Беда не приходит одна

Братья стояли за массивной дверью Зала Несравненной Изящности в окружении стражи и ждали своей очереди войти внутрь. Этот Совет Кланов отличался от всех предыдущих: на нем помимо обсуждения дел насущных должны были вынести приговор двум людям, совершившим злодеяние настолько ужасное, что земля должна была разверзнуться, не в силах выносить их бренное существование. Вэй Усянь опустил голову, в очередной раз посмотрев на кандалы, сковывающие его руки и руки Вэй Нина, и зло цыкнул, отворачиваясь. Это же просто смешно! Стражники заковали их в цепи, блокирующие духовную энергию! Они даже не удосужились проверить, есть ли у близнецов пресловутая духовная энергия — а если бы проверили, то их ждал бы очень интересный сюрприз со стороны Вэй Усяня. Оружие братьев стража отобрала, и Вэй Усянь иногда кидал обеспокоенные взгляды на Вэй Нина — он должен был чувствовать себя неуютно обезоруженным, да еще и с заблокированным потоком Ци. Но Вэй Нин был на удивление спокоен. На его лице застыло выражение хладнокровного смирения, как у человека, который готовился сделать что-то, чего бы не хотел делать никогда в своей жизни, но ему не оставили выбора. — А-Нин, — позвал его Вэй Усянь, — ты… Вэй Нин поднял на него глаза, и от его взгляда Вэй Усяню на долю секунды стало не по себе. — Все хорошо, А-Ин, — ответил Вэй Нин очень серьезно, — что бы ни случилось, все будет хорошо. Я не позволю им навредить тебе. Наконец двери отворились, и чей-то звучный голос пригласил братьев войти в зал. До этого старейшины кланов выслушивали очевидцев события — а теперь дело дошло до главных обвиняемых. Близнецы вошли в Зал Несравненной Изящности в кандалах, как опасные преступники, но их поступь была такой гордой, словно они были императорами. Им казался крайне глупым этот допрос свидетелей — что, интересно, свидетели могли рассказать, кроме того, что уже и так было известно всем кому не лень? Той злополучной ночью со стороны имения Чан раздался звук, словно кто-то с силой колотил в ворота. Изнутри доносились отчаянные крики и рыдания, будто те, кто находился там, не могли выбраться на свободу. Люди, явившиеся на шум, не стали перебираться через стены и проверять, что там происходит, потому что среди них не было ни одного заклинателя. Если уж могущественный клан Чан не смог справиться с напастью, обычных людей точно ждало бы только одно — смерть. А на следующее утро, едва взошло солнце, ворота имения клана Чан распахнулись сами по себе. В доме обнаружили более шестидесяти человек: мужчин, женщин, детей, стариков — все они умерли от страха. Нападавший не пожалел ни единого существа, вырезав всех, даже собак. Вряд ли хоть один из очевидцев знал что-то еще, ведь никто из них так и не отважился перелезть через ворота в ночь убийства и не мог знать наверняка, что именно там произошло. Какой-то человек в золотых одеждах объявил имена близнецов и жестом пригласил их встать в центр зала. Близнецы послушно вышли в центр и, быстро оглядевшись по сторонам, встретились взглядами с братьями Лань. Лань Чжань был таким бледным, словно Вэй Усянь скончался на месте прямо у него на руках, а в глазах Лань Сичэня плескался ужас. Цзинь Гуанъяо вышел вперед и, вежливо поклонившись близнецам, развернул свиток. Его лицо, как всегда, было подобострастно-вежливым, но Вэй Нин впервые заметил в нем что-то необычное. Он ожидал, что Цзинь Гуанъяо будет почти открыто злорадствовать, но вся его поза была немного скованной, а в глазах под застывшей маской читалось волнение: как будто ему приходилось заставлять себя делать то, чего он делать не хотел. Цзинь Гуанъяо спокойным голосом зачитал им обвинение: убийство четырех надзирателей на тропе Цюнци (Вэй Усянь очень старался, но не смог побороть желание закатить глаза на этой фразе), а также убийство целого клана Чан с помощью темной энергии. По залу