Беда не приходит одна

— Ты так не разоришься, Лань Хуань? Вэй Усянь сидел на циновке в гостевой комнате Облачных Глубин. Сбоку от него, поджав ноги, сидел Вэй Нин, с другой стороны — Лань Чжань, а напротив — Лань Сичэнь и братья Не. Брови Не Минцзюэ были нахмурены, и понять, о чем он думает, было решительно невозможно. Впрочем, о чем думает Не Хуайсан, понять тоже было невозможно, потому что он почти полностью скрывал лицо за веером. — Благодаря твоим флагам, — ответил Лань Сичэнь, — единственное, что мне грозит, это озолотиться. — Ну не знаю, — с сомнением протянул Вэй Усянь. — «Скидка пострадавшим от обстоятельств непреодолимой силы», конечно, звучит хорошо, вот только не факт, что Чан Пин поймет, что может этим воспользоваться. Зато к тебе тут же со всех концов Поднебесной набегут люди, чьи дома сгорели в пожаре, были затоплены или уничтожены призраками. — На месте Чан Пина я бы первым делом взялся за флаги, привлекающие духов, — возразил Вэй Нин. — Весь его Орден был уничтожен темными тварями. Наверняка он захочет поставить флаги по периметру, подальше от резиденции, чтобы твари больше не совались к нему. А потом мы сделаем такую же скидку на Компасы Зла, и тогда он точно пойдет купить и то, и другое. — К тому же, его Орден и так не славился богатством, — вторил ему Не Хуайсан, кинув на Не Минцзюэ опасливый взгляд, — а теперь всех его адептов, включая слуг, убили. Он точно захочет воспользоваться привилегией и купить со скидкой дорогую и полезную вещь — в конце концов, сможет потом перепродать ее. Как мило, подумал Вэй Усянь, что Не Хуайсан защищает свою собственную идею. Это именно он предложил Лань Сичэню сделать скидку на флаги, привлекающие духов, для людей, которые недавно пострадали от независящих от них обстоятельств, — таким образом он надеялся выманить Чан Пина на разговор. Вэй Усянь по-прежнему считал, что эта формулировка слишком размытая. Его бы воля — и он бы сделал объявление, которое бы обещало скидку тем людям, чей клан был убит Сюэ Яном, — но, увы, это бы точно не осталось без внимания Цзинь Гуанъяо. Кроме того, в таком случае они бы рисковали снова привлечь внимание к случившемуся в Юэяне, а сделать нужно было ровно противоположное: заставить общественность забыть об этом. Вэй Усянь коротко взглянул на Не Минцзюэ. Почему-то Не Хуайсан по-прежнему наотрез отказывался признаваться брату, что все это изначально было его идеей, как будто боялся, что Не Минцзюэ от этого придет в ярость и изобьет его до потери сознания. — И потом мы входим в лавку? — уточнил Вэй Нин, и Вэй Усянь вдруг понял, что прослушал большую часть разговора. — И говорим: «Хуайсан-сюн, наш лучший друг, ты всегда нас выручаешь, без твоей поддержки нам не обойтись! Помоги и этому бедному человеку!» — Вроде того, — согласился Не Хуайсан. — Но тебе стоит поработать над актерским мастерством, Вэй-сюн. Вэй Усянь придвинулся ближе к Лань Чжаню и медленно завалился набок, прислоняясь к нему плечом и виском. — Лань Чжань, — прошептал он, пока остальные были заняты разговорами, — когда все это закончится… давай отправимся в путешествие? Лань Чжань