Луна сегодня прекрасна, не так ли? Книга I.

🌑🌑🌑

      Мариус прикрывает глаза, стараясь хоть немного, но всё же скрыть растерянное выражение на лице. Кожа бледнеет, здоровый розоватый румянец на щеках приобретает практически белоснежный оттенок. Тихо выдыхает. Пробует взять ситуацию под свой контроль. Получается не сразу. Мысли путаются в голове. Учащается пульс. Резко повышается сердцебиение. И Рэйван это чувствует. Улавливает. Пропускает через себя эти импульсы. Продолжает смотреть на него в упор с такой злобой. С таким отвращением. Младшему брату даже не нужно это видеть собственными глазами, чтобы знать, чтобы понимать, чтобы ощущать тот поток ненависти, перемешанный с едкой и ядовитой болью. И от этого хочется заскулить. Руки начинают дрожать, пальцы не слушаются, размеренное дыхание становится сбивчивым, хриплым, тяжёлым.       — Хочешь об этом поговорить?! — в спальне Чимина неожиданно раздаётся холодный и низкий голос блондина. — Здесь? Прямо сейчас? — он распахивает медово-янтарные глаза, сияющие алыми бликами в приглушённом свете. — Что ж, Чонхён, я готов к разговору! — делает ещё один стойкий шаг, в сторону своего близнеца и истинного. Бесстрашный шаг. Уверенный. Твёрдый. Шаг, дающий понять оборотню, что он готов к схватке, готов уже к любому исходу событий. — Неприятно, когда забирают то, что тебе принадлежит, верно? — низко шипит сквозь зубы, обнажая острые клыки и не переводя яростного взора от Рэйвана. — Больно, не так ли? — смотрит лишь на него, губы расползаются в ехидной ухмылке. — Только не говори, что тебе не больно… Нееет, — злорадно тянет. — Не лги. Не притворяйся. Потому что я чувствую, как ты скулишь внутри, чувствую, как твой волк, поджав свой хвост, готов вот-вот завыть. Нравится, Чонхён? Теперь ты доволен? Этого ты добивался?       В ответ гробовая тишина. Зловещая. Кажется, что даже воздух в комнате стал невыносимо спёртым и гнилым. Словно не осталось кислорода, чтобы просто дышать.       — Почему же ты не стал мне угрожать вслух? — приподнимает изогнутую чёрную бровь, скалясь в пренебрежении. — Побоялся? — кивает на Тэхёна. — Не хотел, чтобы он услышал? — издаёт истеричный смешок. — А теперь, сукин ты сын, отойди от моего меченного истинного, пока я не загрыз тебя на его же глазах, паскуда! — глаза вспыхивают бордовыми искрами, клыки болезненно удлиняются, всё тело напрягается, а каждая мышца в нём каменеет.       Меченный. Только в это мгновение до Рэйвана доходит вся суть, весь ужас происходящего. Он невольно поворачивается к Тэхёну. Не хочет этого. Боится, что если увидит, то окончательно спятит. Но не может остановить себя. Инстинкты берут верх. Опускает глаза на его шею, впивается взглядом в белую повязку, пропитанную каплями бордовой густой крови. Принюхивается. Глубоко вдыхает и злобно морщится. Запах мха и смолистой ели повсюду, окутывает абсолютно всё и всех: второй этаж, спальню, его любимого мальчика, Чимина, его самого и… его ребёнка. Его волчонка. Всё пропитано ароматом Чонгука. Абсолютно всё. Даже сам Чонхён.       Мариусу не удаётся сдержать ещё одну ухмылку. Удовлетворённую. Убивающую. Унижающую. Улыбку отмщения. Он с животным азартом наблюдает за старшим братом, следит за каждым его движением, готовый быть атакованный им в любую секунду. В любой момент. Прямо сейчас.       — Если ты думал, что…       — Никогда, — Рэйван перебивает его, продолжая смотреть исключительно на Тэ.       Блондин ещё раз изгибает бровь, но на этот раз с вопросительным выражением на лице, щурится, присматривается, пытаясь понять, что именно тот имеет ввиду.       — Теперь я никогда не отойду от Тэхёна, — медленно переводит цепкий взгляд на брата, демонстрируя совершенную холодность и равнодушие к его словам. Оскорбительную. — Но ты можешь попробовать…       — Хватит! — Тэ делает резкий шаг назад, сам отходя от Рэйвана. — Пожалуйста, хватит! — хватается ладонью за место укуса на шее, которое с каждой секундой начинает ныть всё острее и болезненнее. — Прекратите это! — громко выкрикивает, смотрит то на блондина, то на брюнета. — Даже сейчас, когда Чимину необходима помощь и поддержка, вы…       — Чимину?! — рычит в ответ Мариус, устало закатывая алые глаза. — Чимину нужна помощь и поддержка?! Всё ещё продолжаешь защищать Чимина?! — вспоминает их утренний конфликт, шмыгает носом и рвано выдыхает. — Того, кто без каких-либо зазрений совести лёг под меня?! — необдуманно выпаливает на весь этаж, яростно прорыкивая каждое своё слово. — Душа моя, очнись же! — эмоции зашкаливают, контроль за происходящим снова потерян, а бурлящие чувства не дают хотя бы на мгновение задуматься о том, что он сейчас говорит. — И после этого ты всё ещё способен считать его другом и вставать на его сторону?! И после этого ты всё ещё можешь ему доверять?!       — Заткнись, Чонгук! — слышится голос Рэйвана сбоку от Тэхёна.       — Тэ, прости… Я не знал… — словно откуда-то издалека доносится голос Чимина. — Я бы сказал… Я… — запинается, а каждый звук становится тихим, невнятным, неразборчивым.       У Тэхёна темнеет в глазах. Реальность будто уплывает от него, растворяется, рассыпается на мелкие частички, опадая подобно пеплу после бушующего кострища, сметающего всё на своём пути. Он замирает. Первые секунды не может произнести ни слова в ответ. Осознание приходит сразу, но еле уловимое, ненавязчивое. Не хочется верить. Не хочется принимать. Не хочется соглашаться с ним. Боль от свежепоставленной метки усиливается. Её импульсы сдавливают всю шею, перебираются на спину, сползают вдоль позвоночника, доходя до поясницы. Становится настолько тяжело, что хочется согнуться пополам, упасть на колени и глубоко вдыхать, жадно хватая губами воздух, чтобы хоть немного, но заглушить её.       — А тебе?.. — еле слышно выдавливает из себя Тэ. — А тебе я могу доверять, Чонгук?.. — судорожно выдыхает, борясь с очередным приступом боли, хватается пальцами за грубую поверхность стены, чтобы удержаться на ногах, ощущая, как колени подкашиваются. — Что же мы наделали?.. — всё кажется бредом, сюром, чьим-то злым розыгрышем, абсурдом. Абсолютно всё. Все эти месяцы, оборотни, всё, что сейчас происходит с ним, с ними. Вся его жизнь.       — Чимину плохо. Мы не должны при нём…       — Ты вспомнил о Чимине?! — саркастично шипит Мариус на старшего брата. — Как неожиданно! Что же ты не думал о нём тогда, когда лез в трусы к моему истинному?! Что же ты тогда не задумывался о Чимине, сука?!       