Bless me, Father

На пару секунд в помещении воцарилась полная тишина. Прихожане, до этого активно обсуждавшие рецепты запеканок с брокколи, скидки в Таргете и цены на бензин, резко умолкли, уставившись в сторону двери. Гилберт, пользуясь вниманием всех присутствующих, нарушил тишину первым. — Ах, Отец Теодор, я так и не смог поблагодарить Вас за то, что Вы пригласили меня на этот чудесный вечер! — радушно произнес он, в несколько широких шагов преодолев расстояние между ним и пастором, а затем, к удивлению гостей, и в особенности к удивлению самого священника, резко заключил его в крепкие объятия. Если бы Гил сказал, что не планировал такого эффектного появления, то соврал бы. Еще как планировал. Поэтому в том числе и надел такую облегающую черную водолазку и слишком уж обтягивающие джинсы, сходу словив неодобрительные взгляды. А теперь во всем этом великолепии он крепко прижимал пастора к себе, словно хотел сломать ему кости. При этом, обнимая, он незаметно потирался пахом. Сейчас Лоуринтайнс откровенно пользовался тем, что отец Теодор не мог оттолкнуть его на глазах у всех, ведь святой отец так трясся над своей идеальной репутацией. А людям обычно только дай повод перемыть кому-нибудь косточки — наверняка любое неосторожное движение со стороны духовного лица обсуждалось бы на следующий день во всем городе. От внезапных чужих порывов близости Лиам так и застыл, расставив по сторонам руки, все еще сжимая в правой свою Библию. Хоть он и не видел реакцию других людей, он был уверен, что сейчас все пялятся. На юге фамильярности было достаточно, и обнимались более чем часто, но пастора с его неприкосновенным статусом как-то не особо трогали. Объятие длилось по мнению Лиама ужасно долго. Если оттолкнуть, то это вызовет негативную реакцию и наверняка какой-нибудь заготовленный подъеб от Гилберта. Обнять в ответ — вызвать много вопросов и косых взглядов со стороны. Лиам обдумывал все не дольше секунды, пока наконец не среагировал. — Боже мой, Джек, — выдохнул он, прилагая немало усилий, чтобы скрыть раздражение. — Как я рад, что Вы пришли! Вы даже себе представить не можете насколько, — протянул он, а затем едва касаясь, для соблюдения формальности, приобнял за плечи в ответ, чтобы тут же настойчиво, но вежливо отстранить от себя. — Присаживайтесь, — все также елейно протянул пастор с вежливой улыбкой, хотя взглядом он сейчас пытался сжечь Гила. Гил же под этим взглядом буквально светился от счастья. Вся сцена длилась от силы секунд пять, и стоило гостю наконец отклеиться, как гул в гостиной возобновился. Люди похватали свои пластиковые стаканчики и разные снеки, принялись неторопливо двигаться с небольшой кухонки в просторную гостиную, рассаживаясь на свободные места. Гилберт, прежде чем пройти к остальным, оценивающим взглядом окинул помещение — типичная южная гостиная. Три аляпистых дивана в цветочек, стоящие «кругом», небольшой кофейный столик между ними, на котором в центре красовались какие-то безвкусные цветочки и дурацкие статуэтки. Камин с миллионом фотографий в милых рамочках и бесконечные плакаты на стенах в стиле «ешь, молись, люби», за которыми уже и обоев не видно. Решив, что сегодня не до комментирования чужого вкуса, он обошел усаживающихся гостей и устроился на диване намеренно как раз напротив Отца Теодора — иначе зачем он влезал в эти неудобные джинсы? Лиаму пришлось проявить неслыханную выдержку, чтобы сохранить на этот раз нейтральное выражение лица. Выдохнув, он дружелюбно начал: — Я, как и всегда, рад приветствовать вас всех на нашем еженедельном разборе Библии. Спасибо, что продолжаете находить время и ресурсы для наших встреч, ибо это прекрасный способ в очередной раз выразить благодарность и любовь Отцу Нашему. Давайте начнем вечер с общей молитвы? — оглядев всех по кругу, пастор сложил изящные ладони в молитве, и Гил даже залюбовался на пару секунд. Раз все глаза уже закрыли, то ему ведь можно не закрывать и украдкой полюбоваться святым отцом, так ведь? Когда священник принялся читать общую молитву, Гил в который раз осмотрел его с ног до головы. «Все-таки безумно хорош», — протянул он про себя. Черты лица тонкие, изящные. Длинные