Тройная провокация

Еще неделю назад они волновались лишь о скучной работе и ходе фестиваля, переживали о том, удастся ли выйти в финал. Теперь же внутри дрожит что-то еще непонятное, но уже очень и очень нужное. Вечером даже с ребятами болтовня не складывается, и в итоге они уползают в свою палатку, растягиваясь на спальниках. Предвкушение новой встречи растекается внутри кофейным напитком. — М-м… тебе понравился? Сяо Чжаню не нужны пояснения. Он кивает, и Ян-Ян забивается ему под бок. Одной из причин проебанных возможных отношений являлась и их прилипчивость друг к другу, в которой редко находилось место кому-то еще, но об отношениях они не говорят после пары своих любовных неудач. Но… то, как брат сворачивается, забиваясь ему под мышку и надуваясь, невольно именно о любовных неудачах и напоминает. Разумеется, Сяо Ян переживает не об их ориентации. Их бисексуальность стала ясна ещё в школе, когда братья спокойно обсуждали красоту как девушек, так и парней — разумеется, сперва как моделей для их проектов и только потом — как возможных пар. Но брат, скорее всего, вспоминает о другом. Они в свои двадцать пять уже давно не были неопытными девственниками. Хотя и «тех самых» ещё не нашли, но в университете их жизнь была довольно насыщенной. Симпатичные и увлеченные, они часто оказывались в центре внимания. И на первые свидания ходили вместе, приглашая девушек на двойные, пока не стало ясно, что тех это смущает и напрягает. Людям вообще довольно часто бывало не очень уютно рядом с ними, и, положа руку на сердце, Сяо Чжань был способен их понять. Не очень-то легко общаться с двумя абсолютно идентичными людьми, пусть бы таковыми они на деле и не являлись. До этого они не особо задумывались о том, как выглядят в глазах других, но после стеснительного признания о том, что «в тройничке участвовать не готовы», было решено разделить личную жизнь. Что впоследствии и привело к той единственной ссоре, которая произошла между братьями и которую оба не любили вспоминать. — Ян-Ян, — Сяо Чжань запускает руку в волосы брата, принимаясь успокаивающе поглаживать его по голове, как они оба любят. Тот прикрывает глаза, тяжело расползаясь по его груди. — Иногда мне кажется, что вся эта любовь — чушь полнейшая, — обиженно бурчит Сяо Ян, по-прежнему не открывая глаз и ластясь к руке брата. — Бывшая… Он осекается, но Сяо Чжань по-прежнему спокойно пропускает пряди волос меж пальцев. Эта тема в любом случае будет всплывать в их разговорах, с этим ничего не поделать. Первый год они не говорили об этом вообще, последние два — только шутили. Сяо Чжань где-то читал, что психика человека, как и психика общества в целом, предпочитает справляться с травмирующими событиями таким образом. Именно поэтому после мировых войн, катаклизмов и остальных разрушительных событий, историческая память затихала, порой и на десятилетия. А у них вот… свой катаклизм, человеческий. — Ты же не думаешь, что так будет со всеми? Мы были не готовы к тому, что придется разделяться… настолько, но сейчас мы знаем, что всегда будем друг с другом. И сейчас мы вместе. — Но в любом случае так и будет когда-нибудь. Мы разделимся, у каждого будет своя семья, — тоскливо тянет Сяо Ян. — Если только мы не найдем двух других близняшек. — И будем жить вчетвером. Переедем в Швецию, — поддакивает Сяо Чжань со смешком и тяжело вздыхает. Разлука с братом причиняла дискомфорт. И представлять свою жизнь с кем-то, даже любимым, казалось довольно жестоким, если рядом не будет родного теплого плеча. Да что там — это казалось совсем неправильным! Но вот если бы у них был один любимый человек… — Или нет. — Или нет, — эхом отзывается Сяо Ян. Надеяться сегодня немного страшно, и они прячут этот страх в объятиях, как в детстве, прежде