Bless me, Father

Тесная кладовка — явно не место для серьезных разговоров. Да и для разговоров вообще. Если бы Лиам знал расположение комнат в доме, то, разумеется, не потащил бы Гилберта сюда для деловой беседы. Но что сделано, то сделано — приходится выкручиваться из ситуации. Нащупав выключатель у двери, пастор обвел взглядом крошечное помещение буквально метр на метр: полки были расположены по кругу и плотно заставлены банками с консервированными супами, пакетами с крупами, чипсами доритос и многочисленными коробками со снеками. Главное, чтобы никому не пришло в голову во время кофе-брейка забежать сюда за каким-нибудь злаковым батончиком. Лиам очень надеялся, что диалог закончится быстро. Если их никто не видит, то можно будет немного выйти из образа, аккуратно призаткнуть нахального «прихожанина», чуток надавив, и вернуться в гостиную. Но Лоуринтайнс явно не был настроен на серьезную беседу. — Отец Теодор, у меня есть подозрение, что в подобные темные и тесные места затаскивают людей не поговорить, а потрахаться, я прав? — легко передразнил пастора Гил, сохраняя полное самообладание. Ему становилось все более интересно, чем закончится этот разговор тет-а-тет. — Я, может, тоже есть хочу, так что почему бы Вам не поторопиться? И вообще, выглядите, словно маньяк какой-то. А я старался, к Вашему сведению, знакомился с темой… Лиам тяжело вздохнул. Сложно оставаться невозмутимым, когда собеседник находится в нескольких сантиметрах и буквально дышит тебе в лицо, еще и провоцируя. Но опыта взаимодействия с самыми разными людьми у Лиама хватало — поднабрался и за время работы пастором, и когда работал пиарщиком, да и в целом хватило в его жизни сложных людей, из-за которых, в итоге, он тут и оказался. — Вы судите по своему опыту, Джек? Извините, я не трахаюсь по кладовкам, так что вынужден Вас разочаровать, — покачал он головой. — И тем не менее, Вы не ответили на мой вопрос. Сначала Ваше появление в церкви, затем «исповедь», — Лиам намеренно сделал акцент на этом слове, показав пальцами кавычки. — Ваши безвкусные мемы в шесть утра. Кстати, могли бы сделать подборку и посмешнее, но тем не менее. Джек, что Вам нужно? У Вас какие-то проблемы со времяпровождением? Вопросы и претензии к церкви? Лично ко мне? Гилберт самодовольно усмехнулся, отмечая, что хоть лицо священника и оставалось беспристрастным, но активная жестикуляция руками и слегка поджатые тонкие губы все же выдавали проскальзывающее раздражение. — А что именно предпочли бы Вы из вышеперечисленного, Отец Теодор? — Я бы предпочел, чтобы Вы оставили меня в покое, Джек. Но если это все же что-то личное, то у Вас сейчас есть потрясающий шанс сказать мне об этом в лицо, чтобы мы сразу все расставили по местам. Лиам уже столько раз ломал голову над тем, какого черта к нему прикапался этот пижон. Наверное, стоило бы уже разобраться с этой ситуацией, во-первых, потому что весь этот фарс начинал действовать ему на нервы. А во-вторых, потому что Лиам не знал, каким может быть следующий ход — а, как известно, нет ничего хуже неизвестности. Лиам ведь так долго по крупицам собирал свой святой и непорочный образ, так убедительно играл на публику, а тут появляется какой-то нарцисс и всеми силами пытается эту идеальную картинку — почти икону — опорочить на публике. Сейчас МакКлеллан уже понимал, что по-хорошему, ему изначально не следовало бы втягиваться в эту историю. Но он так часто скучал в этом маленьком городке, а внезапный гость, как назло, очень изящно умел в сарказм и флирт, что Лиам каждый раз — по крайней мере тет-а-тет — все больше неосознанно погружался в игру. Вот только такие игры никогда ни к чему хорошему не приводят. И чтобы не подставлять свой авторитет под сомнение паствы, надо было срочно расставить границы. — Давайте мы сделаем с Вами вот что, — Лиам сделал аккуратный шаг навстречу. — Вы