пробежали злые шепотки, люди заговорили все одновременно, и Вэй Усянь пожалел, что он не мог снова оглохнуть — так же, как когда-то на горе Луаньцзан, — потому что слушать это было невыносимо. Создавалось ощущение, что заклинателей гораздо больше волновал факт использования темной энергии, чем убийство целого Ордена довольно могущественных заклинателей. Вэй Усянь отвернулся, чтобы не видеть этих людей. «Посмотри на этих жалких букашек». «Думают, что смогут справиться с вами». «Может быть, стоит показать им их место?» — Нет, пожалуйста, только не сейчас… — процедил Вэй Усянь, с силой сжимая руку брата. Вэй Нин кинул на него быстрый взгляд и сжал его ладонь в ответ. — Я сдержу тебя, — тихо пообещал он. — Даже если ты потеряешь контроль. — Господин Вэй Усянь, господин Вэй Сюань, — обратился к близнецам Цзинь Гуанъяо, сворачивая свиток, — вы признаете свою вину? — Нет, — ответил Вэй Нин, зло прищуриваясь. — С чего бы нам признавать свою вину в том, чего мы не совершали? — Могу я задать вопрос? — спросил Лань Сичэнь, поднимая руку. — Разумеется, глава Ордена Лань, — кивнул Цзинь Гуаншань. — Почему вы в этот раз не используете для допроса Песнь Истины? Это же самый верный способ узнать правду — почему бы вам просто не спросить молодых господ Вэй под заклятьем Истины, совершали они это убийство или нет? Как я говорил ранее, я выучил ее наизусть, поэтому смог бы сыграть ее сам, чтобы избежать ошибки. Вэй Нин посмотрел на Лань Сичэня, и ему вдруг стало очень горько. Лань Сичэнь всегда старался защитить его, но сейчас, что бы он ни сказал, никто не станет его слушать. — Видите ли, глава Ордена Лань, — вежливо ответил Цзинь Гуаншань, — в связи с тем, что случилось… в последний раз, мы пришли к выводу, что Песнь Истины нуждается в доработке. Я думаю, мы все помним, что тогда произошло, и мне не придется об этом напоминать? Она действительно заставляет человека говорить только правду, но именно поэтому ее воздействие на разум может быть несколько… пагубным. А это было бы не совсем гуманно по отношению к допрашиваемым. Лань Сичэнь пару мгновений смотрел на него в молчании, а затем кивнул, принимая ответ, и встретился глазами с Вэй Нином. — Мы не убивали их… — прошептал ему Вэй Нин одними губами. — Я знаю, любовь моя, — так же беззвучно ответил ему Лань Сичэнь. — Мы выслушали достаточно очевидцев, чтобы нам удалось составить определенное мнение о происшествии, — снова заговорил Цзинь Гуанъяо, избегая смотреть Лань Сичэню в глаза. — А посему мы считаем правильным приговорить Вэй Усяня и Вэй Сюаня… — он сглотнул, словно пытался подавить подступающую к горлу тошноту. — К смертной казни. На мгновение в зале повисла тишина, а затем он наполнился оглушительным гомоном. — Так им и надо! — слышалось отовсюду. — А я еще тогда говорил, что их высокомерие ни к чему хорошему не приведет! — Четверо убитых надзирателей уже были тревожным знаком, но шестьдесят человек! Не пощадить даже женщин! — А ведь такие талантливые заклинатели — могли бы так многого добиться! Цзян Чэн сидел молча, смотря на Цзинь Гуанъяо с потрясающей воображение ненавистью. Казалось, еще немного — и от Цзинь Гуанъяо останется только горстка пепла. Он знал, на что идет, и даже не сомневался в том, какой будет приговор. Поэтому он терпеливо ждал, сжимая зубы, пока гомон прекратится, чтобы вставить свое веское слово. Лань Чжань, не меняя каменного выражение лица, снял со спины сверток с гуцинем, но Лань Сичэнь поднял руку, останавливая его: он, как и Цзян Чэн, выжидал. — Итак, — произнес Цзинь Гуаншань, когда заклинатели немного успокоились, — есть ли несогласные? Вэй Усянь и Вэй Нин синхронно подняли руки. — Мы не согласны. Правая часть лица Цзинь Гуаншаня дернулась, словно ее свело судорогой. — Вы не можете голосовать, — ответил он таким тоном, словно объяснял детям, что небо голубого цвета. — Вы — подсудимые. — Но