Dark Academia

— не срывай с людей маски. вдруг, это намордники.

JS: Одевайся и выходи на задний двор. Это первое, что видит Валери, открыв глаза и взяв телефон в руки. За окном-бойницей неторопливо танцуют пушистые хлопья. Медленно и плавно, кажется, будто они падают вверх. Покидать теплую постель не хочется, в ногах сливается с одеялом и мурлыкает кошка, отчего уходить не хочется вдвойне. Но Джису не любит ждать. И сама не зная почему, Валери ей отказать не может. Джису — ценный источник информации, а ей у Валери в нехватке. Зато много чужих секретов. Каждый знакомый в замке человек всё больше и больше запутывался в кокон неизведанного и тайного. Точно всё её друзья — гусеницы, превращаются в куколок. А что вылетит из кокона — неизвестно. Это и пугало. От Джису же тянулись ниточки. К каждому из них. И Валери надеялась, что, последуя по этим ниточкам, она сможет пробиться сквозь туманную толщу тайн. О плате за услугу она не думала. Да и запросит ли её Джису? В Академии, как оказалось, ничего не делается просто так. Цена — вопрос времени. И Валери знает, что когда придёт время, заплатить придётся. Даже Джису. Она одевается в тёплую одежду, накидывает на плечи пальто, кутается в шарф. Пересекается с зелеными кошачьими глазами, которые, кажется, предостерегают. Но разве может питомец перечить хозяйке? Валери выскальзывает из своей комнаты, зная, что соседки ещё спят. Кажется, вся академия спит. В замке мертвецки тихо. Каждый тут в выходные старается урвать пущенный на домашние задания сон. Она скользит мимо дверей, думая о том, что за каждой скрывается целый мир. За дверью спальни Чонгука тикают амулеты и на жердях сидят вороны, за чиминовой дверью — пахнет цитрусом и цветами, там стерильно чисто, а ещё блестят колбы, в которых он создает ароматы. В её собственной комнате, которую она делит с Лисой и Розэ сущий хаос из цветов, книг с пожелтевшими страницами и оживающих предметов. В комнате Джису наверняка всюду разбросаны магические артефакты без инструкций и описания, дорогие ножницы с гравированными кольцами, куски тканей. В спальне Юнги пахнет елейно, звучит пианино и тишина, и кажется, что под кроватью он прячет кусок луны. А ещё там нет серебра. Валери путается в своих странных мыслях, а когда в их лабиринте достигает спальни Тэхёна… почему-то вдруг ничего не может представить. Что странно, ведь она его так хорошо знает. Странно и то, что она там ни разу не была. Ей чудится светлая комната, чистые хрустящие простыни, запах ромашки и порошка, сотни книг от пола до потолка и старые шкатулки с перстнями. Но это лишь догадки. А ещё в каждой комнате припасено по шкафу, а в них секреты. Или в них и запираются её друзья, обрастая тайнами, как коконом и ждут мгновения, когда придётся его покинуть. Двери на задний двор приоткрыты, и внутрь беспрепятственно залетают снежинки, завывает ветер. В замке заметно похолодало. Хорошо, что Валери в пальто. Кажется, кто-то просто забыл закрыть за собой. Даже небольшой мазок снега успел раскинуться на ковре. Девушка его минует и делает то, что кто-то другой не делал — дверь за её спиной хлопает. Снега успело нападать слишком много. Хотя декабрь только начался. Декабрь. С ума сойти. Валери здесь только третий месяц, а кажется, что была здесь целую вечность. Будто училась со всеми с тех пор, как всем было по пятнадцать. С тех пор, как друзья её были моложе, лица неказистее, тела угловатее, характеры ещё более скверные. Будто она знает их вот уже вечность, но одновременно не знает ничего. Джису ждёт её как обычно под аркой. У стены, покрытой засохшим плющом. Весной он расцветет прекрасным ковром, а пока шипами впивается в кирпичную кое-где осыпающуюся стену. На Джису куртка из шерпы и короткая юбка в складочку. На тонких ногах капронки. Сумасшедшая. Она курит, наверняка, уже не первую сигарету. Она часто курит. — Не прошло и сто лет. — Это у нее вместо доброго утра. Она поворачивается в полный оборот, к Валери лицом, открывая потухший белесый глаз, чем снова вызывает всплеск мурашек. Привыкнуть к этому так сложно. — Я задумалась, когда шла. — Зевает Валери. — Думать полезно. Особенно тебе. — Джису вновь отворачивается так, что теперь виден её профиль, запрокидывает голову к прозрачному небу. Смотрит на уносящиеся вверх шпили башен и добавляет, — Особенно здесь. Это место потерянных душ и злых мыслей. Эту фразу Валери слышит не в первый раз. Тайный девиз академии? — Зачем ты меня звала? — Валери немного топчется, вдыхает запах табака и чего-то сладкого. Запах красных ягод, который настолько сладкий, что заполняет всё существо алым. Духи у Джису тяжелые и дорогие. — Всё ещё хочешь разгадать секреты своих друзей? — Джису улыбается одним уголком губ, бросает сигарету в снег и прячет озябшие ладони в карманы. — Хочу знать, что они не делали ничего плохого. — О, это вряд ли. — Джису готова рассыпаться в смехе. Плечи подрагивают. — Они делали. И ты хочешь узнать что именно. А я знаю способ тебе это выяснить. Во рту пересыхает. Но Валери, ворочая языком, всё равно спрашивает, — — И что за способ? Джису глядит в упор. Двумя глазами. В живом разгорается пламя, будто Валери спрашивает очевидные вещи. Она, кажется, готова схватит собеседницу за плечи и хорошенько потрясти. — Ты лучше всех пролезешь в чужие головы, дурочка. Просто сделай это вне аудитории. — Джису в восторге от собственной идеи. — Даже братца смогла пробить. А он, знаешь ли, не пальцем деланный. Но Валери становится всё хуже. Она вспоминает последнюю вылазку в чужую голову. И кровь, стекающую по подбородку из носа. Задумка опасна и даже граничит с безумием. Она ведь чуть не затерялась в чонгуковой голове. А что если таких голов будет много? Да и к тому же, как это сделать без зрительного контакта? И чтобы без чужого ведома? Это всё равно что пытаться проникнуть в банковское хранилище без маски и пистолета. — Каким образом? — Валери одним вопросом выражает множество других. — Во снах, конечно. — Для Джису это очевидные вещи. Она присаживается на ледяную лавку. И Валери становится ещё холоднее, при виде ее капронок и короткой юбки. — Когда разум чужой отключен и сознание не работает. Зато подсознание открыто. Помнишь, я давала тебе амулеты для кошмаром Дженни? Они работали только когда она спала. В остальное время были бесполезны. Тут такой же принцип. Пока люди спят, они даже не догадаются о том, что кто-то роется в их мыслях. Во рту Валери сохнет гербарий — там совсем сухо. Хочется даже открыть рот, и как в детстве, ловить на язык снежинки. — И как ты предлагаешь это сделать? — Тебе поможет фамильяр. Если мне не изменяет память, у тебя есть кошка? Беленькая такая… Подарили, пользуйся. Я расскажу тебе, как это сделать, если ты мне кое-что пообещаешь взамен. — А вот речь зашла и про плату. — Услуга за услугу. Валери долго не думает. Прекрасно знала, что так будет, когда шла сюда. Да и к торгово-рыночным отношениям за три месяца тут она уже начинает привыкать. — Идёт. Что ты хочешь? — Она смотрит как в волосы Джису вплетаются снежинки. Вплетаются и не тают. Холод к холоду. — Ты расскажешь мне всё, что увидишь. Забавно. Джису знает гораздо больше, чем Валери. Знает больше обо всех, кого знает Валери. Может следить за ними, ведь у неё есть всевидящее Око. Знает тысячу способов дорыться до истины… но без Валери этого сделать не может. Ей пазл, всё-таки не полный. — Хочу знать всё. Как оборванка из Таиланда пробилась на вершину местной иерархии. Откуда у неё хвосты? Я помню только один. Как принцессе фей удалось разорвать помолвку с двоюродным братом? Куда вечно пропадают два моих старших братца? Что за тайные семейные сборища, о которых многие в нашем клане даже ни сном, ни духом… Но самое главное. — Зрачок в здоровом глазе сужается. В радужке осколками пролетают отражения снежинок. — Что на самом деле произошло той ночью, когда я пролетала те самые двадцать метров из окна восточной башни. Я хочу, чтобы ты узнала всё. Валери буквально чувствует, как Джису под протянутой рукой помощи маскирует желание впиться красными ногтями в её шею. Затягивает в очередной план, который кажется, выгоден и для Валери тоже. Но все идеи Джису без исключения… пахнут какой-то опасностью. Чем-то нехорошим. Но Валери не отступит. Она всё для себя решила. — Согласна. Джису вновь удовлетворенно улыбается одним лишь уголком губ. Криво и как-то жутковато. — Тогда всё довольно просто. Тебе лишь нужно отправить фамильяра в комнату спящего. А затем, вместо сна, погрузиться в транс, в который входишь на занятиях. Фамильяр в таком случае будет выполнять функции переносного источника твоей энергии, поскольку обладают сильной связью с хозяином. И… ты синхронизируешься с психикой и воспоминаниями другого человека. — А это не будет проблематично? Ведь у многих, наверняка, тоже есть свои фамильяры, которые наверняка будут защищать хозяйские сны. У Лисы он так и вовсе не один. У Розэ в спальне стоит круглый аквариум с переливающейся стаей рыбок… — Валери вспоминает имена всех её пяти кошек. — Кошек я отправлю погулять. Рыбы для твоего фамильяра помехой не станут. Пусть кошка их сожрет… О вороне Чонгука, так уж и быть, я тоже позабочусь. У Джина фамильяра нет. Слишком крут для этого. У Чимина тоже. У Тэхёна, вероятно, тоже никого. Хотя… он слишком скрытный, чтобы предполагать. Так или иначе, для тебя это помехой не станет. Их я возьму на себя. От тебя требуется лишь твой феноменальный ум. Идёт? Джису или мастер гипноза, или убеждения. Ведь Валери так легко соглашается. — Это всё? — Спрашивает она, уже собираясь уходить. — Нет. Для этого нужно ещё кое-что. Поскольку ты не сможешь взаимодействовать с объектом своей магии напрямую, тебе понадобится какая-нибудь вещь, принадлежащая ему. Эта вещь должна быть рядом с тобой, чтобы ты могла создать связь между собой и ей, между ей и твоим фамильяром, фамильяром и спящим. Ещё одно препятствие. — Да не кривись. Это легче, чем кажется. Смахнуть с пиджака чей-то волос, подобрать платок… с Лисой и Розэ тем более проблем не возникнет. Чонгук… — Джису бегает критичным взглядом по лицу собеседницы, бьёт под дых, — у тебя ведь должно остаться что-то его, если ещё не выкинула. Подарки, одежда… всё-таки, вы хоть и не долго, но были парой. Сложнее всего будет с Джином и Тэхёном… к ним даже я не могу подобраться близко. Но тебе, думаю, труда это не составит. Джису и не догадывается, что самой простой окажется вещь Тэхёна. Ведь её Валери носит не снимая — кулон в виде человеческого сердца около её собственного. — И чтобы облегчить тебе эту ношу, самое сложное я уже сделала. К Чимину ты навряд ли уже приблизишься, так что… держи подарок. В карман пальто падает веточка физалиса. — Нашего принца фей. Поброди в его снах немного. Может, выяснишь что-нибудь интересное. Только не сильно шокируйся. Будь умницей. Джису позволяет себе потрепать Валери по румяной щеке, а потом взгляд её перебегает за плечо. — Пойду я. Там тебя уже ждут. Валери оборачивается, чтобы увидеть, про кого говорила Джису. Вдали, у живой изгороди уже знакомое бежевое пальто. Тэхён. Голова наклонена набок. Наблюдает за ними двумя. Интересно, давно? Когда Валери поворачивает голову обратно, Джису и след простыл. И даже скрипучих шагов на снегу не было слышно. Все Кимы исчезают так внезапно? Валери хрустящими шагами добирается до знакомого силуэта. В отросших каштановых кудрях прячутся ненавязчивые снежинки. Кто-то точно замедлил время, иначе почему они так медленно падают? Тэхён, за время своего отсутствия, кажется, даже вырос на пару сантиметров. Волосы заметно отрасли, начали виться в аристократичные локоны. И еще он похудел. И выглядит в тысячу раз более уставшим, чем раньше. — Кошмары? — Тэхён дарит Валери слабую и сочувствующую улыбку. Ее хочется спрятать в карман пальто, а потом как-нибудь случайно найти, как оставленную и забытую жвачку, и порадоваться. И как только угадал? — Тебя тоже мучали? — Вид у Тэхёна не лучше. Хотя он все еще красив. Даже уставший. Даже похудевший. Даже с синяками под глазами от недосыпа. — Нет. Я не спал. — Вообще? — Вообще. — Подтверждает Тэхен. — Чтобы избежать встречи с ними. Или сплю недолго, чтобы сны не успевали сниться. Это объясняет синеву под глазами. Что-то звякает на морозе. Что-то на уровне тэхеновых коленей. Он держит в руке шнурки коньков, а те болтаются и ударяют друг друга блескучими лезвиями. — Откуда у тебя коньки? — Удивляется Валери. Но Тэхён её вопрос