Беда не приходит одна

Сюэ Ян открыл глаза. Они были воспаленными, словно он долго плакал, но лицо его было абсолютно сухим, да и кошмаров ему в этот раз не снилось. Впрочем, в этот раз ему ничего не снилось. Сюэ Ян ожидал увидеть перед собой темную жесткую траву, измазанную в крови, но вместо этого его взгляд уткнулся во что-то высокое и светлое. Потолок. А за окном светло. Он… дома? Почему он дома? (Почему он называет это место домом?..) Разве он не должен сейчас лежать на пыльной дороге рядом с двумя мертвецами под светом луны? Тремя — поправил он себя. Сюэ Ян попробовал двинуть левой рукой, и тело в ту же секунду отозвалось ужасной болью. Ах, да. Он повернул голову и увидел, что находится в комнате не один. Рядом с ним, подставив к постели стул, принесенный из соседней комнаты, сидел Сяо Синчэнь. Сюэ Ян снова закрыл глаза. Ну, конечно. Вот, что случилось ночью. Заметив шевеление на постели, Сяо Синчэнь встрепенулся. — Сюэ Ян, — произнес он с непонятной интонацией, — ты очнулся. — Очнулся, — хрипло ответил Сюэ Ян. Горло нещадно саднило. Сколько раз за эти полтора месяца он терял сознание? Может быть, даже его мозг предал его и теперь пытается незаметно его убить, надеясь, что, упав в очередной раз, Сюэ Ян пробьет себе голову о камень? Сяо Синчэнь молча взял с пола чарку с водой — он что, все это время держал ее рядом с собой? — и поднес Сюэ Яну к губам. Тот припал к воде жадно, как скиталец, неделю бродивший по пустыне, и выпил все залпом, пролив на себя едва не половину: пить лежа было очень неудобно. Сяо Синчэнь убрал чарку, поставил ее обратно на пол, и они снова помолчали. Сюэ Ян не представлял, что ему говорить, и Сяо Синчэнь, очевидно, тоже. Черт… В голове окончательно прояснилось, словно вода, попав в организм, наполнила его не только влагой, но и воспоминаниями. — Я неудачник, — прошептал Сюэ Ян, закрывая лицо рукой, и хрипло рассмеялся. — Прости… — ответил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян не видел его, но точно знал, что на его лице застыло выражение сострадания. Хотя будь Сюэ Ян на его месте, он бы и сам себя пожалел — настолько жалким он выглядел в тот момент. Рана на боку снова открылась и в этот раз, кажется, стала более глубокой. Еще бы — когти озлобленных лютых мертвецов и не такие полосы оставляют, Сюэ Ян еще легко отделался, мог бы остаться без легкого или половины ребер. Только неудачник мог попасть в такую ситуацию. И Сюэ Ян попал. Внутри него что-то взвыло и взорвалось огненными искрами, стоило ему увидеть лицо Сяо Синчэня, на которого набросился мертвец. Это лицо… Он не хотел, чтобы когда-нибудь у Сяо Синчэня снова было такое лицо. Он ненавидел это выражение лица. Ненавидел настолько сильно, чтобы эта ненависть ослепила его. А потому, ослепнув от ярости и не понимая, что делает, он кинулся мертвецу наперерез — буйному лютому мертвецу, которого сам же призвал! — чтобы оттолкнуть от него Сяо Синчэня, или оттолкнуть мертвеца, или самому подставиться — что угодно, чтобы Сяо Синчэнь не пострадал. Чтобы он не погиб с таким ужасным выражением на лице. Сюэ Ян был настолько ослеплен, оглушен, раздавлен своей ненавистью, что он в тот момент даже не подумал, не вспомнил о том, что мог просто отозвать мертвеца, отдать ему приказ отступить, ведь, в конце концов, это он управлял им! У него просто не было времени подумать об этом — и он бросился к мертвецу, как полный придурок, пытаясь хоть как-то избежать того, что неизбежно должно было бы произойти. Удар грязных когтей пришелся на левый бок — вечно у Сюэ Яна страдала левая сторона тела. Он раскрыл заживающую