ресницы слегка подрагивали, пока он читал молитву, а с тонких губ так легко лились слова благодарности, что сложно было представить, что с этих губ с такой же легкостью совсем недавно срывались издевки и подъебы в сторону Гила. Да и этот прикид — приталенный черный пиджак и брюки по фигуре — снова вырядился так, будто сошел с подиума. — Аминь, — наконец произнес отец Теодор, возвращая Гила в реальность. Все остальные тут же последовали его примеру. Выдержав небольшую паузу, пастор продолжил. — Мы сегодня с вами будем разбирать восемнадцатый стих от Матвея и будем говорить о слове Божьем, — начал он, открывая свою Библию на коленях. Та была такой же потертой и потрепанной, как и у остальных. И Лиам не соврал бы, если бы сказал, что это действительно была его настольная книга, которую он перечитывал не раз. Если хочешь врать убедительно, то ты должен хорошо знать материал. Дождавшись идеальной тишины, Лиам еще раз обвел всех взглядом, включая Гилберта, который сейчас откровенно на него пялился, и продолжил: — Слово Господа так твердо и неизменно, что им держится весь мир видимый и невидимый, мир Ангельский и человеческий. «Слово Господа, может, и твердо, да только твердо скоро может стать у меня в штанах», — пронеслось в голове Гилберта, но прерывать он не стал. — Поэтому и слова Евангелия так твердо, что удобнее небу и земле прейти, нежели йоте или черте единой погибнути от закона, — процитировал с легкостью Лиам, но с нужной интонацией и правильными акцентами, что часть присутствующих закивала. — Словом Божьим мы можем очистить сердца наши. Ибо если сердце чисто и непорочно, то нам легче Отца Нашего понять и принять, а если сердце полно горечи и желчи, то далеки мы от него. Гилберт перестал вслушиваться в речь пастора уже примерно на втором слове, решив, что куда интереснее осмотреть присутствующих, коих тут насчитывалось десять. Уже знакомая Эмбер, конечно же, сидела здесь и то и дело посылала ему ободряющие улыбки и разве что палец вверх не показывала. Была женщина лет сорока, которая со своей длинной юбкой-карандашом, застегнутой до горла рубашкой, старомодными туфлями и очками на носу напоминала школьную училку. На одном из диванчиков развалился низенький старичок с залысиной, который, казалось, вообще дремал с открытыми глазами. Присутствовала и молоденькая девица, блондинка, вероятнее всего студентка. Вот чьи глаза горели энтузиазмом, правда, непонятно, был он направлен на веру или на отца Теодора. В общем, Гила окружало общество, в котором он чувствовал себя максимально некомфортно. А затем он внезапно ощутил ответный внимательный взгляд на себе. — Если ваше сердце наполнено желчью, то она и будет в словах ваших, — на этих словах Лиам повернул голову к Гилберту, выразительно смотря на него — и хоть к Лоуринтайнсу он не обращался напрямую, последнему было понятно, что реплика предназначалась для него. Игнорируя вопросительно выгнутую бровь Гила, Лиам, не отрывая взгляда, продолжил. — Если сердце ваше наполнено критикой — то и слова ваши наполнены будут ею. Если ваше сердце полно отрицания, то и речь ваша будет полна им. Чтобы изменить слова ваши, которые вы несете в этот мир, вам сначала нужно изменить и открыть ваше сердце. — Верно, отец Теодор, — тут же добавила Пэм, сидевшая справа от него, воспользовавшись небольшой паузой. Невысокая женщина с мелированными волосами и тяжелыми очками в роговой оправе. — Современная речь так полна злости, агрессии, богохульства, сплетен, грубости и лести, что, кажется, сердца людей прогнили и сложно им будет обрести спасение. — Отец Наш дает шанс на спасение каждому, если мы только полноценно уверуем в него, — мягко ответил Лиам, согласно кивая и на секунду прикрыл глаза. — Видите, даже наш новый друг Джек, приехав сюда и посетив нашу церковь, решил начать открываться Богу, так что теперь и у него есть шанс найти просветление, — пошел в наступление Лиам. Он уже знал, что названный гость молча не отсидится, так что лучше уж он нападет первым, попытавшись вывернуть ситуацию в свою пользу, чем наоборот. Но стоило только незримой критике посыпаться в сторону Гила, а взглядам остальных обратиться