видишь солнце?

Осаму ещё с первого взгляда на Суну Ринтаро понимает, что от этого парня не стоит ожидать чего-то хорошего. Учитывая, что его близнец Атсуму — ходячий магнит для проблем и глупостей, из которых тот не извлекает никаких уроков, появление панковатого омеги — это катастрофа мирового масштаба, как цунами в обед. Дружба с таким человеком не принесёт ничего, кроме дурного влияния и неприятностей. К тому же, против дружбы с Ширабу, например, Осаму ничего не имеет: каким бы Кенджиро ни казался высокомерным и самодовольным, он всё же обычный наивный мальчик, который краснеет от каждого матерного слова и не гуляет после заката, боясь получить нагоняй от родителей. И Атсуму следует быть таким же, как его порядочный друг. Вообще-то, до поры до времени Атсуму таким и был. До появления Суны в его жизни, конечно же. Ведь всё, что происходит в жизни близнеца, так или иначе отражается на Осаму, даже если они перестают разговаривать на несколько недель. Альфа и сам не понял, что произошло в ту ночь: почему Атсуму пришёл к нему в комнату, когда как обычно обходит её стороной, как красную зону? Почему он был в таком ужасном состоянии? Его что, бросили? Неужели у его глупого брата были тайные отношения, о которых никто не знал, и теперь он страдает от той невзаимной любви и разбитого сердца? Должен ли Осаму поговорить с ним? Должен ли вообще переживать? Но Атсуму закрывается, смотря на всех карими пустыми глазами, будто возвращаясь в то же состояние, в котором был, когда ездил в Токио с отцом. Только тогда омега звонил брату каждый день и рассказывал хоть что-то, в этот же раз — ничего, кроме быстрых взглядов от Суны Ринтаро, который, разумеется, знал всю подноготную, но тоже молчал с упрямством домашнего осла. Ну и ладно! Вообще-то, у Осаму есть и своя жизнь, полная забот и тревог. Вообще, с переходом в старшую школу у Мии, на удивление, появляется чуть больше свободного времени, чем раньше. Часть домашних обязанностей на себя снова берёт мама, которой становится заметно лучше — она даже смеётся над неумелыми шутками Атсуму по вечерам и болтает с отцом о бизнесе и сериалах, которые крутят один за другим по телевизору, — а те, что остаются, не доставляют Осаму особых хлопот: он привык делать всё быстро и качественно, чтобы не возвращаться к ненавистной рутине каждый день. Отец всё ещё берёт альфу с собой в офис каждые выходные, на которых хочется выспаться, погулять и просто побездельничать, но и работа с бумажками идёт легко. Наверное, каникулярный опыт сказывается сильнее, чем задумывалось изначально. За соседним столиком теперь сидит новая сотрудница, которой Шин таскает капучино на соевом, тем самым не давая сыну лишний повод усомниться в желании никогда не работать на семью и открыть своё дело, чтобы не быть связанным по рукам и ногам. По ночам Осаму прокручивает в голове бизнес-планы, разжёвывая и растягивая их, как мятную жвачку. Если бы он только мог быстрее вырасти и… сбежать! Сбежать и никогда не возвращаться. Сбежать от отца, мамы и брата. Сбежать от домашних хлопот и драм. Сбежать, чтобы наконец-то быть свободным и счастливым, чтобы не чувствовать себя ответственным и виноватым за всё, что он в принципе не может контролировать. Сбежать, чтобы почувствовать себя шестнадцатилетним парнем, а не загнанным в угол взрослым. Осаму ненавидит себя за такие мысли. / О Мие слишком много говорят в школе — это факт. Даже ещё больше, чем на прошлой ступеньке его несчастного образования. Каждый день Осаму только и слышит, как люди за спиной шепчутся, что он состоит в какой-то мистической «плохой» компании, что встречается с женщиной старше себя, что у них с Атсуму была младшая сестра, которая трагически погибла при неизвестных обстоятельствах. Осаму эти сплетни встречает только с лёгкой болью в районе виска — вот что-что, а ещё одного члена семьи, пусть и умерщвлённого, нервы альфы точно бы не выдержали. Да и возлюбленную — тоже. От омег одни проблемы. Факт номер два. Он ловит Атсуму с