чем забраться каждому в свой спальный мешок. Но даже так все равно прижимаются плечами, греясь. Просыпаются почти одновременно. Снаружи еще царит тишина, и вылезать из нагретых спальников совсем не хочется, но, судя по обоюдному сопению, спать дальше им не светит. Сяо Чжань тянется к телефону, заставка подмигивает белым кроликом. Спросонья он не сразу соображает, что схватил телефон брата, поэтому еще пару мгновений тупит в слишком яркий экран — на его-то заставке вообще стоит денежный божок. — Пять тридцать, — хрипло шепчет он, роняя голову обратно на подушку и сует телефон ближе к брату. На боку тут не очень удобно, так что он переворачивается на живот, подтягивая, насколько позволяет спальник, ногу к груди. Глаза закрываются, но сон не идет. Судя по тому, как Ян-Ян возится рядом, к нему тоже. Сяо Чжань стонет. — Что, весь проснулся? — как-то слишком ехидно шепчет Сяо Ян, и Сяо Чжань даже привстает на локтях, в полутьме поворачиваясь к брату. — Тебе что, снова шестнадцать? — возмущается он. Тот период был, пожалуй, самым смущающим. Возбуждались они постоянно, как себя вести было не всегда понятно, да и говорить дома об этом принято не было. А учитывая то, что они отказывались менять свой диван на две кровати, экономя место, то бывало всякое. Главным, конечно, оказалось открытие, что дрочить друг другу — приятнее, но страннее, так что после пары проб пришли к двум выводам: смущаться друг друга тупо и дрочить другому — все равно что себе, неинтересно. Так что пользовались своими силами, но стебать друг друга не переставали. — По ощущениям — да, — тоже стонет Ян-Ян. — Он вообще человек? Какого хрена? — Ну, судя по его рукам — немаленького, — Сяо Чжань шмыгает носом. Потому что смеяться не получается. Сейчас, в полутьме перед самым рассветом, происходящее кажется окутанным розовой… ну ладно, голубой дымкой. И под этим туманом вполне могут таиться острые скалы. — Ждем встречи? — тоскливо вопрошает Сяо Ян у потолка. Слегка привыкшие к полутьме глаза позволяют увидеть и надутые губы. — Ага, — вздыхает Сяо Чжань. Спать расхотелось окончательно. — Побегаем? — Пошли. Ван Ибо в образе Лань Ванцзи — это отвал всего. И вся. И всех. Сяо Чжань и Сяо Ян могут свидетельствовать об этом, даже без пресловутой магии близнецов читая в глазах друг друга глубину будущего падения и острое желание вернуться на пару часов раньше, снова оказаться в душевых кабинках, под струями холодной воды. И дело не в начинающем припекать солнышке. Ван Ибо и с костюмом, и с макияжем вполне справился сам. Пока они привычно цепляли друг на друга парики и наносили грим, перекидываясь тычками и смешками, Ибо тихо-мирно переоделся, надел парик, подвел глаза… и преобразился. — Ты настоящий небожитель, — Сяо Чжань одергивает на себе пояс, прокручивает в пальцах Чэньцин, не отводя взгляда от чуть вытянутых к вискам глаз. Сяо Ян, уперев руки в бока, слегка склоняется вперед, к замершему напротив них парню: — Настоящий Ханьгуан-цзюнь! Пухлые губы размыкаются, и взгляды братьев мгновенно притягиваются к ним, издающим всего одно слово: — Вздор. Мгновение тишины взрывается смехом. Сяо Чжань прикрывает рот рукой, опираясь поясницей на балку, рядом ржет, спрятав рукой глаза, Сяо Ян. Поэтому он не замечает, каким взглядом смотрит на них Ван Ибо, а вот Сяо Чжань ощущает. Словно их обнимает теплая вода океана. Но не успевают пройти мурашки, как их Лань Ванцзи откидывает вдруг голову и… скрипит. Так их, едва не валяющихся от смеха на полу, и обнаруживают остальные члены команды. Но стыда нет. Им хорошо. Как ни странно, работать с Ибо оказывается одним удовольствием. Он спокойный, схватывает их идеи на лету и не пытается произвести впечатление. И активничает. Довольно часто их собеседники теряли нить