мне сейчас честно отвечаете, — еще один шаг. — Есть ли у Вас личные претензии ко мне. Если да, то я на них с удовольствием отвечу, — расстояние между ними в крошечной кладовке итак было небольшим, но последним шагом, приблизившись вплотную, Лиам заставил Гилберта отступить чуть назад и облокотиться о полки. Лиам уперся рукой о стену где-то в районе головы Гилберта и наклонился чуть ниже, оказываясь буквально в паре сантиметров от его лица. От веселой и добродушной улыбки, что он демонстрировал в зале, не осталось и следа. На серьезном, неподвижном лице живыми сейчас были только темные глаза, которые смотрели совсем недобро. — А после этого мы пожмем руки и оставим друг друга в покое. Иначе, мне придется заявить в полицию о том, что Вы меня преследуете, и это будет даже не такая уж большая и ложь, — слова насчет полиции были откровенным блефом. Лиам не сунулся бы туда ни за что в жизни, ибо рисковать тем, чтобы его раскрыли, не заставило бы его ни одно действие Гилберта. В ответ на внезапный выпад Гил сохранял убийственное спокойствие, будто для него было нормой, что его затаскивают в темные помещения, прижимают к стене и пытаются угрожать. И хоть в какие-то моменты нет-нет, но от вкрадчивого шепота по спине бежали мурашки, однако улыбка на его лице казалась приклеенной. Примерно так Лоуринтайс вел себя, когда к его виску впервые приставили дуло пистолета. Вот тогда это было страшно, но он все равно удерживал маску на лице, ибо знал — любой признак слабости будет означать его конец. А то, что происходило здесь — детский сад. — Помилуйте, какое преследование? — Гил зацокал языком, делая тон голоса обиженным. — Что Вы скажите в полиции? О нет, этот человек пришел на исповедь к священнику? Или пришел в четверг на вечер, на который Вы же его пригласили? Мемы прислал, негодяй эдакий? Заметьте, у меня даже фоток Ваших нет. Я оскорблял Вас? Пожалуйста, перестаньте говорить глупости, иначе подавать заявление буду уже я — за клевету. Гилберт понимал, что, вероятно, это был блеф пастора. Неужели он правда думал, что Гила можно запугать таким пустяком? Или что Лоуринтайс не знаком с законами США и конкретно Джорджии? Да первым делом, придя в бизнес, ему пришлось изучить законодательство вдоль и поперек. — За клевету? — театрально протянул Лиам, усмехаясь, все больше отходя от образа святоши. — Боже мой, да кто же Вам поверит? Или у Вас-то какие доказательства и обвинения в мой адрес? Если Вы не успокоитесь, то мне придется добавить, что Вы проникли и ко мне домой, а это уже серьезное нарушение закона, — на этих словах подавшись почти вплотную, пастор наклонился к чужой шее и строго прошептал на ухо, отчеканив каждое слово и внезапно сменив ласковую интонацию на жесткую, да еще и съехав на «ты».* — Либо мы мирно расходимся, либо я найду способ испортить тебе жизнь. Джек, мы же с тобой поняли друг друга? Лиам не особо верил, что его тактика сработает. В глубине души он надеялся, что у парня все же есть тормоза и угроза полицией — даже фальшивая — подействует отрезвляюще. Но, как быстро выяснилось, моральных границ у Лоуринтайнса не было. Ухмылка на лице Гилберта стала лишь чуть шире: выходит, играем по-плохому? Раз так, значит, теперь пришла его очередь нападать. Он резко, но несильно оттолкнул от себя священника к противоположной стене, и теперь уже сам прижимал его, расставив ладони по обе стороны, тем самым заключив в ловушку. От неожиданности пастор на секунду распахнул глаза, но тут же недовольно прищурился и раздраженно поджал губы. Гил удовлетворенно хмыкнул, отмечая чужую реакцию. В этой позиции он чувствовал себя куда лучше, хотя попытку отца Теодора доминировать он оценил. Жаль, что красавчику попалась крупная и опытная рыба. — Не уверен, что понял, так что давай все же кое-что проясним, — Гил также мгновенно перешел на фамильярность. — Никакой ведь ты не