Sweet Lies

Юнги проводит языком по губам – хочется сплюнуть кровь из разбитой, но сделать это немного тяжеловато, когда у тебя на голове мешок. Он знает, что это лишь для красоты – пара ударов в ребра и лицо (он послушно их принимает, понимая, что это ускорит процесс), показательное заталкивание в дорогущую тонированную тачку, наручники, – чистое бахвальство, будто он и так не догадался, куда его везут и к кому. Точнее, кому. Знает о хозяине этих крыс в костюмах, но не знает его самого ни на процент – хоть и старательно вынюхивал не один месяц. Весьма нечестно, когда в обратную сторону это не работает – о нем самом знают всё. Юнги полагает, что такова его сущность. Он так же полагает, что давно бы оставил его в покое, если бы не эта манящая загадочность. Видимо, это нравится им обоим. Когда машина останавливается, Юнги, как наяву, видит перед собой роскошный коттедж, скрытый за трехметровым бетонным забором и тянущимся половину километра лесом, который они беспрепятственно минуют после раздавшегося «босс заждался» из динамиков приемника. Юнги хмыкает. Заждался, прямо-таки? Как лестно. Его впихивают в комнату на втором этаже, грубо сажают на стул и стягивают мешок с головы. Пока глаза привыкают к приглушенному свету, он слышит, как двери позади него закрываются. Словно в клетку к хищнику попал, не иначе. Впрочем, недалеко от истины. Юнги ведет затекшими плечами, и в тишине раздается лязг наручников. Только тогда он поднимает голову, зная, что тут же встретится глазами с ним. Бэкхён вроде даже и не изменился совсем – те же темно-каштановые волосы, уложенные явно не одним стилистом, просто чтобы по дому красивым ходить, свободная черная рубашка, открывающая ключицы, узкие джинсы, блестящие туфли, – весьма достойный образ. Он опирается на большой деревянный лакированный стол позади себя, руки расставлены по обе стороны – оплот спокойствия. А в глазах адское пламя пляшет, да черти танцуют. Юнги взгляда не отводит и все-таки сплевывает прямо на начищенный до блеска пол между ними. Бэкхён нечитаемо смотрит на красное пятно, и Юнги видит, как белеют держащиеся за столешницу костяшки пальцев. Для начала неплохо. – Как добрался? – подает голос Бэкхён, и он звучит почти участливо – у них же тут светская беседа. – Хорошо, – скалится Юнги в ответ, – твоими молитвами, полагаю. – Это радует. Бэкхён медленно осматривает его с ног до головы, и Юнги становится неловко. Который раз происходит, и всегда это мерзкое чувство – будто он под кожу этим взглядом забирается, извивается змеей, исследует каждую клеточку тела. Когда глаза поднимаются к лицу, Бэкхён склоняет голову набок и едва слышно недовольно выдыхает. – Жаль, это сделал не я. Было больно? – голос едва ли жалостливый, скорее, напряженный от гнева. Юнги встряхивает головой, чтобы по привычке прикрыть темными прядями шрам на правом глазу. – А что, если да? Хочешь покарать обидчика? – Юнги фыркает. – Не волнуйся, он уже давно кормит рыб с ножом в глотке. Бэкхён ничего не отвечает на это, но от его пристального взгляда хочется сбежать. Секунду спустя его лицо меняется, и он хлопает в ладоши. – Перейдем уже к делу, да? Тебе, наверняка, очень интересно. Юнги сказал бы, что у Бэкхёна довольно миловидное лицо – особенно, когда он вот так улыбается. Даже молодеет лет на десять. Только вот глаза остаются холодными, как сталь, с которой – уж Юнги в курсе – тот обращается с искусным мастерством. Поэтому на улыбки Юнги не ведется, они зарывают обладателя еще глубже в его тайны. Бэкхён берет со стола папку и открывает, игриво глянув поверх нее. – Я тебе прочитаю, раз твои прекрасные руки в данный момент недееспособны. – И чья