мы их не убивали! — возмутился Вэй Усянь. — Хоть раз в жизни кто-нибудь послушает нас? Да, я практикую темный путь, и я знаю, что у всех это вызывает отторжение, но путь Тьмы не делает меня монстром! Признаю, я способен на убийство, но я бы никогда не тронул женщин, детей и стариков — а А-Нин вообще добрейший человек в Поднебесной! И тем более мы первый раз слышим о таком Ордене, как Юэян Чан, у нас нет причин желать им зла! Приглашенные заклинатели снова начали переглядываться и шептаться — и Вэй Усянь с удивлением понял, что на этот раз они, как ни странно, действительно его услышали. — А ведь правда, клан Чан — как-то мелковато для Старейшины Илина… Если бы они хотели, они бы вырезали сразу какой-нибудь из Великих Орденов! — Кто знает, какая история связывает их с Орденом Юэян Чан? Может быть, они давно враждовали? — Я ни разу не видел, чтобы Вэй Сюань использовал темную энергию… Почему же тогда его обвиняют наравне со Старейшиной Илина? — Прошу тишины! — громко сказал Цзинь Гуаншань, хлопнув в ладоши. — Господа, если вам есть что сказать — скажите это в открытую. Я для того и задал вопрос, есть ли несогласные, чтобы мы могли обсудить это все вместе. Но заклинатели лишь отводили глаза и стыдливо прятали взоры за веерами или широкими рукавами. Даже если они верили в невиновность братьев, ни один из них не хотел признавать этого публично, боясь быть осмеянными и опасаясь, что его посчитают предателем. — Есть, — наконец произнес женский голос из конца зала. Он звучал решительно, но слегка дрожал: было слышно, что девушка очень нервничает. Цзинь Гуаншань повернул голову на голос и посмотрел на нее — она встала из-за своего стола, нервно сжимая кулаки. — Я… — пробормотала девушка и сделала глубокий вдох, собираясь с силами. — Я лишь хотела сказать, что мне кажется, что у нас недостаточно доказательств, чтобы обрекать на смерть двух сильнейших заклинателей поколения. Я понимаю, что в мирное время нет такой острой необходимости в боевой силе, но… — Твои рассуждения смешны! — яростно воскликнул кто-то. — Любому дураку понятно, что они убийцы! Ты что, оглохла и не слышала показания свидетелей? — Я слышала, — ответила девушка, хмурясь, — и именно поэтому я говорю так. Я не считаю, что их слова можно считать… достаточно веским предлогом для того, чтобы приговорить людей к смертной казни. — Они и до этого убивали! — возразил какой-то заклинатель, вскакивая со своего места. — А как же четверо надзирателей? Все уже позабыли об этом поступке? Ты можешь гарантировать, что спустя год, два, три, десять лет они никого не убьют?! — Я в этом уверена так же, как в том, что они не убивали надзирателей, — сказала девушка, и лицо ее покраснело от гнева и смущения. — Я хотела сказать это еще тогда, на прошлом суде, но мне просто не дали такой возможности. — Довольно, — резко оборвал ее один из заклинателей ее же клана. — Мы не желаем слушать того, чьи помыслы не чисты. Ты попалась на крючок еще тогда, когда Вэй Усянь крутился вокруг тебя в пещере Черепахи-Губительницы! А теперь искажаешь истину, заступаясь за него в этом бессмысленном споре. Причем ладно бы ты заступалась только за Вэй Усяня, но ты защищаешь их обоих — подумала захомутать сразу двоих? Глаза девушки расширились, и на них от злости выступили слезы. Вэй Усянь узнал ее: это была Мянь-Мянь, которую он оттолкнул от раскаленного тавра в пещере на горе Муси, а сам получил клеймо вместо нее. Но он никак не ожидал, что поступок, совершенный безрассудно и спонтанно несколько лет назад, так западет в ее сердце, что она даже будет готова высказаться против целого общества заклинателей. — Это… это не так, — в отчаянии сказала она. — Что с того, что мы были знакомы раньше? Хотя бы в отличие от вас, я сужу о людях по их поступкам, а не по глупым слухам! — Не будем тратить время на пустую болтовню с ней, — презрительно сказал