Rescue me

       Когда скорая помощь мчалась к больнице, Стэн крепко держал племянницу за руку. Он так быстро отреагировал, вытаскивая её из дома, что впервые смог хорошенько её разглядеть. Её красивое лицо было покрыто копотью и ожогами, а ночная рубашка была обожжена и изодрана. Это зрелище довело Стэна до слёз. Как такое могло случиться? Он должен был заметить, когда перестал чувствовать её на своих руках, он должен был проснуться, но этого не сделал, и теперь, помимо всего остального, через что она прошла, ей пришлось бороться за свою жизнь.        В такие моменты Стэн сомневался в своей способности быть опекуном близнецов. Он имел в виду каждое слово из того, что сказал в офисе Тэда. Эти дети были его жизнью, и он убьет всех, если больше никогда их не увидит.        Но сегодня он подвел Мэйбл.        Находясь под опекой государства, дети, возможно, были бы разлучены и несчастны, но они также могли быть в большей безопасности. Он просто сказал «да» тому, что стал их опекуном для своих собственных нужд, а не для детей?        Кардиомонитор Мэйбл начал пищать быстрее, что напугало невежественного с медицинской точки зрения Стэна.        «Учащение пульса» — сказал медик, когда начал настраивать все эти провода и капельницы.        — Что это означает? — спросил Стэн, хотя и боялся узнать ответ. — Что с ней не так?        — Она может быть в шоке. Мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы этого не произошло, — ответил медик, вложив в её капельницу какое-то лекарство, название которого Стэн не знал. — Попробуйте поговорить с ней. Если она Вас слышит, это может её успокоить.        Стэн глубоко вздохнул и положил руку на лоб Мэйбл.        — Тыковка… тыковка, тебе нужно успокоиться. Не бойся, дорогая. Я здесь. Все будет хорошо. Ты… с тобой все будет в порядке.        — Мистер Пайнс, ее пульс улучшается. Продолжайте делать то, что делаете, — сказал медик, следя за пульсом Мэйбл.        — Мэйбл, дорогая, у тебя все отлично. Ты такая сильная, Мейбл… намного сильнее, чем я, — голос Стэна дико хрипел, и текли слезы, но он пытался сдержать себя. Если он хотел, чтобы Мэйбл оставалась спокойной, ему тоже нужно было сохранять спокойствие.        — Я знаю! Я расскажу тебе историю. Ты всегда была единственным человеком, кому нравились мои истории, — сказал вдруг Стэн.        — Я когда-нибудь рассказывал тебе о том дне, когда вы с Диппером родились? Ваши мама и папа пригласили меня. Конечно, они думали, что я умный, успешный ученый Стэнфорд Пайнс, но я так рад, что они пригласили меня тогда. Не знаю, знали ли вы или Диппер об этом, но ваши мама и папа хотели, чтобы все о родах было сюрпризом, они не сказали нам пол. Черт возьми, они даже никому не сказали, что у них будут близнецы! Боже, мы все были в шоке, когда появилось двое. Ты вышла первой, конечно, но когда они вытащили тебя, ты засадила доктору в лицо! Ты была маленьким борцом, как и твой старый дядя. Ты бы видела, как сияли ваши родители. Они были такими гордыми, но далеко не так, как я. Они позволили мне держать вас обоих.        Слезы потекли еще больше, но он глубоко вздохнул и заставил себя продолжить.        — Когда появился Диппер, вокруг его шеи была обернута пуповина. Он был в порядке, очевидно, но ваши родители были так обеспокоены им, что решили, что будет лучше, если я буду присматривать за тобой, пока они будут ухаживать за ним. Я сел в старое кресло-качалку в углу комнаты и раскачивал тебя взад и вперед, пока ты не заснула. Ты была таким крошечным ребёнком. Я боялся, что могу тебя сломать.        Голос Стэна надломился при этом. Он посмотрел на нее, и в этот момент она выглядела разбитой: изо всех сил пыталась дышать и едва жива, кардиомонитор все еще пищал слишком быстро. Он тяжело вздохнул и заставил себя продолжить.        — Я помню, ты посмотрела на меня своими милыми, невинными глазами, ты схватила мой палец своей крошечной ручкой, и в тот момент я знал, что у нас с тобой была особая связь, Мэйбл. С того дня я хотел быть твоим героем, — Стэн так сильно рыдал, что ему было трудно продолжать. Он погладил её лицо тыльной стороной ладони, вспоминая девочку, которую держал на руках тринадцать лет назад. Даже тогда он никогда бы не догадался, что девочка однажды станет его почти родной дочерью.        — Но, Мэйбл, ты мой герой. Ты делаешь меня лучше. Ты заставляешь меня хотеть стать лучше. Вот почему… вот почему ты не можешь бросить меня, Мэйбл. Пожалуйста… просто останься со мной, тыковка… пожалуйста.        