это вина, спрашивается? – бурчит Юнги, снова дергая за спиной наручники. – Не ворчи, тебе не идет, – кривится Бэкхён. Он пробегает взглядом по документу. – Устранишь его для меня... – И что получу? – перебивает Юнги, зная, что это раздражает. Бэкхён цокает, поджимая губы, и Юнги довольно улыбается. Хоть что-то. – Свободу. Юнги на это только ухмыляется, приподнимая бровь. – На сколько? – Скажем, – Бэкхён показательно задумывается, будто не решил это с самого начала. И отказа он точно не потерпит, – полгода. – Ого, – глаза Юнги комично расширяются. Он с трудом сдерживает смех. – Так тебе досаждает? Я прямо польщен. Но я хочу кое-что другое вместо этого. Бэкхён опускает папку. Юнги знает, что он в замешательстве – взгляд на секунду мечется в сторону, – обдумывает, что такого он попросит, и какие могут быть последствия. – Что? – Ночь, – ровно говорит Юнги, смотря прямо в глаза. – Прости? – Бэкхён, кажется, позабавлен такой наглостью. – Не пойми неправильно, – низкий голос обволакивает комнату, – но твоей предложенной свободе – грош цена. Я хочу одну ночь, когда моя свобода будет равна твоей. Юнги отводит взгляд, давая подумать, и смотрит, как закатное солнце в окне напротив теряется в кронах деревьев и окрашивает багряным светом силуэт Бэкхёна. Зрелище поистине притягательное. Он знает, что Бэкхён согласится, видит, как сильно ему нужна смерть пока неизвестного Юнги ублюдка. А еще видит, как любопытство искрится на кончиках чужих пальцев. Буквально чувствует его. А, может, Юнги тоже любопытно, что из этого выйдет. – Хорошо, – наконец, говорит Бэкхён. Он слегка улыбается с таким видом, будто это изначально и была его идея. Юнги другого и не ждал, – ты получишь все, что хочешь, но срок выполнения работы сокращается в два раза. Юнги откидывается на спинку стула, расставляя ноги, чувствуя необычайно резкий прилив сил. – Его голова будет у тебя на столе уже к следующему ужину, – он снова проводит языком по разбитой губе. – А на этот мне бы хотелось стейк и стакан виски. Длинный обеденный стол накрыт на двоих, пламя десятка свечей танцует на блестящей поверхности, отражаясь в темных глазах Бэкхёна. Юнги сидит напротив, но совсем не чувствует себя равным. Он почти набрасывается на принесенный стейк, не особо парясь, чтобы распробовать талант шеф-повара. А когда заканчивает, то скорее чувствует, нежели видит, что дом опустел полностью. Он стреляет взглядом в Бэкхёна, который, конечно же, все это время не сводил с него глаз. Собственный ужин он нарезает аккуратно, запивает каждый кусочек глотком красного вина, отчего его губы приобретают глубокий розовый оттенок, и разве что не мурлычет от удовольствия. – Не боишься? – спрашивает Юнги, прищуриваясь. – Чего? Что ты убьешь меня? – Бэкхён ставит локти на стол, сцепляет руки в замок и опускает на них подбородок. – Это ограничит мою свободу, а, значит, и твою, не думаешь? Юнги хмыкает. Не придраться. Он допивает виски и видит оставленную рядом бутылку. Как предусмотрительно. – И что дальше? – Бэкхён продолжает трапезу, но Юнги чувствует, как ему важно держать ситуацию под своим контролем. Что ж, сегодня Юнги не намерен давать ему такую возможность. – Выдать тебе пижамку? Гостевая спальня уже... – Как насчет экскурсии? – спрашивает Юнги, увлеченно рассматривая янтарную жидкость в своем стакане. Он переводит взгляд напротив и с удовольствием любуется секундным раздражением на лице Бэкхёна. Но он тут же возвращается к своему идеально отработанному образу, когда уверенность вокруг него можно попробовать, просто сделав вдох. Бэкхён встает и указывает бокалом в сторону выхода из обеденного зала. Юнги особо не церемонится и берет