назад? Серьёзно? Он настолько увлёкся баскетболом и программированием, что напрочь забыл про личную жизнь и про ту штуку между его ног, которая сейчас, как никогда раньше, требовала внимания?       Альфа открыл глаза и уставился в потолок, пытаясь понять, сколько сейчас времени. Лишь тишина корпуса и ровное дыхание спящего Чонгука на соседней кровати говорили о том, что подъёма ещё не было — значит, пяти тридцати утра. Но так как за окном уже появлялись первые признаки рассвета, то значит, больше четырёх.       Он вздохнул, пытаясь заставить себя расслабиться, но мысли снова завели его в привычный тупик.       Снова Намджун.       Юнги повернул голову в сторону кровати напротив, где Чонгук мирно сопел, прижавшись к подушке. Бесстрашный первокурсник, который, казалось, не замечал ни строгих распорядков, ни недоверчивых взглядов старших. Он не представлял, что у Юнги творилось в голове, а уж тем более, какие мысли о Намджуне не давали ему покоя.       Глупо. Глупо и совершенно нелогично, — мысленно ругался он, закрыв глаза и тут же снова их открывая, потому что в темноте его воображение разыгрывалось ещё сильнее.       Намджун. Второкурсник. Внушительный, крепкий, чертовски красивый и уверенный в себе альфа, но безумно настойчивый, а иногда и приставучий.       Юнги не доверял ему. Не мог доверять.       За последнюю неделю он уже пять раз просматривал досье Намджуна. Всё было чисто. Слишком чисто. Так чисто, что это раздражало. Ни одного прокола, ни единой ошибки, а значит, либо Намджун был действительно безупречен, либо он умел скрывать свои ошибки лучше всех.       «Я просто пытаюсь обезопасить себя», — твердил себе Юнги в поисках компромата, но где-то в глубине души знал, что причина была не только в этом. Он понимал, пусть и отрицал, что на самом деле просто хотел узнать Намджуна поближе всеми известными и доступными ему способами.       Его сердце предательски стучало быстрее каждый раз, когда Намджун был поблизости. Или, что хуже, когда обращался к нему. Этот голос, спокойный и низкий, заставлял волосы на его затылке вставать дыбом.       Юнги вскочил на кровати и сел, вцепившись пальцами в одеяло.       — Нет, это просто реакция на стресс. В условиях военной академии любая форма симпатии обостряется. Это гормоны, а не чувства. Это… это ничего не значит!       Он нахмурился, будто это могло помочь прогнать мысль, которая, словно раскалённый уголёк, пульсировала в груди.       Но как бы Юнги ни пытался убежать от правды, она была здесь. Кричала, почти разрывала его изнутри:       «Ты хочешь его рядом. Ты хочешь его. Его уверенности, его тепла… члена».       — Заткнись… — прошептал он самому себе, бросив короткий взгляд на Чонгука, который перевернулся на бок и, казалось, начал тихо храпеть.       Юнги прикрыл глаза и провёл ладонью по лицу.       «Что же ты со мной делаешь, Намджун?»       Юнги вновь протяжно выдохнул, словно пытаясь избавиться от тяжести, осевшей на груди. Но ни долгий вдох, ни глубокий выдох не помогали — что-то внутри продолжало жечь. Сунув ноги в тяжёлые ботинки, поправил домашние штаны, которые слегка помялись после долгой ночи, и быстро натянул первую попавшуюся вещь — белая футболка с немного растянутым воротом.       Может быть, Юнги и сошёл с ума, постоянно думая о другом альфе, но разгуливать полуголым по территории академии? Ещё чего!       Выйдя из комнаты и закрыв Чонгука на замок, альфа вышел на улицу, чувствуя, как прохладный осенний воздух охлаждал его пыл. Он не знал, куда шёл. Да в этом и не было необходимости. Его вели ноги — прямо к соседнему корпусу, где жили второкурсники.       