Горло, полное пепла

Когда Данте напивался особенно сильно, мир перед его глазами превращался в бесконечную карусель ярких красок и размытых фигур. Это суматошное и даже несколько сумасшедшее состояние давало ему возможность на несколько минут или часов отключить мозг и позволить себе забыться. Все проблемы и тревоги переставали существовать, а демоны превращались из пугающих чудовищ в унылых гротескных клоунов, что пришли испортить праздник. Алкоголь приносил с собой блаженное умиротворение, когда скрежет множества яростных голосов сменялся неразборчивым белым шумом, вот только одновременно с ним приходил и раздражающий тихий звон где-то на подкорке, как будто его собственная голова не могла решить, чего ему сейчас хочется больше: упасть замертво и мгновенно заснуть из-за накопленной усталости или разъебать тут всё к чертям. Порой Данте поддавался гневу и устраивал пьяные драки, выбивая дерьмо из всякого, кто ему не нравился или казался подозрительным. Иногда эти взрывные порывы сменялись не менее разрушительной похотью, и тогда Данте мог трахаться всю ночь напролет, не обращая внимания на то, кто или что под ним выстанывает очередное фальшивое имя, названное при встрече. Но хуже всего приходилось в те моменты, когда разум Данте охватывала глубокая апатия, потому что тогда его переставало интересовать всё остальное — и секс, и сражения, и даже собственная жизнь. Эти черные дни были самыми отвратительными, и после такого у Данте надолго пропадало желание нажираться крепким алкоголем до невменяемого состояния. Появление Вергилия не смогло изменить его многолетние привычки, однако в жизни Данте по крайней мере появилась цель — что-то большее, чем сумбурная установка «убить всех демонов, потому что они испортили мне жизнь». То, что братья и сами являлись чудовищными гибридами — наполовину ангелами, наполовину демоническими отродьями, — ничуть не повлияло на их отношения и давно сформированный взгляд на мир. Впрочем, кое-что всё равно изменилось. Теперь Данте мог искренне сказать, что для него на горизонте есть нерушимый маяк, его собственная путеводная звезда, сияющая на мрачном ночном небе и указывающая ему дорогу через Ад, и что в те дни, когда он вновь начнет неистовствовать, рядом с ним будет кто-то важный для него — человек, который сможет остановить его до того, как всё взорвется. Или же присоединится к нему, чтобы вместе с ним разнести всё к чертям.