с собой бутылку. Ночь ведь обещает быть долгой. Юнги молча следует за ним, пялясь в выбритый затылок и думая, насколько его хватит. Насколько их обоих хватит, чтобы разыгрывать этот спектакль. Они минуют кухню и, когда Бэкхён открывает двери, отвешивая шутливый поклон, Юнги признается сам себе, что несколько удивлен, когда заглядывает внутрь. – Библиотека? – Ты выпил не так много, чтобы задавать глупые вопросы, – теперь очередь Бэкхёна идти за ним и наблюдать. – Действительно, – пожимает плечами Юнги и делает несколько крупных глотков. Комната и вправду большая, стеллажи доверху заполнены книгами и занимают все пространство. Юнги подмечает, что на полках нет никаких указателей, а, значит, хозяин точно знает, где и что находится. – Любишь читать? – Люблю, – в голосе Бэкхёна слышится недовольство, и Юнги оборачивается к нему. Он сидит на столе, скрестив руки на груди и поджав губы. Нетрудно догадаться, что ему некомфортно выдавать вот так запросто толику информации о себе. – Я тоже, – решает сказать Юнги и сам не понимает, зачем. Уж точно не чтобы скрасить чужой дискомфорт. – Знаю, – просто отвечает Бэкхён и пожимает плечами. Юнги закатывает глаза и делает еще пару глотков. Вот теперь голову приятно туманит. Хочется задавать глупые вопросы. Он продолжает ходить вдоль стеллажей, рассматривая корешки книг. – А я думал, что тебе просто деньги некуда девать. У каждого богача ведь должна быть своя библиотека. – Мне и некуда, – слышится ответ. Судя по всему, Бэкхён не намерен двигаться со своего места. – Хочешь скурить косяк из купюры в пятьдесят фунтов? Юнги хрипло смеется. – Заманчиво. Повисает молчание, и это раздражает Юнги, несколько отрезвляя. Молчание – значит, больше мыслей в голове, и он уверен, что не только в его. Он идет назад, ставит бутылку рядом с чужим недопитым бокалом и думает, что пора заканчивать этот фарс к чертям. Подходит ближе, не сводя взгляда с Бэкхёна, в глазах которого блестит луна. Тот напрягается, опускает руки, будто бы в любой момент готовый напасть. – Не надо, – тихо, но твердо говорит Юнги, борясь с желанием прикоснуться. Пока рано. Бэкхён вопросительно наклоняет голову, и Юнги хочется засмеяться – вот уж правда актер от бога. – Ты говоришь о свободе, а сам прячешь нож под рубашкой, – Юнги качает головой, скашивая взгляд вниз на открытые ключицы и будто забираясь дальше. – Играешь нечестно, хотя мне лестен твой страх. Бэкхён недовольно цыкает и приподнимает полы рубашки, обнажая торчащую за спиной из-под кромки джинсов рукоять. Шумный выдох вырывается сам собой, когда Юнги наклоняется, чтобы трепетно медленно достать нож и кинуть его на пол. Бэкхён слегка вздрагивает то ли от громкого звука, то ли от ощущения чужого горячего дыхания на шее. Юнги выпрямляется, и их лица оказываются в нескольких сантиметров друг от друга. Бэкхён чуть поднимает голову, чтобы смотреть в ответ, и в его взгляде, как и всегда, одно – вызов. – Не смей, – говорит он, видимо, замечая что-то в глазах Юнги. – Почему же? – Юнги интересно наблюдать, как острые скулы выделяются на красивом лице, когда Бэкхён сжимает зубы, но он также видит, как расширяются зрачки напротив. – У тебя нет права... – Правда? – вопросительно выгибая бровь, ухмыляется Юнги. – А я думал, у меня сегодня все права. – Я убью тебя, – почти ласково шепчет Бэкхён, поддевая чужой подбородок кончиком пальца. Он улыбается той улыбкой, которую можно было бы назвать доброй, не знай Юнги, с кем имеет дело. Юнги наклоняется, будто завороженный этим незначительным прикосновением. – Ты только обещаешь. Он не может точно сказать, кто из них преодолевает это мизерное расстояние первым. Желание плавит