Стыдно. Как же, блять, становится стыдно. Не за себя. За всех. За каждого. За всю эту гнилую ситуацию, которую они создали своими же руками, из которой теперь можно выбраться только одним способом. Лишь одним…       — Хватит! Хватит уже! — выкрикивает Тэхён. — Как же вы мне оба надоели! Сколько же можно собачиться и грызться между собой?! — медленно двигается к выходу из комнаты. — Мы должны поговорить! Наедине… Так больше не может продолжаться!.. Так больше нельзя!..       Тэ выходит из спальни в коридор, чувствуя, как силы почти полностью покидают его. Бросает взгляд на двух братьев, молча следующих за ним.       — Закройте дверь… — бархатно шепчет, упираясь обеими ладонями об перила. — Я принял для себя решение. Я больше не хочу выбирать. Я больше не хочу заставлять вас мучиться. Я больше… — судорожно вздыхает, поворачиваясь к ним со слезами на глазах. — Я больше не могу заставлять вас страдать! Я не останусь ни с кем из вас. Я ухожу. Я хочу покинуть этот дом. Я больше не хочу видеть вас, слышать, знать… — дрожащими пальцами смахивает слёзы с ресниц. — Пришло время поставить точку. Окончательную.       — Подснежничек, послушай…       — Тварь! — кажется, Мариус сейчас окончательно взорвётся и разнесёт к чёртовой матери весь особняк. Это слово… Одно лишь слово действует на него, как красная тряпка на разъярённого быка. — Я тебя разорву и…       — Нет, это ты послушай меня! — перебивает Тэхён, стараясь опередить Мариуса и не дать ему договорить. Опасно. Слишком опасно. А обстановка накалена до предела. — Ты уехал… — запинается Тэхён. Столько хочется сказать, высказать, прокричать, прошипеть сквозь зубы, прорычать, а когда предоставляется такая возможность, то это кажется чем-то непосильным. — Ты бросил меня! — делает шаг в сторону Рэйвана, отводя взгляд от Мариуса. — Ты бросил всех нас… Скажешь, я эгоистично говорю? Уподобляюсь своим эмоциям и чувствам? — ещё один шаг к брюнету. — А я ведь ждал тебя… Я ведь верил, что ты, как и пообещал, вернёшься вечером… Почему ты не поговорил со мной? Почему ты не сказал мне честно, что принял для себя решение? Почему ты не смог? Всё, до чего ты додумался — жалкое письмо! Прощальное письмо! Но даже в нём ты не упустил возможность написать о том, как сильно ты меня любишь, зная, что я не смогу ответить, не смогу… — замолкает, громко шмыгает носом. — Я для вас игрушка, которую вы не можете поделить между собой. Я для вас… Кто я для вас? — задаётся вопросом, смотря то на Чонгука, то на Чонхёна. — Пальма первенства? Попытка доказать друг другу, кто лучше? Почему ты не сказал?! — рычит, зажмуривается. — Если бы ты сказал мне, что улетаешь навсегда, я бы… Я бы не ждал тебя, Чонхён! Я бы не искал больше ни единой попытки связаться с тобой! Я бы забыл! Вычеркнул тебя из своей жизни! — лжёт, конечно, лжёт. — И с этой секунды именно так я и намереваюсь поступить. Я вычёркиваю вас из своей жизни. Теперь вы оба для меня мертвы. Я выбираю себя! — глухо шипит, отходит на несколько шагов назад, пятится, как от чудовищ. — Я выбираю себя… Себя! Я выбираю себя! Оставьте меня! Уйдите из моей жизни! Не трогайте меня! Не смейте! Вы демоны! Вы… Я жалею, что знаю вас! — срывается на протяжные и такие безутешные всхлипы. — Я жалею, что покинул Корею и приехал в это адское место! Вы превратили мою жизнь в ад! А я вашу! Мы… Так нельзя… Мы должны остановиться и…       — Если вы оба прямо сейчас не перестанете грызться между собой, то я надеру ваши волчьи задницы прямо как в детстве, малолетние олухи! — неожиданно в коридоре раздаётся голос бабушки Чон. — Устроили тут! Взрослые оборотни, а ведёте себя, как глупые подростки! — внезапно рука пожилой женщины отвешивает уверенные подзатыльники сначала брюнету, а после и блондину. — Вы хоть соображаете, что вы творите?! — женщина грозно рявкает на своих внуков.       — Ба…       — Я даже слышать ничего не хочу! — рычит старушка, перебивая брюнета. — И чтоб я не видела вас до утра! Разошлись по комнатам! Живо! — впивается взглядом в непутёвых внуков. — Я позвонила вашему отцу! Послезавтра он пребудет в особняк, чтобы помочь мне разобраться в той вакханалии, которую вы устроили, идиоты! А ты… — переводит взгляд на молодого человека и моментально смягчается. — Пойдём, мой мальчик… Пойдём со мной… Утро вечера мудренее. Я дам тебе успокоительный травяной чай. Тебе необходим покой сейчас, потому что метка, поставленная оборотнем человеку, может негативно сказаться и на здоровье, и на общем состоянии… — протягивает ему руку. — Сейчас тебе нужна тишина и…       — Я хочу уехать… Прямо сейчас… — не осознавая и даже не понимая этого, Тэхён неожиданно для всех присутствующих кидается в её объятия, крепко-крепко обнимает её, прижимаясь к ней, и снова всхлипывает. — Мне так больно, бабушка Чон… Мне очень больно! Я умираю… — сдаётся Тэ и говорит вовсе не о метке, а о совсем другом, о том, что не вылечишь обычным травяным чаем. — Мне невыносимо больно… Я хочу уехать… Пожалуйста… Я так хочу домой!       — Я знаю, мой хороший… — пожилая женщина принимается гладить волнистые тёмные волосы и снова бросает грозный взгляд на близнецов, с ужасом и с паникой наблюдающих за этой картиной. — Пошли вон отсюда! — рявкает на них. — Или я сейчас позову отца Юнги, и он вам устроит такую трёпку, что мало никому из вас не покажется! Кыш отсюда! Быстро! Поджали хвосты и скрылись с моих глаз!       — Тэ… Простите… — как только на этаже становится чуть спокойнее, а братья действительно уходят, чтобы не нарваться на ещё больший гнев бабули, Чимин робко выглядывает из спальни. — Можно тебя на минуту, Тэ?.. Пожалуйста…       Тэхён положительно кивает.       — Я спущусь к вам сейчас… — обессиленно произносит он, обращаясь к пожилой даме. — Я… Спасибо вам. Я сейчас приду…       — Я не в праве просить тебя о таком, но… — Чимин еле сдерживает слёзы, дотрагивается до своего живота, стискивает зубы от боли и рвано выдыхает. — Останься в доме хотя бы на ночь, потому что… Мариус поедет за тобой! Это неизбежно… А я могу погиб… Мой волчонок может умереть… — доходит до того, что оборотень собирается встать на колени, но Тэ останавливает его, не даёт этому произойти, осторожно хватает его за руки и удерживает. — Сейчас ребёнку нужен отец… Я умоляю тебя… Я знаю, что ты хочешь разговора, я понимаю, что должен всё объяснить, но сейчас я не могу, потому что мне очень…       — Я останусь, Чимин. Но не ради Мариуса или Рэйвана. И даже не ради тебя, — опускает безжизненный взгляд на живот Чимина. — Я останусь только ради ребёнка. Волчонка, который ни в чём не виноват. Но завтра я уеду.

