203

— Дура, не царапайся. — Он руку отпрянул сразу от чужих, вскрикивая. Настя держит крепко чужую татуированную ладонь, когда той что то не нравится, ногтями впивается острыми. Шатен шипит, ему вообще не нравится такое отношение к себе. Не видано такое, что Руслан вообще с кем то за ручку ходит. — Блять, с чем я связался. — мычит и бормочет недовольно, стараясь поддержать образ. Смотрит, а у него на кисти линии красные. Они щиплют, покалывают. -Насть, отстань а, сама лучше погуляй, я себя ужасно чувствую. Вон, Даша видишь вышла? — указывает на девушку только — только вышедшую. Девушка на него смотрит, кивает угрюмо, но руку отпускает и толкает к корпусу. Он идёт недолго до родной двери, слышит за ней смешки и не останавливающийся диалог. Шатен резко в комнату входит. Блондинка с рыжим глаза поднимают, смотрят на Тушенцова запыханного как-то вопросительно. Лиза уже как часть комнаты, уж слишком часто она здесь. Как оказалось девчушка неплохая, Руслан уже даже и не против частых гостей. Те снова продолжают что то обсуждать, гогочут. Руслан же свои кисти рассматривает, пальцем очерчивает каждую царапину. Ладно, терпимо, заживёт. Пусть и саднит маленько, есть вещи и поважнее. Например: как всегда похихикать с Дани. — Дань, я поцарапался, поцелуешь чтоб не болело? — вновь заставляет обратить на себя внимание. Лиза смехом заливается глубоко, переглядываясь с ошарашенным другом. — Чего? — Чтоб не болело, поцелуешь? — он длань свою чернильно полосатую к Даниле протягивает, глаза жалкие строит. Неред ещё громче смеётся не осознавая происходящего. Дане не сложно. Он может. Но не сегодня. Сегодня он со звоном хлопнул по чужой руке, гогоча сильнее Лизы. Кареглазый глубоко расстроен, держится все за кисть, что подвержена царапинам и ударам. Не этого он ожидал.