рану и нанес новую, более глубокую, и Сюэ Ян был уверен, что выдержит ее спокойно, но, очевидно, все-таки его тело восстало против него и решило его убить. Потому что, стоило его крови пролиться, как он потерял сознание. Неудачник. — Я… — Сяо Синчэнь заговорил первым. — Я влил тебе свою духовную энергию, намазал и перебинтовал рану. Но не делай резких движений, чтобы она не открылась снова. Сюэ Ян отвернулся от него, не отвечая. Его глаза нещадно жгло от обиды. От детской, глупой обиды на Сяо Синчэня. На то, что тот в который раз оказался лучше, чем Сюэ Ян. — Я… — голос Сяо Синчэня прозвучал неловко. — Думаю, я должен перед тобой извиниться. Сюэ Ян подумал, что ослышался. Он повернулся к нему обратно, смотря на него ничего не выражающим взглядом. Что, черт возьми, это значит? — Дело в том, что я… — да, черт возьми, Сяо Синчэнь говорил так, словно испытывал сильный стыд! — Я попросил… Я хотел проверить… — он прокашлялся. — Я верил, что в душе ты не плохой человек, и попросил у всех разрешения проверить это. Для этого я взял тебя с собой на ночную охоту, хотел проверить, попытаешься ли ты навредить мне. Но я не думал… что все так получится. Сюэ Ян смотрел на него, не моргая. Это все объясняло. Объясняло, почему братья Лань и Вэй отпустили их спокойно, объясняло, почему Сун Лань, хоть и нервничал, не стал препятствовать. Оказывается, его просто проверяли. — Я… не понимаю, — сказал он. — За что ты… — он сжал зубы и приподнялся, садясь на постели. — За что ты, черт возьми, сейчас извиняешься? Сяо Синчэнь посмотрел на него серьезно. — Я поступил некрасиво по отношению к тебе, — ответил он. — Не надо было использовать такие методы. Я подумал, что так будет быстрее всего, но я ошибся. Поэтому прошу у тебя прощения. — Ты… — Сюэ Ян задрожал всем телом, ощущая, как его снова, заливаясь в глаза и уши, окутывает ярость. — Какого… Ты… — он распахнул глаза так широко, что они заболели. — Какого черта ты сейчас извиняешься передо мной?! Как ты, Сяо Синчэнь, можешь извиняться перед таким, как я?! По какой причине… По какой чертовой причине ты сейчас говоришь мне «прости»?! — Если бы не я… — произнес Сяо Синчэнь почти скорбно. — Если бы я не решил проверить тебя таким образом, ты бы не пострадал. Это я виноват в том, что тебя ранили. — Что? — тихо переспросил Сюэ Ян и не смог удержаться от неуместного смешка. — Ты виноват в том, что?.. Он потянул к Сяо Синчэню руки, скрючив пальцы так, словно хотел его задушить, и захохотал, не опуская их. Он смеялся до слез, до хрипоты, пока не почувствовал, что от напряжения его рана грозит снова раскрыться. — Ты! — сквозь слезы смеха воскликнул он. — Ты извиняешься передо мной за то, что я пострадал по твоей вине?! Я — по твоей вине? Аха-ха-ха-ха, Сяо Синчэ-э-энь! Сяо Синчэнь смотрел на него спокойно и действительно немного виновато. — Но это правда. Если бы не я, ты бы не… — Сяо Синчэнь!!! — заорал Сюэ Ян, резко махнув рукой, чтобы заставить его замолчать. — Ты чертова лягушка на дне колодца!* Ты что, действительно ничего не понимаешь? Ты что, не понял, что произошло на этой ночной охоте? Сяо Синчэнь наклонил голову чуть вбок. — Ты говоришь о… тех лютых мертвецах, которых так старательно подзывал ко мне с двух сторон? Конечно, я их видел, — он улыбнулся. — Я же не слепой. Голову Сюэ Яна заполнила пустота. Кажется, у него действительно закончились аргументы против этого человека. — Но я же… — только и смог сказать он. — Я пытался тебя убить… И ты извиняешься передо мной, зная о том, что я пытался тебя убить? Я… — он покачал головой в растерянности. — Я не понимаю. — Но