Воздух был свежим, осенним, немного влажным, но он не чувствовал холода. Его кожа, словно накрытая невидимым теплом, горела. Нет, это не из-за тонкой футболки и штанов.       Этот жар шёл изнутри.       Предвкушение. Жгучее, беспокойное.       Стыдное.       Каждый шаг отдавался в груди лёгкой дрожью. Юнги чувствовал, как сердце пропускало удары, когда перед глазами всплывал образ Намджуна: сонного, взъерошенного, немного раздражённого от того, что его выдернули из сна. Этот взгляд, где смешаны усталость и удивление, голос ещё более низкий, чем обычно.       Юнги зажмурился на секунду, стиснув зубы. Зачем он шёл туда? Что он собирался сказать?       «Просто посмотреть. Убедиться, что всё в порядке». Разум придумывал оправдания, но сердце хохотало над ними. Он не мог обмануть себя, не сейчас. Он хотел этого момента.       Словно в этом мире больше ничего не имело значения.       Словно весь смысл существования сжался до одной простой картины: обнажённого Намджуна, нависающего над ним.       Грудь сдавила боль, смешанная с чем-то тёплым, приятным, неправильным. Юнги не понимал. Или, может быть, понимал слишком хорошо.       — Дурак, — прошептал он в ночную тишину. — Что ты делаешь?       Но ноги не останавливались. Не сейчас, когда до соседнего корпуса оставалось совсем немного.       Неужели он шёл туда только потому, что однажды, почувствовав смесь их ароматов — мяты и шоколада, — захотел вновь ощутить этот запах? Или, возможно, потому, что у него давно не было секса, и всё, о чём он мог думать, — это как крепкое мускулистое тело нависало над ним? Как огромный член — а, судя по Намджуну, у него всё огромное — входил в него, и он протяжно стонал, слушая глубокое дыхание возле собственного уха, и просил ещё и ещё, пока не зальётся собственной и чужой спермой?       «Блядь», — махнул головой Мин, понимая, что чертовски твёрдый.       Альфа точно знал, в какой комнате жил Намджун. Он внимательно изучил личное дело Намджуна, чтобы быть в курсе всех деталей. Он был в курсе всего.       Абсолютно всего.       Родители Намджуна были военными до мозга костей. Его отец — полковник с двадцатилетним стажем. Его мать — лейтенант, некогда занимавшая пост в штаб-квартире, а позже ушедшая на административную должность.       Мин уверен, когда Намджун поступал в академию, выбор был сделан не им. Альфа сделал вывод, что благодаря строгим родителям и такой дисциплине в семье, где кроме армии не было других тем для разговоров, Намджун, сам того не осознавая, свыкся с будущим, которое его ждало. Научился, благодаря родителям и вопреки собственным желаниям, быть идеальным солдатом, следуя чужим указаниям. У него это прекрасно получалось: сильный, умный, рассудительный, он был примером для сверстников и гордостью родителей. Но за этой маской идеального рядового скрывался человек, которого никто не замечал.       Его никто не видел таким, каким он был по-настоящему: с заплутавшим взглядом шёл куда-то не «благодаря», а «вопреки», имея подавленное желание жить для себя, а не для других.       Беспокоит ли это Юнги?       Нет.       Он презрительно усмехнулся, даже не позволяя себе задуматься о чём-то вроде жалости. Его это не касалось. Его это не волновало. Что бы там ни было у Намджуна за плечами, кто бы ни заставил его подчиняться, Юнги не интересовали чужие терзания.       Всё, чего он хотел, — это ощутить твёрдую плоть как можно глубже в себе.       Без эмоций. Без привязанностей. Без лишних вопросов.       Чувства? Эмоции? Это слабость, которая могла разрушить всё, ради чего он шёл туда.       