скосил на него глаза (он не мог повернуться, потому что на нем лежал Вэй Усянь). — В путешествие? — переспросил он. — Ну да, — ответил Вэй Усянь и прикрыл глаза, словно очень хотел спать. — Будем странствовать по разным городам и деревням. Истреблять там нечисть. Помогать нуждающимся. Купаться в речке голышом. Ночевать на постоялом дворе и всю ночь друг на друге… — Вэй Ин! — …спать, — закончил Вэй Усянь и зевнул, широко открывая рот. — А ты о чем подумал, Лань Чжань? Спать вместе всю ночь, что может быть лучше? Он настолько погрузился в свои мысли, что даже упустил повод подшутить над Лань Чжанем, и Второй Нефрит не знал, что смутило его больше: то, о чем он подумал, или то, что Вэй Усянь не стал подшучивать на эту тему. — Отправимся вдвоем? — уточнил он. — Конечно, — глаза Вэй Усяня лукаво блеснули. — Лань Чжань, а тебе что, меня недостаточно? — Мне тебя более, чем достаточно, — успокоил его Лань Чжань. — Но как же Вэй Сюань? — Ах, А-Нин? — Вэй Усянь кинул взгляд на брата, который жарко спорил о чем-то с Не Хуайсаном. — Он не захочет. Я уже как-то предлагал ему это. Но он слишком привязан к дому. Даже если этого дома нет. — Нет дома? — эхом повторил Лань Чжань. — Разве Юньмэн Цзян — не твой дом? — Ах, забудь, я не об этом, — Вэй Усянь мотнул головой и сполз чуть ниже, кладя голову ему на плечо. — Это было давно. Ты тоже привязан к дому, Лань Чжань? Не хочешь покидать Гусу Лань? — Мне все равно, — ответил Лань Чжань бесстрастно. — Мне неважно, куда идти, если я смогу быть там с Вэй Ином. — Лань Чжань… — Вэй Усянь растроганно улыбнулся. — Спасибо. Ты такой хороший. Он почувствовал, как Лань Чжань чуть напрягся от этих слов: ему явно пришлось силой сдержать себя, чтобы не начать целовать Вэй Усяня прямо так, при всех, на общем собрании. — Но, — в голосе Лань Чжаня скользнула такая редкая для него неуверенная нотка, — а как же… бракосочетание? Вэй Усянь приоткрыл один глаз и глянул на него снизу вверх снисходительно. — Его все равно назначат на конец года. Во-первых, это самое благоприятное время для заключения браков. А во-вторых, видимо, твой дядя надеется, что за это время вы передумаете, ха-ха! — Вздор, — твердо сказал Лань Чжань. — Я не передумаю. — Но ничто не мешает ему надеяться, — справедливо заметил Вэй Усянь. — В любом случае, время у нас есть. Вэй Усянь поднял голову и сел, всем корпусом повернувшись к Лань Чжаню, а затем снова наклонился, почти касаясь губами его уха. — Кстати, — шепнул он, едва не прикусив его мочку, — гэгэ, ты же понимаешь, что ночью на постоялом дворе мы будем не спать, а?.. Внешняя невозмутимость Лань Чжаня не смогла скрыть от Вэй Усяня бесстыдные мысли, которые тут же возникли у него в голове. Оставшись вполне удовлетворенным такой реакцией, Вэй Усянь встал на ноги, прерывая разговор, и помахал на себя рукой, обмахиваясь ей, как Не Хуайсан — веером. — Ну и духота тут, — громко сказал он. — Пойду проветрюсь. И когда спустя минуту Лань Чжань в коридоре прижал его к стене и впился в губы жадным поцелуем, Вэй Усянь, обнимая его, с радостью убедился в том, что его идея про путешествие была одобрена.