не убил же, — ответил Сяо Синчэнь серьезно. — Мог, но не стал. — Стал! — Сюэ Ян замотал головой. — В том и дело! Он ощущал себя странно, словно, находясь на суде, на суде обвинял себя самого, требуя смертного приговора, когда его, наоборот, всячески пытались оправдать. — Я собирался! Что было бы, если бы я оказался не таким жалким неудачником и не подставился бы сам, передумав в последний момент?! Сяо Синчэнь приподнял брови. — Ты забыл, что заклинателям не обязательно держать меч в руках, чтобы сражаться им? Ты нес Шуанхуа вместо меня и мог бы пользоваться им как обычным ножом, но он никогда не был твоим духовным оружием. Я бы просто вызвал его, вырвав у тебя, и разрубил им мертвецов. Правда, твои руки могли бы пострадать, если бы ты держал его слишком крепко. — Нет… — пробормотал Сюэ Ян и понял, что все еще держит руки на весу, потому что они начали затекать. — Это не так… Какая разница? Какое это все имеет значение? Какое это имеет значение?! Я хотел убить тебя! Уничтожить! Оторвать голову! Я хотел убить тебя, оросить траву твоей кровью, Сяо Синчэнь!!! — Один из моих шичжи, — ответил Сяо Синчэнь, — сказал мне, что намерение не равносильно действию. Ты можешь думать и намереваться сделать что угодно, но до тех пор, пока это остается только в твоей голове — это не преступление. Сюэ Ян опустил руки. Он чувствовал себя усталым, словно этот разговор опустошил его. — Ты… недооцениваешь меня, — сказал он. — Ты даже не представляешь, на какие гадости я способен. Тебе повезло, что я был так глуп — видимо, из-за болезни — что не придумал ничего хуже лютых мертвецов. Все могло бы закончиться не так радостно. — Признаю, у меня все же оставались сомнения на твой счет, — произнес Сяо Синчэнь. — Поэтому… — его улыбка снова стала виноватой. — Если бы ты не потерял сознание, то увидел бы на обратном пути молодых господ Вэй, которые следовали за нами. Сюэ Ян лег обратно и закрыл лицо предплечьем, пряча глаза в сгибе локтя. — Скажу тебе честно, — голос Сяо Синчэня снова стал серьезным, — я не считаю, что у твоего преступления — ты знаешь, о чем я говорю, — есть оправдание. Но весь мир считает, что ты безумен и хаотичен — и если бы это было так, у меня бы действительно не было другого выхода, кроме как казнить тебя. Но то, что произошло ночью, убедило меня в том, что тебе тоже не чужды человеческие чувства. Тебе не чуждо сострадание, не чужда совесть. Я считаю, что любого человека можно наставить на истинный путь, но даже я вынужден признать, что тот, кто этих чувств лишен, безнадежен. Но ты не безнадежен, потому что в тебе все это есть. — А если человек не хочет? — прошептал Сюэ Ян. — Ступать на этот твой… истинный путь. — Этой ночью, — голос Сяо Синчэня прозвучал мягко, даже мягче, чем обычно, — ты уже на него ступил. Сюэ Ян рвано выдохнул — то ли усмехнулся, то ли всхлипнул. Подумать только. Ему не чуждо сострадание. Мэн Яо услышит — помрет со смеху. — Это ты виноват… — тихо проговорил Сюэ Ян, продолжая закрывать верхнюю часть лица рукой. — Это ты виноват в том, что я так… Так — что? Что он должен сейчас сказать? Почему он чувствует себя так, словно ему только что отменили смертную казнь, а потом возобновили ее и снова отменили? Почему ему так сложно дышать? Почему он не смог убить Сяо Синчэня?.. — …так размяк. Сяо Синчэнь молчал, словно ожидая, что он скажет дальше. И Сюэ Ян заговорил. Он хотел донести то, что думал, но сам не понимал, о чем думает. Его мысли были запутанны и сбивчивы, и такими же получались и слова, которые он говорил Сяо Синчэню, сбиваясь через фразу, словно мысли бежали вперед быстрее