Горло, полное пепла

Если и было в их отношениях что-то странное или необычное, так это то, как быстро Данте умудрился привыкнуть к существованию Вергилия в своей жизни. Они казались совсем разными, будто две противоположности. Не огонь и лед, нет — уж точно не настолько банально и упрощенно, — скорее как антагонист и протагонист в общей истории с дерьмовым финалом. Вергилий с экранов телевизоров называл себя мессией, борцом за мир — Данте насмешливо комментировал его пропагандистский лозунг как «за всё хорошее и против всего плохого». И хотя методы Вергилия порой казались неэтичными, а его планы — пугающими в своей детальности, он вполне тянул на роль протагониста всего произведения. Эдакий антигерой, за развитием которого приятно следить и который прекрасно знает, чего хочет добиться. Данте же, наоборот, был нахлебником и распиздяем — второстепенным персонажем на шее Вергилия, что прятал гнильцу за насмешками и саморазрушение которого рано или поздно привело бы его на темный путь. Что ж, Данте мог показаться излишне иронизирующим и самокритичным, однако сейчас его роль в истории заключалась только в том, чтобы услужливо бежать туда, куда ему сказал идти брат, и бить лица бесконечным полчищам демонов. Не слишком тянет на интересное развитие сюжета, верно? Однако Данте был всем доволен. Даже если его планировали сделать следующим козлом отпущения после Мундуса, ему было наплевать на это. Возможность иметь в жизни цель, наполнить её хоть каким-нибудь смыслом, кроме выпивки и секса, делала Данте почти что зависимым от этого чувства — от того, кто ему эту цель давал. Как наркотики, но только намного, намного лучше. Наверное, если и было в их с братом отношениях что-то незыблемое и постоянное, так это полная уверенности улыбка Вергилия и тепло его руки, когда их пальцы соприкасались в миг перед началом миссии. Запах крови кружил Данте голову, когда новая цель для убийства оказывалась в поле его зрения, однако всякий раз, яростно бросаясь вперед, он знал — его спина в безопасности. Ведь там, позади, стоял Вергилий.