Гроза на фоне пылающего заката

      Идя до дома, Эи несколько раз мысленно поблагодарила Мико за то, что та настоятельно рекомендовала арендовать квартиру недалеко от университета. И идти оставалось немного, только от этого напряжение между ними не спадало. Эи раздражённо кусала губы, пытаясь привыкнуть к неровной походке рядом с собой.       Как же ужасно всё складывалось. Ещё в подростковом возрасте Эи думала, что её первые отношения, — неважно, какие, — будут с человеком примерно её же возраста и статуса, образованного и сдержанного. При этом она особо не акцентировала внимание на гендерной принадлежности этого человека, она допускала возможность вступить в отношения и с девушкой. Но неловкое признание Мико ещё в школе, а затем нелепые подкаты на первом курсе, а после и углубление в учёбу заставили забыть о том, что помимо пар и редких походов с Мико по барам, существует что-то ещё. Чётко разграничивая учёбу и отношения с одногруппниками, которые, несомненно, проявляли к Райдэн тот ещё интерес, она с удивительной строгостью сохраняла контроль и поддерживала порядок в собственной жизни, концентрируясь только на том, что имело для неё значение.       Каждый шаг в сторону дома отдавался пульсацией внутри. Эи смахивала эти ощущения на выпитый алкоголь накануне и абсолютно игнорировала бешеное биение сердца. Как же грубо и нагло Мавуика рушила порядок, поддерживаемый годами, и с какой лёгкостью выбивала всё из-под её контроля. Но игнорировать растущую привязанность к ней у Эи уже не получалось. Да, ловила себя много раз за мыслями о ней, за размышлениями о том, чем была занята и как проводила своё время. И было бы слишком наивно полагать, что это случайно.       Один раз в университете она познакомилась с очень добрым и милым парнем. Он был настолько обходительным и простодушным, что Эи порой пришлось задаваться вопросом: настоящий ли он? Он не давил на неё, не торопил событий, приглашал на очень романтические свидания, всегда спрашивал разрешения прежде чем взять за руку или приобнять. И в один из вечеров спросил, будет ли Эи его девушкой?       Она испугалась. Она не могла сказать, что физический контакт с ним был ей противен, но не могла позволить ему подойти к себе ближе. Вместе они интересовались учёбой, посещали дополнительные занятия, Эи даже была у него дома и успела познакомиться с его родителями. И она не видела его кем-то большим, чем просто очень хорошим другом. Она не расценивала его ухаживания как действительно что-то серьёзное.       Конечно, Райдэн ему отказала. Отказала, не задумавшись о том, что после будет винить себя в том, что причинила боль человеку, с которым она могла разделить тяжёлое время учёбы, — Мико всегда была на её стороне.       Тот парень после отказа Эи перестал посещать занятия, он очень похудел и подсел на тяжёлые наркотики, попробовав их на одной из многочисленных вечеринок, которые посещал, чтобы забыть о неудаче. Эи, безусловно, винила себя в том, что своим отказом сломала ему жизнь. И, чтобы не допускать более подобного, она решила, что больше ни с кем из академических кругов и никогда не свяжется, и если решит искать вторую половинку, то только в максимально отдалённой сфере. Отношения с ним старалась сохранить максимально нейтральные, делая вид, что ничего не произошло.       Через год после случившегося он повесился в общежитии на самодельной петле из лощеного галстука. В самой дальней комнате на седьмом этаже в перерыве между занятиями. Попросился отойти из-за слабости, одногруппникам сказал, что выйдет покурить. На вопрос Эи: «Ты слишком бледный, всё ли в порядке?», — который она задала из действительного беспокойства, он лишь сквозь боль улыбнулся и несколько раз кивнул. Новость о его самоубийстве очень быстро разлетелась по всему кампусу. Никакой предсмертной записки найдено не было, о своих планах он никому не рассказывал. Было заметно только по его неуверенной походке, что что-то было не так.       