Беда не приходит одна

— Уважаемые господа, я прошу прощения, что мы помешали Совету Кланов, — сказал заклинатель, одетый в белое, и поклонился низко, почти до земли. — Мы пришли, чтобы просить у вас судить убийцу Ордена Юэян Чан. «Мы уже судим убийцу», — примерно такого ответа ожидали братья Вэй от Цзинь Гуаншаня, но он почему-то молчал. Молчал и Цзинь Гуанъяо, и другие приглашенные заклинатели, и на какое-то время в Зале Несравненной Изящности повисла полная тишина. Вэй Усянь с ног до головы оглядел заклинателя в белом: он был красивым, словно нефритовая статуя, но черты его лица были мягкими. А особенно привлекали внимание его глаза: они были большие и глубокие, как бездонные омуты, и ярко выделялись на бледном, практически белом лице. — Кто это? — шепнул Вэй Усянь брату. — Какой красивый. — Понятия не имею, — так же шепотом ответил ему Вэй Нин. — У него нет накидки с клановым узором — видимо, это бродячий заклинатель. — Даочжан Сяо Синчэнь! — первым пришел в себя Цзинь Гуанъяо. — Даочжан Сун Цзычэнь! Вы нисколько не помешали, мы как раз… — замешательство на его лице стало настолько очевидным, что его заметил бы даже слепой. — Как раз этим и занимаемся. Можете… занять свободные места. Вэй Нин склонил голову набок, размышляя, что так смутило Цзинь Гуанъяо, который умел держать маску спокойствия и отстраненной вежливости в любой ситуации. Рядом с человеком, которого он назвал Сяо Синчэнем, стоял еще один заклинатель — но он, напротив, был одет во все черное и вид имел довольно суровый, хотя в заклинателях читалась едва уловимая схожесть. — О! — Вэй Нин расширил глаза, уставившись на третьего человека, который стоял между двумя даочжанами, связанный и потрепанный. — А-Ин, смотри, это же… Сяо Синчэнь окинул центр зала, где стояли братья Вэй, обеспокоенным взглядом, и его брови чуть нахмурились. — Ляньфан-цзунь, — обратился он к Цзинь Гуанъяо, — сейчас идет суд над молодыми господами Вэй из Юньмэна? Цзинь Гуаншань прикрыл лицо веером и прислонил руку ко лбу, изображая смертельную усталость. Но взгляд его был направлен на Цзинь Гуанъяо и не сулил ему ничего хорошего. — Все верно, даочжан Сяо, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Вы же за этим пришли сюда? — Хвала небесам, — на лице Сяо Синчэня расцвела облегченная улыбка. — Мы успели вовремя. Ляньфан-цзунь, вы совершаете чудовищную ошибку, верша суд над невиновными. Настоящий убийца все это время был гораздо ближе, чем вы думали, нам удалось его разыскать, и мы бы хотели просить у вас назначить ему соответствующее его деяниям наказание. — Вот оно что… — тихо пробормотал Вэй Усянь, ощущая, как его внутренности, которые с момента преступления за порог зала были сжаты в один тугой комок, начинают расслабляться. Убитый темной энергией клан, восстановление Стигийской Тигриной печати, пришедшие на суд неизвестные даочжаны, связанный Сюэ Ян — теперь все эти события были соединены невидимой нитью, которая отвечала на все незаданные вопросы. — У нас были существенные причины полагать, что молодые господа Вэй замешаны в недавнем печальном инциденте, — сказал Цзинь Гуанъяо, быстро освободившись от оцепенения и натянув на лицо вежливую маску. — Но если у достопочтимых даочжанов есть другая версия событий — мы будем рады ее выслушать. — Она есть, — подтвердил второй из заклинателей, названный Сун Цзычэнем. — Убийца стоит прямо перед вами. С этими словами он дернул за путы, связывающие Сюэ Яна, заставив его выйти вперед. Сюэ Ян сделал несколько шагов — лениво, скучающе, словно не его сейчас будут обвинять в убийстве шестидесяти человек. Театральной игре Цзинь Гуанъяо мог бы позавидовать любой актер: на его лице отразилось искреннее недоумение и практически святое негодование. — Чэнмэй? — Не надо называть меня этим ублюдским именем, — ответил Сюэ Ян, поморщившись, и обернулся