***

— А-Нин, не отставай, — шикнул Вэй Усянь, почти бегом передвигаясь по темной дороге. — Ишь, какой он быстрый, но ничего, это ему не поможет! Вэй Нин плелся позади него. Он старался идти так быстро, как только мог, но слегка прихрамывал на одну ногу, а оттого никак не мог поравняться с братом. Если говорить начистоту — он не особо-то и хотел идти, но оставить Вэй Усяня одного он тоже не мог. — Так бежит, будто знает, что мы идем за ним, — досадливо сказал Вэй Усянь, не сбавляя шага. — Куда он вообще идет? А-Нин, давай быстрее, мы в кои-то веки смогли застать его в одиночку, причем далеко от жилой части Илина. Уж теперь-то мы точно его поколотим! Си Чжоуюй, пребывая в прекрасном расположении духа, практически вприпрыжку направлялся куда-то. Он находился достаточно далеко от близнецов, чтобы можно было упустить его из виду, но Вэй Усянь видел его достаточно отчетливо, благодаря недавно сформированному золотому ядру. Вэй Нин шел за ним, уставившись в землю, и не видел ничего вокруг, кроме собственных ног. Иногда он припадал на правую ногу — и тогда угол его обзора чуть смещался, показывая ему край дороги и кусочек леса, но затем снова возвращался ровно в центр, открывая глазам грязные голые ступни. — А-Ин, — Вэй Нин, не поднимая опущенной головы, сделал попытку дозваться до брата, — может, не будем его трогать? Он такой сильный, а мы ранены… — Нас двое, а он один, — возразил Вэй Усянь. — Тем более мы нападем неожиданно, он даже не успеет ничего понять. — Но… — протянул Вэй Нин, сомневаясь. — Если мы сейчас обидим его, он потом соберет вокруг себя всю шайку — и тогда они точно изобьют нас до смерти. — Мы успеем уйти прежде, чем он очухается, — ответил Вэй Усянь, не оборачиваясь назад, а затем взял Вэй Нина за руку и подтянул к себе поближе. — Помнишь, мы недавно прятались у такой огромной горы? Такого черного цвета, очень страшного. Надо будет просто снова добраться до нее, и тогда нас не тронут. Я так понял, что люди боятся забредать в эти места, поэтому нас там никто не найдет. Вэй Нин сжал ладонь брата и постарался подстроиться под его шаг. Они свернули с дороги направо, в сторону заброшенной части города. — Но мы же не можем все время жить на горе, — Вэй Нин снова попытался воззвать к разуму брата, — там нет никакой еды. Нам все равно придется вернуться сюда. — Не придется, — возразил Вэй Усянь, мотнув головой. — Переждем там какое-то время и дальше отправимся в путешествие. Уйдем далеко-далеко, чтобы нас не смогли найти. — Но как же… — Вэй Нин по-прежнему не поднимал глаз. — …наш дом? — О чем ты говоришь? — спросил Вэй Усянь с досадой. — Нашего дома уже давно нет. Мы найдем себе нов… Он остановился, резко прервавшись на полуслове, и юркнул за угол низкого заброшенного дома, потянув Вэй Нина за собой. А затем одним ловким прыжком, не используя сломанную руку, оказался на крыше и протянул Вэй Нину здоровую руку. — Кажется, пришли, — прошептал он, помогая брату забраться. — Здесь точно никого нет. А-Нин, ты готов? Это у меня сломана рука, а у тебя — нет, ты же сможешь хорошенько приложить его по голове? Вэй Нин прижал руки к груди и неуверенно кивнул два раза. — Отлично, — прошептал Вэй Усянь и встал на ноги. — Тогда побежали! Вэй Усянь бежал по крыше почти бесшумно, а вот Вэй Нин немного прихрамывал и оттого боялся, что звуки его шагов привлекут внимание Си Чжоуюя — но тот, к счастью, не замечал ничего вокруг себя. Он только один раз воровато огляделся, словно правда подозревал, что за ним кто-то следит, а затем подошел к маленькому огороженному участку и осторожно открыл ветхую калитку. Из двора, открывшегося взору