И только Эи знала, что причиной его самоубийства была она. Конечно, Мико очень долго успокаивала подругу и уверяла её в том, что выбор в пользу дружбы, а не отношений, вовсе не повлиял на принятое им решение, будто она сама не мечтала наложить на себя руки из-за долгих лет безответной любви. В отличие от того парня Мико могла найти в себе смысл жить и силы находиться с Эи, которая подобно слепому котёнку тыкалась во все прямые и непрямые намёки и то ли делала вид, что не понимала их, то ли действительно не понимала.       Эи не пришла на похороны. Она не смогла бы смотреть на посиневшие следы от галстука на бледной шее, на которой ещё относительно недавно был застёгнут до последней пуговицы воротник рубашки: он очень любил носить их и никогда не жаловался на проблемы в глажке. Она не смогла бы слушать слова утешений в сторону его родителей, которые её непременно знали и которые видели своего сына только в паре с ней, и делать вид, что это не она поспособствовала столь ранней смерти их сына. Ей хватило лишь единожды увидеть повисшее тело того, кто ещё недавно заставлял смеяться на парах, а после в шутливой форме говорить, что нужно заниматься.       Эи пришлось несколько раз встряхнуть головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания, когда она открывала дверь. Она нервно сглотнула, приглашая Мавуику войти, всё ещё пытаясь понять в какой момент времени она решила пригласить её к себе. Мавуика неуверенно перешагнула порог и стала осматриваться.       Конечно, первое, что бросилось ей на глаза: максимальная минималистичность и порядок. Мавуика могла с уверенностью сказать, что даже при особых усилиях, она не смогла бы найти к чему можно было бы придраться. Абсолютный порядок на полках. Вспоминая свои забитые хламом полки, Мавуика виновато улыбнулась. Да, прежде чем пригласить Эи к себе, ей следовало бы хорошенько убраться, — Синь Янь сказала бы спасибо.       В первый пьяный раз Мавуика не была обременена рассматриванием интерьера квартиры Эи, но в этот всё обстояло иначе. Мавуика не так много пила, сосредоточеннная на том, чтобы следить за Эи, и к тому моменту уже успела полностью отрезветь. Она с интересом смотрела на декор, которого почти не было. В коридоре висели скучные светло-серые обои, у входной двери одиноко лежал черный коврик. У шкафа стояли две пары обуви: сапоги на невысоком каблуке и туфли на высоком. Три крючка для верхней одежды на стене, на одном из которых висел длинный зонт. Чуть дальше, напротив спальни, висело зеркало, у которого стоял комод. На нём не было ничего, кроме блеска для губ, геля для бровей и тонкой палетки теней, которые лежали у самого края, плотно прилегая друг к другу. Взгляд Мавуики сумел немного зацепиться за кухню: стол стоял у окна, закрытым вертикальными жалюзи, на нём лежала тарелка со свежими фруктами, у края рядом с розетками стояла микроволновка, а на ней пустая хлебница.       Мавуика ощущала своеобразную стерильность квартиры. От мебели будто исходила аура порядка и чистоты, от всего вокруг чувствовалось это. И было очень странно видеть Эи, которую прежде она видела только изящно-строгой, нервно снимающей с себя пальто и небрежно вешающей его на крючок посередине, а после растирая запястье думающей над тем, что следовало бы сказать дальше. В университете, одетая исключительно в официально-деловом стиле, с едва заметным макияжем, Эи выделялась одним только образом и походила больше на древнегреческую статую жестокой богини, чем на человека. И её переживания, отражавшиеся в таких неприметных мелочах, показывали Мавуике куда больше. — Может, воды? — наконец оборвала Райдэн нависшее молчание очень нелепым вопросом. Она пыталась показать, что ситуация по-прежнему была под её контролем. — Воды? — переспросила Мавуика, смотря за тем, как немного покраснели кончики ушей Эи. — Или чай? Будешь чай? — последовал нервный смешок.       Мавуика сдержала улыбку, видя, как неуверенность Эи находила своё отражение в её странных, совершенно не связанных между собой предложениях. Ей нравилось, что Райдэн, ранее не терявшая лица, сейчас искала повод сохранить видимость обычного разговора. — Чай… — повторила Мавуика, наклоняясь чуть ближе, чтобы встретиться взглядом с Эи. — Если честно, я ожидала чего-то более… горячего.       