Однажды учитель

***

      Ожидаемо, Монки Д. Гарп не был в восторге.       — Ублюдки! Они знали, что мы придем, и забрали все, что имело хоть какую-то ценность! — рычал он, вцепившись в борт. От исполинской силы вице-адмирала толстые корабельные доски жалобно трещали, с трудом выдерживая напор. Михоук даже бы не удивился, если бы герой Морского Дозора разнёс свой же корабль в щепки. Гарп же продолжал бушевать, лишь распаляясь от звука своего голоса, — От лишнего груза вообще решили избавиться! Вот же мрази! — он в сердцах сплюнул.       — Вам достались документы. Кто знает, возможно и из них можно извлечь пользу, — равнодушно проговорил Михоук, мысленно готовясь к отплытию. До завершения неприятного приключения оставались считанные часы. Буквально несколько формальностей - и он будет свободен.       После заполненной гниющими трупами лаборатории шичибукай уже дважды принял душ, но ему по-прежнему мерещилась тошнотворная скверна, прилипшая к коже, словно кровь и грязь впитались в него напрочь, невидимые, но неистребимые.       Дозорные уже рыскали по оставленной учеными базе в бесполезной попытке обнаружить что-то, ради чего была запланирована эта изначально провальная миссия. Фехтовальщик вместе со своим маленьким грузом натолкнулся на разодетых солдат на главном этаже. Ребенка тут же передали медикам, к счастью, такой у них все же имелся.       Седобородый пожилой мужчина с уставшими глазами и глубокими морщинами на лбу осторожно принял безвольное детское тело и без лишних вопросов унес его в лазарет. Михоук был ему благодарен. Этот человек избавил корсара от проблемы.       Гарп, всё ещё бушующий, как разъярённый торнадо, негодующе зыркнул в сторону шичибукая и выставил вперёд свою массивную челюсть. Зрелище не слишком приятное.       — Пройдут месяцы, прежде чем мы разгребем всю эту свалку. Документов тьма, но проку-то от них! Эх!       Дозорный самчно выругался и снова ударил по борту. Величайший мечник не то, чтобы собирался продолжать этот бесполезный, как и все, что произошло за последние сутки, разговор, но ему все равно не дали возможности что-либо сказать.       За их спинами громко хлопнула дверь, и раздался недовольный грохот сапог. Их обладатель появился через секунду. Солдат, остервенело ругаясь и перепрыгивая через ступени, влетел на палубу, на которой до этого разговаривали вице-адмирал и фехтовальщик. Гарп и Михоук удивленно переглянулись.       — Сученыш, придушил бы своими руками! Сволочь мелкая! — прокричал разъяренный дозорный. Он пронесся мимо начальства, продолжая чертыхаться и злобно подвывать.       — Эй, Сато! — сурово окликнул Гарп, его густые брови сошлись на переносице. Михоук усмехнулся - не к добру это. — Ты что здесь делаешь? Я приказал приглядеть за мальцом!       Вместо ответа солдат выразительно поднял руку. Рукав формы был закатан до локтя, а на запястье отчетливо выделялся след от укуса. Кровь из раны хлестала фонтаном, мигом заливая белую рубашку военного и начищенную до блеска палубу.       – Да как ты смеешь?! Паясничать тут вздумал! Кто позволил покинуть пост?! – вскипел вице-адмирал, уже занося руку, возможно, чтобы отвесить наглецу оплеуху. Михоук не был до конца уверен, какие порядки были установлены среди подчинённых Монки Д. Гарпа.       Поняв, какую непростительную оплошность он только что совершил, молодой дозорный резко поклонился, а затем вытянулся по струнке и приложил ладонь к фуражке.       — Прошу простить, получил производственную травму! Но этот ребёнок... этот ребёнок, — протараторил он на одном дыхании, мучительно побледнев,— Он и не ребёнок вовсе. Это настоящий демон! Я лишь хотел, хотел..., а он мне руку воспорол. Одними зубами! Представляете?!       Михоук машинально провел рукой по подсохшей тёмной корке на своей шее. Кажется, величайшему фехтовальщику повезло чуть больше, чем этому горе-дозорному. Случайно или нет, но, выходило, что мальчишка обошелся с корсаром достаточно гуманно.       Стремительно бледнеющий морской пехотинец после знакомства с зеленоволосым найденышем выглядел так, словно чудом спасся от бешеного бульдога. Гарп вдруг звучно рассмеялся, пугая подчинённого.       — Каков паршивец! Хорош! — вице-адмирал лихо ударил себя по колену и, не прекращая грохотать от смеха, беспардонно закинул руку на плечо шичибукая, — Пойдем, Михоук, проверим твоего паренька!       Корсар неодобрительно взглянул на тяжелую лапищу, упавшую на его плечо, и с кислым лицом направился за грузным главнокомандующим. Поправлять и говорить, что дикий мальчик чей угодно, но только не Михоука, шичибукай почему-то не стал.       Они быстро спустились на нижний ярус, который буквально утопал в непрекращающемся пронзительном крике. Гарп мигом утратил все веселье и мощным ударом толкнул дверь, практически срывая несчастную с петель. Перевалив через порог, они остановились как вкопанные.       Медицинский отсек был заполнен белым, слишком ярким светом и особенным стерильным запахом, от которого корсара всегда внутренне выворачивало. Михоук скользнул глазами по двум лампочкам, обычной и красной, раздутой, как апельсин, по громоздким стеллажам, заполненным хаотично расставленными склянками, и, наконец, остановился на высоком медицинском столе, который предусмотрительно прикрутили в центре лазарета. Нелепая зеленоволосая фигурка, которая в этом взрослом пространстве каким-то образом умудрялась выглядеть ещё меньше и несчастнее, корчилась, надрывно вопила, выгибаясь всем телом и выкручивая собственные руки.       Михоук незаметно для себя сжал кулаки и заскрежетал зубами: ребенок вновь был связан. Толстые ремни буквально распяли малыша, вытянув руки и ноги к разным углам стола. Хотя бы перетяжки разместили выше полученных ранее травм, чтобы не тревожить и без того разодранную и воспаленную кожу.       — Успокойся, молю тебя! Я только сделаю укол, и ты поспишь, — застонал доктор, которому Михоук лично передал ребёнка. Военврач нехотя подошел к столу, и ребёнок зашипел, выгибая спину дугой.       — Нннннн.       Седой дозорный, игнорируя крики, надавил на руку пациента, прочно фиксируя конечность. Толстая игла вошла под кожу, отправляя слегка желтоватую жидкость по венам. Ребёнок громко шмыгнул носом и затих.       Доктор, опасаясь нарушить такую долгожданную тишину, замер вместе с мальчишкой.       — Отлично, вот так. А теперь закрой глазки и спи, — прошептал он. Пожилой дозорный протянул руку, точно собирался потрепать ребёнка по голове, но вдруг передумал.       Мальчик моргнул остекленевшими, мутными глазами и по-звериному тряхнул головой, сбивая морок от лекарства.       — Не нужно, — гнусаво прошептал доктор и умоляюще сложил ладони. Это ему не помогло.       Мальчишка зло оскалился, отчего посыпались подсохшие у рта кровяные хлопья, и вновь зарычал, дергая руками и ногами в отчаянной попытке вырваться. Сила его лёгких впечатляла. Морской пехотинец застонал, обессилено опустился на стул и подпёр раскрасневшееся лицо руками.       — Ты что ему вколол? — угрюмо спросил Гарп, впервые заговорив с тех пор, как вошел в лазарет.       — Морфий, — бросил военврач, не поднимая головы.       Его беловолосая макушка с проплешиной, напоминающей озеро Сёдзи, на берегу которого Дракуль Михоук провел несколько особенно удачных медитации, склонилась так низко, что почти касалась колен. Вице-адмирал прокашлялся и как-то неуверенно потер свою бычью шею.       — А детям вообще можно морфий? Хуже-то не станет?       — Детям - не рекомендую. Этому? — доктор поднял ладонь, наспех замотанную окровавленным бинтом, — Даже полезно.       Михоук неодобрительно покачал головой, но на его губах промелькнула улыбка. Ещё немного и зеленоволосый звереныш перекусает половину Морского Дозора. Это достижение находилось где-то рядом со статусом величайшего в мире мечника.       — Ну, тогда вколи ещё дозу и уже помоги наконец! Он сейчас кровью истечет! — прокричал вице-адмирал, теряя всякое терпение. Своим рыком Гарп перебил хрипы и скулёж юного пациента.       — При всем уважении, сами его тогда и лечите! Это уже третья ампула! Новая ребёнка просто убьет! — доктор зло посмотрел на вице-адмирала и заодно на величайшего мечника, хотя Михоук и молчал, — На поле я ампутировал ноги раненым. Но видит бог, — седобородый ткнул в шипящего мальчика. Ребёнок в долгу не остался и ещё сильнее оскалился, отчего кровавая корка на его подбородке снова пошла трещинами. — Я не знаю, как лечить этого паршивца. Я либо ему случайно что-нибудь сломаю, либо сам рехнусь.       