Хроники Климэнда. Красный Легион.

— Я тебе ещё раз повторяю, Айдан, подери тебя ир-мер за ногу, Стонн’Кассел, я не собираюсь заниматься утренней тренировкой. Проси, желай или приказывай, но я отказываюсь! Я — Теренел, восьмой этого имени, из рода амхарских дворян именуемых Мейстландами, не собираюсь тренироваться в походе! Я хочу отдохнуть от всего, что творил в легионе на протяжении двух лет службы, и ты никоем образом не заставишь меня тренироваться, падла ты такая! Крик Терона был слышен за лигу от их временно стоянки. День был жарким и после не менее душной ночи, Айдан вознамерился хоть немного вспомнить тренировки, чтобы за время поездки совсем не забыть, как держать меч. Они только и делали, что ехали, остановившись на ночлег два раза в придорожных постоялых дворах. Однако пришлось остановиться в третий раз, когда они проезжали мимо старой, заброшенной часовни. Паулю Дейну это дело не понравилось, и он принялся восстанавливать религиозное место, посвящённое Фанзе — матери всех лесов. Дело же оказалось не таким быстрым, как рассчитывал капеллан. А всё потому, что святилище само по себе должно иметь самые разные растения, что обвивали бы каменные столбы, однако пыли и сорняков в этом месте было столько, что Дейну захотелось навести здесь свои порядки и выдернуть сорняки, которые Фанза не любила в своих святых местах. Они источили едкий аромат, от которого у каждого прихожанина кругом шла голова, а вследствие — молитвы не были закончены в полной мере. Дело это было утром, Дейн велел трём друзьям следить за лошадьми, а сам, вместе с Сейной, отравился на святое дело. Айдан покачал головой, скрестив руки на груди. — Я же тебя не отжиматься, заставляю, я просто поупражняться в фехтовании хочу, что в этом такого? — Но Терон не унимался и продолжал бормотать проклятья в сторону Стонн’Кассела. — Во имя Мираны, Адэонесы и Дуратхара, сначала ты мне измотаешь в фехтовании, а потом заставишь приседать, после чего скажешь, что сейчас мы побежим лигу в полном обмундировании! Нет, нет, нет и ещё раз сука нет! Я не стану тренироваться! — Терон упрямо скрестил руки на груди, желая в дороге только пить и не просыхать, в то время как Корр всецело отдался чтению третьей по счёту книги и вообще, Корр маг, а не фехтовальщик и не стоит ему браться за меч в такой чудесный летний день. Айдан пожал плечами и решился на хитрость. — Так и быть. Я-то думал, что Теренел Мейстланд ничего не страшится и стоит кинуть клич, как тут же он явится на помощь, а от сокола Амхары только перо осталось. Мда, обидно… — Терон стиснул зубы. — Детский трюк, Айдан. Меня на слабо не возьмёшь! — Терон гордо поднял подбородок и направился к седельной сумке своего коня, сию минуту заметив пропажу ремня с флягами его фирменного самогона. — Айдан, ты что творишь?! — Стонн’Кассел сошёл с дороги и ремень на поясе, вынимая меч из ножен. Терон, будто бешеный зверь, вынул меч из своих ножен, закреплённых на седельных сумках. — Только посмей пролить хоть каплю этого чудесного напитка! Если такое случится, я тебя прибью! — Терон обхватил рукоять меча двумя руками и приготовляйся к бою. Айдан выставил правую ногу вперёд и взялся за меч так, чтобы нанести удар снизу вверх наискосок. Остриё белой стали касалось редких высоких колосков иссохшей травы, росших близ дороги. Терон напал первым. Айдан нырнул вниз, не успев среагировать на столь стремительный выпад. Почти с рёвом с неописуемой злобой Терон крутанулся, пытаясь задеть Айдана в сильном и размашистом ударе. Однако Айдан резко шагнул назад и тут же рванулся вперёд, занося меч с левой стороны. Мейстланд только и успел, что задержать меч противника своим мечом. Синее свечение поблёскивало на солнце, но Терон сосредоточился на поединке. Он должен был вернуть самогон! Айдан оттолкнул друга и вновь приготовился к бою, выставив клинок так, чтобы рукоять упиралась в правое плечо, а лезвие выпирало, будто бык, готовый к набегу. Терон молниеносно метнулся коню, отдал меч Корру, забрал у брата посох и вернулся к поединку. — Сейчас я тебя буду бить аккуратно, но сильно и больно! Верни мои фляги! — — В бою так же будешь бегать от врага в поисках посоха? — Айдан смеётся, сам поражаясь тем, что сердце его жаждет битвы. Это было необычное желание. Ему вновь хотелось крови. — Так-так-так, Айдан, хочешь драки? Будет! — Терон вновь рвётся атаковать первым. Но в этот раз он двигается быстрее. Увереннее. Айдан отражает удары посохом сразу с двух сторон, не имя возможности контратаковать. Из-за этого поединок переходит в полное тереново правление. Здесь он решает, когда защита противника падёт. Айдан дышит часто, Терон же кружится так, что ветер ему повинуется. Тогда Стонн’Кассел проводит выпад между сериями атак. Заблокировав удар снизу, Айдан не ждёт и производит один неполный удар, слабый, так, чтобы остриё не задело грудь Терона. В то же время он понимает, что посох находится в половине дюйма от его макушки. Терон улыбается. Почти смеётся, пока не понимает, что и сам в такой ситуации бы уже лежал бы мёртвым. — Хорошо поплясали, а? — Терон и Айдан смеются поначалу робко, а потом обнимаются и хохочут так, что их за лигу слышно. — Ты становишься невыносимым, честное слово! — Терон прижимает самогон к груди, а Корр вертит двумя пальцами у висков. — Ты только и делаешь, что пьёшь. День пути и мы в Монс-Ранхаре. Надо было тебя протрезвить, дружище! — Терон останавливается на полуслове и качает головой, хмуро глядя то на друга, то на брата. — Во Врата Харды такое отрезвление! —

