Чёрный лотос

      Человеческие сердца переменчивы и таинственны, словно порывы ветров, гуляющие по белому свету. Они непредсказуемы и опасны в своей безграничной и неуловимой свободе. Вольны бежать по тайным тропам, уверенно идти дорогами, скрытыми от посторонних глаз, лететь по верхушкам скалистых гор и величественных деревьев. Каков будет шаг в следующее мгновение - всегда остаётся тайной. Ведь ничто не властно над ветром и выбором человеческого сердца.       Боль. Саднящая и такая привычная. Руки как всегда трясутся от неудобного положения. Правильно ли он поступает? Или вся его жизнь не более, чем череда мелких неудач и бесконечных, бессмысленных попыток изменить данность? Правильно ли, что он иной раз лишь наблюдатель своих действий? Правильно ли смотреть в глаза родных и не видеть ничего, кроме разочарования и непонимания? Правильно ли, что так осточертело понятие “правильного”? Если нет, то почему же так хочется расцарапать горло, чтобы вытащить застрявший в нем крик? Крик чего? Недовольства? Ярости? Мольбы о помощи? Нет, это крик отчаяния. Но вот вопрос, когда тебя не слышат, для чего кричать? Забавно… Говорят, что иные души не могут переродиться. Они обречены веками повторно проживать свой самый страшный кошмар. Должно быть, это самая жестокая и изощренная пытка…       - Иной раз я думаю, что ты одержим злым духом! Упрямый мальчишка, почему продолжаешь вести себя подобным образом?       Приходится поднять взгляд от белых камней под коленями и обратить его на лицо Лань Цижэня, искривленное плохо сдерживаемой злостью. Его белые одеяния развевались как крылья, вторя негодованию.       Губы юноши растягиваются в кривой ухмылке и он опускает на колени меч духа, который удерживал до этого над головой, но с ответом не спешит. Нарочито медленно переводит взгляд на Лань Сичэня, стоявшего перед дверями величественного Храма Предков клана Лань, без присущей для него дружелюбной улыбки.       - Можешь ли ты дать объяснение своим действиям? Неужели сожжение свода домашних правил является для тебя забавой? - голос Лань Хуаня мягок, но глаза выдают горечь укора.       Юноша склоняет голову, бездумно разглядывая гладкие черные ножны своего меча. Ухмылка на губах неконтролируемо разъезжается в широкую улыбку, пока он возвращается мыслями к тому, с каким удовольствием часом ранее развел костёр посреди центральной площади, поддерживая занявшийся огонь листами древнего манускрипта.       - Не смею даже надеяться, что ты молчишь из чувства стыда! - яростно выдохнул Лань Цижэнь и отвел взгляд, как будто был не в силах смотреть на провинившегося.       Он слишком хорошо знал повадки заклинателя, чтобы тешить себя подобными мыслями. Будто опровергая произнесенные слова, юноша прижал левую руку ко рту, а плечи его стали подрагивать в попытке сдержать плач. Старейшина с неверием наблюдал за слезой, разбившейся об ткань чёрного ханьфу.       “Неужели этот ребенок…?” - пронеслось в голове Лань Ци Жэня, когда он поймал растерянный взгляд главы клана.       - Полно лить слезы о свершившемся, - голос старейшими заметно смягчился. Подойдя ближе, он похлопал по плечу, сотрясающего в рыданиях, молодого заклинателя. - Если ты так сожалеешь о своем, бесспорно, вопиющем поступке, то восста…       Лань Цижэнь застыл на полуслове осознанием, что юноша перед ним плачет от смеха! Заметив, что его раскрыли, актер своей собственной импровизированной сценки, отнял, наконец, руку от лица, заходясь в приступе заразительного хохота. Из красивых, раскосых глаз, непрекращающимся потоком лились слезы, а сам юноша махал руками в молчаливом отрицании, вновь зажимая рот руками в попытке остановить смех. Лань Сичэнь, с тяжелым выдохом, опустил взгляд, пока его дядя, с раскрасневшимся от ярости лицом, пытался набрать воздуха, дабы выразить всю степень своего негодования. В прохладной тишине Облачных глубин, этот смех казался острым ножом, что в неумелых руках приносил только вред.       