Принц Хёнджин

Чанбину не нравятся парни. За всю его жизнь не было такого, чтобы другой парень его привлек. В школе он бегал за девчонками, с парочкой даже встречался в старших классах. На первых курсах университета тоже были девушки. Он влюблялся, ухаживал, с последней даже успел немного пожить. Все как у всех. С парнями Чанбин дружит. Или просто общается. Максимум может оценить, что внешность симпатичная. Вот Ники, например, объективно красивый. Он один из самых видных парней в универе. А как выкрасил волосы в розовый, сразу еще больше похорошел. Крис тоже неплохо выглядит, следит за собой, и девушкам он нравится. Да боже, даже тренер Ким симпатичный мужик, у него правильные черты лица, модный андеркат и татуировки на руках. Но не было такого, чтобы Чанбин засматривался на Ники. Чтобы тот держался в его мыслях, заставлял лицо краснеть. Крис вообще его лучший друг, он ему как брат родной. Чанбин скорее свой потный носок съест, чем его поцелует. Про Кима и говорить ничего не надо, для него он кумир, точно не объект воздыханий. Сложить это все, и получается, что парни Чанбину не нравятся. Но если так, то почему? Почему он не может выкинуть Хёнджина из головы? — Бинни? — голос Криса заставляет Чанбина вздрогнуть. — А? — Говорю, чего пропал вчера? Сам же встретиться хотел. Они сидят в столовой, и Чанбин, кажется, все это время молчал. — Да, извини, я… — он набирает побольше воздуха в грудь, зная, что сказать вот это ему сейчас будет сложно, — Я провел весь день с… Хёнджином. Крис зависает с вилкой в руках. Моргает. — С Хёнджином? С нашим принцем? — Не говори мне, что есть еще какой-то. Долгая пауза. — Это не шутка сейчас? — спрашивает Крис. — Я выгляжу, как будто шучу? — Нет. Ты выглядишь так, будто тебе лопатой прилетело, и у тебя из башки искры летят. Как в мультиках. — Как же ты чувствуешь, — хмуро усмехается Бин. — И что делали? — Ходили в парк аттракционов. — Это по тем купонам, которые Ликс уже неделю пытался сбагрить? — Видимо. — Ну и как? — Весело, — сухо отвечает Бин, пытаясь сдержать улыбку, — Я… отлично провел время, если честно. Крис снова долго молчит. Вилка в его ладони так и висит над тарелкой. — Так значит, я был прав. Ты узнал его получше, и он тебя больше не бесит? — Я не знаю, Крис, — Чанбин устало трет глаза, — Я уже нихрена не понимаю. Понятия не имею, почему он вообще меня позвал. Он же со всем универом дружит, мог пойти с любым. Мы по кампусу идем, с ним все здороваются, он все имена знает. Зачем я ему сдался, я не представляю. — У тебя нет версий, да? — на лице Криса видна противная ухмылка. Чанбин так бы и плеснул в него своим апельсиновым соком. — Не прикалывайся надо мной. — Даже не думал. Ладно, что у него в голове мы не знаем. А с тобой-то что? Ну сходили вы потусить. Чего ты такой пришибленный-то? Это очень хороший вопрос. — Не знаю я, Крис. Знал бы — сказал. — А у меня версия есть, — тот усмехается, — Но если я скажу, ты меня ударишь. — Ну вот и молчи, значит. После столовой Крис уходит за энергетиком, и Чанбин ждет его у аудитории. Он листает ленту в телефоне, не глядя по сторонам. Не хочется ни с кем здороваться и разговаривать. Он бы вообще сейчас с радостью был дома. Или на другой планете. — Привет. Хёнджин появляется перед ним как из ниоткуда. Стоит, улыбается. Глаза радостно блестят. В голову лезет воспоминание о вчерашнем вечере, об их объятиях на скамейке. Чанбин будто и не переставал об этом думать. Это было так странно. Может, Хёнджин подошел сказать ему, что больше так делать не надо? — Привет, — отвечает он, чувствуя, что в горле сушит. Тот выглядит почему-то немного нервно. — Я искал тебя. Хочу тебе отдать кое-кто. — Ты о чем? Шумно вздохнув, Хёнджин достает из сумки маленькую коробочку и протягивает ему. Открыв ее, Чанбин видит небольшое колечко из металла с застежкой, похожее на серьгу. — Я был в магазине еще пару дней назад, увидел и почему-то подумал о тебе, — тараторит Хван, — У тебя же проколото ухо, но