Неординарный: Язва моего сердца (Часть 1)

Billie Holiday - Gloomy Sunday

Началось в колхозе утро.

Вот, как Ким Тэхён описал бы свой новый день в деревне. Сокджин действительно постучал в тяжёлую дверь ровно в четыре утра, позвав его шёпотом, но вполне бодрым. Тэхён и не спал вовсе. Не получилось. Страх сковал всё его тело. Страх перед убийством. Иначе не назвать весь этот ритуал жертвоприношения, столь привычный для деревенского жизненного уклада, и столь отталкивающий, чудовищный для городского. Словно городскому мясо на стол с небес падает. Но жизнь надо жить, а омегу - заслужить. Именно с этими мыслями Тэхён выдохнул глубоко, облизнув губы, на которых всё ещё ощущался привкус ананасового бальзама для губ Чонгука, который метеорчиком влетел в его спальню, тут же облепив клещиком без лишних вопросов. Чонгук был до того жаден, что Тэхён даже не успел ничего толком понять. Вот, он лёг под одеяло, подумал о жизни триста раз, отмечая с иронией то, что петуху и козе по его милости настанет кердык через несколько часов, а Чонгук уже влетел в комнату, оплёл его всеми конечностями, словно их у него вдвое больше привычного количества, и принялся осыпать поцелуями всё его лицо. Жадно, алчно вгрызался в его губы своими, обхватывал ладошками его щёки и хныкал в поцелуй,негодуя, но Тэхёну не надо было объяснять. Он точно понимал, что Чонгук умудрился урвать для них пять жалких минут. Расходиться они не хотели. Начав свои объятия на постели, уже на четвёртой минуте Чонгук оказался прижатым к стенке прямо у двери. Тэхён шумно дышал в сгиб его шеи, покрывая ту поцелуями и порыкивая с волнением, не в силах скрыть своего страха. А Чонгука это забавляло. Омегу этот его страх городской души раззадоривал. Но он понимал, что насмехаться над Тэхёном не стоит: у альфы просто слишком большое сердце. По правде говоря, Чонгук был уверен, что Тэхён сдуется и откажется от затеи, но Сынмин-то всё же по соседству. И если не сможет Тэхён, обязательно найдётся какой-нибудь мужлан с зубочисткой во рту, который вызовется зарезать и козу, и даже человека, если понадобится. Потому что если душа чёрная, то и руки от черноты горят. А у Тэхёна душа не чёрная. Какая угодно, но не чёрная, и Чонгук, хныкнув обиженно во время последнего поцелуя, уже на пороге, самостоятельно ладошкой оттолкнул от себя альфу, и закрыл дверь, рванув на первый этаж чуть ли не через пять ступенек за раз. И, влетев с шумным выдохом в спальню, омега тут же высвободился из этого идиотского махрового халата, и нырнул под тёплое одеяло, прижавшись комочком к Сокджину и не смея поцеловать его в спину в этот раз. Губы его всё ещё помнили тепло Тэхёновых, и разрушать это воспоминание, колючей проволокой драматической разлуки на ближайшие несколько часов обмотавшей всю его душу, было бы безнравственно. А в четыре утра, когда солнце ещё даже не успело подать надежду на то, что скоро взойдёт, октябрьский воздух уже давал о себе знать морозным холодом. Тэхёну казалось, будто и половицы дома этот холод в себя впитали, придавая каждому его шагу дух зловещего знамения. Убийство не за горами. И вот, когда он, в этих своих, ни к селу ни к городу - кроссовках , всё же ступил на веранду дома, что-то внутри него перещёлкнуло от страха, вынудив сделать шаг назад. Петух. Несчастный, длинноногий, немного тощий петух, явно передравшийся со всеми остальными во дворе петухами за позицию лидера, оказался совершенно бесцеремонно пойман Сокджином в считанные секунды за крыло. Прямо перед глазами Тэхёна. Он не сможет забыть то утро никогда, уж поверьте: морозный холод бил ему прямо в лицо, обветривая и без того суховатую кожу. В глазах щипало от усталости, ведь уснуть так и не