каждый миллиметр тела, и Юнги не может сдерживать его, сжимая пальцы на чужой талии, чтобы притянуть ближе. Губы Бэкхёна на вкус как вино, как кровь, как самый сладкий смертельный коктейль. Целовать его – значит вкушать свою смерть снова и снова. Касаться его – значит растворять все нервные окончания в кислоте. Юнги рычит в поцелуй, когда Бэкхён вплетает пальцы в его волосы и с силой сжимает, но не отстраняется и не дает сделать то же. Юнги думает, что они могут целоваться до смерти, потому что дорвались оба, вот и падают теперь тоже вместе. Провести ладонью по крепкому бедру, затянутому в джинсу и зажмуриться, услышав стон – полбеды. Бэкхён раздвигает ноги и обвивает ими чужую талию, скрещивая лодыжки за спиной Юнги. – Дьявол, – не выдерживает Юнги и разрывает поцелуй, тут же прикусывая кожу под линией челюсти. – Уже жалеешь? – голос Бэкхёна хриплый и прерывистый, и это заставляет Юнги задрожать от желания. – Ни за что, – шепчет он прямо на ухо. – Зря. Бэкхён выдергивает рубашку из чужой хватки, приглашающе открывая голую кожу, и Юнги не нужно просить дважды. Он кладет ладонь на спину и чувствует, как тело отзывается на прикосновение. Кожа горячая и мягкая, не испещренная шрамами, в отличие от собственной, и Юнги теряет концентрацию, просто представляя, как на ней будут выглядеть следы от его зубов. Он чувствует мокрый язык на шее, а затем укус аккурат в место, под которым бьется пульс. Бэкхён ни на секунду не дает о себе забыть – ни сейчас, ни со дня их первой встречи. – Спальня, – выдает Бэкхён в перерывах между кусачими поцелуями, которые они делят на двоих. – Опять приказываешь? – Юнги не то чтобы недоволен – он готов терпеть что угодно, пока Бэкхён позволяет себя касаться. – Будто тебе не нравится, – словно мысли читает, скалится в ответ, резко двигаясь навстречу, чтобы почувствовать чужое возбуждение и выбить рваный выдох. Юнги закидывает его руки себе на плечи и поднимает со стола. Бэкхён от неожиданности охает, сжимая пальцы. Кажется, останутся синяки, но Юнги думается, что к утру на них обоих живого места не будет. В полутьме различимы только силуэты предметов, а в тишине – их сбивчивое дыхание и мокрые звуки поцелуев, которые Бэкхён оставляет на шее Юнги, ощутимо царапая ногтями кожу на затылке. Бэкхён прижимается ближе, сжимая бедра и потираясь. – Если продолжишь, мы не дойдем, – шипит Юнги, сжимая пальцы на чужих ягодицах. – Не умеешь ты угрожать, Юнги-я. Вкрадчивый шепот заполняет собой все внутренности, и Юнги чувствует улыбку Бэкхёна, когда по его телу проходит явная дрожь. Бэкхён впервые назвал его по имени, и такая фамильярность заставила ощутить собственное болезненное возбуждение. Оказавшись в спальне, Юнги особо не церемонится, почти кидая Бэкхёна на огромную кровать. Он стягивает прилипшую к телу футболку и наблюдает, как Бэкхён отвратительно медленно расползается на покрывале и так же медленно начинает расстегивать рубашку. Юнги цыкает сквозь зубы, забираясь следом. Он сжимает чужие лодыжки, подтягивает Бэкхёна к себе, заставляя того упасть на спину, и хватается за ткань. – Хоть знаешь, сколько она стоит? – ворчит Бэкхён, когда Юнги несколько раз с силой дергает полы рубашки в стороны. Юнги игнорирует этот акт возмущения, несколько секунд просто пялясь на открывшееся тело, а после припадая губами к коже. Бэкхён рвано выдыхает, цепляется пальцами за чужую спину, мнет и царапает, оставляя красноватые полосы. Хочется отомстить хоть немного, заставить треснуть эту маску абсолютной уверенности в своем превосходстве, но Юнги умеет ждать правильного момента, поэтому стаскивает джинсы и обувь Бэкхёна достаточно быстро и принимается за