языка, и он не успевал озвучивать их, потому что появлялись новые. — Это все ты… — заговорил он неразборчиво, словно в горячке. — Ты и твоя каша. Твоя чертова каша. Она была такой… Такой сладкой… Ужасно сладкой. Такой сладкой, что от нее сводило зубы. В голосе Сяо Синчэня была слышна улыбка. — Так все-таки она тебе понравилась. — Нет… — Сюэ Ян мотнул головой. — Не понравилась. Она была такой отвратительной… Меня чуть не стошнило, пока я ел ее… — он замолчал. — …можешь сделать ее еще раз? Легкий шорох дал ему понять, что Сяо Синчэнь кивнул. — Конечно. Словно услышав подтверждение и обрадовавшись ему, желудок Сюэ Яна заурчал. Это было глупо, и Сюэ Ян ощутил, что ему даже становится немного неловко. Вот ублюдок, тяжело ему помолчать лишний раз. Сяо Синчэнь, определенно, это услышал, иначе нельзя было объяснить тот факт, что он тихонько рассмеялся. Ну прекрасно, над шутками Сюэ Яна он, значит, не смеется, а как тот испытывает голод, так это, оказывается, смешно. — Цзычэнь как раз готовит завтрак. — Тц, — Сюэ Ян наконец убрал руку от лица и посмотрел на него, — вряд ли я сейчас беспрепятственно смогу встать и пройтись по комнатам. — Я понимаю, — ответил Сяо Синчэнь. — Я тебе принесу. Сюэ Ян покачал головой. — Неужели ты правда совсем забыл, с кем имеешь дело? Блаженный даочжан. Сяо Синчэнь помолчал, словно задумавшись о чем-то. А затем вдруг встал, собираясь уходить, и замер у его постели. — Сюэ Ян, — сказал он, — как ты считаешь, ты правильно поступил, уничтожив клан Чан в качестве мести за свой палец? Сюэ Ян сощурил глаза. — В чем подвох, даочжан? — Нет подвоха, — спокойной ответил Сяо Синчэнь. — Просто хочу знать. Ответь мне. Ты правильно поступил? — Разумеется! — хотел закричать Сюэ Ян, вскакивая на ноги, чтобы тот не смел смотреть на него сверху вниз. — Тот палец был моим, а жизни — других людей, и сколько бы я ни умертвил, им с ним не сравняться. К тому же, погибло всего пятьдесят человек — как может подобное количество соизмериться с моим пальцем? Но, глядя на серьезное и немного печальное лицо Сяо Синчэня, Сюэ Ян почувствовал, что не может сказать этого. Физически не может. Словно на него наложили заклятие молчание, как в Гусу Лань, словно его язык выжгли раскаленным тавром, словно его схватили за горло, перекрывая доступ к кислороду. Он сделал глубокий вдох, словно собирался нырнуть в ледяную воду. — Я не знаю, — ответил он отчего-то хрипло. — Я не привык думать, что правильно, а что — нет. Он отвел взгляд в сторону. — А ты? — Что — я? — удивился Сяо Синчэнь. — А ты… — Сюэ Ян ощутил себя ребенком, выпрашивающим у родителей ласки. — Ты… знаешь? Если он сейчас скажет, что знает, подумал Сюэ Ян, если он сейчас начнет осуждать его, то под подушкой все еще лежит нож для чистки овощей. Сяо Синчэнь считает, что ему не чуждо сострадание — что ж, посмотрим, что он скажет с торчащим лезвием между глаз. — Я знаю, — ответил Сяо Синчэнь, и Сюэ Ян ощутил, как ему сдавили грудь, переламывая ребра, и боль была настолько сильной, что помешала ему протянуть руку и взяться за нож. — Но если бы я был тобой, я бы тоже не знал. Тиски разжались так же резко, как и схватили его. В ушах звенела пустота, в голове — тоже. Сяо Синчэнь, в конце концов… что ты такое? Зачем ты делаешь это с Сюэ Яном? — Пф, — Сюэ Ян хмыкнул. — Я думал, ты святой, и для тебя не существует «если бы». — Это не так, — возразил Сяо Синчэнь и снова улыбнулся, словно ему понравилась его шутка. — Не бывает только злых и только добрых людей. Он направился к двери и обернулся к Сюэ Яну перед тем, как выйти. — Это мне тоже сказал мой шичжи.

