Твоё отражение

Никогда Юнги не думал, что езда на байке станет для него настолько серьёзной проблемой. Потому что у Намджуна никаких проблем не было — они были только у его пассажиров и у всех окружающих! Когда он посадил Мина сзади себя и рванул с места, не предупредив — тот едва успел вцепиться трясущимися руками в ремень на его талии. Его испуганный вскрик утонул в рёве двигателя, и это было хорошо, потому что если бы Ким услышал, у него неминуемо появились бы вопросы. Они понеслись очертя голову — мимо мелькали столбы, люди и автомобили, но Юнги ничего этого не успевал увидеть толком. По его ощущениям, Ким летел по городу где-то под сто тридцать, и остановить адский аттракцион не было никакой возможности — только зажмуриться и молиться, чтобы этот сумасшедший камикадзе не угробил его. И это человек, который просил не гонять?! Три минуты, которые они летели до госпиталя Бундан, показались ему вечностью. И когда мотор наконец заглох и его уверенной рукой стащили с сиденья, он почувствовал, что буквально не может стоять на ногах — так они дрожали от пережитого. Ладони и спина были ледяными и мокрыми, хоть выжимай, а сердце, по ощущениям, трепыхалось где-то в горле. С молчаливой ненавистью посмотрел он на Кима, не в силах вымолвить ни слова — и это тоже было к лучшему, иначе бы выложил всё, что успел за эти три минуты передумать о его личности, манере ездить и заодно о своём брате, у которого такие друзья! — Давай, хён, — аккуратно снимая шлем, поторопил его Ким. — Сейчас тебя осмотрят и, если нужно, оставят подлечиться… Не вздумай только выпендриваться, понял? А то знаю я тебя, — и он слегка ткнул ему кулаком в плечо. Не ожидавший этого Юнги пошатнулся и подумал, что на этом месте обязательно останется синяк — уж очень тяжёлыми были у Намджуна кулаки. И сам себе он вдруг показался неожиданно слабым. Правда, что ли, подкачаться, как советовал Инхён?.. — Айди у тебя с собой? — Что? — машинально переспросил Мин, пока Намджун по-свойски бесцеремонно выворачивал карманы его куртки, запуская в них руки. Он ещё находился в лёгком шоке после поездки, больше напоминавшей попытку самоубийства, и только поэтому не сопротивлялся. — Паспорт твой где? — терпеливо, словно у ребёнка, осведомился Ким. — Без него в больницу не положат. Не найдя в карманах ничего, кроме арбузной жвачки и нескольких мятых купюр по тысяче вон, он потянулся к сумке. В кармане которой действительно лежал айди, только на имя Мин Юнги, а не Мин Шуги! Медлить было нельзя. Одним рывком он выдернул её у Кима, оторопело уставившегося на него, и крепко прижал к себе. — Тебя что, не учили не трогать чужих вещей? Не думая, он выпалил это и тут же понял, что слажал: у Намджуна буквально вытянулось лицо. В шоке, удивлении и обиде. Он отдернул руки, все ещё по инерции протянутые к сумке, и кончики ушей у него вспыхнули. — А мне казалось, что мы с тобой не чужие, Шуга-хён, — ответил он спустя долгую секунду. Спокойно, но с ноткой горечи. Потом шагнул назад, неловко повернулся к нему спиной и склонился над своим байком, внимательно осматривая руль, а его склоненная шея медленно покрывалась красными пятнами. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Юнги почти моментально раскаялся в этих случайно вырвавшихся у него словах. Проклиная себя, он тихонько зашипел сквозь зубы, лихорадочно соображая: если бы это был ЕГО друг, как бы он поступил сейчас? Ведь Ким ничего по сути ужасного не сделал, он просто хотел помочь. А что до привычки лазить в чужие карманы как в свои — так они близкие друзья и для них это, по-видимому, в порядке вещей. Как и то, что он, не раздумывая, моментально сорвался, чтобы позаботиться о своём хёне. Никто из товарищей Юнги никогда не делал для него ничего подобного, и он ощутил укол вины. Намджун, хоть и показался ему довольно пугающим, сейчас выглядел