Юный пациент прорычал что-то в ответ на своём первобытном языке. В остальном он отлично игнорировал весь разговор между взрослыми и продолжал вырывать собственную ногу из ремней, по пути нанося себе новые травмы.       Михоук не мог припомнить, чтобы встречал кого-то, кто так же равнодушно относился к собственному телу. Корсар начинал понимать, почему в отличие от остальных детей в той ужасной темнице, зеленоволосый найденыш был скован больше, чем одной цепью. Михоук ожидал увидеть в лазарете робкое, пугливое создание, утомлённое болью и пережитым кошмаром, и потому покорное. У мальчика на столе не было ничего из этого. Он был неистовой стихией, ограниченной лишь слабостью своего организма. Какая горькая насмешка судьбы заточить бешеный дух в жалкое детское тело.       У ребёнка была цель, и он был готов потерять руку, ногу и что-нибудь ещё, но только добиться своего. Мальчик выдыхался, позволял себе секундную остановку, и, почти теряя сознание, вновь извивался, черпая свои силы из одной сверхъестественной упертости.       — Да хватит уже! — взорвался доктор, со всей дури ударяя кулаком по столу. Ребенок вздрогнул и вжался в холодную поверхность, — Ты умираешь, черт возьми! Я даже не понимаю какого хрена ты всё ещё дышишь! Но, если сейчас не обработать раны, поверь, до утра ты уже не доживешь! Этого добиваешься?       — …адо, — невнятно прошептал ребенок, делая судорожный вздох. Он резко потянулся в сторону Михоука, и, наверное, упал бы со стола, если бы не путы, — …ааадо.       — А где его меч? — спросил шичибукай, мрачно оглядывая доктора.       Дозорный дважды моргнул.       — Что?       — Я передал Вам ребёнка вместе с катаной. Белые ножны, овальная рукоять. Лезвие сугуха, — корсар терял терпение с каждой секундой. Он холодно процедил, борясь с искушением захлопнуть приоткрытый рот удивлённого докторишки, которому какой-то идиот по глупости доверил стетоскоп и ребёнка, — Где. Этот. Меч?       Гарп понимающе нахмурился.       — Я не знаю. Я отдал катану солдатам. Нужно посмотреть на складе, — надломленным голосом пролепетал доктор, сдаваясь под натиском величайшего мечника. Внутри седобородого словно скрипнула ржавая шестеренка. В разговоре с Соколиным глазом он уже не был таким грозным.       — Адо-адо-адо, — скороговоркой напомнил о себе их сложный пациент. Он закашлялся и, с уставшим стоном откидываясь на спину, позвал, обращаясь к потолку, — Адо.       Михоук склонился над ребёнком.       — Тебе вернут меч, но ты должен слушаться. Согласен на сотрудничество?       Грязная зелёная голова неуверенно кивнула. Михоук изогнул бровь. Выходило, что мальчик был не таким уж диким и отлично их понимал. Монки Д. Гарп от такой новости расплылся в широкой улыбке, собирая морщинки вокруг глаз.       — Нет проблем, — он рывком открыл дверь и гаркнул на весь военный корабль, — ТРУСЫ БЕСХРЕБЕТНЫЕ! ЧТОБ ЧЕРЕЗ МИНУТУ МЕЧ В БЕЛЫХ НОЖНАХ БЫЛ В ЛАЗАРЕТЕ!       Глаза ребёнка расширились. Вблизи найденыш был бледным, растерянным, со взъерошенными волосами и липким потом на лбу. Жалкий и в действительности слабый зверёк.       — Что, уже не такой страшный, — пробормотал Михоук и, поддавшись порыву, положил ладонь на лихорадочно горячий детский лоб. Мальчик недовольно засопел, но вырываться не стал.       — Адо, — почти доверчиво выдохнул он.       — Будет тебе “адо”, — хмыкнул корсар и потянулся за Йору.       Мальчик тяжело и как-то вымученно задышал, но при этом, не отрываясь, смотрел снизу вверх прямо в глаза Михоука. Шичибукая это позабавило. Он подбадривающе потрепал пациента по плечу, — Постарайся больше не попадать в такие передряги. Я не могу спасать тебя каждый раз. Отмахнувшись от слабо запротестовавшего доктора, величайший фехтовальщик уже второй раз за этот бесконечно долгий день разрезал путы, сдерживающие ребёнка. Вопреки опасениям даже без ненавистных ремней мальчик остался лежать неподвижно, видимо боясь случайно нарушить условия сделки. Он даже дышать перестал.       — Доктор, приступайте, — кивнул Михоук.       Дозорный поджал губы, но к пациенту подошёл. Он быстро осмотрел порезы на щиколотках.       — Достаточно глубокие - промыть, очистить и наложить швы, а это что? — он развернул ногу, удерживая пациента за пятку, — Понятно, здесь дошли до кости, — он строго посмотрел на раненого, — Теперь порез на груди.       Мальчик только плотнее сжал побелевшие губы, но дрожь в руках скрыть не смог. В этот момент в лазарет ворвался запыхавшийся дозорный.       — Вице-адмирал, нашли, — поклонился солдат и протянул белую катану.       Гарп довольно крякнул.       — Вот, держи, малец, это тебе для стойкости.       Он положил меч рядом с ребенком, который пристально следил за каждым движением человека с его катаной. Маленькая рука сразу же обхватила рукоять меча, срастаясь с ней намертво.       После счастливого воссоединения ребёнка и белой катаны осмотр пошел спокойнее. Мальчик больше не ерзал и не пинался, а мужчины дружно проигнорировали, что ребенок после трех доз морфия все еще оставался в относительно ясном сознании.       К сожалению, Михоуку не показалось, и рана на груди была действительно длинной. Она начиналась от левого плеча и тянулась практически до правой тазовой косточки. Доктор предположил, что ране уже пять дней, а это означало, что ребёнок, прикованный к стене темницы, несколько суток истекал кровью, постепенно сходя с ума.       Михоук вновь испытал нестерпимое желание встретиться с тем монстром, посмевшим оберечь ребёнка на подобные муки. Это существо умирало бы очень медленно. Слабый стон вернул шичибукая в реальность. Хуже всего, что рана взбухла и покрылась струпьями.       — Гной. Придётся вскрывать, а уже потом очищать и зашивать, — бесцветно прокомментировал голос доктора.       — А дальше? — Михоук сузил глаза. Он и сам не заметил, в какой момент начал выступать на стороне мальчика. Голос его звучал натянуто жестко.       Шичибукай не мог, да и не собирался говорить уважительнее или мягче. Совершенно несправедливо, но его гнев постепенно переходил на ни в чем неповинного доктора. Но и корсара можно было понять: этот седобородый человек совершенно спокойно собирался резать ребёнка, которому и так уже причинили весь вред, которой только можно вообразить.       Пожилой дозорный невесело пожал плечами.       — А что дальше? Собственно, ничего. Остаётся молиться, чтобы не началось заражение. Конечно, шанс мал, — он пожевал губу и скривился, — Весьма вероятно, мальчонка уже не жилец и мы зря с вами теряем своё время.       — Теперь я спокоен. Армия в надёжных руках, — сухо прокомментировал Михоук.       На это Монки Д. Гарп лишь раздраженно отмахнулся, а вот доктор искренне обиделся.       — Я полевой врач, а не волшебник!       — Тогда дайте ему обезболивающее и выполняйте свою работу, — Михоук всё ещё раздумывал, стоило ли вообще подпускать этого мясника с лысиной в виде подсохшей лужи к непривычно притихшему мальчику.       — Как? — доктор развел руками, — Пациент всё ещё в сознании. Новый укол просто остановит сердце.       Михоук посмотрел в чуть остекленевшие глаза цвета остывшего пепла. Значит, плохой вариант.       — Я подержу тебя, пока доктор будет лечить, — шичибукай остановился и признал очевидное, — Это очень больно, но постарайся не двигаться.       Мальчик протестующе замычал. Впервые с момента их соглашения он попытался вырваться.       — Так нужно, — Михоук постарался, чтобы его тон был спокойным, но непреклонным.       В рот пациента они положили свернутую ткань, но тот всё равно до крови прокусил губу, когда лезвие вспороло гнойный набухший шрам. Мальчик беспомощно закричал. Михоук только крепче прижал ребёнка к столу.       — Можешь кричать, но старайся поменьше двигаться. Скоро всё закончится, обещаю.       Странно, но от зрелища ребенка, залитого кровью и слезами, икающего и скулящего от боли, Монки Д. Гарп отвернулся. У могучего вице-адмирала в груди билось слишком мягкое сердце.       Движения доктора были быстрыми и отточенными за годы практики. Когда он закончил с самой опасной из ран, то его пациент, наконец-то, потерял сознание.       — Это к лучшему, — пробормотал доктор.       Они осторожно приподняли тело и наложили на худую грудь бинты. С ногами врач закончил быстрее. Он остановился, чтобы перевести дыхание, и перепачканной рукой утёр со лба пот.       — Теперь всё зависит от мальца, но что-то мне подсказывает, сама смерть не рискнет забирать этого дьяволенка.