свои. Пальцы по-дурацки путаются в одной пуговице, поэтому Юнги не замечает, как Бэкхён избавляется от нижнего белья и тянется к тумбочке, чтобы достать смазку и презерватив. Когда он поднимает голову, чужие пальцы покрыты прозрачным гелем, а Бэкхён устраивается на четвереньках. Он ловит пристальный взгляд Юнги и наклоняет голову. – Что, думал я доверю это тебе? Нет уж, – скалится Бэкхён, и Юнги хочется его придушить. Но вместо этого он тянется к смазке, выдавливает на ладонь и, наконец, сжимает свой член. Стон сам собой срывается с губ, и Юнги жмурится, проводя несколько раз по всей длине. – Блять, – шепчет Бэкхён, не отрывая взгляда от Юнги, когда проникает одним пальцем внутрь себя. Кровать прогибается под весом, Бэкхён замирает, следя за действиями Юнги. – Что ты?.. – Бэкхён не успевает договорить, когда Юнги ложится рядом и тянет его за бедро, подначивая перекинуть ногу. До Бэкхёна доходит, и он усмехается. – Нравится смотреть? – Раз ты не даешь прикоснуться, оставь мне хотя бы это, – отвечает Юнги, оглаживая напряженные бедра. Не может удержаться и слегка щипает нежную кожу на внутренней стороне, заставляя Бэкхёна зашипеть. Юнги чувствует, как дергается его член от ощущения чужого теплого дыхания. Бэкхён это никак не комментирует и заводит одну руку за спину, опираясь на вторую. Юнги завороженно следит, как палец фаланга за фалангой исчезает в горячей тесноте, как смазка блестит на коже, как Бэкхён сдавленно выдыхает. Ноги сводит от волны возбуждения, когда Бэкхён вытаскивает руку и погружает палец снова, на этот раз глубже. Пару движений спустя он добавляет еще один, Юнги только шумно дышит, чувствуя, как член Бэкхёна пачкает ему смазкой живот. Он кладет руку на ладонь Бэкхёна, а другую на его талию – не давит, лишь держит на месте, просто желая деть руки хоть куда-нибудь уже. Зато слегка надавливает на пальцы, которые все еще внутри, чтобы они оказались еще глубже, жмет на костяшки, отпускает и снова нажимает. Бэкхён, кажется, оценивает его смекалку, и Юнги громко охает, когда он приподнимается, укладывая голову на его бедро и смыкает ладонь на члене Юнги. Голову кружит от контраста прохладных пальцев и бурлящей в нем крови, которая приливает, кажется, только к одному месту. Юнги понимает, что это своего рода награда, но чертовски приятная, и он продолжает направлять чужую руку, надавливая и отпуская, наращивая темп и снижая. Позже Бэкхён стонет, когда в нем уже три пальца, и этих стонов становится больше с каждым движением внутрь и с каждой волной дрожи, которую чувствует Юнги сквозь чужие пальцы на своем члене. Юнги не знает, что им движет, но рот наполняется слюной от звуков, что их окружают, и ему хочется грязно и мокро поцеловать Бэкхёна, но это пока не представляется возможным, и он посылает нахуй запрет, надавливает ладонью на талию Бэкхёна, резко дергая его на себя и, прежде чем тот успевает возмутиться, скользит языком между смазанных пальцев, пробуя смазку и чувствуя как сжимаются горячие мышцы вокруг. Бэкхён громко стонет, дергаясь, но Юнги крепко его держит, погружая язык глубже, обводя стенки и мокрые костяшки чужих пальцев. – Блять, блять, твою ж... – Бэкхёна потряхивает, из его члена течет сильнее, и он пытается потереться им, но Юнги не дает – он точно не хочет, чтобы Бэкхён кончил раньше необходимого для этого времени. Юнги ничего не говорит – он немного занят, – и с упоением слушает проклятия в свою сторону. Он вполне доволен таким раскладом, превращая Бэкхёна в разрывающееся от удовольствия тело. Но, как бы ему ни хотелось продлить эту сладкую пытку, Юнги чувствует, что они оба долго не продержатся. Он отстраняется, делая пару