к даочжанам. — Ну и че вы замолчали, святоши? Вы будете меня обвинять или хотите просидеть до ночи на этом сраном совете? На лице Сун Цзычэня отразился гнев: ему явно не нравилось, что босяк и бандит, да к тому же убийца, разговаривает с ним в таком тоне. Но он не успел ничего ему сказать, потому что заговорил Сяо Синчэнь. — Ляньфан-цзунь, как только мы с Цзычэнем узнали, что было совершено настолько бесчеловечное действо, мы сразу же решили провести расследование. Нам пришлось пересечь тысячи ли, прежде чем мы смогли найти и схватить преступника. Вэй Усянь коротко переглянулся с Лань Чжанем. — Это вполне похоже на правду, — подал голос Не Минцзюэ, — такой человек, как Сюэ Ян, вполне мог бы совершить подобное. Но у вас должны быть веские доказательства, чтобы обвинять его, — он скривил губы в странной усмешке. — Более веские, чем тот бред, который мы только что выслушивали против братьев Вэй. — Доказательства? — Сяо Синчэнь серьезно кивнул. — Они у нас есть. Услышав об этом ужасном инциденте, мы сразу же прибыли к имению Ордена Чан и расспросили всех, кто мог пролить хоть немного света на случившееся. Но все люди твердили одно и то же — что они ничего не видели, и их рассказы были в точности одинаковыми, словно они договорились о единой версии событий. Из чего мы сделали вывод: возможно, некоторые знали, что случилось, но были слишком запуганы, чтобы говорить. На лице Цзян Чэна злорадная ухмылка мешалась с нескрываемым облегчением, и выглядело это немного странно. — В конце концов, — продолжал Сяо Синчэнь, — когда мы уже решили было, что ничего не добьемся, нам на пути встретился старик, который поведал нам, что той ночью не спал, потому что у него болели кости, и вышел на улицу проветриться. Там он и увидел силуэт убийцы — убийца был один, он двигался быстро и бесшумно. Старик был слишком напуган после того, что случилось, и боялся, что если он расскажет правду, убийца найдет его и захочет устранить, как единственного свидетеля. — Даочжан Сяо, — обратился к Сяо Синчэню Цзинь Гуаншань, лицо которого выражало искреннюю заинтересованность, — если, как вы говорите, старик был так сильно напуган, что молчал целую неделю, почему же он решился раскрыть вам правду? — Он сказал, что… — Сяо Синчэнь улыбнулся немного виновато. — Что я очень похож на его погибшего сына. Его сын погиб насильственной смертью, но убийца так и не был найден. Поэтому старик хотел сделать хоть что-то, чтобы такие, как он, получили по заслугам. — Понимаю, — кивнул Цзинь Гуаншань, — людские чувства играют огромную роль, именно благодаря им множество тайного становится явным. Но разве слова одного старика можно считать весомым доказательством? — Глава Ордена Цзинь, — вежливо, но холодно произнес второй даочжан, Сун Цзычэнь, — пожалуйста, дослушайте до конца. После этого старик показал нам направление, в котором, как ему показалось, мог уйти убийца. Вы правы, слова старого человека, который не слишком хорошо видит, — не самая ценная информация. Однако когда мы начали расспрашивать других людей, предполагают ли они, куда мог отправиться убийца, они все указывали ровно противоположное направление. Из чего мы сделали вывод, что кто-то насильно заставил их молчать. — Поэтому, — продолжил Сяо Синчэнь, — мы отправились по направлению, которое нам показал пожилой господин, и по дороге расспрашивали жителей, не видели ли они человека, который мог быть как-то связан с темной энергией. Мы боялись, что убийца мог использовать артефакт вроде Талисмана Перемещения — и тогда вряд ли нам удалось бы напасть на его след. Но для использования подобного артефакта нужно большое количество духовной энергии, которым, вероятно, убийца не обладал — поэтому воспользовался именно темной энергией, чтобы уничтожить клан Чан. Лань Сичэнь медленно выдохнул и наконец убрал руку с меча. Лань