ты ничего не носишь. Решил, может тебе понравится. Специально выбрал минималистичное, чтобы сочеталось с твоим стилем. Ты бы вряд ли захотел что-то броское… Чанбин достает серьгу из коробки и кладет на ладонь. На ней виден простой узор из тонких параллельных линий. — Тебе не обязательно ее носить, я… Хёнджин не договаривает. Потому что Чанбин, не слушая его, уже надевает серьгу на ухо. Это кажется логичным. Серьги же в ушах носят, верно? Значит, там ей и место. — Спасибо. Раз проколото, чего бы не носить что-то. Убрав коробку в рюкзак, Чанбин поднимает глаза на Хёнджина — тот явно удивлен, но весь светится от радости. Рассматривает его. — Я тоже так подумал. Мне нравится, как она смотрится. Дальше вроде как просится жест благодарности. С Крисом или другими парнями они обычно пожимают руки или хлопают друг друга по спине. Могут и быстро обняться. А с Хёнджином что делать? В теле чувствуется импульс, но Чанбин не понимает, куда его деть. Просто смотрит Хвану в глаза. Господи, почему так неловко? Ну, подарил и подарил. Правда, повода как будто и нет. Но бывает же такое, что дарят просто так. Бывает же? — Ладно, мне пора на занятия, — Хёнджин, не зная того, спасает его, — Увидимся. Помахав ладонью, он быстро уходит. Чанбин растерянно смотрит ему вслед. Ну и что это было?

***

Наступают выходные, и Чанбин пытается занять себя чем угодно. Он смотрит сериалы, слушает музыку, откапывает древнюю видеоигру и проходит ее несколько раз. Но снова и снова ловит себя на том, что проверяет телефон. Понимает, что ждет. Сообщения или звонка, чего угодно. Хёнджин молчит. Чанбин мог бы написать ему первым, но что? Нет, другой вопрос — почему он вообще об этом думает? У Хвана такая насыщенная жизнь, у него миллион друзей и хобби. Он наверняка занят по выходным, гуляет с кем-то или в кафе сидит, или в кино, да где угодно. Может, ему вообще позвонил Джей, и они прямо сейчас валяются в парке на траве, на облака смотрят. Господи, ну что за мысли такие, нахрен? Ухо с новой серьгой в нем слегка побаливает, раз за разом напоминает о себе. Своим внезапным подарком Хёнджин не оставил ни единого шанса не думать о нем. Как будто нарочно. К понедельнику Чанбину не становится легче. Они с Крисом сидят во дворе под деревом, тот переписывает конспекты, а Чанбин даже делать ничего толком не может. Его распирает. Хочется поговорить, хочется попросить совета. Но что сказать-то? «Помоги, я поехавший и почему-то не могу перестать думать о парне, который меня бесил неделю назад?». Да, как-то так. Но Чанбин не может. Сказать это вслух — значит признать, что это правда. А к таким признаниям он еще не готов. — Вау, — вдруг говорит Крис, глядя куда-то в сторону. Чанбин ловит направление его взгляда. По дорожке мимо них идет какой-то парень, высокий и стройный. На нем джинсы и свободная белая рубашка. Блондин, длинные волосы закрывают лицо. Его фигура кажется знакомой, но Чанбин его не узнает. Он уже почти спрашивает «кто это?», как вдруг парень поворачивает лицо в их сторону. Это Хёнджин. Хёнджин со светлыми волосами. Он замечает их, машет ладонью и идет в их сторону. — Привет, ребята, — Хван улыбается до ушей, и Чанбин сразу отводит взгляд. На него и раньше тяжело было долго смотреть, а вот это что такое, новое, непонятное, яркое? Он сейчас солнечный удар словит, и это в пасмурный день. — Привет, Хёнджин. Тебе очень идет, — с восхищением говорит Крис, — Прям очень. Выглядишь шикарно. — Правда? Спасибо. Я все выходные в салоне провел. — Реально? Так долго? — У меня же черный был. Пришлось в два захода делать. Я боялся, что они вообще не возьмутся за такую работу. — О, и это сколько часов вышло на все? — Я посчитал десять. Хорошо, что не отвалились, — Хёнджин смеется. Чанбин слышит, но не видит его, он все еще смотрит в сторону, на здание их факультета. Окна рассматривает. Кирпичики. — Слушай, ну здорово. Я вот тоже думал бахнуть что-нибудь новое, поэкспериментировать. Может, тоже в блонд. Но чтоб