братьев с высоты крыши, полился мягкий свет: кажется, там была зажжена небольшая лампа. Вэй Усянь сделал еще несколько быстрых шагов вперед, рассматривая двор, и тут понял, что идет один. Вэй Нин остановился и не двигался с места. — Ты чего? — прошептал Вэй Усянь, оборачиваясь к нему. Вэй Нин смотрел прямо вперед, словно внутрь света, идущего из калитки. — Она… — произнес он таким голосом, словно это слово должно было все объяснить. Вэй Усянь удивленно проследил за его взглядом и увидел, как Си Чжоуюй несколько мгновений остается на месте, у открытой калитки, а затем радостно кидается вперед, широко раскрывая руки. — Сестра! — воскликнул он, и его голос эхом разнесся у близнецов над головой. На маленьком деревянном крыльце сидела девушка с книгой в руках. Справа от нее лежали листы бумаги и кисть с краской, а слева — стояла зажженная лампа. Девушка подняла лицо от книги, услышав голос Си Чжоуюя, и ее лицо озарилось улыбкой. Видеть кого-то еще в заброшенной части Илина было неожиданно. Вэй Усянь был уверен, что они встретят там только Си Чжоуюя и смогут побить его до того, как он успеет позвать на помощь. Вэй Усянь недовольно потер подбородок, думая, как ему лучше поступить. — «Она»? — переспросил он, кинув взгляд на брата. — Да, — ответил Вэй Нин, не отрывая глаз от девушки. Девушка помахала Си Чжоуюю рукой, и длинные рукава, поднявшись, перестали отбрасывать тень на ее ноги. — Это Си Лань. Вэй Усянь приподнял брови. Нельзя было сказать наверняка, что именно случилось с ногами девушки, но даже издалека было очевидно: с ними что-то было не так. Ее ступни были повернуты друг к другу под странным углом, почти параллельно друг другу, как будто они вообще не были прикреплены к лодыжкам. Правая коленка, остро топорщась, приподнимала полу платья, наполовину открывая взору узкие ноги, больше похожие на куриные лапы — слишком худые, чтобы человек мог на них стоять. — Ты знаешь ее? Си Чжоуюй подбежал к девушке и, сев около ее ног, ласково положил голову ей на колени. Та рассмеялась — беззвучно, одними губами, — и погладила его по голове. — Знаю, — ответил Вэй Нин. Вэй Усянь прищурился сильнее, пытаясь таким образом лучше разглядеть ее, и почувствовал, как у него из легких начинает медленно уходить воздух, как будто он делал долгий глубокий выдох. Его сознание накрыло паникой, и, хотя он сам не мог понять, откуда взялось это чувство, он точно знал, что ему остро, до жути необходимо знать: почему она… не говорит ничего? Почему она молчит?! — Это сестра Си Чжоуюя. Си Чжоуюй поднял голову, взял руки сестры в свои и растер их между своими ладонями, согревая. — Как прошел твой день? Ты хорошо себя чувствуешь? Си Лань кивнула и, освободив правую руку, взяла лежавший рядом с ней листок бумаги и положила себе на колени. А затем той же рукой (левой она держала за руку брата) взяла кисть и написала что-то на листе. Вэй Усянь перестал тереть подбородок и теперь просто стоял, закрыв себе ладонью нижнюю часть лица. — Их отец — заклинатель, но также он владеет таверной в центре города, — добавил Вэй Нин, продолжая смотреть на девушку, не мигая. — Она часто готовит в ней, помогая матери. — Ого! — восхитился Си Чжоуюй, прочитав, что было написано на листе. — Ты нашла новое стихотворение? Покажешь мне? Я обещаю прочитать его с выражением! — Я как-то встретился с ней случайно, — продолжил Вэй Нин как бы невзначай. — Я залез в таверну, чтобы украсть нам немного еды, и столкнулся с ней. Она как раз сидела на кухне и что-то готовила. Я был уверен, что все уже ушли, и не ожидал там никого встретить. Я тогда не знал, что она не уходила, просто потому что