священник? Во всяком случае, я готов поставить все свои деньги, что духовной семинарии ты не заканчивал — лица, носящие духовный сан, так себя не ведут. Ах, бедные жители, даже не в курсе, кто живет среди них и толкует о важности веры. Прямо волк в овечьей шкуре. — А ты имел дело со многими священниками, чтобы судить? — постарался вложить как можно больше яда в свой вопрос Лиам. — Не имел, но должен признать, что сутана в некоторых случаях выглядит весьма сексуально, — Лоуринтайс звучно хохотнул. — Жаль, ты ее не носишь. На секунду он представил отца Теодора в черном одеянии духовенства — и его бросило в жар. Гил был из тех, кому нравилось смотреть на людей в закрытой одежде — это будоражило фантазию, создавало интригу. Впрочем, этому красавчику пошел бы любой костюм. — Какой-то личный фетиш на сутану или вроде того, Джек? — продолжая злобно щуриться, но не пытаясь вырваться — не хватало еще начать в кладовке драку — протянул пастор. Впрочем, раз уж они начали играть в обвинения, то тут его осенило: раз уж он сам врет насчет своей личности, то наверняка же и этот мудак тоже далеко не так чист. Поэтому Лиам решил попробовать тыкнуть пальцем в небо, чтобы хотя бы попытаться выбить почву из-под ног. — Если тебя, конечно, действительно так зовут, таинственный профессор, так внезапно появившийся уже в начале семестра как раз после смерти его коллеги? И, к удивлению Лиама, вместо очередной колкости ему прилетел ответ. — Гилберт. Можно просто Гил, — ответил Лоуринтайнс с ухмылкой — ничего страшного, если он приоткроет всего лишь одну вполне безобидную карту — да и интересно посмотреть, как священник на это отреагирует? Пастор лишь хмыкнул, закатив глаза, мол — не удивлен. «Лжец лжеца видит издалека?» — пронеслось в голове Гила, но он решил не застревать на этом. — Я, может, просто хотел подружиться? — не убирая рук, Гил подался чуть ближе, не давая священнику шанса отстраниться, намеренно прижимаясь телом. — Я же не виноват, что ты оказался единственным забавным человеком в округе. Удовлетвори мое невинное любопытство, и тогда обещаю от тебя отвязаться. — Я смотрю, ты слишком часто хочешь, чтобы я тебя удовлетворил. Еще немного, и я решу, что ты не просто за мной ходишь, а домогаешься. Настолько понравился? — надменным взглядом Лиам скользнул по Гилберту сверху вниз, словно это не его сейчас приперли к стенке. — Уж больно интересно, что скрывается под этим строгим пиджаком, — Гил с ухмылкой прошелся по пастору ответным взглядом, буквально раздевая того глазами. А правда, что именно? Обычно, докопавшись до сути, Лоуринтайс быстро терял интерес и переключался на новую жертву. Однако что-то ему подсказывало, что этот человек на такую сделку не согласится — а значит, Гил был обеспечен бесплатным развлечением на ближайшее время. Они стояли так близко, его что пах снова оказался прижат к чужому телу, а губы пастора впервые оказались на расстоянии всего нескольких сантиметров от его собственных. Вся атмосфера была такой интимной, с привкусом обжигающего гнева священника, и этот резкий переход на фамильярности и смена интонации их общения… «Интересно», — поймал себя на мысли Гил, — «Сколько раз пастор трахался с людьми именно на волне соперничества и сильной неприязни?» В том что трахался, а не соблюдал обет безбрачия, Гилберт даже не сомневался. — Господи, сколько же коварных вопросов и обвинений за последние несколько минут. Тебе не понравилась моя проповедь и ты мне теперь мстишь? Видать, действительно, сердце твое полно желчи, как и слова. Да и вера твоя недостаточно тверда, сын мой, — почувствовав, что чужой пах упирается ему в бедро, Лиам ухмыльнулся чуть шире и провокационно толкнулся бедром вперед, прижимаясь. Раз уж его не выбить из колеи угрозами, то можно попробовать играть иначе. — Зато, кажется, твердо что-то еще. Специально для проповеди купил эти