***

Снова жуткий сон. Те же действия, слова, образы. Это не надоедает, это пугает и отгоняет желание спать, поэтому рыжий ходит неактивно, сонно, синячища и мешки под глазами бесконечно. Сам понимает, что от этого не избавиться просто так, но и мучаться тоже желания никакого нет. Вспоминает былое. А там страх и сама причина стремных дрём. Образ светловолосой девушки запомнился надолго: Дома обстановка неудобная, чужая и неуютная. Там сестрёнка плачет, ей страшно. Мама постоянно в побоях, а отец возмещает злость на всей семье. И что дальше? Даня пошел своей дорогой, нашел себе приятелей с похожей обстановкой в жизни, окружился пониманием. Но понимание было не только со стороны людей. Здесь и пошли алкоголь, запрещённые вещества, смутные компании. Девушки и парни пришедшие за тем же стали роднее. Все по настоящему стало родным. Но это пугало до ужаса. Ночевать в темных подвалах было холодно, сыро, не по-человечески, но явно лучше чем дома. Дома он получит порцию ударов в несколько частей тела, увидит плачущую мать и со страхом смотрящую на все сестру. Кашин ненавидел алкоголь и своего пьющего отца, но заветная доза алкоголя правда помогла забыться. Знаете, желательно залиться до отключки, уснуть, а потом просыпаться с разочарованием. Все на своих местах, проблемы и заботы. Единственное, что было страшно — за сестру с матерью, Даня приходил частенько, приносил что поесть, в отличие от отца, приносящий новые синяки и гематомы. Семья полностью исхудала, конечно, кроме отца — пьяницы. Даня желал, чтоб Ариша не помнила все сделанное отцом, ей было всего три, может больше. » — Ариш, пойдем погуляем. Папа сейчас будет ругаться. — брал за руку, уводя подальше от дома.» Вскоре, девочка став постарше, все ещё не понимала ситуации, но нашла прекрасных друзей, а Даня уговаривал чтоб та хоть немного оставалась переночевать. Те понимали, поэтому разрешали. Внезапно в компании начал чаще появляться героин. Кашин нередко слышал, но прикасаться не думал. Гиблое дело — наркотики. Алкоголь по прежнему был самым ненавистным в жизни, было противно и мерзко к нему прикасаться, но четырнадцатилетний Данила на тот момент — уже алкоголик. Понял это, когда утром трясучка начиналась, от ломки к спиртному. Да, тот день был запоминающимся. Он хорошо его помнит. Рыжеволосый чувствовал себя мерзко, сидя так близко к порошку, но напитки уже не приносили удовольствия. Нужда выпить была ежедневной, ежечасной, ежеминутной. Такое бывает? Здесь то он и решил — принять заветный белый порошок. Может и зависимость от воды со спиртом уйдёт? Совсем чуть чуть, чтоб легче стало. Какая то карта, ты выстраиваешь белые узкие дорожки, вот ты вдыхаешь. Чувствуешь? Спокойно. Красный цвет пахнет краской. А баклажан обычно есть в строительных магазинах. Сухо, очень сухо. Сейчас бы поспать. Нет, пойти погулять. Нет, поспать. Непонятно. Чувства яркие, как-то радостно, счастливо, энергично. Хотя, встать почти невозможно. Мышцы отказали, телом невозможно овладеть. Даня смотрит вокруг, а все цветное, разноцветное. Мама говорила, что лампочка на вкус как груша. Надо бы попробовать. А солнце на вкус как жёлтый цвет? Вдруг спереди силуэт женский. Блондинка, употребляет часто — часто, Даня ее помнит. Он хмурится ей, а та смотрит игриво, тащит в соседнюю комнату. Та снимает с того одежду, руки футболкой Кашинской связывает, не давая двигаться. Дане не нравится, он пытается вырваться, а та тянется за поцелуем, стараясь того утихомирить. Ну и мерзость. Страшно блять. Девушка раздевается, крутится между рыжим, а тот даже приподняться не в состоянии. Она пользуется этим, припадает к чужому лицу, Кашин все вертится из стороны в сторону, руки связаны, а подняться сил нет. Придется только смириться? Она поглаживает тазобедренные косточки, очерчивает талию, усыпанную медными веснушками, а Даня не в силах даже оттолкнуть блондинку. Дама спускает штаны чужие по щиколотки, бьет по бёдрам грубо, очерчивает тело проходясь ладонями. Он и не думал, что это будет его первый раз. Она вылизывает каждую венку, обхватывает и массирует чужой половой орган. Член в нёбо утыкается, стоит. Юноша даже не осознаёт ничего. Голова туманная, он мычит, а девушка лишь хватается за шею усыпанную веснушками, слабо душит, тем самым перекрывая кислород. Кашин часто — часто дышит после очередного сжима кисти на его шее. Чувствуешь себя игрушечным, пластилиновым, ты связан, тебя мнут, тобой полностью управляют. Трогает грудь, вздергивает соски, сжимая член. Все делает грубо, с болью. Пока целует ровно в губы, щипает, впиваясь ногтями, оставляя красные пятна и луны на коже. Постоянно одаривает тело поцелуями, не оставляет ни единого засоса. Ей же не нужны улики?

___

На следующее утро Даня совершенно ничего не помнит, все ещё отходит от седативного вещества. Ощущения хуже некуда, чувствуешь себя грязно, так хуёво ему ещё не было. Здесь он обещает себе, что не притронется к веществам никогда. Направляется домой, он активен, нервный, зрачки все также узкие. Его встречает мать, с фонарем под глазом, а рядом Ариша, с ссадинами. Косточки наглядно видны, локти и коленки нездорово остры. Даня обнимает маму, сестрёнку, а от парня слабо несёт уксусом. Мама чувствует, ей непонятно ровно ничего и она грустно улыбается. Тем же часом рыжий отправляется в душ. Рассматривает себя в зеркале, мешки под глазами, насморк — конечно, слизистая уже воспалена, а ещё куча красных пятен на теле. Там и следы ладоней, и красные пятна на кисти. Одежду грязную снимает, а ткань пахнет сладкими духами и тем же уксусом что и от парня, но более ощутимее. Кашин не понимает, не помнит ничего произошедшего, но чувствует себя паршиво. Садится в старинную титановую ёмкость, включает почти кипячёную воду, та льется сверху, он намывается, голову пенит шампунем. Все ещё пустым взглядом видит следы на теле. Что же было вчера? Трет их до красноты бледным мылом, ногтями проходится по уже малиновой коже с редкими веснушками. Выходит с ванной комнаты направляясь в свою. Там переодевается, пряча тело под слоями одежды, выходя берет сестру под руку и идёт по улице на площадку. Ему должно стать легче, пусть и шатает слабо.