***

Сюэ Ян полагал, что домик на окраине был мал даже для троих (раньше он бы с радостью избавился от даочжанов и жил в нем в одиночку, но сейчас начал склоняться к тому, чтобы милостиво разрешить Сяо Синчэню жить с ним вместе), что уж говорить о семерых. Он считал, что в доме завелось непозволительно много для его размера людей и как минимум четверым из них (а еще лучше — пятерым) нужно как можно скорее свалить к чертям собачьим. Ведь хотя посуды теперь хватало на всех, никто явно не планировал докупать дополнительную мебель. Но братья Вэй, очевидно, считали иначе — Сюэ Ян не мог никак по-другому объяснить тот факт, что, стоило ему закончить еду, доковыляв все-таки до обеденного стола, как в дом вошел Вэй Сюань с несчастным лицом, а сзади него, ухватившись за подол его ханьфу так сильно, что пальцы побелели, стояла маленькая девочка. За ним стояли Лань Ванцзи и Сун Лань с одинаково постными лицами. А Вэй Усянь стоял рядом и покатывался со смеху. Вернее — девочка была не совсем уж маленькой, она скорее напоминала начинающего формироваться подростка, но была такой худой и бледной, что дать ей больше десяти лет можно было с трудом. Ее платье было грязное и оборванное, а волосы спутанные — девчонка явно была бездомной — но самое странное в ней было то, что ее глаза были совершенно слепые, полностью закрытые двумя бельмами. — Я смотрю, вы действительно решили перенести в этот дом резиденцию Юньмэн Цзян? — поинтересовался Сюэ Ян. — И это первые адепты? Вэй Сюань глубоко вздохнул. Сюэ Ян еще раз посмотрел на девочку и с удивлением понял, что, кажется, она смотрит куда-то — смотрит своими ужасными белыми глазами. И смотрит она на… Белую флейту, висящую у Вэй Сюаня за поясом? — Ха-Нин, — на лице Лань Сичэня расцвела улыбка, которую тот и не собирался скрывать, — что произошло с вами на рынке? Сюэ Яна передернуло. Ему же не послышалось, он только что назвал его… Ха-Нин? — Мы покупали ягоды… — пробормотал Вэй Сюань. — И я почувствовал, что у меня кто-то медленно и осторожно тянет с пояса кошелек. Мы оборачиваемся, а там… А-Цин. — Так тебя зовут А-Цин, — произнес Сяо Синчэнь, подходя к девочке и наклоняясь, опираясь ладонями о колени, чтобы быть с ней примерно одного роста. — Ты, наверно, голодная? Сюэ Ян закатил глаза. У Сяо Синчэня что, была страсть ко всем жалким и убогим? Почему он постоянно так старательно пытается всех накормить? Девочка кивнула. — Голодная. — Как ты кошелек-то украсть собиралась? — фыркнул Сюэ Ян. — Ты же слепая. — Я не слепая, — ответила А-Цин так недовольно, словно он оскорбил ее. — Просто глаза такие. Я хотела есть. — У нас со вчерашнего дня осталось немного супа, — сказал Сяо Синчэнь озабоченно. — Если, конечно, ты его ешь. — Я все ем! — заверила его девочка и, без стеснения пройдя через всю комнату, плюхнулась за стол. — Братики, — она указала пальцем на братьев Вэй, — обещали покормить меня, поэтому я пошла за ними. Сюэ Яну она сразу не понравилась. — Зачем вы ее притащили? — кисло спросил он. — Если вы считаете, что в доме недостаточно душно, можете просто закрыть окна. Или вон Сун Ланя попросите рассказать что-нибудь. Незачем приводить сюда еще людей. — Мы никого не тащили, — возразил Вэй Усянь, — она сама за нами пошла. — Я думал, у меня хотят украсть кошелек, — объяснил Вэй Сюань, — а оказалось, что флейту. Она вцепилась в Синьхуань и никак не хотела ее отдавать. — Я сказала, что если они хотят забрать ее, им придется отрубить мне руки, — добавила А-Цин, явно гордая своим поступком. — И тогда им пришлось сказать, что они меня покормят. Сюэ Ян понял, что уже давно потерял нить повествования в этой истории. — Поэтому нам пришлось взять ее с собой, — закончил Вэй Усянь. — И я на самом деле рад, что так получилось. Некоторые из нас точно знают, что значит жить на улицах и воровать деньги и драгоценности, чтобы обменять их на еду. Я рад, что мы можем помочь кому-то избежать этого. Сюэ Ян скривился. Он почувствовал иррациональную обиду на эту девочку. Ему почему-то, когда он бродил по улицам, не встретились случайно два сильнейших заклинателя Поднебесной и не взяли его с собой к другим сильнейшим заклинателям. Никто не кормил его и не давал погреться. Никто не… Сладость от каши все еще ощущалась во рту. Даже крупинки сахара не успели раствориться, похрустывали на зубах, если сжать челюсти. Ладно, подумал Сюэ Ян, какое ему дело до какой-то