Чжань последовал его примеру. — Таким образом мы добрались до Куйчжоу и нашли там Сюэ Яна, когда он сидел в харчевне с… — Сяо Синчэнь на долю секунды замялся. — …с людьми, чей образ жизни далек от праведного. Сюэ Ян громко хохотнул, услышав его слова. — Не стесняйся, даочжан, — сказал он, ухмыляясь и показывая клыки, — так и скажи — с таким же сбродом, как я сам. С бандитами, пакостниками и убийцами. Вечно вы строите из себя святых — а какой в этом сейчас смысл? — …с таким же сбродом, как он сам, — повторил слово в слово Сун Цзычэнь, даже не поведя бровью. — С бандитами, пакостниками и убийцами. И мы застали его за тем, как он, выпив лишнего, хвастался им, что за одну ночь смог вырезать целый клан, даже не прилагая к этому усилий. Стоило этим словам прозвучать, как зал буквально разорвало от гомона. Заклинатели горячо обсуждали то, что услышали, перекрикивали друг друга, шептались, переглядывались. Сюэ Ян стоял и улыбался — гордый, как будто ему вручают награду за заслуги, а не обвиняют в жестоком убийстве. Глаза Цзинь Гуанъяо широко распахнулись. Он смотрел на Сюэ Яна с таким выражением лица, словно первый раз его видел. — Ну а что? — с вызовом спросил Сюэ Ян, возвращая ему взгляд. — В свое оправдание могу сказать, что я был пьян! И уж точно не думал, что в Куйчжоу, поголовно состоящем из, как выразился достопочтимый даочжан, людей, чей образ жизни далек от праведного, — на этих словах он залился хриплым смехом, — внезапно заявятся эти два святоши. — Если он был пьян, — Цзинь Гуаншань отнял веер от лица и сделал отчаянную попытку все же разрешить ситуацию в свою пользу, — даочжан Сяо, возможно ли, что он просто морочит вам голову? Решил похвастаться перед друзьями — а чем еще можно похвастаться перед таким контингентом людей? Вот и напридумывал небылиц. — Боюсь, глава Ордена Цзинь, что это не так, — вежливо возразил ему Сяо Синчэнь. — Видите ли, после того как мы схватили Сюэ Яна, при обыске мы нашли у него при себе множество темных артефактов, включая талисманы и предметы с проклятиями. Кроме того, несколько очевидцев подтвердили, что он действительно пришел из Юэяна. Он осмотрел людей в зале, щуря глаза, словно пытался кого-то найти, и добавил немного растерянно: — Если честно, я немного удивлен, что их здесь нет, потому что благодаря их показаниям точно можно было бы понять, что молодые господа Вэй невиновны… Взгляд Цзинь Гуаншаня застыл. Казалось, он готов был прожечь в Сяо Синчэне дыру. Цзинь Гуанъяо открыл рот, чтобы что-то сказать, но Сяо Синчэнь прокашлялся и продолжил, слегка смутившись: — Ну да, разумеется. Наверно, дело в том, что они были слишком испуганы, чтобы выступить перед обществом заклинателей, тем более в том месте, где убийца может их увидеть… — Даочжан Сяо, — обратился к нему Цзинь Гуанъяо, — если показания этих людей действительно ценные, мы сейчас же прикажем как можно скорее привести их в Ланьлин, чтобы… — Ох, нет, Ляньфан-цзунь, это уже без надобности, — Сяо Синчэнь улыбнулся ему. — Ведь Сюэ Ян сам во всем сознался. Брови Цзинь Гуанъяо поползли на лоб. — Сознался?.. — Ну а что такого? — Сюэ Ян беспечно пожал плечами и недовольно дернул рукой, пытаясь избавиться от жесткой веревки. — Какой был смысл притворяться, если меня уже поймали? Если вы так хотите — могу сознаться еще раз прямо сейчас, это даже в каком-то смысле доставляет мне удовольствие. — Ого, — прошептал Вэй Нин брату, — да он безумен. — Даже безумнее меня? — поинтересовался Вэй Усянь. — Как думаешь, а его тоже преследуют голоса в голове? — Я думаю, это он преследует голоса в голове, — ответил Вэй Нин, и близнецы огромной силой воли заставили себя подавить неуместный смех. — Более того, — продолжил Сяо Синчэнь, — несколько лет назад, как я знаю, произошел инцидент в ущелье на тропе Цюнци, по итогу которого погибло четверо