🌑🌑🌑

      — Мы уезжаем отсюда! — Мариус залетает в спальню спустя пару часов после того, как в их спор вмешалась бабушка Чон, на ходу с силой и с грохотом захлопывая дверь за собой. — Мы уезжаем из этого проклятого дома! — со злостью и в упор смотрит на Тэхёна, сидящего на кровати всего в нескольких шагах от него, и появляется такое ядовитое, нестерпимое, такое тяжёлое чувство в груди — вот он, его истинный, его самый любимый, самый необходимый, самый значимый и самый важный человек, здесь, совсем рядом, напротив него, так близко, но такой чужой, такой отстранённый, такой холодный.            О чём он сейчас думает?.. Ненавидит? Презирает? Испытывает отвращение? Это читается даже во взгляде…       — Собирайся! — сдавленно прорыкивает пепельный оборотень. — Прямо сейчас! — отводит янтарно-медовые глаза с алыми вкраплениями, чтобы только не видеть это безжизненное и измученное лицо.              В ответ тишина. Ни слова. Ни звука.       — Душа моя! — обычно Мариус произносит эту фразу куда более нежно и трепетно. Даже тогда, когда разъярён, а теперь она кажется такой сокрушительной. Но это лишь от безвыходности. От абсолютной растерянности. От осознания, что бежать некуда. Теперь уже нет.       — Мы не бросим его.             Блондин резко останавливается у высокого и широкого шкафа, с рывком распахивая его дверцу и хватая с полок вещи, сложенные в ровные и аккуратные стопки.       — Не успел мой брат вернуться, и ты уже готов «не бросать его»? — шипит сквозь зубы.             Тэхён устало вздыхает. Приподнимает голову чуть выше, всматривается в белоснежный потолок, пробуя сдержать подступающие слёзы.       — Я про Чимина, — железно произносит он.       — А что Чимин?! — прекрасно понимает абсурдность своего вопроса, но старается сохранять остатки самообладания. — Он в надёжных руках тут! — поворачивается к своему истинному. — Собирай вещи!       — Нет. Мы не бросим его… — голос срывается на заметную и хриплую дрожь. — Ты не оставишь его, Чонгук… — отрицательно машет головой, нервно сглатывая. — Ты не посмеешь! — Тэхён впивается в него цепким и обезоруживающим взглядом. — Не смей так поступать! — медленно поднимается на ноги, борясь со слабостью во всём теле. — Не смей!       — Какой альтруизм! Какое благородство! — хмыкаем оборотень, скрещивая руки на груди. — Смотрю, вы действительно сблизились… Законный супруг Рэйвана и его любовник. Как, мать вашу, очаровательно! — уголки губ приподнимаются, а на взволнованном лице возникает презрительный оскал. — Может, вам попробовать быть в отношениях втроём?! — медовый цвет глаз мутнеет, становится всё более алым, горящим, пламенным.              Снова тишина. Но на этот раз более гнетущая и тягостная. Тэ несколько секунд стоит без движения, а после плавно и осторожно подходит к Мариусу. Останавливается напротив него, практически прижимается к нему всем своим телом.       — Как ты сам себя выносишь, Чонгук? — с такой унижающей и убивающей интонацией в голосе, что хочется завыть на весь особняк от того спектра мучительных чувств, который он провоцирует внутри. — Почему ты думаешь, что весь мир крутится лишь вокруг тебя? С чего ты взял, что всё вокруг связано исключительно и только с тобой? Ты ведёшь себя, как эгоистичный ребёнок, топающий ножкой в магазине у прилавка и требующий купить конфету, — Тэхён пытается, но не может сдержать язвительную ухмылку, замечая, как Мариус меняется на глазах, как приподнимаются его плечи из-за того, что напрягаются мышцы, как приоткрываются губы, еле заметно дрожа. — Ты не ожидал, да? — всё же срывается на тихий и короткий смешок. — Думал, что я устрою сцены ревности, узнав, что ты трахнул Чимина? — наклоняется к его уху и бархатно шепчет. — За моей спиной, Чонгук. И после этого ты считаешь, что можешь меня в чём-то упрекать? — вновь устремляет взор в обескураженное и побледневшее лицо перед собой. — Волчонок может умереть. Я не позволю тебе так просто взять и сбежать. Мы остаёмся. Мы будем в этом проклятом, как ты выразился, доме до тех пор, пока Чимину не станет лучше.

🌑🌑🌑

      Мариус бесшумно привстаёт с кровати, прислушиваясь к тихому и размеренному дыханию Чимина. Успокоился. Спит. Состояние более-менее нормализовалось. Присутствие отца волчонка смогло неизбежно положительно повлиять на него. Аккуратно поднимается на ноги и осторожно покидает комнату, чтобы ни в коем случае не разбудить. Прикрывает за собой дверь, шустро проходит вдоль коридора второго этажа и заходит в свою спальню. Глубоко и с наслаждением вдыхает, полностью заполняя свои лёгкие. Наконец-то. Наконец-то родной и привычный аромат подснежников, перемешанный с его природным запахом мха и ели. Услада для оборотня. Неистовое счастье. Благодать. Плавно подходит к широкой кровати, стоящей в центре, и внимательно смотрит на своего истинного, который, свернувшись в маленький и хрупкий клубочек, как крошечный котёнок, тихо-тихо посапывает у самого края, обнимая мягкую подушку. Какой же он красивый… Какой же он неповторимый… Невероятный… Самый лучший… И самый нужный. Самый значимый. Самый необходимый для Чонгука. Единственный.       Блондин уверенно забирается на постель, придвигается к своему истинному, ложится рядом с ним, обнимает его со спины, утыкается носом в пульсирующую и по-прежнему ноющую метку. Легонько проводит по ней кончиком носа, делает ещё один глубокий вдох, резче и более остро ощущая смесь их запахов, а после осторожно проводит языком по двум одинаковым и симметрично расположенным ранам, оставленным острыми и длинными клыками, принимаясь с трепетом и с заботой вылизывать свою метку.       Всё кажется таким безмятежным. Гармоничным. Таким… правильным. Поначалу Тэхён совсем не реагирует, продолжая неподвижно лежать, и лишь спустя пару минут он неохотно раскрывает сонные глаза и устало зевает. Как ни странно, но боль затихает. Присутствие Чонгука, его прикосновения, осознание, что он здесь, рядом, прямо сейчас, облегчают изнурительные болезненные импульсы. Тэ тихо выдыхает. Прикрывает глаза. Слюна оборотня помогает заживлению. Молодой человек физически ощущает, как раны постепенно затягиваются, кожа стягивается, а кровотечение останавливается.       — Душа моя… — еле слышно шепчет Мариус, поправляя пушистое тёплое одеяло и натягивая его на них двоих. — Как ты себя чувствуешь?       — Не называй меня так, — холодно и с обидой в голосе отвечает Тэхён. — Больше не называй… Хватит. Хватит всего этого. Я всё тебе сказал, Чонгук. Не думай, что это просто эмоции. Это принятое решение. Мной. Я больше…       — Всё наладится… — не даёт ему договорить пепельный оборотень, страшась услышать ещё хотя бы слово. — Всё пройдёт. Всё будет хорошо. Я обещаю тебе, сокровище м…       — Ты снова меня не слышишь, — Тэ тут же разворачивается к нему, вглядываясь в глаза, поблёскивающие янтарным свечением в предрассветном полумраке. — Ты не слушаешь меня. Не хочешь слышать! — полушёпотом шипит на него. — Каждая моя фраза — пустой звук для тебя. О какой любви ты можешь говорить? Как ты смеешь вообще?!       — Это не так… — Мариус по-прежнему утыкается в нежную и хрупкую шею своего любимого. — Я стараюсь. Я правда очень стараюсь, чтобы…       — Стараешься?! — возмущённо тянет Тэхён. — Где?! Покажи мне! Я не вижу этого! Ты насильно поставил мне метку! Ты не имел права! — резко отодвигается от него, с усилием выпутываясь из трепетных волчьих объятий. — Ты не имел никакого права так со мной поступать! Всё зашло слишком далеко, Чонгук…       — Только я знаю, как тебе будет лучше! — твёрдо парирует ему, не желая продолжать бессмысленный для него спор. — Ты мой истинный, поэтому…       — Истинность для тебя — не более, чем просто дешёвая ничего не значащая отмазка, которой ты прикрываешься каждый раз! — несдержанно рявкает на него Тэхён, принимая сидячую позу.       — Не говори того, о чём ты ни черта не знаешь! Для нас, для оборотней, истинность — не просто красивое слово. Для нас это куда больше, куда глубже, куда значимее, душа моя, поэтому…       — Единственное, что для тебя действительно имеет значение — это ты сам, — горько произносит Тэ, стягивает с колен одеяло с чёткими намерениями встать с кровати и выйти из комнаты. — И больше никто.       Мариус пытается сдержаться. Пытается изо всех сил не поддаться бушующим в нём разрывающим эмоциям. Старается не сорваться, но фразы, только что произнесённые его истинным, его любимым, его Тэхёном, больно ранят, оставляя в душе нестерпимые рубцы и шрамы.       — Не доводи меня! — резко хватает того за предплечье и с рывком притягивает к себе, наклоняясь к его лицу. — Если ты устроил шоу для меня и… — с полной нетерпимостью и тотальным отвращением морщится. — Для Рэйвана, говоря о том, что принял для себя решение вычеркнуть нас обоих из своей жизни, то это вовсе не означает, что я так просто и легко отпущу тебя! Нееееет, зайчик! Ты глубоко заблуждаешься! Тебе нужно просто отдохнуть, подумать над своими словами, над своим поведением, а потом…       — Не смей! — Тэхён окончательно звереет от такой наглости, голос начинает больше напоминать устрашающий глухой рык. — Не смей меня больше хватать! — отталкивает от себя оборотня. — Не смей меня больше трогать! — с яростью в тёмном взгляде смотрит на него. — Не прикасайся больше ко мне! Никогда! Ах, Рэээээйван… — с усмешкой на лице произносит. — Даже тут ты не смог удержаться, чтобы не упомянуть его. Знаешь, в чём между вами самая главная и значительная разница?! Рэйван ни разу не позволил себе оскорбить меня! Ни разу не позволил себе схватить меня! Ни разу не опустился до того, до чего ты умудряешься опускаться каждый, сука, день, Чонгук! И мне ни разу не было за него стыдно, как за тебя, поэтому…       — Ещё раз я услышу, как ты произносишь его имя, и я избавлюсь от него раз и навсегда, Тэхён! — свободной рукой блондин тянется к лицу своего истинного, крепко и больно хватает его за подбородок, притягивает к себе и даже не думает, чтобы ослабить хватку, впиваясь в нежную бархатную кожу. — Я избавлюсь от твоего Рэйвана за считанные…       — Избавься лучше от себя! — бесстрашно шипит Тэ прямо в губы, дотрагиваясь ими до его, хватает его за ту руку, которая удерживает его, и ударяет по ней, чтобы тот наконец-то отпустил. — Избавься, Чонгук, от себя! И избавь меня от тебя! Ты невыносим!       Мариус с диким рычанием отталкивает от себя Тэхёна с такой силой, что его истинный заваливается на спину, падая на мягкий матрас. Делает это специально, боясь не сдержаться, страшась, что он не сможет проконтролировать внутреннего волка, а тот, в свою очередь… О, Луна… Торопливо слезает с кровати. Взгляд мутнеет. Глаза становятся ярко-алыми. Ощущение, будто даже кровь, бурлящая по венам и жилам, вскипает. Зверь внутри неистово рычит, скалится, бьётся, просится наружу. И Чонгук больше не может это контролировать. Сдаётся, не в силах сдерживать эту боль. Перевоплощается в огромного пепельного волка, задевая массивными лапами и хвостом мебель, а буквально через мгновение выпрыгивает в окно, разбивая стекло на мелкие осколки, которые разлетаются по всей его спальне. Приземляется на снег, оставляя на бархатной белоснежной поверхности следы от когтей. Закидывает голову назад, громко воет, а после пускается вперёд, оставляя после себя поломанные ветки и кружащиеся снежные вихри.

🌑🌑🌑

      Тэхён покинул особняк этим же утром после последней ссоры с Мариусом. Чимину полегчало. Присутствие Чонгука рядом с ним и с его волчонком положительно сказывалось на состоянии обоих, а вот Тэ… Он больше не мог находиться в этом доме, не мог больше находиться с ними, не мог больше сталкиваться с Рэйваном. На любые попытки брюнета заговорить с ним Тэхён мучительно убегал от него, стискивая зубы. Как же хотелось броситься к нему в объятия… Как же хотелось прижаться к нему… Как же хотелось утонуть в нём хотя бы на некоторое время… Забыться. Вновь ощутить его тепло. Почувствовать его руки на своей спине, на своей талии. Как же Тэхён скучал по Чонхёну, но… Он принял для себя решение. Стойкое. Мужественное. Безумно болезненное для него. Тяжёлое. Но отступать он не собирается. Конец должен наступить. И пусть палачом будет Тэ… Он готов взять на себя эту ответственность.       — Ну, и когда ты соизволишь встретиться со мной?! — недовольно тянет Хосок в трубку, привычно ему цыкая в конце. — Тэхён, ты стал таким… — выдерживает короткую паузу и с обеспокоенностью в голосе продолжает. — Скрытным! На вопросы отвечаешь размыто, на любое моё предложение приехать у тебя сто причин, чтобы отказать мне. Хммм… У тебя точно всё в порядке?! Ты явно что-то не договариваешь!       — Прости, Хоби, навалилось… — оправдывается Тэ, лёжа на диване гостиной своего дома, вдыхает аромат свежей краски после совсем недавно законченного ремонта и переворачивается набок, отворачиваясь от панорамных окон первого этажа. Не хочет видеть. Не хочет вспоминать ту роковую ночь, когда Мариус ворвался в его дом в образе волка, разбивая стекло на мелкие осколки. Ту ночь, когда он узнал, что оборотни реальны, а некоторые из них смертельно опасны. — Я собираюсь завтра навестить мать в больнице. Я заеду. Обещаю тебе…       — Ты уже так говорил! — шумно вздыхает. — Ладно. Ты действительно расстался с Мариусом?       — Угу… — неохотно отзывается Тэ, утыкаясь носом в подушку.       — Почему? Что стряслось?       Если бы только Тэхён мог рассказать своему лучшему другу, что на самом деле происходит в его жизни… Если бы он имел на это право… Хотя бы самое крошечное…       — Не сошлись характерами, — лжёт Тэ и закрывает глаза.       — Знаешь, может, оно и к лучшему? — искренне старается поддержать его Хоби. — Он странный… Точнее, они! — тут же поправляет сам себя. — Его брат такой же припизднутый, как и он сам! Эй, Тэ?! Ну, не молчи, а?!       — Ага… Такой же… — выдавливает из себя. — Голова болит. Я подремлю. Напишу тебе, как проснусь, хорошо?       — Ты такой пиздун, Тэ! — из динамика раздаётся звонкий смешок. — Ничего у тебя не болит!       Если бы Хосок только знал всю правду… Если бы Хосок хотя бы приблизительно предполагал бы, через что пришлось пройти его лучшему другу за последний месяц… Он бы никогда так не сказал. Ни за что. Ни в коем случае. Просто не позволил бы себе…       Тэ нерешительно приподнимает голову от подушки, слыша во дворе неожиданный шум от колёс подъезжающего к его дому автомобиля. Показалось?.. Присматривается и узнаёт белоснежный джип Чонгука. Чёрт.       — Что ему тут нужно? — непроизвольно бубнит вслух, поднимается и садится на диван, выдыхая в динамик смартфона.       — Ммм? Кому? — уточняет Хоби, принимаясь что-то жевать на том конце провода. — Что там?       — Мариусу… — тихо отвечает и прислушивается к обстановке за окнами, наблюдая, как блондин сначала выходит из машины, хлопает дверью, а после медленно начинает двигаться к входной двери. — Я же уже ему всё сказал…       — Сделай вид, будто ты не дома. Не открывай. Делов-то.       Если бы всё так было просто и легко, то… От оборотня не спрячешься. Он способен почувствовать запах, любое присутствие, уловить сердцебиение за километр. Тем более, если речь об истинном… Это заведомо проигрышный вариант. И Тэ это прекрасно знает.       — Душа моя? — низко раздаётся за деревянной дверью, от чего Тэ тут же напряжённо сглатывает. — Я знаю, что ты дома. Открой, сокровище моё.       — Я перезвоню… — шёпотом и торопливо заканчивает разговор Тэхён и откладывает телефон в сторону, не вставая с места. Замолкает. Старается даже не дышать. Выжидает, обдумывая, как повести себя.       — Любимый… — повторяет Мариус, но на этот раз чуть громче, более призывно и требовательно, но с такой приторно-сахарной интонацией в голосе. — Открой мне дверь, пожалуйста! — с рывком дёргает за ручку. — Ну же, ангел мой… Открывай.       Тэхён не шевелится. Напряжённо молчит. Ему хотелось бы надеяться, что, не реагируй он, и тот, не дождавшись никакого ответа, просто уедет, но он слишком хорошо знает Чонгука. Он не уедет. Ни за что. Он будет бороться до последнего.       — Тэ… — Мариус прижимается лбом к холодной двери, упирается им в неё, дотрагивается горячими ладонями до гладкой поверхности. — Пусти меня, зайчик… — голос дрожит, теперь уже звучит жалобно, почти что умоляюще. — Пожалуйста, давай поговорим? Я прошу тебя…       — Уходи! — сдаётся под этим натиском Тэхён, превозмогает сам себя, заставляет себя произносить это. — Уезжай… Нам больше не о чем разговаривать!       — Сука!       Тэ вздрагивает от неожиданного и оглушительного злобного рыка, слышного на всю округу, который сопровождается сильным ударом кулака об дверь. Жмурится. Встаёт на ноги. Отходит на несколько шагов назад. Становится страшно. Нет. Становится до ужаса жутко.       — Что же ты творишь со мной, сокровище моё?.. — внезапно интонация вновь сменяется на мягкую, беззащитную, какую-то уступчивую. — С нами… Давай просто поговорим? — разжимает пальцы, согнутые в кулак, ведёт кончиками по деревянной поверхности. — Впусти меня, зайчик…       — Чонгук, сейчас не время говорить. Нам нужно остыть. И тебе, и мне. Прошу тебя, уезжай прямо…       — Открой мне, Тэхён! — рык становится таким близким, опасным, угрожающим. — Открой! Сейчас же! — ещё один глухой, но настолько сильный удар, что дверь прогибается. — Открой! Открой мне, душа моя! Впусти меня!       Тэхён делает ещё пару шагов назад. Испуганно пятится. Смотрит в упор только перед собой. Быть может, лучше открыть?.. Опять вздрагивает, когда раздаётся ещё один удар. И снова.       — Если ты не прекратишь, я вызову полицию! — растерянно выкрикивает Тэ. — Перестань! Ты меня пугаешь! Уходи, Чонгук!       Всё затихает. Становится смертельно тихо. Как на кладбище. На могиле. Молодой человек усиленно прислушивается. Ни шороха. Ни единого звука больше не слышно. Теперь уже делает короткий и кроткий шаг к дивану, тихо-тихо наклоняется и начинает тянуться рукой к телефону, но с рывком отбегает в сторону, когда крепкую дубовую поверхность прорубает стальное лезвие топора, оставляя после себя мелкие разлетающиеся во все стороны щепки.       — Почему ты такой непослушный, прелестный мальчик?!       Мгновение, и наточенное острое лезвие вновь ударяет по двери с диким грохотом.       — Чонгук, остановись!! — выкрикивает ему Тэхён, всё же хватает смартфон с подушки и отбегает к лестнице. — Я умоляю тебя! Пожалуйста, хватит! Оставь меня! — закрывает глаза, чтобы не видеть того ужаса, который происходит прямо сейчас, в его доме, руками его Мариуса. — Оставь меня! Уйди! Уходи! Не трогай меня!       И снова становится до жути тихо. Будто бы тот услышал его. Через оставленные проёмы в двери после чётких и мощных ударов в гостиную начинает пробиваться дневной свет, падая холодными бликами на тёмные стены. Тэхён испуганно переводит безумный взгляд на широкие и длинные окна, тянущиеся от пола до самого потолка. Не шевелится. Замер в неестественной позе. Тело начинает бесконтрольно дрожать, в висках неистово пульсирует. Даже дышать становится невыносимо тяжело.       Мариус двигается медленно, плавно, но так уверенно. Проходит вдоль панорамного окна, но не заглядывает внутрь дома. Останавливается. Опускает голову вниз. Кажется, будто это длится целую вечность. Тэхён смотрит в упор сначала на него, а потом переводит взгляд на длинный топор в его руках, предназначенный для рубки дров, который стоял у крыльца. Не может поверить, что всё это происходит на самом деле. С ним. С ними. Сердце начинает биться с бешеной скоростью, когда блондин резко поворачивается к нему и подходит к стеклу почти вплотную, дотрагивается до него ладонью, наклоняет голову набок и стоит неподвижно, впиваясь красными глазами в своего истинного.       — Не вынуждай меня, Тэхён, это делать, — холодно и безэмоционально говорит блондин, но складывается ощущение, словно он обращается вовсе не к Тэ, а куда-то в пустоту, в пространство или… к самому себе. — Ты не спрячешься от меня. Я найду тебя. Всегда. Везде. Я вычислю тебя по запаху, — бледное лицо резко наполняется жизнью, а губы расползаются в безумной улыбке, после которой Мариус хватается уже обеими руками за рукоять и резко замахивается.       — Чонгук!!! — машинально во весь голос выкрикивает Тэхён, жмурится и тут же отворачивается в сторону, понимая, что стекло не выдержит удара разъярённого оборотня.       Приходит в чувство лишь тогда, когда удар наносится вовсе не по окну, а по металлическому дверному замку, детали которого сразу же рассыпаются на части, с грохотом падая на пол. Мелкие винтики и шурупы разлетаются, после чего блондин ударяет ногой в дверь, без какого-либо труда и с шумом распахивая её настежь.       Холодный морозный ветер сразу же проникает в дом, а мелкие снежинки аккуратно и медленно кружат в воздухе, переливаясь серебристо-призрачными бликами на свету. Снова наступает хрупкая и уязвимая тишина. Тэхён осторожно двигается назад, продолжая опасливо пятиться, неотрывно следит за поломанной дверью, упирается спиной о кухонную столешницу и вновь суетливо вздрагивает, когда видит, как грубая и толстая подошва белого ботинка переступает порог его дома. Снова капкан. Снова он угодил в ловушку. Как тогда… С Каем…       Мариус молча и почти бесшумно заходит в дом. Лишь твёрдые и глухие шаги. Приподнимает голову вверх и глубоко вдыхает, прикрывая глаза. Аромат его истинного усиливается, ощущается более стойким, терпким, более… возбуждающим, обостряющим все природные инстинкты разом. От страха. Человеческий страх так знаком любому оборотню. И порой он так сладок на вкус. Волк внутри удовлетворённо порыкивает, заглушая чувство ядовитого собственничества долгожданным наслаждением.       — Ммммм… — хрипло тянет он, принюхивается более тщательно, от чего ноздри на его безмятежном лице раз за разом то расширяются, то снова сужаются. — Ты так вкусно пахнешь, прелестный мальчик… — с лязгающим звуком упирается лопастью топора об пол, а после поворачивается к нему, не скрывая хищной улыбки. — Подойди ко мне, — протягивает к своему истинному свободную руку. — Тебе нечего бояться.       Тэ по-прежнему не шевелится. Стоит на месте, как вкопанный. Кричать, бежать, пытаться вступать в драку абсолютно бессмысленно. Ему не победить оборотня. Научен горьким опытом. В голове появляется лишь одна мысль, стремительная и чёткая — попробовать незаметно набрать номер Рэйвана. Это единственный шанс спастись. Он проводит кончиком пальца по экрану смартфона, который сжимает в руке, и снова вздрагивает.       — Положи эту мелкую вещицу, — кивает блондин на телефон. — И подойди ко мне, — голос снова сменяется глухим животным рыком. — Не вынуждай меня подходить самому.       