игнорирует. — Кататься умеешь? Тут рядом есть озеро. Я, кстати, не умею. — Говорит он, когда они пилят коньки взглядами. А коньки позже распилят лед. — Я научу. Но синяки и ушибы гарантированы. — Жмет плечами Валери. И предложенная авантюра вдруг заставляет просиять. Может, это то, что им обоим нужно? Им приходится выйти за ограду замка и пересечь шоссе. Там, за пролеском, сияет покрывшийся льдом пруд. Рановато для катания на льду, ведь он еще не успел уплотниться. — А лед не тонковат? — Валери почему-то становится не по себе. Идея уже не кажется хорошей. — В самый раз, чтобы выдержать тебя и меня. Верь мне. — Тэхен улыбается, и Валери верит. Выбора нет, когда она видит эту улыбку. Молодой человек присаживается на корточки, чтобы помочь ей переобуться. Расстегивает замки на ботинках и помогает влезть в коньки. А потом их шнурует. Быстро и ловко будто делал это тысячу раз. Валери лишь вздыхает, проматывая в голове подобные милые моменты, которые им довелось с Тэхёном пережить: запретные перекусы в библиотеке, то, как лечил её ребра, сок хурмы и предложенная им салфетка, чай с малиной, когда она свалилась с жаром. Всё это — заботливый Тэхён. Хоть с кем-то ей в этом злосчастном месте повезло. — Что с лицом, и куда подевалась улыбка? Мне больше нравится улыбчивая Валери. — Они выходят на лед, и Тэхён чуть покачивается, пытаясь найти равновесие. — Она пропала. Не ищи. — Валери язвит и тут же прикусывает язык. На самом деле успела посмотреть на виднеющийся за пролеском замок и позволила тяжёлым мыслям заполнить разум. — Извини. Просто подумала, что всё это… оказалось не таким веселым, каким казалось в начале. — Даже не могу представить, каково было узнать о нашем мире… в твоём возрасте. — Тэхён лукаво улыбается, а сам сжимает руку Валери так крепко, почти до боли, ведь удержать равновесие ему трудно. — Эй! Говоришь, будто я старуха! — Она думает о том, чтобы его толкнуть, но только крепче хватает под локоть. Всё-таки не хочет, чтобы друг покалечился. — Но знаешь, это правда было дико. Жила себе… ходила в школу, делала домашку… друзья, вечеринки, планы о художественной академии через год… а потом вдруг всё это… И для меня это было приключением, но чем дальше в лес… — … Тем больше дров. — Заключает Тэхён. Он повторяет движения ног за Валери, и скользит по льду увереннее. Не так уж и сложно. — Академия оказалась далеко не обычной школой. Куча привилегированных и избалованных детишек, травля, социальное расслоение и разделение на королей и тех, кто у них на побегушках. Все пытаются указать мне на мое место… И я во всем этом… так запуталась. Голова идет кругом. — Тяжелые мысли льются из уст, и на душе вмиг становится легче. Валери об этом не рассказывала даже подругам, они бы не поняли. Тэхён… совсем другое дело. Хотя в какой-то момент до нее дошло, что она только что сказала. — Извини, я не имею в виду тебя… — Всё в порядке. Я ведь действительно отношусь к тем самым привилегированным избалованным детишкам. — Тэхён ухмыляется. В утренних лучах он невероятно красивый, Валери бы даже сказала идеальный. Такой, что дыхание спирает. — Нет, ты… другой. — Валери спешит забрать свои слова назад и горько о них жалеет. Они с Тэхёном идут на второй круг небольшого пруда. — Уверена? — Тэхён косится на девушку. И руку стискивает сильнее. Странно, но от его пристального взгляда становится не по себе. Валери гонит это чувство прочь. Возможно, Тэхён сам не понимает, каким считать себя — плохим или хорошим. Ведь если ты в числе тех самых «золотых» детей, ты априори — зло. — Не пугай. В тебе уверена. Хват парня слабеет. Он расслабляется и даже немного смеётся. Периодически запинается о трещины на льду, но продолжает катиться. Неуклюжий, как медвежонок. Но в то же время элегантный в своём бежевом пальто и с шерстяным шарфом, повязанным вокруг шеи. — А вот другие… не перестают удивлять. Как дура влюбилась в Чонгука, даже не осознавая, что была для него лишь игрушкой. Хотя это было вполне ожидаемо от такого парня, как он. Чувствую себя такой идиоткой, что доверилась и подумала, что смогу сделать из него хорошего мальчика. Знаешь, самое глупое, я действительно думала, что он хороший. Или хотела так думать. После небольшой паузы Тэхён с умеренным интересом спрашивает, — — Так значит, с ним всё? — Этого я и не понимаю. Мы порвали, но он ведет себя так, будто у нас что-то может ещё быть. И мне не нравится то, какими способами он пытается меня вернуть. Всё это походит на какой-то шантаж. «Только со мной ты будешь в безопасности». Будто без него меня тут сожрут с потрохами. — Валери передразнивает Чонгука, понижая голос. Удивительно, но она совсем не испытывает неловкости, говоря с Тэхёном про других парней. Хотя ему вряд ли интересно слушать про драму её личной жизни, но друг слишком тактичный, чтобы об этом сказать напрямую. — Чонгук-и очень любит быть особенным. Без этого чувства он задыхается, поэтому так усердно старается навязать свою важность другим. Всё от того, что на самом деле до смерти боится оказаться никому ненужным. — Тэхён выдаёт секрет друга с ледяной улыбкой на устах. Это Валери тоже кажется странным. Хотя Тэхён хорош в психоанализе, он разбирается в людях, да и с Чонгуком знаком дольше, чем она. — Чимин шокировал даже больше. Я не ожидала, что за таким красивым личиком скрыта такая уродливая личина… — Валери уже наскорбелась по утерянному другу в лице Чимина, но легче не становилось. — Не срывай с людей маски. Вдруг, это намордники. В голове звенит. Эта фраза отпечатывается глубоко на подкорке сознания. Что же тогда скрывается за маской Тэхёна? — Не принимай его выходки близко к сердцу. У Чимина раздутое эго. Представь что эго — это заноза в пальце. И поскольку оно у Чимина огромное, рана слишком загноилась и болит. Задень её, хоть даже немного, и последствия непредсказуемые… Он просто ребёнок в теле взрослого. — Тэхён выезжает перед Валери, разворачиваясь к ней лицом, берет за обе руки и немного дергает, устраивая маленькую встряску, — Эй, тебе правда нужно на него забить. Я с ним поговорю. Последнее прозвучало как-то слишком серьезно и пугающе. Валери будто на миг увидела того самого Тэхёна из воспоминаний Чонгука. Глаза такие же холодные. И видимо эти мысли отразились на её лице слишком ярко. Тэхён тут же добавляет, — — Я буду очень убедительным и просто объясню, в чем он не прав. До рукоприкладства не дойдёт, не переживай. Всё-таки, мы ведь взрослые адекватные люди… — Тэхён добродушно улыбается своей фирменной квадратной улыбкой. Голос — мед, и вроде как всё как обычно. Но у Валери перед глазами картинки чужих воспоминаний: то, как Тэхён с Чонгуком безжалостно избивают бедного паренька под аркой академии, и ей отчего-то хочется съязвить по типу «а эта адекватность давно у тебя проклюнулась?». Но Валери слишком дорожит дружбой с Тэхёном, чтобы позволить себе такие резкие высказывания и потому засовывает их куда поглубже. — Ты уже выбрала пару на зимний бал? — Вдруг спрашивает он, чуть катясь туда-сюда, не разжимая её рук. — Что ещё за зимний бал? — Последнюю неделю Валери совсем выпада из жизни Академии, перестала следить за общешкольными мероприятиями и перестала посещать все элективные кружки. Уровень драмы слишком накалился, чтобы тратить время ещё на что-то, кроме собственных переживаний. — Каждый год в академии проходит рождественский бал. Обычно, руководство приглашает крутого хореографа, который ставит вальс с участием третьекурсников. Третьекурсники покорно таскаются на репетиции в течение двух недель, танцуют сей шедевр на том самом балу. Девчонки целый месяц треплются о платьях и парнях, ожидая, что их кто-то позовёт. Самые смелые приглашают сами. Потом обязательно найдётся умник, который выльет ведро вискаря в пунш, все напьются вдрызг, особенно профессора, самые сильные выстоят до рассвета… но мы обычно разбредаемся по комнатам и продолжаем веселье там. Валери переваривает. Слишком неожиданное известие об очередной движухе, от которой уже воротит. На Рождество она бы хотела свалить к тете в Сеул, закрыться в своей комнате, отключить телефон и просидеть под одеялом до следующего семестра, а там будь что будет. — Под весельем я имею в виду какие-нибудь настолки, травку, выпивку… Не подумай ничего такого. — Добавляет Тэхён. — Хотя некоторые веселятся по-своему, это не воспрещается в ночь бала. В нашей компании и вовсе принято устраивать какой-нибудь показательный «прикол». Выходку, от которой потом вся академия будет на ушах. Но ты в этом году дала жару на Хэллоуин, тебя будет сложно тебя переплюнуть. Слишком много информации, которую надо переварить. Она только-только условилась с Джису на очередную авантюру, как Тэхён рассказывает про какой-то бал и приколы… Приколов в её жизни и так хватает. — Ну, так ты выбрала с кем пойдёшь? — Тэхён выдёргивает Вал из её же размышлений. Нетерпеливо качает сцепленными руками. — Я только узнаю об этом. Как-то нет времени подумать. Да и выбор не велик. — Странно, что Лиса и Розэ тебе не сказали. — Тэхён склоняет голову на бок, кусает губу. — Мы немного отдалились… пока Чимин бесчинствовал, я была сама не своя. — Ясно. — Сходи отрезает Тэхён. Губы у него стягиваются в полоску. Чем-то недоволен, фыркает и катится вперёд. — Слабые всегда выбирают сторону сильных. — А знаешь что? Пошли они все к черту. Давай-ка прокатимся уже с ветерком. — Валери хочет хотя бы в это утро очистить разум и всё начать заново. Особенно когда в Академию вернулся Тэхён, и все издевательства Чимина позади. А вместе с ними и манипуляции Чонгука. Хоть на какое-то время она вновь обретёт неприкосновенность. Тянет Тэхёна за руку, набирает скорость, ветер врезается в лицо, и в уголках глаз скапливаются слезы. Валери переставляет ноги, с каждым толчком будто бы оставляя все проблемы позади. В этот миг она свободна, и рядом смеётся Тэхён. Она выезжает ближе к центру пруда, отпуская Тэ. Хочет сделать оборот, покрутиться как раньше, вспомнить давно забытое. Когда-то в детстве она занималась фигурным катанием, но бросила, когда родители стали наседать с оценками в школе. Вращается как балерина, тянет руки к солнцу и чувствует себя легко-легко. Тэхён искренне любуется, замерев от удивления, и Валери вдруг хочется ещё и сделать вращение в приседе, или по-другому «волчок» и показать «ласточку», лишь бы Тэхён смотрел так на неё подольше… с искрами в карих глазах. Он говорил, что Чонгуку нравится чувствовать себя особенным? В этом они с Валери несомненно похожи. А потом лед под её ногами трещит, и она не успевает понять, как оказывает под толщей ледяной воды. Воздуха в легких нет, ведь она даже не успела сделать вдох. Холод сковывает тисками, и всё это слишком знакомые ощущения — такое она испытывала, находясь на парах по ментальной магии, или точнее, в чужих рассудках, когда её из них выталкивало. Но сейчас всё по-настоящему. Только что сделанная прорубь уменьшается маленьким кружком света, ведь девушка верно идет ко дну. Тянет руки к тени Тэхёна, что сидит у края это пробоины. Ещё немного и свет окончательно гаснет, глаза закрываются. Ей слишком холодно, и легкие горят. В этот миг Валери готова проститься с жизнью и напоследок лишь думает о том, как глупо всё получилось. В начале жизни провалиться под лед. Что ж, зато она хотя бы повеселилась с другом. С этой мыслью она почти теряет сознание. А потом за рукав пальто её всё же вытаскивают обратно. Почему так долго? Полностью в себя приходит уже на льду, выплевывая ледяную воду, полностью промокшая и озябшая. Легкие по-прежнему горят, но исправно дышат. Тело одолел ужас. За плечи её трясёт испуганный Тэхён: глаза огромные, уголки губ опущены, брови приподняты. — Я уже собирался делать искусственное дыхание. — Говорит он. И пока Валери громко кашляет сразу добавляет, — Вечно ты меня обламываешь… Валери крупно трясёт. Хочется плакать. Выезжать к центру пруда — было ужасной идеей. Там лед тоньше всего. Но Тэхён скаазал, что всё в порядке, что лед выдержит, и она поверила. — Прости, разноглазка… Я такой идиот… Нахимичили со льдом, но видимо недостаточно хорошо. Я впервые так лажаю… — Тэхён расстёгивает пуговицы её пальто и снимает шарф, тут же вешая на шею свой, а на плечи накидывая свое пальто. Сам остаётся в свитере. — Повеселились, черт. У девушки зуб на зуб не попадает, и она даже не может ничего сказать. Тэхён сам её переобувает, берет подмышки и поднимает со снега. Быстрым шагом они идут обратно в академию.