по-настоящему расстроенным и задетым. — Извини, — выдавил он, медленно подходя сзади и нерешительно касаясь широкого плеча. — Я… Совсем не это имел в виду. Правда. Плечо было словно каменное под его пальцами, и он невольно задержал руку, чтобы почувствовать через кожанку тепло тела. — Просто… Я хорошо себя чувствую и не собирался ложиться в больницу, а ты насильно притащил меня сюда. Вот я и разозлился. Рука Юнги слетела с его куртки — так резко Намджун обернулся. Он ожидал едкого ответа, злости, но вместо этого увидел в драконьих глазах неподдельное изумление. Байкер выпялился на него в упор, словно чудо узрел, и он снова ощутил себя неуютно. — Что такое? — с долей раздражения осведомился он, уже понимая, что снова где-то прокололся, не попав в характер своего брата. Что ж, чего удивляться: более непохожих близнецов, чем они, ещё поискать. — Ты в жизни никогда передо мной не извинялся, — объявил Намджун, продолжая пристально и серьёзно его рассматривать. — Да что с тобой такое, Мин? Сильно головой ударился? Юнги даже вздрогнул почему-то от того, как он назвал его по фамилии. Без всякого «хён». — Всё когда-то бывает в первый раз, — огрызнулся он, напрягая всю силу воли, чтобы не отвести взгляд, и лихорадочно пытаясь представить, как повел бы себя Шуга в такой ситуации. — Я ляпнул и извинился. Что опять не так? — Всё нормально. Проехали, — почти сразу откликнулся Намджун, но любопытство в его глазах отнюдь не уменьшилось, и Юнги это нервировало. — Вот и отлично. Погнали тогда в универ? Хотя его до сих пор пробирала дрожь при мысли о поездке на мотоцикле с Намджуном, но это всё равно было лучше, чем неудобные вопросы и этот полный любопытства острый взгляд. Инхён не предупреждал его о таком, он охарактеризовал лучшего друга Шуги как «тупого», и сейчас Юнги, вспомнив это, помянул его недобрым словом. — Куда ты так торопишься? — снова удивился Ким. — Обычно приезжаешь дай бог на последнюю пару — сам ведь ныл, что не можешь встать утром. А тут вскочил ни свет ни заря, надушился, нафуфырился… Скажи мне правду, хён — тебя инопланетяне подменили? Одну оболочку оставили? На щеках у Намджуна заиграли весёлые ямочки — улыбка очень шла ему, и он об этом явно знал. Но Юнги, у которого снова похолодело под ложечкой, так и не смог улыбнуться в ответ. — Я много думал над своей жизнью, вот и всё, — выдавил он. — И что надумал? Облокотившись на перила больничного крыльца, Намджун достал сигарету, а вторую протянул ему. — Бери. У тебя же кончились, я видел. Тут Мин чуть не зашипел от досады: мало какие вещи в жизни он ненавидел так же, как запах и мерзкий вкус табака, остающийся на языке! Курил он крайне редко, и то только после бокала-другого чего-нибудь горячительного — в отличие от Шуги, который не мог представить себе жизни без затяжки крепкого дыма. Но Намджун смотрел прямо на него своим прямым спокойным взглядом, и ему ничего не оставалось, кроме как протянуть руку за сигаретой. — Расскажи мне всё по порядку, — Ким глубоко затянулся. — Знаю, ты ненавидишь, когда лезут в твои дела, но, чертов ты хён, мы ведь всё-таки друзья! И я имею право знать, тебе не кажется? Особенно после того, как тебе угрожали… Что с тобой произошло? Это точно была авария? Мин так и поперхнулся. От неожиданности он глотнул дыма, обжёг гортань и разразился таким кашлем, словно собирался выплюнуть на асфальт все свои внутренности. Пытаясь перестать, он задерживал дыхание, сжимал кулаки, но раз за разом очередной спазм скручивал легкие, и предательские слёзы лились по щекам. А Намджун стоял, курил, даже не пытаясь похлопать по спине или ещё как-то помочь, и смотрел всё так же пристально. Шуга получал угрозы! Когда последний судорожный приступ кашля наконец отпустил его, Юнги, весь превратившись в слух, повернулся к Киму. Десятки вопросов уже готовы были сорваться у него, но он