Sweet Lies

Музыка, хоть и не долбящая по ушам инопланетными сочетаниями звуков – хорошо, что Бэкхён купил хороший клуб для своих сделок, а не местную дискотеку, – но порядком достает за все часы, которые Юнги проводит здесь, вынюхивая следы присутствия хоть толики опасности. Почему и как случилось, что теперь он цепной пес Бён Бэкхёна – разговор, который Юнги предпочитает никогда не начинать. Его все устраивает, ведь под боком в принципе все, чего можно пожелать – и опасность, и смерть, и секс. И это от одного человека, какая нелепость. Юнги в последний раз окидывает цепким взглядом утопающий в переливах неоновых ламп зал, прежде чем пройти к единственной двери на третьем этаже клуба. Охранники, совсем не скрывающие наличия у них огнестрельного оружия, просто кивают и пропускают без лишних слов. В помещении так же темно, как и на танцполе, но музыку почти не слышно, и Юнги выдыхает, не скрывая облегчения. Сейчас ему хочется лишь глоток виски и, может быть, сигарету. В конце концов, после... – Где твой пиджак? Недовольный голос прерывает мысль, и Юнги переводит ничего не выражающий взгляд на Бэкхёна, сидящего на длинном кожаном диване перед заваленным документами столом. Как он здесь что-то вообще видит? Бэкхён выглядит недовольным – что странно, учитывая то, что они делали час назад в туалете за углом. Даже прическа выглядит нетронутой, хотя Юнги уверен, что с удовольствием оттягивал темные пряди, чтобы поймать чужой плывущий взгляд. Юнги решает, что Бэкхёну, видимо, захотелось поиграть в строгого босса перед подчиненными – в каждом углу комнаты стояли не менее вооруженные, чем снаружи, парни. Что ж... – Испачкал, – пожимает плечами Юнги, засучивая рукава ярко-голубого бомбера, который он стянул с какого-то стула на пути сюда, и подходит к столику с алкоголем. – Клиент прибудет через десять минут. Мне остаться? Юнги не очень хочется слушать все эти елейные, пропитанные подхалимажем разговоры, которые так любит принимать в свою сторону Бэкхён. Но если что-то пойдет не так, Юнги предпочел бы действовать сразу и с близкого расстояния – не хватало еще бегать за всякими придурками по ночному клубу. Бэкхён поджимает губы, словно обдумывает все то, о чем только что были мысли Юнги, и кивает. Юнги отставляет стакан с виски, сделав лишь пару глотков, и садится в нескольких метрах, чтобы хоть на эти злосчастные десять минут отдохнуть. Бэкхён ничего больше не говорит, снова утыкаясь в свои бумажки, и это позволяет Юнги вновь обратить на него взгляд. Рубашка идеально выглажена, на брюках ни пятнышка, макияж на месте, губы выглядят не тронутыми, будто не было ничего вовсе – ни грубых толчков, ни громких стонов, ни призывов «еще» и «сильнее». Юнги кажется, что на нем самом больше следов – тот же многострадальный пиджак, который висит сейчас где-то на первом этаже. Встреча, если это можно назвать так, проходит не очень. Новый поставщик оружия из Японии отказывается от сделки, вскользь бросая что-то о лучших условиях, на которые он уже согласился. Бэкхён в ярости – это видно невооруженным глазом, – но он не отдает приказа по устранению ублюдка. Юнги понимает – его время еще придет, а сейчас целью будет узнать, кто же посмел нагнуть человека, который держит все ниточки Кореи в своих руках. Лезть сейчас к такому Бэкхёну опасно, хоть под кожей и скребет дикое желание бросить колкую фразу. Юнги и самому интересно, какого хрена сейчас произошло, но еще интересно, насколько ему удастся развернуться, когда он пойдет за головой этого идиота. Когда Юнги получает сообщение на телефон о том, что бывший клиент смотал удочки и свалил, он, наконец-то, возвращается к своему стакану с виски и наливает еще один для Бэкхёна. В этой тишине отдаленно слышно не стихающую музыку, и Юнги завидует людям, которые находятся ниже. Они под кайфом. От всего: от алкоголя, от наркотиков, друг от друга. Юнги же чувствует лишь повисшее напряжение, которое только усиливается, когда Бэкхён жестом приказывает охранникам выйти из комнаты. Юнги невольно начинает крутить перстень с алым камнем на пальце, ожидая взрыва. Бэкхён залпом выпивает предложенный виски и вытирает рот рукавом рубашки. – Сука, – шипит он, и его голос пронизан ненавистью. – Кто, блять, посмел? Юнги и рад бы дать ответы, но в его голове крутится тот же вопрос. Глупо утешать. Нужно переждать, чтобы Бэкхён включил голову, и начал действовать – точнее, сказал Юнги действовать. Сейчас Бэкхёну хочется лишь убивать, а это не принесет необходимых зацепок, поэтому Юнги молчит. Он упивается тем, что они сейчас наедине. Таким Бэкхён предстает нечасто, и, хоть это плохой повод, Юнги находит его горячим до одури. Голову потихоньку начинает туманить, и поэтому Юнги не сразу понимает, что происходит. Бэкхён подрывается с дивана, в его глазах полнейший шок, он быстро оказывается у двери, открывает ее резко, что она ударяется об одного из охранников. Бэкхён останавливается напротив, у перил, откуда видно сцену. Юнги туго соображает, но поднимается следом, рука инстинктивно тянется к спрятанному за пояс пистолету. Юнги кажется, что все происходит