другой заклинатель из того же клана и махнул рукой, словно пытаясь стряхнуть с плеча пылинку. — Как она вообще оказалась в нашем клане? Да еще получила право присутствовать в Зале Несравненной Изящности. Мне стыдно даже стоять с ней рядом. Немало нападок звучало от заклинателей из того же клана, к которому принадлежала девушка. Мянь-Мянь тяжело дышала от обиды, и было видно, что она едва сдерживается, чтобы не заплакать. — Прекрасно! — со злостью воскликнула она. — Ваши голоса звучат громче! Отлично! Вы здесь самые разумные! А сами думаете о том же, о чем и я, но боитесь и слово сказать, потому что трясетесь за свою шкуру! Она стиснула зубы, резко скинула с плеч одеяние с клановым узором и с громким стуком бросила на стол, собираясь уходить. Ее действия могли означать лишь одно — выход из клана, и глава ее клана уже собирался сказать все, что он думает о девушке и ее наглости, но его прервал Цзинь Гуанъяо. — Дева Ло, — сказал он почти с отеческой нежностью, — давайте не будем торопиться. Прошу вас, сядьте на свое место. Мянь-Мянь застыла, кусая губы от обиды, но тон Цзинь Гуанъяо, который запоминал имя каждого человека, которого когда-либо встречал, заставил ее немного успокоиться. Наконец она села на место, демонстративно отвернувшись от адептов своего — уже бывшего — Ордена. — Дева Ло, вы упомянули, что у нас нет необходимых доказательств, — продолжил Цзинь Гуанъяо, — но это не так. Во-первых, мы все видели, как Вэй Усянь вел себя на суде в прошлый раз — он был готов пойти на убийство невинного человека, чтобы оправдать себя. Он был безумен, он шептал что-то в беспамятстве — скажете, что вы не помните этого? Темная сила уже давно подчинила себе его разум, и сейчас перед нами стоит не Вэй Усянь, перед нами стоит Старейшина Илина. — А во-вторых, что еще более важно, — добавил Цзинь Гуаншань, подтверждая кивком слова сына, — как мы знаем, никто, кроме Вэй Усяня не владеет темной энергией. А Вэй Сюань везде и во всем следует за ним — вывод напрашивается сам собой. Мы, конечно, могли бы провести повторное расследование, но я считаю, что в этом нет никакого смысла. — Абсолютно никакого! — вторили ему из зала. — И так ясно, кто убийца! — Казните их, и дело с концом! — Мы все будем спать спокойнее, если будем знать, что такие опасные преступники мертвы и не причинят боли нашим семьям! Вэй Нин вскинул взгляд на говоривших. Этот суд до боли напоминал ему предыдущий — разница была лишь в том, что в прошлый раз их руки не были скованы кандалами. Почему они с братом снова оказались в такой ситуации? Их когда-нибудь оставят в покое? У них даже не было больше Стигийской Тигриной печати — неужели они настолько мешают Цзинь Гуаншаню, что он не сможет успокоиться, пока не избавится от них? Вэй Нин испытывал отвращение к этим людям, и больше всего на свете ему сейчас хотелось прикрыться чем-нибудь, чтобы больше не видеть и не слышать их. Интересно, смогли ли бы они сказать то же самое, если бы он не стоял сейчас в кандалах, сковывавших духовную силу? Как быстро ухмылки слетели бы с их лиц, а голоса бы замолкли? Жалкие трусы. — Недостаточно, — вдруг произнес чей-то голос, и все разом замолчали, потому что слова этого заклинателя всегда имели большой вес. — Доказательств недостаточно. Вэй Усянь закусил губу изнутри, смотря на Лань Чжаня. Его лицо по-прежнему было невозмутимо, но в глазах пылал целый пожар ненависти. — Если вы не знаете о существовании других темных заклинателей, это не значит, что их нет, — продолжил Лань Чжань. — Основываться на догадках, чтобы решить судьбу двух людей, — это вздор. — К тому же, глава Ордена Цзинь, — подхватил слова брата Лань Сичэнь, — вы сами не далее как несколько минут назад говорили, что Песнь Истины может оказывать пагубное влияние на разум человека — так почему же вы продолжаете обвинять молодого господина Вэя в том, что он