в его сторону, как Лоуринтайнс сразу же натянул милейшую из своих улыбок. Такого прямого вызова он вынести не мог. Благо, перед походом в это логово верующих он потратил довольно много времени, чтобы ознакомиться с вопросом религии, и теперь был готов засыпать отца Теодора кучей вопросов. Гил звучно откашлялся, привлекая всеобщее внимание. Лиам понял, что сейчас в очередной раз начнется цирк. И он оказался прав уже несколько секунд спустя. — Я должен еще раз поблагодарить жителей этого замечательного города за то, что они дружелюбно отнеслись ко мне, — начал Гил. — Как вы могли понять, я совсем недавно заинтересовался христианством, а потому у меня возникло несколько вопросов. И я пришел сюда, надеясь, что отец Теодор сможет мне их прояснить, — улыбнулся он пастору. — Знакомясь с Библией, кое-что меня поразило. Например, сначала Иисус призывает все добрые и молитвенные дела совершать демонстративно, чтобы у людей был лишний повод прославлять Отца Небесного, а спустя немного времени он же осуждает такой показной способ взаимоотношений с тем же Отцом. Это пятая и шестая главы Евангелия от Матфея. Или в одном случае Иисус учит молиться кратко, не обременяя Отца Небесного излишними просьбами, поскольку Тому и так все нужды Его любимых детей известны, а в другом случае, наоборот, наставляет быть упорными в выражении своих желаний. Это я сейчас про шестую главу Евангелия от Матфея и притче о человеке, просящем хлеба в полночь. «И как теперь ты будешь выкручиваться?» — субтитрами было написано для Лиама на лице Лоуринтайнса. Часть присуствующих начала переводить взгляд с Гила на пастора и наоборот. Часть принялась листать Библию. За долгое время притворства и отыгрывания — причем не только эти два года — Лиам научился выдерживать спокойное и ровное выражение лица, хотя с Гилбертом это каждый раз давалось все труднее и труднее. Если бы на него сейчас посмотрели со стороны, то увидели ли бы, как отец Теодор смотрит на собеседника, слушая с интересом и даже с некоторой снисходительностью. Хотя про себя Лиам повторял в сотый раз, что при возможности он этого нахала обязательно придушит. «Значит, ты еще и подготовился, мудила. Ну конечно, ты же встаешь в шесть утра, у тебя времени вагон». — Джек, замечательно, что Вы проявляете такой живой интерес, — кивнул ему Лиам, продолжая сверлить взглядом. — Но наши встречи проходят в несколько ином формате. Мы заранее выбираем кусок, который будем обсуждать и на сегодня все уже подготовились к другому. Если Вам угодно, то пятую и шестую главу от Матвея мы обсудим подробно в другой раз. Но чтобы хотя бы кратко удовлетворить Ваше любопытство, я мог бы ответить Вам так — Вы не совсем правильно считали текст. В первом случае же имелось в виду, что добрые дела нужно совершать демонстративно, не ради славы и признания, а как акт проявления своей веры. Как и во втором случае Иисус имел в виду, что мы должны быть в своих молитвах не сколько упорны в выражении собственных желаний, сколько искренни. Для этого и нужны эти встречи, чтобы мы могли разобраться в подобных деталях, — договорил он, все это время не сводя взгляда с Гила, пока остальные листали свои Библии. — Ох, прошу прощения, отец Теодор, — елейно пропел Гил, нисколько не смутившись едва прикрытого осуждения в голосе пастора. — Видите ли, Вы сказали, что по четвергам Вы «разбираете Библию». Вот я и решил, что это означает, что я могу задать любой вопрос на эту тему. Хорошее настроение слегка подпортил тот факт, что священник все-таки умудрился выкрутиться, пускай ответ для Лоуринтайнса и звучал в стиле «побыстрей отвязаться». Сам парень думал, что эта модель найдет предлог, чтобы отойти и загуглить, но нет, оказывается, что-то по теме религии «пастор» все же знал. — Спасибо, что ответили на мой вопрос, — подняв руки, будто объявляя ничью, Гил откинулся обратно на мягкую спинку цветастого дивана и уткнулся в собственную книгу. — Вернемся к нашему отрывку, — поставил точку Лиам. — Джек сейчас предоставил нам отличный пример того, как ведет себя человек, когда сердце его полно сомнений и тьмы. Сердца Джека все еще полно незнания и отрицания, так полна и его