***

В замке продрогшее тело окутывает теплом, которого, казалось там нет. А ещё Валери везёт настолько сильно, что прямо на лестнице на первом этаже она сталкивается с тем, с кем сталкиваться не хотелось бы вообще. Чонгук. Прожигает её серьёзными глазами, которые вмиг меняются. Он секунду сканирует её мокрые волосы, синие губы, чужую и успевшую промокнуть одежду, Тэхёна в одном свитере рядом, держащим её под руку. — Блядь. Какого… — Чонгук крепко ругается. Валери отводит взгляд, ей больше всего хочется убраться к себе и отогреваться. — Какого хуя случилось? С ней он не говорит, знает, что та не ответит. Вопрос направлен Тэхёну, и он каким-то провинившимся голосом отвечает, — — Мы катались на коньках. — Какие блядь коньки? Снег только недавно выпал, лед ещё не… — Чонгук быстро стягивает с себя чёрное худи, в процессе задирая и футболку тоже, оголяя пресс. Суёт кофту в руки Валери, но та не очень-то и охотно готова принять его помощь. — Я думал, что позаботился об этом… но вышло не так, как я планировал. — Честно признаётся Тэхён. Он стягивает с Валери пальто, сам надевая на нее толстовку Чонгука. — Вышло не так, как ты планировал?! Ты, блядь, в своём уме? — Глаза Чонгука метают молнии. Он сдерживается и отдергивает себя, чтобы не вырывать Вал из рук друга. — А если бы ты её не выловил?! Ты хоть голову бы включил. Ты ведь у нас такой идеальный, никогда не ошибаешься. С хуя ли сейчас лажаешь?! Чонгук срывается на крик, от которого даже Валери вздрагивает, а она даже старается не вникать в суть их дискуссии. Тянет носом запах кедра и благовоний, которыми пропитана толстовка. Пахнет его комнатой. Слишком уютный и родной запах. Мозг хочет отключиться и провалиться в сон. — Я всего лишь человек, Чонгук. Даже я ошибаюсь порой. — Слова Тэхёна в противовес звучат слишком тихо. Где-то над самым ухом Валери, но и Чонгук слышит. — Дай пройти, ей нужно скорее отогреться. Тэхён делает шаг вперёд, поднимается на ступеньку лестницы, ведя за собой Вал. Та трясётся без остановки. А третий участник этой сцены лишь сжимает и разжимает кулаки, не зная, куда себя деть, — — Если она заболеет… — Бросает им вслед Чонгук. — То лечить её буду сам. — Заканчивает Тэхён. Спор на этом прекращается. Валери же себя чувствует совершенно по-дурацки. Будто она — маленький ребёнок, не способный самостоятельно позаботиться о самой себе. Будто снова оказалась игрушкой в чужих руках.

***

— Боже! Что опять с тобой стряслось?! — Глаза у Лисы круглые, хотя пора бы привыкнуть к тому, что с Валери вечно что-то случается. Интересно только, с чего вдруг такая заинтересованность, когда они с Розэ всю неделю строили из себя великих слепых, пока Чимин творил все, что ему в голову взбредёт. Уж не от того ли, что за плечом маячит Тэхён? — Мы катались на коньках. — Отвечает Валери, стуча зубами. Её очередь отдуваться. — И чья была идея? — Розэ смеряет Тэхёна неодобрительным взглядом, скрещивая на груди руки. Понятное дело, что это обычно Тэхён весь из себя затейник. — Предположим, моя. — Честно отвечает Тэхён. Каштановые кудри скрывают взгляд. Новая причёска ему чертовски идет, и очень странно то, что Валери думает об этом именно сейчас. — Черт, Валери, ты — ходячее бедствие… могла бы написать руководство «тысяча и один способ почти умереть в Академии». — Лиса забирает дрожащую девушку из рук Тэхёна в свои, и в этих объятиях Валери чувствует себя чудовищно странно. Как котёнок, которого неделю назад выдворяли, а сейчас приютили обратно. — Удивительно, что всё случилось у тебя под носом. Куда ты смотрел? — Розе напирает на Тэхёна. Поразительно: как в таком хрупком создании умещается столько гнева и неприязни. — Ни одной ошибки в ни в чем на протяжении долгих лет, и тут целая девушка уходит под лед на твоих глазах. Как? — Ну, может, еще устроим концерт в честь этого? По всей академии развесим брошюры «Ким Тэхён облажался! Приходите посмотреть на это убожество!». — Впервые Валери видит, как Тэ теряет самообладание. Как глубокий голос переходит на крик и подрагивает. Как губы искажаются в гневе. Он злостно всплескивает руками, закатывая глаза. И девушки тут же замолкают. Даже Валери сложно вернуться в реальность, но она хочет разрешить недоразумение как можно скорее, — — Это было ожидаемо, учитывая то, что еще не так холодно для того, чтобы лед встал. На моем месте мог оказаться кто-угодно. — Говорит тяжело, потому что тело всё ещё сводит фантомная судорога. Зато Валери начинает чувствовать свои губы, что уже хорошо. — Тэ, ты иди к себе… тебе тоже надо отогреться. Она скользит взглядом по его мокрому по плечи свитеру и озябшим пальцам. Отдаёт мокрое пальто ему в руки. Тэхён и сам ошарашен тем, что его выставляют за дверь. Но Валери слишком устала от драмы, от людей и склок. — Я могу тебе как-то помочь? — Парень глядит на девушку огромными глазами, а в них неподдельное сожаление. Лицо расстроенное. Кажется, жалеет, что накричал на девочек. Хотел ведь как лучше, да только не смог сдержаться. Нервы совсем ни к черту в последний месяц. Лиса хочет сказать, что он уже достаточно помог, но вовремя прикусывает язык. Покровительство Джина хоть и имело определенную силу, но Тэхёну лучше дорогу не переходить. Это она усвоила ещё на первом курсе. — Всё в порядке, Тэхён, правда. Мне надо переодеться и отогреться. Только и всего. — Уверяет Валери, и он становится ещё более раздосадованным. — Я принесу тебе что-нибудь от простуды, чтобы наверняка… и чай. Мне так жаль, Валери. Я дурак. — С грустью добавляет он, а затем все же покидает комнату, закрывая за собой дверь. С тяжёлым вздохом и не говоря ни слова, Валери скрывается в своей спальне. Но даже из-за закрытой двери слышит то, как переговаривается Розэ и Лиса. — Ты веришь в то, что это случайность? — Голос у Розэ звенит серебряным колокольчиком. Хоть и тихим. — Мы можем читать чужие мысли, заколдовать погоду, левитировать, видеть ауры, заговаривать предметы, твёрдое делать жидким, а жидкое твёрдым. Ни черта это не случайность. Не в случае Тэхёна. — Хмыкает Лиса. — Только один вопрос, зачем разыгрывать этот спектакль? И внутри становится как-то совсем не по себе.