разговора, путались в именах, несмотря на видимые различия, смешивались, не понимая двойных реакций, смущались понятных только близнецам шуток. Ван Ибо же умудряется болтать больше них обоих, отвечать им вместе и ржать с их тупого юмора. А еще — подпевать, когда близнецы, забывшись, начинают воспроизводить рандомные песни. В общем, он пугающе очарователен. — Так, а как выстроим экспозицию тут? — отрывает Сяо Яна от размышлений голос, собственно, Ван Ибо. Они уже третий вечер разучивают движения, получается все лучше. Так что остается всего несколько сцен, и Ибо с Чжань-Чжанем продумывают падение света к предпоследней, пока Ян-Ян, очевидно, залипает на их взаимодействие. — Думаю, можем выйти втроем, — не очень уверенно предлагает его близнец и запинается о брошенный самим же рюкзак. Сяо Ян вздрагивает, подхватываясь, но Ибо оказывается быстрее. И вот оно. Ощущение, будто ты раздвоился: и смотришь со стороны, и чувствуешь обжигающее прикосновение поддерживающих ладоней на талии. Оно бьет по нервам наотмашь, заставляя приоткрыть рот и жадно втянуть прогретый, с привкусом металла и пластика, воздух. Это лето такое жаркое. — Втроем? — полувопросительно тянет Ван Ибо, кажется, совершенно залипший на его брате. Сяо Ян проскальзывает ближе, встречаясь взглядом с поплывшим брата, и улыбается. — Мгм, — почти мурлычет Ян-Ян, принимаясь подталкивать их в сторону «сцены», и ныряет под свободную руку Ван Ибо. Сяо Чжань улыбается кончиками губ, понимая, что задумал близнец, и точно так же тянет Ибо к зеркалу. — Вот так… втроем… Ванцзи… и два Вэй Усяня. Они по очереди проговаривают концепт, и вместе выдыхают, когда хватка на боках становится почти жесткой. Но отвести взгляд от зеркала не могут. Ван Ибо чуть ниже их обоих, но его плечи — шире. В образе Лань Ванцзи его лицо кажется застывшей маской, голубой цвет ханьфу леденит, но огонь внутри выдают потяжелевший взгляд и горящие уши. А еще его ладони на одинаково тонких талиях, затянутых поясами, кажутся просто огромными. Кожу покалывает, Сяо Ян слегка дрожит, за спиной Ибо хватаясь за воротник брата, потому что картина в зеркале внезапно выбивает весь воздух. Губы Ван Ибо размыкаются, и братья слегка подаются вперед, впиваясь взглядом в отражение: так отчего-то проще. — Уже можно шутить про смену жанра на гаремник? — ехидный голос Юй Биня разрушает момент, заставляя всех троих вздрогнуть и пошатнуться. — Мы… репетируем… танец, — на этот раз в их синхронность вливается и Ибо. — О-о, — Юй Бинь кивает, одобрительно оглядывая их. — Да замрите! Он обходит их по кругу, и близнецы Сяо обмениваются полупаническими взглядами, потому что у обоих, очевидно, привстало. И это правда пиздец, но когда ладони на талиях еще раз сжимаются, выдох срывается невольно. Уши Ибо горят ярко, глаза блестят, и Сяо Чжань уверен, что у Ян-Яна горят щеки. Как и у него самого. Как хорошо, что в выставленном свете это почти незаметно. — Мне нравится, — заключает Юй Бинь и вдруг фыркает, глядя на них. — Хотя на игрища Сяо-Сяо и так пускала слюни половина зала, а что будет с вами троими… Мне уже жаль зрителей! — Да ну тебя! — Сяо Чжань отмахивается, заставляя непослушное тело шагнуть в сторону. Потеря горячего веса на талии ощущается едва ли не трагедией, но он крепче сжимает губы и встряхивает головой. — М? Что за игрища? — Ван Ибо прячет руки за спину, отходя к реквизиту и вытягивая оттуда Бичень. Откашливается. Юй Бинь уже тоже шуршит чем-то, видимо, пришел за костюмом. — О-о! — Юй Бинь даже бросает свои поиски, и его не останавливают дикие взгляды близнецов, обещающие все кары небесные. — Ты не видел их акк? — Аккаунт? — Ибо заинтересованно косится на них, и этот искренний интерес растекается внутри горячим шоколадом. В костюмах, оказывается, жарко до