Эи на мгновение замерла, осознавая двусмысленность слов Мавуики. Её сердце забилось быстрее, а взгляд невольно упал на её губы. Она попыталась найти ответ, но слова словно застряли на кончике языка. Все ранее приснившиеся кошмары, — которые были всего-навсего очень яркими фантазиями насчёт Мавуики, — внезапно ожили в голове. Разные позы и фразы, какие она видела и слышала в своих снах, вдруг стали слишком реалистичными. — Я… хотела сказать, что… — начала Эи, но её голос прозвучал тише и мягче. — Просто… если ты хочешь воды, я могу…       Мавуика решительно приблизилась, сокращая расстояние между ними. Это заставило Эи затаить дыхание. — Я хочу знать, чего хочешь ты, Эи, — шепнула Мавуика, позволив своим словам чуть задержаться в воздухе. — Ты действительно хочешь просто воды? Или… ты хочешь позволить себе что-то большее?       Разговор на набережной стал своеобразным зелёным сигналом для неё. Непроизвольные жесты, честность и откровенность, приглашение к себе, — всё это говорило о том, что Мавуика вовсе не безразлична Эи. И если на словах всё было так, действия выдавали то, о чем она думала на самом деле.       Тело Эи напряглось от острого, даже горячего желания. Она очень редко позволяла себе подобные мысли и эмоции, но теперь, находясь рядом с Мавуикой, видя её лицо на таком маленьком расстоянии так, что до него можно было легко докоснуться, ей было очень тяжело совладеть с собой. Можно было, конечно, смахнуть всё на выпитое накануне, но обстановка ощущалась иначе.       От былой холодности и даже некоторой отрешённости на набережной не осталось и следа. Вопрос «а что вообще мы можем построить» более не звучал в её голове. Возможно, потому, что Мавуика своим напором немного приоткрыла дверь в её сердце, показывая, что многократные отказы ей вовсе не страшны и что она не собирается заканчивать жизнь самоубийством? Пальцы Эи дрогнули, она тихо вдохнула и ответила: — Я… думаю, что чай… или вода могут подождать.       Мавуика, конечно, подметила это для себя, с чувством победы понимая, что слова нашли свой отклик. Безусловно, всю дорогу она чувствовала напряжение в воздухе, но это было не то напряжение, что отпугивает, а то, которое, скорее, притягивает сильнее. — Я рада это слышать, — ответила Мавуика тихо, почти шёпотом, словно боялась спугнуть. Она позволила своим пальцам нежно скользнуть по руке Эи, почувствовав, как под её прикосновением кожа едва покрылась мурашками. Сама она не торопилась раздеваться, они по-прежнему стояли в коридоре, который вызывал у обеих очень бурные воспоминания.       Эи вместо того, чтобы отступить, шагнула ближе, сокращая оставшееся между ними расстояние. Её взгляд был всё ещё немного неуверенным, но в нем теперь мелькало что-то большее — желание и решимость, которые она редко позволяла себе показывать. Она знала, что любые слова были бы лишними, и всё же, ей хотелось хотя бы немного выразить то, о чем она думала слишком долго. — Ты умеешь быть очень настойчивой. Я бы сказала… чересчур настойчивой. — сказала Эи, слегка улыбнувшись, и губы её дрогнули, будто она собиралась ещё что-то добавить, но передумала. Вместо этого она медленно подняла руку, осторожно коснувшись лица Мавуики, словно проверяя, правда ли та рядом и не исчезнет ли при первом движении.       Мавуика едва заметно наклонила голову, давая понять, что не собирается никуда уходить. Дыхание Эи сбилось окончательно, если бы она закрыла глаза, то, наверное, увидела бы многочисленные взрывающиеся фейерверки перед собой и нескончаемые волны, накрывающие её с головой. И в тот момент время остановилось. — Может, тогда оставим чай и воду на утро? — произнесла Мавуика, едва прикасаясь губами к уху Эи, и голос её прозвучал невероятно томно.       Эи вздрогнула, и лицо её вдруг залилось румянцем. Она медленно кивнула, позволяя Мавуике одним легким движением скинуть с себя пальто и подойти ближе, осторожно беря за талию. И впервые в жизни Эи позволила себе просто забыться в моменте, не думая о том, что будет дальше. Слишком много времени она думала над последствиями своих действий, слов, даже возможных мыслей. Слишком долго держала свои собственные желания под замком.        