Юнги сжал кулаки, чтобы подавить дрожь. Он почти чувствовал, как тело Намджуна накрывало его, как сильные руки удерживали его на месте, как дыхание Кима касалось кожи.       И это всё, чего он хотел.       Никаких чувств.       Юнги стоял перед дверью, пытаясь унять дрожь в пальцах. Он стукнул трижды в незнакомую дверь, словно этот ритуал мог придать ему уверенности. Гулкий звук эхом разнёсся по коридору, а сам Мин сделал шаг назад, осматривая пустое пространство вокруг.       Внутри всё будто кипело. И от холодной обстановки снаружи и огненного пожара внутри по телу альфы пронеслась дрожь.       Он мотнул головой, будто хотел избавиться от всех беспокойных мыслей, но от них было не скрыться. Что, если кто-то выйдет в коридор? Что, если кто-то увидит его здесь, полуодетого, стоящего у двери Намджуна? Эта перспектива, как ни странно, заставила кровь в его венах бежать ещё быстрее. Он должен был думать об этом раньше, но сейчас слишком поздно. Он уже здесь.       За дверью послышались шаги, и Юнги затаил дыхание. Деревянная поверхность скрипнула, приоткрываясь, и в проёме показался Намджун.       — Юнги?       Голос Намджуна был низким и чуть хриплым от сна. Он сонно провёл рукой по лицу, взгляд медленно скользнул по незваному гостю, но без удивления. Просто… с интересом.       Мин тоже смотрел. Нет, пожирал глазами. Намджун стоял в одних штанах, а его обнажённый торс блестел в слабом свете коридора. Пресс, идеальные линии мышц, кожа, которая, казалось, буквально притягивала к себе, умоляя о прикосновении.       «Он спит в одних штанах», — пронеслось в голове Юнги. Горло сжалось, когда он нервно сглотнул.       — Привет, — выдохнул он, голос прозвучал едва слышно.       — И кто кого ставит в тупик своими неожиданными появлениями? — хмыкнул Ким, разглядывая Мина.       Юнги поджал губы в тонкую линию, ничего не отвечая. Пауза растянулась на секунду, потом на две. Казалось, она тянулась годы.       — Заходи, — сказал Ким, отступив в сторону.       Только одно слово, но от этого у Юнги внутри будто что-то перевернулось. Он шагнул через порог, стараясь не думать о том, что сейчас оставался наедине с Намджуном.       Абсолютно один.       В комнате было темно и тихо. Никого, кроме них. Юнги обвёл взглядом помещение — минимализм, строгий порядок, но это было неважно. Единственное, что и правда имело значение, — это он, Ким Намджун. Стоящий так близко, что Юнги мог почувствовать тепло чужой кожи.       — Что-то случилось? — Намджун закрыл за ним дверь и посмотрел прямо в глаза. Голос был всё таким же низким, но в нём звучала не сонливость, а настороженность.       Юнги открыл рот, но слова застряли в горле. Волнение, возбуждение и сомнения смешались в один клубок. Ему хотелось сказать правду, но казалось, что это слишком. Казалось, что он должен говорить осторожно, хотя каждый нерв внутри кричал: «Сделай это. Прямо сейчас».       — Просто… — рн замялся, не отводя взгляда. — Ты хотел поцеловать меня в тот вечер?       Вопрос сорвался с губ раньше, чем он успел подумать.       Намджун не отвёл взгляд, но в его глазах появилась тень понимания. Его губы чуть дрогнули, будто он обдумывал ответ.       — А что, если так?       Юнги почувствовал, как земля уходила из-под ног. Эти четыре слова лишили его всего — сомнений, страхов, оправданий. Они оставили только правду.       — Тогда... — он сделал шаг ближе, почти касаясь Намджуна. — Сделай это сейчас.       Намджун смотрел на него, и Юнги не мог дышать. Мир словно замер, оставив только их двоих в этом тесном, наполненном напряжением пространстве.       