***

Валери решает подумать обо всем этом позже. Стягивает чёрную толстовку, сама не зная зачем, прижимает к носу, малодушно втягивая её запах. Тепло. Не рукам, а где-то внутри. И больно. Бывает, когда слышишь какой-то определенный аромат, он относит тебя в прошлое, где все хотя бы на краткий миг было хорошо. И Валери… скучает. По тому, что у нее было, но выскользнуло из пальцев слишком быстро. Она переодевается в сухое, вытирает полотенцем волосы. В последнее время они стали какими-то совсем тусклыми, как и глаза… Или она сама потухла? Гонит дурацкие мысли прочь. Тэхён и правда заглядывает с порошком пакетике, который снимает симптомы простуды и чайничком имбирного чая, но на чаепитие не остаётся. Не хочет докучать. Валери ему всё же благодарна за эту проницательность. Ей действительно хочется сейчас побыть одной. Но уединение не длится долго. В комнату бесцеремонно врывается Лиса. Снова с взволнованным выражением лица. — Валери, мы честно его не пускаем, но он уже прорывается, и сейчас выбьет дверь! — И правда, из общей гостиной слышен шум — в дверь стучат кулаком, а потом и вовсе пытаются выбить замок с помощью толчков плечом. Розэ прислонилась к ней спиной, не пуская незваного гостя, но девушка слишком хрупкая, чтобы для этого стать помехой. Она скорее покалечится, и потому бросает свое занятие, отступая в сторону. А Валери с необъяснимой уверенностью подрывается к двери, готовая раздавать тумаки или пощечины, если потребуется. Щёлкает замком и отворяет дверь. На пороге Чонгук. Ошарашенный. Секунду назад еще настроенный серьезно, но резко поменявшийся в лице: видимо не ожидал увидеть на пороге саму Валери, был готов преодолеть два препятствия в лице Розэ и Лисы. Но не довелось. — Можно было сразу открыть. — Недовольно бросает он, возвращая невозмутимую маску. Это даже забавно, как с Валери он начал отыгрывать холодного бэдбоя, стоило ей поменять свое отношение к нему. — Не можно. — Вал хлопает дверью прямо перед лицом Чонгука, но он не теряется, и успевает подставить ногу в дверной проем. С неким злорадством Валери давит дверью, даже осознавая, что нога Гука, вероятно, пострадает. Он хоть и корчится от боли, но перехватывает дверь и все же прокладывает себе путь в комнату, надвигаясь на Валери. Сам заинтересованно оглядывает комнату, видимо в поисках Тэхёна. Но Тэ тут не оказывается, и пожав плечами, Чонгук проходит в спальню девушки, под ошарашенными взглядами её соседок. Он кивает в сторону комнаты, явно ожидая, что Валери послушается. Пропускает её вперёд, а потом фыркает Лисе и Розэ что-то по типу «брысь!» и закрывает дверь. Оставшись наедине, Чонгук оглядывает Валери с ног до головы: домашние серые штаны, свободная футболка (его!), влажные волосы, на лице нет косметики. Домашняя. Замерзшая. Своя. Вздыхает с грустью и опускается на стул. На столе дымится заварник и лежат лекарства. У него в руках тоже пакетик лекарств и плед. Надо же, какой заботливый. Только о ней уже позаботились. Тэхён. Руки непроизвольно сжимаются, да и челюсти тоже. Чонгуку не очень-то нравится то, что друг лезет на его территорию, пообещав когда-то давно всегда сохранять суверенитет на отношения. Кажется, старые правила трещат по швам. Да и что такому, как Тэхён, нужно от Валери? Девушки не из знатных семей не в его вкусе. — Ты здесь. Доволен? Говори, чего хотел. — Валери разводит руками, пока Чонгук изучает уже знакомую обстановку. Забавно то, что он не так уж часто бывал у нее. Чаще всего они проводили время в его комнате за дорамами, поеданием всякой гадости или разговорами. Он будто в одночасье поглотил её в свой мир, утянул, утащил, говорил… много и долго. А про нее знает не так уж много. У нее в комнате много зеленого: обивка мебели изумрудного оттенка, постельное белье оливкового, на подоконнике пара растений, на столе тетради с полыниевыми обложками. Воздух влажный благодаря увлажнителю на прикроватной тумбочке. Пахнет розмарином и нероли. Свежо. И хорошо. Ему всегда хорошо рядом с ней. Спокойно. У Чонгука едет крыша, потому что всё, о чем он может думать, это то, как сильно он хочет её обнять, заварить сырный рамён, включить какую-нибудь незамысловатую дораму, болтать о том, как в один день он выберется отсюда, потом включить викенда и заниматься с ней любовью. Медленно и долго. — Так и будешь молчать? — Она такая смешная, когда злится или дуется. Как ребёнок. — Я скучаю. — Это, наверное, самое искреннее, что позволил себе Чонгук за последние недели. Получилось жалко. Маска холодного и крутого бэдбоя треснула и рассыпалась в крошку… перед ней. Совершенно необъяснимым образом неуязвимый и бессердечный Чон Чонгук пал перед чарами безызвестной иностранки. Наверное, это ему в ней и нравилось — она не такая как все эти продажные дуры, которые ведутся на его деньги, власть, статус. Она не из тех, кто так сильно спешит залезть к нему в ширинку, что даже забывает назвать собственное имя. У Валери есть чувство собственного достоинства, и она не готова расстелиться перед ним ковриком только за милую мордашку и косой взгляд в её сторону. А ещё Валери далека от этого прогнившего мира господ и их слуг. Ей плевать, кто у руля, кто какое положение занимает в обществе. Она считала себя человеком, равным ему, будто это само собой разумелось и требовала достойного к себе отношения. В то время как местные простушки всё время чувствовали свою ущербность, стоило Чонгуку от скуки с ними заболтать. И это бесило. Чон Чонгук перепробовал многих — самых высокомерных и богатых стерв, безизъянных зубрил с эгом размером в эйфелеву башню, самых неприступных, за масками которых оказывались похоть и разврат, которым он мог даже позавидовать. Были в списках его побед и простушки из семей, не занимающих особого положения в их обществе. Чонгуку нравилось срывать с них маски, как ребёнку, открывающему рождественские подарки: всегда интересно, что окажется внутри. Но Чонгук каждый раз лишь разочаровался, бросая очередную игрушку, так ничего не найдя. Валери… не носила маски. Она оказалась ровно такой же, какой видел её со стороны Чонгук. Или ему просто нравилось то, что она не принадлежала его миру? Валери ёжится, обхватывая ткань чёрной футболки руками, будто не знает, куда их деть. Покачивается на ступнях, хмурится, и между бровей появляется морщинка, которую Чонгук в последнее время часто замечал. — И что ты хочешь? Чтобы я тебя обняла? Чтобы мы заварили рамён и включили что-нибудь, накрывшись твоим дурацким пледом? — Она язвит. Слова хорошие, но вот тон… ядовитый. Пышет сарказмом. Быстро научилась. — Да. — Чонгук абсолютно серьёзен, ведь она будто читает его мысли. — Да, хочу. Очень хочу. — Что ж, ничем не могу помочь. — Валери пожимает плечами. Хотя глубоко внутри сдерживает порыв, чтобы не подойти, не положить руку ему на голову, не запутаться пальцами в волосах, пока он обвивает её талию и прижимается щекой к животу… как раньше. Валери не понимает, зачем Чонгук мучает их обоих, если и правда испытывает какие-то чувства, а не их подобие. Зачем приходит и попадается на глаза? Если и срывать пластырь, то резко. — Дверь там. — Она кивает в нужном направлении, падая на кровать. Так хоть хотя бы какая-то опора будет под ней, а то под этим взглядом она порядком плавится. Час назад дрожала от холода, сейчас её трясёт от жара. Но Чонгук не шелохнулся, именно поэтому Валери настойчиво добавляет, — Уходи. — Нет. — Чонгук качает головой. Скорее даже себе самому, чем ей. Ему до абсурда становится смешно. Он, кажется, и правда смеётся своим собственным мыслям. — Я сказала что-то смешное? — Валери снова хмурится. И снова морщинка. — Это я смешной. — Отвечает Чонгук. — Без остановки влюблял в себя девиц, мало что чувствуя в ответ. А когда сам влюбился… За что ты так со мной, Валери? Ты хоть знаешь, сколько сил мне потребовалось, чтобы ходить за тобой, как побитая псина за хозяином? Унижаться и умолять? Приходить снова и снова. Что ещё ты хочешь? Я ведь знаю, что ты меня любишь. Вижу. Не говори, что это не так. Они встречаются взглядами, и Валери, кажется, правда застали врасплох. Чонгук читает её как открытую книгу, без всякой магии. Попалась с поличным. — Но неужели такая гордая? Лучше будем вдвоём страдать, да? Валери пытается проглотить ком в горле. Подбирает слова, но мысли разбегаются. Чонгук слишком напирает. Она бы даже сказала, припирает к стенке, а Валери этого не любит. Ей не нравится быть заложницей чужих игр или чувств. — Ещё буквально два дня назад ты пытался мной манипулировать. Поставил перед выбором: или терпеть издевательства Чимина или быть с тобой, хочу этого или нет, но зато в безопасности. Хотел быть для меня защитником? Я думала, когда любишь человека, защищаешь его бескорыстно. — Слова девушки лишены прежнего сарказма, тихие, но звучат как нескрываемый укор. — Ты не оставила мне выбора, Вал. — Сокращение так легко и по привычке слетает с его языка, что оба замирают. Будто все как раньше. Только прежний бы Чонгук такой херни не сказал. Прежний Чонгук бы молча сбил с Чимина спесь, не предъявляя потом за это Валери счёт. Хоть она и не приветствовала насилие, к которому, как она знает, Чонгук раньше активно прибегал, но в душе ей этого действительно хотелось. — Чушь. Выбор есть всегда. Ты свой сделал. Снова неправильный. Показал, какой ты на самом деле. — Удивительно, как Валери научилась бить четко в цель словами. Обезоруживать, а потом сдирать слой за слоем, пока внутри не останется месиво. Или всегда так умела? — Ты снова про Дженни. — Он напряжённо опускает веки, массирует переносицу. Кажется, разговор его порядком начинает бесить. — Я ведь говорил, что она меня вынудила. — Тебя послушать, так ты не взрослый двадцатилетний парень, под 180 ростом и с грудой мышц, а безвольный малыш, которого все вынуждают поступать дерьмово. Сама невинность, просто все остальные плохие. — Я и не говорил, что идеальный. — Ну так и возьми ответственность за своё дерьмо. Меня не интересует, почему ты так поступил. Важен сам поступок. И твой разбил мне сердце. — Хватит этой высокопарной чуши, Вал. Разбитое сердце не помешало тебе трахться со мной в душевой. — Чонгук отмахивается и уже плохо следит за словами, не боясь задеть девушку своей честностью. Знает, что словесная перепалка раскромсает обоих на мелкие кусочки, но посмотреть, кто одержит верх, всё же хочется. А Валери краснеет. Знает же наверняка, что за дверью минимум две пары любопытных ушей, которые ловят каждое слово. Она подавляет в себе порыв запустить в Чонгука подушкой, ну или наорать. — Секс — ещё одна твоя манипуляция. И знаешь, у тебя это так отменно выходит. — Трахаться? — Один уголок его губ поднимается вверх. Самодовольная ухмылка. Знает, в чём хорош, засранец. — Вить из меня верёвки. — Девушка оказывается на грани своего терпения. Закипает, даже задерживает дыхание. Становится так жарко, что она уже и забыла, что сегодня вообще проваливалась под лед. Или температура дала о себе знать. — Так не должно быть, Чонгук. Ты не можешь целовать другую девушку, а потом говорить, что всё это было ошибкой и чьей-то игрой. Ты не можешь ставить меня перед выбором в патовой ситуации. Ты не можешь… Если тебе так дороги эти отношения, и ты так сильно хочешь спасти, давай, расскажи мне, чем таким тебя шантажировала Дженни. Честность — ведь основа любимых отношений, так? Вот он, твой шанс. Один: ноль в пользу Валери. Для Чонгука такой ход сродни выстрелу в упор. Прямо в грудь. В сердце. — Всё это не имеет никакого смысла. Я поцеловал её, чтобы оградить тебя от информации, узнав которую, ты больше никогда не захочешь видеть меня. Никогда в своей жизни. — Чонгук серьёзен. Взгляд жесткий, голос тоже. Его слова тоже острые, режут Валери она кусочки. — В этом и парадокс. Ты выбираешь ложь вместо правды, манипуляции вместо бескорыстной помощи. Ты показал своё истинное лицо, и оно мне не нравится, Чон Чонгук. — Отрезает Валери. Подтягивает колени к груди, обхватывает их руками, будто хочет закрыться от него ещё больше. Заползти в хитиновый панцирь, который он пробить не сможет. — А потом вывернул все так искусно… выставил меня глупой дурочкой, неправой и беспощадной, неспособной простить… что меня до сих пор тошнит. Чонгук переваривает, взвешивает, вдыхает запах розмарина и нероли. Черт, он так похож на мерзкий парфюм Чимина… Слишком много людей встало между ним и любимой. Слишком много слов сказано. Слишком много ошибок сделано. Может, где-то он перегнул. Со своими обидами уд точно. Сможет ли он все разрешить? — А Тэхён, думаешь, тебе бескорыстно поможет? — Чонгук будто по наитию от безысходности делает ещё хуже. Теряет самообладание, за которое усердно цеплялся с первых минут пребывания в её комнате. Для Валери это уже старая песня. Опять пытается показать, какие все вокруг плохие, и лишь один Чон Чонгук хороший. Она не удерживается от того, чтобы закатить глаза. — Тоже заставит меня выбрать из двух зол меньшее? — Язвит она. — Он по крайней мере, не ставит меня в безвыходное положение и не заставляет принять его сторону нечестным путём. — Ты пожалеешь. Что-то неприятно внутри звякает, струны натягиваются. Валери совсем не нравится то, что Чонгук бросил ровным тоном. — Это угроза? — Я никогда не причиню тебе вреда, Вал. Это всего лишь предупреждение. На его счет. Чонгук хмуро глядит на бледное лицо Валери и пылающие щеки. Однозначно температура. — Ты устала. Тебе надо отдохнуть… и прими лекарства. — Говорит он, поднимаясь со стула. Когда рука ложится на дверную ручку, он замирает, поворачивает голову набок, глядя куда-то в пол, и спрашивает, — Значит, это твоё окончательное решение? Оба знают, что он имеет в виду. Если Чонгук что и понимал в отношениях, так это когда надо ставить точку. Многие девицы, с которыми он путался, этого делать не умели, и он бы искренне хотел, чтобы рано или поздно до них дошло, когда нужно оставить человека в покое. Ради Валери он был готов разбить тысячи замков, но в моменты как этот, терял всякую надежду. Ха, это это должно было быть высечено над дверью её спальни «Оставь надежду всяк сюда входящий», потому что Валери Янг неплохо умела стирать их в мелкую крошку. После непродолжительной паузы она тихо и коротко говорит, — — Да. Такое простое и честное «да» прозвучало как выстрел. Чонгук впитывает его, хмурясь от того, как сжимается в груди сердце. — Тогда не считай меня предателем, когда увидишь с кем-то в следующий раз. Надеюсь, сейчас ты берёшь ответственность за это решение. — В душе играет детское желание задеть побольнее, хотя минут назад ещё говорил, что вреда не причинит. Но порой, черт, так сложно совладать с этой неидеальной человеческой натурой. Падкой на низости и слабой перед болью. — С Тэхёном поосторожней. Чонгук не видит, как Валери саркастично салютует в закрытую дверь. Потом ещё и осыпает десятком ругательств, какие только знает на всевозможных языках. Блаженно закрывает глаза и валится на спину, на мягкий матрас… наконец одна. И новый стук в дверь. Валери даже удивлена, что теперь Чонгук стучит, когда чуть не вынес дверь их комнаты. Девушка раздраженно вздыхает, встаёт и со злостью открывает дверь, — Что-то забыл добавить?! — Выпаливает она, не ожидая увидеть там никого кроме Чонгука. Но, она ошибается. За дверями ошарашенный Юнги. А его не так-то просто ошарашить. Волосы отрасли. Валери бы даже сказала, что он слишком оброс. И похудел. Но цвет лица здоровый, синяков под глазами нет. — Слышал, ты под лед провалилась, мелкая. Пришёл проверить, жива ли. — Спокойно объявляет он, и тут же добавляет, — Но если хочешь, свалю. — Проходи. По крайней мере, Юнги она всегда рада.