речь, но я надеюсь, что это поправимо. Молодая девушка, что сидела ближе к углу — Лиам понял, что даже не запомнил ее имя и на третье посещение — активно закивала. — Отец Теодор прав, нам лучше придерживаться определенного формата. И, к слову, о формате, — он осмотрела Гилберта с ног до головы долгим взглядом, полным презрения. — Мы понимаем, что это не совсем формальное собрание, но, думаю, что если бы Вы в таком же виде пришли в церковь, то это было бы неподобающе. Милое выражение лица Гила мгновенно сменилось убийственным взглядом в сторону девушки. Этот выпад, пожалуй, отлично доказывал ее истинную причину нахождения здесь, раз уж она так активно бросилась защищать этого красавчика. — Юная леди, прошу прощения, не знаю Вашего имени, — «молитесь, чтобы Вы мне не попались на экзамене, потому что там я так добр уже не буду». — Мы, все-таки, не в церкви, а дорогой костюм в деловом стиле, я посчитал, смущал бы всех присутствующих. Кроме того, Вам бы следовало прежде обратить внимание на свой собственный внешний вид — с таким ярким макияжем в церковь тоже не ходят. Тут блондинка почти задохнулась от возмущения, однако быстро заозиралась, покраснела и попыталась слиться с диваном, потому что ее макияж действительно подходил скорее для свидания, чем для вечера, где читают Библию. Конечно, понятно, что таким образом она пыталась привлечь внимание пастора, но, к ее сожалению, все мысли отца Теодора последние несколько дней старался занять Лоуринтайнс. — Думаю, что Джек осознает что выглядит он сейчас не совсем уместно, а также, что и не совсем уместно себя ведет, — с нажимом произнес Лиам, но затем шумно выдохнул, добавив. — Марта, вернемся к стиху от Матвея — прочитайте, пожалуйста вслух, — попытался он как можно скорее свернуть ситуацию и повернулся к сидящей справа женщине в очках, мягко улыбаясь. Сохраняя на лице все ту же благодушную улыбку, он быстро скользнул взглядом по настенным часам, не меняясь в лице, но с бешенством отмечая, что прошло всего пятнадцать минут. Впервые за долгое время каждая минута этого собрания, которые обычно пролетали, тянулась мучительно медленно. Лиам старался не слишком часто смотреть на часы, чтобы не палиться, и максимально четко придерживался заготовленной речи, чтобы было не подкопаться. Впрочем, Гил итак остаток их собрания не подавал больше признаков жизни, просто молча наблюдая. Но, тем не менее, присутствие Лоуринтайнса ужасно тяготило, да и дальнейших казусов хотелось избежать, поэтому Лиам решил, что лучшим решением будет закончить их встречу на полчаса раньше обычного. — Давайте окончим вечер в формате свободной беседы, — улыбнулся он присутствующим. — Можете пока обсудить изученное, а я бы пока сделал себе кофе. Все начали медленно подниматься, чтобы пополнить тарелки с едой, в то время как Лиам прошел к дивану напротив, оперся о подлокотник и слегка наклонился. Гилберт, довольный тем, что все же довел пастора хотя бы до тактического отступления с перерывом на кофе, перевел на священника заинтригованный взгляд. — Джек, можно Вас на пару слов? Давайте отойдем, — кивнул священник в сторону коридора, что находился по левую сторону от кухни. Попросив гостя проследовать за ним, Лиам прошел сквозь гостиную, мимо кухни, открыл Гилу дверь, пропустив того вперед в небольшой коридор с двумя дверьми по бокам. Выяснять отношения прямо здесь, правда, не хотелось, ибо прихожане были буквально за стеной и был риск, что их услышат — лучше бы отойти подальше. Можно было открыть дверь справа: та точно выходила в гараж, но там ведь наверняка будет дурацкое эхо или не дай бог кто-то сунется за дополнительной банкой колы в гаражный холодильник. Поэтому Лиам решил, что ему нужна дверь слева: если он правильно помнил, то там должна была находиться еще одна комната для гостей, но… открыв дверь, Лиам увидел совсем крошечную кладовку с продуктами. Впрочем, черт с ним, оба поместятся, раз они уже здесь — главное, подальше от любопытных глаз и ушей. Отойдя в сторону, Лиам пропустил Гила вперед, а после мягко закрыл за ними дверь, устало выдыхая. — Джек, у меня есть подозрение, что Вы не изучать слово Божье пришли сегодня, я прав?