сигаретами после насмешливого «опять пепельницы пошли дымить» от Каваниши, которому, вероятно, уже давно пора заткнуться, о чём Осаму его, конечно же, вежливо просит, упоминая, что обязательно сломает ему руку, если тот ещё раз скажет хоть слово в адрес его брата. И Каваниши верит, потому что за Мией-один закрепилась слава человека, который не даёт пустых обещаний. — Чего ты ко мне пристал?! — вопит Атсуму, и весь его трагически-сдержанный образ выветривается за одну секунду. — Хочу — курю. Не хочу — не курю. — Офигенные у тебя развлечения, конечно, — Осаму вынимает из рук брата сигарету и затягивается горьким дымом. Стоит промозглая осень. Через пару часов альфе нужно быть в центре города на работе у отца. — Я так справляюсь со стрессом, — Атсуму оглядывается по сторонам, ища помощи у друзей. Ширабу стыдливо гасит бычок подошвой ботинок, а Суна продолжает курить с безучастным лицом. Осаму смотрит на Ринтаро, и давит в себе раздражение — понятно, у кого безмозглые подростки понабрались всяких дурных привычек. — Какой у тебя может быть стресс? — спрашивает Мия у брата, но сам не сводит взгляда с его приятеля. Суна на него даже не смотрит. Весь такой не такой с тёмными кольцами в ушах и тёмными кругами под глазами. Растрёпанный, безнравственный, отвратительный. Фу. — Ты похож на дешёвку, Атсуму. Прекращай. Атсуму замирает на месте, как статуя. Лицо его бледнеет, сливаясь с серыми стенами школы, и только пустые карие глаза наполняются обидой и злостью: — Отстань от меня. — Кажется, теперь я понимаю клише со злым близнецом, — подаёт голос Суна и тушит свою сигарету о холодный бетон, размазывая чёрную сажу по пыльной поверхности. — Пойдём отсюда. И Осаму ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким оскорблённым до этого момента. И не чувствовал ни к кому столько презрения уж точно. Но именно с этого момента вся жизнь Мии катится по наклонной. Его сносит неведомой силой — это настоящее цунами, к которому невозможно подготовиться и которое невозможно предупредить. Население эвакуации не подлежит, имущество — тем более. Суна мелькает перед глазами каждый день: всегда немного сонный (наверняка шляется где попало), саркастичный (Осаму ловит отрывки их с Атсуму разговоров) и интересный (?). Он сам не замечает, как начинает искать каштановую растрёпанную макушку в третьем ряду за четвёртой партой — Суна почти всегда занят либо друзьями, либо выполнением домашки, поэтому не замечает чужого внимательного взгляда. Как высматривает омегу в столовой — Ринтаро всегда берёт большую порцию риса и одно и то же шоколадное пирожное — и рассматривает его сутулую спину с другого конца помещения. Как краем глаза следит за ним на физкультуре, когда Суна отсиживается на скамейке и залипает в телефоне вместо того, чтобы заниматься с классом — физрук Ринтаро не любит, оттого только рад, что высокий омега прикрывается стопроцентно липовой справкой. Осаму не знает, что его так цепляет в этом ужасном омеге, но его взгляд приклеивается к нему намертво, как самый качественный пластырь, который отодрать можно только с мясом. Факт номер три. / — Ко мне сегодня Суна придёт, — предупреждает Атсуму. — Не заходи ко мне в комнату. Это один из редких дней, когда Осаму остаётся дома, а не едет к отцу в офис для вечерней подработки — Шин, кстати, в какой-то момент всё-таки вспоминает, что должен платить за бумажную волокиту, и даже выдаёт сыну зарплатную банковскую карту — Мия первые деньги тратит на безлимитный проездной и собственные наушники, а оставшуюся часть откладывает на открытие собственного бизнеса. Или на психолога. Возможно, на всё и сразу. — И часто он к нам приходит? — А что, боишься, что он тайком пробирается в твою комнату и ворует твоё нижнее бельё? — закатывает глаза Атсуму. — От подобного омеги можно ожидать всякого, — Осаму пожимает плечами и почти физически чувствует, что брат готов прибить его на месте за эти слова. В любом случае, Мия точно о них не жалеет, потому что не сказал ничего, кроме