вышло. В голове было абсолютно пусто, а в душе - глухо и темно от предстоящего преступления, на которое его толкало желание доказать своё мужество и ещё хоть что-нибудь омеге перед собой, который уже сложил крылья петуха поудобней, чтобы держать его в одной руке, и счастливо улыбнулся Тэхёну, словно тот не убить это существо должен, а по гребешку погладить. Этот суп обязательно встанет комом в его горле. Тэхён уверен. Но и не исключает крохотной, совершенно мизерной вероятности того, что эго его раздуется от положительного (смотря для кого) результата, когда он увидит гордость в глазах своего омеги, и поощрение - в глазах старшего. И вот это было бы опасным, ключевым поворотом его судьбы. Ведь убивший петуха способен на всякое. Человеческое эго способно на всякое. И всякое это недооценивать не стоит. Одним словом, Тэхён побаивался. Ну, как побаивался. Посматривал в сторону старенького туалета со скрипучей дверью неподалёку от дома, потому что точно понимал лишь одно: на нервной почве у него постепенно поднимается температура, жар окутывает всё его бренное, грешное тело, низ живота скручивается похлеще, чем если бы он руками собственными выжимал выстиранное постельное бельё на реке, а колени и вовсе подкашиваются. Тэхён ощутил весь спектр эмоций, впав в ступор, когда Сокджин зашёлкал пальцами у него перед носом, с беспокойством пытаясь достучаться до несчастного альфы, совершившего роковую ошибку: Тэхён посмотрел в глаза своей жертве. В эти карие, нет, оранжеватые глаза петуха, в которых он не смог прочесть ничего кроме презрения. Потому что уж кто-кто, а деревенский петух точно знал, что его ждёт. Он точно видел, как сородичей рубят. -Ты тута?! -А? - Тэхён приоткрыл рот, не в силах владеть собственным языком, и Джин улыбнулся жалостливо: -Ну коли боишься так я ж соседа-то попрошу, шо ж пуп надрывать, если ж тебе в тяхость. -Вот ещё! - возмутившись и оживившись вмиг, Тэхён стиснул челюсти, и заиграл желваками, оскорблённый одним даже предположением: Сынмину?! Да ни в жизнь не даст он этому негодяю ни одного шанса! Дрожащей рукой взяв петуха, которому Сокджин связал ноги, Тэхён взял с лавки топор, сглотнув тяжело и с глубоким вдохом направившись в сторону заднего двора. - Чонгук спит? -А он до первохо петуха будет, - отметил Джин, кашлянув, - Ну, теперь до следующехо. -Не смотрите так на меня, - бесцветно произнёс Тэхён, не совсем понимая, кому адресует слова. Сокджину? Петуху? Может, Богу? Может быть, всем троим. -А шо ж мне делать то? -Просто не смотрите. Вы смотрите, и я не могу. При свидетелях убивать сложней. - честно признался Тэхён, бледнея, и Джин уступил, закатив глаза и отвернувшись к нему спиной с условием: -Но ты знай, я считаю до десяти, и кто не отрубил холову, я не виноват! Раз! Два! Т... Тэхён прекратил слушать уже на цифре два. Утерев испарину со лба запястьем, он засучил рукава свитера, помолившись так, как умел, и с тихим "прости господи" с таким остервенением отрубил голову несчастному животному, что лучше бы себе такое учудил. Вот, что он подумал, когда увидел, как та безвольно откатилась, а клюв птицы, ещё секунду назад живой, приоткрылся. Тело петуха затрепыхалось, упав с пня, как только Тэхён отшатнулся, бесшумно отложив в сторону окровавленный топор. Крылья забили по рыжеющей осенней траве, кровь из обрубленной шеи не прекращала орошать землю, и Тэхён , побледнев вконец, на мгновение ослеп, перестав реагировать на внешние звуки. Прислонившись к деревянному столбу позади, он сполз вниз обессиленно, дрожа губами и понимая, что испытывает совершенно непонятные ему эмоции. Что это? Гордость в глазах Сокджина, который тут же присел на корточки аккуратно, оправляя свой свитер