Кардиомонитор Мэйбл внезапно начал колебаться вверх и вниз, и ее тело сильно затряслось.        — Мэйбл… тыковка? — прошептал Стэн, слишком напуганный, чтобы кричать, как ему так хотелось.        В этот момент самый большой страх Стэна ожил, когда кардиомонитор Мэйбл отключился, и все, что он мог слышать, был ужасным непрерывным звуковым сигналом. Он чувствовал, как весь его мир рушится вокруг него. Его оттолкнули врачи скорой помощи, когда они начали делать массаж грудной клетки Мэйбл.        Стэн был парализован страхом. Он знал, что такое сердечно-легочная реанимация, и хотел прорваться сквозь толпу врачей скорой помощи, чтобы помочь ей, но не смог. Как будто его тело полностью отключилось. Он даже не мог найти контроль, чтобы позвать ее по имени. Стэн никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Это был не первый раз, когда дети подвергались опасности, пока он находился под его опекой, но это был первый раз, когда он ничем не мог помочь.        Больницы неотложной помощи продолжали делать компрессии грудной клетки, в то время как кардиомонитор продолжал издавать этот оглушительный звуковой сигнал. Время потеряло смысл для Стэна. Каждая секунда казалась часами, и с каждым неудачным толчком груди надежда на то, что Мэйбл вернется к нему, становилась все тусклее и тусклее. Он молился любому Богу, который мог существовать, чтобы спасти его ребенка.        Пожалуйста, Боже, пожалуйста, не забирай ее. Я все сделаю. Если у тебя есть хоть немного пощады, дай мне умереть вместо нее.        Медперсонал сделал последний толчок, и сладкий звук прерывистых гудков вернулся на ее кардиомонитор. Это был самый красивый звук, который когда-либо слышал Стэн. Он быстро вернулся к Мэйбл. Он схватил ее руку и крепко сжал, как будто это было единственное, что заставляло его сердце биться.        Мэйбл посмотрела на него полуоткрытыми глазами. Однако в этих глазах не было того света, который обычно был у Мэйбл. Они были полны замешательства и страха, Стэн сомневалась, что она вообще что-нибудь в них разглядит, но потом она заговорила. Несмотря на то, что ее голос был слабым и приглушенным кислородной маской, слово прозвучало ясно, как звонок:        — Папа?        Глаза Стэна расширились, а рот отвисал. Его переполнили миллионы эмоций, включая облегчение, печаль, восторг и вину. На мгновение он лишился дара речи. Но он знал, что ей нужен слуховой отклик, чтобы убедить ее, что она не переживает это одна.        — Мэйбл… детка… — Стэн осторожно убрал ее волосы с ее лица, проглотив комок в горле. — Все нормально. Я здесь… Папа здесь.        Стэн солгал бы, если бы сказал, что не чувствует себя виноватым за то, что притворился ее отцом, когда она находится в таком уязвимом состоянии, но если мысль, что ее отец был с ней, поддержит ее борьбу, сохранит ее в живых, Стэн не видел другой вариант.        По общему признанию, он был шокирован тем, насколько ему это понравилось. Еще до сегодняшнего вечера он знал, как сильно он любит этих детей, но только после того, как ему пришлось наблюдать, как один из них возвращается с грани смерти, он понял, что в его сердце это были его дети… его младенцы.        Мэйбл удалось слегка сжать руку Стэна. Несмотря на свою слабость, Стэн знал, что держит за руку самого сильного человека в мире.        Прибыв в отделение неотложной помощи, парамедики взяли носилки и откатили их назад. Стэн бежал рядом с ним, все еще держа Мэйбл за руку, пока его не остановил врач.        — Извините, сэр, Вам нужно остаться здесь.        — Нет! Я не уйду от нее! Я ей нужен! Я должен убедиться, что она в безопасности! Что, если она испугается? Что, если ее сердце снова остановится? — сказал Стэн, когда его голос дрогнул, и он попытался силой протиснуться мимо доктора.        — Мы сделаем все возможное, чтобы помочь ей, но Вы должны позволить нам делать нашу работу.        Врач осмотрел состояние Стэна. Его кожа все еще была покрыта копотью и ожогами, как будто он буквально попал в ад, чтобы спасти девушку.        — Мы также можем помочь и Вам.        — ЧТО Б МЕНЯ! Я В ПОРЯДКЕ! НО ЕСЛИ ВЫ СДЕЛАЕТЕ ЧТО-НИБУДЬ С МОЁМ РЕБЕНКОМ, Я ПРЕВРАЩУ ВАШУ ЖИЗНЬ В АД!        При любых других обстоятельствах угрозы Стэна были бы основанием для вызова полиции.        Но этот доктор не обращал на это внимания.        Она встретила достаточно обезумевших близких, чтобы понять, что они говорили не то, что имели в виду.        Она сочувственно посмотрела на Стэна, прежде чем последовать за Мэйбл через двойные двери, оставив Стэна совершенно одного и беспомощного посреди вестибюля.