глубоких вдохов, чтобы немного прийти в себя. Бэкхён действует наоборот, конечно же. Он ускоряет движения кисти и размашисто проходится языком по всей длине члена Юнги так, что того чуть ли на кровати не подбрасывает. Юнги подается вперед, прикусывая нежную кожу на ягодице, чтобы хоть как-то остановить Бэкхёна. Кажется, это срабатывает – тот вскрикивает, и звук выходит вместе со стоном, что заставляет Юнги зажмуриться. Это опьяняет похлеще виски, который по ощущениям вышел уже давно вместе с рваными выдохами между поцелуями. Бэкхён вытаскивает из себя пальцы и, перекинув ногу, со стоном валится на кровать. Его слегка потряхивает, мокрые пальцы теряются в волосах, пачкая и так влажные пряди – Юнги бы сказал, что такая прическа ему идет даже больше. – Пиздец, – только и успевает еле слышно выдохнуть Бэкхён, прежде чем Юнги оказывается на нем, чтобы поцеловать. Дыхания не хватает совсем, поцелуи выходят чересчур грязными, мокрыми, совершенно хаотичными, но это не заботит никого из них. Юнги чувствует, как Бэкхён приподнимает таз, чтобы их члены соприкоснулись, и стонет в приоткрытые губы, почти не видя ничего за пляшущими разноцветными пятнами перед глазами. Бэкхён кладет ладонь ему на грудь, с силой надавливая, чтобы Юнги оторвался от него. Юнги подчиняется, но не успевает насладиться беспорядком на лице и голове Бэкхёна – тот переворачивается, становясь на четвереньки. – Готов? – спрашивает Юнги, раскатывая презерватив по члену и приставляя головку ко входу. Несмотря на их отношения, Юнги не хочет, чтобы было больно. – Давай уже, – голос Бэкхёна звенит от раздражения, и Юнги хмыкает, медленно толкаясь внутрь. Стоит признать, Бэкхён растянул себя идеально. Юнги останавливается переждать этот сладкий момент, закрывает глаза, слушая шумное дыхание Бэкхёна и отдаваясь ощущению приятной тесноты. Он знает, что у Бэкхёна нет никакого терпения, и это только подтверждается, когда тот чуть сжимает его внутри себя. Юнги матерится сквозь зубы. – Мог бы просто попросить, – Юнги не может пересилить себя, прекрасно понимая, как это выбесит Бэкхёна, но ощущение власти в такой момент затмевает весь здравый смысл. Юнги начинает двигаться, сразу набирая быстрый темп, не давая Бэкхёну среагировать на брошенную фразу. Комнату наполняют звуки шлепков влажной кожи и стоны, которые они оба не стараются заглушить. Бэкхён громкий – его голос пропитан наслаждением, которое хочется впитать в себя. Он пытается подмахивать, но быстро сбивается с ритма, и Юнги чувствует раздражение тем, что даже сейчас Бэкхён ему мешает. Он наклоняется, обхватывает пальцами мокрый затылок, чтобы надавить, удержать на месте, вжимаясь сильнее. Глаза Бэкхёна закатываются, и Юнги внутренне празднует свою победу, не замечая чужого недовольства. На очередном размашистом движении ему ощутимо прилетает ногой в бок. Приземление на мягкую кровать вышибает дух, и Юнги не успевает оценить ситуацию, как Бэкхён придавливает его весом своего тела. Его раздраженное лицо оказывается напротив, и Юнги может поклясться, что Бэкхён очень жалеет, что не может приставить лезвие ножа к его горлу. Секундный страх никак не остужает возбуждение, даже наоборот – подкидывает искру опасности, подогревая внутренности. – Ты, кажется, забываешься, – шипит Бэкхён, больно сжимая пальцами чужой подбородок, как будто Юнги хотел отвернуться. Юнги не знает, что он хочет получить в ответ, и просто притягивает Бэкхёна к себе, напористо целуя и надеясь, что это скажет за него все, что нужно. Бэкхён немного расслабляется, жарко выдыхая в губы, и опускается на чужие бедра, потираясь о член Юнги. Когда поцелуи становятся более ленивыми и тягучими, Бэкхён