обезумел на прошлом суде? Его ли это вина? И это я еще не говорю про то, что мелодия, которую ему сыграли, отличалась от той, что была сыграна вашему сыну. — Глава Ордена Лань, — почтительно ответил ему Цзинь Гуаншань, даже бровью не поведя, — я понимаю, что вас с молодыми господами Вэй связывают теплые… дружеские узы, но не позволяйте, пожалуйста, вашим чувствам взять вверх над разумом. Надо сказать, я надеялся, что глава самого праведного и благородного Ордена Поднебесной будет объективен, а не станет потакать преступникам, даже если их соединяет общее прошлое. — Глава Ордена Цзинь, я считаю, что я вполне объективен, — возразил ему Лань Сичэнь. — Наше, как вы выразились, общее прошлое здесь ни при чем — я просто вижу, как вы обвиняете людей, не имея на то достаточных оснований. — Не имея достаточных оснований? — изумленно переспросил Цзинь Гуаншань. — Неужели в тот момент, когда очевидцы рассказывали, что видели две фигуры в черном, у главы Ордена Лань пропал слух? Лань Сичэнь приподнял брови, возмущенный до глубины души таким непочтительным обращением. Вэй Нин и Вэй Усянь переглянулись. Две фигуры в черном? Неужели они успели до суда подкупить свидетелей? — Хотите сказать, что никто, кроме двух заклинателей в мире, не носит одежду черного цвета? — послышался из центра зала голос Не Минцзюэ. — Черные одежды в ночи — вот уж действительно, значимая примета! — Глава Ордена Не, вы абсолютно правы! — горячо заверил его Цзинь Гуаншань. — Сам по себе этот факт не имел бы никакой ценности. Но если взять во внимание всю ситуацию… Слишком много совпадений, вам так не кажется? Не Минцзюэ свел брови к переносице и прищурил глаза, словно пытался разглядеть Цзинь Гуаншаня насквозь. — Кроме того, — добавил Цзинь Гуаншань, окрыленный его молчанием, — наши источники сообщили, что братья Вэй по несколько раз в месяц регулярно отлучаются на гору Луаньцзан. Молодые господа Вэй, это ведь правда? — Да, это… правда, — процедил Вэй Усянь под неугомонный шепот толпы. — Но какое это имеет отношение к… — Прямое отношение, молодой господин Вэй! — горячо воскликнул Цзинь Гуаншань. — Вы регулярно посещаете место, в котором нет ничего, кроме гиблой темной энергии и неупокоенных тварей — что вы можете там делать, кроме как тренировать свои навыки в управлении темной Ци? Лань Сичэнь устало покачал головой. — Глава Ордена Цзинь, то, что у горы Луаньцзан лучшая местность для тренировок темной энергии, не означает, что ее нельзя тренировать в других местах. Нам всем известно, что в последнее время у молодого господина Вэй Усяня появилось много последователей, к которым он сам не имеет никакого отношения — это мог быть кто-то из них. — Разумеется, — почти промурлыкал Цзинь Гуаншань, — только вот вчера мы случайно узнали, что братья Вэй обладают усовершенствованным Талисманом Перемещения и не стесняются им пользоваться. Как вы считаете, глава Ордена Лань, кто еще мог совершить убийство целого клана, если не тот, кто был уверен в своей безнаказанности? Тот, кому надо было всего лишь быстро улизнуть в том случае, если на крики невинных придет помощь. Лань Сичэнь склонил голову набок. Он понимал, что в словах Цзинь Гуаншаня действительно есть логика, а для большинства присутствующих, уверенных в том, что братья Вэй были убийцами, его слова вообще кажутся прописной истиной. — Цзэу-цзюнь, Чифэн-цзунь, я понимаю, что вами движут благородные порывы, — с кристальной искренностью сказал Цзинь Гуаншань, обращаясь к Лань Сичэню и Не Минцзюэ, — но подумайте сами: даже если отбросить все это и принять в расчет то, что существуют другие темные заклинатели, никому, кроме Вэй Усяня, не под силу управлять таким огромным количеством темных тварей за раз. «Ты ведь понимаешь, кто на самом деле ими управлял?» «Но это неважно — они все равно обвинят во всем тебя». Вэй Усянь поднял голову, и сказал, глядя Цзинь