не полностью светлый, как у тебя. Знаешь, когда туда еще розового замешивают, как это называется? — Ты про клубничный блонд? Да, Крис, тебе бы очень пошло. Я прям вижу. — Точно, во! За все это время Чанбин ни одного слова не сказал, даже не поздоровался. Кажется, что если начнет говорить с Хёнджином при Крисе, то сразу себя выдаст. Вот только что именно выдаст, он понятия не имеет. — А тебе как? — спрашивает Хван. Чанбин понимает, что вопрос адресован ему, тут больше никого другого нет, кроме них с Крисом. Приходится повернуть голову и посмотреть в глаза, которые на контрасте с волосами теперь совсем темные и глубокие. Господи, какой же ты красивый, думает Чанбин. Зачем ты такой? Хочется подняться на ноги и сбежать, но он заставляет себя улыбнуться. — Вроде ничего так. — Спасибо, — Хёнджин кивает. Какое-то время он молча стоит, будто ждет чего-то, — Ладно, я опаздываю на пару. Пока-пока. — До встречи, — Крис машет ему рукой. Чанбин ничего не говорит. Тем же вечером он вновь пытается занять себя хоть чем-то. Пытается вспомнить, что вообще занимало его мысли до того, как в них без спроса вторгся Хёнджин. Получается плохо. Он читает конспекты сегодняшних лекций, но буквы плывут перед глазами. Конспекты откладываются в сторону. Он берет телефон, чтобы посидеть на ютубе. Ищет какое-нибудь видео, даже находит одно — с новым танцевальным челленджем, который он как раз хотел разучить на пару с Крисом. Бин собирается отправить видео Крису, но телефон вдруг вибрирует. На экране ряд цифр, и он сразу узнает последние. Два ноль три. Это Хёнджин. Хёнджин звонит ему. Палец дрожит, сердце набирает обороты, но Чанбин так не хочет быть трусом. Хёнджин — его товарищ по клубу, не бегать же от него. Может, у него что-то случилось. Может, в чем-то нужна помощь. Несмотря на волнение, он улыбается еще до того, как нажимает на зеленую кнопку. — Привет. — Привет, — в голосе Хвана тоже слышна улыбка, — Узнал? Два таких простых слова, а настроение Чанбина мгновенно подскакивает до ста. — Тренер Ким, это вы? Звучите как-то блондинисто. На том конце хохот. Чанбин так доволен каждый раз, когда получается его рассмешить, будто это целое достижение. Он и сам смеется. — Неужели решил сходить в зал? — Угадал. — Ну, давай, — слишком быстро отвечает Чанбин, и ему сразу становится неловко за себя. — Правда? Ура. — Только погоди. Мы точно идем в зал? Или ты опять что-то задумал? Слышится стон негодования. — Точно! Никаких сюрпризов сегодня. — Правда? — Чанбин издает нарочито разочарованный вздох, — Жаль. Я уже думал надеть парадный костюм. — Да что ты за человек? — Хёнджин опять смеется, — Подожди, у тебя правда есть костюм? Они договариваются о встрече через полчаса, на том же месте, что и в прошлый раз. Хёнджин снова появляется у ворот раньше, но на этот раз он одет в спортивный оверсайз, волосы убраны, никаких аксессуаров и макияжа. Он все еще выглядит так непривычно со своим новым цветом, и в то же время смотрится так, будто всегда и был блондином. Честное слово, ему как будто пойдет что угодно. Чанбин ведет его в универский спортзал. Целую экскурсию устраивает. Хёнджин же хотел быть в теме, а Чанбин вроде как обещал помочь. — Ну ладно, теперь покажи мне, что ты сам обычно делаешь, — говорит Хван, когда вводная часть заканчивается. — Не обижайся, — по-доброму смеется Чанбин, — Но мы с тобой начнем с тренировки попроще. Тот тоже смеется. — Ладно, — он согласно кивает, — Честно говоря, я так надеялся, что ты это скажешь. Чанбину кажется, будто они постоянно вместе смеются. С Хёнджином так легко. И одновременно с этим так непросто. Как же это работает? В течение следующих дней Хёнджин звонит ему еще несколько раз и просит сходить с ним снова. Чанбин ни разу не отказывает ему, он хочет помочь. Он наблюдает за тем, как тот старается, превозмогает усталость и боль, и раз за разом пробует снова, когда у него что-то не получается. Хёнджин, который так прихорашивается в универ, в зале совершенно