Белый мускус и черная полынь

Потайная дверь в астрономических часах открылась с прикосновением палочки Сэллоу, который до того убедился, что мы одни.  Спустились вниз по крутому спуску и вошли в большое помещение с высокими сводами, слабо освещенному огнем в канделябрах. По периметру был расставлен разный хлам вроде бочек, ящиков и скульптур, покрытых простынями, однако имелись и удобства в виде дивана, кресла и рабочего стола со стулом. Была даже небольшая меловая доска и чайный столик. Себастьян скинул наши сумки и, обернувшись, развел руки в стороны: — Добро пожаловать в «Крипту», самое секретное место во всем Хогвартсе! — Как ты нашел его? — Мой друг, Оминис Гонт. Только его семья знает об этом месте, судя по всему. У Гонтов полно секретов. Здесь мы когда-то играли в плюй-камни с Анной. Она обожала эту проклятую игру. Я бы все отдал, лишь бы еще разок ей проиграть… Слова Сэллоу отозвались тяжестью в сердце. Парень говорил так, будто сестры уже не было. Мы сели на диван. — Предупреждаю: я поклялся Оминису, что буду хранить это место в тайне, так что прошу, пусть это останется между нами. Он очень закрытый, но мне доверяет со дня нашего знакомства. Не хотелось бы потерять его доверие. — Клянусь, я не скажу об этом месте ни одной живой душе. Можешь мне верить. Но то, что ты только что выдал чужой секрет, совсем тебя не красит, Сэллоу! Вот как тебе доверять? Ты плут, Себастьян!, — «покусывала» я его. — Мне нужно, чтобы ты мне доверяла, поэтому вверяю самое драгоценное. Гонт меня придушит собственными руками, если узнает. Можешь использовать это в своих целях. — Кстати. Прости, что спрашиваю, но я заметила, что Оминис весьма умело обращается со всем вокруг, а его палочка… я такого раньше не видела. Она помогает ему видеть? — Да, только не представляю, каким образом. Я пробовал ее и ничего особенного не заметил. А вообще он действительно не испытывает затруднений в бытовом плане, недавно вот попал гадской брошюрой аккурат мне в лицо, с приличного расстояния! Палочку заказали у Олливандера по особому распоряжению Гонтов, и вот. Старик действительно хорошо знает своё дело. Но один хрен Оминис не переносит свою семью. — Что? Почему? — Так ведь его родня со стороны отца — прямые потомки Слизерина. Одержимые во всех проявлениях. Они жестоко с ним обращались все детство, пока маленький змееныш не отрастил клыки. Ом и не скрывает, что терпеть их не может.  Я хмыкнула. При знакомстве Оминис не показался мне ни закрытым, ни колючим, скорее, наоборот. Что ж, может, молодой Гонт не так плох, как его родственники. «Причесав» своего друга, парень встал и хлопнул в ладоши: — Так, давай вставай и становись в стойку. Ноги шире. Попробуй кастануть на меня чем-нибудь. Мерлин, Вольфельд, да у тебя же всегда на лице всё написано. Соберись и меньше размахивай рукой! Спустя полчаса я немного запыхалась, но начала прощупывать собственные ошибки и быть чуть уверенней. — До меня тебе еще расти и расти, но за пару недель таких тренировок ты дотянешь до отметки «тролль», если Гекат сжалится, — подтрунивал Себастьян, заставляя меня не злиться, а хохотать над собой, — что хохочешь? Это тебе не пушишку чесать! Давай-давай, кто не попадает в меня сегодня левиосой — тот глупая смешливая курица! Ох, ты меня замотала… Парень плюхнулся в кресло. Время поджимало. — Ладно, на сегодня хватит, скоро отбой. Будь здесь завтра примерно в это же время. Ты дойдешь до гостиной сама? Мне надо немного задержаться, — он взял со столика книгу, которую мы стащили неделю назад и раскрыл на закладке. — Да, без проблем. Может я могу помочь чем-то? — Нет, спасибо. Хотя… может поедешь с нами в Фелдкрофт на следующих выходных? Познакомишься с Анной. Может, удастся ее малость подбодрить. — С радостью, если твои родители не будут против. — У нас нет родителей, они погибли. Мы живем с опекуном, дядей Соломоном. С ним тебе тоже придется познакомиться, к сожалению. Но он не будет против, даже не думай об этом, — с каждым словом парень мрачнел все больше, а на лице проступала усталость. Мерлин, как же все оказывается непросто в этой семье. Я не стала мучить его дальнейшими расспросами. — Тогда буду ждать от тебя вестей. Доброй ночи, Себастьян, — я забрала с пола свою сумку и направилась в сторону выхода. В голове совершенно неуместно отметилось, что тренироваться с парнем мне понравилось ничуть не