Сделка с Дьяволом

***

Пятнадцать минут спустя…       Рэйчел закрыла ноутбук и отставила его на край стола. Никто из присутствующих не решался нарушить звенящую тишину, каждый занятый своими мыслями. Агата и вовсе, казалось, не дышала, увязнув в осмыслении услышанного и размышлениях на этот счёт. Кристофер и Эдвард молча переглядывались, словно вели очередной мысленный диалог, суть которого была ясна только им двоим. А Александр, в свою очередь, думал над тем, как выбить Эдварда из колеи, ведь до сих пор он держался очень стойко, несмотря на то, что его уже прижали к стенке. Кристофер говорил, что действовать нужно тонко, но… это не работает. Значит, сейчас самое время взять ситуацию в свои руки. Возможно, своими методами швед спровоцирует Эдварда на признание.       — Ну так расскажи, о какой игре ты говорил?       Эдвард, медленно моргнув, перевёл взгляд на Нильсена, склонив голову немного набок. Прищурившись, он задал встречный вопрос:       — А каковы твои предположения?       — Я задал тебе вопрос, и речь в нём не о моих предположениях, а о том, что ты подразумевал под «игрой».       Эдвард, чуть дёрнув уголком губ, глубоко вдохнул раскалённый от повисшего в комнате напряжения воздух, медленно выдохнул, и, потерев двумя пальцами переносицу, пряча за этим жестом раздражение, спокойно заговорил:       — Я, выступив против своего отца, начал игру, на кону которой стоит жизнь мисс Харрис. Об этом я говорил в нашем с братом разговоре… — Эдвард сделал паузу, бросив беглый взгляд на Кристофера. Несколько секунд Эдвард молчал, но вдруг, поджав губы, перевёл взгляд обратно на Александра. — Я также должен был вывести из этой игры своего брата. Не просто для того, чтобы он не мешал мне с Агатой, но прежде всего, чтобы не пострадал, становясь между мной и нашим отцом, которому месть затуманила разум настолько, что даже я не могу предположить, на что он может быть способен. Тем более узнав, что я не поддержал его в этом, отвернулся от него, как и Крис когда-то. И выступив сейчас против отца, он может пострадать куда сильнее меня.       — Звучит правдоподобно, однако… Я всё равно тебе не верю. — Александр, пожав плечами, поднялся с диванчика и прошёл к окну, останавливаясь возле него. Ответ Эдварда звучал достаточно убедительно, но Нильсен не верил ему от слова совсем. Шумно выдохнув, он заговорил вновь: — Тогда вернёмся к началу твоего рассказа. Ты ранее говорил, что ловушки в лесу и тот наёмник на заправке — дело рук Лукаса Кадогана, так? Но объясни мне, что заставило тебя пойти против собственного отца ещё до того, как ты узнал о вмешательстве Кристофера в его планы? Чувства к девушке, которую ты знаешь от силы неделю? Чушь собачья.       — Не только в этом дело. Да и ко всему прочему, я не хочу видеть кровь на руках своего отца, как следствие его мести, которая в данном случае направлена на того, кто ни в чём не виноват. Против Аннет он пойти не мог, но до Агаты ему было добраться проще, что вы и наблюдали, исходя из похищения, устроенного его наёмниками, и происшествия на заправке. И если бы не моё появление…       — Лично я думаю, что ты просто захотел выслужиться перед своим отцом… — грубо перебил он Эдварда, наблюдая за его реакцией, которой так и не последовало на удивление мужчины. Александр, мысленно выругавшись, продолжил давление: — Ты ведь хотел сделать всё сам, чем и заработать уважение в его глазах. Решил взять всю грязную работу на себя, доказать ему, что ты хоть чего-то стоишь, верно?       — Какой бред… — Эдвард устало провёл ладонью по лицу, усилием воли удерживая маску хладнокровного спокойствия на нём, за которой уже кипело раздражение. Прикрыв глаза на пару секунд, он встал с кресла, становясь напротив шведа. — Если бы я хотел этого, то просто не стал бы мешать его наёмнику на заправке. Мне ни к чему, как ты там сказал, «выслуживаться» перед отцом, к тому же, столь сомнительными методами.       