приподнимается и направляет член внутрь себя. Отвратительно медленно, сантиметр за сантиметром, хотя Юнги чувствует, что мог бы войти одним резким движением, но не желает перечить Бэкхёну еще больше – по крайней мере, не прямо сейчас. Поэтому он покорно ждет, не отрывая взгляда от глаз Бэкхёна, его зацелованных губ и капель пота, медленно стекающих по шее и груди. Он невольно облизывается, замирая в ожидании, когда Бэкхён начнет двигаться. Это происходит сразу же – Бэкхён кладет ладони на грудь Юнги, опираясь, и задает быстрый темп, выбивая из себя рваные стоны. Теснота и тяжесть сводят с ума, мысли Юнги плывут, и он не сразу замечает, как Бэкхён обхватывает пальцами его шею. Уже в который раз он настолько отвлечен, что это пугает – то, каким уязвимым он оказывается. Он чувствует давление, распахивает глаза – как давно он их закрыл? – смотря на Бэкхёна и надеясь, что тот не увидит страх, но, конечно, от него такое не скроешь. Бэкхён улыбается почти снисходительно, нежно проводя пальцами другой руки по щеке Юнги, невесомо оглаживая шрам. – Равные права, помнишь? – шепчет Бэкхён, и Юнги странно от того, что его пытаются успокоить. Он его успокаивает. Бэкхён останавливается и берет руку Юнги, кладя ее себе на ягодицу. Он склоняет голову, надеясь, что ему не нужно пояснять, и уголки губ Юнги дергаются в попытке скрыть ухмылку. Равные права, точно. Он хватается двумя ладонями, мнет мягкую плоть, раздвигает, вскидывает таз, чтобы проникновение было как можно глубже, и Бэкхён громко стонет, сжимая пальцы, перекрывая дыхательные пути сильнее. Вторую руку он кладет на свой член, водя по нему в том темпе, который задает Юнги. Юнги чувствует, что разрядка близка. Хриплые стоны наполняют комнату снова, они оба теряются в них, в себе, в друг друге. Бэкхён продолжает давить на шею – в его пальцах чувствуется профессиональная уверенность, и Юнги на секунду задается вопросом, сколько людей погибло такой смертью. Дыхание Бэкхёна сбивается от быстрых движений, его потряхивает, и капли пота скатываются по телу, падая с его лба на грудь Юнги. Он давится вдохом, когда Бэкхён сжимает пальцы сильнее обычного, и понимает, что тот уже на грани. Мнет мягкую плоть чужих бедер до побелевших костяшек, представляя отпечатки, которые будут скрыты от чужих глаз под тканью выглаженных брюк, и надеясь, что они будут отдаваться тупой болью каждый раз, как Бэкхён будет двигаться. Этого, и как Бэкхён сжимает его член внутри себя, кончая себе и ему на живот с потрясающе долгим хриплым стоном, хватает, чтобы Юнги излился следом, рыча проклятья сквозь саднящее горло. На долгую минуту в голове пусто, а в ушах шумит, пока мышцы во всем теле расслабляются. Юнги чувствует прикосновения на груди, и проводит пальцами по чужой пояснице вверх, ощущая дрожь то ли свою, то ли Бэкхёна. Он смаргивает остатки возбуждения, пытаясь уловить выражение лица напротив. Бэкхён все еще не слез с него, его голова опущена, мокрые слипшиеся пряди прикрывают глаза, а губы приоткрыты в попытке получить больше воздуха. Наконец, Бэкхён, опираясь ладонями на кровать, приподнимает таз и со стоном валится на простыни, как только член Юнги выходит из него. Юнги понимает, что нужно валить, пока Бэкхён не совсем адекватен – впрочем, как и он. Он не думает, что они оба жалеют, нет, просто он уже чувствует собственное желание повторить, а он не собирается давать Бэкхёну больше шансов поиздеваться. Юнги садится, опуская ступни на холодный пол, стаскивает презерватив, и идет к столику на другом конце комнаты, чтобы выбросить его. Путь поистине долгий – ебучие богачи. Мышцы ноют во всем теле, и Юнги ведет плечами, продолжая