надзирателей, и все они умерли от страха. И это… — И это тоже был я! — воскликнул Сюэ Ян и крутанулся на месте. — Они были такими недотепами, ха-ха-ха! Не понимаю, как они вообще прожили так долго, в Куйчжоу они бы остались без головы в первые же несколько минут. — Но… — вдруг подал голос Цзинь Цзысюань, который, кажется, тоже отошел от шока и обрел способность говорить. — Сюэ Ян, зачем?.. — Заче-е-ем? — растягивая гласные, переспросил Сюэ Ян. — С кланом Чан у меня были давние счеты, позвольте избавить вас от подробностей моей личной жизни. А вот надзиратели на тропе Цюнци… Хм, зачем же я это сделал… Он кинул красноречивый взгляд на Цзинь Гуанъяо и облизнулся. Цзинь Гуанъяо смотрел на него спокойно, выжидающе, словно не понимал, о чем идет речь, но Вэй Нин заметил, как его лицо побледнело. — А просто так! — закончил Сюэ Ян и незаметно подмигнул Цзинь Гуанъяо. — Почему вообще должна быть какая-то причина для того, чтобы убивать слабаков? — Безумец! — закричал кто-то. — Монстр! — Убийца! — Чудовище! Крики и угрозы посыпались со всех сторон, а Сюэ Ян стоял в развязной позе с широкой ухмылкой на лице — было видно, что он действительно наслаждался этим. — Да-да, — соглашался он, кивая, — это я, это все я! Больше, дайте мне больше ненависти! Я хочу, чтобы она пропитала меня насквозь! — Господа, — произнес Цзинь Гуанъяо, и его голос был слегка надломленным, — господа, прошу вас, успокойтесь. Даочжан Сяо, даочжан Сун, сегодня вы оказали нам неоценимую помощь. Благодаря вам удалось избежать жертв и вычислить виновного — и весь заклинательский мир будет за это в долгу перед вами. Поэтому, в связи с наличием неоспоримых доказательств и добровольным признанием преступника, мы приговариваем Сюэ Яна, бывшего адепта Ордена Ланьлин Цзинь… — он кинул быстрый взгляд на отца и увидел в нем что-то, что заставило его нервно сглотнуть. — …к пожизненному заключению в темнице. В зале снова воцарилась гробовая тишина. Молчание висело около минуты, когда Цзян Чэн наконец-то прервал его, разломив свой стол пополам. — Да ты шутишь, сукин сын!!! — заорал он, вскакивая с места и выпуская Цзыдянь. — А ну иди сюда, я сейчас собственными руками придушу тебя прямо на месте!!! Можете потом судить меня, как убийцу героя войны, даже не придется искать свидетелей!!! — На каком таком основании вы приговариваете Сюэ Яна всего лишь к заключению, когда братьев Вэй готовы были казнить, даже не имея на то достаточных доказательств? — громко спросил Лань Сичэнь, поднимаясь, и его глаза сверкали гневом. — Ляньфан-цзунь, глава Ордена Цзинь, вы упрекали нас всех в том, что мы покрываем преступников — а чем же сейчас занимаетесь вы? — Вы вообще потеряли совесть, чертовы ублюдки! — поддержал его Не Минцзюэ, вставая и обнажая саблю. — Если вы отказываетесь казнить эту сволочь, я сейчас собственноручно снесу ему голову своей саблей. — Господа, прошу… — залепетал Цзинь Гуанъяо. — Прошу вас, успокойтесь! Сюэ Ян сознался в своих преступлениях сам! Это считается за смягчающее обстоятельство! — А то, что из-за него едва не казнили двух невинных людей, не считается за смягчающее обстоятельство?! — рявкнул Не Минцзюэ. — Я настаиваю на том, чтобы казнь была совершена публично, прямо сейчас, и то быстрая смерть будет для него слишком щедрым подарком! — Глава Ордена Не, — снова встрял Цзинь Гуаншань, видя, как его сын готов забиться в угол от ярости Не Минцзюэ, — вы абсолютно правы, но все же это адепт нашего Ордена, мы пригласили его в качестве ученика, поэтому мы ответственны за его воспитание… — Что ты несешь, чертов болван?! — взревел Не Минцзюэ, выходя из-за стола широкими шагами. — Никогда в жизни я еще не слышал такой несусветной чуши! Вэй Нин видел по его раздувающимся ноздрям и вздымающейся груди, что Не Минцзюэ приходил в состояние чистой, первобытной ярости. В висок Вэй Нина