Старейшине и дяде главы клана Лань, увы, не предоставили времени для возмущенной речи. Юноша, что все еще стоявший на коленях, внезапно смолк, а затем, театрально смахнув слезы, подскочил на ноги одним рывком, вернув на лицо привычную кривую улыбку.       - Дражайший шишу, чего, по твоему мудрому взгляду, я должен стыдиться? Ты же не думаешь, что я потрачу годы своей жизни на восстановление этого глупого свода, выдуманного монахом, утратившим остатки здравомыслия?       - Ты! Неблагодарный! - звенящим от ярости голосом процедил Лань Цижэнь. Вены, на красном от напряжения лице, красноречиво вздулись. - Найдется ли в поднебесной человек более аморальный?! Для тебя учения предков и правила ордена лишь повод для насмешки! Твои проказы уже давно перешли грани допустимого! Если бы дело было за старейшинами, тебя бы ожидали три удара дисциплинарным кнутом!       - Ни в чем себе не отказывайте, шишу! Я с величайшей радостью… - речь юноши мягко, но твердо, прервал Лань Сичэнь.       - Прошу, успокойтесь же оба. Проступок, бесспорно, серьезен, но, уверен…       - Цзэу Цзюню не стоит вмешиваться, - слова заклинателя сочились ядом, при этом губы расползались в широкую, радостную улыбку. - Никогда же не вмешивался, и сейчас не стоит, - тихонько посмеиваясь, юноша посмотрел на главу клана взглядом, полным затаенной печали, и вновь обратил внимание на Лань Цижэня. - Шишу, вы можете требовать от меня подчинения в том, что касается благополучия клана, но никогда… Никогда не бывать тому, чтобы я следовал смехотворно абсурдному своду “благодетели” Лань Аня и его потомков! В особенности вашим дополнениям!       Лань Цижэнь на эту тираду лишь покачивал головой, с выражением полного неодобрения и изнуренной усталости на лице. Рассеянно проведя по бородке, старейшина осмотрел юношу перед собой с ног до головы и, наконец, заговорил:       - Что же, стоит признать. В том, что ты таким вырос, есть определенная доля моей вины. Я слишком долго потворствовал твоему баловству и сумасбродству. Больше этому не бывать! - Лань Цижэнь неожиданно сорвался на крик, заставив Лань Сичэня вздрогнуть. - Твое мнение не имеет никакого значения, а слова никакого веса! Правила ордена существовали задолго до твоего рождения и будут соблюдаться всегда и всеми! В особенности тобой, наглый мальчишка! Ты забылся, так я тебе напомню! Ты принадлежишь к ордену Гусу Лань и ты будешь примером соответствия его облику!       Старейшина смолк, а глава клана за его спиной слегка поморщился от отголосков крика в звенящей тишине. Однако юноша перед ними, никак не смущенный выговором, сложил руки на груди и разразился громким смехом. Как будто не в силах совладать с собой, он постепенно складывался пополам, оперевшись на меч духа.       - Прекрати, прошу… - Лань Сичэнь произнес это настолько тихо, что едва ли его услышал Лань Цижэнь, однако молодой заклинатель поднял на него лицо и, усевшись прямо на землю, ответил, продолжая истерично посмеиваться.       - Хуань, я только сейчас… Только сейчас понял… Представляешь… Мне же не обязательно вовсе… - изо рта заклинателя продолжали сыпаться смешки и он безрезультатно вытирал без конца выступающие слезы.       - Демонское отродье! - прокричал Лань Цижэнь. - На тебя хоть дюжину ферулов, да кнутов изведи, разве ты способен услышать, что тебе говорится?! Почему?! Почему ты ни капли не похож на братьев?! Видеть тебя не могу!       - Не переживайте, шишу, больше и не придется! - все еще посмеиваясь, юноша поднялся, отряхнув ханьфу. - Я избавлю вас от проблемы в своем лице. Ведь все действительно просто, если я не принадлежу к ордену, то и не обязан следовать его правилам, не так ли? Так что, отныне, я не головная боль благородного ордена Лань.       Заклинатель шагнул к Лань Цижэню и, сорвав налобную ленту, что ослепляла своей болезной, сунул ее в руки растерянного мужчины.       - Что? - Лань Сичэнь застыл на месте, как будто был не в силах понять смысл услышанного.       - Прощайте, - отвесив низкий шутливый поклон, юноша, изящно развернувшись, бодро зашагал прочь. С лица его не сходила кривая, несуразно широкая улыбка.       Уже у границы земель клана, привычным жестом развеяв пространство для прохода в защитном куполе, заклинатель обернулся, встретившись взглядом с юношей в белоснежных одеждах, слегка развивающихся на ветру. И время как будто остановилось. Не было ни звука, ни движения. Только молчаливый разговор глаз, одинаковых в своей красоте, но таких разных в глубине золотых отблесков.       - Ох, а-Чжань, ты уже здесь чтобы осудить меня? Что такое? Что ты на меня смотришь?       Заклинатель в черных одеждах сложил руки на груди с кривой ухмылкой, пока его собеседник продолжал молча сверлить его взглядом.       - Лань Хангу нужно вернуться, - сведя брови к переносице, Хангуан-Цзюнь снизошел до ответа, выразительно сжав в руках меч.       - Аааа, так вот в чем дело, ты у нас на патруле. Хороший мальчик. Можешь не волноваться, я ухожу, - развернувшись, юноша собирался выйти через зазор в барьере, но Лань Ванцзи уже схватил его за ворот одежд.       - Эй, что ты себе позволяешь? - заклинатель резким движением отбросил удерживающую его руку, а на лице ни осталось и тени от прежней улыбки.       - Нельзя покидать цзинши с наступлением темноты, - напомнил Ванцзи, вперившись в юношу тяжелым взглядом.       - Ты, должно быть, не в курсе. Я больше не часть этого треклятого ордена и отныне его правилам не подчиняюсь. Я ухожу и лучше бы тебе не препятствовать мне, а-Чжань, - выдавив издевательскую ухмылку, заклинатель вновь предпринял попытку пройти через барьер, но в следующий миг был вынужден отразить удар меча.       - Вернись в цзинши, - нажим Бичэня был несильным, но вполне ощутимым.       - У тебя трудности с пониманием? Что именно ты не способен понять в словах “я ухожу”? - заклинатель стал выходить из себя, с силой отбив мечом в ножнах нависший над ним клинок.       - Уже поздно. Вернись в цзинши, - непоколебимо настаивал на своем Ванцзи.       - Как бы не так! Прощай, - боковым зрением юноша отметил движение меча. Отразив удар, не вынимая свой клинок из ножен, он стал яростно наносить им удары, которые Ванцзи не без труда блокировал . - Как же вы все мне осточертели! Эй, Лань Чжань, в чем твоя проблема? Что ты ко мне лезешь, демоны тебя раздери?       - Вынь меч из ножен, - хмуро выдали в ответ.       - Много чести для бессловесного придурка! В тебе не больше жизни, чем в это камне!       Заклинатель в несколько шагов настиг камень с высеченными на нем правилами ордена и нанес удар. Отступив на шаг, он с мрачным удовлетворением смотрел, как от кровавого отпечатка его кулака по каменной поверхности расходятся трещины.       - Зачем? - Ванцзи явно был зол, но юноша, бросив на него безразличный взгляд, легко перепрыгнул через стену, ограждающую земли ордена от внешнего мира.