не может ходить. Си Лань протянула брату еще один лист бумаги, лежавший в самом низу, и указала пальцем на лампу, подразумевая этим, чтобы он не портил зрение, читая в темноте. — Она очень перепугалась, подумав, что я вор, но, поняв, что я — ребенок, успокоилась. А я не знал, что мне делать, и мы так стояли и смотрели друг на друга около минуты. А затем она взяла лист бумаги — и, прямо как сейчас, написала на нем: «Ты голодный?» Си Чжоуюй послушно подвинулся поближе к лампе, наклонился и поднес лист к глазам, читая. — Первый раз кто-то не пытался меня прогнать. А еще она не могла говорить. Я растерялся, замотал головой и сказал, что не голодный и что случайно забрел сюда. И тогда она снова написала что-то на листе, достала баозцы из стоящей рядом корзинки и протянула мне вместе с листом. Там было написано: «Хочешь булочку?» Вэй Усянь фыркнул, наконец отнимая руку от лица. — И ты отказался? — Я так смутился, что совсем не знал, что делать. Поэтому я просто ничего не ответил ей, выскочил в окно и убежал. — Да уж, А-Нин… — Вэй Усянь вздохнул. — Представляю, как сложно было не взять у нее из рук булочку. Жаль, что я не встретился с ней тогда вместо тебя, я бы набрал нам булочек на неделю вперед! Си Чжоуюй прокашлялся, словно готовился к выступлению, и произнес важно, перебегая глазами от строчки к строчке: Охапкой травы перепутанной вряд ли согреешь холодный свой дом. Взовьется до неба безумное пламя и тут же рассыплется в прах. Иначе поступишь, коль толстым поленом заправишь домашний очаг. Котел будет долго кипеть, и жилище наполнится вскоре теплом*. Си Лань улыбнулась и захлопала в ладоши. Она хлопала явно дольше, чем того заслуживал литературный талант Си Чжоуюя, и Вэй Нину от этого почему-то захотелось плакать. — Красивое стихотворение! — похвалил Си Чжоуюй и бережно вернул листок сестре. — Где ты его прочитала? Си Лань написала ему что-то в ответ, и Си Чжоуюй изумился. — Написано на стене? Ничего себе! Покажешь мне потом, где эта стена? Я донесу тебя туда, и мы прочитаем его вместе, — он горделиво выпятил грудь. — Я теперь стал достаточно сильным, чтобы носить тебя на руках! Си Лань понимающе закивала ему, подбадривая, а затем снова аккуратно, но быстро вывела кистью новую строчку. — Отец? — переспросил Си Чжоуюй, и тон его голоса изменился, словно начал покрываться тонкой коркой льда. — Нет, у отца на этой неделе хорошее настроение, и он почти не бил меня, так что все в порядке. Си Лань протянула к нему руки в умоляющем жесте, и Си Чжоуюй махнул головой, стряхивая с себя невидимый ледяной слой. — Да и бьет он не сильно, — сказал он и заставил себя улыбнуться. — Просто хочет сделать из меня настоящего мужчину, вот и все. И тебя он больше никогда не посмеет ударить, он пообещал мне. Ты можешь возвращаться домой, — он сжал кулаки и посмотрел на сестру воинственно. — Я буду защищать тебя ото всех, и больше никто и никогда не посмеет издеваться над тобой! Вэй Нин вздрогнул, услышав это, и сделал шаг назад, словно собирался прямо сейчас развернуться и убежать. — Нет-нет, я не ввязываюсь в драки! — Си Чжоуюй, прочитав новое послание от сестры, активно замахал руками. — Я же обещал тебе! Просто меня недавно признали главным в компании, теперь я даже важнее, чем ХХХ… Вэй Нин никогда не мог запомнить имени второго лидера мальчишеской компании. Его имя, как и лицо, были навсегда стерты из его памяти, потому что вместо его лица он всегда видел лишь огромную черную кляксу. Си Чжоуюй и Си Лань были единственными, чьи лица он видел и помнил отчетливо — отчетливее, чем того хотелось бы. Си Чжоуюй весь раздулся от гордости, рассказывая