___

Юноша приходит следующим днем, встречает знакомых. Видит снова порошок. От вида ему плохо, он обещал самому себе: что это первый и последний раз его жизни, думая что лучше топиться в алкоголе, чем зарываться в белом убивающем песке. Там же в видит своего приятеля. Тот смотрит на рыжего немного смущённо, загадочно, игриво. а потом спрашивает: — Понравилось? — Что? Героин? Нее, больше ни разу в жизни. — Ебать, ты же девку подцепил, вообще ничего не помнишь? Мысли не складываются здраво, а следом подсаживается к ним та самая светловолосая дама. Знакомый решает оставить тех наедине. — Правда забыл? — видимо подслушала разговор. — А то что меня изнасиловал не забыл? — у рыжего оцепенение и шок. Тот с выпученными глазами смотрит на нее, не двигаясь. Как там было? Стадии принятия? Отрицание. — Да не, не было. Если я не помню, значит не было. — Кашин улыбается — защитная реакция, он все головой вертит. Нет, он не мог такого сделать. Девушка достает бумажку кладя на стол: — Это заявление на тебя. Дашь денег, забуду и не буду подавать в полицию. Будет чисто между нами. Согласен? — Та смотрит слезливо. Да ну нахуй.. Даня думает что успел за прошлую ночь оставить девушке травму, и душевную, и физическую. Теперь понятно почему было так паршиво прошлым утром. — Хорошо, в течении недели обязательно принесу денег. — проговаривает тихо, а после блондинка кивает с хитрой улыбкой. Он остаётся в удивлённом состоянии, не двигается, молчит и не верит.

Один.

Два.

Три.