не похож на привычного себя, и ему будто все равно на это. Чанбин все больше видит другую его сторону, и ему нравятся они обе. Он все больше очаровывается. Все больше понимает, как ошибался в нем раньше. В один из таких походов случается странное. Они уже почти закончили на сегодня, и Чанбин собирает вещи в сумку. Он видит Хёнджина в отражении зеркала, тот стоит у автомата с водой. Не один. Рядом с ним какой-то парень, оперся об автомат и склоняется к нему. По лицу Хёнджина не похоже, что они знакомы. Чанбин его тоже что-то не припомнит, наверное, это какой-то пятикурсник. Брови Хёнджина нахмурены, он качает головой и будто через силу улыбается. Что-то не так. Чанбин неторопливо подходит к ним, слыша их разговор. — Я же не прошу идти куда-то прямо сейчас. Можно обменяться номерами, — говорит парень, в его тоне очевидный, неприятный намек. — Я не знакомлюсь, — отвечает ему Хван, выговаривая каждый слог, будто повторяет это уже не в первый раз. — Да не стесняйся ты, я… — Все нормально тут, Хёнджин? — подает голос Чанбин, вставая рядом. Не нравится ему этот товарищ. Он весь из себя какой-то скользкий, голос гнусавый. И смотрит на Хвана так, будто сожрать его хочет. — Друг твой? — спрашивает парень, кивая в его сторону. Он на Чанбина даже толком не взглянул, — Ты с ним, что ли? Хёнджин теряется, неуверенно открывает рот, чтобы что-то сказать. Но Чанбин успевает первым. — Да, он со мной. Еще вопросы? Парень, наконец, разворачивается в его сторону. Наглая улыбка быстро слетает с лица. — А. Извини, бро, — он оглядывает Бина с ног до головы, в его глазах прямо испуг, — Он не сказал, что у него есть парень. Чанбин кивает, губы как-то сами растягиваются в гордой улыбке. В глубине души он кайфует оттого, что этот хрен сдулся, едва посмотрев на него. И вроде как можно его поправить, можно сказать, что Хёнджин ему друг. Но Чанбин решает, что так тот точно сольется. — Мы тут закончили, да? — Меня уже нет, — парень поднимает ладони перед собой, бросает еще один взгляд на Хёнджина и удаляется. Чанбин смотрит ему вслед. Хочется убедиться, что он свалил. — Порядок? — спрашивает он у Хвана, когда парень исчезает из помещения. — Да, — Хёнджин сползает на корточки, прикрывая лицо ладонью, — Извини, что тебе пришлось это сделать. Он никак не уходил. Я ему три раза сказал. — Никаких проблем. Хван посмеивается, поднимая глаза на него. — Можно ты будешь рядом каждый раз, когда меня пытаются склеить? Один взгляд на тебя, и их больше нет. — Не обещаю насчет «каждый раз», но если такое еще повторится здесь… Просто говори, что ты со мной, если остальное не помогает. Это же даже не обман, верно? Ты правда пришел со мной. — Спасибо, — Хёнджин смотрит на него с такой теплой, искренней благодарностью, — Это очень раздражает. Мысль о том, что у меня есть парень, который может надавать им по лицу, действует сильнее, чем любое мое «нет». — Часто у тебя такое? Тот пожимает плечами. — Иногда. Это чаще всего парни. Девушки почти не знакомятся со мной. Смотрят на меня и понимают сразу, что… Они меня в этом плане не заинтересуют. Вроде как Чанбин сейчас ничего нового не узнал. Джей ему и так уже поведал, какую картину он наблюдал на новогодней вечеринке. Но все его существо так и цепляется за последнюю фразу. Это больше не какой-то там слух или предположение — Хёнджин только что сказал ему сам, прямо, что он именно по парням. И ему так любопытно. Ему так хочется узнать больше, раз Хёнджин сам заговорил об этом. — А этот… Был не в твоем вкусе? — Точно нет, — Хван морщится, — Я все понял по его взгляду сразу. Некоторые видят во мне вещь, которую им хочется… взять. Я привык уже. Такие не спросят, чем я увлекаюсь или какую музыку слушаю, они просто хотят пойти со мной домой. — Ты не вещь, — зачем-то говорит Чанбин. — Я знаю. А вот он этого никогда не узнает. К тому же, мне такие парни совсем не нравятся. Наступает тишина, и ответный вопрос вроде как напрашивается сам собой. Чанбин ждет, что