На мгновение Намджун не двигался, будто давая Юнги последний шанс передумать. Но Мин не отступил. Вместо этого он приблизился ещё теснее, так что их тела почти соприкасались, тепло Намджуна теперь ощущалось как огонь.       И в следующую секунду всё вспыхнуло.       Намджун потянул его за тонкую ткань футболки, резко сокращая расстояние, и их губы столкнулись с силой, которая могла бы разрушить стены. Это был не просто поцелуй — это была буря. Намджун накрыл его губы своими горячими, жадными, требовательными, и Юнги сдался без борьбы, отдаваясь этому вихрю.       Его руки, дрожавшие секунду назад, теперь сами находили путь. Одна схватилась за плечо Намджуна, крепкое и напряжённое, другая скользнула по спине, чувствуя каждую линию его тела, каждый напряжённый мускул.       Намджун был горячим, обжигающим, как пламя, и Юнги тянулся ближе, словно хотел раствориться в этом огне. Поцелуй становился всё глубже, страстнее. Намджун провёл языком по его губам, требуя доступа, и Юнги подчинился, разомкнув их. Их языки встретились, танцуя в дикой, необузданной страсти.       Поцелуй, казалось, лишал Юнги дыхания, но он не хотел прерывать его. Сердце колотилось так громко, что он едва слышал свои мысли. Это было слишком: слишком жарко, слишком близко, слишком захватывающе.       Руки Намджуна скользнули вниз, обхватив его за талию, притягивая ближе так, чтобы между ними не оставалось ни миллиметра. Тонкая ткань футболки уже почти не ощущалась, словно исчезала под его прикосновениями. Спустя секунду, на короткий миг разорвав поцелуй, Намджун стянул с Юнги лишнюю ткань, оставив того в одних штанах и огромных ботинках.       — Намджун… — сорвалось с губ Юнги, когда они на секунду разорвали поцелуй, чтобы вдохнуть воздух.       Но тот не дал ему договорить, снова прерывая слова поцелуем — на этот раз еще более жестким, отчаянным. Это было так, будто Ким хотел оставить след, запечатать этот момент в вечности.       И Юнги позволил. Потому что он тоже хотел этого. Хотел забыться, утонуть в этом безумии. Хотел чувствовать каждое прикосновение, каждую искру, которая вспыхивала между ними.       Руки Намджуна скользнули ниже, захватив край чужих штанов, и, пока Юнги быстро снимал обувь, Намджун помог тому избавиться от остальной одежды.       Юнги перестал дышать. Перестал соображать. Он не понимал, кто он и где находился. Всё, что имело смысл, — горячие губы Намджуна и его крепкое тело, которое нависало над ним, в то время как Мин лежал спиной на кровати, царапая массивную спину.       Губы Намджуна мягко, но настойчиво двигались вниз, оставляя горячую дорожку из поцелуев по влажной, сияющей от пота коже Юнги. Каждый его выдох обжигал, каждый поцелуй оставлял за собой трепетное, щекочущее ощущение, заставляющее Юнги выгибаться навстречу.       Когда губы Намджуна коснулись одного из сосков, Юнги резко втянул воздух сквозь зубы, его тело напряглось, а пальцы вцепились в простыни, как будто это могло спасти его от этого безумного удовольствия. Намджун, почувствовав эту реакцию, замедлился, обвёл возбуждённый сосок влажным горячим языком, едва касаясь, а затем слегка прикусил, чувствуя грудью чужое прерывистое дыхание.       — Намджун… — голос Юнги дрожал, переходя в слабый стон, когда Ким переместился к другому соску, повторяя ту же пытку.       Намджун чуть приподнял голову, глядя на него. Его карие глаза, обычно спокойные и немного отстранённые, сейчас пылали тёмной страстью, которая казалась почти невыносимой.       — Ты такой чувствительный, Юнги, — пробормотал он, голос был низким, почти рычащим, вибрация от его слов отозвалась где-то глубоко внутри.       