и что -то ему там говоря, что Тэхён сейчас не в силах услышать от гула в ушах? Или это стыд за то, что посмел посягнуть на чужую жизнь? А может, это радость за то , что он в глазах Чонгука теперь ничем не хуже деревенского мужчины будет? Может, это его эго душит его сейчас, вырвавшись на свободу и расправив крылья, как тот петух, который успокоился наконец? -Господи Боже... -Ты шо так боишься, он и не почувствовал ничо, ему этот кердык как комарик укусил был, чесслово! -Я голову ему отрубил! -Ну хошь обратно пришьём теперь? - цыкнул Сокджин, манерно закатив глазки и обхватив его щёки по отцовски. Ласково посмотрев на него, он мягко прошептал, - Ты смох. И я тобой хоржусь. И Чонгук тоже. Я уверен. Удивительно, как этот омега вкладывает столько сил в произношение лишь имени Чонгука, не искажая его. Тэхён этого раньше не замечал. Тэхён сейчас всё готов заметить, кроме трупа на земле перед собой. Его бы он с удовольствием никогда не вспоминал. -Ты ж это...ну, козочку ежели ж не можешь чпёхнуть, то не боись, я уж сосе... -Нет. - рыкнул альфа, встав на ноги и ухватившись за столб одной рукой, чтобы вернуть равновесие от резкого движения. Сокджин понимающе помог ему, поджав губки,и сверкнул глазками поощряюще. Этот альфа определённо не даст его крошке- хамелеончику потеряться в жизни. - Этим топором? -Ну а ты ж не думал же ж , шо мы для каждого петуха персональный топорик точим? -Да кто вас знает, - пробормотал Тэхён,чувствуя, как дёргается глаз от нервов. Кивнув в сторону стойла, он бросил взгляд на круп коричневатой козы, счастливый до небес тому, что не столкнулся с ней глазами. - Она? -Она. Но ты не боись. Я её сам выведу. Её рубать не надо. -А что ещё делать, если не резать? - бесцветно ответил Тэхён, зачем-то вытерев топор о траву. Что ж он, зверьё какое-то, что ли, чтобы кровью одной жертвы другую омывать? -А полоснуть надо. Я тебе нож дам. Ты топорик-то отложь, не надобен будет. -М, - хмыкнул Тэхён, отвернувшись в сторону дома на короткое мгновение, в ожидании того, когда Сокджин выведет козу. Совсем беззащитное существо. С этими своими рожками, неприкаянная козочка с волнением стала переминаться на месте, как только Джин привязал её к столбу, и протянул острый нож альфе: -Во. Полоснуть надо по шее, шоб кровь полилась. Надави коленкой на плечо, натяни на себя так, шобы не мучить порезами. Один р... И всё. Тэхён уже закончил. Опыт с петухом научил его с первого раза: хочешь покончить с чем-то раньше- начни это делать раньше. Иного лекарства нет: помолись, попроси прощения у Господа, и делай. Истошный крик несчастной козы, длившийся несколько секунд, который мог разбудить его омегу, на удивление Тэхёна, раздражал его более всего. Не пугал, не вводил в ступор, не расстраивал даже. Раздражал. Словно это и не живое существо было перед ним, а будильник, который он не успел выключить вовремя. Но всё в этой жизни быстротечно и не бесконечно. Как и сама жизнь, вышедшая с алой кровью на траву прямо у него перед глазами, когда нож выпал из руки, а кулак выпустил из захвата рог козочки. Трупа козочки. Животное упало наземь с глухим стуком, измазав брюхо в собственной крови, и Тэхён, осознавший, что это вновь его рук дело, еле сдержал рвотный позыв, окровавленной ладонью прижавшись к своему рту. Ощутив прямо под носом запах тёплой крови, он в полном шоке уставился на Сокджина, бесцеремонно выжавшего заранее подтоговленную тряпочку от воды. Тэхён всхлипнул разбито, выбитый из сил, и задрожал губами, словно маленький мальчик, пытавшийся казаться храбрым, когда Джин присел осторожно рядом, заботливо убрав его ладонь от лица и вытерев его от крови начисто. Прижав альфу к себе, Сокджин погладил его по