слез. — О, ща покажу! — оживляется Бинь-Бинь, вытаскивая телефон под аккомпанемент стонов. — Дуэт xiao_xiao, можешь найти хоть на YouTube, хоть в Weibo, но на первом контента больше. И там они часто дразнили публику… — Давно пора было удалить, — вздыхает Сяо Чжань, подходя ближе. Ибо тоже открывает приложение, и Сяо Чжань морщится, заглядывая через плечо. В следующее мгновение танцор прижимается к нему, избегая прикосновения Юй Биня, и Сяо Чжань дезориентированно вдыхает аромат жасмина и чего-то терпкого. Внезапное желание уткнуться Ибо в шею бьет по башке, а Сяо Ян предостерегающе — по свободному плечу. Юй Бинь уже осторожнее протягивает свой телефон Ибо, и близнецы Сяо вновь стонут. Ван Ибо еле заметно вздрагивает, слегка отворачиваясь от них, и сдавленно что-то выдыхает. — Поздно! Что в интернет попало… — не замечая обстановки, Юй Бинь злорадно ухмыляется и включает проигрыватель. На экране заканчивающие последний год обучения близнецы — у них тогда еще волосы почти по плечи были — заигрывающе улыбаются, клонясь друг к другу: «Нас часто спрашивают, вы близнецы или вы встречаетесь друг с другом?». Под конец Ибо все-таки ржет, а близнецы, надувшись и сложив руки на груди, отказываются смотреть на этих двух предателей. Ровно до момента, пока по их спинам не скользят чужие ладони. — Это круто, — заявляет Ван Ибо, останавливая руки в районе лопаток. — Сяо-лаоши такие талантливые. Близнецы давятся воздухом, впрочем, в этот раз с ними закашливается и Юй Бинь. Ибо и бровью не ведет, продолжая усмехаться: — И художники, и певцы, а их двойная красота… — в его глазах мелькает дьявольская хитринка. Сяо Чжань щурится. Вот, значит, как, Ван Ибо? — Куда нам до Вана-лаоши, — мурлычет он, пихая ногой смутившегося Сяо Яна. Чтоб они и проиграли этому гремлину? Не на тех напал! — Ведь каждое его движение, — подхватывает Сяо Ян, и Сяо Чжань кивает: — уже произведение искусства! — Нет-нет-нет! — Юй Бинь громко кричит, и они растерянно оборачиваются, уже успев позабыть о его присутствии. Тот машет руками, хватает с ящика реквизит и почти бежит к дверям. — Я не готов это слушать! — Ревнуй… — Молча! — близнецы Сяо одинаково проказливо хихикают, поворачиваясь к Ибо, и замирают. — Каково это, когда на твоей стороне всегда есть важный человек? — он спрашивает тихо, и кажется, что мыслит вслух. И от этого невзначай показанного сквозит одиночеством. Сяо Чжань невольно подается вперед, ощущая рядом с собой схожий порыв, но Ибо, кажется, сам пугается сказанного. — Я… сегодня баттлюсь. Приходите посмотреть, — он выпаливает это так быстро, словно дикцию тренирует, а смотрит — с такой надеждой. Отказаться все равно что щеночка шугануть. А они, вообще-то, любят собак. — Конечно… как мы можем… не посмотреть на красивого… Вана-лаоши? — Все равно с красотой Xiao twins никто не сравнится! — Ибо! — они не успевают ничего сделать, потому что уже хохочущий гремлин — как и не было мгновения его ранимости — выметается из отдела павильона со скоростью летнего сквознячка. Они только переглядываются беспомощно, боясь озвучить общую желанную мысль: это что, был флирт? Разумеется, на баттл они приходят. Тот организуется все там же, и Ибо успел даже объяснить им суть этого действа и правила, да и о танцах за эти несколько дней они узнали больше, чем за всю предыдущую жизнь. Народу сегодня как будто даже больше, а еще — многие сидят. Близнецы, посоветовавшись, решили сегодня прийти в обычном, но на них оглядываются все равно. И все же им удается пробраться в третий ряд, где они и пристраиваются, вжимаясь друг в друга и любопытно оглядываясь. Ибо и остальные танцоры стоят полукругом напротив толпы. Смотреть на них — все равно что смотреть в бушующие волны, очень быстро начинает кружиться голова. Ван