203

***

Окоченевшие косточки, опухший нос и нескончаемые сопли, боль головная и кашель не оставляли Кашина наедине. Жгущее изнутри ощущение в горле не давало возможности нормально говорить. Поход в медпункт лагеря за таблеткой от головы дошел то того, что теперь Данила в изоляторе. Интересно вышло. Да, походы на ночь в лес дали свои плоды. Две новости с прошедшей ночи, и обе не радужные как бывает во снах. Как он вообще умудрился заболеть, особенно летом? «Прям как лох», сам же попал под свои слова, сказанные недавно Илье, что пожаловался на насморк, что к счастью быстро прошел. Везет людям. Обстановка гадкая, куда не посмотришь, вспомнишь что ты лошара, ведь белый потолок и какие то не броские стены означали что ты теперь на карантине. Радовало одно-соседка. Причем одна единственная. Может какой то мальчуган с отряда намного младше был в этот день здесь, да и то ненадолго. Соседку он уже видел, дура, сказать более нечего. Показушница. Чмошница одним словом. Ее длинные патлы, писклявый голосок, худые и слабые конечности, большие глаза и милый носик, да вовсе ненавистный образ душил ментально. Трудно слушать, говорить, слышать в общем. Собеседница ужасная, и ее присутствие как сказалось раньше, скорее не радовало, а давало стимул выздороветь быстрей, выпивая кислые и горькие таблетки. Поведение ее не лучше, стерва, не назвать ее никак по другому. Данила реакцию в лесу на выходку Шпагиной видел, был возмущен. И вообще, Даша, можешь уследить за подругой? Понимаю, пубертат, влюбленность, но врать ей не стоило. Все таки правда или действие, да? Она лежит рядом, через одну койку больничную, строчит кому то в телефоне. Данила и не отличался, тоже Юлию из раза в раз написывает. Кстати о Юлике? Он же вроде с Дашей встречается? Ну и безвкусица конечно, ничего не сказать. Его незамысловатые мемы и фразочки веселили всякий раз, а ведь мем не становится скучней, когда уже 10 раз за день посмеялся над ним. И непонятно, как такой веселый и приятный мог найти себе такую язвочку, душащую изнутри? Что касаемо предположений шатена по поводу Юлия, о новой причёске рыжей, то они опровергались словами и аргументами собеседником чата, а то есть самим Юлием. Не знаешь кому верить. На стенах белых почивших уже, всякие каракули выковыренные, потёртые. Староватые на вид, почерк корявый, большими буквами инициалы выведены. Буками заглавными написано: СМН. Они были вырезаны давно, их успели закрасить, но тот, кто их оставил, делал это долго и тщательно — слишком сильно косые черточки были вдавлены в белесые стенки. В этом было что-то неуловимо важное, но он никак не мог понять, что именно. Шум в голове мешал сосредоточиться, а мысли каруселью то приходили, то вылетали из раза в раз. Отнеся эти «помехи» к затуманенной разуму от головной боли, и решив подумать об этом позже, он прикрыл глаза. Неимоверно хотелось выйти, да прогуляться, окно не помогало — жара невыносимая. Решение было одно: убежать незаметно, вскоре вернуться. Перед уходом Даша поклонилась ему в своей лучшей и бесячей шутовской манере и посоветовала «долго здесь не разлёживаться, потому что пропажу системы ты объяснить не сможешь». Даня тащился по петляющим коридорам, изредка прислоняясь к холодным стенам, чтоб отдохнуть. Лагерь огромный, удивительный. Незнакомый. Неизведанный до конца. Легче всего во время его импровизированного побега оказалось справиться с волосами. Руки отвратительно дрожали, и на радость, челки его уже не было, что уже поправлять было не нужно. Была бы она, ладони бы неприятно врезались в глаза, касались щек. Горячий лоб от температуры горел. Вопрос «куда он тащится» Кашин решил сам себе не задавать. Судя по тому, что ему еще никто не встретился, время было тихого часа. Да уж, проспал он с самой ночи до обеда. К горлу подкатывала тошнота, и он горько порадовался, что оставил нетронутой овсяную кашу, которую притащила для него врачиха. К огромной, почти в человеческий рост пробковой доске были насмерть приколоты бесконечные распорядки дня для разных отрядов, планы пожарной эвакуации, имена и фамилии вожатых и прочих рабочих, графики дежурств, и черт знает, что еще. Но у судьбы-суки были на него другие планы. До заветной двери на улицу оставалось не больше пяти метров, когда у Дани потемнело в глазах. Ухватившись пальцами за первую попавшуюся опору, он громко втянул воздух сквозь сжатые зубы, потому что предательская маленькая дверка вместо того, чтобы задержать его падение, отворилась, зажав кожу ладони в проём. Моментально захотелось ослепнуть. В плохо освещенной каморке для швабр и ведер размером метр на метр зажимались две фигуры. Одной из них был татуированный сосед из его отряда. Сука Что там говорила Лиза в первый день? Не забыть постучать? А что если стучать поздно? Данила заморгал с такой силой, что стало физически больно, но не пялиться было уже невозможно. Красноволосая девчонка выгибалась дугой, привставала на цыпочки, словно стараясь как можно больше коснуться Руслана, который прижимал вытянутые руки к стене по обе стороны от ее головы, словно в ответ сохранял дистанцию. Они соприкасались только губами и это было… мерзко, непонятно. Рукава мягкого и привычного свитшота Тушенцова были закатаны почти до локтей, и Данила залип на татуировки, черными узорами оплетающие его предплечья. Румянец прилип к щекам. Ершистый темный затылок и расслабленная спина, уверенно двигающиеся губы. А он красивый. Рыжий грубо обругал себя и уже собирался захлопнуть дверь, как вдруг Шпагина с пошло хлюпающим звуком оторвалась от чужих губ и открыла глаза, встречаясь с Данилиным взглядом. — Какого хрена?! Веснушчатый отшатнулся в неподдельном ужасе. В каморке вдруг резко закончился воздух, оставив в небольшом проходе между ними только недельную пыль. Татуированный медленно обернулся, вытирая рот тыльной стороной ладони. Красноволосая, даже не удосужившись одернуть задранную футболку, что-то верещала, повиснув на его руке. Господи, если ты есть… Но его не было.