правды. Суна из бедной семьи — это видно. Он не ровня своим одноклассникам, которые по праву ходят в лучшую школу города. Как он вообще попал туда? Выпросил квотное место на коленях? Почему приходит к брату? Зачем учит его всякому дурному и портит всех омег вокруг себя? Для чего Мия вообще тратит своё время, размышляя об этом? Он же презирает Суну и ему подобных. Через десять минут раздаётся звонок, и Атсуму топает босыми ногами по полу: бежит открывать дверь. Осаму тоже зачем-то выходит в общий коридор и, облокотившись о стену, наблюдает, как Суна отряхивается от внезапно выпавшего снега — декабрь в этом году встречает только гололёдом и морозом. Снежинки тают у него в волосах, и Ринтаро возится покрасневшими от холода руками с замком чёрной тонкой куртки, которая наверняка совсем не греет. Атсуму тем временем что-то рассказывает и рассказывает, но ни Суна, ни брат его не слышат — их взгляды в кои-то веки пересекаются: Ринтаро так и стоит в застёгнутом пуховике и с пакетом из супермаркета, в котором принёс пособия по алгебре, а Осаму… Осаму почему-то глупо краснеет, как будто это он только-только зашёл домой с улицы. Омега в ответ тут же бледнеет, но секунду спустя становится таким же красным, как и альфа. Но Мия решает тратить время зря и просто уходит к себе в комнату. Мама на сеансе у психолога, отец один на работе, а значит, у Осаму наконец-то есть время на самого себя, но музыка не хочет слушаться, домашка — выполнятся, а бизнес-план заканчивается на светло-карих глазах Суны в хитром прищуре. И чего он только задумал? — Вали из моей комнаты! — Атсуму умеет не вопить?! Просто интересно. — Нет, всё равно какой-то хуйнёй заняты, — отвечает Осаму, заваливаясь на полутороспальную кровать брата, на которой, к удивлению, спокойно помещаются три человека. Сам альфа до сих пор ютится на одноместном матраце. — Ага, вдруг ещё курить начнём, — Суна, не отрываясь от пособия по алгебре, двигается на противоположный край сидения, потому что незваный гость садится между двумя омегами. — Не удивлюсь, — Осаму фыркает. — Фыркаешь, как лиса, — замечает Ринтаро. — Откуда ты знаешь, как фыркают лисы? — их с Суной коленки неловко ударяются друг о друга, и кажется, это в первый раз, когда они разговаривают нормально. Колени у омеги, к слову, острые, как и локти, один из которых упирается Осаму в плечо, и ему самому смешно от того, что подобное прикосновение от самого дурного парня на всём свете вообще может быть приятным. — Ты не в курсе, что это мем? — влезает Атсуму. — Типа «что говорит лиса»? — Не в курсе, — лениво отвечает Осаму и заглядывает в пособие Ринтаро. — Что читаешь? Неужели тебе интересны все эти цифры? Он отбирает незатейливую книжку и вертит её в руках так, будто вообще впервые видит что-то печатное, напоминая самому себе обезьянку в цирке, хотя если это подействует на нервы Суне или его брату, то всё в порядке. — Что, хочешь прополоскать мои записи снова? И сначала Осаму не понимает, что Ринтаро имеет в виду, а затем вспоминает, как ещё в начальной школе побил омегу и испортил все его тетради случайно. Это был несчастный случай. Определённо. — Ты до сих п… — Или, может, хочешь выбросить мою книгу в мусорку? И на ум приходит ещё одна нелепая ситуация, когда Осаму смял и выбросил примирительный рисунок, а после наговорил всякой ерунды однокласснику, после которой, кажется, тот ушёл от близнецов в слезах и никогда не подходил снова, потому что очень боялся Мию-один. — Десять лет прошло почти, — альфе даже на пару секунд становится стыдно за своё поведение. — Забудь уже. — Мог бы и извиниться, — говорит Атсуму, пихая брата коленкой. — Передо мной тоже. — Перед тобой-то за что? — За всё. — Я подумаю, — усмехается Осаму и ловит на себе взгляд Ринтаро, но не может угадать ни одной его эмоции, но что-то ласково шепчет альфе, что этот взгляд отличается от того напускного равнодушия, которое Суна носит, как неизменную чёрную джинсовку в булавках. Даже сейчас сидит в ней. — Я подумал и решил, что ты