Гуаншаню прямо в глаза: — Конечно, никому это не под силу. Если только не была использована Стигийская Тигриная печать. Заклинатели в зале снова зашептались, их голоса сливались друг с другом, образуя непонятную массу звуков, напоминающих пчелиное жужжание. — Молодой господин Вэй, — лицо Цзинь Гуаншаня приобрело умиленное выражение, — означают ли ваши слова, что вы признаетесь в своих злодеяниях? — Нет, — холодно ответил Вэй Усянь, — не надо переиначивать мои слова. Все, что они означают, — это только то, что тот, кто убил клан Чан, использовал Стигийскую Тигриную печать, и, если позволите, я сейчас назову имена тех, кто это мог быть. — Кто это мог быть, кроме тебя?! — закричали со всех концов зала. — Никто, кроме тебя, не может управляться с этой дрянью! Вэй Нин подавил в груди тяжелый вздох. Было опрометчиво со стороны Вэй Усяня упоминать силу печати, ведь почти никто не знал, что она была украдена, а позже — восстановлена Орденом Ланьлин Цзинь, а сами братья Вэй уже давно уничтожили свою часть. Весь заклинательский мир полагал, что печать все еще находилась у Вэй Усяня. Цзинь Гуаншань просиял и прикрыл лицо веером, старательно пряча ликующую улыбку. «Он ждал от тебя этого вопроса». «Ты просто сплясал под дудку этого ублюдка». — У меня нет печати, — громко сказал Вэй Усянь. — Мы уже давно ее уничтожили, и тебе, ублюдок, прекрасно об этом известно. — Молодой господин Вэй, — обратился к нему Цзинь Гуанъяо, — я бы попросил вас обращаться с главой Ордена Цзинь более почтительно. — Откуда же мне это знать? — удивился Цзинь Гуаншань, игнорируя оскорбление в свой адрес. — Я знаю лишь то, что вы в свое время отказались предоставить ее во владение четырех Великих Орденов. Какие у вас есть доказательства того, что артефакт действительно был уничтожен? «Примерно такие же, как того, что вы вырезали клан Чан». — А какие у вас есть доказательства того, что мы убили клан Чан?! — рявкнул Вэй Усянь. — Глава Ордена Цзинь, вы воистину переходите все возможные границы! — Это ты переходишь все границы! — закричал кто-то. — Убийца! — Вы посмотрите, как он нагло себя ведет! — Да как он смеет! — На этот раз вам не удастся уйти безнаказанными, ваши злодеяния стали всем известны! — Господа, прошу тишины, — сказал Цзинь Гуаншань, поднимая руку и жестом заставляя заклинателей замолчать. — Я признателен вам за вашу поддержку, и мне отрадно видеть, что здесь есть столько праведных людей, ратующих за справедливость. Я — глава Ордена, у меня есть семья, и я бы хотел спать спокойно, зная, что и моей семье, и моему Ордену ничего не угрожает. Молодые господа Вэй прекрасно проявили себя во время войны, их поддержка действительно была неоценимой. Они талантливые заклинатели, и мое сердце сжимается от мысли о том, что мир лишится таких талантов. Но, увы, не всегда за яркой оболочкой скрывается такая же яркая душа — иногда там торжествует лишь тьма, и сегодня мы с вами в этом убедились. «У тебя не осталось времени». «Вас сейчас прикажут казнить». «Опереди их». «Убей их первым». «Тебе нужно лишь попросить нас…» Вэй Усянь расширил глаза и уставился в пол. Его глаза меняли цвет каждое мгновение, становясь то кроваво-красными, то светло-серыми. Из его груди вырвался тихий хрип. — А-Нин, они… — Мне искренне жаль главу Ордена Цзян и его близких, — мягко сказал Цзинь Гуаншань. — Вы верили в Вэй Усяня и Вэй Сюаня и считали их своей семьей — а они так вам отплатили. Не вините себя в том, что не смогли распознать этого сразу, — натура убийцы дала о себе знать совсем недавно. Он коротко кивнул в сторону Цзян Чэна, но не отважился смотреть ему в глаза. Лань Чжань повернул голову и молча посмотрел на Лань Сичэня. Его взгляд был холодным и серьезным, и близнецам Вэй вдруг стало кристально ясно, что он пытается сказать своим безразличным выражением лица, хотя обычно они не могли прочитать по лицу его