***

День пути по кинхартским полям прошёл относительно спокойно. Корр и Терон не творили ужаса, капеллан Дейн преспокойно ехал впереди отряда, а Айдан и Сейна молча держались в центре отряда. Иногда Айдан поглядывал на послушницу, нередко и девушка кидала в сторону СтоннКассел взгляды, наполненные толи теплом, толи радостью, или же неловкостью. Поля столичной провинции были просторны. Альвевианский тракт шёл куда-то в бесконечную даль, и простирался за спинами путников такой же долгой, неменяющейся дорогой. Изредка, и то на развилках, встречались им дорожные знаки, высеченные в каменных пирамидках. В основания всегда писали о памятном событии близ этого знака, выше указывали крупные города и число лиг оставшихся до них лиг. Сами же поля, в жаркой середине лета, превращались в золотые покровы подсохшей травы. Чуть в отдалении от тракта, если смотреть на восток, то можно разглядеть леса, идущие до берегов Харды. Повернёшь голову на запад, обязательно увидишь цветочные луга где-то там, за полями, которые ещё пересечь нужно. А если пересечёшь, то обязательно взору откроется виды Туманных Джейстенских гор на юге, небольшие силуэты высоких снежных пик. Но если путь продолжить на запад, рано или поздно набредёшь на болота, за которыми настанут земли Побережья Клинков и вольных городов. Но путь их лежал на юг, к горам, что были ближе всего к столице Кровогорья, там, где волков действительно стоило бояться. Стаи волков всегда были опасными, но те, что обитали в землях, некогда принадлежавших Кон-Итьенам до времён их воцарения на Сапфировом Троне, умели вести охоту так, как ни одному одиночке не дано. В пути они редко останавливались. Все вечера в тавернах были проведены только из-за ливней. Как-никак месяц Штормовых Ветров пришёл на земли Зантара, а значит, жара и дожди сменяют друг друга как воинственные брат и сестра. День пути до Монс-Ранхара выдался тяжким, душным и самое главное — странным. Началось всё с вечерней жары, что превзошла все те душные дни первого летнего месяца. Затем, когда солнце ушло за горизонт, и ночь вступила в свои полные права, отряд оказался около деревеньки, что расположилась в одной лиге от Монс-Ранхара. Даже отсюда были видны пик Волчьего Хребта, с которых сошли снежные верхушки, оголяя алый камень, блестевший даже в лучах лунного света. Деревушка оказалась пустой. Причем совершенно. — Нет людей, нет скота. Жителей как будто-то забрали. Всех. Детей, женщин, стариков. Пусто, будто здесь несколько лет уже никто не живёт. — Терон огляделся, когда отряд спешился. Медленно, будто в тылу врага, они прошлись по опустевшим домам. — Люди просто ушли? Оставили свои пожитки, и ушли неизвестно куда? — Корр оглядел постоялый двор, закрома которого были наполнены сгнившей едой. Давно не топленые печки стали почти что ледяными, а заборы, некогда служившие загонами для скота, опустели. Дома обезлюди в одночасье и казалось, что стоит подождать, как хозяева вернуться с какого-нибудь ритуала в горах, однако только скрип открытых калиток на еле ощутимом ветру говорил о том, что селение давно заброшено. — Думайте что хотите, но я бы не стал заглядывать в каждый дом. Это место опустело по чьей-то страшной воле. — Корр притронулся к земле, чувствуя, что люди, вышедшие из своих домов, пропали не просто так. Что-то перенесло их, или же кто-то. — Оставленные косы, топоры, вилы. Люди даже не сопротивлялись. — Айдан осмотрел фермы на окраине. Будто в один прекрасный вечер по чьему-то зову люди вышли из домов, пришли к опушке леса и исчезли. — До крепости путь не долгий. Чем быстрее мы там окажемся, тем лучше для всех нас. — Пауль одним из первых взобрался в седло. Сейна, не отходившая от капеллана, почти одновременно с Тероном и Корром залезли на коней. Айдан же ждал. Пытался воззвать к крови внутри себя и в какой-то момент ему привиделись отрывки видения не того, что происходило в этой небольшой деревеньке, а картины прошлого. Дворец полыхал, но не это было главной опасностью для всего Кинхарта. Дракон, родившийся в стенах замка, за секунды вырос в огромного зверя, своими могучими крыльями разрушая стены дворца, выплёвывая из пасти алый огонь. И если бы это всё, то Айдан смахнул это видение на кошмары или болезнь, но голос, звучавший в голове беспрерывно, заставляло его моргать, в попытке отогнать видение.