ударила паника — у него так может случиться искажение Ци! — Чифэн-цзунь! — воскликнул он, привлекая его внимание. Не Минцзюэ обернулся к нему, и лицо Вэй Нина, человека, которого только что чуть не казнили, словно слегка успокоило его: кажется, он понял, что самого страшного, что могло произойти, им удалось избежать. — Чифэн-цзунь, — повторил Вэй Нин, глядя на него честными глазами, — А-Ину становится плохо, его одолевает темная энергия, прошу, помогите мне его сдержать, я сам, как видите, не могу этого сделать. Не Минцзюэ нахмурился и быстро подошел к ним, временно забыв о Сюэ Яне. Вэй Усянь начал старательно изображать конвульсии, делая вид, что его одолевает темная энергия, чтобы Не Минцзюэ поверил ему и не понял, что они просто решили его отвлечь — а то он мог бы разозлиться еще сильнее, и тогда точно заработал бы искажение Ци. — Снимите с них кандалы! — вдруг раздался чей-то голос из конца зала. — Снимите! — поддержали его еще несколько голосов. — Освободите братьев Вэй! — Они невиновны, оставьте их в покое! — Отпустите их!!! Вэй Нин сделал глубокий вдох, следя за тем, как Не Минцзюэ в замешательстве держит Вэй Усяня, который дергается, как в припадке, за запястья. Он не чувствовал радости от того, что их оправдали. Он по-прежнему испытывал только отвращение: случись что-то подобное еще раз — и все эти люди снова будут обвинять их во всех грехах и будут готовы казнить их без суда и следствия. Как же легко было управлять общественным мнением… — Казните Сюэ Яна, — холодно сказал Цзян Чэн, — или, я клянусь, я разорву все отношения с Орденом Ланьлин Цзинь прямо сейчас. — Казните его! — вторили ему голоса со всех сторон. — Такие убийцы не заслуживают жизни! Вэй Нин бы приложил ладонь к лицу, если бы его руки не были скованы кандалами. Цзинь Гуаншань вежливо улыбнулся и почтительно склонил голову. — Хорошо, господа, — согласился он с застывшей улыбкой. — Раз большинство считает, что это лучшая участь для преступника, так тому и быть. Сюэ Ян будет казнен.

***

Когда стража подошла к Сюэ Яну, чтобы увести его, он обернулся к Сяо Синчэню и обратился к нему, словно к близкому другу: — Даочжан, не забывай меня. Мир тесен. Сяо Синчэнь посмотрел на него нечитаемым взглядом — строгим, но не осуждающим. Ему словно было жалко Сюэ Яна, но он понимал, что смерть будет лучшим воздаянием за его заслуги. И уже когда Сюэ Ян почти скрылся за дверью, Вэй Усянь понял, что ему нужно спросить кое-что важное. — Сюэ Ян! — крикнул он ему вслед. Сюэ Ян обернулся и с ухмылкой помахал ему рукой. — Учитель Вэй, — поздоровался он. — Я тебе не учитель, — сказал Вэй Усянь, поморщившись. — Я ни одного человека не учил управляться с темной энергией, все это — полностью твоя заслуга. — Так что ты хотел-то? — спросил Сюэ Ян, делая вид, что он собирается уходить. — К сожалению, у меня довольно мало времени на разговоры с тобой, меня еще ждут разные интересные дела — знаешь там, казнь, например. — Скажи, — произнес Вэй Усянь, сверля взглядом его спину, — это ты наложил проклятие Сотни дыр и тысячи язв на Цзинь Цзысюня? — А? — Сюэ Ян оглянулся и посмотрел на него, как на идиота. — Это еще кто такой? Первый раз слышу это имя. Но спасибо за наводку, учитель Вэй, в следующий раз обязательно использую проклятие Сотни дыр и тысячи язв на ком-нибудь. — Не успеешь, — ласково заверил его Цзян Чэн. Сюэ Яна увели, а с братьев Вэй сняли кандалы. Вэй Нин покрутил руками и потер покрасневшие запястья. — Сюэ Ян говорил правду, — сказал он задумчиво. — Он не проклинал Цзинь Цзысюня. Но тогда кто?.. — Вот это да, А-Нин, — восхитился Вэй Усянь, смотря на его руки, — у тебя уже все зажило! Вэй Нин проследил за его взглядом и понял, что, действительно, натертая металлом кожа была безупречно гладкой, словно ее еще не касалось ни одно из орудий, придуманных человеком. А ведь всего