эмоции. «Здесь около тысячи человек, — молчаливо говорил Лань Чжань. — Брат, если ты возьмешь на себя половину, и я — половину, мы можем с ними справиться, если застанем их врасплох». Горло Вэй Усяня сдавило спазмом. Нет, братья Лань не должны делать этого! Иначе это будет означать, что они объявляют войну всему миру заклинателей! — Л-лань Чжань… — просипел Вэй Усянь, но его не услышали за общим гомоном. Лань Сичэнь не отвечал. Он сидел неподвижно, задумчиво смотря куда-то вперед и как будто о чем-то размышляя. — Нет, Лань Хуань, нельзя… — пробормотал Вэй Нин, широко распахивая глаза. — Не соглашайся… Лань Сичэнь тоже повернулся к брату, и пару мгновений они молча смотрели друг на друга. — Поэтому, — подвел итог Цзинь Гуаншань, — прошу прощения, Цзэу-цзюнь, я понимаю ваши чувства, но вы в меньшинстве. Лань Сичэнь медленно кивнул, отвел взгляд от брата и улыбнулся Цзинь Гуаншаню легкой, беззаботной улыбкой. — Хорошо, — доброжелательно согласился он, кладя руку на рукоять меча. — Да будет так. — И раз несогласных больше нет, — почти не скрывая своего довольства и совершенно не замечая манипуляций двух Нефритов, произнес Цзинь Гуаншань, — я приговариваю Вэй Усяня и Вэй Сюаня к… — Кто сказал, что несогласных нет? — в голосе, донесшемся из-за стола Ордена Цзян, была слышна насмешка. — Вы очень красиво говорите, глава Ордена Цзинь, но я вынуждена с вами не согласиться. Цзинь Гуаншань с недоумением посмотрел на Госпожу Юй, которая вальяжно встала из-за стола и как бы невзначай погладила кольцо на своем пальце. Братья Лань замерли, выжидая, но руки от оружия не убрали. — Госпожа Цзян, — Цзинь Гуаншань почтительно улыбнулся, и Госпожа Юй нахмурилась, не привыкшая к тому, что ее так называют. — Никогда бы не подумал, что вы будете покрывать преступников. — Я не покрываю преступников, — ледяным голосом ответила Госпожа Юй. — Я защищаю невиновных. Я уверена в том, что они никого не убивали, и готова поручиться за них. Глава Ордена Цзинь, я растила их… — Госпожа Юй сделала вдох. — …как собственных сыновей. Мои сыновья никогда не стали бы вырезать целый клан, не имея на то оснований. А если вы полагаете обратное, это значит, вы обвиняете меня в том, что я чего-то не учла в их воспитании. Вэй Усянь помотал головой, словно в забытье, и с трудом сдержал рвущийся из горла кашель. — А-Ин, — прошептал Вэй Нин, уставившись на Госпожу Юй во все глаза, — все хорошо, А-Ин. Все будет хорошо, успокойся. «Убей». — А-Ин, все хорошо. «Убей их». — А-Ин, скоро все это закончится. «Убей их всех». — А-Ин, скоро мы вернемся домой. «УНИЧТОЖЬ ИХ!!!» — Забери… — прошептал Вэй Усянь, привалившись к плечу брата. — Забери ее у меня. Губы Вэй Нина дрогнули в улыбке, и он подхватил Вэй Усяня под руку, насколько того позволяли кандалы. — Давно пора, — довольно согласился он и протянул ему ладонь. — Давай, А-Ин. Я готов. Темная энергия обвилась струйкой вокруг запястья Вэй Усяня и медленно, нехотя, направляемая им, поползла к руке Вэй Нина, чтобы затем вцепиться ему в венку у большого пальца маленькими клычками. — Как интересно, — промурлыкал Цзинь Гуаншань, смотрящий только на Госпожу Юй. — Госпожа Цзян, неужели это значит, что слухи не врали?.. Вэй Нин в бешенстве обернулся на него. Когда-то Ван Линцзяо упрекала Госпожу Юй подобным заявлением — и закончилось это тем, что их обоих избили Цзыдянем. Но тогда их слышали лишь несколько человек, а сейчас Цзинь Гуаншань намекнул на порочную связь Цзян Фэнмяня с другой женщиной на глазах у всего заклинательского общества… Ни один мускул не дрогнул на лице Госпожи Юй. — Мне плевать на слухи, — ответила она гордо. — Каждый верит, во что хочет. А я верю в то, что те, кого я растила, как собственных детей, невиновны. Вэй Усянь переглянулся с Вэй Нином. Его глаза понемногу теряли красноту и становились серыми, как дождливое небо. — Мой слух обманывает меня? — прошептал