вовремя прикусил язык, вспомнив, что вообще-то изображает тут своего брата. И напрягся ещё больше, когда в памяти всплыло, как реагировал Шуга, когда отец или он сам спрашивали о его делах. Намджун сказал правду — он ненавидел, когда в них лезли. Но, боже, как тогда узнать поподробнее об этих угрозах? Как? — Это никого, кроме меня, не касается, — отрезал он по какому-то наитию, в точности копируя интонацию Мина-младшего. И почти сразу поймал краем глаза, как Намджун словно с облегчением быстро перевел дух, услышав наконец-то голос и слова своего друга. — Знал, что ты так и скажешь, — почти сразу ответил он. — Но если дело всё-таки в угрозах Сокджина, то ты же не думаешь, что он на этом остановится? Сегодня ты, а завтра кто-нибудь ещё из нашей банды! Подумай о других, — горячо заговорил он, забрасывая руку на шею Мина и без церемоний притягивая его к себе — Юнги почти уткнулся лицом в его ключицу и даже зажмурился, услышав запах одеколона: до того смущающе это было. Он никогда так не обнимался со своими друзьями, и не хотел бы этого. Ему пришлось сдерживать себя, чтобы терпеть и не вырываться, пока мозг лихорадочно решал единственную задачу: узнать, кто такой этот Сокджин. И как его найти. Он продолжал молчать, но Намджун даже не думал отпускать, прижимаясь носом к щеке (Юнги ощутил, как она неконтролируемо нервно дёргается) и продолжая шептать прямо в ухо: — Ты же знаешь, ради тебя я на всё пойду… И ради Хо и Чонгука тоже, конечно. Пожалуйста, не будь таким гордым, хён! Ты же не один, у тебя есть я… И другие тоже. Давай мы устроим ему акцию сегодня? Ты же сам хотел, помнишь? Мин слегка завис, соображая, чего «он» хотел и что за акция имелась в виду. Но Намджун, казалось, специально мешал ему думать, обнимая уже теперь двумя руками. Жар его тела пробивался даже через кожанку, и вечно мерзнущему Юнги даже не хотелось отстраняться — теплом веяло не только от тела Кима. В его глазах тоже было искреннее беспокойство, и казалось просто невозможным, что такой человек мог кого-то избить. А тем более лучшего друга. Но выводы делать пока рано, тут же одёрнул он себя. Хоть переживающий за него Намджун и выглядел довольно убедительно. — Ну так что? Сегодня? Пацаны твоего слова ждут, ты же знаешь, — Ким продолжал сопеть ему в щеку, и Юнги выпалил не думая, чтобы он наконец отлип: — Ладно! Только отпусти меня, я уже задыхаюсь от твоего одеколона. — А мне казалось, тебе нравился запах, — чуть сконфуженно сказал он, разжимая наконец медвежьи объятия. Однако Мин недолго радовался свободе. Тягостное чувство накрыло его: интуиция подсказывала, что он только что подписался на что-то сомнительное (а скорее всего даже противозаконное), и как вырулить из этой ситуации — вообще не представлял. — Ты можешь не участвовать, — словно угадав, уронил Ким, и взгляд его снова стал острым, любопытным. — Мы сами всё сделаем — у меня давно готов план! И Юнги бы с радостью ухватился за эту идею — не участвовать самому ни в чём. Да только Инхён ясно сказал: «В этой банде верховодят двое: Намджун и твой брат». Эти слова накрепко засели в его памяти. — Конечно, я буду участвовать, — отрезал он как можно спокойнее, хотя сердце сжалось от нехорошего предчувствия — узнать бы ещё, в чём. — Не думаешь же ты, что отдам лидерство тебе? Ему показалось, или Намджун правда немного расслабился, прекратив разглядывать его исподтишка? — Теперь узнаю́ своего хёна, — нисколько не разозлившись, он расплылся в широченной, с ямочками, улыбке. — Ты говорил, что не позволишь мне командовать… даже если мы окажемся в постели! Мин так и поперхнулся, закашлявшись даже хуже, чем от дыма. Интересно, у этих двоих всегда такие идиотские шутки?! Он треснул по Намджуновой руке, потянувшейся похлопать по спине, и выдавил хмуро: — Хватит трепаться и погнали. — Как скажешь, дружище, — ухмыльнулся тот.