Хёнджин продолжит сам, но тот молчит. — А какие нравятся? — он все-таки не выдерживает. Хван долго молчит. Его взгляд чуть расфокусирован, как будто он вспоминает что-то, а на губах мягкая улыбка. — Мне нравятся парни с добрыми глазами. После Чанбин провожает его до общежития. Это стало традицией за эти несколько совместных походов в зал. Тот весь вымотанный, но такой довольный собой. Как обычно, в красках перечисляет сколько раз он сегодня отжался или присел, какое число было в прошлый раз и какой план на следующий. Он никогда не спешит домой, все время предлагает посидеть на скамейке, прежде чем уйти. Это уже тоже стало традицией. — У тебя нет воды? — Хван складывает ладони в умоляющем жесте, как только они садятся, — Моя закончилась. — Есть, возьми в рюкзаке. Чанбин не знает, почему не достает ее сам, то ли он заленился на момент, то ли показалось ему, что рюкзак лежит ближе к Хёнджину, чем к нему. Хёнджин тянется руками, открывает молнию, роется внутри. И вдруг почему-то зависает. Его брови хмурятся. — Ты чего? — Чанбин непонимающе смотрит на него, — У меня точно есть вода, проверь еще раз. Хван растерянно ловит его взгляд, потом снова смотрит в рюкзак. А потом ныряет туда рукой и достает… свой постер. Сердце падает куда-то в землю. Черт, черт, черт. Чанбин уже и думать про этот постер забыл. Подобрал тогда, когда искал Хёнджина по всему универу, сунул как получилось, и все. Идиот хренов. Хёнджин держит постер в руках, смотрит то на него, то на Чанбина. — Почему он у тебя? — Я… Увидел, что остался целый, решил взять и отдать тебе потом, — на ходу выдумывает Бин. На самом деле он и сам не понимает, зачем подобрал его, но такая версия кажется адекватной. — И почему не отдал тогда? — Забыл. — Я видеть их не могу, — хмурится Хван, — Все пальцы об них исцарапал. Давай выкину. Он уже собирается встать. — Стой, — срывается с губ Чанбина, он хватает Хёнджина за руку, — Не надо. Блять, ну не хочет он, чтобы этот постер оказался в мусорке. Это неправильно. Там ведь… его лицо. И он старался наверняка, когда позировал, макияж сделал и волосы. Копия должна сохраниться, хотя бы одна. Даже если их распечатают и повесят снова, пусть останется хотя бы один из старых. Зачем, почему — Чанбин не знает. Хёнджин долго смотрит на него в еще большей растерянности, чем до этого. Чанбин был бы рад ему объяснить. Самому бы еще понимать. — Ладно, — Хёнджин аккуратно возвращает постер обратно в его сумку. Достает оттуда воду и пьет. Они продолжают сидеть молча. Чанбину кажется, будто Хёнджин прячет улыбку. Той же ночью он окончательно понимает, насколько все безнадежно. Потому что Хёнджин снится ему во сне. Они гуляют по какому-то лазурному побережью, на котором Бин никогда в жизни не был. Под ногами приятный, теплый песок — они оба босиком. В воде на горизонте тает солнце, и Хёнджин смотрит на него, улыбаясь. Его лицо вдруг оказывается как-то слишком близко, а вокруг темнота и звездное небо, солнце совсем село. Хёнджин тянется к нему, щекочет своим носом его нос. Под его левым глазом аккуратная родинка, прямо посередине века. Губы чуть приоткрыты. Чанбин рассматривает его и думает: «Почему он здесь, со мной?». На что Хёнджин отвечает вслух, каким-то образом слыша его мысли: «Разве ты сам не этого хотел?». Чанбин просыпается посреди ночи, обхватывает голову в ужасе и не спит до самого утра. Весь следующий день в универе он ловит подходящий момент, чтобы поговорить с Крисом. Крис — его лучший друг, буквально единственный человек, которому такое можно доверить. Да, тот поржет, да, скажет «я же говорил, ты его фанат», но Чанбин хотя бы немного выговорится. Хотя бы чуть-чуть сбросит с души груз, который с каждый днем все тяжелее и тяжелее. Он так и не решается. Собирается несколько раз, воздуха в легкие набирает, и говорит что-то другое, неважное. Ему так хочется, чтобы наваждение закончилось, чтобы сладкая цветочная отрава вывелась из крови. Хочется хотя бы день без этих