Александр задумчиво прикусил губу. Он желал вывести Эдварда из равновесия, а в итоге сам начинает раздражаться от того, что ничего не получается. Эта маска должна была хотя бы треснуть, учитывая, что Кадоган уже в тупике. Но он либо действительно говорит правду, что маловероятно, либо просто идеально притворяется, на ходу придумывая правдоподобную ложь…       «Хотя… Это ещё не всё, — Александр вдруг вспомнил те слова Кристофера из их с Эдвардом разговора, прекрасно характеризующие старшего из братьев. — Как там? Жестокий, циничный, манипулятивный психопат? Если это правда, и ты в самом деле можешь быть таковым, то где гарантии, что сейчас ты не лжёшь в очередной раз?»       Нильсен, повернувшись лицом к Кадогану, решил спросить напрямую:       — Слова Кристофера о твоей психопатии… Что ты скажешь на этот счёт?       — Что мой брат сказал это в сердцах, учитывая наши с ним не лучшие отношения и его злость на меня в момент того разговора. — Эдвард чуть дёрнул уголком губ в подобии ухмылки, кидая странный взгляд на Кристофера.       «Его это веселит, или просто защитная реакция у него такая?» — нахмурился Александр. Ему совсем не нравилась эта ситуация, которая с каждой секундой всё больше становилась выигрышной для Эдварда. Его до сих пор не удаётся вывести из равновесия. Это злило Нильсена.       Швед, повернувшись лицом к Кристоферу, решил послушать его версию на этот счёт:       — Кристофер, а ты что скажешь?       — У нас действительно не лучшие отношения. Поэтому я больше сказал это всё сгоряча, но доля истины в этих словах всё же есть… — Кристофер замолчал, задумавшись. Была ли психопатия у Эдварда или нет — он не знал. Лишь подозревал. Но он не психиатр, чтобы диагнозы ставить. Возможно, у его старшего близнеца и правда есть какое-то психическое расстройство, однако Кристофер мог только предполагать о его наличии. И у него были все основания на это, ведь он знал Эдварда так хорошо, как не мог знать никто другой. И видел, что с ним не всё в порядке. — На самом деле я всегда замечал за братом вещи, не присущие нормальным людям: цинизм, склонность к манипуляциям, злопамятность и… мстительность. Эти качества порою проявлялись даже в мелочах. Сколько случаев из юношества могу вспомнить…       — Достаточно, Крис. Вернёмся к настоящему. Ни к чему обсуждать то, каким я был раньше. — Эдвард сложил руки на груди, раздражённо смотря на брата.       — А почему нет? Тебе есть, что скрывать? — Александр недобро улыбнулся, понимая, что эта информация могла бы полностью растоптать ложь Эдварда, которую он сейчас всем на уши развешивает, прикрываясь добрыми намерениями.       — Потому что тебя это не касается. Это совершенно не имеет отношения к происходящему, — мужчина холодно взглянул в глаза Александра, будто предупреждая его не лезть в прошлое Эдварда.       «Да что же с тобой делать… Этим я могу надавить на тебя, но… — Александр задумчиво потёр подбородок пальцами, будто решая, стоит ли сейчас настаивать на своём, или же найти другой подход к Эдварду, позволяющий стянуть эту обманчивую маску «хорошего парня» с его лица. Но если он и правда психопат, нужно быть осторожнее. Неизвестно, что можно ожидать от таких людей, а в данном случае это и вовсе игра с огнём. — Но если всё же рискнуть? Или… не стоит?»       Нильсен сложил руки на груди, оценивающе смотря в глаза Кадогану.       «Чёрт с тобой. Будем провоцировать тебя иначе, рыжий», — пронеслось в голове шведа. Он кивнул Эдварду, тем самым соглашаясь закрыть тему о прошлом близнецов.       — Недостаточно убедительно, но сделаем вид, что я тебе поверил. Тогда что ты скажешь насчёт фото?       — Какое ещё фото? — Эдвард нахмурил лоб, не понимая, о чём речь.       — На твоей странице. Фото с бала, на заднем фоне которого красуются Агата и Кристофер во время вальса.       — Алекс, о чём ты говоришь?.. — Агата, молчавшая всё это время, наконец подала голос, кидая удивлённый взгляд на друга.       — Рэйчел, покажи им, — он кивнул девушке, не сводя внимательного взгляда с лица Эдварда, замечая странный недобрый огонёк в его глазах, пробивающийся через общую маску спокойствия.       Линд встала с места, подходя к мужчинам. Она протянула телефон Кадогану с нужным постом на экране, увеличивая изображение. Эдвард бросил равнодушный взгляд на телефон, рассматривая фото. Брови мужчины медленно поползли вверх, а губы сжались в тонкую полоску.       «Ты либо очень хорошо притворяешься, либо и правда не заметил Агату и Криса на фоне своего селфи…» — Александр внимательно наблюдал за переменами в лице Эдварда, будто желая застать то мгновение, когда он выдаст себя, но, к своему разочарованию, не находил в его глазах ничего, кроме искреннего удивления.       Кадоган, тем временем, озадаченно приложил указательный палец к губам, и наконец заговорил:       — До этой минуты я даже не знал о их присутствии на этом фото, потому что различить Агату и моего брата можно лишь увеличив изображение. Без этого на фоне видны только расплывчатые силуэты танцующих, в которых нельзя узнать кого-то определённого. Это просто случайность, Нильсен. В кадр мог попасть кто угодно.       — Я не верю в совпадения. Особенно с твоим участием в них.       — Это твои проблемы, — безразлично пожал плечами Эдвард. — Да и к тому же, я действительно не вижу ничего сверхъестественного в том, что они случайно попали в кадр.       — Я объясню… — Александр забрал телефон из рук Эдварда и передал его обратно Рэйчел. Она, сев рядом с Агатой, показала подруге фото. Тем временем Нильсен, обойдя Эдварда, вернулся на диванчик, садясь рядом с девушками. — Фото было сделано за минуту до падения люстры на Агату. Ты был там.       — Был, но если ты намекаешь на то, что люстру уронил я, то спешу тебя разочаровать. Я бы не успел так быстро добраться до неё и сбросить на Агату и собственного брата в том числе, если тебе это хоть о чём-то говорит вообще. — Эдвард многозначительно посмотрел на Нильсена, словно говоря этим, что рисковать своим родственником ради запугивания Агаты не стал бы. — К тому же, сделав фото, я сразу ушёл из зала в сад, не желая находиться там.       — Почему же?       — Я, мягко говоря, не фанат классической музыки, поэтому при первой же возможности и покинул зал. К слову, на бал не прийти я не мог.       — Что же, ладно… — Александр, задумчиво пробежавшись взглядом по книге, которую перед приходом Агаты и Эдварда клал на столик рядом с собой, взял её в руки. Огладив рельефную обложку, он провёл большим пальцем по названию книги: «Портрет Дориана Грея». Улыбнувшись своим мыслям, он вернул взгляд Эдварду, заговорив вновь: — Кстати, я обратил внимание на подпись под этим фото с бала. Что же ты хотел этим сказать?       — Ты о цитате из книги, что у тебя сейчас в руках? Что же, несмотря на то, что я искренне не понимаю, причём тут это вообще, я без проблем поделюсь тем, как сам понимаю эти слова, если тебя это так волнует.       — Я слушаю. — Александр, отложив книгу, удобно закинул ногу на ногу, упираясь лодыжкой на колено, и внимательно посмотрел в глаза Кадогана.       