***

Шуга лежал на койке уже без маски. Но его сознание все ещё пребывало в неизвестно каких мирах, и он остался по-прежнему безучастным, когда Юнги осторожно сел на краешек постели. Вздохнул и задумался без мыслей, просто перебирая в голове впечатления прошедшего долгого-долгого дня. — Скажи, он всегда такой? — обратился он к брату, имея в виду Намджуна. Всё утро Ким глупо поигрывал бровями, называя его «своим супругом», отчего их соседка, ярко накрашенная блондиночка, прямо покатывалась со смеху. Она явно флиртовала с ним, но он отделывался шуточками, умело уводя разговор в сторону, хотя на вкус Юнги она была очень даже ничего. «Она же вовсю намекает на свидание», — сказал он, когда девушка вышла. — «Что именно тебя не устраивает?» Он ещё помнил, как охарактеризовал Кима Инхён: «Самоуверенный засранец, бабник, ни одной юбки не пропустит». «Ты про Ха-Джин, что ли? Да всё в порядке», — пожал он плечами. И прищурился: «Ты думаешь, мне всё равно, с кем, любая симпатичная сгодится? Так ведь?» «Я такого не говорил», — запротестовал Мин. — «Хватит мне приписывать!» «Она красивая, но меня к ней не влечёт», — продолжал Ким так, словно он ничего не сказал. — «Не хочется её касаться, смотреть в глаза, вдыхать запах кожи. Я не чувствую ничего, когда вижу её. Ну и зачем, скажи, мне звать её на свидание?» «Ну… это твоё дело. Не хочешь — не зови». Мин смутился от такой прямоты, а больше — из-за внимательного взгляда, который Намджун не сводил с него, пока перечислял, что именно ему не хочется делать с Ха-Джин. А ещё некстати всплыло воспоминание, как тот обнимал его, крепко прижимая к себе — от куртки пахло одеколоном, сигаретами и немного запахом самого Намджуна, — и щеки у него неконтролируемо начали теплеть. «Я просто объясняю, что мне не всё равно, с кем спать», — ответил Ким невозмутимо. — «Человек должен меня заинтересовать и зацепить, вызвать симпатию и желание быть ближе… И, кстати, это может быть как девушка, так и, например, парень. Почему нет?» «Только избавь меня от обсуждения твоих постельных предпочтений!» — уже всерьез разозлился Юнги, весь красный. Он невольно повысил голос, чем привлек внимание преподавательницы, которая постучала ручкой по столу. («Ким и Мин! Ещё одно слово, и будете вести пару за меня!») Намджун послал ей извиняющуюся улыбку, показав все свои ямочки, и ещё молодая женщина сразу смягчилась. Но перестать болтать он даже не подумал. «Чего это ты стал выражаться так официально?» — шепотом удивился он, нагнув голову и прячась за листами учебника. — «Сегодня ты максимально странный, хён, ты знаешь? Как будто тебя правда подменили». «Просто завались уже. Так понятней?» Мин в очередной раз ругнул себя за невнимательность: ну, почему он всё время забывает, кто он такой сейчас! Конечно, это подозрительно. — Даже не верится, что ты третий в группе по баллам — после него и Ха-Джин, — чуть грустно улыбнулся он, обращаясь к брату. — Мне придется постараться, чтобы держать марку. Видно, со школы утекло много воды, и ты всё-таки понял, что учиться необходимо. Может, потом поймёшь и ещё кое-что? Что нельзя отказываться от своей семьи, например… Но Шуга по-прежнему молчал. Тихое ровное дыхание поднимало его грудь, да попискивали в тишине приборы, отслеживающие ритм сердца. Сжимая его руку, Юнги думал о том, что точно не сидел бы вот так рядом, если бы брат был в сознании. Вероятней всего Шуга нагрубил бы в своей манере и попытался бы прогнать его, как прогонял все последние пять лет. — Что я тебе сделал? Почему ты меня отталкиваешь? — тихо спросил он, словно и в самом деле ждал ответа. Конечно, его не последовало. — Думаешь, твои друзья за тебя в огонь и в воду? Так уверен в них? Юнги вздохнул — его мысли вновь вернулись к высокому парню с выбеленными волосами: Намджун беспокоил его. Слишком неожиданный — Мин, уже успев представить со слов Инхёна классического «парня из гаража», был по-настоящему удивлен, увидев, как в перерыве между парами он читает «Государство» Платона. (Ещё один том, «Lex publica», дожидался своего часа у него в рюкзаке). И тем, что разные преподаватели в один голос хвалили его и то и дело ставили в пример остальным студентам. Видимо, они