секунду назад на его запястьях горели красные пятна… Вэй Нин беззаботно улыбнулся и пожал плечами, а затем незаметно надавил себе на несколько акупунктурных точек на руке. Раны не должны были затягиваться так быстро — он ведь еще не успел ничего сделать. Обычно подобные синяки или царапины можно было свести медитацией — но он никогда не слышал, чтобы они затягивались сами собой, тем более в мгновение ока. Эта сила… действительно пугала его. — Куда собрался? — с усмешкой спросил Цзян Чэн, заметив, как Цзинь Гуанъяо тихонько, почти на цыпочках, пробирается к выходу. — Ты ничего не забыл? — И ты, Гуаншань-сюн, — поддержал сына Цзян Фэнмянь, ласково смотря на Цзинь Гуаншаня. — Мне все же кажется, что кое-что важное вы забыли. — Я… — Цзинь Гуаншань дернул уголком губ и приблизился к близнецам. — Приношу свои искренние извинения молодым господам Вэй за это возмутительное недоразумение. — Вы чуть не отправили их на казнь, — прозвучал сзади него ледяной голос Лань Чжаня. — Глава Ордена Цзинь полагает, что здесь можно отделаться одними извинениями? — Вот именно! — согласился Цзян Чэн, опасно сужая глаза. — Вы заковали их в кандалы, отобрали оружие, вели их под стражей, как преступников, вменили им преступления, которых они не совершали, заставили всех вокруг сыпать оскорблениями! — Не говоря уж о том, что и на предыдущем суде вы так страстно желали их оклеветать, — добавил Лань Сичэнь, улыбаясь одинаковой с Цзян Фэнмянем улыбкой. — Глава Ордена Цзинь, будьте так добры объяснить, что здесь происходит. — Ох… — Цзинь Гуаншань приложил руку ко лбу, словно испытывал сильнейшую головную боль. — Все это так… непросто. Когда я приглашал Сюэ Яна в ученики к нам в Орден, я и подумать не мог, что он отплатит за мою доброту вот так. Я понимаю, как это выглядит со стороны, но в моей душе не было злого умысла. Я всегда был уверен, что это дело рук молодого господина Вэя, и просто хотел обезопасить свою семью и Орден, хотел, чтобы их никогда не коснулись руки убийцы. Как я мог знать, что убийцей был тот, кто находился рядом со мной все это время… — Отец, — обратился к нему Цзинь Цзысюань, подходя, — я боюсь, что твоим словам здесь уже никто не верит. Пожалуйста, прекрати свои нападки на Вэй Усяня и Вэй Сюаня. Теперь-то ты знаешь, что они ничего плохого не сделали. Стигийская Тигриная печать была уничтожена — а теперь, судя по всему, ее использовал Сюэ Ян, чтобы убить клан Чан. Ты действительно ничего об этом не знаешь? Цзинь Гуаншань нахмурился, и на его лицо словно нашла тень. — Стража, — резко приказал он, — обыскать Сюэ Яна. Можете раздеть его, выпотрошить — сделать что угодно — но понять, каким способом он убил целый клан. У нас есть причины предполагать, что артефакт, который он задействовал, может быть гораздо опаснее, чем мы можем себе представить. — Получается, что и половину Стигийской Тигриной печати на празднестве тоже украл Сюэ Ян, — покачал головой Цзинь Гуанъяо. — И как я все это время мог не замечать этого… — Так, значит, тебе не отшибло память! — возмутился Вэй Усянь. — Почему же десять минут назад вы убеждали нас, что не знали о том, что ее украли? — Молодой господин Вэй, вы, кажется, что-то путаете, — почтительно отозвался Цзинь Гуанъяо, и глазом не моргнув, — это говорил мой отец. Он правда… не знал. Я не решился сообщить ему об этом, чтобы не омрачить радость от свадьбы наследника. Отец не знал о том, что печать была украдена. Это еще одна причина, по которой у него были все основания полагать, что убийца — именно Вэй Усянь. — А-Яо, — обратился к нему Лань Сичэнь, и его лицо было добродушным и вежливым, — ты сейчас сказал «половину Стигийской Тигриной печати». Откуда ты знаешь, что была украдена только половина? Цзинь Гуанъяо моргнул, смотря на него удивленно. — И правда, мы никогда не говорили об этом! — воскликнул Вэй