мыслей. Но губитель его покоя всегда где-то рядом. После столовой они с Крисом вместе идут по коридору первого этажа, и Чанбин на свою беду замечает Хёнджина. Тот снова весь в черном, с россыпью цветастых заколок в светлых волосах. Он стоит в окружении друзей, спиной к нему. Это хорошо. Можно просто пройти мимо. Чанбин и проходит. Вот только всем телом чувствует, что тот остался где-то позади. Как будто от Хвана протянута невидимая нить, привязанная к нему самому, и с каждым шагом она натягивается все сильнее, подрагивает и ноет до боли. Чанбина пробирает. Ему хочется обернуться. Хочется увидеть его лицо. Он сдается. Поворачивается на ходу и вздрагивает. Их взгляды тут же встречаются, будто Хёнджин смотрел на него все это время. Дыхание перехватывает, на лицо снова лезет глупая улыбка, и Чанбин готов взвыть. Он ведь давно уже понял, в чем дело, только признаться себе никак не может. Ответ такой простой. Он скучает. Каждый день, каждый чертов час, когда не видит Хёнджина, он скучает. По его лицу, по каждому выражению, которое успел сохранить в памяти. Радость, удивление, восторг, печаль, он будто уже видел их все. Еще месяц назад этот парень бесил его одним своим видом, а сейчас Чанбин не знает, как перестать любоваться, думать о нем, прокручивать в памяти каждый маленький момент, проведенный вместе. Они виделись буквально вчера, а ему снова мало. Но почему? Хёнджин — парень. Парень. Чанбина не привлекают парни. Он заставляет себя отвернуться. Крис все еще идет рядом, что-то говорит ему, но Чанбин слышит только гулкое биение собственного сердца, отдающее в виски. Выдыхать рано. Потому что сегодня пятница — не просто конец учебной недели. Это еще и день танцевальной тренировки. Чанбин на полном серьезе думает пропустить, впервые в жизни. Взять и не пойти. Но рядом Крис, перед Крисом придется объясняться, придется что-то врать. Тот не дурак. Он все поймет. На тренировке они как назло репетируют одну из финальных партий, в которой центр падает на спину, а трое других подхватывают его. Двое по бокам и один сзади. Конечно, Чанбин один из этих троих, тот что должен поймать со спины. Вместе с ним Джей и другой их мембер Мингю. Раньше эта часть хореографии никак не занимала его мысли, но это раньше. Раньше центром был Ники. Они прогоняют этот кусок несколько раз. Чанбину нужно присесть, выставить руки вперед и поймать Хёнджина за спину, а затем оттолкнуть обратно. Его волосы, собранные в хвост, щекочат лицо, в нос бьет запахом цветов и пота. Каждый раз Чанбину хочется задержаться и вдохнуть его глубже. Потные парни обычно пахнут как старый спортинвентарь, год пролежавший в кладовке. Но не Хёнджин. Его запах приятен, как что-то родное и свое. Он одно бесконечное исключение, везде и во всем. Джей все время рядом, Чанбин замечает, как тот смотрит на Хвана — внимательно, изучающе, с такой смелой ухмылкой на губах. В один из прогонов Джей, подхватив Хёнджина за талию сбоку, на секунду склоняется к нему и что-то говорит на ухо. Тот смеется, и Чанбин чуть не воет от обиды. Да, Хёнджина рассмешил кто-то другой, и ему стало обидно. Это какой-то финиш. Почему ему так хочется, чтобы все внимание Хёнджина было на нем? Неужели так теперь будет всегда? С этой тренировки Чанбин вылетает первый, даже не переодевшись и не попрощавшись с Крисом. Дома он лежит на кровати и как дурак пялится на подобранный со скамьи бутон. Он положил его на полку, где стоят фотографии его семьи и друзей. Тот уже высох и пожелтел. А выкинуть рука не поднимается. Ухо больше не ноет от серьги, но Чанбин все равно тянется ладонью, проверяя, что она там. Потерять страшно. Послезавтра воскресенье. Послезавтра день рождения Ники. Джей, чтоб его, сделает свой первый шаг. Если его интерес взаимен, они с Хёнджином будут вместе. А значит, в жизни Чанбина его станет куда меньше. Он сможет выдохнуть, снова стать собой и вернуться к спокойной жизни. До дня рождения Ники. Ему нужно перетерпеть до дня рождения Ники.