голове, крепко поцеловав в висок и прошептав: -Я тобой хоржусь. Так не каждый может. Ты хороший альфа. -Я уб-убил, - всхлипнул Тэхён, посмотрев на него так виновато, словно Сокджин сможет что-то исправить, но омега лишь покачал головой, аккуратно отложив тряпочку в тазик и опустив ладонь на его щеку: -А ты не хляди так, Тэхён. Ты на зиму семье еду достал. Ты омехам еду достал. Накормил семью. Не дал Чонгуку повода стыдиться, шо его альфа малохольничает. Ты не убийца от этого. Ты добытчик от этого. -Бред, бред, господи , какой бред, - заполошно, сбивчиво пошептал Тэхён, обезумевшим взглядом бегая по лицу омеги в поисках логики, сочувствия, и хотя бы чего-нибудь отдалённо напоминающего...объятие. Которое он получил сразу же. Потому что в минуты отчаяния, альфа мало чем отличается от омеги. Ему тоже хочется объятий, поддержки, ласки. И Сокджин, воспитавший двух омег, точно понял это без слов, прижав его к себе, и принявшись раскачиваться с ним на месте. Прямо там, на холодной рыжеющей траве, в тот октябрьский рассвет. Для кого-то солнце взошло, а для кого-то больше никогда не сможет. -Ты не виноват ни в чём,это жизнь такая, Тэхён, - понимающе огладил его по плечу омега, поцеловав ласково в другое плечо и усмехнувшись, - Я понимаю, отчехо у Чонгука на тебя колокольчики-то трындели. Хороший ты мужик, с сердцем. С душой. Хороший ты, только деревню пока мало знаешь. Так тебе ж тут не хород, хде от курки ножку отдельно продают, шоб ты в хлаза ей не смотрел. А жизнь-то настоящая она вот, - тоскливо усмехнулся омега, кивнув в сторону туши перед ними, к которой Тэхён с трудом попытался привыкнуть, стараясь воспринимать её не более, как мясо в коже, - Я ж тоже не моху так, как ты. Раньше муж делал, а потом вон, соседа звал. Сам не моху. Рука не поднимется. Сказать - это оно всегда лехче, чем сделать. А поди сделай - вот, хто и правда сильный. -Что делать теперь? -Так ховоришь, будто хоронить собрался, - улыбнулся Джин, отстранившись и пожав плечами, - Разделать надо бы. -Это к-как? -Разрезать. Ну, ты мне её подвесь для начала, а я уж, Бох с тобой, сам доделаю, а то ты уж извёлся весь, бед... -Нет. Я сам начал, сам и закончу. Как делать? - Тэхён собрался с силами, встав с колен, и помог омеге встать, сосредоточив взгляд на козе. О петухе он и думать забыл. -Так а подвесить надо бы, шоб шкурку поснять. -А шкура зачем? - попытался отвлечься Тэхён, шмыгнув носом от мороза и с трудом подняв тушу, чтобы подвесить её под руководством Джина. Эта коза, похоже, весила больше, чем он. Кое-как управившись, он принялся снимать с неё шкуру осторожными движениями ножа. -А на продать, - отозвался Джин, наблюдавший за ним внимательно, с гордостью. Тэхён управился на удивление быстро, постепенно свыкнувшись с тем, что былого не вернуть, в том числе и козу и даже петуха. Чтобы не сидеть без дела, омега уже ощипывал предварительно окунутую в горячую воду тушку петуха, сидя на низкой самодельной табуретке. -И кому оно надо? Воняет ведь, - поморщился Ким, ещё более старательно делая надрезы. Раз на продажу, значит, надо очень постараться,чтобы не подвести. -А как же ж? А на шубку на зиму? Знаешь, как тепло будет? -А вы не привыкаете к ним? Ну, к козам. -Надо знать, с кем дружбу водить, а кого в супе варить, - пожал плечами омега, бесцеремонно вытащив целую горсть внутренностей из петуха под ошарашенным взглядом альфы, что закончил с кожей. Хохотнув, Джин отделил желудок, сердце и печень, выбросив кишки в тазик перед собой, - Ты ж не удумал, шо он без кишок жил? -Я ...мало думал об этом раньше, - уклончиво ответил Тэхён, наблюдая за тем, как омега разрезал желудок, и очистил его от зелённой массы. Очевидно, то была трава. Хотя лучше бы Тэхёну ничего не было очевидно, по правде-то говоря. - Я закончил. Что дальше делать? -Холову дорезать надо бы. -А её...