джинсы? Ты бы поаккуратнее, а то кого-нибудь из присутствующих удар хватит, — Лиам продолжал говорить негромко, все также абсолютно спокойно, хотя все больше и больше втягивался в их игру, особенно, когда он увидел, как в ответ на его касание Гил плотно сцепил челюсть, сдерживая вдох. Один-один. «Вот же бестия! Этот человек точно некоторое время назад толковал перед всеми Библию?» В голове пронеслось, что сейчас священник больше напоминал опытного соблазнителя из клуба. — Очень христианское поведение, милый, — только и прошипел Гил сквозь зубы, оскаливаясь. — Но рад, что ты оценил мои старания. — Я еще оценил и как ты вечно на меня пялишься. Что, неровно ко мне дышишь? — Лиам даже слегка наклонил голову, подавшись обратно, свободно облокотившись о стену, игнорируя чужие руки с обеих от головы сторон словно ему наплевать. — Ты позволяешь на себя так пялиться и водишь меня по кладовкам, так что кто к кому неровно дышит? Просто признайся, что представлял, как я прижимаю тебя вот так к стенке? Сколько ты там не трахался? Упс! — священникам же вроде нельзя. Только вот ты не выглядишь так, будто все время соблюдал целибат. — Ах Боже, Гилберт, ну как так можно, я же девственник, ты меня смущаешь, — пастор возмущенно выдохнул, но на этот раз не смог доиграть до конца и все же усмехнулся. Все это, конечно, весело, но, когда на него давили и пытались контролировать, Лиам не любил. Ругаться и драться сейчас бесполезно, но вот так вот позволять кому-то другому физически и морально нависать — ну уж нет. Проще всего бить противника его же оружием. Поэтому Лиам медленно поднял руку и аккуратно коснулся чужой щеки, поглаживая кончиками пальцев. А затем подался ближе, шепча в чужие губы. — А ты что, транслируешь на меня свои фантазии? И как тебе? Остались еще пожелания или вопросы? — Может быть. На кого еще мне их здесь транслировать? — Гил на секунду прикрыл глаза под приятным прикосновением, а затем вновь перевел взгляд на пастора. Было что-то очень интимное в том, чтобы вот так прижиматься, со злостью и азартом глядя друг другу прямо в глаза — ему почудилось, словно его засасывает в черную бездну этих очей напротив. — И ты после моих ответов отстанешь от меня? — скользнув пальцами по щеке еще раз, пастор мягко убрал руку. — Отстану. — Не верю, — внезапно Лиам негромко рассмеялся и, чуть наклонив голову вперед, он уперся своим лбом в чужой, все также смотря в чужие глаза, и широко ухмыльнулся. — Я не верю, что ты отвяжешься, поэтому я тебе ни-че-го не скажу, — протянул он, продолжая злорадно ухмыляться. А затем он совсем провокационно опустил взгляд на чужие губы. — Хорошо, мне нравятся упрямые, — Гил показательно прошелся по ним языком. — Я смотрю тебе много, что нравится, — чуть тише произнес Лиам, буквально в паре миллиметров от чужих губ. Красивых, черт побери. Лиам еще на первой встрече обратил внимание, что форма губ у Гилберта прям идеальная, целовать такие, наверняка безумно приятно, но наверняка не без горьковатого привкуса табака. Даже сейчас вместе с чужим дыханием МакКлеллан ощущал уже знакомый аромат пафосных сигарет. Сам Лиам курить бросил как раз пару лет назад и к сигаретам почти не прикасался, поэтому марку опознать не мог, но по аромату чувствовалось, что табак дорогой. Впрочем, другого он и не ожидал. — Так что же ты будешь делать дальше, Гилберт? Придешь на следующую службу? На благотворительный обед для студентов? На сбор средств на кампусе? Мне очень любопытно, что ты сделаешь дальше, — вновь положив ладонь на щеку Гила, священник пару раз провел кончиками пальцев, и ехидная ухмылка резко переключилась на серьезное выражение лица. — В любом случае, из меня ты точно ничего не вытянешь, — сухо оборвал он и, резко отстранившись, вновь облокотился на стену. Гилберт же не сдвинулся с места. — Какой смысл мне рассказывать о своих планах? Тогда сюрприза