***

Погулять не удалось, и Данила уже снова лежал в больничной койке, перебирая рыжие пряди и смотря какую-то фигню в ленте. Лохонулся. Впрочем как и всегда, но не настолько же облажаться.? Нашел, блять, приключений на голову. -Ну что, не получилось? — усмехнувшись Даша продолжила разговаривать по телефону, с содержанием вроде «а он чё, а ты чё?» Тупить в стену и мобильный уже наскучило, аббревиатура казалась смешной, когда думал как она может расшифровываться. Самый модный новенький? Cold Monster High? Глупость какая. Красный Мед Хрен? *** Тушенцов тем временем фигнёй страдать точно не желал. Сидит в комнате, думает о случившемся. Настя. Даня. Юлик. Люди-проблемы. Неужели им нельзя жить стабильно, никого не трогая. Проще изолироваться, чем связываться с ними. Все трое связаны между собой одним человеком — Тушенцовым. Это Тушенцов бывший друг Онешко. Это Тушенцов сосался с Настей в чулане. Зачем? Сам не знает, захотелось. Тушенцов сосед Данилы. Данила видел Руслановы прелюдия со Шпагиной. Во всех проблемах виноват он, даже если отчасти вина не его. Шатен поправляет очки на переносице, трет виски. Головная боль преследует его долгое время. Резкие тики от стресса, заложенный нос. Комната его светлая, солнце светит прямо в его окно. Мебель не темноватых оттенков, даже и намека нет. Зато настроение, да и сам угрюмый вид парня контрастирует с комнатой. Вопросы мучили. Зачем он вообще полез к Шпагиной. Чувство неприятное, даже не мимолётное, к сожалению. Ну и глупый поступок. Сначала он корчит недовольные лица, на любое действие Шпагиной, а потом сам даёт ей надежды и сосется в коморке со швабрами. Все со временем наладится, да? Кстати говоря, он так ничего и не делал, как получил контакты рыжего. Сам не палился, пока не думал как поступать будет. Лера Мидлер. Очень даже милая девчушка с их отряда. Руслан знает ее давно, она ответственная и добрая. Понравилась бы Даниле, возможно. Вот она ему тоже поможет. Забавно то, что только девчонки помогают Тушенцову, не правда ли? Никаких намеков, просто они те, кому стоит доверять. Просто выбирать надо правильных людей. СМН 16:04 лер, есть запасной акк? Лера Мидлер 16:09 Должен быть. Тебе зачем? СМН 16:09 да вот хочу козу продать с твоего аккаунта, дашь? Выкинуть подобное может только Руслан, все привыкли ещё давно, а правду ему говорить кому либо незачем. Лере ее зачем знать? Лера Мидлер 16:09 Ладно ща И неудивительно, что та отдала. И почту с паролем, и другое. Аккаунт то чистый, самый подходящий, фотки ее в самый раз. Даже как будто настоящая Мидлер будет знакомиться с Данилой ближе, чем просто «да там, в лагере в одном отряде были» *** Позже, от увиденного Данила убежал обратно в палату. Мерзко. Что вообще, блять, ожидать от этого Тушенцова? Рандомайзер действий двумя словами. День ужасающий. Он пугает. Все пугает. Противное ощущение тревоги, температура и отвращение ко всему убивали по кусочкам. Как там говорили, первые дни в лагере всегда не задаются? До кончиков пальцев проходил озноб. Снова температура. И сон. А Тушенцову тем временем скучно стало. Направился он куда ноги несут. На пути Лиза Неред. -Лиза, ты куда? -Руслан с улыбкой своей волосы шоколадные ерошит, поправляет. -А что, со всеми перессорился и к нам лезешь? -У Лизы настроения нет, она брови хмурит, разглядывает с подозрением. -Ой, да отъебись с такими вопросами. Не смешно, а.