Эдвард чуть ухмыльнулся этому бессознательному жесту лёгкой агрессии со стороны Нильсена, но проигнорировал это. Он, подавшись немного вперёд, опираясь локтями о колени, заговорил:       — Чувства людей — это истинное отражение того, что скрывается за их масками. Чувства нельзя подделать, ими нельзя управлять. И на этом балу я познакомился с Агатой, которая смогла пробудить их во мне. Всё бы ничего, но она была целью моего отца для расплаты за грехи Аннет. И тогда я встал перед нелёгким выбором… — Эдвард сделал паузу, прикрывая глаза на несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Глубоко вдохнув, он заговорил вновь: — В тот же вечер я всё же принял решение отказаться от плана отца по отмщению ради Агаты. Почему? Да потому что она та, кто заставил почувствовать то, что впервые в жизни было неподвластно мне. Чувство, которое шло вразрез с моими мыслями. И тогда я осознал, что с самого начала не хотел следовать плану отца. Чувства к Агате помогли мне избежать совершения этой ошибки и понять, чего я хочу на самом деле.       «Бред, конечно, но, возможно, сейчас та ситуация, которая поможет мне завоевать ещё большее доверие Агаты этими сладкими речами о чувствах к ней. Жаль, дорогая, что ничего этого на самом деле нет…» — Эдвард слабо улыбнулся собственным мыслям, игнорируя внимательный взгляд младшего брата на себе.       Кристофер был единственным человеком в этой комнате, кто мог почувствовать фальшь в его словах. Однако достаточно убедить всех остальных в искренности Эдварда, чтобы раз и навсегда избавиться от подозрений и недоверия к нему. Но что более важно — сама Агата. Если она выберет Эдварда, поверит ему и ответит взаимностью на его «чувства» к ней, тогда-то он и будет считать себя победителем в этой игре. И он не упустит своего.       — Фото было сделано в день, когда я наконец понял, чего хочу, — выдохнул Кадоган, не разрывая зрительного контакта с Александром. — А эта цитата из книги практически идеально вписалась в общую картину. Мне интересно, к чему в итоге меня приведут эти чувства. И мне интересна сама Агата. Вот и всё.       Эдвард замолчал, смотря куда-то перед собой. На самом деле ему не особо нравилась эта ситуация. Да, она выигрышная для него, благодаря его искусной лжи и выдержке. Но… Нильсен и допрос, который он устроил Эдварду, сильно раздражали его. Он годами притворялся, играл, ради осуществления своих целей, и теперь, когда он в шаге от победы, он не может допустить того, чтобы какой-то недоделанный сыщик разрушил всё. А Александр был очень близок к этому. По сути, он встал у Эдварда на пути. А этого Кадоган не забудет. И при возможности избавится от надоедливого провокатора, что посмел препятствовать его планам.       — Александр, — Эдвард бросил на него холодный взгляд, поджав губы. — Ты ищешь не там, просто-напросто теряя время на допросы и подозрения того, кто врагом для вас, и тем более Агаты, не является.       Швед на этих словах лишь задумчиво хмыкнул, но проигнорировал сказанное Кадоганом.       — Чувства, о которых ты говоришь… Любовь с первого взгляда, так? — Нильсен недоверчиво прищурился.       — Не любовь, нет. — Эдвард чуть усмехнулся. Переведя взгляд на Харрис, он вмиг посерьёзнел. — Я не верю в любовь с первого взгляда. Но что-то определённо было. Что-то, что и заставило меня взглянуть на неё как на девушку, которую хочется защитить. Даже от собственного отца.       — Что же, я понял. Но знаешь, слишком уж ты сладко поёшь. Настолько красиво и складно, что в этом чувствуется явная фальшь.       — Меня не особо волнует, что об этом думаешь ты. Мне важно мнение и доверие Агаты, не более того.       — Мне плевать, Кадоган. Я при любом раскладе против, чтобы ты появлялся в её жизни. Я даже против связи Агаты с Кристофером, хотя он внушает куда больше доверия, нежели ты. Ваша семейка…       — Пусть так, но… — перебив Александра, Эдвард поднялся с кресла и вложил руки в карманы, глядя на Нильсена сверху вниз. — Это не касается тебя. Только Агата может решать, кого впускать в свою жизнь. Или, подожди… — он немного прищурился, с насмешкой смотря в глаза шведа. — Может быть, ты просто боишься потерять контроль над ней? Иначе почему ты за неё решаешь, с кем ей быть? Она не твоя собственность.       — Какого чёрта ты несёшь?! — Нильсен поднялся с диванчика, в два шага оказываясь напротив Эдварда. Схватив Кадогана за грудки, он грубо встряхнул его.       — Алекс! — испуганно окликнула его Рэйчел.       Кристофер подался чуть вперёд, не сводя внимательного взгляда с мужчин, готовый в случае чего разнять их. И за Эдварда он так не переживал, как за его противника, которого его старший брат ни разу не пожалеет, если вступит с ним в драку. Хотя сам Эдвард никогда не применял физическое насилие первым, но сдачи дать мог, что на всю оставшуюся жизнь хватит.       Александр даже бровью не повёл на оклик подруги, в упор смотря в бесстрашные глаза Кадогана, не осознавая, что ходит по лезвию ножа.       — Она моя подруга, и я лишь хочу избавить её от угрозы в твоём лице. Если ты не оставишь её в покое по-хорошему…       — То что? Что ты сделаешь? Ударишь? — Эдвард, перебивая Александра, насмешливо сверкнул глазами, растягивая губы в ядовитой усмешке. — Видишь, я даже не сопротивляюсь. Давай!..       «Да чёрт возьми, что с тобой не так, Кадоган? Кто ты, чёрт тебя дери, такой?! Психопат…» — Александр аж скрипнул зубами, наконец понимая, к чему может привести его собственная злость и потеря контроля над собой.       Эдвард, словно считав мысли Нильсена, мелькнувшие в его глазах, продолжил доводить мужчину до кипения, теперь и сам выступая в роли провокатора:       — Ты же этого добивался? Развести меня на эмоции, чтобы потом обернуть их против меня же в глазах Агаты. Жаль, что в итоге ты сам выставил себя не в лучшем свете, накидываясь на меня, как бешеный пёс, неспособный контролировать собственные эмоции. Жалкое зрелище.       Александр сильнее сжал ткань футболки на груди Эдварда, борясь с желанием ударить его. Он медленно выдохнул весь воздух из своих лёгких сквозь плотно сжатые зубы, не разрывая с мужчиной зрительного контакта. Если он это сделает, если начнёт драку, то только усугубит своё положение, как и положение всех присутствующих. К тому же, Макото, вероятнее всего, придётся выйти из укрытия, и тем самым они потеряют эффект неожиданности по вине бушующих эмоций шведа. А Эдвард словно специально пытался вывести Нильсена из себя. Но чего он этим добивается? Надоело защищаться, поэтому решил пойти в контратаку, тем самым получая преимущество над ситуацией?       — Знаешь, скольких усилий мне стоило не выкинуть тебя из этого дома с самой первой секунды твоего нахождения здесь?! — Нильсен встряхнул Эдварда ещё раз, скривив лицо. — Но я должен был вывести тебя на чистую воду, чтобы Агата поняла, с кем связалась.       — Жаль, что у тебя ничего не вышло. Ведь, как оказалось, ты крупно ошибался на мой счёт, а теперь злишься из-за того, что сам же выставил себя не в лучшем свете. Ты облажался, и вместо того, чтобы признать это, усугубляешь своё положение.       «Ну нет, рыжий. Я не буду поддаваться. Пора заканчивать…» — решил для себя швед. Сделав глубокий вдох, он холодно отозвался:       — Лучше по-хорошему убирайся из моего дома. — Александр резко отпустил футболку Эдварда, отступая на шаг назад. — И оставь Агату, вместе со своим отцом, в покое.       Эдвард тихо хмыкнул, и провёл ладонью по мятой ткани своей футболки, разглаживая её. Бросив странный взгляд на Кристофера, он развернулся спиной к нему, собираясь покинуть этот дом. Но на полпути его остановил голос Агаты, всё это время молча впитывающей информацию:       — Эдвард, я тебе верю.       Её слова ошеломили всех в этой комнате, и только у Эдварда вызвали довольную улыбку.