Вещицу? Почему он так говорит? Почему произносит с таким выражением лица, будто не знает, что это такое?.. Будто впервые видит…       — Чонгук, пожал…       Тэхён не успевает договорить. Мариусу достаточно нескольких секунд, чтобы пронестись через всю гостиную, подбежать к нему и с яростью замахнуться на него, поднимая топор над головой того, кого он любит всем сердцем, того, без кого он не мыслит своего существования. Тэхён не успевает даже зажмуриться. Длинные пальцы безвольно размыкаются, и чёрный смартфон летит на пол, разбиваясь. Молодой человек наблюдает, как наточенное стальное лезвие с огромной скоростью несётся прямо на него. Страха нет. Паники нет. Отчаяния нет. Даже ужаса больше нет. Ничего нет. Совсем ничего. Между ними не осталось больше ни-че-го.       — Чонгук… Прошу тебя…       Топор с рывком проносится, меняя траекторию удара, врезается прямо в столешницу, лезвие застревает внутри толстого дерева, намертво фиксируясь в кухонной мебели. Тэ приоткрывает дрожащие губы, тихо-тихо выдыхает, не решаясь отвести мёртвого взгляда от блондина, стоящего буквально в нескольких сантиметрах от него. Не чувствует рук. Ног. Не чувствует себя. Не чувствует вообще ничего. Пустота. Холод. Бездонная дыра в груди.       — Прости, душа моя… — снова резкая смена настроения, пепельный оборотень внезапно притягивает к себе своего истинного, крепко обнимает его, окольцовывает обеими руками его талию, утыкается носом в шею, в насильно поставленную метку. — Прости, что напугал, — сжимает в объятиях хрупкое дрожащее тело. — Теперь ты рядом! Теперь я с тобой, — настороженно осматривается по сторонам. — Мы должны уехать! — горячие ладони оказываются на лице Тэ, кончики длинных пальцев скользят по щекам, фиксируя его голову в одном положении. — Прямо сейчас! Тут стало небезопасно! Поехали, любовь моя! Доверься мне! Я не причиню тебе вреда!       Всё кажется каким-то немыслимым абсурдом. Беспробудным мраком. Только что он нещадно рубил его дверь, замахивался на него топором, а сейчас… Тэхён молча отрицательно машет головой, не произнося ни слова в ответ. Обескураженно смотрит на него.       — Да, Тэхён, — Мариус хватает своего истинного за запястье и с рывком оттаскивает от сломанной им же кухонной столешницы. — Если ты не пойдёшь со мной добровольно, мне придётся использовать волчью ауру. Прости, но я это делаю только ради твоей безопасности! — алые глаза тускнеют, и на смену приходит привычный медово-янтарный оттенок. — Я прошу тебя, сокровище моё, сделай так, как я прошу тебя! Сделай! — снова громкий и хриплый рык, разлетающийся по всему дому. — Ты должен меня слушаться! — несдержанный, утробный. — Мы уезжаем. Прямо сейчас!       Тэ пробует освободить свою руку из мёртвой волчьей хватки, но не удаётся. Ни с первой попытки, ни с последующих. Старается отойти, дёрнуться назад, но от этого пальцы блондина лишь сильнее и болезненнее сдавливают кисть.       — Что ты задумал?.. Куда мы должны поехать?.. — бархатный голос срывается на очевидную дрожь. — Что ты наделал? — с ужасом осматривается вокруг себя, только сейчас окончательно и в полной мере осознавая, что только что произошло. — Пусти!       Здравый смысл полностью теряется. Тэхён знает, что не победит, но начинает бороться. Изо всех сил. Брыкается. Сопротивляется. Бьёт наотмашь. Так, как может. Так, как умеет. Отпихивает от себя Мариуса. Толкает. Старается задеть. Ударить как можно больнее. Но оборотень намного сильнее человека. Ноги окончательно слабеют, и Тэ не удаётся удержаться на них. Он падает на пол, утягивая Чонгука вслед за собой. Он успевает подхватить Тэхёна, чтобы тот избежал удара головой, прижимает его спиной к себе, нависает над ним сзади, крепко фиксирует руки, обхватывает его ногами, не давая двигаться.       — Успокойся, зайчик, — шепчет ему на ухо, ещё сильнее сдавливая запястья в ответ на неустанные попытки ёрзать и выпутаться. — Тшшшш… — голос становится отвратительно убаюкивающим. — Так будет лучше. Для тебя. Для меня. Для нас.       Тэхён срывается на дикий рёв, осознавая свою беспомощность перед оборотнем. Ещё раз старательно и из последних сил тянется куда-то вперёд, чтобы отползти от него, но Мариус придавливает его всем своим весом. Блондин закрывает глаза. Пробует не слушать вопли и крики своего истинного, чтобы окончательно не спятить. Держит его. Не отпускает. Истерика пройдёт. Должна пройти. Она не вечна. И за ней всегда наступает принятие неизбежного.       Тэ выбивается из сил спустя несколько минут тяжёлой, но бесполезной возни на полу и безутешных попыток освободиться. Всё это время Мариус терпеливо молчал, не реагировал на крики своего истинного, продолжая удерживать его рядом с собой. В гостиной раздаётся рваный выдох, и Тэхён наконец-то замирает, расслабляя уставшее и изнурённое тело. Дыхание сбито. Запястья ужасно болят. Метка на шее нестерпимо пульсирует. Он прикрывает глаза, пытается отдышаться, но сердце стучит с такой силой в груди, что, кажется, будто сейчас разобьётся на мельчайшие крупицы.       — Нам пора, — Мариус утыкается носом в затылок своего истинного, чувствуя кончиком мягкость и шелковистость тёмных волос Тэ, зарывается в них, делает глубокий вдох, ощущая аромат сладковатых подснежников, перемешанных с терпким и горьковатым хвойным. И становится так спокойно. Ему. Ведь это его. Принадлежит ему. Его истинный. Только его. Меченный. — Встаём? — мягко, нежно и даже заботливо спрашивает, вызывая у Тэхёна искреннее и такое неподвластное желание разреветься от поедающей безысходности.       Блондин, не дожидаясь ответа на свой вопрос, торопливо меняет позу и поднимает Тэхёна с пола. Обнимает его сзади. Прижимается всем телом, продолжая крепко удерживать рядом с собой. На всякий случай. Даже если его истинный и рванёт вперёд в попытке убежать или спрятаться, поймать его не составит никакого труда и займёт меньше минуты, просто… Просто на это нет времени.       — Давай договоримся, что ты не станешь делать никаких глупостей, душа моя? — осторожно разворачивает к себе, смыкая свои руки на его плечах, и заглядывает в перепуганное лицо. — Всё будет хорошо. Я обещаю тебе. Рядом со мной ты будешь в полной безопасности.       И это говорит тот, кто буквально только что ворвался в чужое жилище с топором в руках?! Кто держит силой?! Кто угрожает использовать волчью ауру ради достижения желаемого?! Мир Тэхёна рушится… Разлетается на части, превращаясь в сплошные руины, как после взрывов, после урагана, после землетрясения, после цунами, после бомбёжки. Как после войны.       — Я не понимаю…       — И не нужно, — не даёт ему договорить Мариус, смотрит в тёмные и бегающие от тотально-непередаваемого смятения глаза. — Я возьму ответственность за нас двоих, — твёрдо произносит, касается кончиков пальцев влажной от слёз щеки и ласково проводит, чувствуя едва ощутимую влагу на подушечках. — Ты должен доверять мне. Ты должен мне верить.       Тэ кажется, будто он во сне. В кошмарном ночном бреду. Всё ощущается неестественным, ненастоящим, сломанным, колючим и таким утягивающим куда-то в безобразную бездну. Отрицательно и хаотично машет головой, жадно хватая ртом воздух.       — Не поеду! Не пойду! Нет, Чонгук! Я не пойду с тобой…       Даже не успевает опомниться, как блондин принимается одевать его, словно маленького ребёнка. Вытягивает руки перед собой, пытаясь оттолкнуть Мариуса, но лишь тщетно перебирает пальцами прохладный воздух, по-прежнему проникающий в его вновь разрушенный дом через открытую сломанную входную дверь. Ощущение сильного опьянения. Тело не слушается. К горлу подбирается неприятный и давящий ком. Голова кружится. Тошнит.       — Прошу тебя… — выдавливает Тэхён заплетающимся языком. — Ты обещал… Перестань… — ему с огромным трудом удаётся перехватить запястье пепельного оборотня, когда тот обматывает вокруг его шеи тёплый вязаный шарф. — Остановись… Чонгук, ты совершаешь ошибку… Пожалуйста…       — Теперь все ошибки позади, сокровище моё. Я всё исправлю. Я всё сделаю сам. За нас двоих. Верь мне, душа моя. Просто поверь мне.