девчонки? Пусть делают с ней что хотят, лишь бы его не трогали. Но у братьев Вэй, очевидно, было на эту тему другое мнение. — Сюэ Ян, — протянул Вэй Усянь, увидев, как Сюэ Ян поставил на пол трость, собираясь уйти, — какая радость, что ты очнулся. Сюэ Ян медленно обернулся к нему и выпустил трость из руки, понимая, что в ближайшее время она ему не понадобится. Та упала на пол с грохотом, и А-Цин дернулась, испугавшись. Сюэ Яну это понравилось. — Что вам всем нужно от меня? — с досадой спросил он. — Не видите, что я ранен? — Чем быстрее ты расскажешь, что случилось в Ордене Ланьлин Цзинь, тем быстрее мы придумаем, что делать, — ответил Вэй Усянь. — Ты все равно не сможешь отмалчиваться вечно. — Что мне за это будет? — спросил Сюэ Ян. — Очередная история из детства? — Это вообще-то ты начал истории из детства! — возмутился Вэй Сюань. — Ладно, чтобы все было честно, в этот раз мы расскажем тебе кое-что действительно интересное. Тебе понравится. — Оу, — Сюэ Ян приподнял брови, — я весь во внимании. Братья Вэй переглянулись, и на их лицах расцвели одинаковые ухмылки. — Ты, возможно, знаешь, — сказал Вэй Усянь, — что мы храним на горе Луаньцзан кое-что… необычное. — Это все знают, — скептически посмотрев на него, ответил Сюэ Ян. — Это же меня Мэн Яо просил несколько лет назад нарисовать флаги, привлекающие духов, чтобы отвлечь мертвецов от горы и пробраться в эту вашу пещеру на Луаньцзан. Правда, я тогда с ними не пошел, я же не совсем безголовый. До сих пор не понимаю, как там никто не погиб. — О! — Вэй Сюань обрадовался. — Так ты с этим связан! Они думали, что мы храним там половину Стигийской Тигриной печати? Сяо Синчэнь и Сун Лань молча переглянулись, но ничего не сказали. — Ага, — лениво ответил Сюэ Ян. — А оказалась мертвая Черепаха-Губительница, — он хмыкнул. — Признаю, это было эффектно. Видели бы вы рожу Мэн Яо, когда он рассказывал об этом отцу… Лань Сичэнь зажмурился, словно вспомнил что-то нехорошее. — Но дело все в том, — продолжил Вэй Усянь, — что наше главное сокровище — не Черепаха-Губительница. — Нет? — переспросил Сюэ Ян, и в глазах его зажегся огонек любопытства. — А что же? — Мы храним там создание, имя которого Призрачный Генерал, — ответил Вэй Усянь. — И почти никто не знает, кто он такой. А ты теперь будешь знать. Это лютый мертвец с пробужденным сознанием. Сюэ Яну не нужно было смотреть на лица даочжанов, чтобы понять, что они застыли от шока. Впрочем, честно признаться, он и сам был удивлен. — С пробужденным сознанием? — Сюэ Ян ухмыльнулся, показывая клыки. — Как же ты это сделал, учитель Вэй? — Я тебе не учитель, — в который раз сказал Вэй Усянь. — И как я его сделал — вот это я точно раскрывать не собираюсь. Главное — тот факт, что он у меня есть. — И какой же в этом смысл? — поинтересовался Сюэ Ян. — Мертвецами все равно нужно управлять. Какая разница, пробужденное у них сознание или нет, если все равно в бой их ведешь ты, и выполняют они твои приказы? — В том, что такие лютые мертвецы гораздо сильнее обычных, — охотно объяснил Вэй Усянь. — У них остаются способности с того времени, как они были живы, поэтому если мертвец раньше был заклинателем, он станет очень сильным воином, сильнее, чем сотня мертвецов, управляемых Стигийской Тигриной печатью. — Ладно, — вяло согласился Сюэ Ян. — Ты действительно смог меня удивить. Но не сказал ничего такого, за что я был бы готов отдать свою жизнь. Вот если бы ты рассказал, как такого мертвеца сделать… — А дело не в том, какой это мертвец, — улыбка Вэй Усяня, адепта Ордена Юньмэн Цзян, превратилась в улыбку Старейшины Илина, основателя темного пути, — а в том, кто этот мертвец. Мы пока держим его имя в тайне ото всех. Ты будешь единственным, кроме меня и А-Нина, кто будет его знать. Идет? — А ты уверен, что мне это будет интересно? — Сюэ Ян вскинул бровь. — Если это окажется какой-то безымянный доходяга, вряд ли меня это удовлетворит. — О-о-о, поверь, — Вэй Усянь улыбнулся, — тебя это удовлетворит в полной мере. И он подошел к Сюэ Яну и, нагнувшись, прошептал ему на ухо имя. Сюэ Ян молча смотрел вперед несколько мгновений, и взгляд его был равнодушным, а лицо ничего не выражало. А затем он откинулся на спинку стула и разразился безумным, диким хохотом. Он хохотал громко и безудержно, его смех, отражаясь от стен, еще долго звучал в ушах собравшихся, словно предзнаменовывая чью-то скорую гибель.