Ибо не умеет быть в статике в принципе, и они к этому успели привыкнуть. Но здесь в него словно воткнули электрический шнур, такой он вертлявый. А когда видит их — еще и яркий. Братья улыбаются ему в ответ, наконец-то выдыхая. А потом дыхание и вовсе замирает. Ибо выходит несколько раз. И он в чертовой майке — жарко — и вновь в своих безразмерных штанах. Контраст, конечно, невероятный, но конкретно сейчас таким брюкам хочется отдать должное: хотя бы они не оголяют красиво перекатывающиеся мышцы. А вот майка не оставляет свободы воображению. Губы сохнут. Сегодня уровень танцоров выше. Они обращают внимание на еще двоих: девушку с дредами и парня, постоянно размахивающего руками. Выходит у него это очень пластично, но свои голоса близнецы, не задумываясь, отдают Ибо. Он титул короля явно получил не за красивые… глазки. То, что он выделывает в круге, заставляет их кричать, подскакивая на месте, визжать и крепче хвататься друг за друга. Но никому нет дела: ведь восторженно кричат все вокруг. Чертов Ван Ибо творит что-то невероятное. У Сяо Яна только от взгляда на все ломаные изгибы поясница ноет, а когда танцор падает на колени — на землю, на утоптанную землю! — раздается сдвоенный стон. Сяо Чжань крепче сжимает руку брата в ответ. Ван Ибо побеждает. Сяо Чжань первым тянет их назад, отведя взгляд от сияющего лица парня. Тот смеется, подкидываемый своими товарищами, и держит в гордо вскинутой руке расписанный шлем — видимо, за него и баттлился. От Ибо распространяются волны азарта и жизни. Он в центре торнадо, он и есть торнадо. А они? Из толпы получается выбраться с трудом. У края навеса еще можно наблюдать за торжеством победителя, не попадая под лавину чужих восторгов. Вечер запарный, Сяо Чжань раз за разом облизывает пересохшие губы, во вспотевшей ладони скользят горячие пальцы брата, пока он тянет их в длинную тень ближайшего вяза. Южная влажность и фанатская активность сделали свое дело, так что футболки обоих уже можно смело выжимать, руки подрагивают током пережитых эмоций. — Привет, двойняшки, — их взаимную медитацию над смыслом жизни довольно грубо прерывает один из танцоров. Они точно видели его в круге, и он, довольно симпатичный и активный, даже мог бы побороться за второе или третье место. Но на первом все равно был бы Ван Ибо, в этом ни один из них не сомневается. — Привет, — кивает Сяо Чжань, позволяя брату отмолчаться. Он почему-то чувствует себя так, будто они вновь в садике, и к ним пытаются лезть другие, неинтересные им, дети. Сяо Чжань всегда брал на себя всю лишнюю коммуникацию, давая брату возможность спокойно играть. Только старшие этого никогда не понимали, и другие дети — тоже. От поиска слов, обозначивших бы их незаинтересованность, отвлекает вклинившийся между ними и другим танцором Ван Ибо. — Это мои гэгэ! Парень растерянно моргает, инстинктивно отступая на шаг, но тут же хмурится. Капризный изгиб губ его совсем не красит: — Может, я тоже хочу познакомиться с красивыми гэгэ? — Сяо-гэгэ? — Ибо слегка подбирается, хмуро оглядывая их, но уже спокойнее добавляет: — А у них ты спросил? — Уверен, я сумею убедить хотя бы одного, — улыбка у этого паренька оказывается на удивление неприятной. Да и вообще, как можно было посчитать его даже симпатичным? — А мы только комплектом, — поджимает губы Сяо Чжань и, поколебавшись, кладет ладонь Ибо на оголенное плечо. Даже если он не имеет в виду ничего такого… по крайней мере, он их отстаивает. Кожа под ладонью упругая и горячая, слегка влажноватая от выступившего пота. Хочется прижаться губами, и вот это уже отдает чем-то ненормальным. — А тебе одному не многовато будет? — как-то неприятно усмехается этот тип, совершенно игнорируя участие в разговоре одного из обсуждаемых людей. Сяо Чжань