соревновались в этом с Шугой, потому что имя младшего брата повторялось почти так же часто и с такой же хвалебной интонацией — в универе у него дела явно шли гораздо лучше, чем в школе. Слишком наблюдательный. Мин с досадой вспомнил, как утром зашёл в аудиторию, машинально поприветствовав всех поклоном, как делал всегда. Студенты, до этого занятые кто чем, вдруг резко побросали все свои дела и воззрились на него: стало так тихо, что он услышал, как безнадежно бьётся в окошко муха. Благо, Юнги быстро исправился — мысленно отвесив себе подзатыльник, небрежно спросил: «Ну и чего уставились?» «Ты что, проспорил кому-то, Шуга? И твоё наказание — продемонстрировать, что ты можешь быть нормальным человеком?» — пискнула девица в очках, весьма ехидного вида, круглыми от удивления глазами пялясь на него. Но пока он растерянно думал, что ей ответить — Ким пробасил, бухая тяжёлую как гиря руку на его плечо: «Не проспорил, а захотелось. А ты лучше занимайся своими делами, Хван — иначе так и придется всю жизнь заниматься чужими». Девушка вспыхнула, ее глаза зло блеснули, но ответить она не решилась. После этого все окружающие моментально потеряли к нему интерес, вернувшись к своим занятиям. Но сердце у Юнги всё ещё колотилось, когда он повернулся к Намджуну, так вовремя пришедшему на помощь. И это был не единственный раз, когда Ким удивил его. Забота о друге, так несвойственная (думал Мин) людям такого типа, сквозила в каждом его жесте. В буфете он взял Юнги любимый кофе его брата — айс-американо без сахара — и токпокки с мёдом. Мин, который по привычке и рассеянности уже хотел было нажать на кнопку с латте, спохватился и от души поблагодарил его. Но удивленный взгляд Намджуна тут же дал ему понять, что он опять попал впросак. «Разве я не беру каждый раз тебе еду?» Юнги, не любивший ничего сладкого, подавил невольный вздох — теперь ему, видимо, придется питаться исключительно им. Но всё это было ерундой по сравнению с самой фатальной, кажется, ошибкой за сегодняшнее утро, когда он попытался отдать Намджуну деньги за свой обед. Таким изумленным и даже рассерженным он его ещё не видел. «Ты что, опять злишься на меня за что-то, чёртов ты хён?» — зашипел он, надвигаясь на Мина (тот с трудом подавил желание зажмуриться и отступить). — «Как же достал поганый твой норов — никогда не скажешь прямо, что именно тебе не так! То ты, чертова принцесса, позволяешь себя кормить, то суешь свои копейки, хотя сейчас у тебя трудные времена, я прекрасно это знаю! Что опять тебе не так, а?!» «Все нормально», — выдавил Мин, прилагая усилия, чтобы спокойно смотреть ему в лицо — даже слегка рассерженный Ким устрашал. Что же бывает, когда он по-настоящему приходит в ярость?.. «Я не зол на тебя. Просто подумал, что это неловко — всё время есть за твой счёт…» «Как ты сказал? Неловко?» — Намджун даже кричать перестал и переспросил хрипло, севшим голосом. Но его круглые потрясенные глаза говорили сами за себя. «С каких пор ты знаешь, что значит это слово? Ты, Мин, наверно, всё-таки сильно башкой приложился». Юнги счёл за лучшее ничего на это не ответить, и они пообедали почти в полной тишине. Мин в напряжении ждал, когда к ним присоединится Хосок, учившийся в этом же здании на факультете искусств (по словам Инхёна, он всегда так делал), но он так и не пришел, а спрашивать у Кима не хотелось, чтобы не вызвать ещё больше подозрений. — У меня никогда не было друзей, так ещё и с твоими облажался, — чуть грустно улыбнулся он, поправляя брату выбившуюся на лоб прядь темных волос. Из его однокурсников с бизнес-управления не позвонил никто, чтобы поинтересоваться, как чувствует себя заболевший староста Мин. И даже Инхён не написал спросить, как у него дела. — Я и правда не знаю, что именно делаю не так. Просто хотел отдать ему деньги, что здесь такого? И он ощутил себя ещё более одиноким — ведь вся эта трогательная, хотя и грубоватая местами забота предназначалась совсем другому человеку. Не ему. Он вздохнул, ещё раз погладил волосы Шуги и поднялся, закидывая рюкзак на плечо. — Поеду к тебе — Намджун обещал меня забрать. Он не должен знать, где я был. А потом мы едем в гараж, к остальным… Пожелай мне удачи!