Убегает не оглядываясь. Деньги найдет, вернётся. Надеется что больше не встретится с этим местом, этими людьми, и молится, желая не вспоминать события большой квартиры — притона. А сейчас что? Гнев. Мерзко от себя же. Чувствовали что то такое? Вину оседающую внутри тебя, не давая права на скорое смирение, на полноценное принятие себя. Вина никуда не уйдет, пока ты не простишь себя. Тебя должно быть простили, но ты себя? Тебе стало легче от принятия собственных извинений? Вот Кашин себя долго не простит, и так всегда. Будет корить и ненавидеть себя за все поступки, последствия и чувства. Гнев пожирает его изнутри, убивает по частичкам. Он чувствует как теряет самоконтроль, возлагает все эмоции и чувства в негатив, ощущая каждой частичкой тела, как кипишь на месте. Хочется нанести себе увечий, несколько шрамов на не видных местах. Он не помнит как добежал до дома, в висках закипает кровь, они пульсируют, отдавая в голову неприятные ощущения, но это уже не волнует. Вот прямо перед ним отец, захлёбывает последний глоток какого то спиртного напитка, приближается к своей маленькой рыжей копии, а копия, хранящая в себе долгие годы несправедливости и вины за немощность в таких ситуациях, чувствует резкий прилив сил злости, и замахивается на пьяную фигуру. У отца кожа давно дряблая, вечные синяки под глазами, губы и нос уже сморщились. Теперь выглядит это еще хуже из-за большого фонаря под глазом. Фу, смотреть противно. Он валит отца, восседает на живот мужской фигуры, со всей злостью бьет по лицу, одной рукой держа за шею. Светлана кричит от увиденного, худыми ногами шагает до Ариши в соседнюю комнату, слезы льют из глаз и прикрывая дочь, она тихо — тихо успокаивает ее, старается успокоиться и самой. Надеется что все закончится. Тело на глазах синеет, со всхлипами кашляет, пытаясь выбраться, а хватка у голубоглазого крепкая. Кислородное голодание делает свое и огромная туша перестаёт дышать, а Даня в страхе дрожит, тяжело дыша. Что он сделал? Бежит до матери, крепко обнимая ее и всхлипывая старается ни о чем не думать, вдыхая родной материнский аромат пытаясь успокоиться. Светлана гладит рыжеволосых детин иногда смахивая свои и чужие слезы, слышит сопение обоих, и аккуратно встаёт, добираясь до места происшествия. Перед ней картина бледно — голубого супруга, с кровью на лице. Она шоркает тапочками, трогает пульс и пытаясь услышать дыхание, ничего из этого нет. Ее тело дрожит, пульс учащается. Что теперь? Теперь полиция, суд, осознание смерти и гроб мужа. А третье что? Торг. Следующим днём он берет все накопленные им ранее деньги, отдает все что было девушке, встречаясь вне притона. Он уверяет самому себе, что посещение притонов — ошибка прошлого, обещает что больше туда ни ногой. Новая жизнь — вот что ему нужно. Судьба Кашина не рушилась лишь по тому, что парень умеет крутиться. Закрутился, теперь оправдывается тем, что защищался от отца, поэтому и придушил его… Он надеется, что пребывая при смерти, его простят там, на небесах. Вера в бога? Он ведь поможет? Стоя на небесном суде, ему скажут, что это простое стечение обстоятельств, да? Конечно нет, такого и в жизни не будет. О чем он думает? А примут ли его люди вообще, вдруг слух о случившемся в семье уже распространен, а деньги он отдал зря и все сделанное с девушкой гуляет по району Питера? Четвёртое — депрессия. Случившееся изнасилование, убийство, вся загруженность — это пиздец. По сей день чувствует вину, корит себя за нее. У него нет сил