- Шатен за Неред цепляется, уже вместе с ней идёт. Сам не знает куда.-Так куда идёшь то? -К Дане иду. Отстань, блять.-Лиза скалится, -Он тебя видеть не хочет. -А я все равно с тобой. -Тушенцов улыбается также. Упрямый как баран. Всем мозги заебывать будет, а своего добьётся. -Откуда ты знаешь вообще, хочет он меня видеть или нет? Хочу и пойду. И Лиза с Русланом так и шли к больничному крылу в молчании. Кареглазый ногами перебирает, на свои смотрит, о своем думает. А Лиза шаг ускоряет злобно. Уйти пытается, хочет чтобы шатен отвязался. Тушенцов воняет противными сигаретами, отличается ото всех вечно недовольным лицом и когда ему нужно вяжется. В остальное же время, относится он не к «своим» эгоистично, с недовольством. -Ну все, пришли. Надо тебе прям к нему идти? -Почему нет? -Они заходят в комнату, видят спящего Данилу, занятую телефонным разговором Дашу. Каплан недовольно оглядывает Тушенцова, Лизу. Странный набор. Но зная разговорчивость Данилы, его дружелюбность, он может с кем угодно на любую тему поговорить, стать корешом минут за пять. Тушенцов наизусть уже знает это помещение, разглядывает абрревеатуры им же начерченные. Вспоминает дни проведенные здесь. Невольные воспоминания о том как он постоянно болел. То понос, то золотуха. А Данила спит. Лиза видит это, думает сказать Даше, что она приходила, передать это рыжему. Лоб его трогает. Тот горячий. -Лох ты. Как вообще можно было заболеть в такую погоду жаркую? — Проще простого. Гулять в ливень тогда не нужно было.-Думает Тушенцов на слова Лизы. — Выздоравливай, дурак. И Лиза ушла, оставляя шатена. Она, кажется, вовсе забыла о его присутствии. А Руслан и не жалуется, он наоборот рад. Даню рассматривает ближе, веснушки, прикрытые ресницами глаза, полосочки розовые, немного неровные- губы. Брови, сведённые к переносице, крупный нос, словно его вычерчивали несколько профессионалов. И Данила по своему красив. Шатен приближается к стенке, пальцем выводит буквы. Трет лоб и щеки свои, а те покрылись потом от жары. Ладонью татуированной прикасается к Данилиному лбу, идёт рукой выше, ерошит волосы рыжие. Усмехается, видя неровность волос недавно остриженных. Да, та ночь была интересной. А утро тем-более. Весь день он слышал как Кашин жаловался на пропажу Лизе с Ильёй, и вечно трогал, поправлял эту самую копну спереди. — Даш, Дане скажешь, что приходила Лиза, а про меня не слова. Договоримся? - Как скажешь, — Даша хмыкает — что, так стыдно от того, что сначала относишься к кому то плохо, а потом рассматриваешь так, будто картину художника увидел? — Да не то чтобы. — Руслан замолкает, думает пару секунд, — Просто интересно самочувствие, понятно? Там более лишь из-за того, что мы там ответственные друг за друга и бла-бла-бла, вот поэтому я пришел. — Ой ладно иди уже короче, мне там Настя звонит. Мешать будешь. — Дура