***

      Гарп и Михоук вновь оказались на палубе, и вновь корсар мысленно готовился к отплытию. Совсем скоро он покинет это место, чтобы не встречать детей следующие две вечности.       — Позаботься о нем, пока мы не придумаем, что с ним делать, — высокая должность вице-адмирала отучила Монки Д. Гарпа просить людей об услуге. Он умел лишь приказывать.       — Ни за что, — отрезал Михоук, — Я худший вариант из всех. Я ему даже не нравлюсь.       — С чего ты решил? — искренне удивился Гарп.       Михоук постучал указательным пальцем по так и не отработанному следу от укуса. У детей встречалось бешенство? Если да, то это могло стать неприятной новостью.       Гарп моргнул и от души расхохотался, громко и заливисто, как наивный мальчишка.       — Брось! Это ты из-за укуса? Мой внук постоянно так делает. Один раз даже выдрал кусок плоти, прямо из бочины. Что поделаешь? Дети!       Гарп распахнул пальто и, задрав рубашку, явил на свет своё примечательное вице-адмиральское пузо с характерной вмятиной сбоку. Заживший кривой рубец отдалённо напоминал след от зубов крокодиловой акулы, а не ребенка.       До этого момента Соколиный глаз даже не знал, что у Монки Д. Гарпа есть родственники, но после внезапной демонстрации встречаться с ними не имел ни малейшего желания.       — Это он подарил, когда я съел последний кусок кабанятины! — с гордостью поделился Гарп. Он хохотнул, радуясь светлым воспоминаниям, — Силён гаденыш, будет новым героем дозора, помяни моё слово!       Михоук не планирлвал выслушивать историю трогательных взаимоотношений вице-адмирала и его внука. Он поправил шляпу и одернул рукава элегантного темно-вишнёвого пальто с искрой.       — Я не люблю детей. Мой корабль, мой дом, мой образ жизни - ничто из этого не годится для ребёнка.       Гарп серёзно посмотрел на шичибукая.       — Я бы определил его кадетом, но он слишком мал. Подержи его рядом с собой, а?       Вице-адмирал всё же вспомнил о том, как просить об услуге. Но сердце шичибукая этот жест не растопил. Михоук собирался запить этот день тёмным выдержанным вином и навсегда стереть из памяти, что определённо будет сложно, если под боком станет жить зеленоволосый найденыш.       — Он мальчишка хороший, — не унимался Гарп, будто продавал скот на рынке, — сразу видно. Силища-то какая. Не думаю, что с ним будут проблемы. Так что бери под своё крыло, Сокол, — он рассмеялся, тихо радуясь своей нелепой шутке, — А я пока выясню, как он оказался в лаборатории. Если получится найдем его семью или подходящий приют.       Михоук развернулся и направился к своему кораблю, считая шаги. Если уйти достаточно быстро, то он просто не успеет проявить слабость. Однако, как бы он ни гнал образ, перед глазами застыла картина ребенка, безжалостно калечащего свои ноги ради несуществующего шанса на свободу.       — Месяц, не более, — бросил Соколиный глаз через плечо, навсегда изменив свою жизнь одним опрометчивым решением.

***