Сделка с Дьяволом

***

Вечер следующего дня…       — Ты совсем псих?! — процедил Кристофер со смесью самых разнообразных эмоций на лице: от удивления до негодования, буравя возмущённым взглядом спину Эдварда.       — Не нервничай так, Крис. В твоём состоянии это вредно, — бросил мужчина, выдыхая сигаретный дым в приоткрытое окно. Он проводил взглядом полупрозрачные ядовитые нити, исчезающие в темноте, будто бы вместе с собой растворяя напряжение Кадогана.       — А тебя действительно так заботит моё состояние? Не похоже, что тебе вообще есть до кого-то дело!       — Заботит, — холодно отозвался Эдвард, поворачиваясь к брату лицом, — и я не понимаю, почему ты думаешь иначе.       — Ты втянул в свою игру Агату, устроил поджог той пристройки, связался с мафией в конце концов! Это нормально, Эд? Ты рискуешь не только собой, но и всеми, кто в твоём окружении!       Взгляд Эдварда потемнел, и он, не отрывая глаз, в которых горел недобрый огонёк, от младшего брата, сделал ещё одну затяжку, выдыхая едкий дым прямо в комнату Кристофера.       Мужчина лишь недовольно поморщился от ядовитого запаха. Он не сводил пристального взгляда со своего старшего близнеца, ожидая услышать его ответ.       Эдвард же не спешил говорить, словно тянул время, собираясь с мыслями. Он ожидал от младшего брата подобной реакции. Однако… Кристофер пришёл в себя только три часа назад, до этого отсыпаясь после тех жестоких условий, в которых его держал Чарльз. А теперь на него навалился поток этой информации, выбивший почву из-под ног младшего близнеца. И он имел право так бурно реагировать. Следовало бы дать ему ещё немного времени прийти в себя, восстановиться после физического и нервного истощения, и уже после втягивать в очередной круговорот проблем, но… тянуть было нельзя. Все остальные, кроме Агаты, уже знают о своих ролях в этом деле, теперь очередь младшего близнеца готовиться ко всем последствиям. И Эдвард должен убедить его вступить в очередную игру, устроенную им же, чтобы защитить и самих себя, и мисс Харрис.       — Агата тебе расскажет о подробностях произошедшего между нами сама, если посчитает нужным, но ты должен знать, что это наш общий план, если это хоть немного оправдает меня в твоих глазах, — усмехнулся Эдвард и затушил сигарету о пепельницу. Он остался стоять возле окна, понимая, что Кристоферу, скорее всего, будет некомфортно от запаха табака, исходящего от старшего близнеца. — Что касательно самого поджога и мафии… Планы поменялись из-за выходки Чарльза. Ты был свидетелем того, как он подстрелил наёмника Чека. Харрис оставил лишние следы пребывания мафии в той пристройке, и это было не на руку Гарри, с которым у нас договор. Мне-то всё равно на судьбу мафиози, но пока нет смысла уничтожать Чека и Попович, несмотря на то, что теперь у меня есть всё необходимое, чтобы стереть их в порошок, — самоуверенно улыбнулся он, тут же вновь натягивая на лицо маску равнодушного спокойствия. — Ну так вот, этот поджог мы с Чеком повесим на Чарльза, якобы это его попытка замести следы после того, что он выкинул. Можно сказать, это дополнительная гарантия того, что он никогда не выйдет из тюрьмы.       — То есть, ты спалил здание, чтобы потом повесить это на Чарльза? — с сомнением уточнил Кристофер.       — Именно, — кивнул Эдвард, прислоняясь спиной к стене и складывая руки на груди.       — А с мафией ты только из-за этого дела? Я помню, ты колебался, когда мистер Чек предложил нам сделку.       — Я тянул время.       «Хотя, с другой стороны, сотрудничество с мафией было бы выгодно нам, но я не доверяю им. Этого достаточно. А подняться наша компания сможет и без Чека с Попович. Контракт с Харрис у меня уже в кармане, как и с Александром, что идёт бонусом к нашему партнёрству с малышкой Харрис. Мафию я могу убрать в любой момент с нашего пути, если они только попробуют выкинуть что-то, но пока в этом нет смысла, в будущем она может ещё пригодиться. Кстати, да, спасибо Оливии и Алексу за дополнительный компромат, которого мне не доставало», — размышлял Эдвард, смотря куда-то поверх головы брата.       — Допустим, это правда. Но… зачем ты приехал раньше назначенного времени? К чему этот риск? Попытка застать врасплох?       — Да, это одна из причин. А почему? Просто тебя бы перевезли в другое место, где я не смог бы вытащить вас с Агатой вместе. Думаешь, для чего Чарльз сказал, что скинет координаты за полчаса до назначенного времени? Он и сам не знал их. Он должен был доложить Чеку, и тот бы уже занялся перевозкой и дальнейшими действиями. Роль мистера Харриса заключалась в том, чтобы он охранял тебя, и вёл переговоры со мной, пока Гарри занимался остальным на пару с Попович. На этом вопросы всё?       — Нет, есть ещё один… — немного подумав, отозвался Кристофер. — Что насчёт компроматов на нашу компанию, на отца?       — Не беспокойся, Чек передал их мне. Желаешь ознакомиться?       — Ты уверен, что он не сделал копии? — недоверчиво приподнял бровь Кристофер.       — Не уверен, — усмехнулся Эдвард, отходя от стены. Взяв пепельницу с подоконника, он направился в сторону двери на выход из комнаты. Не оборачиваясь к брату, он добавил: — Но теперь мы знаем, с чем имеем дело, как и то, что Чек не рискнёт обнародовать эту фальшивку, потому что в первую очередь похоронит и себя, и Анну Попович. Не стоит об этом беспокоиться. А теперь, — оглянувшись на близнеца через плечо, он чуть теплее улыбнулся ему, — тебе лучше поспать, ведь завтра тебя ждёт тяжёлый день. Доброй ночи, Крис.       — Доброй ночи… — отозвался мужчина, неохотно забираясь под плед и прикрывая глаза. Он даже не услышал, как Эдвард покинул его комнату.       Ещё несколько минут Кристофер просто лежал с закрытыми глазами. В его сознании проносился поток не самых приятных воспоминаний. Под их натиском мужчина медленно проваливался в тяжёлый, беспокойный сон, наполненный почти до боли искорёженными кошмарами последних дней. Неожиданно возникшая перед его глазами Агата, шепчущая его имя сквозь струящуюся по посеревшим губам кровь, выдернула Кадогана из состояния дрёмы, и он, подскочив на кровати, тяжело задышал.       — Я даже не спросил ничего о тебе… — выдохнул мужчина, вставая с кровати.       — Что такое, Крис? — недовольно отозвался Эдвард, оторвавшись от чтения, как только дверь в его комнату распахнулась.       — Ты ничего не сказал о состоянии Агаты, только то, что она в больнице. Ты был у неё? Как она? — Кристофер обеспокоенно начал выливать поток вопросов на брата.       Поджав губы, Эдвард отложил книгу на рабочий стол, в кресле возле которого сидел, и спокойно ответил:       — В стабильно тяжёлом состоянии, пока ещё не приходила в себя. И нет, я не приезжал к ней, но её навещали Сэм и Алекс, даже Рэйчел прилетела из Швеции. Сейчас она с ней в больнице.       — Хочешь сказать, что ты серьёзно ни разу не наведывался к ней? — удивлённо вскинул брови младший близнец.       — Я с утра до ночи второй день подряд разгребаю дела с мафией и Чарльзом, а сегодня, как приехал, ты с порога на меня накинулся с расспросами.       Кристофер не поверил своим ушам.       — Она твоя девушка, Эд, и ты не нашёл времени, чтобы проведать её, узнать, как она?! — тихо спросил он.       — Я. Был. Занят. Неужели ты с первого раза не расслышал?       — Больница недалеко, Эд, было бы желание. Я слышу лишь отговорки о том, что у тебя не было ни одной свободной минуты, чтобы навестить близкого человека.       — У меня действительно нет времени на это, планы изменились из-за выходки Чарльза, и я должен…       — Ты не заметил, что ты слишком часто говоришь о планах? Позволь спросить, брат, а каковы, в таком случае, твои планы на Агату? Она явно стоит у тебя не на первом месте.       — На первом месте её и наша безопасность, и ты ведь не думаешь, что пара минут в больнице, учитывая, что она даже не пришла в себя, изменят хоть что-то? Так смысл?       — Смысл в том, что так ты демонстрируешь своё равнодушие по отношению к своей девушке.       Эдвард глубоко вдохнул, чувствуя, как начинает раздражаться. Прикрыв глаза, мужчина потерел переносицу двумя пальцами, в попытке снять напряжение.       «Я понимаю, что тебе она дорога, Крис, но не стоит пытаться надавить мне на совесть за то, что я разгребаю дела, а не сижу и вздыхаю возле её больничной койки…»       Всё же взяв себя в руки, Эдвард устало взглянул на брата и спокойно ответил:       — Каждые несколько часов мне приходит отчёт от персонала о её состоянии. Так какой смысл, когда на мне столько забот, ездить в больницу и смотреть на то, как она спит? Мы не в «Сумерках», Крис.       — Боюсь, что и любви от тебя она не дождётся, тем более такой, как в твоих этих «Сумерках», — усмехнулся Кристофер, сложив руки на груди.       — На что ты намекаешь? — прищурился Эдвард, в глазах которого вспыхнул странный огонёк.       — Я не намекаю, а говорю прямо: ты ведёшь себя так, словно она тебе безразлична, — бросил мужчина, замечая потемневший взгляд брата. — Разве она не заслуживает лучшего отношения к себе, тем более от тебя, учитывая, что вы встречаетесь?       — А ты прям спишь и видишь, как бы тебе оказаться на моём месте, да? Ведь, ты думаешь, что ты ей больше подходишь, верно? — не удержался от укола Эдвард.       — Оказаться на твоём месте — это последнее, чего бы я хотел, — откликнулся Кристофер, сжимая кулаки, в попытке унять нарастающую злость на брата. — Но да, я бы не стал втягивать её в это дерьмо, которое ты заварил, и дал бы ей то, чего она заслуживает!       «Перестал подбирать выражения, а значит, ты уже разозлился, Крис», — на губах Эдварда вдруг расплылась ядовитая усмешка.       — А ты знаешь, чего она заслуживает? Кто был с ней весь этот месяц? Кто учил её новому, готовил ко всему, защищал?       — Плохо защищал значит, раз сейчас она в больнице на волоске от смерти!       — М-м, винишь меня в том, что произошло? — Эдвард склонил голову чуть набок, просверливая младшего брата ледяным взглядом.       Кристофер вдруг поджал губы, понимая, что, скорее всего, надавил этими словами на больное своему старшему близнецу. Быть может, Эдвард и сам себя винил в произошедшем, но не подавал виду? Как и всегда, впрочем… Сколько себя помнил Кристофер, из них двоих именно Эдвард был более сдержанным и холодным. Он, что бы не случилось, никогда не делился своей болью ни с кем, даже с собственным братом-близнецом. Может, под напускным безразличием и правда скрывается нечто большее?       — Я не… ты не виноват, — выдохнул Кристофер, разжимая кулаки. Ему вдруг захотелось прикусить себе язык за то, что он только что сказал Эдварду. Он действительно перегнул палку, позволив эмоциям взять вверх над собой.       — Разве?       — Прости, мне не стоило… — начал было он, но старший близнец не дал ему закончить:       — Знаешь, даже если я и виновен в твоих глазах в случившемся, моя совесть остаётся чиста. Почему? — встав с кресла, Эдвард подошёл к своему предварительно открытому окну, вытягивая из портсигара сигарету. — Да потому что совесть — вещь бесполезная. К чему винить себя за что-то, если изменить уже ничего нельзя? Вынести урок и жить с этим дальше, стараясь не совершать ошибок прошлого — вот в чём смысл. Корить себя за что-то — равносильно тому, что уничтожать своё ментальное здоровье, и пользы никому с этого нет. Так что, подумай, стоит ли тебе тратить на это бесполезное чувство свои силы?       Некоторое время Кристофер молчал, обдумывая сказанное Эдвардом. В этих словах определённо есть смысл, но их подача в данной ситуации напрягает. Он был прав, но в то же время… Агата чуть не погибла, и что? Нужно всё это забыть и жить дальше, как ни в чём не бывало? Разве с моральной точки зрения это хорошо? Вот так просто взять и вычеркнуть произошедшее из памяти, в то время как сама девушка борется за жизнь, находясь в той злополучной больнице на волоске от смерти?       — Ты мыслишь как один из твоих обожаемых преступников… — только и сказал он, растягивая губы в грустной усмешке.       — Даже такие отбросы общества иногда говорят дельные вещи, разве не так? — усмехнулся Эдвард, туша недокуренную сигарету о пепельницу и возвращаясь обратно в кресло.       — Разве человек, совершивший множество злодеяний, может сказать хоть что-то хорошее, человечное?       — Однако сейчас эти слова говорю тебе я, а не они. Ты ведь осознаёшь, что ты не в силах повлиять на то, что уже произошло? — перебил его Эдвард. Взяв книгу со стола, он положил её себе на колени, не спеша открывать. — Ты лишь за зря теряешь время на муки совести. Когда-нибудь ты поймёшь, как чувство вины разрушает, не принося ничего взамен.       Мужчина замолчал, смотря на предмет в своих руках. Это была книга, одна из его любимых, которую он иногда перечитывал. Её особый эстетичный вид приковывал внимание не то, что самого мужчины, но даже внимание тех, кто был далёк от возвышенной литературы. Обложка книги была матовой, тёмно-лазурного цвета, напоминающего оттенок глубин атлантического океана. Все надписи были печатными буквами, кроме «Оскар Уайльд», создающей впечатление, что автор собственноручно своим почерком подписал эту книгу, оставив на обложке автограф своим преданным читателям.       Кристофер редко бывал в комнате брата, но в глаза сразу бросался встроенный в стену большой стеллаж, в котором Эдвард хранил свои книги. Каждый раз он пополнялся новыми, обложки которых были одна краше другой, приковывая внимание с первого взгляда, с первой секунды прибывания в этой комнате. А уж если знать, какие именно жанры предпочитал Эдвард: детективы, криминалистика, документальные прозы, научная и научно-популярная литература, то было непонятно, почему одной из любимых книг брата был роман «Портрет Дориана Грея». Хотя… может быть, прелесть этого произведения в его интеллектуальном, или, скорее, философском посыле? Основная мысль романа — человеческие пороки и уродливая душа, которые не спрячешь под красивой внешностью. А Эдвард всегда любил копаться в людях, анализировать их и снимать маски с их лиц. Свою же маску он не снимал уже долгие годы на людях.       — Знаешь, Крис… — вдруг подал голос старший брат. — Чувство вины в нашем с тобой случае делает только хуже. Мы не совершали ужасных поступков, мы не могли предугадать, что может произойти что-то плохое, что Агата может пострадать. Так чем мы поможем ей, если продолжим ныть о том, чего исправить уже нельзя? Неужели не лучше постараться просто не допускать этого в будущем, и заставить понести наказание того, кто действительно в этом виноват?       — И он понесёт, — уверенно сказал Кристофер, с вызовом заглядывая в глаза брата. — Но лишь когда Чарльз сядет в тюрьму, когда Агата восстановится и будет в полной безопасности, тогда я буду спокоен.       — Это твой выбор, братец. Но всё же подумай над тем, что я тебе сказал. Не мучай себя понапрасну, а лучше займись делом.       — Меня беспокоит ещё один вопрос: что насчёт мафии, которая виновата не меньше мистера Харриса?       — Ох, ну когда Агата придёт в себя, когда Чарльз будет за решёткой, отбывая пожизненный срок, тогда мы все вместе решим, что делать с Чеком и Попович. А пока они нужны нам в этом деле.       — И больше ты ничего от меня не утаиваешь?       Кристофер не скрывал своего подозрения, ожидая от Эдварда новых выходок, о которых, наверняка, будет известно, когда старшего брата уже поздно будет останавливать. Непредсказуемость его поступков заставляла младшего близнеца всегда находиться в напряжении, ломая голову над тем, что Эдвард выкинет в очередной раз, и какие будут последствия. Слова о том, что пока ему выступать против мафии не выгодно, успокаивали Кристофера, ведь в противном случае он подставит под удар всех, в том числе и себя. Эдвард не был глупцом, даже напротив, он был слишком умён, и сам он это прекрасно осознавал. Единственная ошибка, которую он может совершить — переоценить собственные силы, или же недооценить своего врага. В таком случае его поражение может стоить слишком дорого не только ему, но и тем, кто рядом с ним. Рано или поздно это может наступить, и уже сейчас он балансирует на грани, рискуя оступиться. Но пока не о чем беспокоиться. По крайней мере, Кристофер надеялся на это.       — Я верю тебе, — наконец отозвался мужчина.       — Я рад, — уголки губ Эдварда едва заметно приподнялись.       — Но это не значит, что я одобряю все твои действия, в том числе и твоё странное отношение к Агате, которое за километр разит откровенным безразличием.       — Твоё право, — равнодушно бросил Эдвард, беря ранее отложенную на стол книгу в руки. — А теперь, с твоего позволения, я продолжу чтение в одиночестве. Доброй ночи, Крис.       — Доброй, — ответил младший близнец и вышел за дверь, оставляя брата одного.       Кристофер вернулся обратно в свою комнату, садясь на расправленную постель. Спать не очень-то и хотелось, хотя чувствовал мужчина себя нехорошо. Но эта ссора и возникшие мысли о прошлом предвещали ему тяжёлую и бессонную ночь, полную размышлений обо всём, что творилось в его жизни, и жизни брата. Почему Эдвард такой вообще? Холодный и в какой-то степени бесчувственный? Когда он таким стал? Почему сам Кристофер, даже имея со своим близнецом связь, недоступную обычным братьям и сёстрам, часто ловил себя на мысли, что давно утратил её? И как бы он не хотел вернуть её, их конфликты в прошлом, а так же нежелание Эдварда подпускать к себе Кристофера, не позволяло этого сделать.       «В детстве мы всегда знали, кто из нас о чём думает, мы были друг для друга открытой книгой, пока ты не стал меняться… Может, я для тебя таковым и остался, и ты как прежде видишь меня насквозь, но для меня твоё сердце скрыто под замком, который я не в силах снять. Может, когда-нибудь получится достучаться до тебя? Может, когда-нибудь ты перестанешь прятать настоящего себя за маской, и мы вновь обретём ту связь? Если в глубине души ты всё тот же Эдвард, которого я помню… Если… да, может быть, когда-нибудь…»       Так и уснув за своими размышлениями, Кристофер даже не заметил ночной прохлады, наполнившей его комнату через открытое окно, которое так и не закрыл за собой его брат.       Этой ночью в особняке не мог уснуть только Эдвард. На этот раз он был не в силах сопротивляться своим собственным демонам прошлого, скрывающимися за его маской. Сегодня ему предстоит столкнуться с ними лицом к лицу.