Чародей, чародей, выходи на бой скорей.

Ты предатель и лжец, ты убийца и вор.

Чародей, чародей, выходи на бой скорей.

Ты зверь и король. Ты самозванец и бастард.

— Чего это ты вспомнил колыбельную? — Терон придержал поводья, когда конь под ним стал мотать головой. — Да так, просто вспомнилось. — Терон не поверил словам Айдана, как и все остальные. Но выудить из Стонн’Кассела правду можно было только в ту пору, когда он сам эту правду узнает. Отряд прошёлся по деревне ещё раз, и не найдя следов жизни, рысцой двинулся к Монс-Ранхару. По дороге они замедлили шаг не по своей воле. Лошади устали в одночасье и сейчас шли медленно, почти пошатываясь, будто убитые. С гор, за какие-то секунды спустился густой туман, от чего им пришлось зажечь факела и фонари. Подъезжая к массивным воротам крепости, они не встретили преграды. Решётка ворот была поднята. Они въехали на территорию крепости, одновременно с этим ступая в обширную долину, со своей сетью пещер и горных переплетений. Туман, окутавший всю местность, оказался настолько густым, что от одного движения руки он двигался, подобно синей дымке, образованной от табачной трубки. Спешившись с коней, отряд прошёл вперёд, по обширному внутреннему двору первой линии крепости, что служила форпостом. Дальше шла сама долина с многочисленными башнями и городами в скалах. Лошади упали замертво и затихли, не издав даже последнего звука. Первым из отряда оружие обнажил Айдан, развеивая туман нитям ветра и огня. Как живое существо, полотно тумана обступило их со всех сторон, не давая пройти ни к одному входу в крепость. Корр последовал примеру Айдана и вычертил вокруг них пламенную черту, а Терон как можно быстрее достал щит, оставшийся в перемётной сумке на мёртвой кобыле. Пауль же читал молитву так быстро, от чего туман стал безмолвно кричать, не имея возможности преступить огонь на своём пути. Сейна встала ближе к Айдану, наложив стрелу на лук. Звенящая тишина сменилась пением. Пением колыбельной, которую Айдан вспомнил в деревне неподалёку. — Айдан, сейчас не до шуток! — Возразил Корр, на что Стонн’Кассел прорычал: — Это не я! — Чародей, чародей, выходи играть скорей.

Ты мой брат, ты мой друг.

Чародей, чародей. Выходи на охоту поскорей.

Мы с тобой загоним льва, мы с тобой загоним рысь.

Пение этой расходилось по обширному двору крепости эхом многочисленных голосов. Среди них слышались голоса детей, стариков и женщин, однако вскоре пение стало исходить и силуэта, что с каждым шагом пробежался к Айдану из глубины густого тумана. Его холодное хлопанье заставляло кровь стынуть в жилах, а пламя на клинке затухало в мгновение ока, так же как рунической огонь, созданный Корром. — Твою амункерскую душу…. — Терон не успел закончить. Ударная волна снесла его с места и лихим ударом отравила в туман. Голос тут же захохотал: — Вот не задача! Улетел прямо в оружейную. Может, жив, а может, мёртв! — Корр закричал что есть мочи, когда потоки воздуха связали его ноги и размашистым броском отправили в противоположную сторону от полёта Терона. — Ещё один мертвец! А он был способным самоучкой! Сайн-Кторский рунический огонь это тебе не спичку поджечь! — Силуэт приближался с каждой секундой. Айдан потратил все силы на то, чтобы наделить клинок пламенем и когда его враг оказался в шаге от него, Паулю припал на больно колено, скошенный раскатом грома, взявшегося из ниоткуда. Капеллан завалился на правый бок, а Сейна, попытавшаяся отправить стрелу в силуэт, стала задыхаться, когда молния из руки незнакомца притронулась к её шее. Айдан совершил выпад вперёд, направив пламя мощным столпом в тень тумана. Однако пламя взяло и угасло. Стрела Сейны треснула точно в середине и разломилась на две части. Воззвав к крови дракона, Айдан шагнул вперёд ещё раз, но клинок в его руках стал тяжёлым, будто скала. Все силы уходили на то, чтобы поднять оружие над головой. — Умело, северная кобра, только зря ты спелась со Стонн’Касселом. Мы несём только смерть тем, кого любим. — Туман окутал Сейну и унёс девушку слишком стремительно. Айдан же встретился лицом к лицу с те, кто повелевал этим туманом. Его глаза имели изумрудно-зелёный отлив и горели они безумием драконьей проказы. — Здравствуй, мой дорогой потомок. -

Конец I части