не получится, — недовольно цокнул языком Гил. — Ты должен быть благодарен, что я немного встряхнул это болотце. — Кстати, о болотце! — кивнул Лиам в сторону кухни. — За дверью сейчас находятся десять человек. И если ты не успокоишься и не оставишь меня в покое, то я сейчас закричу. А когда они через пару секунд выбьют дверь в кладовку, то я со скорбным видом скажу им, что ты меня домогался. Как думаешь, кому они поверят — своему любимому пастору или какому-то подозрительному приезжему? — насмешливо фыркнул он, смерив Гила презрительным взглядом. Лиам не помнил, когда он в последний раз так с кем-то взаимодействовал. Всегда приходилось улыбаться, вежливо кивать и нахваливать. Было что-то свободное в том, чтобы говорить наконец то, что думаешь, в тех интонациях, в которых хотелось. Сейчас пастор смотрел в чужие глаза с вызовом и в его взгляде так и читалось «ну, и что ты мне сделаешь?». Впервые за весь вечер в ответ Гилберт промолчал. В голове Лоуринтайнса уже зрела будущая провокация, но сейчас… Пожалуй, он оказался бы в невыгодном положении, зайди сюда кто-нибудь. Ему бы не хотелось засветиться в какой-нибудь местной газетенке с обвинением в попытке изнасилования святоши — а тот выглядел так, словно этого и ждал. И всем было бы плевать, что сам отец Теодор, казалось, получал не меньшее удовольствие от своего положения. Однако и уязвимости показывать не хотелось. Надо было сделать напоследок что-нибудь, чтобы этот священник не чувствовал себя победителем в перепалке. Поэтому Лоуринтайс убрал руки, но не для того, чтобы отступить, а чтобы опустить их на чужую задницу. Ладони у него были довольно широкими, поэтому обе ягодицы почти идеально в них ложились, и с огромным наслаждением Гил сильно их сжал, одновременно приближая свои губы к уху пастора, опалив чувствительную кожу горячим дыханием. В нос ударил ванильный аромат, который хотелось вдыхать полной грудью — он питал слабость к сладкому, хотя предпочитал пользоваться более тяжелым и «брутальным» парфюмом. — Счастливо оставаться, отец Теодор, — прошептал парень, улыбаясь дьявольской улыбкой. Имя пастора он выделил особой интонацией. Не ожидавший такого внезапного поворота священник резко выдохнул, непроизвольно прогибаясь под чужими руками, но тут же в бешенстве сжал зубы. После этого Лоуринтайс быстро оттолкнул его и выскочил из кладовки, а после незаметно выскользнул через входную дверь в гараже, ни с кем не попрощавшись и не забрав Библию. Пребывание в доме после этого диалога потеряло смысл. — Какой же мудила, — процедил ему вслед Лиам. Прикрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов, досчитав до десяти. Поправил волосы и попытался вернуть лицу бесстрастный вид — получалось с трудом. Выйдя в коридор, он в первую очередь обратил внимание на открытую дверь в гараж. Логично предположив, что через нее выскользнул пару минут назад Гилберт — а значит, в гостиной безопасно — Лиам уже спокойно вышел из коридора и обвел взглядом присутствующих. Если для него сейчас произошел целый эпизод, то для прихожан всего лишь пролетели несколько уютных минут за кофе и болтовней ни о чем. Можно было бы спокойно досидеть со всеми, поболтать или еще поразбирать Библию, но настроение у Лиама явно было не подходящее. — Отец Теодор, Вы присоединитесь к нам за кофе? — окликнула его все та же девушка, с которой Гил сцепился в словесной перепалке — да как же ее звали-то? Лиам всмотрелся в ее лицо, пытаясь вспомнить имя, но в голову ничего не шло. Зато он действительно сейчас обратил внимание, что хоть в чем-то Гилберт прав — с макияжем она переборщила. — Нет, спасибо, думаю, что я поеду домой сегодня пораньше. Мне бы хотелось перечитать то, что мы обсуждали сегодня.        И пока к нему не полезли с лишними вопросами, в том числе и куда делся Гилберт, Лиам как можно быстрее попрощался со всеми и отправился домой.