***

Часть дня Валери проводит с Юнги. Он разливает для них имбирный чай, скромно занимает место на кровати, закидывая нога на ногу, будто боится занять собой лишний миллиметр пространства, над чем Валери смеется. Юнги тут же бросает какое-то крепкое ругательство, оправдываясь тем, что не часто гостит у девчонок. Они болтают часами напролет по сути ни о чем, и на душу у Валери легчает. Юнги, кажется, единственный человек, которого она совсем не опасается, несмотря на зверя, сидящего внутри него. Поразительно. На вопрос «почему ты нянчишься со мной?», что казалось бы, Юнги совсем не свойственно, он ответил просто и лаконично: «Потому что я тебя во всё это ввязал. Мне и расхлебывать. Или, по крайней мере, поддерживать словом или делом…». Юнги, хоть и грубый на первый взгляд, оказался тем ещё добряком. Позже на смешки и хихиканье слетаются Лиса и Розе, захватив с собой малиновый чай. Валери тут же отпускает им грехи, позволяя себе раствориться в тепле и заботе. Не сказать, что плохие поступки забыты, но оттепель в их отношениях наступила. Она всё же оказывается в пледе с плюшевыми мишками, который принес Чонгук. Старается не думать, что и плед пахнет «им» — кедр, табак и благовония. Температура спадает. А когда за окном клубятся сумерки, и все расходятся по своим комнатам, она берет в руки телефон. Набирает Тэхёну простенькое сообщение, потому что кажется ей, что расстались они не на очень хорошей ноте. «Ты как? Не заболел?» Ответ приходит почти мгновенно, в комнате раздается тихое «звяньк». Тэ: «В порядке. Просидел за уроками». Пока Валери думает что ответить, почему-то ощущая холод и растерянность, тут же приходит второе смс. Тэ: «Извини ещё раз». Валери быстро набирает ответ и проваливается в мягкость матраса, укрываясь пледом с головой. «Не кори себя. Сегодня ты — мой спаситель». Пусть хоть эта забава и была всецело его идеей, провалилась под лед она явно не по его прихоти. Да и вытащил из воды ее он же. У Тэхена нет причин корить себя. Так Валери думает, пока дожидается наступления глубокой ночи. Телефон больше вибрирует. В комнату больше никто не ломится. Наконец-то одна.