Удивительно тёплые руки после улицы Мавуики нежно обвили её талию, притягивая ближе, настойчиво, но вовсе не грубо. В тот момент Райдэн потеряла дар речи, забывая о своих принципах «не сближаться с кем-либо из академических кругов» кроме Мико, не идти на поводу студентов, — по заветам Лизы перед подготовкой к выходу в университет в качестве преподавателя, — и в принципе не быть в уязвимой позиции, она просто наконец позволила себе расслабиться.        Эи впервые полностью раскрылась перед кем-то, сняв свою невидимую броню. Мавуика медленно скользнула пальцами по спине Эи, чувствуя, как напряжение постепенно уходило из её тела. Их взгляды встретились, и в этом молчании было куда больше, чем тысячи слов. — Так лучше, правда? — с провокацией прошептала Мавуика.       Эи ответила лишь тихим вздохом, её глаза на мгновение закрылись. Она не знала, куда приведёт её эта близость и что их ждало впереди, но впервые это не имело значения.       Мавуика чуть наклонилась, их губы оказались так близко, что казалось, ещё чуть-чуть — и они соприкоснутся. Но вместо того, чтобы сорвать с губ долгожданный поцелуй, она дала Райдэн время и возможность прочувствовать каждое мгновение, каждое прикосновение. Словно проверяя, насколько глубоко она смогла проникнуть в её сердце. — Ты удивительно красива, когда позволяешь себе быть настоящей, — тихо сказала Мавуика.       Эи медленно открыла глаза. В такой же обстановке ранее она, вероятнее всего, отстранилась, сказала бы что-то вроде «я не та, кто тебе нужен» и развернулась. Но на этот раз отворачиваться и прятаться она не собиралась. Она позволила себе улыбнуться, едва заметно, но искренне. В улыбке этой было что-то большее, чем просто признание во влечении. Отчасти, то была благодарность — за то, что Мавуика не сдавалась, пусть и назойливо и немного грубо, но нарушала все существующие нормы приличия, все возможные выстроенные и охраняемые Райдэн границы, показывала, что сдаваться она была не намерена. И если раньше, в школьные годы, Мико молча приняла отказ и даже не попыталась попробовать снова, а лишь ограничивала себя небольшими намёками, «случайными» долгими прикосновениями; в университете тот парень и вовсе скатился на самое дно, а все остальные отступали после первых неудачных попыток, она продолжала бороться и искать возможность связаться как угодно и где угодно, просто предложить выпить кофе или обсудить что-то, что угодно: фильм, книгу, сериал, — зная, что получит отказ, грубый отказ и требование «соблюдать субординацию», но не теряя надежды.       Мавуика притянула Эи ближе, чувствуя её дыхание на своей коже. Она позволила своим губам мягко коснуться губ Эи, медленно и осторожно, словно давая ей возможность привыкнуть к близости, к новому ощущению свободы.       Эи ответила на поцелуй сдержанно, но с каждой секундой её губы становились более уверенными, более жадными, будто она наконец позволила себе отбросить последние сомнения. Когда они отстранились, их лица оставались близко, Эи, чувствуя сладкий привкус на губах, тихо вздохнула: — Я не знаю, что будет дальше, но… — она немного замолчала, как будто подбирая слова, — но я хочу, чтобы это продолжалось. — Ого, так это признание? — подшутила Мавуика, видя, как для неё это было непросто — открыться и признать свои чувства.       Эи закатила глаза, но на губах её всё равно появилась улыбка. Это был её способ скрыть смущение. — Не уверена, что можно назвать это признанием, — тихо проговорила она, но её взгляд оставался твёрдым. — Но это… это правда, Мавуика. Я не хочу, чтобы это закончилось.       Мавуика чуть прищурилась, будто внимательно разглядывая лицо Эи, а затем придвинулась совсем близко, чтобы их лбы соприкоснулись. — Тогда давай просто позволим этому быть, — мягко сказала она. — Без планов и ожиданий. Только ты и я, здесь и сейчас.       Сердце Эи всё ещё билось быстрее обычного, но теперь она чувствовала себя немного спокойнее, словно все опасения не подтвердились и конца света не случилось. И в этот момент всё действительно стало проще и яснее. Мавуика вновь притянула её к себе, но на этот раз не было и тени сомнений или сдержанности. Мавуика, как и в ночь более тесного знакомства, перетянула инициативу на себя, прижимая Эи к стене и жадно впиваясь в кожу на шее.       