чуть морщится, Ян-Ян, кажется, готов вспылить. Вот только конфликтов на пустом месте им не хватало, а. — Надо уметь делиться! — Ты! — Ибо уходит вперед единым движением, так, что близнецы едва успевают рвануть следом. — Бо-ди! — Сяо Чжань обвивает его талию руками, дергая обратно, Ян-Ян приобнимает его за бицепс и слегка скалится на этого придурка. — Да оставьте его, — чужой танцор щелкает пальцами и морщится, плавно перекатывается назад, брезгливо отряхивает подол майки. — Он же у нас с придурью… Неизвестно, чем бы это закончилось, потому что у Сяо Чжаня всего две руки, и обе заняты Ван Ибо, который ощущается сплошным переплетением мышц. А еще пара слов, и уже Ян-Яна придется ловить, с того станется. И вот что прикажете делать? Поводки на них надевать? — Мин Ло! Чего тебе еще? — накал немного снижает еще одно лицо, и по тому, как Ибо чуть расслабляется в их руках, близнецы тоже немного выдыхают. Особенно Сяо Чжань, с его-то неуемным воображением. — Хен, — Ибо поджимает губы, откидываясь назад. Разгоряченное тело прижимается к Сяо Чжаню полностью, запах Ибо — дезодорант, пот и что-то тонко-летнее, как свежескошенная трава, забиваются в нос. Судя по судорожно дернувшемуся кадыку Ян-Яна, того ведет ничуть не меньше, и это заставляет старшего хихикнуть. Чуть-чуть истерично. — О, защитничек прибежал, — кривится Мин Ло, и Сяо Чжань поджимает губы. Это еще кого и от кого защищать надо было! — Мне кажется, здесь только если тебе защита нужна, — хмыкает парень с выкрашенными в блонд волосами. — Тебя Ичжоу искал, так что… Судя по тому, как стремительно теряет спесь господин Мин, карма все же существует. Сяо Чжань с легким злорадством смотрит ему вслед, но от этого неблагородного дела отвлекает взгляд. Подошедший парень с любопытством оглядывает близнецов и Ван Ибо, и Сяо Чжань только сейчас соображает, что они весьма красноречиво объяли Ибо собой. Он смущенно кашляет, торопливо отстраняясь. Ян-Ян движется следом, опуская взгляд. И если красноту Ибо можно объяснить только-только прошедшими соревнованиями, то их пылающие лица — одно на двух — могут сказать куда больше, чем хотелось бы. — Спасибо, хен. Это мой старший по группе, Ким Сонджу, — представляет Ван Ибо, оборачиваясь, и в этот момент его сгребают в объятие. Сяо Чжань краем глаза видит, как мрачнеет лицо брата, и не сомневается, что на его лице отражаются чувства ничуть не добрее, но приходится вежливо улыбнуться. — Так вы и есть те самые потрясающие близнецы, от которых наш Бо-Бо совсем потерял голову? А вот это уже смущает, заставляя переглянуться, задаваясь одним и тем же вопросом: что же, получается, Ван Ибо о них говорил? Они вопросительно мычат, пока Ибо, шипя, пытается высвободиться из хватки своего старшего. — Хен! — возмущается тот, отпрыгивая, наконец, и хватает Сяо Яна за предплечье. — Мы уходим! — А? — Сяо Ян, удерживая руку брата, тянется за Ибо, и они таким паровозиком проходят пару метров, пока близнецы не приходят в себя. Догнав сердито пыхтящего парня, они переглядываются и, усмехнувшись, подхватывают его под руки, заворачивая на следующую тропу. Вечерами все в основном собираются группами в центральной части, так что на вот таких вот ответвлениях встретить можно было только гуляющие парочки. Но сейчас им пока что везет. — И что это было, а, лао Ван? — когда позади немного стихает музыка и шум голосов, Сяо Чжань ухмыляется, лукаво заглядывая в глаза их танцору. — Ты нас похитил! — Сяо Ян важно кивает, удерживая улыбку лишь в уголках губ. — Я просто успел первым, — отпирается Ван Ибо, выворачиваясь из их хватки и взбегая на мостик. Оборачивается, раскинув руки, и ярко улыбается. Алые отблески закатного солнца, прорывающиеся сквозь ветви, ложатся на его лицо причудливыми узорами, как-то