🌑🌑🌑

      Тэхён приоткрывает глаза, щурясь от яркого дневного света. Голова ощущается неимоверно тяжёлой, а тело ватным и чересчур слабым. Осматривается вокруг себя и понимает, что находится в автомобиле. Бросает растерянный взгляд сначала на Мариуса, сидящего за рулём и управляющего джипом, а после суетливо вглядывается в окно. Сплошные заснеженные леса, хвойные ели, густые ветвистые высокие деревья, уходящие в серое небо. Местность уже привычная. Ничего нового. Оглядывается за спину — на заднем сидении никого. Они вдвоём в автомобиле. Нервно сглатывает, опускает тёмные глаза на приборную панель, замечая на дисплее навигатора цифры, а следом и надпись, чётко оповещающую о том, что они проехали уже 202 километра… 203…       — Где мы? — Тэ вновь поворачивается к блондину, глядит на него в упор, не отводя взгляда. — Куда мы едем?       Мариус молчит. Не реагирует. Хмурит брови. Смотрит прямиком перед собой на заснеженную дорогу, петляющую и уходящую куда-то вдаль. Куда-то в… никуда.       — Чонгук?! — Тэхён поправляет свой ремень безопасности, по-прежнему взволнованно оглядываясь вокруг себя. — Куда мы едем?! — повторяет свой вопрос громче и куда более настырно. — Ответь мне!       — Туда, где мы будем счастливы, душа моя.       Тэ судорожно выдыхает. Не может даже отвернуться от него, продолжая смотреть в упор в надежде найти, заметить, уловить хотя бы крупицы здравого смысла и рассудка. Чонгук внешне абсолютно спокоен. Холоден. Бесстрастен. Создаётся полное впечатление, что ситуация лишь в его руках. Хотя, ведь так и есть. Становится настолько горько. До одури противно. Скверно. И больно. До мурашек больно.       — Останови машину… — протяжно всхлипывает, не моргая.       В ответ тишина.       — Останови… — Тэхён сдерживает себя, чтобы не повысить голос и не начать кричать на весь автомобильный салон от паники и страха перед неизвестностью.       — Сиди спокойно, душа моя.       — Остановись! Немедленно! — спектр бушующих чувств внутри побеждает, и Тэ срывается на грубый тон. — Остановись, блять! — дёргает ручку, прекрасно зная, что все двери заблокированы.       Снова отравляющая тишина. Давящая. Ледяная. Мысли путаются. Паника возрастает. Остатки всякого, даже самого крошечного самообладания, теряются за пеленой охватывающего с ног до головы протеста.       — Мариус! — Тэхён настойчиво тянется к рулю автомобиля, плевав на безопасность, хватается за него длинными и изящными пальцами. — Услышь меня! Останови машину, чёрт тебя дери!       Чонгук выкручивает руль с такой силой, что джип заносит на скользкой дороге, а сам массивный и огромный автомобиль петляет несколько раз с диким скрежетом шин об оледенелый асфальт.       — Что ты творишь?! — оглушительно и злобно рычит на своего истинного, поворачивается к нему на несколько секунд, бросая грозный взгляд красных глаз, и снова смотрит в лобовое стекло перед собой, притормаживая. — Только посмей ещё раз так сделать! — шипит сквозь зубы. — Слишком большая скорость, душа моя… Мы разобьёмся!       — Что я творю?! Я?! — взрывается Тэхён, изо всех сил стараясь докричаться до Мариуса. — Ты ворвался в мой дом с топором! Ты изрубил дверь моего дома топором! Ты замахивался на меня топором! На меня! Ты угрожал мне! И после этого ты спрашиваешь у меня, что я творю?! Да что с тобой такое?! — разворачивается к нему, старается заглянуть в побледневшее лицо, поймать хотя бы один взгляд. Хотя бы один. Чтобы хоть что-то в нём разглядеть. — Остановись! Отпусти меня, Чонгук… Так будет лучше для всех… — низко и тихо произносит Тэхён, но так болезненно и с такой поедающей грустью в голосе.       — Нет… — в смятении и в непонимании блондин отказывается верить в услышанное. — Зачем ты такое говоришь?! Зачем ты врёшь?! — глухо рычит, со всей дури ударяя по рулю так, что его истинный вздрагивает в страхе и вжимается в пассажирскую дверь, как крошечный замерзающий воробушек. — Зачем ты это говоришь?! Я не делал этого! Я бы не посмел! — морщит нос, хмурит брови, скалится с презрением, обнажая клыки. — Зачем ты выдумываешь, душа моя?! Как ты можешь обвинять меня в таком?! Я ведь люблю тебя… Я так люблю тебя, Тэхён!..       Тэ замолкает. Пристально смотрит на него. Нервно сглатывает. Мариус продолжает кричать, снова ударяет по рулю несколько раз, поворачивается к своему истинному, его губы неустанно шевелятся, но Тэхён не слушает, не слышит, не понимает ни слова. Мир снова рушится. Только на этот раз окончательно. Прикрывает глаза. Тихо-тихо выдыхает. Чонгук не помнит?.. Или притворяется?.. Но это было! Это было на самом деле! Почему он отрицает?! Зачем?!       Тэхён вырывается из этого оцепенения только в тот момент, когда слышит телефонный звонок. Резко открывает тёмные глаза, размыкает дрожащие губы, но не успевает даже начать говорить.       — Ни звука, душа моя, — предупреждает его блондин, переводит взгляд на экран смартфона, смотрит на имя, несколько секунд выжидает и всё же отвечает на входящий вызов. — Я слушаю.       — Добрый день, господин Чон Мариус, — на том конце провода слышен мужской голос. — Вас беспокоит лечащий врач Ким Соён. Я не могу уже несколько часов дозвониться до её сына, Тэхёна. Быть может, вы…       — Что стряслось? — грубо перебивает его, нетерпеливо подводя разговор к самой сути.       — Мы сделали всё, что было в наших силах, но… Она скончалась два часа назад, — с сожалением в голосе произносит доктор. — Мне очень жаль. Примите мои искренние соболезнования.       Наступает томимая пауза. Пепельный оборотень прикусывает зубами свою нижнюю губу и рвано выдыхает.       — Кто звонит? — вмешивается Тэ, замечая, как лицо Чонгука меняется, с каждым мгновением становится всё более озадаченным и суровым.       — Я вас понял, — спокойно отвечает он, беря себя в руки. — Я обязательно передам всё. Сейчас не очень удобно говорить. Делайте всё, что требуется. Я вам перезвоню, — кончиком пальца нажимает на красную кнопку, завершая звонок, и швыряет телефон на панель сбоку от себя.       — Кто звонил? — не унимается Тэ, ощущая явную взволнованность. — Что случилось? Да что происходит, Чонгук?!       — По работе, — холодной и стойко.       — Кто звонил? — Тэхён не верит, испытывая всё больше тревоги. Больше не верит. — Кто это был, Чонгук? Кто?       — Не бери в голову, душа моя. Я же сказал, что по работе, — резко хватает свой смартфон, открывает окно рядом с водительским креслом и выкидывает телефон, тут же поднимая стекло.       В первые секунды Тэ впадает в ступор. И без того большие глаза становятся круглыми и просто огромными. Он приоткрывает рот от шока. Молчит. Сдавленно простанывает. Ощущение, что он сейчас сойдёт с ума от всего происходящего, от того, что всё это происходит на самом деле. Прямо сейчас.       — Зачем ты это сделал? Мариус, мы должны вернуться в город, слышишь? Тебе нужна помощь… Мы должны…       — Мне нужен ты. И только ты. Больше меня ничего не спасёт. Никто, душа моя. Больше никто.       — Рэйван знает, что мы…       — Рэйвана больше нет.       — Ч-что?.. Рэйвана нет?..       — Верно.       — Что ты имеешь в виду?..       — Его больше нет и не будет. Есть только мы. Только ты. И только я. Забудь его имя. Его больше не существует.       — Что ты с ним сделал? Чонгук, что ты…       — То, что должен был. Мы на месте.       — Мариус?.. — у Тэхёна начинают дрожать руки, каждый вздох ощущается неимоверной пыткой, а в груди появляется колючая боль. — Мариус?.. Пожалуйста… Посмотри на меня… Чонгук?.. — опасливо тянется к нему длинными и тонкими пальцами, чтобы хоть как-то, но обратить на себя внимание. — Прошу тебя… Скажи, что это просто злая шутка… Прошу тебя, поехали домой…       — Душа моя, взгляни, как тут красиво.       Белый джип останавливается на высоком склоне, оставляя на снегу характерные толстые и глубокие следы от шин. Позади автомобиля с обеих сторон высокие хвойные деревья, непроходимый густой лес, через который ведёт небольшая дорога, по которой они и ехали. А впереди… А впереди огромная пропасть, и лишь где-то вдалеке виднеются снежные шапки вековых гор, устремившихся ввысь. Пахнет хвоей и смолой. Воздух морозный и всё ещё по-утреннему свежий. Мелкие узорные снежинки тихонечко падают вниз, превращаясь в белоснежное хрустящее полотно под ногами.       — Это место мне напоминает тебя, — раздаётся низкий голос пепельного оборотня. — Оно ощущается таким же прекрасным и… недосягаемым. Как и ты.       Тэхён плавно отворачивает от него голову, устремляя обеспокоенный взгляд вперёд. Молчит. Слушает. Хочет хоть что-нибудь понять. Хотя бы самую малость среди этого нескончаемого бреда, обрушившегося на него.       — В то утро, когда я выпрыгнул в окно… — сбивается, запинается и сдавленно выдыхает. — Я не хотел тебя пугать, но что-то будто потянуло меня в лес, словно я слышал голос, который неустанно зазывал меня. Не помню, сколько я пробежал километров и с какой скоростью, меня будто подгоняли плетьми, но в какой-то момент я ощутил, что окончательно выбиваюсь из сил. Лапы болезненно дрожали и ныли, и я хотел уже было рухнуть на снег, как что-то пронеслось возле меня, сбило меня, просочилось сквозь меня. Некая сила, которая мгновенно оживила меня. Я никогда ещё не чувствовал внутри себя такой прилив энергии, как сейчас… — поворачивается к своему истинному, а на лице возникает мягкая улыбка. — И тогда я всё понял.       — Что ты понял?..       Блондин не может удержаться. Приподнимает руку и тянется ею к Тэхёну, дотрагиваясь пальцами до спутанных прядок тёмно-шоколадного оттенка, ласково поправляет их, но Тэ дёргается от него, испуганно вжимаясь в пассажирское сидение.       — Душа моя, ты боишься меня?       — А нужно?.. — шепчет в ответ молодой человек, испытывая внутри себя такое отвращение даже от прикосновения к себе, что готов исчезнуть прямо себя.       — Я хочу, чтобы ты знал, что всё, что я делаю — исключительно ради тебя, ради твоего счастья, ради нашего счастья. Я люблю тебя, Тэх…       — Я не хочу с тобой быть… — выдавливает из себя Тэхён. — Я об этом честно сказал тебе ещё в то утро, когда ты поставил мне метку. Прошу тебя… Ты должен меня отпустить… Ты говоришь о нашем счастье, но мы страдаем. Оба. И ты, и я. Мы всё сломали, Чонгук. Мы отравили наши отношения. Больше ничего хорошего не может быть. Мне жаль. Мне правда жаль. Но я…       — Выходи из машины.       Тэхён машинально вцепляется обеими руками в свой ремень безопасности, смотрит на блондина, замечая, как мягкое и нежное выражение лица сменяется на разъярённое и взбешённое.       — Зачем?.. — перебарывая себя, твёрдо уточняет. — Поехали обратно в город, Чонг…       Мариус сдавливает пальцами автомобильный руль, проводит ногтями по кожаной текстуре, оставляя еле заметные царапины. Сжимает сильнее, от чего в салоне неожиданно раздаётся глухой хруст. Отпускает. Шумно выдыхает. Отстёгивает свой ремень, быстро выходит из машины, с грохотом захлопывая за собой дверь, обходит джип спереди и двигается в сторону своего истинного.       Тэ суетливо наблюдает за ним, неотрывно следит за каждым его движением, боясь отвернуться, страшась что-то не заметить и упустить. Внутренняя паника возрастает с каждой секундой, постепенно превращаясь в животный страх. Мгновение, и Мариус открывает пассажирскую дверь, наклоняется к Тэхёну и рычит ему в губы:       — Выходи, мой прелестный мальчик.       — Что ты задумал, Чонгук?.. — сильнее вцепляется в свой ремень безопасности и вздрагивает, когда тот хватается за плотную чёрную полоску ткани, с рывком тянет на себя и вырывает ремень с такой силой, что Тэ практически вываливается из автомобиля, падая в сугроб снега.       — Если ты думаешь, прелесть, что я буду повторять, просить, настаивать по несколько раз, то ты ошибаешься, — блондин возвышается над Тэхёном, смотрит на него сверху вниз. — Я говорю — ты делаешь. В противном случае, ты просто не выживешь. Не сможешь, — ехидно скалится. — Природа поглощает слабых. Всегда. Выживают лишь сильнейшие, — протягивает ему руку. — Поднимайся.       Тэ цепляется руками за колюче-холодный снег, утопает в нём, но поднимается сам, без посторонней помощи. Встаёт. Вяло отряхивает себя. Ситуация кажется настолько безвыходной, что хочется побежать со всех ног. Куда угодно. Как можно дальше. Лишь бы больше не видеть всего этого, не знать, не ощущать.       — Я знаю, о чём ты думаешь, — пепельный оборотень подходит к багажнику, открывает его и достаёт внушительных размеров туристический рюкзак, безмятежно бросая его в снег. — Если ты попробуешь сбежать, я поймаю тебя. Но это создаст нам дополнительные проблемы, ведь главное в отношениях — это доверие, не так ли? — бросает на растерянного молодого человека красно-бордовый взгляд, ухмыляется, обнажая удлинённые клыки. — Поэтому давай договоримся, что мы не станем усугублять ситуацию, хорошо? Точнее… ты не станешь, — подходит к своему истинному, чуть наклоняется к нему, утыкается носом в висок и еле ощутимо целует в него. — Я позабочусь о тебе. О нас с тобой.       Тэхён пятится назад. В голове непреодолимая каша. Молча наблюдает за тем, как Мариус упирается обеими ладонями в кузов автомобиля, с силой толкает его, сопровождая это грозным и оглушительным рычанием, разлетающимся на всю округу, после чего огромные колёса джипа начинают плавно скользить на снегу. Подталкивает ещё немного. Всё тело напрягается. Даже вены на шее приобретают заметные очертания. Ещё несколько секунд, и машина срывается с утёса и летит вниз, окончательно скрываясь в пропасти. Ощущение, что вокруг воцарилась вечность. Высота настолько большая, что грохот разбивающегося о скалы металла и брызги волн практически не слышны. Тэхён зажмуривается. Делает ещё несколько шагов назад. Старается взять себя в руки. Не узнаёт Мариуса. Не видит в нём того, кого полюбил. Того, кого всё ещё любит. Это кто-то другой. Кто угодно, но не его белый волк.       — Дальше мы пойдём пешком, душа моя. Скоро ты будешь в полной безопасности. Скоро ты будешь только со мной. Скоро ты будешь счастлив, мой ангел.