ну, куда её? -Как же ж куда? Съедим зимой. -Голову? -Конечно. В ней тебе и мозхи, и язык, чем не красота? Не решившись комментировать, Тэхён хладнокровно дорезал несчастное животное, и , следуя инструкциям омеги, заболтавшего его специально своим звонким голосом, чтобы отвлечь,управился одновременно с ним, бросившим в чистый котелок тушу петуха с потрохами. Пожалев альфу, Джин решил пойти на уступки, и сказал, что голову в этот раз продаст вместе с кожей у перекупщика, который сегодня днём будет проезжать мимо их дома как раз. Уже выложив разрезанные куски в чистый таз, Тэхён выдохнул с облегчением, понимая,что теперь- то ему ничего не страшно в этой деревне. Но особенно тяжко ему пришлось, когда в руках его оказалось сердце козы. Лёгкие и печень оказались чем-то...несуразным. Словно и не частью тела животного. А сердце, оказавшись в ладони мужчины, словно пустило импульсы по всему его телу, передавая глубокое чувство вины и отвращения к себе за убийство. За жестокое убийство. Но Чонгук не должен видеть его страха. Нет, он не позволит. Именно поэтому, Тэхён как бы невзначай спрятал сердце под грудой аккуратно разрезанных кусков свежего мяса, где-то на самом дне таза, и, подняв его, отправился в дом вместе с Сокджином, который шёл, гордо подняв голову. О да, в доме появился мужчина. И не абы какой, а вон - и козу даже зарезал, с первого раза. Жаль ли ему Тэхёна? Да. Но Сокджин ему об этом никогда не скажет открыто. Он показал достаточно поддержки, чтобы альфа понял. Но лишние слова, которые способны заставить человека разнюниться (есть ли такое слово вообще?) - это не про Сокджина. Чонгук всё ещё спал, когда Тэхён вошёл в кухню, и помог Сокджину упаковать по пакетам мясо, филигранным почерком надписывая на стикерах название части туши и приклеивая к каждому пакету вместе с датой, чтобы не гадать после. Спустился он лишь тогда, когда Ким уже вымывал руки с мылом до скрипа, старательно избавляясь от запаха мяса. Омега перепрыгнул через две ступеньки, тут же обняв из-за спины Сокджина и бодрым голосом пожелав всем доброго утра, и Тэхён постарался изо всех сил натянуть на лицо улыбку. Для кого-то это утро было каким угодно, кроме доброго. Но вот, он слышит этот перезвон колокольчиков, льющийся ручейком с уст омеги позади себя, и натянутая улыбка понемногу уступает искренней, широкой. Потому что рядом с Чонгуком он может забыть даже о том, что делал час назад. -А шо всё уже шо ли? Кердыкнули? -Ага. Он сам , - гордо цыкнул Сокджин, накрывая на стол. Суп, докипевший своё, уже источал этот тёплый осенний аромат на всю просторную комнату. Насыщенно - чесночный, этот бульон прекрасно бы восстановил силы Тэхёна, если бы не одно "но". В бульоне плавает его жертва. -А кишка хде? - удивлённо нахмурился Чонгук, рассматривая пакеты, сложенные в ряд, и Тэхён тут же обернулся, с подозрением сощурив глаза и медленно спросив: -Какая ещё...кишка? -Ну, шоб колбаску делать, - пожал плечами омега, подойдя к нему и приобняв за торс сдержанно. Перед Сокджином он с ним всякого позволить себе не посмеет. Кишка тонка. -Но... -Не нужна нам колбаса. - уверенно перебил Тэхёна Джин, подзывая всех к столу. Хватило с Тэхёна зрелищ, осталось ещё только кишку промывать. Джин ему этого делать не дал бы. Не в первый раз, когда альфа и без того на все свои городские травмы наступил, чтобы сделать то, что сделал. -Как же ж? -Я сказал, не нужна нам колбаса в этом ходу. - Нарочито медленно произнёс для особо одарённых Сокджин, налив полную тарелку супа в тарелку Чонгука и поставив рядом тарелку с рисом, - Ешь