он. — Кажется, у нас обоих отравление темной энергией, — согласился Вэй Нин, ощущая, как его сердце начинает гореть огнем. Темная энергия зашипела и забилась внутри него, пытаясь вырваться наружу. «Пусти!!! — закричали голоса. — Отдай нам его!» «Твое золотое ядро будет разрушено!» «Ты снова станешь бесполезным!» — Прости, что тебе пришлось это сделать, — тихо сказал Вэй Усянь. — Потом почистим тебе меридианы вместе. — Госпожа Цзян, — голос Цзинь Гуаншаня был полон скорби, — я понимаю ваши чувства. Сердце матери болит за своих детей, и вы не виноваты в том, что, несмотря на идеальное воспитание, они выросли убийцами. Даже если вы сейчас поручитесь за них, это не может гарантировать того, что в будущем они перестанут совершать убийства. — Глава Ордена Цзинь прав! — послышалось из разных концов зала. — Почему Пурпурная Паучиха покрывает убийц? — Нужно скорее убить их, пока они не натворили бед похуже! — Жизнь каждого из нас теперь под угрозой! И в этот момент у Цзян Чэна наконец-то кончилось терпение. — А НУ ЗАТКНУЛИСЬ!!! — заорал он, вскакивая на ноги и разворачивая Цзыдянь на полную длину. — Кто еще хоть слово скажет про Вэй Усяня или Вэй Сюаня, будет иметь дело со мной, и уж поверьте, мои способы воспитания вам точно не понравятся!!! Цзинь Гуаншань чуть скривил губы. Он ожидал, что после их беседы с Цзян Чэном один на один у того не возникнет желания защищать близнецов: как бы он ни обожал своих братьев, убийство целого Ордена — слишком серьезное дело, чтобы и дальше покрывать их. — Глава Ордена Цзян, — сказал он, — вы не можете вот так просто размахивать оружием в главном зале Башни Золотого Карпа. Смею напомнить вам, что Ордена Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь находятся в дружественных отношениях, поэтому… — Ну раз так, — с ухмылкой ответил Цзян Чэн, лениво закидывая Цзыдянь на плечо, — значит, я прямо сейчас разрываю все отношения с Орденом Ланьлин Цзинь. Зал в очередной раз взорвался шепотками и переговорами. Лицо Цзинь Гуаншаня стало глупым и растерянным. Он кинул взгляд на родителей Цзян Чэна, надеясь, что те образумят своего сына, но Цзян Фэнмянь сидел позади него со спокойным, почти блаженным выражением лица, а Госпожа Юй стояла, скривив губы, и смотрела презрительным взглядом — но ее презрение было направлено не на своего сына, а на Цзинь Гуаншаня. — Но… — Цзинь Гуанъяо вежливо поклонился, приходя отцу на помощь. — Если позволите мне сказать, боюсь, это может быть проблематично, ведь… Он не закончил фразу, а лишь пространно указал рукой в сторону сидящих неподалеку Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли. Цзян Яньли вежливо улыбнулась, встала со своего места и поклонилась сначала в ответ Цзинь Гуанъяо, а затем — Цзинь Гуаншаню. — Глава Ордена Цзинь, — мягко сказала она, — боюсь, что при текущих обстоятельствах я тоже буду вынуждена покинуть Орден Ланьлин Цзинь. Цзинь Гуаншань растерял всю свою спесь: теперь он был в замешательстве. Жена его наследника собиралась покинуть Орден — это было просто немыслимо! Он повернулся к Цзинь Цзысюаню, и его лицо дрогнуло, когда он увидел, что Цзинь Цзысюань поднялся на ноги с таким же серьезным лицом, как у Яньли. Он выглядел так, словно тоже собирался сказать о том, что покидает Орден Ланьлин Цзинь. — Цзысюань… — пробормотал Цзинь Гуаншань. — Отец, — ответил тот, с достоинством выдерживая его взгляд. Но он не успел продолжить, потому что в этот момент двери в зал распахнулись. Заклинатели отвлеклись от созерцания семейной драмы и повернулись к дверям, во все глаза рассматривая вошедших. Вошедшими были трое людей, и представляли они собой зрелище весьма… занятное. — Уважаемые господа, я прошу прощения, что мы помешали Совету Кланов, — сказал заклинатель, одетый в белое, и поклонился низко, почти до земли. — Мы пришли, чтобы просить у вас судить убийцу Ордена Юэян Чан.