будто в замедленной съемке. Вот он подходит к Бэкхёну, который сжимает пальцы на перилах так, что белеют костяшки. До ушей доносится совсем не заводная танцевальная музыка, такая привычная для этого места. По всему залу разливается тягучая мелодия, не менее медовый голос поет со сцены, и Юнги понимает, что он принадлежит Бэкхёну. Он смотрит вниз, и в горле встает ком, потому что это не может быть правдой. На сцене стоит Бэкхён. Та же одежда, та же прическа, то же тело. Только вот на его шее красуется багрово-синий засос, и Юнги понимает, что влип по-крупному. Он переводит ошалевший взгляд на Бэкхёна, который уже взял себя в руки, но в его взгляде все еще отражается шок. Щелчок пальцами, и через несколько секунд музыка резко выключается. По залу проносится недовольный гул, а человек на сцене поднимает голову, смотря точно в то место, где они стоят. Юнги чувствует, как по его телу бегут мурашки, потому что это совершенно не знакомый ему взгляд и не менее неузнаваемая улыбка, в которую растягиваются чужие губы. Близнец возвращает свое внимание в зал. – Вы прекрасная публика, но, к сожалению, мой горячо любимый брат не хочет, чтобы я стал звездой. Его голос отличается. Будто не веришь ни единому слову. Он имеет такую же силу, как у Бэкхёна, но здесь гораздо больше тонов, которые Юнги не может опознать. – Ко мне его, – шипит Бэкхён, и двое охранников тут же спускаются. Юнги думает, не сбежать ли ему. Да, позорно, но что-то ему подсказывает, что вряд ли эта встреча будет полной радости семейного воссоединения, и вряд ли никак не коснется его самого. Но Бэкхён его опережает: – Ты можешь идти. Он не добавляет «если хочешь». Понимает, что не хочется совсем. Однако Юнги понимает, что человек, который так легко попал сюда без приглашения, очевидно опасен, и задача Юнги не подпустить его близко. Бэкхён и здесь читает его мысли: – Все будет в порядке. Юнги только кивает и скрывается с этажа быстрее, чем успевает встретиться с близнецом. Снова. Вскоре, сидя за стойкой излюбленного им бара, Юнги, сколько ни пытается, не может выкинуть из головы все, что случилось. Как вышло, что он за все годы слежки за Бэкхёном, не знал, что у того есть брат-близнец? И как вышло, что он так легко клюнул на его удочку? Да, между ним с Бэкхёном что-то есть – что-то дико неправильное и не обозванное еще каким-то словом. Поэтому случившееся вряд ли можно посчитать за измену, но глубоко внутри Юнги все равно неприятно от того, что произошло. Он бы не хотел застать Бэкхёна с кем-то в таком положении. – Так и знал, что найду тебя здесь. На соседний пустой стул присаживается Бэкхён, и Юнги не понимает, рад он видеть его или нет. Теперь его много и снаружи, и в мыслях. – Ты слишком громко думаешь, прекрати, – кривится Бэкхён, давая знак бармену налить ему выпить. – Тогда зачем пришел? – Подумал, ты захочешь ответов лично от меня, – он делает глоток виски и слегка морщится. Он вообще редко пьет что-то настолько крепкое, больше предпочитая вино. – Разве нет? Юнги неопределенно дергает плечом. Он-то хочет, а вот давать то же взамен – не очень. – Его зовут Бэкхван, – начинает Бэкхён, и Юнги краем глаза замечает, что он уставился в свой стакан. – И он должен быть в Монако, блять. Отец поделил, так сказать, свои владения, между нами. Хани всегда был немного, м-м, взбалмошным, назовем это так. Его характер не подходил для ведения бизнеса в Корее, так что было решено отправить его туда, где его способности раскрылись бы по-настоящему. После этого мы не особо общались. Да и когда отец начал больше проводить времени со мной, чтобы ввести в курс всех дел здесь, Бэкхван пошел в разнос. Так что после смерти отца все выдохнули с облегчением, когда он уехал. Не думал, что он когда-нибудь вернется. Да еще и посмеет умыкнуть клиента прямо у меня из-под носа. Юнги не комментирует весь рассказ. Довольствоваться такой открытостью – уже достижение. – Значит, он мальчик с золотой ложкой в жопе, с которого некому было сбить спесь? – хмыкает он, прикладываясь к своему стакану. – Ну, я тоже в какой-то степени мальчик с золотой ложкой в жопе. – Неправда, я проверял, – брякает Юнги, и Бэкхён пьяно хихикает. Кажется, что он подавил в себе желание боднуть Юнги в плечо, и от этого становится еще веселее. Повисает молчание, и чувствуется, что дышать становится легче им обоим. – Я имею в виду, что не все с ранних лет сами набивают себе синяки на коленях, чтобы подняться наверх, – Бэкхён отставляет пустой стакан и отказывается от следующего. – Кому-то это просто достается от богатого папочки. – Даже не знаю, что прокомментировать первым – твои синяки или папочку. Бэкхён цокает языком, и Юнги может поклясться, что он еще и глаза закатил. Стул слегка скрипит, когда Бэкхён встает. Он стряхивает несуществующие пылинки с рубашки и наклоняется к уху со спины. Юнги чувствует горячее дыхание и оседающий запах виски. – Спасибо за приятное времяпрепровождение, но все-таки будь осторожнее, – шепот опасен до мурашек, тут же побежавших по затылку. – Это даже разочаровывает. Ты совсем не замечаешь, с кем проводишь время, mon chéri.