***

Веточка физалиса покоится рядом с подушкой. Она успела вымокнуть в кармане пальто… само пальто позже принёс Тэхен. О задуманном Валери не забыла и решила сделать так, как сказала Джису. Она подзывает Фемиду и шепчет ей на ушко, будто животное понимает каждое слово. И кошка, кажется, действительно понимает, потому что быстро исчезает в дверном проеме, который Валери оставила специально. Остаётся только надеяться, что все получится, и погрузиться в то самое состояние транса, что уже хорошо знакомо. Происходит все как самый обычный сон. Только видит его Валери уже не своими глазами. А глазами Чимина. Видит себя (его) в отражении зеркала в неоновом синем свете. Чимин выглядит моложе, волосы длиннее и более растрепанные, щеки чуть более выраженные, пухлые губы вишневого оттенка от количества выпитого алкоголя, глаза по-прежнему ярко голубые, но туманные. В них все приятно плывет. На белую футболку накинута джинсовка, на ногах джинсы. Расслабленный образ, но даже в нём выглядит безупречно. Даже с туманными глазами и пьяной улыбкой. Никогда ещё Валери не видела человека, который в любом состоянии выглядит так. В уборную комнату проникают биты динамичной музыки. Напоминает какой-то клуб. Чимин высыпает из пакетика подобие дорожки на черной кредитке. Снюхивает её, остатки порошка остаются на кончике носа. Чимин делает последние штрихи, запуская пятерню в золотые волосы, поправляет их, ухмыляется самому себе по-лисьи и идет обратно, в переполненное раскачивающимися телами помещение. Музыка тут в разы громче. За столиком в вип-зоне знакомые лица: все в сборе, и даже Юнги. Он скромно пьет виски. Тут же и Хосок, травит какие-то шутки. Чонгук. Ещё не такой возмужавший, худощавый, но всё ещё чертовски привлекательный. Бледны и серьёзный, он буравит взглядом полупустой бокал. Тэхен тоже здесь… все пьют и громко смеются. Рядом неизвестные девушки, что очень хотят понравиться парням. В основном, пытаются привлечь их внимание грязными касаниями. — Ты чего такой кислый? — Чимин чувствует невероятную легкость в теле, чувствует себя пушинкой. Причина, наверняка, в порошке, смешанным с алкоголем. Сочетание дерьмовое, но неделя выдалась напряженной, а пар выпустить нужно. — Снова по этому Кан Миджуну убиваешься? Чонгук мрачнее тучи. Напрягает челюсти. На вечеринке ему совсем не весело: выглядит как неуместный фрагмент в картине, который должен располагаться в совсем другой. — Его так и не нашли. — Мрачно констатирует он, запивая этот факт тем, что ещё было в стакане. — Из-за меня. Мы это празднуем? — Ты всю неделю ходил такой кислый… и грустный… как брошенный котенок. Мы решили тебя подбодрить, друг мой. — Чимин запрокидывает руку на плечо Чонгука, пытаясь его растормошить. — Может, кое-что другое тебе поможет? Он трясет прозрачным пакетиком у Чонгука перед глазами, но тот лишь отрицательно кивает головой. — Тогда может ты немного хочешь? — Чимин переключается на девушку, что подсаживается к нему на колени. Он для них всё равно что магнит. Порядком выпившая, она высовывает язык, на который Чимин любезно отсыпает щепотку белого порошка. Выглядит пошло, и Чимину почти сносит крышу. Жалко, что девушка не блондинка. Светлые волосы ей пошли бы больше. — Да ладно тебе, Гуки. Он всё равно был никем… Чимин прикрывает глаза и почти мурлыкает когда девица запускает пальцы в его волосы, приятно массируя кожу головы. Очередная шлюшка, готовая на всё ради дозы и секса с смазливым парнем. Сейчас ему главное, чтобы Гук и тут кайф не сломал. А он мог быть тем ещё кайфоломом. — Так, пешка. Ещё и клинья к твоей девке подбивал. Зато теперь между вами никто не встанет. Считай, избавился от конкурента. Сказанное так легко и непосредственно слетает с его уст. Самое худшее, что для Чимина это действительно ерунда. Чья-то сломленная жизнь? Так, какой-то пешки, не жалко. — Ты теперь так это называешь? — Выплевывает Чонгук, а потом тянется к бутылке с янтарной жидкостью. Хлещет прямо из горла. — Что сделано, то сделано, братик. — Хосок кладет руку на плечо младшего, чуть сжимая. Ему морально тяжело видеть, как убивается Чонгук. Тоже изо всех сил старается поддерживать эту атмосферу веселья, но всё это не более чем лицемерие. По крайней мере, Хосок хорош в притворстве. — В следующий раз, надеюсь, ты будешь включать в голову, а не бросаться реализовывать чужие идеи, как преданный пес. — Юнги подбадривать никого не собирается. Гнёт свою линию. И тяжелым взглядом смотрит исподлобья на Тэхёна. — Осторожней, хён. Ещё немного, и я подумаю, что ты бросаешь камни в мой огород. — Тэхён сидит прямо напротив Юнги. Улыбается самой своей лучезарной улыбкой. Да такой широкой, будто изо всех сил старается показать любовь и радость к жизни. Опрокидывает стопку виски. — К чему мне осторожность? Считай, что уже один прилетел. — Юнги не теряется. Он вообще не из тех, кто будет осторожничать. Особенно со словами. — Ни для кого не секрет, что ты чужими руками творишь хуйню. Как например с этой новенькой из Тайланда… как там её? Манобан? Ты похрена её ко мне послал, пока я… болел. Валери вспоминает, как где-то уже урвала отрывок подобного разговора: кто-то надоумел Лису заглянуть в подвал, где Юнги коротал полнолуние. А как известно, период этот он переносил весьма болезненно. И насколько понимает Валери, закончится тогда всё могло плачевно. — Она просто оказалась не в том месте, не в то время. — Тэхён пожимает плечами, обретая совсем невинный вид. — К тому же, я всего лишь ответил на её вопрос. Только и всего. Она была такой несчастной и заплаканной, забилась в какой-то угол… я не мог пройти мимо. Не когда же девушка плачет… Голос у Тэхёна мягкий и сочувствующий. Только Валери совсем ему не верит. — Она тогда спросила: «Слушай, Тэхён, что я могу сделать, чтобы заслужить уважение всех?». Ну я и сказал. Пережить ночь в подвале с оборотней — на мой взгляд, достойно уважения. И она его добилась. — А если бы эта ночь для неё стала последней? До сих пор слышу в ушах, как пульсировала её кровь в артериях. И запах пота… Чимин наигранно прикрывает уши своей НЕблондинки. Она бы явно не поняла, о чём идёт речь, а если и поняла, то точно бы подумала, что Юнги извращенец. — Не при дамах, хён! — Цокает языком он. Но Юнги лишь отмахивается. Ему глубоко похуй, что его посчитают странным или откровенно чёкнутым. Порой Чимин так действительно и думал. — Брось. Я бы никогда не послал человека на верную смерть. — Тэхён смеётся. Глубоко и на этот раз правдиво. Кажется, ситуация его искренне веселит. — Или ты настолько плохого мнения обо мне, Юнги-а? Я вот в тебе был уверен. — Уверен, что я не перегрыз бы ей шею? Ей повезло, что луна была слабой. — Юнги оправдания Тэхёна не берут. — Уверен, что человеческого в тебе больше, чем звериного. — Тэхён без страха встречается взглядами с хёном. Взгляды у обоих тяжелые, крошащие в крошку, и не каждый бы их выдержал долго. — К тому же, я не принуждал Лису. Я всего лишь дал ответ на её вопрос. Так же и с Кан Миджуном. При упоминании этого имени Чонгука передергивает. Он выныривает из своих грузных мыслей и пытается вникнуть в разговор. — …Его никто не заставлял идти в лощину. Не тащил туда силком. Это был его собственный выбор. — Тэхён говорит вкрадчиво, и так, что каждому слову хочется верить, ведь звучит оно вполне разумно. — Кто же виноват, что он настолько тупой, что в ней потерялся? Мы не можем отвечать за поступки других людей. — Зато можем подавать идеи. — Хмыкает Юнги. Он намерен стоять на своем. — Затрахали. Без обид, но если я и хочу, чтобы меня сегодня трахнули, то точно не вы. — Чимин хочет, чтобы отрцательная энергия скорее рассеялась. Он пришёл сюда напиться, обнюхаться, подцепить симпатичную девчонку и уединиться где-нибудь на пару часиков, классно провести время. Первые три пункта выполнены, а потом начались все эти дурацкие разговоры… — Да и кто тут верный пес — это вопрос спорный. За ушком почесать, Юнги? Если бы не девушка на его коленях, Чимин бы огреб. Он это кишками чувствует. Юнги лишь убивает его взглядом. — Ты бы развеселила нашего друга, малышка? — Чимин скользит теплыми ладонями по открытой платьем спине девицы, и та уже наверняка течет, судя по тому как елозит по его бедрам. Её уже накрыло, это видно по глазам. Она блаженно улыбается, кивает, сползает с его коленей, плюхается на диванчик и ползет к Чонгуку, переключая фокус внимания на него, пока Чимина одолевает стая других девиц. Кажется, ей подружек. — Вы тоже хотите снега? — Чимин играет бровями, намекая на шоу, и девушки вытворяют то, что недавно вытворила их подруга: высовывают влажные языки, ожидая пока на них осыплется наркотик. Зрелище грязное, и от того будоражащее. Чимин любезно исполняет желание дам, соря порошком направо и налево. А затем и вовсе вскакивает на диване и под женские аплодисменты посыпает содержимым пакетика всех. — Так будет же снегопад! Чимина и самого накрывает, он видит реальность, как вращающуюся карусель: подносы с дорогим шампанским, которое приносит официант, бьющиеся от неловких движений бокалы, женский смех, огни стробоскопов, ещё больше белых дорожек, очерченных черной кредиткой, поцелуи. Боковым зрением видит, как и Тэхен, не особо стесняясь, грязно целует