меньше, чем то, чем мы занимались в библиотеке. Учебная неделя пролетела незаметно. Учителя словно сошли с ума и все разом задали какое-то негуманное количество домашних заданий. Я только и успевала, что балансировать между уходом за всеми жителями выручай-комнаты, редкими встречами с Поппи, подготовкой домашки и нашими с Себастьяном тренировками перед отбоем. Надо сказать, парень ни разу не позволил себе ничего лишнего и отрабатывал со мной на все сто процентов. В такие моменты я позволяла себе незаметно любоваться им со стороны, глядя, как плавно и легко он двигается во время наших дуэлей, как красиво разворачиваются широкие плечи, как сосредоточенно напряжены густые брови. В один из таких дней, а именно в пятницу вечером после занятий, я ждала в крипте своего «тренера», который, судя по часам, задерживался. Наконец раздался лязг входной решетки и в помещение вошел Себастьян, таща корзинку, укутанную ветошью. — О, привет, ты уже здесь. Я задержался, да? Извини. Бегал в Хогсмид. Слушай, впереди выходные и ты весьма неплохо подтянулась за неделю. Как насчет того, чтобы устроить небольшой отдых?, — с этими словами парень откинул ветошь с корзинки и я увидела внутри две идентичные бутылки и несколько бумажных свертков, — Я чокнусь, если не выпью сейчас же. Оминис пасет меня как чертов пастуший пёс и я долго был послушной овечкой. Сейчас он думает, что я на отработке. Я взял у Сироны твое бузинное вино. Что из них что?, — Сэллоу достал бутылки и принялся, напрягая глаза, всматриваться в жидкость внутри, — Так что скажешь?, — спросил парень, доставая откуда-то из кучи хлама два стакана и очищая их магией. А что я думала? Я кошмар как устала за последнюю неделю и мне тоже хотелось расслабиться. Вино у Сироны не хмельное, но вкусное. Так почему нет? Совсем немного. — Наливай. Что там у тебя в свертках?, — я вытянула шею и попыталась рассмотреть содержимое корзинки. — Там кексы с кремом и два яблока, — сказал слизеринец, раскладывая все это добро на диван и усаживаясь на полубоком. Я села напротив. Разговорились легко, рассказывая друг другу воспоминания из прошлого. Спустя некоторое время, когда бутылка Сэллоу опустела, а моя осушилась только наполовину, мы разговорились о семье Себастьяна и ситуации с Анной. Я узнала, кем были родители парня, а так же что случилось с его сестрой. — …так что теперь я регулярно пролезаю в запретную секцию и пытаюсь найти хоть что-то, что может помочь снять это гребаное проклятие. Все эти уроды из святого Мунго разводили руками и не хотели даже попытаться помочь, пока Гонт не потряс перед их алчными до денег лицами толстым кошельком. Про Соломона и говорить нечего, он уже наверно мысленно похоронил её и распрощался. Собственно, теперь Анна ходит на бестолковые «процедуры» за дорого, но толку от этого никакого. Это темная магия, а клин, как известно, вышибается клином. Благо этот раздел магии мой любимый. Надеюсь, у меня получится… Эй, ты чего загрустила? Я загрузилась сказанным Сэллоу. И пусть он говорил обо всем этом очень буднично, отпускал шутки и иронизировал — все равно этот рассказ оставлял горькое послевкусие. Жаль, что на судьбу парня выпало столько несчастий. — А? Нет, я не грущу, просто задумалась обо всем этом. Себастьян, мне жаль, что все так вышло, и я сочувствую от всего сердца. Если бы я только могла помочь, то помогла бы, но увы.., — меланхолично протянула я, откусывая от последнего мягкого кекса с кремом. — Ты поможешь тем, что поедешь в Фелдкрофт в воскресенье. Прекрати жалеть меня и киснуть самой. Надо бы тебя развеселить. Погоди, что это у тебя в уголке рта?, — спросил парень и потянулся ко мне рукой, чтобы смазать большим пальцем крем с верхней губы. Ну конечно, я никогда не умела есть аккуратно. Мама даже подшучивала, что после романтического ужина меня возьмет замуж разве что слепой. Но вот я здесь, а парень напротив… что он делает, кстати? Неужели там так много крема? Я подняла глаза на парня, а тот еле сдерживался от смеха. Этот гад не вытирал крем, он размазывал его, хихикал надо мной и не краснел!  — Ах ты прохвост! Что ты делаешь, Сэллоу!, — представив себя со стороны, сквозь смех прикрикнула я и попыталась отвернуться, но пальцы Себастьяна (я убедилась уже дважды) были очень ловкими и перед тем, как отступить, успели размазать крем еще и по щеке. Я откинулась от него спиной на диван. Себастьян смеялся в голос, пытаясь еще больше напакостить и добраться до моего лица. А затем, во время всей этой дурной возни и гогота, как-то так вышло, что смех у обоих разом закончился. Я лежала на спине, а Себастьян нависал сверху, держа меня за руки, но почему-то уже никому не было смешно. Карие глаза смотрели в голубые. Я смазано обвела взглядом его лицо, «запнувшись» на губах. Это был всего лишь короткий взгляд, при этом выражающий так много, что слова всех языков мира оказались бы лишними. Почувствовала дурманящий запах полыни и в следующую же секунду губы парня впились в мои жадным и влажным поцелуем. Если тебе не нравится — оттолкни его, Валери, и всё закончится. Если тебе неприятно, просто встань и уйди. Если ты хочешь это сделать, то сейчас самое время. Но у меня не было даже осколка мысли в эту сторону, потому что все сознание заняли каштановые пряди, горячие ладони и губы со вкусом яблок и огневиски. Я отвечала на его поцелуй со всей отдачей: мягко обсасывала кончик его языка, вбирала поочередно губы, легко пробегалась языком по гладким краям зубов. Запустила пальцы в непослушные пряди, огладила мощное плечо. Сэллоу оторвался от моего рта и переместил опал своих поцелуев на лицо, слизывая с кожи остатки сливочного крема. Пара движений проворными пальцами и я осталась без рубашки и кружевного топа. Соски уже пылко торчали вверх малиновыми ягодами. Я буквально видела, как темнеет взгляд парня при голодном взгляде на них. Мерлин… мне стыдно, но мне нравится. Неужто я всегда была такой распущенной? Прикусила щеку изнутри и попыталась прикрыться, но руки оказались в замке над головой.  — Не прикрывайся. Ты идеальна, чего тебе стыдиться?, — раздалось тихо и низко.  Одной рукой Сэллоу удерживал меня, другой расстегивал пуговицы на юбке, а его рот аккуратно накрыл набухшую плоть соска, которую он пососал, слегка оттянув и подув на влажную кожу прохладным воздухом. Тело отозвалось волной мурашек, сознание захлестнуло штормом удовольствия, а низ живота опалило цунами вожделения. Дыхание начало сбиваться.  Когда спустя некоторое время я осталась без юбки, страх перед грядущим заставил возбуждение подвинуться. Нет, я не готова, чтобы все произошло сейчас и в этой обстановке. — Себастьян, я…я не могу… — Я знаю. Не бойся, я не трону тебя. Просто доверься мне. Слизеринец слез с дивана и сел на пол, подвинув мои бедра к себе и устроившись между них. Обжег кожу колена легким прикосновением губ. Не спеша проложил влажную дорожку по внутренней стороне бедра, глядя мне прямо в глаза, от чего меня прошибало ударами тока и разрядами легкой паники перед грядущим. Когда длина бедра закончилась, он опустил взгляд на мои шелковые трусики. — Я еще ничего не сделал, а ты уже мокрая. Ты знаешь, Валери? Его слова заставили меня гореть от стыда и злости на реакцию собственного тела. Зацепив пальцем край белья, парень избавился от него так же быстро, как и от прочего. Не дав мне успеть зажаться в новом приступе смущения, он сразу же припал ртом к набухшему клитору и принялся дразнить его языком. Пальцы огладили вход, размазывая смазку. Когда один из них вошел внутрь с чавкающим звуком, я думала, что погибну здесь, в этой проклятой крипте, не выдержав сладкой пытки. — Я так и знал, что ты такая сладкая на вкус, — прохрипел мой мучитель, но в ответ я смогла только промычать что-то нечленораздельное. Дыхание учащалось тем быстрее, сколь быстро двигался его язык на моем средоточии удовольствия. Когда к нему подключилось движение пальца, не сдержалась и простонала в голос. — Да, вот так, не сдерживай себя. Я хочу слышать, как тебе хорошо. У меня уже не было сил ни на смущение, ни на критику к себе. Я полулежала на диване, опираясь на локти и откинув голову, и стонала в голос. Пусть Мерлин заберет мою душу, если мне сейчас не блаженно. Но если он так продолжит, то я уже скоро… Подняла голову, чувствуя, что оргазм вот-вот накроет меня и унесет высоко-высоко. Осмелилась открыть глаза и перед тем, как улететь на крыльях удовольствия, встретилась взглядом с Себастьяном, в котором читалось такое дьявольское вожделение, что окончательно снесло мне крышу. Громкий стон взорвал тишину крипты. Я не отказывала себе в проявлении эмоций. Смазка потекла по ягодицам. Когда тело отзвенело последним судорожным вздохом, Себастьян наконец оторвался от меня, встав на ноги и