о том, каким важным человеком он стал. — Они все уважают и даже немного боятся меня! — он снова сел у ног сестры и преданно, как собака, заглянул ей в глаза. — И теперь никто не посмеет тронуть тебя, сестра! Сердце Вэй Нина начало биться чаще и учащало ритм все сильнее и сильнее все то время, пока Си Чжоуюй говорил. На лице Си Лань отразилось беспокойство. Она положила ладонь ему на лоб и второй рукой написала на бумаге еще несколько иероглифов. — Ну как сказать… — протянул Си Чжоуюй, разглядывая лист. — Не то чтобы быть лидером было очень сложно. Но это накладывает определенную ответственность, знаешь. Чтобы сохранить авторитет, приходится иногда делать вещи, которые не нравятся. Сердце Вэй Нина забилось так сильно, что, казалось, хотело рвануться из груди и убежать далеко-далеко, само, без посторонней помощи, раз уж его хозяин медлил и все еще стоял на месте. Этот человек… Этот гадкий, мерзкий, страшный человек так ведет себя с ними, только чтобы его уважали остальные ребята? Он делает это, чтобы они не обижали его хромую и немую сестру? Стоит ли благополучие Вэй Нина благополучия его сестры? — Но там ничего серьезного! — вдруг воскликнул Си Чжоуюй, увидев, как Си Лань приоткрыла рот, желая и не имея возможности что-то сказать. — Сестра, я не делаю ничего такого, чего мне не хотелось бы делать, меня никто не заставляет! В любом случае, эти ребята — мои хорошие друзья, и мы не делаем ничего плохого. Сердце Вэй Нина замедлило свой бешеный бег и спустя несколько мгновений уже билось размеренно и ровно. «Не делаем ничего плохого». Он не считает, что издеваться над братьями Вэй — плохо, потому что он не считает их за людей. — А еще знаешь что? — Си Чжоуюй поднялся с колен и предвкушающе потер руки. — Ты не одна сегодня нашла новое стихотворение! Я тоже нашел, специально для тебя, тебе оно точно понравится! И, словно он признавался в любви, а не зачитывал наизусть поэму, Си Чжоуюй продекламировал: Змеясь-извиваясь под ветром весенним, сиянье плывет с высоты, Душистый туман наполняет пространство, вернулась к террасе луна. Объятые страхом пред бездною ночи, в саду засыпают цветы, Лишь алый наряд дикой груши у дома свеча освещает одна**. — А знаешь, почему я был уверен, что тебе оно понравится? — глаза Си Чжоуюя торжествующе блеснули. — Потому что там в конце говорится про грушу! И он расхохотался, ударяя себя по ногам. Си Лань тоже смеялась, прикрывая рот ладонью. Почему-то у Вэй Усяня внутри снова зародилась странная нервозность, словно что-то кололо его изнутри тонкими иголками: почему она закрывает рот? Конечно, она могла просто соблюдать правила этикета, но какое-то далекое чувство подсказывало ему, что дело совсем не в этом. — Я знаю, что ты любишь груши, — добавил Си Чжоуюй, отсмеявшись, и неожиданно сунул руку в рукав и вытащил оттуда спелую ярко-желтую грушу. — Угощайся, я купил ее для тебя! И скороговорку, которой ты меня научила, я тоже выучил наизусть, ну, ту, про грушу и грязь! Вэй Нин на несколько мгновений оглох. В его ушах звенела только пустота, заглушая собой все остальные звуки, и он не слышал ни что тихо говорит ему Вэй Усянь, ни что восклицает довольный Си Чжоуюй. Она научила его этой скороговорке. Доброе, несчастное создание, она хотела как лучше. Она открыла брату свою душу. А он взял и использовал ее. Взял и растоптал, и уничтожил, и, произнося священную скороговорку вслух своим поганым ртом, теперь избивает детей, которых некому защитить. Он испортил ее молитву. Она не должна знать об этом. Она никогда не должна об этом узнать. Вэй Нин снова опустил голову, отводя взгляд от брата и сестры. Он вдруг