девушку, чьего лица не видно. Вбирает янтарной жидкости из коньячного стакана, не проглатывает, а переливает в поцелуе в девичий рот. Грязно. Пошло. Девушку это заводит. Да что там, даже Чимина это заводит. Тэхён обхватывает ее шею кольцом пальцев, пока та устраивается на его коленях. Его язык скользит по её влажной шее, затем беспрепятственно проникает в ее рот. И почему-то Валери не может отвести от этого зрелища глаз. В чужих воспоминаниях она видела Тэхена разным: злобным, жестоким, задумчивым, угрюмым, но еще ни разу возбужденным. Он отрывается от девушки, откидываясь на спинку бархатного диванчика, в серых глазах дымка и нескрываемое превосходство. На нем пиджак, наброшенный на футболку, брендовые часы, классические брюки и ужасно дорогие лакированные туфли. Почему-то даже Чонгук, по какой-то причине отстраняющийся от девушек, не так сильно привлекает ее внимание. Возможно, потому что она бы и не удивилась, застань она за этим занятием Чонгука, а не Тэхена. Иногда ей казалось, что второму и вовсе не нужны девушки. Ведь общался он… по сути лишь с ней одной. А тут все резко переворачивается с ног на голову. Хотя чего она удивляется? Тэхён обладает невероятной внешностью. Он идеален каждым миллиметром. И обаятелен до чертиков. — Че, прям здесь? — Спрашивает Юнги, сохраняя внешнее самообладание, но при этом явно не одобряя веселье, которое разворачивается на его глазах. — Хочешь посмотреть? — Тэхен улыбается, и впервые Валери его улыбка кажется не такой доброй, как всегда. Скорее хищный оскал. И будто напоказ молодой человек вновь утягивает девушку в поцелуй, задирая и без того короткую юбку. Аристократичные пальцы скользят по худощавым бедрам, и Валери вдруг становится тошно. — Или присоединишься? — Добавляет он, косясь на Юнги из-за женского плеча. Его же потом и игриво кусает. Чимин глупо хихикает. Все плывет: и неон, и люди, стены, целующийся Тэхен. Перед глазами лишь собственные руки, которые забавно иллюминируют, а в голове легко и пусто. Это совсем не то, зачем Валери пришла в его подсознание. Девушка жалеет, что не может перематывать мысли как пленку, и желает поскорее сменить локацию. Убраться и желательно навсегда выкинуть из головы то, что только что увидела. Картинки со временем все же меняются. Может, даже слишком быстро. Ведь Валери мало что успевает понять. Видит этикетки дорогих костюмов, роскошные интерьеры, канареек в золотых клетках, клубы дыма от толстых элитных сигар, девушек, что сменяются в его кровати слишком быстро, чувствует удушье, чувствует себя как те самые канарейки в клетках. Неуютно. Не в своей тарелке. От безупречной и слащавой улыбки блондинки, сидящей за столом прямо напротив, становится тошно. Чимину до тошноты противна собственная сестра. А когда кто-то, кто очевидно, старше, и кто носит строгий костюм, говорит, что документы уже отправлены на оформление, Чимина и вовсе охватывает паника. Да что там, настоящий ужас, ведь даже земля уходит из-под ног. Съеденный завтрак неотвратимо хочется выблевать обратно. Прямо под нос семейству. Все это сменяется уже знакомой комнатой академии, где все однотонное, спокойное, почти простое. Никакой вычурности, балдахинов, золотых ручек, старинных ваз многовековой давности. Минимум всего, что напоминает отчий дом. Тут витают разные ароматы: цветочные и спиртовые, на столе куча цветных колб, пробирок, разбросанных блоттеров. И белых дорожек кокаина. Чимин, как сумасшедший, тестирует каждый блоттер, а разум все сильнее густым туманом застилает пелена. И там становится пусто. Пусто и спокойно. Как и в его комнате. Лишь бы никто в эту комнату не входил — Чимину хочется упиваться своим одиночеством. Ему хорошо. Очень хорошо. Вот бы так было всегда. Еще Валери видит бар. Тут не так людно, как было в клубе. Тут просто выпивают. Чувствует тонкий запах алкоголя. Бармен наполняет стаканы вновь и вновь отменным импортным виски какого-то там года, а может, вообще прошлого столетия… черт бы знал. Чимин уже мало, что соображает: ужасно хочется закрыть глаза, особенно когда голова так удобно покоится на барной стойке, и провалиться в сон, ну или хотя бы занюхнуть. Только на душе все еще кошки скребут, они и не дают спать. — Я не знаю, что мне делать… — Чимин ноет, шмыгает носом, совсем раскис. Как маленький. — Как быть… я не чувствую, что живу своей жизнью… сначала меня заперли в эту сраную академию, потом решили женить на сестрице… еще и семейный бизнес впаяют. Гори оно все! — Чимин ударяет полированный дуб рукой. Больно. Даже стакан вздрагивает. — Так сожги. — Отвечает знакомый голос откуда-то сбоку. Сил открыть глаза нет, опьяненный мозг не может понять, кому этот голос все же принадлежит. Знает только, что это кто-то очень знакомый, Валери бы даже сказала близкий. — А? — Не понимает Чимин. — Просто сожги дом. Плантации, документы, бизнес. Сожги все. И станешь свободным. Чимин не вспомнит этот разговор следующим утром. Но хорошо запомнит эту установку «сожги все». Именно поэтому через пару ночей он обнаружит себя почти задыхающимся в приступе ужаса, держащим канистру с бензином. И даже резкий запах не приведет в чувства. Глаза будут слезиться, а сердце стучать как бешеное. Зачем он делает это? В голове никаких ответов, руки действуют на автопилоте, бензин впитывается в ладони. Вся мебель в доме пропитана им: дорогая итальянская обивка, персидские ковры, растения, которых в изобилии, все. Вообще все. Даже гребанные канарейки в золотой клетке, которые как назло разорались на весь дом. Лишь подожги спичку, и ты свободен. Навсегда. Такова цена свободы. Готов ли Чимин её заплатить? Черт возьми, да. Спички из ледяных рук тогда забирает плачущая Розэ. В тонком шифоновом халате, накинутым на шелковую ночнушку. В сумраке дома ее тело полупрозрачное, отражает лунный свет, волосы блестят серебром. Она отнимает спички силой, которая взялась непонятно откуда в ее хрупком, почти птичьем теле. Чимин тогда решил воспользоваться зажигалкой из заднего кармана джинс, но и ее Розэ смогла выбить из его рук. Он что-то страшно кричал и матерился. Без травм не обошлось: в схватке оба валятся на пол, и девушка ударяется об одну из тумб. На белом ковре остаётся темный мазок крови. Еще немного, и удар мог бы быть фатальным. В какой-то момент Чимином одолевает такая лютая ярость, ненависть в чистом ее виде к этому проклятому дому, дяде, диктующему порядки, сестре, которую ему навязали, даже гребаным канарейкам. Она — олицетворяет собой все. Все, что Чимин так сильно ненавидит в этом семейном поместье. А сейчас она под ним, испуганная, шокированная, истекающая кровью, слабая, уязвимая. Чимин не понимает, как собственные руки смыкаются на ее тонкой шее и давят, пока из ее рта вылетают хрипы. Как его стаскивают с почти отключившейся девушки, он тоже не особо осознает. Зато сильные удары дяди по собственному лицу очень отчетливы. Валери хочется кричать от боли, но Чимин почему-то не кричит. Он не чувствует себя подвластным себе. Это все творит кто-то другой, но точно не он. Кто-то, кто приходит каждый раз, стоит ему снюхать дорожку белого порошка. Или напиться до беспамятства. Этот кто-то пугает Чимина до жути. — Неблагодарный щенок! Так ты мне решил отплатить? — Господин Пак бьет сильно, в очередной раз по скуле, пока охранники держат руки племянника, чтобы тот не свалился на ковер, который уже успел залить собственной кровью. Розэ что-то отчаянно кричит и плачет, повисая на руке отца. Но и ей достается: старший Пак отталкивает дочь на пол, приказывая одному из своих людей ее увести. А у Чимина внутри клокочет обида, прорывается вместе с гневливыми слезами наружу. И пока его лицо превращается в кровавое месиво, все о чем Пак Чимин думает, это о том, что однажды заставит дядю горько пожалеть. За то, что так беспринципно и филигранно ломает судьбы членов своей же семьи. За это Чимин непременно сломает и его однажды. И вдруг жажды мести становится так много, что она вымещает собой боль. Заполняет собой до краев, заливает глаза… или это кровь? Чимину в любом случае больше не больно. Он ещё отомстит, когда придёт время. Это Чимин общеает. Мысленно и дяде, и самому себе. Валери открывает глаза, подпрыгивая на кровати. Просыпается она в ледяном поту. Лицо все еще болит от фантомной боли. Она тут же ощупывает скулы и челюсть, боясь, что и те в крови. Ощущение такое, будто с нее только что содрали слой кожи: она больше не в чужом теле и сознании. И вроде бы все с ней хорошо: на лице нет ушибов, но чувство такое мерзкое и тошнотворное, будто все это действительно было с ней. В этом главный минус ментальной магии: побывав в чужом сознании даже секунду, ты слишком крепко срастаешься с другим человеком. А вот вернуться обратно в себя и вспомнить каково это — быть собой, уже довольно сложно. Остатки ночи Валери пытается урвать хотя бы пару часов сна. Хотя едва ли после такого она может рассчитывать на нормальный сон. В конечном итоге сдается и садится за невыполненное дз. Открывает чистую тетрадь с обложкой цвета полыни и чёрной ручкой выводит первую запись — Пак Чимин хотел сжечь собственный дом и задушить сестру. Надпись уродливо глядит на Валери в рассветных сумерках. Первая маска сорвана, осталось четыре.