чувствовать чужие пальцы на своей шее. На обратном пути он подбирает свои вещи, морщась от прикосновения ткани к мокрой коже. – Значит, завтра увидимся? Голос Бэкхёна звучит хрипло, он лениво растягивает слова. Юнги поднимает голову в сторону кровати, наблюдая, как Бэкхён – все еще голый – расползается на простынях, выглядя донельзя довольным. Он не смотрит в его сторону, предпочитая пялиться в потолок. До Юнги долго доходит смысл вопроса, а потом едва слышный смешок срывается с его губ, но Бэкхён резко встречается с ним взглядом, и Юнги едва не давится воздухом. Заставляя свой мозг работать, Юнги удивляется, как смог за это время забыть об изначальной цели своего визита. – Разве я говорил, что доставлю его голову сам? – отвечает Юнги, желая сбить эту маску полнейшей отрешенности. И... Ого. Глаза Бэкхёна загораются гневом, он сжимает челюсти, пока Юнги внутренне ликует. Честно говоря, он не думал, что его желания взаимны, и от этого губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Мало им было напряжения до этого, так сейчас они добавили еще больше мучений в жизни друг друга. Несмотря на это, Юнги уверен в том, что они бы ни за что не переиграли эту партию. Неконтролируемое желание достать до самого сокровенного внутри, выкорчевать это пальцами наружу словами, действиями, малейшими решениями на пути – то, чем они оба теперь живут и чему подчиняются, думая, что держат ситуацию под контролем. – Собираешься отправить мне посылку? – Бэкхён уже не скрывает раздражения, подпирая голову рукой и смотря, как Юнги застегивает джинсы. – Да, а что? – хмыкает Юнги, натягивая футболку. – Не хочу, знаешь ли, снова быть избитым, доставляя твой же заказ. С курьерами из забегаловок и то лучше обращаются. – Хочешь гарантий? Юнги на секунду подвисает. Вопрос брошен будто бы невзначай, но Юнги чувствует застывшее в комнате напряжение. Бэкхён уступает этому желанию, что они делят на двоих, переступает через себя и свою ебаную гордость, а Юнги не может найти в себе силы посмеяться. Это опасно – то, чего они оба хотят, но не говорят вслух и вряд ли когда-нибудь скажут. – Я... – Юнги прокашливается, потому что все еще в ступоре, и это заставляет ладони потеть. Он ненавидит, как Бэкхён лишает его контроля над самим собой. – Вообще-то да. – Хорошо. Бэкхён внезапно поднимается и идет к тумбочке недалеко от кровати. Юнги уверен, что он чувствует на своем теле его горящий взгляд, но ничего не может поделать. Глаза сами собой изучают блестящую от пота спину, опускаясь ниже. Момент – и ему в руки прилетает какой-то предмет, который он ловит, хоть и почти лажает с этим, будучи слишком отвлеченным. Юнги переводит взгляд на свои ладони и хмурится. Поднимает перстень на уровне глаз, рассматривая белое золото обода с большим рубином и мелкими бриллиантами вокруг него. – Я не скажу тебе «да» только потому, что мы переспали, – фыркает Юнги. Бэкхён закатывает глаза и идет обратно к кровати, снова устало на нее валясь. Он раскидывает руки в стороны и через пару мгновений говорит: – С этим тебя пропустят без проблем. Юнги сглатывает, понимая, что за этим кроется. Это кольцо – пропуск не только в поместье. Это кольцо – пропуск в жизнь Бэкхёна куда более реальную, нежели те мизерные частички, которые знал Юнги до этого. И это как-то чересчур. Но Юнги не был от природы рациональным человеком, как и – он уверен – Бэкхён. А потому он сжимает кольцо в ладони, разворачивается, не глядя в сторону кровати, и подходит к двери. Уже держась за ручку, он еле слышно вздыхает, а потом произносит: – Закажи еще виски. Будет повод отметить. В конце концов, спина Бэкхёна все еще не усеяна отпечатками его зубов.