***

Небо над головой покрыто облаками, загораживает солнце, у рыжего складывалось впечатление, что небо взрывается. Раскаты грома переменно заглушали пулеметную дробь дождя в стекла, а сверкающая молния, казалось, рвала облака на части. Кто-то бездушный наверху решил, что вылить на Питер годовой запас воды за два дня — отличная идея. Он идёт вперёд, не оглядываясь. Шум в голове, смешанные мысли не давали нормально сконцентрироваться. Большое заброшенное здание меркнет. А ведь с ним столько связано. Рукава лонгслива закатываются до предплечий, ноги ускоряют шаг, переходя на бег. Он идёт по памяти, все до боли привычное, непонятно откуда он помнит путь до небольшой комнатки. Отворяется дверь со скрипом, гром и ливень за старыми окнами, парень подходит к этим окнам, смотрит на поляну, где несколько лет первая встреча с ней была усыпана яркими одуванчиками, он опирается на привычный подоконник где выкуривались несколько никотиновых палочек за день. Он чувствует сзади движение, оборачивается. Сзади сидит шатенка, та, из сна. Ее присутствие казалось таким же спокойным, как в том сне. Она не выглядела как опасность. Размеренно дышала, смотрела из-под длинных ресниц на рыжего. Юноша подходит к ней ближе, хватается за ее плечи. Притягивает к себе в объятия. — Ты же обещала. Я доверял тебе.- хнычет Данила ей в грудь, обволакивая руками шею. Вдыхает свежесть, тот аромат, исходящее от нее тепло, пытаясь согреться. — Да, я выполнила обещание. Это ты со мной сделал. — определенная непонятность в ее голосе, глазах. Ей нельзя доверять. Это уже проверено. Но так хочется. Веснушчатый помнит, как молился о возвращении в реальность, хотел прекратить пытку. В зрачках карих отражается силуэт собственный. — Кстати, как тебе твоя прическа? Нравится? Это я сделала. — Чего? — Говорю, мать твоя послала парикмахера на дом. — Усмехается хрипло. Голос ее вмиг стал хриплым, как тогда. На лице скоро появляется много морщин. Тело покрывается холодным потом. Леденящий озноб замораживает мозг, руки трясутся от паники. Тело не хочет слушаться. Дыхание уже не спокойное, наоборот, ускоряется с каждым разом. Данила пихает шатенку в бок, проходя сквозь немощность ситуации. Ее руки словно лианы обвивают его тело, талию, он пытается убрать их, но все тщетно. Та тянется потрескавшимися губами к лицу, почти прикасается к Даниным губам. Сухими венозными от старости ладонями гладит щеки, касается мочек ушей, притягивает за подбородок. Ее седые волосы, что раньше были цвета черного шоколада, вновь опадают. Он не знает как поступить. Как выйти из состояния немощности. В прошлый раз ему помогли. Он до сих пор благодарен соседу за помощь. Сейчас Данила хочет, чтоб он пришел опять, снова спас его из устрашающих дрём. Чувствует теплые прикосновения на лбу, волосы ерошатся от ветра с окна. Но ветерок теплый. Стоп. Те же биения на щеках, те горят огнем от частых ударов. Перед глазами снова каштановые короткие волосы, словно тот знал, специально приходил при страшных снах. И это пугало. Данила не хотел связываться хоть как-то с Русланом, кроме как нынешней позиции. Этого ему уже по горло хватало. Кареглазый глядит в глубокие голубые встревоженно. Заученно обнимает, успокаивающе. Сам в мыслях не понимает зачем. По привычке? Матери раньше снились кошмары, та ускоренно дышала, а мальчик тихонько обвивал руками туловище, ложился рядом, успокаивающе гладил по спине и макушке. Теперь на месте матери рыжий парень с его комнаты. — Все хорошо? — Даша встрепетнулась, шагая к койке. Завороженно смотрит, как Данила уткнувшись в грудь парня сбито дышит. Она, конечно, не ожидала. Тушенцов кивает. Указывает пальцем на пустой стакан, просит принести немного воды. А ещё молится, чтоб врачиха не дай бог зашла, застав их тут. Они прошли незаметно, стараясь как можно тише. Конечно та не должна заметить появления кого то ещё в изоляторе. Иначе, при любом шуме или подозрительной тишине она может зайти, и это кончится криком «Заразу, черти, разводите! Тушенцов быстро к директору! '- Он уже знает, проверял.

***