***

Следующим днём где-то в обед дирекция попросила весь третий курс пройти в актовый зал. Студенты заметно оживились, в воздухе витало приятное ожидание, восторг и предстоящая эйфория. Кажется это то, о чем говорил Тэхён — подготовка к зимнему балу. Поскольку на сон Валери почти не выделила времени, выглядит она как нельзя плохо: лицо землистого цвета, под глазами лиловые синяки. Все кому не лень уже успели пустить в ход пару уничижительных шуточек. Хотя от друзей Валери держится особняком. А с Чимином пытается и вовсе не пересекаться. Впрочем, и он сам, кажется, абсолютно потерял к ней интерес. Наигрался. В полуосвещённом помещении, в котором ей очень хочется затеряться, её неведомым образом находит Джису. Как всегда безупречная, в изысканном наряде. Взбудораженная, но совсем не предстоящими танцами. Она падает на стул рядом с Валери и энергично постукивает ладошками по спинке перед ней стоящего пустого сиденья. — Ну…? — Тянет она, даря Валери белоснежную улыбку. На самом деле это улыбка хищницы, которой ничего не стоит раскромсать кого-угодно на кусочки. — Какие секреты и грязные тайны разузнала про нашего безупречного принца? Валери всё-таки позволяет себе скользнуть взглядом по Чимину. Это совсем не сложно: он в центре внимания у сцены, вальяжно выхаживает, пускает шуточки, задирает подбородок. Только сейчас Валери видит его настоящим: за мнимой заботой скрывалось преследование собственной выгоды, за деланным дружелюбием — высокомерие и эгоцентризм. А глубоко внутри и вовсе прячется кто-то дикий, бесчеловечный. Валери становится тошно. Какой же ослеплённой она была. Обманулась по собственной воле. А ведь Чонгук предупреждал. Только она не верила и даже мило флиртовала с пусанским принцем, принимала его подачки, дружила. Вся их дружба — сплошная фальшь. Или она просто хотела верить, что может вызвать неподдельный интерес у такого, как Чимин? — Он чуть не спалил шикарный особняк своего дяди. — Сквозь сжатые зубы цедит девушка. Взгляда от Чимина не отрывает. Хочет видеть во всей красе. — И? Такое будничное и незаинтересованное «и?» Валери шокирует. Она ожидала услышать что-угодно, но явно не «и» — будто это в порядке вещей. Так, подумаешь… всего лишь устроил поджег. — Намерено. — Поясняет Валери, выделяя слово интонацией. Взгляд у Джису непроницаем. Она всё ещё не видит ничего ужасного. — Со спящими в нём людьми. — Валери думает, что хотя бы это произведёт на Джису хоть какое-то впечатление, но тщетно. — Чимин — та ещё истеричка. Его легко вывести на эмоции. Особенно учитывая его напряженные отношения с семьей. — Джису лишь пожимает плечами. — Ну подумаешь, психанул. Но не сжёг ведь. Да, не сжёг. Только потому что под руку попалась сестра. Про это Валери тоже решает не молчать, — — А потом чуть не задушил Розе, когда она пыталась его остановить. Брюнетка лишь фыркает и закатывает глаза. На лице не скрытое разочарование. — Знаешь, что не так в твоём рассказе? — Спрашивает она, — Слишком много «чуть не». Если бы оно могло применяться к каждому в этом зале, мы бы сидели среди чуть не насильников, чуть не воров и чуть не убийц. Это твоё «чуть» ничего не значит, если начатое не доведено до конца, понимаешь? Сказать, что Валери шокирована — ничего не сказать. Для неё эти поступки уже были непростительны и ужасны. Но видимо учащимся в Академии это «чуть» всегда сходит с рук. Не считалось. Ничего не значило. — Нужна настоящая грязь. Что-то такое, от чего кровь в жилах будет стыть. Кровь Валери минувшей ночью почти превратилась в лед после всего увиденного. — Уверена, у золотого принца этого грязного белья ещё куча. Наведайся сегодня в сны его сестрицы. Может, она дополнит картину… — Полупустой взгляд переходит на блондинку, что серебристо хохочет там же, у сцены, от шутки старосты. Прикрывает маленькой ладошкой рот, золотые волосы убраны в хвост и покачиваются за открытыми плечами. Шея длинная и идеально фарфоровая. Валери даже сложно поверить, что на ней было кольцо багряных синяков от пальцев брата. — О чем щебечете, птички? От глубокого голоса из-за спины Валери вздрагивает. Между Джису и ней появляется Тэхён. Снова из ниоткуда: сидит на сиденье позади них. Тэхён, кажется, в приподнятом настроении. И выгляди свежее, чем вчера. Валери оглядывает его и кажется, даже не узнает: стиль чертовски непривычный. Волосы у Тэхёна сегодня почти чёрные, кудрями падают на глаза. Вместо летящих рубашек и усыпанных драгоценностями пиджаков, на нём сегодня простая чёрная футболка и удлинённый, по типу пальто, смокинг. На песочной шее серебряная цепь. Слишком непривычно. Джису хотела грязь? Забавно, но грязь этой ночью Валери отчётливо видела в Тэхёне и его поцелуях с легкомысленной девицей в клубе. — О том, где это ты так долго пропадал, братец. — Джису не теряется и не теряет шанса выведать то, что ей нужно, — Никак опять наше семейство устроило дико важную и дико секретную встречу? — Именно так. — Тэхён облокачивается на спинку их стульев. Довольно улыбается. — Снова плакала, раз малышку Джису не позвали и в этот раз? Он мило треплет безупречно прямые волосы девушки. Вполне можно подумать, что по-братски и шутя. Но Джису сердито вертит головой, испепеляя юношу здоровым глазом. Ещё немного, и искры от них посыплются. — Я тебе сейчас руку оторву. — Цедит она и Тэхен тут же её отдергивает, обе поднимает перед собой, показывая, что сдается. — Не переживай. Будешь усердно учиться, и тебя однажды непременно пригласят. — С неугосающчм оптимизмом в глазах он продолжает подкалывать Джису словесно. Даже подмигивает ей, одаривая квадратной улыбкой. — А если серьезно, что за встречи? — Валери решает попытать удачу, да и к тому же, учитывая сколько знает про нее Тэхен, она тоже имеет право знать, хотя бы где он пропадал целую неделю. Тэхён вообще не много о себе болтал. Он больше расспрашивал. Молодой человек откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди. Принимает непринужденный вид, — — Да ничего особенного. Лекции старика Квона и то занятней. Куча старых ведьм и упырей обсуждают все новые и новые способы по избавлению мира от зла. В итоге, с каждым годом так ничего не меняется. Простое сотрясение воздуха. Пытаются достичь невозможно. — По-твоему это невозможно? — Валери удивлена. Ведь по сути, это именно то, ради чего они все здесь и собрались. — Неа. Видишь ли, Вал, — Взгляд Тэхёна смягчается, будто он объясняет очевидные вещи маленькому ребёнку, — Тени, злые духи… нечисть… все это тянется из тонкого мира на зов человеческих слабостей, злобы, тщеславия. И будет тянутся, пока есть к чему. Подобное притягивает подобное. Сколько их не изгоняй, найдётся в этом мире куча людей, которые непременно будут ныть, отчаиваться, злиться, мстить, ненавидеть… — Хочешь сказать, что это люди — источник всей это… чертовщины? — Именно так. И пока живы люди, живы и тени. Поэтому всему этому ковену многовековых неудачников стоит смириться и принять, наконец, правду. — Тэхён пожимает плечами, вздыхает, обрисовывает взглядом потолок, — Тут без меня столько всего произошло… а я все пропустил. Кстати… Взгляд его уносится куда-то вперед, к сцене. Проследив за ним, Валери понимает, что сейчас будет. Потому что Чимин смотрит на их троицу в упор, а потом медленно направляется к ним, как проверившийся щенок, но нацепив самую обворожительную блядскую улыбку из всех своих возможных. Лучше начать называть вещи своими именами. Чем раньше, тем лучше. — Топай-топай… — Проговаривает себе под нос Тэхен. А от того, что опирается о сиденье Валери чуть ли не подбородком, получается будто говорит ей на ухо. Валери слишком отчётливо слышит его парфюм. Мускус и миндаль. Как домашнее печенье. Приятно. Принц фей плюхается на пустое сиденье перед Валери и сверлит ее голубыми холодными глазами. Взгляд этот совсем не подходит к улыбке. — Друзья… — Сладко мурлычет он. Тем же голосом и интонацией, что предлагал ему отсосать. — Уже чувствуете этот дух Рождества? Он прямо-таки витает… Чимин не успевает договорить «в воздухе», потому что Тэхен сухо торопит, — — Ближе к делу. Блондин не теряется. Натягивая улыбку лишь сильнее. От того она Валери кажется еще искусственней. — Валери, малышка… У нас с тобой возникли некоторые недопонимания совсем недавно. — Заглядывает в глаза Вал так невинно, а она сдерживается от того, чтобы не закатить свои. Компания Чимина ему искренне неприятна. А картинки прошедшей ночи все ярче и отчётливее. Зато Чимин играет так хорошо. Будто все, что обрушилось на нее на прошлой неделе, не его рук дело. — Меня порой заносит… Заносит. Это уж точно. Хотя бы не спалил и не придушил, и на том спасибо. — И невинные шутки зашли слишком далеко. Признаю, виноват. Надеюсь, ты не в обиде? — Он было тянется к её плечу, но что-то сиюминутно его останавливает: блондин отдергивает руку, нервно улыбаясь. Валери не знает, как реагировать. Прекрасно понимает, что все эти извинения — фальшь чистой воды. И что тут скорее всего Тэхён посодействовал, как и обещал. Больше похоже на спектакль. Что ж, ей остаётся только подыграть. — Что ты, Чимин. Я уже и забыла. Никаких обид. — Она давит из себя улыбку, думая о том, что никогда ещё в жизни так не лицемерила. На самом деле она бы хотела выцарапать его красивые глаза из глазниц. — Вот и отлично. — Он складывает подбородок на перекрещённые пальцы, довольный, как Чеширский кот, — Значит, будем дружить, как раньше. Это вряд ли. — Знаете, кого они позвали в том году? Бэ Юн Чона. — Чимин, оживившись, переключает свое внимание к сцене. — Говорят, он зверь. Уже предвкушаю, как ноги будут отваливаться. По сцене и правда вышагивает молодой мужчина, худощавый и миловидной внешности. Девчонки тут же пищат о том, какой он красавчик, пока хореограф оценивает взглядом собравшихся. — Ненавижу зимние балы. — Ворчит под нос Джису. — Такая показуха. Лишь бы родители увидели, что не зря вбухивают деньги к эти развалины и то, как здесь всё прекрасно. — А по-моему здорово. — Мечтательно протягивает Тэхён. Он сегодня выглядит крайне довольным жизнью. — Красивые платья, смокинги, пунш с виски, танцы… это место совсем бы затухло без праздников. — И давно ты такой романтик? — Голос у Джису настолько ледяной, что Валери даже поёжилась. Вдруг хареограф громко кричит, — — Ты! Да ты, блондин! Будешь в паре с ней. — Указывает на Чимина, а другой рукой на стоящую рядом с ним Розэ. Валери выдыхает, радуясь, что это он обращается не к ней. Больно он уж нервный. — Похожи как… — Две капли воды. — Договаривает тихо Чимин. Улыбается, но Валери думает, что ещё немного, и его улыбка треснет. Розэ даже издалека кажется грустной. Впервые позволяет эмоциями пробить непроницаемую маску принцессы. Рядом стоит не менее грустный Намджун. Выглядит даже каким-то неуклюжим с опустившимися плечами. Валери только сейчас видит, как нелепо они смотрятся: Намджун выше на две головы и шире в два раза. Она — слишком хрупкая и беззащитная. Может и говорят, что противоположности притягиваются, но Валери так не думает. Выглядят они как платяной шкаф и стеклянная ваза для изящных роз. А потом рядом с ней возникает брат, трепля сестру по светлой макушке. Та мрачнеет на глазах, а Чимин лишь ухмыляясь, машет из-за её плеча Намджуну. Будто его такой расклад веселит. Но хореограф не ошибся: выглядят они и правда максимально органично. Как две части одного и того же. О себе Валери не думает: ей всё равно с кем она будет в паре. Танцор она так себе, хотя бы потому что руки то холодные, то резко потеют. Да и вероятность того, что отдавит кому-то ноги, довольно высока. Хотя глазами непроизвольно ищет его. Зачем? Всё для себя и так решила. Они друг другу больше никто. Чонгук стоит, прислонившись к стене, рядом с дверьми, и прожигает в Валери дыру. Ровно до того момента, пока рядом с ним не появляется брюнетка. Даже со спины Валери узнала в ней Дженни. Чонгук даже выдавливает из себя кривую улыбку, когда она что-то щебечет, берет его за руку и ведет к сцене. Хореограф согласно кивает, пока Дженни удовлетворенно улыбается. Чонгук потом вновь смотрит на Вал, и глаза его безошибочно спрашивают: «Довольна?». «Тогда не считай меня предателем, когда увидишь с кем-то в следующий раз. Надеюсь, сейчас ты берёшь ответственность за это решение» - в голове всплывают его слова. Привел их в действие. Теперь Валери понимает, что имел в виду Чонгук тогда. Хотел узнать, не пожалеет ли она. Ведет себя как ребенок, затеявший очередную игру. Валери и тут сможет сыграть безразличие. Так хотел быть с Дженни? Прекрасно, пусть танцует с ней. Его выбор. Пусть плохо от него будет только ему. Студентов быстро распределяли по парам, причем ориентируясь не только на рост и комплекцию, но так же и на внешность. Хореограф старался сделать так, чтобы пары не получались слишком контрастными: темноволосых ставил в пару с темноволосыми. Тем, у кого волосы были цветные (в редких случаях) говорил перекраситься и не портить ему общую картину. Судя по тому, как все его беспрекословно слушались, перед ними был мастер своего дела. — Ты! Заморская птичка. — Вот и до Валери очередь дошла. — Танцуешь с ним. Хореограф кивает за её плечо. Никого кроме Тэхёна там нет. Только вот Валери совсем не видит, как молодой человек, обаятельно улыбаясь, показывает указательным пальцем на её макушку, прося Бэ Юн Чона выбрать себе в напарницы её.

***