по особенному выделяют мягкость щек, похожих на припудренные сахаром булочки. За них хочется укусить. — Эти гэгэ так популярны, что еще остается бедному диди? — Бедный диди только что выиграл баттл, — насмешливо замечает Сяо Чжань, подходя ближе и опираясь предплечьем на выкрашенные в красный перила. Параллельно ему в той же позе замирает и Сяо Ян. — Пф, — фыркает Ибо, слегка наклоняя голову, и кидает на них взгляд из-под ресниц. — Гэгэ нравится? — Нам… было жаль… твои колени. — О, мои колени способны выдержать и большее, — усмешка кажется слишком многозначительной. Сяо Чжань вздыхает, приобнимая скользнувшего ближе брата, и выражение уверенного довольства на лице Ван Ибо буквально трескается, и от этого отчего-то больно, словно осколки этой маски разлетаются в них. Рука поднимается машинально. — Иди к нам, — Ян-Ян тоже тянется вперед. Это не волевое действие, это что-то на уровне инстинкта, словно их сердца уже все решили, и теперь каждая грустинка этого талантливого мальчишки заставляет их болеть за него. Ибо удивленно замирает лишь на мгновение, в следующее уже влетает в их объятие, крепко обнимая обоих за талию. И это — самое правильное ощущение за весь вечер, неделю, год. Ван Ибо чуть ниже, он очевидно младше. Но почему-то… в его объятиях очень спокойно. «Что это?» — молча спрашивает Сяо Ян у брата, вцепившись в майку на спине обнимающего их парня. Сяо Чжань неверяще улыбается, приобнимая Ибо за талию и позволяя себе на миг уткнуться во влажные ароматные волосы. — Я… — Ибо отстраняется, перебегая взглядом по их лицам. — Мы… то есть, вы сказали, вы — комплектом, и я… — Тш-ш, — Сяо Ян подается вперед и ласково трется о его щеку носом, Сяо Чжань нежно улыбается этой картинке и тому, как почти комично расширяются глаза Ибо. Такая непослушная рука поднимается, ласково взъерошивая копну синих волос. Улыбка в ответ — открытая, светлая, согревает покруче солнца и пускает мурашки. Молчать с ним почти так же, как вдвоем. Правда, их уединение нарушается. Парочка проходит мимо, и они, проводив ее взглядом, сталкиваются взглядами и прыскают. Вот так смеяться, едва касаясь друг друга кончиками пальцев, оказывается легко и воздушно, пузырики смеха щекочут внутри хорошо-хорошо. Этот момент в оттенках алого заката точно останется в сокровищнице их памяти. — Сяо-гэгэ, — зовет их Ибо, поднимая руку, и они с удивлением смотрят на эту композицию: их ладошки обхватывают по два пальца Ибо. Его глаза смеются, но он вполне серьезно поджимает губы. — У нас завтра тренировка только вечером. Давайте погуляем? — Это… — Свидание? — Если вы хотите. Близнецам не нужно было даже смотреть друг на друга, чтобы ответ прозвучал синхронно уверенно: — Хотим. — Значит, свидание, — сияет Ибо, притягивая их ближе. И тут же отшатывается с таким ужасом, что их чуть кондратий не прихватывает: — Бля, гэ, гэ, у тебя жук! Таким тоном можно было бы сообщить о Чужом или лишней дырке в теле, но — жук, да. — Да он же крошечный, Бо-ди, — хихикает Сяо Чжань, снимая с плеча Ян-Яна малыша. Но Ибо так передергивает, что приходится с ним — малышом, не Ван Ибо — быстренько попрощаться. Очень уж на свидание хочется. Дурачиться с Ван Ибо весело. Он каким-то образом очень вписывается между ними, как еще одна деталька так любимого им лего. Носит кофе по утрам, беззастенчиво тырит их зеленый чай днем, упорно учит танцу вечерами. И касается, касается, касается. Каждое его прикосновение — клеймом тавра на коже. То, какой он открытый и хороший, отпечатком на сердцах. И от того, что они сами просили не торопиться, а в итоге не могут сдержать себя, ответно касаясь, играясь, вплавляясь с каждой проведенной вместе минутой все крепче, плохорошо. Настолько, что предстоящие итоговые выступления ожидаются ими с ужасом.