ни на что, но он через силу ходит в школу, что раньше пропускал чаще, чем дышал, сейчас слушает внимательно каждый урок, а после обучения направляется на подработку. Тогда семья держалась на еле — еле живом Даниле и такой же поникший матери. Радоваться надо, что главный обидчик семьи умер, верно? Но осадок у той остался словно на века. Состояние Светланы ухудшается с каждым днём, а Кашину не трудно, он заработает и на лекарства родному человеку, и на питание семьи, пусть и сам бывало голодает. Как бы трудно это не было, он справится, они справятся. Семья после всего, что было, теперь правда хорошо зажила. Маме стало легче, Кашина уже не настолько терзает вина. Только вот каждую ночь ему снится девушка. Он спит мало, нездорово просыпается каждую ночь, каждое прикосновение, каждая фраза заставляет думать о последствиях, о своих поступках. Она настолько терзает изнутри, кажется что вина это близкая родственница героини сна, те объединились и наказывают рыжеволосого. Он все также подрабатывает и ходит в школу. На тренировки ходит, хочет уставать до такой степени, чтобы ночью его никто не достал. Устает правда сильно, но спать нормально все ещё не удается. А конечной стадии принятия ещё не было. Принять себя, свои поступки, извиниться самому себе не удаётся. Когда это все закончится?

___

Кашин мотает головой из стороны в сторону, часто дышит и на глазах будто умирает. Он задумчив и поникший. Да, воспоминания — терзающая язвочка внутри тебя, не дающая спокойно жить. Руслан видит состояние веснушчатого. Ужас правда? Видеть перед тобой настолько грустного приятеля, что несколько часов назад смеялся громче всех действительно непривычно. Руслан подходит к рыжему, ерошит волосы медные, а их обладатель поднимает голубые глаза, жалобно смотрит и снова опускает взгляд. — Дань, все хорошо? — Да, вполне. — голос уже дрожит, а слезы уже текут из очей. Ну Руслан, зачем ты подошёл? Мне и без этого было хорошо. Теперь он выглядит ещё слабее в чужих глазах. — По тебе не видно. — шатен старается как можно аккуратнее подойти ближе, садится рядом, притягивая в объятия веснушчатого. Тот неосознанно метится, утыкается в плече и всхлипывает. — Все плохо. Очень. Но я не буду об этом говорить. — шепчет вытирая слезы о чужую кофту. Сколько раз такое было? Когда Даня в очередной раз принимая объятия, тихо успокаивается и сопит прямо на чужом плече, в это время Руслан хотя бы чувствует себя нужным. Несколько минут всхлипов в плече, поглаживаний по рыжей макушке и затылку, и он наконец спокоен, только вот глаза его красные и дышит он быстрее обычного. Но это явно лучше того, что было. — Может Лизу позовём? - наконец выдает он сбито дыша. — Давай. — кареглазый смотрит на парня ласково, у Данилы ощущение, что его выслушали лишь прикосновениями, без слов. Что это? Магия? Гипноз? — Дань, тебе лучше? Кашин кивает, смотрит точно в глаза. Да, он ощущает, как после таких недолгих объятий ему лучше. Тем же часом Неред уже сидит в комнате. Троя гогочут с очередной шутки Руслана. Тепло, комфортно. Вот оно как, в лагере. Руслану кажется, что такое он ощущал очень — очень давно, сидя с Юликом и Никитой в классе восьмом. — Да я честно говорю, у меня мама имеет кукурузные поля. — Руслан еле сдерживает улыбку. — Дань, подтверди Кашин смеётся и угукает, а блондинка на них непонятливо смотрит улыбаясь. В комнате как оказалось стоят чайники, а чайные пакетики и стаканы свои. Теперь тут полноценное чаепитие. — И табачные поля тоже есть.