молча. Тэхён, не рискнувший задать ещё хоть какой-нибудь вопрос, сел за стол, на самом-то деле мечтая рухнуть в постель и уснуть. Проспать, желательно - до утра вторника, чтобы драпануть, как кот драный. Но откуда такая роскошь? -Чонгук? - прошептал альфа, бледнея, когда Сокджин отправился в сторону холодильника за дополнительной порцией риса. -А? - Чон уже уплетал за обе щёчки свою порцию, довольный, как слон. Ещё бы. Он дома, со своим альфой, папуля кицуси принял его альфу, его альфа смог зарубить мясо на зиму. Его альфа, его альфа, его альфа. В голове Чонгука мало что так звенит горделиво, как эта фраза. -У меня в тарелке...ноги. - Тэхён толкнул его в локоток, уставившись в свою тарелку, в которой действительно плавали куриные лапки и сердце. -Ну-у...и-и? - неуверенно нахмурился Чонгук. -Что "и"? Я говорю, у меня в супе лапы плавают!- едва слышно запаниковал Тэхён, тут же расправив плечи и натянув на лицо улыбку, как только Сокджин вернулся к столу. -А ты шо ж не ешь? Невкусно? -Что вы, просто...объедение. -Шо ж это ты, объелся воздухом? - вскинул бровку омега, глянув скептически на его всё ещё полные еды тарелки,и Тэхён виновато опустил голову, вздохнув тяжело: -Простите. Я не могу. Я не могу так. -Ты из этих, да? Которые траву щипают и на росу молятся? -Нет. Нет, я просто не могу. Понимаете? - бесцветно ответил Тэхён, выбитый из сил. Мало того, что он убил это животное, ему ещё и его сердце в тарелку пихнули. Спасибо хоть на том, что голову выбросили, а не в суп бросили. Но ситуацию это всё равно не спасло. -Не совсем, - поджал губы Сокджин, надеясь на то, что альфа не сдастся, и пойдёт до конца, но Тэхён не смог, вскинув на него тоскливый, полный боли взгляд перед тем, как встать из-за стола: -Я не смогу съесть это сердце. Простите меня. Я правда не смогу. Молча поднявшись наверх, он закрыл дверь в спальню бесшумно, выдохнув глубоко, и рухнул на постель лицом, не в силах думать ни о чём. Внизу воцарилась тишина лишь на минуту. Чонгук, отставив тарелку, выдохнул сыто, облизнувшись широко и растянув губки в довольной улыбке: -Правда ж он хороший? -Уж больно впечатлительный, - отметил Джин, улыбнувшись неярко. Он и сам помнит, как впервые увидел, когда его супруг резал козу на зиму. Зрелище было тем ещё. Джин тогда был в положении, и, увидев, как кровь фонтаном полилась из разрезанной артерии животного, потерял сознание. Первым, что он помнил после, были аккуратные шлепки липкой от крови ладони супруга, который переволновался за него, беспокойно клича, пока Сокджин не пришёл в себя окончательно. Тэхён ему сегодня напоминал самого себя в молодости. Молодого, неискушённого, не понимавшего, что в жизни не всё даётся так же легко, как цветы, собранные в поле и поставленные в вазу. -Ничо, научится. -Пойди к нему. -Чо? - удивился Чонгук, округлив свои глазки и сменив цвет волос на цвет передника омеги перед собой. -Пойди к нему. Не надобно, шоб он один был сейчас. Он твой альфа. Позаботься. -Я... -Чонгук. - строго шлёпнул по столу ладонью омега, сощурившись, - Ты молодой. Ты не рубал. Так быстро к этому не привыкают. Он не научится, если ты не поможешь. Иди. Осознав, насколько Сокджин прав, Чонгук встал из-за стола, ринувшись наверх и перепрыгивая через три ступеньки. Полминуты, и он уже юркнул в спальню альфы, так и оставшегося в том же положении, в котором был. Чонгук прикрыл за собой дверь, потоптавшись на месте и поджав губки. Медленно подойдя к постели, он забрался на неё, и улёгся тяжёлым грузом поверх своего альфы, обняв того словно клещик. Волосы его приняли цвет свитера Тэхёна, а сам Чонгук поцеловал его в плечо, прошептав: -Я тебя люблю, знаешь же ж? -Знаю, - бесцветно шепнул Тэхён, не смея оторвать лица от одеяла. -А ты сеходня доказал, шо и ты меня любишь. И я тобой хоржусь, как никто и никогда, - Чонгук заёрзал для удобства, и поцеловал его в волосы на макушке, непослушными локонами-завитушками расползшиеся по разным сторонам от позы. -Тебе не страшно? Я ведь теперь...