Очень скоро пиджак и рубашка с рукавами три четверти полетели в сторону и оказались на полу, Мавуика покрывала каждый доступный для себя участок кожи Эи лёгкими, почти невесомыми поцелуями, чувствуя, как от каждого такого поцелуя тело её вздрагивало и отзывалось, отчего сердце Мавуики начинало биться чаще. Прикасалась к каждой родинке осторожно, с особой заботой, боясь причинить вред и пытаясь понять, когда именно секс с кем-то для неё стал настолько нежным и медленным, вспоминая все свои прошлые разы: бешеный темп, капельки пота, безумные позы из самых извращённых фантазий и совершенно никакой заботы.       Удивительно, но за одну, пусть и пьяную, короткую ночь Мавуика успела почти полностью изучить язык тела Райдэн, — следовало бы сказать спасибо беспорядочным половым похождениям ранее, но она клялась себе, что добьется Эи и прекратит собственное буйство, — и могла воздействовать на каждую чувствительную точку. Нежные касания кончиком носа за мочкой уха заставляли Райдэн прикусывать губы, чтобы сдерживать стоны. А вот уже влажный язык, скользящий по ложбинке меж грудей, не мог позволить ей сдерживаться. Эи резко выдохнула, её тело непроизвольно напряглось, и губы разомкнулись, выпуская сдерживаемый стон.       Мавуика будто нашла способ общаться с Эи без слов, через тонкие, едва ощутимые жесты, которые раскрывали её скрытые желания и потребности. Она изучала её с таким же вниманием и интересом, как если бы читала редкую книгу, открывая новые страницы и наслаждалась каждой из них. — Расслабься, — шепнула она, её голос был мягким. — Ты можешь не сдерживаться, я хочу слышать тебя.       Мавуика с лёгкой усмешкой наблюдала, как напряжение в теле Эи постепенно уходило. Она целовала её медленно, с наслаждением, словно хотела впитать в себя каждый звук, который Эи позволяла себе издать.       Постепенно они перебрались в спальню. Мавуика, как и в первый раз, была очень недовольна размером кровати. Райдэн снова, как и в первый раз, заткнула её. Они снова отбросили коврик куда-то в сторону. — Не останавливайся, — прошептала Эи.       Мавуика с улыбкой склонилась над ней, мягко обхватывая её лицо руками, и поцеловала, давая ответ на её просьбу.       Они касались обнажённых тел друг друга так, словно пытались запомнить каждую мелочь, каждую деталь друг на друге. Простыни под Райдэн снова смялись, а в некоторых местах и вовсе слезли с матраса, когда она до белеющих пальцев сжимала их в руках. Мавуика позволяла своим рукам скользить по телу Эи, находя каждую чувствительную зону, каждый уголок, который заставлял её вздрагивать и выпускать новые звуки, которые она так долго пыталась подавить.       Эи с любопытством рассматривала тело Мавуики, проводила пальцами вдоль выраженных ключиц, с вопросом «могу ли?» прикасалась дрожащими от волнения руками к её груди и вдыхала сладкий запах её шампуня. — Я не остановлюсь, пока ты сама этого не захочешь. — прошептала Мавуика, заглядывая в глаза Райдэн.       Телефон Эи, оставленный на входе, вибрировал на беззвучном. Писала Мико. Настойчиво писала. Она пыталась звонить, но после пятого пропущенного поняла, что с подругой что-то случилось. Коллеги сказали ей, что Эи выходила подышать свежим воздухом, но после не вернулась в бар.

«Эи, пожалуйста, перезвони мне»

«Я надеюсь, у тебя всё хорошо и тебе стало плохо, ты просто ушла»

«Не совершай ошибок, о которых ты будешь жалеть»

«Прости меня, Эи, я не хотела срываться на тебе»

      Она была слишком занята, чтобы отвечать и думать. Для себя Эи уже всё решила. Даже если не навсегда, даже если случайность, даже если самая страшная ошибка. Здесь и сейчас имело большее значение чем когда-либо.       Небо затягивалось тучами. Мико стояла под окнами Эи, прекрасно видя отражающиеся на стене тени её спальни. Мико совсем не нужно было думать над тем, кто именно был в спальне с подругой и вытворял все эти вещи. Сердце её пропустило несколько ударов, прежде чем забиться вновь с новой ноющей острой болью где-то под рёбрами.

Медленно по щеке потекла слеза, унося за собой неровный слой тонального крема.