***

— Ты еблан? — удивлённо прошептал Руслан, садясь на кровати. Он чувствовал, что глаза вот-вот слипнутся, ведь спать очень уж хотелось. — А если нас спалят? — Да ничего не будет, успокойся, — Спустившись на пол, Даня глянул на соседа, позже закатывает глаза, ведь тот даже с места не сдвинулся. — А кто нас прикроет? — Тушенцов всё же встал с кровати, немного потягиваясь. Экстрим он любил но о безопасности волноваться было необходимостью. Мало ли, кто нажалуется, что потом? — Я. — уверенно сказал Даня. — Я тебе отвечаю, всё будет нормально! — в сотый раз говорит парень, потянув Руслана за руку к двери. Смирившись со всеми обстоятельствами он поддался желанию Данилы, ведь самому хотелось чего-то нового. А Кашин, в свою очередь, за две секунды натянул свои вансы на ноги и ждал, пока Руслан тоже будет готов. Нервно постукивая пальцами по стене, веснушчатый постоянно смотрел на экран телефона, проверяя время. Час ночи — самое время для развлечений, верно? Наконец, когда Руслан сообщает о том, что он готов, рыжий вылетает из комнаты в одной пижамной футболке и шортах. Шатен немного удивляется его внешнему виду, закидывая на плечо свою черную кофту. Ночи здесь были холодными, дождливыми - потому что это - Питер, и поэтому, легко одевшись, на улице надолго не останешься. Парни тихо прошли до первого этажа, постоянно оглядываясь. Каждый шорох заставлял сердце испуганно замирать. Но они всё же добираются до запасного выхода незамеченными. На двери висел раскрытый поломанный замок. Надёжность его, конечно, вызывала сомнения, поэтому парни легко выбираются на задний двор, пробегая к забору. Все калитки ночью закрыты, из лагеря так легко не выбраться. — Рус, теперь куда? — Выдернул на улицу не зная куда идёт. Даня оглядывается по сторонам в поисках посторонних. На улице так тихо, что начинает звенеть в ушах. Мотнув головой, юноша прокашливается. — Лезть, чего встал? — Руслан толкает его в спину. Это не первый его побег откуда-либо, поэтому тактика была давно определена — бежать, куда глаза глядят, несмотря на препятствия. Руслан сам мнётся, но всё же лезет первым, чтобы не выглядеть в глазах соседа слабым. Хватаясь за холодные прутья забора, он ловко залезает наверх, а вниз просто спрыгивает, оказываясь за пределами лагеря. Рыжеволосый лезет за ним, но останавливается на полпути, оказываясь наверху. — Кашин, чего застрял? — вполголоса спросил шатен, глядя на него. — Помоги мне, — веснушчатый свисает ногами, но крепко держится руками за прутья забора. Знаете, воробья напоминает. Он, также свернувшись в комок, сидел наверху, потерянно оглядываясь. Руслан немного растерялся, но всё же подошёл к воротам и протянул руки навстречу соседу. Руслан обхватывает его талию, приподнявшись на носочки. Но Кашин настолько сильно сжимал прутья, что тот не мог оттянуть его на себя. — Расслабься, Дань, — посоветовал шатен, крепче сцепляя руки за его спиной. Данила угукает, жмурясь всё-таки падая на руки татуированные. Тот прижимает его к себе, относя от забора на небольшое расстояние. Оказавшись на земле, Даня немного краснеет, хотя в том, что сделал сосед, нет ничего необычного. Но сердце рыжеволосого почему-то теряет привычный ритм, непривычно стуча быстро-быстро. Даня отряхивается от грязи и сухих остатков краски. Даня надеется на то, что сосед не заметил изменений в его поведении. Парни решили отойти от лагеря, направляясь к рельсам. Наступило молчание. Каждый думал о своём. Данила о том, почему же он так странно реагирует на самую обычную ситуацию, которая может произойти с каждым. Сколько раз он бегал по высоким заброшкам? Не сосчитать. Но до сих пор боится прыгать с высоких сооружений. Ну мало ли, упадет или.. А Руслан… Руслан размеренно дышит свежим июльским воздухом, наслаждаясь какими-то беззаботными мыслями. Поднимает голову и видит тёмное-тёмное небо. На улице глубокая ночь. Постепенно, он начинает замечать всё больше небольших, но ярких звёзд. Со стороны зарослей травы послышалась трель сверчков. Рельсы недалеко, а где то там слышится, что едет поезд. Шатен идёт медленно и старается уловить каждый шорох, запомнить этот момент спокойной, беззаботной тишины. — Тебе надо чаще ходить на ужины, — выдаёт кареглазый, начиная пинать какой-то мелкий камушек на дороге. — Ты к чему это? — удивляется рыжий, оборачиваясь на него. — Да ты лёгкий какой — то, — пожимает плечами, вновь замолкая. — И часто ты убегаешь? — прерывает тишину Кашин, чувствуя, как тонет в собственных мыслях. — Ну не, не очень, — честно признаётся кареглазый, останавливаясь на месте. Ходить уже порядком надоело. — Может тут остановимся? — предложил он, — Лагерь уже далеко. Даня молча сел на траву, обхватывая руками колени. Руслан сел рядом с рыжим, и начал рвать небольшие травинки рядом с собой. Начинало клонить в сон, несмотря на противный ветер и холодные капли росы, которые впитывались в ткань его штанин. — Ты боишься высоты? — неожиданно спрашивает шатен, решая разрядить обстановку, а то слишком уж она напряжённой была. Даня долго думает, точнее, придумывает, как соврать более правдоподобно. Его образу вообще не соответствуют такие безобидные страхи, как, например, страх высоты. Вы когда-нибудь видели какого-нибудь