убийца. Чонгук выдохнул тяжело, прижавшись к нему плотней, чтобы прочувствовать своего мужчину. Поняв, что его деревенский говор сейчас мало чем поможет, если не усугубит, он решил избежать его. В конце концов, Тэхёну сейчас явно необходимо ухватиться хоть за что-нибудь знакомое, чтобы прийти в чувства. Мягко сдвинув его волосы так, чтобы обнажить висок, омега приник к нему губами, пролезая ладошками под его плечи, чтобы обхватить покрепче и доказать, что ни за что не испугается своего мужчину. -Отец кицуси если мне грустно было, знаешь, как говорил? - Чонгук не дождался даже хмыканья в ответ, и потёрся носом о его висок, шепча в ухо ласково, - Когда я боялся или плакал, потому что меня в школе ругали за сущность мою, он выходил ко мне на крыльцо, и сидел со мной до самой ночи. А когда звёзды становилось видно, он мне говорил, что даже в самой-самой тёмной ночи мерцают звёздочки, сулящие рассвет. Вот так то. И что после ночи всегда рассвет будет, а после дождика- солнце. -Я зарезал её на рассвете, - сухо шмыгнул носом Тэхён, заёрзав на постели и перевернувшись так, чтобы его красные глаза было видно омеге. Обняв его крепко, он зарылся носом в сгиб шеи Чонгука, словно ища свои силы в омеге, - Я совсем плохой человек от этого, да?Я даже рассвет ей увидеть не дал, потому что боялся, что она на меня посмотрит, и я не смогу. Я убил её потому, что боялся оказаться слабым в глазах твоей семьи. Я использовал её. -И правильно сделал, - понятливо хмыкнул Чонгук, лаская его спину ладошками, - Правильно сделал, потому что не могла бы она видеть столько же рассветов , как мы. Мы её для того и вырастили, чтобы съесть зимой. Просто ты этого изначально не знал, а мы - знали. Тебе не за что себя винить, - упрашивающе прошептал омега, поцеловав его в щеку и зачесав его волосы назад. -Прости меня. Я не хотел, чтобы ты видел меня таким. Мне казалось, что я смогу отыграть до конца, - слабо улыбнулся Ким, поджав губы. Чонгук, накрыв его щеку ладошкой, кивнул ему уверенно: -Если вдруг твой экс-шпекс-кто-то-там тебя не предупредил, я тебе сам скажу, только ты запомни, колокольчик. Хорошо? Тэхён кивнул коротко, накрыв его ладонь своей и поцеловав тонкие пальчики омеги благодарно, неотрывно наблюдая за его глазами - бусинами, чёрными, словно ночь, совершенно не меняющими свой цвет, чтобы показать его настоящего альфе. -Может, раньше ты был один, даже если с тобой в комнате кто-то был. Но сейчас-то всё по другому. Тебе не надо бояться просить о помощи, если она тебе правда нужна. Потому что в этом доме есть как минимум два человека, которые протянут тебе руку помощи. Всё, что ты чувствуешь сердцем, важно и для моего сердца. Ты имеешь право всё это чувствовать. Разреши себе быть слабым хотя бы иногда. Сильным людям тяжело слишком в этом мире. Я рядом с тобой всегда, и я всегда готов тебя послушать и услышать. Я всегда рад с тобой клещик под одеялом полежать, и всегда рад услышать, как ты сопишь утром. И я буду всегда рад, если ты не будешь прятать настоящего себя, чтобы казаться сильным. Потому что чтобы сильным быть, светлоты сердца хватит. А у тебя оно светлое. -Я люблю тебя, знаешь? - слабо улыбнулся Тэхён, притянув к себе омегу и обняв его крепче. Чонгук расслабленно и податливо подставил ему шею, едва не урча: -А то, что Джинни тебе сердечко и лапки положил, это ж просто он показал по своему, что уважает тебя. -Прости, я