Нин, понявший, о чем говорит Лань Сичэнь. — Мы ни разу не упоминали, что была похищена лишь половина! Если ты был не в курсе деяний Сюэ Яна, откуда же ты это знаешь? — Молодой господин Вэй, эргэ, — мягко ответил Цзинь Гуанъяо, — если вы сейчас пытаетесь меня в чем-то подозревать, то, уверяю вас, совершенно напрасно. Здесь сработала обычная логика: вы говорили, что печать была украдена, а затем, при встрече на горе Луаньцзан, — что вы уничтожили ее. Логично было предположить, что одну ее часть вы уничтожили, в то время как вторая была украдена. — Лань Хуань, с ним бесполезно разговаривать, — сказал Вэй Нин, вздыхая. — Он все равно перевернет все с ног на голову. — Я понимаю, что моя ошибка в отношении братьев Вэй непростительна, — произнес Цзинь Гуаншань с почти что искренним раскаянием, — и, возможно, я утратил ваше доверие навсегда. — Уже давно, — согласился Цзян Чэн. — Но если мы можем чем-то возместить ущерб, — продолжил Цзинь Гуаншань, — пожалуйста, скажите, и я сделаю все, что в моих силах. — Во-первых, — прогрохотал Не Минцзюэ, — ты казнишь ублюдка Сюэ Яна. — Во-вторых, — добавил Цзян Чэн, — вы оставите моих братьев в покое! — И в-третьих, — вдруг сказал Вэй Нин, и его глаза опасно блеснули, — если еще раз кто-нибудь из ваших псов заявится в Пристань Лотоса, как к себе домой, и скажет, что собирается отвести нас на суд… Я клянусь всем, что у меня есть, вырезанием одного Ордена дело здесь не ограничится. — Разумеется, — закивал Цзинь Гуаншань, — это меньшее, что мы можем для вас сделать. — И еще, — произнес Лань Сичэнь. — Мы будем лично присутствовать при обыске Сюэ Яна — и если при нем будет найдена Стигийская Тигриная печать, мы ее уничтожим. — Глава Ордена Лань, ваши предложения, как и всегда, разумны, — улыбнулся Цзинь Гуаншань. — Конечно, как только все закончится, пройдемте со мной к темницам, вы сможете лично осмотреть Сюэ Яна. — Кто эти заклинатели? — тихо спросил Вэй Усянь, кивая в сторону даочжанов. — Они, можно сказать, спасли нам жизнь, и я бы хотел их отблагодарить. Словно услышав его слова, Сяо Синчэнь и Сун Лань молча подошли к ним. Сяо Синчэнь мягко и добродушно улыбался, лицо Сун Ланя было суровым, но в нем не было враждебности. — Даочжан Сун Цзычэнь, даочжан Сяо Синчэнь, — произнес Цзян Фэнмянь, кланяясь им, — мы в долгу перед вами. А-Сянь, А-Сянь, — обратился он к близнецам, — даочжан Сяо Синчэнь — ваш шишу. Вряд ли вы успели познакомиться, потому что он вернулся в мир только недавно. — Шишу? — удивленно переспросил Вэй Нин. — Вернулся в мир? Ох, неужели… — его глаза засветились пониманием. — Даочжан Сяо, ты — ученик Баошань-саньжэнь? — Все верно, — ответил Сяо Синчэнь, улыбаясь. — К сожалению, я не был лично знаком с саньжэнь Цансэ, но много слышал и о ней, и о ее сыновьях. Я рад познакомиться с вами. — Ох, шишу, спасибо вам! — горячо поблагодарил его Вэй Усянь. — Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы вы не появились. Все-таки мы с А-Нином точно родились под счастливой звездой! — Но как вы так быстро сумели найти преступника? — спросил Вэй Нин. — Об убийстве клана Чан же стало известно не сразу, тем более бродячим заклинателям. — Это не совсем так, — возразил Сяо Синчэнь, покачав головой. — Мы узнали о происшествии в первый же день благодаря одному молодому господину, который специально нашел нас, чтобы попросить провести собственное расследование. Он сказал, что если мы этого не сделаем, могут быть казнены невиновные. Сказал, что двум его друзьям может грозить опасность — потому что, скорее всего, в убийстве обвинят их, хотя они этого не совершали, — и что мы должны поспешить, пока их не приговорили к смертной казни. После таких слов мы, разумеется, не могли оставаться в стороне и тотчас отправились на поиски преступника. Братья Вэй изумленно переглянулись. — Что это был за молодой