Юнги с трудом открыл глаза, в которых плавала смесь смущения, желания и вызова.       — Так сделай что-нибудь с этим, — ответил он, пытаясь звучать уверенно, но голос предательски дрогнул.       Ким усмехнулся, но его улыбка была далеко не доброй. Она обещала Юнги, что тот будет умолять, кричать и стонать, прежде чем это закончится.       Намджун скользнул ниже, его руки обхватили бёдра Юнги, сильные и тёплые, оставляя следы своих прикосновений. Юнги выгнулся, чувствуя, как пальцы Намджуна легко скользят по его коже, дразня и провоцируя.       Когда губы Кима приблизились к паху, Юнги не смог сдержать громкого, рваного стона. Его тело буквально горело под этим пристальным вниманием, под каждым прикосновением, каждым движением.       Намджун на мгновение замер, посмотрев на Юнги, который в этот момент был воплощением страсти: взгляд его затуманился, губы приоткрылись, а грудь тяжело вздымалась.       — Ты невероятный, — прошептал Ким, прежде чем снова окунуться в их обоюдное безумие, даря Юнги именно то, о чём тот так отчаянно просил, — и даже больше.       Намджун приоткрыл рот, и Юнги задержал дыхание. Он уже был готов к тому, что потеряет сознание, как только чужие губы коснутся его изнывающего члена. Он даже не шевелился, томительно ожидая этого момента. Но не через секунду и даже не через десять ничего не последовало.       Неуверенно приоткрыв один глаз, он сложил руки на груди, чувствуя, как быстро колотилось внутри сердце, и медленно опустил свой взгляд на альфу, слегка изогнув бровь.       — И? — всё же спросил Мин, ожидая дальнейшего действия. Он не понимал, почему его член всё ещё не во рту у Намджуна. Ведь он здесь, открытый для чужих ласк. Всё его тело просто кричало о большем, в то время как Намджун просто располагался между ног Юнги и чего-то ждал.       — Я хочу услышать это, — прошептал Ким, и Юнги бросило в жар от тёплого дыхания возле собственного члена.       Он был готов кончить от потока воздуха.       Блядь.       — Услышать что? — нервно спросил Мин, тяжело сглатывая. Он вновь закрыл глаза, не веря в происходящее.       — Как ты умоляешь меня.       — Ха, — рассмеялся Мин, ожидая чего угодно, но точно не этого. — Ещё чего.       — А может, и ещё чего, — улыбался Ким, продолжая опалять своим тяжёлым, глубоким дыханием возбуждение Юнги.       Мин поёрзал на кровати в надежде, что хотя бы так получит желаемое, но протяжно хныкнул, когда не получил ожидаемого.       — Боже, — выдохнул он, убирая с лица салатовые волосы. Он не видел их, но чувствовал, как несколько прядей прилипли ко лбу.       — Я всё ещё жду, — поторапливал Намджун, улыбаясь. Чтобы придать Мину больше уверенности, он на пробу слизнул выступающую смазку с члена и словно заурчал, смакуя вкус. — Чёрт… очень неплохо, — промычал тот, вновь подаваясь вперёд, но быстро остановился на половине пути. Он хотел дождаться того момента, как его начнут умолять.       Юнги сложил губы в тонкую линию. Пока он обдумывал свои слова, дыхание успело прийти в норму, а пульс, который до этого бешено колотился в груди, наконец стабилизировался, и альфа понял, что спустя столько времени прошла та пелена, которая вела его в другой корпус. Он, наконец, мыслил здраво.       Но изменит ли это что-то? Уйдёт ли сейчас или всё же даст Намджуну то, чего тот просил, чтобы затем получить то, чего так долго ждал сам Мин?       — Пожалуйста, — услышал он собственный голос, который даже не узнал. Сейчас он звучал как-то волнительно, нуждающе и… странно? Да. Для альфы всё происходящее в эту секунду казалось странным, но не менее желанным.       — «Пожалуйста» что? — не успокаивался Намджун, вновь слизывая выступающую смазку.       Юнги простонал, вновь выгибаясь в пояснице, но всё ещё не получая то, ради чего шёл сюда.       — Блядь, Намджун, пожалуйста! — прорычал тот и скорее почувствовал, чем заметил улыбку Намджуна.       Альфа больше ни о чём не просил. Видимо, он получил достаточно. Намджун наклонился вперёд и обхватил горячими губами влажную и пунцовую головку члена, начиная активно посасывать и делать вакуум, чтобы Юнги окончательно потерял собственное «я».       Мин опустил одну руку и коснулся чужих волос. То ли для того, чтобы погладить их и тем самым выразить благодарность за отсос, то ли для того, чтобы направить Намджуна на нужный темп. Но пока всё, что делала его рука, — это нежно касалась тёмных коротких волос, которые кололись (не зря всё-таки эту прическу называли «ёжиком»), и продолжал стонать, нервно дёргая бёдрами вверх.       Намджун, попробовав заглотить полностью, сначала подавился чужим членом, отчего комнату наполнили хлюпающие и чавкающие звуки, а затем привык к размерам и, расслабив горло, принял Юнги полностью.       — Блядь! — простонал Мин и уже активнее задвигал чужой головой.       Резче. Чаще. Чтобы уничтожить. Чтобы пожалел о том, что заставил Юнги моляще просить о чём-то.       Но по стонам Кима Юнги понимал, что альфе тоже нравился этот процесс, и он ни в коем случае не страдал, а лишь наслаждался происходящим. Он простонал, посылая вибрации по стволу, и Юнги дёрнулся, толкаясь в горячую влажную глотку сильнее, чем было до этого.       Намджун выпустил член, который был готов излиться в его рот в любую секунду, и сделал несколько рваных вдохов и выдохов, стараясь привести дыхание в норму.       Юнги сходил с ума. Он не заметил, что рот сменился тёплой ладонью. Всё, на что ему хватило сил, — думать о скорой разрядке. Уже вот-вот. Скоро. Совсем скоро. Стоило Намджуну слегка потереть головку, и он изольётся на чужой живот.       — Ещё, — попросил Мин и громко простонал оттого, что чужая рука, которая молчаливо обещала ему оргазм, пропала с члена и оказалась на его губах. — М-м, — промычал Мин, открыв глаза и округляя их широко от страха: лицо Намджуна оказалось в миллиметре от его собственного.       — Тише, детка, — прошептал Намджун, а Юнги попробовал себя на вкус, ведь на чужой ладони осталась его смазка. — Или ты хочешь всему корпусу рассказать о происходящем?       Мин вновь молчал, а затем отрицательно помахал головой.       — Ты принёс смазку? — спросил Ким, не убирая руку от лица Юнги.       Мин вновь отрицательно помахал.       — Чёрт, — сквозь зубы прошипел Намджун. Юнги почувствовал бедром его внушительный стояк и нервно хмыкнул. Не один он страдал от непережитого оргазма. — Тогда веселье будет недолгим.       У Юнги звенело в ушах, и он не совсем понимал смысл чужих слов. Их смешанный аромат вконец добил потерявшийся в омуте страсти разум, и альфа держался изо всех сил, чтобы не провалиться в темноту.       — Флюфа, — выпалил первое, что пришло в голову.       — Что? — нахмурился Намджун, слегка отстраняясь и убирая руку от губ Юнги.       — Слюна может решить нашу проблему и продлить веселье? — выдохнул Мин.       Альфа сам от себя в шоке, с того, что смог сочинить такое сложноподчинённое предложение, не запнувшись.       Намджун нахмурился, обдумывая слова Мина.       — Нет, — всё же ответил он. — Она быстро высыхает и не обеспечивает достаточной защиты от трения.       После слова «трения» внутри Юнги всё вспыхнуло.       «Он так много знает обо всём этом?» — но альфа старался не думать сейчас о великом опыте Намджуна.       — Гель для душа, — предложил он, нервно сглатывая.       Намджун вновь замолчал, обдумывая варианты. Всё это время он изучал лицо напротив, пытаясь понять, шутка это или нет. Затем слегка кивнул и, слезая с кровати, пошёл в сторону двери.       Юнги, облокотившись на ослабленные руки, недоумённо посмотрел на Намджуна, подняв бровь.       — Ты куда?       Ким обернулся и улыбнулся, показывая альфе свои замечательные ямочки на щеках.       — Не у всех в комнатах есть душевая, — произнёс тот, отпирая дверь. — Скоро вернусь.       Намджун вернулся спустя долгие, а по мнению Юнги — вечные пять минут, с маленькой баночкой с беловатым содержимым.       — Ты только что подрочил в баночку? — с лёгкой ухмылкой спросил Мин, рассматривая Намджуна в одних штанах.       «Боже… Его тело… Он просто Бог!»       — Нет, — также улыбаясь, ответил Намджун, возвращаясь в прежнее положение — нависая над Юнги. — Я подумал, что от геля для душа у тебя может появиться раздражение, — Юнги смущённо закусил губу, стараясь не акцентировать внимание на проявлении заботы со стороны Намджуна. Это просто секс.       Просто. Секс.       — И нашел другую альтернативу, — продолжил Ким, открыв баночку и протягивая ее Юнги, чтобы тот мог вдохнуть аромат.       Мин почувствовал нотки кокоса и сразу догадался о содержимом.       — Кокосовое масло? — протянул тот, наслаждаясь ароматом.       — Угу, — кивнул Ким, капая на пальцы густую субстанцию. — Натуральное, хорошо увлажняет, редко вызывает раздражение.       Юнги довольно улыбнулся.       — Словно рекламируешь его, — хмыкнул он, стараясь не думать о том, что скоро пальцы Намджуна, а затем и он сам окажутся внутри.       — Я должен спросить, — проигнорировав Юнги, продолжил Ким, подставляя два пальца ко входу альфы.       — Нет, я не девственник, — протянул Мин, слегка приподнимая бёдра для лучшего доступа.       — Я не об этом, но спасибо, это тоже полезная информация, — кивнул Ким, стараясь спрятать улыбку, но от Мина ничего не ускользнуло. У Намджуна очень красивая улыбка, и Юнги хотел видеть её каждый день.       «Нет», — остановил он себя мысленно, — «только сегодня. Никаких следующих дней».       Намджун не заметил изменений на чужом лице, обводя колечко мышц пальцами, смазанными в масле.       — У тебя нет аллергии? — теперь он внимательно смотрел на Юнги, и сердце Мина вновь пропустило удар.       «Это что… ещё одно проявление заботы?»       — Н-нет, — отрицательно помахал головой Юнги.       На самом деле он не знал, была ли у него хоть на что-то аллергия. И альфа очень надеялся, что не было.       — Хорошо.       Намджун двигался медленно, мучительно томительно, словно наслаждаясь каждой секундой. Его сильные руки уверенно, но нежно касались Юнги. Это было так хорошо, что Мин терял связь с реальностью. Он забыл обо всём — о стенах комнаты, о холоде, о бесконечном напряжении, которое всегда сопровождало его в академии.       — М-м-м… — сорвалось с губ прежде, чем он успел это осознать.       Намджун тут же поднял взгляд и усмехнулся, заметив эту сладкую реакцию.       — Хорошо? — голос Кима звучал низко и мягко, как шёлк, и заставлял всё внутри Юнги сжиматься от удовольствия.       Юнги, всё ещё находясь под впечатлением, просто закрыл глаза и кивнул.       — Мм… — пробормотал он, понимая, что более осмысленные слова сейчас ему недоступны.       Намджун тихо рассмеялся, его смех был бархатным, обволакивающим.       — Должен предупредить, — прошептал он, склоняясь к уху Юнги. — Кокосовое масло несовместимо с латексными презервативами. Оно разрушает их.       Юнги открыл глаза, его губы дрогнули в слабой улыбке, а щёки предательски залились румянцем.       — Что ж, — произнёс он, сдерживая смешок и покусывая губу. — Как мы назовем нашего сына?       Намджун остановился, осознав, что попался в ловушку сарказма. Его смех стал громче, и Юнги почувствовал, как сильные пальцы легли ему на бёдра, слегка сжав их, словно чтобы напомнить, кто здесь ведёт.       — Ты чертовски дерзкий, знаешь? — ответил Ким, в его голосе слышались и восторг, и вызов.       — Это ты называешь дерзостью? — Юнги не сдержал хриплого смешка. — Подожди, пока я покажу, на что способен на самом деле.       — Не торопись, Мин, — шепнул Намджун, и его губы вдруг накрыли губы Юнги, не оставляя тому времени для возражений.       Поцелуй был тёплым, глубоким, и Юнги затих, растворяясь в нём. Всё, что он мог сейчас чувствовать, — это Намджуна. Его запах, его тепло, его силу и пальцы, которые продолжали ласково растягивать.       Когда Ким отстранился, их дыхание смешалось, а Юнги открыл глаза, встречая тот взгляд, от которого мир вокруг исчезал.       — Ты невероятный, — выдохнул Намджун, скользнув пальцами свободной руки по линии его щеки.       — Я знаю, — ответил Юнги, едва скрывая дрожь в голосе. — Теперь покажи, насколько невероятен ты.       Намджун принял вызов и, вытащив пальцы из Юнги, заменил опустевшее пространство своим членом. Сначала только головкой, сантиметр за сантиметром погружаясь на всю длину.       — Блядь, — вновь выдохнул Юнги, но его рот снова заткнули страстным поцелуем. В нём уже не было той нежности, а только дикая страсть и животное желание, которое отчётливо ощущалось в сильных и мощных толчках, выбивавших весь кислород из лёгких Мина.       — Блядь. Блядь. Блядь, — прохрипел он в поцелуй, когда Ким коснулся чувствительной железы внутри. — Да-а, — протянул он, обнимая Намджуна ногами, прижимая ближе к себе. — Не останавливайся. Твою мать, Ким, не останавливайся!       А Намджун и не собирался. Он прикусил мочку уха Юнги и стал вдалбливаться сильнее, отчётливее, чтобы спинка кровати неистово билась о стену.       Сегодня его соседи проснутся не из-за дежурного по роте, а от дикого секса за стеной.       — Никогда, — прорычал Ким, вновь оставляя укусы на шее нижнего. — Да я бы и не смог.       Юнги прижал крепкую спину ближе к себе, чтобы даже воздух не смог поместиться между ними. Это было дико. Страстно. Никогда в жизни он не испытывал чего-то подобного.       Член тёрся об их животы, и Мин чувствовал, как вновь ощущал приближающуюся разрядку. Он кончит. Вот-вот. В этот раз он надеялся, никто не прервёт его подступающий оргазм.       Он чувствовал, как член внутри него замер, словно соглашаясь с догадками Мина. Ведь Намджун не такой зверь, чтобы прервать собственную разрядку, а это значит, что, кончив самому, он даст завершить начатое и Юнги.       — Я с-скоро, — сообщил Мин и дёрнулся, когда Намджун ласково провёл сухой ладонью по чувствительной головке. — Бо-о-же, — он выгнулся в пояснице, дрожа от предвкушения. — Бл-я-ядь, — он кончил настолько мощно, словно со спермой выходило что-то ещё. Что-то, что он пытался спрятать глубоко внутри, а теперь это вышло наружу.       — Сука, — прошипел Намджун в губы Юнги. — Ты так сжимаешь меня, — он поцеловал опухшие губы, но Юнги ничего не ответил. Всё это происходило словно не с ним и не в этой Вселенной. — Бля-ядь, — протянул Ким и кончил на чужой живот.       Он обессиленно упал на ослабленного Юнги, стараясь привести дыхание в норму.