обойдёшься без извинений. — Придурок! — нет, видимо, Атсуму не умеет не кричать. За глупыми спорами с братом и непонятными переглядками с его другом Осаму не замечает, как пролетает время и как стрелка часов переваливает за восемь вечера. Входная дверь громко хлопает — это мама вернулась от психолога, сейчас она зайдёт в комнату Атсуму, посмотрит на сыновей и, не замечая гостя, пойдёт готовить поздний ужин. Через час придёт отец, от него будет пахнуть чужими духами. Он поцелует маму, поблагодарит её за еду, но скажет, что пока не голоден, и уйдёт в ванную, оставив разрывающийся от тысячи любовных сообщений телефон на обеденном столе. — Что у тебя с лицом? — вдруг спрашивает Суна. — Ты вдруг погрустнел. — Да так, — Осаму вздыхает. И какое дело ему вообще до того, что у альфы на душе? — Разве тебе не пора? Время уже позднее, но автобусы ещё ходят. Атсуму листает ленту в твиттере, будто его вообще не волнует, как друг будет добираться до дома. Всё-таки на дворе зима: холодно, сыро и страшно. Даже в их спальном районе опасно. В коридоре Мия сухо прощается с одноклассником и тут же запирается в своей комнате-кладовке. Осаму и Ринтаро только провожают его озадаченным взглядом — Атсуму обычно так себя не ведёт. Может, случилось что-то? — Давай я провожу тебя хотя бы до остановки, — предлагает альфа. — Темно уже. По лицу Суны видно: сначала хочет отказать, но всё же соглашается, решив, что с парнем под боком путь к последнему автобусу пройдёт спокойней. Они молча одеваются, молча выходят в заснеженный двор и снежинки молча опускаются на их головы. — Где твоя шапка? — спрашивает Осаму, от неожиданного мороза не чувствуя носа. В свете ночных фонарей Ринтаро с его растрёпанными волосами и покрасневшими щеками напоминает воробья. Мия очень любил наблюдать за ними в детстве, сидя на лавочке с мамой и поедая эскимо. От воспоминания о мороженом немного щекочет в горле — или, может, это потому, что Суна зарывается тонкими пальцами в свои каштановые волосы? — Я не ношу шапки, — говорит он. — Они мне не идут. Парень моргает: — Это не вопрос моды. Ринтаро шмыгает носом, и почему-то Осаму становится смешно. Факт номер четыре: Суне важен имидж, как и любому омеге. Надо же, не такой уж он и не такой. Мия снимает с себя шапку и надевает на голову однокласснику, а сам натягивает капюшон тёплого пуховика. Но на самом деле он даже готов помёрзнуть, а почему — неизвестно никому. — Я обычно ухожу раньше, — Суна чуть ли не бежит по оледенелому тротуару. — Не опоздать бы. — А почему сегодня задержался? — поспевает за ним нога в ногу Осаму. Но Ринтаро не отвечает, а только прибавляет скорости, и снежинки бьют, как тысячи игл, по покрасневшим щекам. Они бегут, как в последний раз, по тихим улицам, и даже уличные коты не провожают их любопытными взглядами — греются на люках и мирно посапывают на тепловых трубах. — Хорошо бегаешь для курильщика, — Осаму почему-то всё кажется ужасно смешным. В первую очередь — он сам. — Хорошо подкалываешь для обмудка, — парирует Ринтаро и поскальзывается. Падает ногами кверху, как черепаха, и Мия только сейчас замечает, что на омеге кеды. Блядские чёрные конверсы. Зимой. В гололёд и снегопад. — Чего разлёгся? Нравится валяться на дороге? — злорадствует Осаму, но в итоге тоже оказывается на земле — омега ставит ему подножку. И вот они лежат рядом, как два мешка с осенними листьями. — Опоздаешь. — Не опоздаю, — смеётся. Альфа смеётся вместе с ним и смотрит-смотрит-смотрит на этого дурного, презираемого парня. Суна растягивается на асфальте, как на самой удобной постели. Его отросшие за осень каштановые волосы выбиваются из-под тёмной шапки, а губы совсем синеют от холода. Осаму вдруг понимает, что ещё не встречал никого прекраснее, — и эта мысль бьёт под дых. Факт номер пять: Суна Ринтаро - катастрофа. Цунами. В него ни за что нельзя влюбляться. Ни при каких обстоятельствах. Но Ринтаро смотрит на него в ответ своими светло-карими глазами. И снежинки падают на влюблённую голову Осаму.