господин? — спросил Вэй Усянь. — Мы не знаем, — ответил Сун Лань, пожимая плечами. — Он не представился, поэтому мы так и не узнали, как его зовут. Я только помню, что он носил накидку с клановым узором и был очень изящный… Он скользнул взглядом по залу и резко замер. — Вот же он, — сказал Сун Лань, указывая рукой на стол, за котором сидели адепты Ордена Цинхэ Не. — Хуайсан-сюн! — поразился Вэй Нин. Не Хуайсан широко улыбнулся и помахал им рукой из-за стола, а затем также встал и подошел поближе. — Хуайсан-сюн, ты невероятен! — рассмеялся Вэй Усянь. — Теперь мы должны будем обеспечить тебя годовым запасом выпивки и весенних книжек! — Это было не так уж и сложно, — смущенно ответил Не Хуайсан. — Великие Ордена первыми узнали о том, что произошло, и я сразу подумал о том, что первое, что сделает заклинательский мир, это обвинит вас. Поэтому в тот же день я попросил своих людей связаться с даочжанами, известными своим благородством и праведностью — но по счастливой случайности встретил их сам. В любом случае, вы уже однажды спасли мне жизнь, поэтому давайте будем считать, что мы квиты. — Даочжан Сяо, даочжан Сун, мы рады познакомиться с вами, — сказал Цзян Чэн, поклонившись им. — От всей души благодарим вас за помощь. Если наш Орден может чем-то помочь вам — пожалуйста, не стесняйтесь попросить об этом. — В этом нет необходимости, глава Ордена Цзян, — с улыбкой отказался Сяо Синчэнь. — Мы лишь делали то, что должны были. Вэй Нин кинул быстрый взгляд на стоящего поодаль Цзинь Гуанъяо — тот смотрел на Лань Сичэня жалостливо и виновато, словно пес, который надеется вымолить прощение у хозяина. Но у Лань Сичэня, кажется, больше не осталось сил притворяться, что он по-прежнему относится к Цзинь Гуанъяо, как к своему брату, поэтому он принципиально не смотрел в его сторону, холодно игнорируя направленный на него взгляд. — А-Сянь! Близнецы лишь успели разом повернуться на зов, когда угодили в мягкие, трепещущие объятия. — Шицзе, — пробормотал Вэй Усянь, обнимая Цзян Яньли в ответ, — ну что ты, все же хорошо. — А-Сянь… — прошептала Яньли, и по щекам ее скатились слезы. — А-Сянь, я так волновалась! Я так боялась! Я так… А вдруг они бы… Братья первый раз видели свою всегда неунывающую шицзе в таком состоянии. Они крепко обняли девушку и синхронно задышали ей в макушку. — Шицзе, не плачь, — попросил Вэй Нин, ощущая, как на него внезапно резкими волнами накатывает усталость. — Мы бы не позволили им казнить себя, ты же понимаешь это? Но Цзян Яньли словно не слышала их. Она только тихо плакала, прижимаясь лицом к их груди, и шептала их общее имя, едва не срываясь при каждом выдохе в надрывный плач. Вэй Усянь скосил глаза на Лань Чжаня — у того было такое выражение лица, как будто он тоже сейчас расплачется. — А-Ли, я бы не позволил этому случиться, — тихо сказал Цзинь Цзысюань, глядя на свою жену с беспокойством. — Ты же знаешь, никто из нас не позволил бы. — З-знаю, — прошептала Цзян Яньли, лишь сильнее сжимая объятия. — Но все равно… Все равно!.. Вэй Нин прикрыл глаза. Вместе с усталостью на него нахлынуло странное чувство облегчения — как будто все самое страшное, что могло с ними произойти, уже произошло, и хуже уже все равно не будет. Они оба лишились золотых ядер, их оклеветали, дважды судили, пытались убить, у них украли Тигриную печать, устроили засаду… Но они все равно все это пережили. Вэй Усянь встретился с Вэй Нином взглядом, и в его светло-серых глазах заплясали теплые искорки. А затем он улыбнулся, и его сияющей улыбкой можно было осветить весь Зал Несравненной Изящности. — А-Нин, — произнес Вэй Усянь и наклонился к самому уху брата, чтобы что-то ему сказать. И от его слов — таких знакомых и таких родных — к Вэй Нину вдруг резким всполохом пришло осознание, что теперь, действительно, все будет хорошо. — Пора возвращаться домой.