наверно подвёл тебя, когда встал из-за стола. -Ну-у, если так-то посмотреть - не подвёл. Ты ему показал ещё раз, что у тебя сердце не тёмное. А это для нас куда важней того, что ты суп не съел, - усмехнулся Чонгук, запустив пятерню ему в волосы и дав обнюхать себя полностью, - Хочешь спуститься вниз? Супа не будет, обещаю. -Хочу, - кивнул уверенно Тэхён, невзирая на усталость. Объятия с Чонгуком оказались ещё необходимей для него, чем он сам это понимал. И теперь, зарядившись хоть немного, альфа был готов продолжить этот день. -Тогда пойдём? -Ты иди первым, ладно? Неловко как-то перед ним, если вместе спустимся. -Я буду ждать тебя на крылечке. Сегодня цыпушки должны вылупиться, - сладенько улыбнулся Чонгук, клюнув его в щеку и встав с постели. Не оборачиваясь, омега вышел из комнаты,и спустился вниз по лестнице, где обнаружил спокойно раскладывавшего мясо в морозильник Сокджина. Что-то в груди омеги сжалось, а после - разорвалось на мелкие части, и Чонгук подбежал к старшему, и обнял его чуть ли не до хруста костей, пытаясь передать свою любовь. Джин усмехнулся, похлопав его по ладошке на своём животе ласково: -Как он? -Хорошо. Сейчас придёт. -Ну и хорошо, - продолжая раскладывать мясо, Сокджин растянул губы в скромной улыбке, шепнув Чонгуку, - Первая цыпушка жёлтенькая как солнышко вылупилась. Евонная пусть будет. Я на лапку ленточку нацеплю, и никохда не зарубим. А Тэхён, спустившийся через несколько минут заметно посвежевшим, немного разрумянился, поклонившись с извинением Сокджину, который на этот жест лишь цыкнул, закатив глаза и кивнув показательно в сторону газовой плиты: смотри, мол, ещё раз посмеешь мне в ножки кланяться - дурь из тебя выкуривать снова придётся. Выйдя на веранду, где его уже ждал Чонгук, готовый пищать от восторга, Тэхён осторожно, боязливо приблизился к квочке, которая беспокойно попыталась скрыть крылами новую жизнь, которую высидела честным трудом. Крохотная, пока что лишь пушистая жёлтенькая головка цыплёнка показалась из- под тёплого пуха, высунувшись с целью исследовать мир, и Тэхён, распахнувший рот от восторга, стиснул ладонь Чонгука в своей, шепнув: -Это...это цыплёнок такой красивый? Они все такие? Всегда? -А то, - хитро улыбнулся Чонгук, подсев поближе к нему на корточках и положив голову ему на плечо. - Джинни сказал, этот твойный будет, никохда рубать не будем. Его рассвет подарил, такие - самые хорошие петушочки. -Петушок? - удивлённо вскинул бровь Тэхён, обернувшись к нему лицом, - Но как ты знаешь, что это петушок? -А кохда Джинни скорлупку его вытаскивал, мы и подхлядели. -Красивый, - улыбнулся Тэхён, прикусив губу и нахмурив брови, - Почему мой? -Потому шо вы похожи. Вы оба жизнь настоящую не видали пока. Вместе и поучитесь. Рассвет взял старое - рассвет дал новое, Тэхёни. Вот, шо такое жизнь настоящая. Так всехда было, и так всехда будет. -Знаешь, что ещё всегда будет? - Тэхён улыбнулся, увидев, как квочка, беспокойно напыжившись, ласково клюнула в макушку цыплёнка, стараясь спрятать его под собой. Омега хихикнул, заметив это, и помотал головой, повернувшись к нему: -Шо? -Зазорина в заборе, если я её не заколочу, как следует. Потому что это не только зазорина возраста нашего, но и уклада жизни. И если я сам её не заколочу, и не выкрашу поярче, мне этого уклада жизни не понять никак. -Фиха се, я думал ты ща про шо нибудь в духе "моя любовь к тебе" обронишь, - Чонгук встал на ноги, засеменив вслед за Тэхёном в сторону сарая с рейками и гвоздями, когда Тэхён, идущий впереди уверенным шагом, обернулся лишь лицом к нему, улыбнувшись широко: -А моя к тебе любовь незыблема. В ней зазорин нет и не будет. -Не, ну вот есть же ж за шо тебя любить, сокол ясный!