получая явное удовольствие от того, что видит. Облизав губы и вытерев лицо рукавом, плюхнулся рядом. — Я же говорил, что съем тебя. Фыркнула, вскочив с дивана и, стыдливо озираясь, нашла и надела все предметы одежды. Все-таки вино у Сироны хмельное. Подошел Себастьян и, положив руки на мои предплечья, легко коснулся губами лба. После всего произошедшего этот поцелуй показался почти по-ангельски чистым и невинным. — Спокойной ночи, Себастьян, — не найдясь, что еще сказать и не смея поднять взгляда, я взяла сумку и покинула крипту со звоном часового механизма. — Привет, Себастьян. Подожди… Эй, ты! Я тебя слышу. Кажется, я вовремя (или нет?) покинула крипту. Оминис Гонт собственной персоной стоял в двух шагах от часов. Себастьян был выше меня примерно на голову, а Гонт, как оказалось, еще выше. В гостиной я как-то не обратила на это внимания, а теперь стояла здесь, глядя снизу вверх в бездонные лунные глаза, нависающие надо мной и боясь даже пошевелиться. «Повезло, что он ничего не видит»,— подумала я, красная, всклоченная, с опухшими от поцелуев губами. Его ноздри по-змеиному сократились. Сейчас он напомнил мне гигантского, но ослепленного василиска, ориентирующегося на нюх и загнавшего меня в угол. Но даже камня рядом не нашлось, чтобы спасти себя. Похоже, деваться некуда. — О, привет, Оминис. Как дела? Что-то давно мы не играли в шахматы. Я как раз иду в гостиную. Как насчет партии? — Вольфельд. Я так и думал, что это ты. Не заговаривай мне зубы. Ты только что вышла из крипты. Как ты попала туда?, — тоном военного комиссара спросил  парень. Дромарогова задница. Что мне ему ответить? И почему все затеи Сэллоу оборачиваются полным провалом?! Нет, я не собираюсь лгать, когда поймана буквально за руку. — А сам как считаешь? Не захотелось же мне вдруг залезть внутрь часов? Себастьян провел меня. Я не напрашивалась. — Этот крысеныш! Скажешь кому-нибудь об этом месте и я не постесняюсь использовать связи! Мой отец дружит с директором, вылетишь отсюда обратно в свою Швецию!, — прошипел парень высокомерным тоном. — Не надо меня пугать, Гонт. Себастьян все доходчиво объяснил мне.  Оминис прошипел в ответ что-то неразборчивое и, задев меня плечом, ушел внутрь крипты. Кажется, наследник Слизерина все же не отличался сносным характером, а я погорячилась в своих выводах.

***

Входная решетка с лязгом открылась, что сразу донеслось до слуха Себастьяна. Нет, Валери не могла сразу же вернуться, а значит… Звук этих шагов парень не перепутал бы. Сэллоу вскочил с дивана, где уже с комфортом расположился, явно собираясь сбить напряжение и дать себе необходимую порцию удовольствия. Едва успел застегнуть брюки, как в плечо прилетело базовое заклинание, заставляя потерять равновесие и упасть обратно на диван. Достал палочку из кармана брюк и еле успел отбить заклинания, очередью летящих в него под снопом красных искр. — Сэллоу, я не знаю, что сделаю с тобой, когда доберусь, паршивый ты уличный пёс, — шипел Гонт, бросая одно заклинание за другим. Это продолжалось до тех пор, пока Себастьян со звоном бьющегося стекла не оступился на собственной бутылке от огневиски и в него, пользуясь заминкой, не прилетел «экспеллиармус» Гонта. Оминис поднял палочку, прилетевшую под ноги, не опуская при этом своей. — Вот значит как проходят твои отработки. Снова взялся за старое? Еще и девок начал водить сюда под это дело? Что ж, валяй, спивайся с молодых ногтей, ведь Анне так поможет твой алкоголизм в будущем. Я больше не скажу тебе ни слова на эту тему. Лучше объясни мне, друг, что непонятного было в словах «никогда и никому не рассказывай об этом месте»? Себастьян устало вздохнул и засунул руки в карманы. — Тебе тоже не помешало бы время от времени «водить девок», глядишь, стал бы чуточку добрее. Ты же знаешь, что мне нужно втереться ей в доверие и попросить помощи для Анны. А еще я обещал подтянуть ее по ЗОТИ, — максимально безразличным тоном сказал Себастьян, усаживаясь в кресло с книгой. — А, так вы учебой здесь занимались? Похвально, Сэллоу, — съязвил блондин. — Слушай, Гонт, что тебе нужно? Иди лучше обкурись и поваляйся где-нибудь в обнимку с кошками, как ты всегда делаешь. Прости, что рассказал ей, но мне пришлось. В воскресенье она поедет с нами в Фелдкрофт. — Ты позвал ее в Фелдкрофт? Да она убежит, сверкая пятками, когда увидит вашу семейку. — Кто бы говорил, Гонт.