боксёра, который мышей боится? А вот Кашин не видел. — Ладно, да, — сдаётся он, пряча лицо в ладонях. — И самолётов тоже. Только ты не говори никому. Данила просто молчал, не в силах повернуть голову в сторону соседа. Он не любил, когда его больные места, особенно те, которые он так тщательно скрывал, пытаются задеть. Ну а кому будет приятно, если будет знать что ты боишься в какой то степени и тараканов и много всего другого.. — Ты не тот, за кого себя выдаёшь, — подводит итог шатен, — Ты стесняешься себя и своих страхов, но заставляешь других бояться тебя. — Пиздец, ну и к чему это? — прошептал рыжий. Он не рассчитывал на такой разговор. Он не был к нему готов. Парня начинает немного трясти от непонятного напряжения. Очередной порыв ветра немного потрепал его волосы. Ну не-ет, только не лекции и подобные разговоры. — Ты окружен страхом. И своим, и окружающих, — не унимался Руслан. — Завались, я без тебя всё знаю, блять, — Кашин всё же повернул голову и взглянул на парня. Он не слабый и не хочет, чтобы кто-то так думал, но сам не осознавая каждый раз падал в объятия и поддержку чужого человека. А после всего произошедшего Руслан ему чужой? Он только приятель и сосед, не более. — Будь собой, — коротко произнес Руслан наконец отворачиваясь. Глаза рыжеволосого завораживали своей глубиной, заставляя постепенно тонуть. Напоминало гипноз, из которого выбраться слишком тяжело. — Я сам знаю, что мне делать, — буркнул Даня, обнимая себя за плечи, потому что уже продрог. Да и эту надоедливую, мешающую дрожь в теле хотелось унять. Накатившая паника постепенно отступала, но на смену ей приходил стыд. Юноша тяжело вздыхает, обдумывая все свои слова. В ответ кареглазый лишь вздохнул, понимая, что Кашин уж слишком упрям и вреден, чтобы прислушиваться. Видимо, он ещё не готов признавать это. Вновь повернув голову в его сторону, он заметил, что веснушчатый сидел чуть ли не сложившись пополам. Такой вроде взрослый и самостоятельный, но в такие моменты напоминал упрямого ребёнка, который ни в какую не хочет слушать своих родителей. — Ты нахуя в одной футболке пошел? — выругался шатен, передавая ему свою кофту. — только эту уже вернёшь. - Руслан уже отдал тому одну свою кофту. Он знал, что так будет, но это не мешало ему мысленно ругать Даню за его безответственность. — Да не надо, — Даня оттолкнул от себя татуированную руку, краснея. Эта забота была такой приятной, но вместе с этим непонятной. Почему он это делал? — Перестань вести себя, как ребёнок, — закатил глаза Руслан, накидывая на его плечи теплую кофту. Взяв парня за плечи, притягивает к себе, делясь всем теплом. Кашин немного расслабился, отогревшись. Он ощущал чувство вины, а уши горели пламенем от такого нежного жеста. «В этом ничего такого нет», — мысленно твердил он себе, прижимаясь к кареглазому парню сильнее. — Спасибо, мне лучше, — парень пытается убрать руки со своих плечей, отодвигаясь. Руслан удивлённо изгибает бровь, глядя на Кашина. Отстраняется, наблюдая за покрасневшим Даней. От стыда ли? — Ты сбежал для того, чтобы потом снова лихорадить? Мог тогда меня не брать, — шатен поднимается с земли, отряхиваясь. Его начинает раздражать эта ситуация. — Да нет, я хотел, чтобы ты, типа, отдохнул.— рыжий поднялся за ним, — и спасибо хотел сказать за то, что успокаивал меня. — парень выдумывает причины на ходу. — Сказал? Спасибо. А отдохнуть — я и в лагере мог, — Руслан направился в сторону корпусов, шагая по мокроватой траве. Кашин остаётся стоять на месте. В горле стоит ком. Хотел как лучше, а получилось как всегда. Было обидно и стыдно, ведь он не хотел, чтобы было так. Руслан будто бы снял с него этот защитный слой, который он выстраивала годами, а сейчас так просто уходит. — Стой, — крикнул он. Несправедливо, нечестно, стыдно. Руслан развернулся и всё же подошел к Дане вновь. Он пытается убежать от разговора, потому что старается не сделать ситуацию хуже из-за своей нелепой агрессии. Уметь бы ещё объяснять все мотивы своих действий, но пока что для него в этом тяжело. — Что-то ещё? — Руслан замечает, как блестят уже мокрые глаза Дани, — Бля-ять, — он прекрасно понимает, что виноват сам. Вывел человека на откровенный разговор — получай. Парень виновато опускает глаза. — Почему ты так себя ведёшь? Я же ничего плохого тебе не делал, а ты так просто выводишь меня постоянно, то на стыд перед другими, то на другое.. Я что настолько дурачек в твоих глазах? Тогда зачем, а? — вновь кричал Кашин, стараясь выплеснуть весь негатив, который в нем копился на протяжении пребывания в лагере. — Тише-тише, я тебя слышу. Просто сам пойми, что ты ведёшь себя не лучше, — не теряя спокойствия, хотя это было трудно, говорил шатен — Не отталкивай меня и хоть чуть-чуть прислушивайся. Я тоже хочу, чтобы у тебя всё было нормально, понимаешь? Если бы было по-другому, то меня бы тут и не было. Руслан потянул парня за руку, заставляя подойти ближе. Вновь надев на него свою кофту, он быстро прижал Кашина к себе, приобняв за плечи. Тот слегка дрожал. От холода или от эмоций? — И не истери, иначе съеду от тебя, — рассмеялся Руслан, опуская подбородок парню на рыжую макушку. Даня стукнул его кулаком по плечу, подхватывая смех. — Пошли, — сказал он, утерев слёзы.