отчетливо ощутил, как его виски наливаются свинцовой тяжестью и он больше не может держать голову прямо. — Пойдем отсюда, — прошептал он, и его голос прозвучал более умоляюще, чем он планировал. — Куда? — растерялся Вэй Усянь. — Не знаю, — ответил Вэй Нин. — Давай просто уйдем, пожалуйста. Я больше не хочу бить Си Чжоуюя. Я больше не хочу слушать, как они разговаривают. — Ладно, — согласился Вэй Усянь, подозрительно оглядев его с головы до ног, — но мы же подкараулим его позже, да? — Н… — Вэй Нин сжал губы. — Да. Конечно. Когда они шли обратно, нога Вэй Нина совсем разболелась, и он стал хромать еще сильнее. Ему в голову вдруг пришло, что таким образом он может хоть немного понять, что чувствует Си Лань, сидя на крыльце с искореженными больными ногами. — Я не понимаю, — тихо произнес Вэй Нин, разговаривая то ли с братом, то ли с самим собой, — как такой человек, как он, может быть так добр к своей сестре? Почему же тогда он так зол к нам? Вэй Усянь оглянулся и подождал, пока Вэй Нин подойдет к нему вплотную. — А почему нет? — спросил он, беспечно пожимая плечами. — А-Нин, неужели ты считаешь, что в мире существуют только злые и только добрые люди? В каждом при желании можно найти что-то хорошее. Вэй Нин кивнул и остановился, опираясь на здоровое плечо Вэй Усяня и давая своей ноге передохнуть. — Но почему тогда… — он поднял на брата глаза и тут же снова опустил. — Он не может найти что-то хорошее… в нас? Вэй Усянь рассмеялся вопреки ситуации. Даже отвечая на вопрос, он продолжал посмеиваться, хотя ему было совсем не смешно. — Я же сказал, «при желании». Значит, у него просто нет этого желания, вот и все. — Как думаешь, — Вэй Нин отпустил его и снова пошел вперед, глядя ровно вниз, на землю, — может быть, он просто вынужден так вести себя с нами? Вэй Усянь покачал головой, не переставая улыбаться. Улыбка так и застыла на его лице после приступа короткого невеселого смеха. — Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Вэй Нин промолчал. Он-то, конечно, не верил, но все же очень надеялся найти у Вэй Усяня подтверждение своей ошибки. Найти что-то хорошее в каждом — как это было бы здорово. Вот только если это хорошее на тебя не распространяется, то и искать его совсем не хочется. — Ты же видел его лицо, — добавил Вэй Усянь, — видел много раз. Когда он бьет нас, он явно наслаждается этим. Люди, которых вынуждают, так не выглядят. — Да, — согласился Вэй Нин задумчиво. — Ты прав. Очень жаль, что у Си Лань такой брат, она заслуживает лучшего. Знаешь, я бы хотел, чтобы у нас была такая сестра, как она. Вэй Усянь фыркнул, не сбавляя шага. — Не говори глупостей. Вряд ли у нас когда-нибудь будет такая сестра, как она. Вряд ли у нас вообще будет хоть какая-нибудь сестра, ведь наших родителей уже давно нет в живых. Стук позади заставил Вэй Усяня остановиться и обернуться. Это Вэй Нин сзади него с силой врезался плечом в дерево. Выражение его лица было рассеянно-удивленным, словно он вообще не понял, что произошло, а рука сжимала плечо, пытаясь таким образом унять боль. — А-Нин! — Вэй Усянь подскочил к нему и потер ушибленное место. — Ты вообще по сторонам смотришь? Что с тобой такое вообще, с тех пор как мы вернулись с той страшенной горы, ты какой-то странный, все время смотришь только себе под ноги! Ну, посмотри на меня. Вэй Нин послушно поднял на него взгляд и тут же отвел в сторону, как будто ему было физически сложно выдерживать на себе взгляд Вэй Усяня. — Прости, — сказал Вэй Нин, — все в порядке. Просто у меня такое странное чувство… — он взял брата за руку и снова пошел вперед. — …как будто что-то мешает мне поднять голову.